Текст книги "Сафари"

Автор книги: Михаил Грешнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Грешнов Михаил
Сафари

Михаил Николаевич Грешнов

САФАРИ

– Сюда, мистер Чейз! Эта тропа свежее. Не смотрите вправо и влево – там ни царапин, ни отпечатков! Вот они, следы, видите? Канар прошел здесь, каналья!..

Филиппс потянулся рукой, словно хотел вынуть изо рта сигарету. Но рука в жесткой перчатке скребнула по смотровому стеклу.

– Каналья! – повторил Филиппс. – Умен, не дается в руки! Четыре года у нас было мясо. Горы, горы свежего мяса, мистер Чейз! Но остался один канар, и вам, высокому гостю, предоставляется возможность уложить последнюю тварь.

Высокий гость молчал. Ружье висело у него в руках, как палка. Он приехал сюда вовсе не для охоты. Но таков, видно, здесь обычай: новичку устраивали сафари. Некоторым это нравилось, хотя бы коллеге Иллтону.

"Какое мясо, Чейз! Нежный пекари по сравнению с канаром резиновая подметка! Обязательно поохотьтесь на Артане, вспомните Африку!.. – Намек на студенческую поездку в Танзанию, охоту на крокодилов. – Вы же стреляли не хуже других!"

Было это сорок три года тому назад.

И вот Чейз на тропе. Рядом с ним Филиппс, главный инженер компании "Стал Корпорейшн Америкен" – СКА, и еще два инженера, Рокко и Джойс.

– Не думайте, – продолжал Филиппс, – что охота – пустячное дело. Зверь хитер. Будет водить полдня. И все под землей! Но мы его замкнем, мистер Чейз. Где-нибудь он выскочит из норы – считайте, что дело в шляпе.

Филиппс опять потянулся ко рту – покурить, и опять скребнул рукавицей по стеклу гермошлема.

– Ну, – кивнул он помощникам, – в путь!

В руках Рокко и Джойса длинные металлические прутья с петлей на конце, похожие на миноискатели. Только не мин биотоков животного. За плечами у инженеров ружья.

– Жаль, мистер Чейз, – продолжал говорить Филиппс, – что вы не были здесь с первых дней открытия Артана. Канаров, поверьте, видимо-невидимо!.. Как они забавно прыгают, когда их подранишь. Точно пробки из бутылки шампанского! Охотники специально подстреливали их. Не убивали наповал, а подстреливали, чтобы канар подпрыгнул и была возможность всадить в него на лету две-три пули. Ха-ха-ха! Были у нас чемпионы по этому виду спорта. Да вот он – Рокко! – обратился Филиппс к соседу справа. – Ты всадил в канара четыре пули?

– Я, – подтвердил Рокко.

– Видите – чемпион! – продолжал Филиппс. – Мы его наградили тогда дюжиной бутылок пива. Между нами, мистер Чейз, горячительные напитки на Артане запрещены. Сухой закон!.. Ха-ха!

Профессор видел воочию, как закон выполняется. Охота не началась, а главный инженер полупьян, оттого и болтает, как расшалившаяся девица.

– В путь! – повторил Филиппс.

Помощники двинулись, поводя железными прутьями над землей.

Чейз стоял, опустив ружье. Скафандр был для него велик. Подбородок Чейза упирался в нижнюю часть гермошлема, лицо было не в середине смотрового окна, а внизу, отчего над макушкой оставалось пустое пространство. Филиппс смотрел на гостя с насмешкой: прилетают с Земли вот такие крабы. Ученые крабы... И ему предоставлен почетный выстрел. Черт подери, чего бы не дал Филиппс, чтобы самому уложить последнего канара! Но президент "Корпорейшн" самолично подписал пропуск этому Чейзу! Очевидно, краб на Земле – немалая шишка. Ох, Земля!.. Пропадешь на этом Артане не за понюх табаку! Филиппсу очень хотелось курить. А что сделаешь? У Филиппса на Земле отпечатки пальцев и счеты с полицией... И вообще, кто летит в космос на разработки титана? Энтузиасты? Ха!.. Время энтузиастов прошло. Началось время бешеных долларов. За четыре года на текущем счету у Филиппса – сумма!..

Артан был открыт шесть лет тому назад – маленькая планета, чуть побольше Меркурия возле своего красного солнца. Планета обладала тяжелым ядром, отчего гравитация на поверхности почти равнялась земной. Здесь была атмосфера – смесь углекислоты и аргона. Была жизнь: карликовые деревья, мхи. И единственная на планете колония живых существ – канаров. Всю поверхность Артана занимали хребты, разломы, едва сглаженные влиянием атмосферы, не знавшей облаков и дождя. Рек и морей на планете не было.

Первая экспедиция опустилась в долине канаров. Открыватели приняли животных за кротов – так и сообщили на Землю. Там вписали в реестр: кроты. Находки в космосе следовали одна за другой – более интересные, чем на Артане. Планете – тем более кротам – не придали бы никакого значения, не найди та же экспедиция россыпи самородного титана и железа. Не руду – на других планетах руды сколько хочешь, – титан и железо в монокристаллах.

Что это за штука – великолепно знает компания "Стил Корпорейшн Америкен". Кристаллическое железо прочнее обычного в шестьдесят-семьдесят раз. Броня из монокристаллического титана толщиной в карандаш непробиваема для снарядов!..

Отсюда – завод на Артане, инженеры Филиппс, Рокко и Джойс.

– Поднимите ружье! – Филиппс подталкивает Чейза. – Вам придется стрелять!

Профессор делает неловкое движение, переступает с ноги на ногу. Не нужно ему ружье. Не нужны сафари и Филиппс. Он приехал по другому делу.

Алан Фредерик Чейз занимает необычную должность – Президент ВКК, Всемирной Комиссии по Контактам. Комиссии по контактам бывали и раньше, в конце двадцатого века. Но деятельность их сводилась к опровержению "Воспоминаний о будущем" и отрицанию контактов вообще. Баальбек? "Ворота Солнца" с инопланетным календарем на озере Титикака? Ну и что? По контактам можно и кочергой, если мы одни во Вселенной... Шлемы на фресках Тассили были объявлены тыквами. Космонавт на плите из пирамиды Паленке? Так ведь там изображен и кукурузный початок!.. Все сводилось к подножным кормам...

Сейчас, когда люди достигли ближайших от Земли звезд, Комиссия существовала, хотя подлинных контактов пока что не было. Или слишком далеки неземные цивилизации, или они не интересовались Землей. Поэтому Комиссия Чейза – так ее называли – нередко попадала на юмористические полоски газет и на зубок откровенных невежд.

– Мистер Чейз! – воскликнул Джон Дин, президент "Стил Корпорейшн". – Что вы можете найти на Артане?

Дину не хотелось, чтобы Чейз летел на Артан. У каждого руководителя есть свои данные о подчиненных. На Земле не уследишь за всем, на Артане – тем более. Дин, например, знал, что сухой закон не выполняется. Но в какой мере? Не подослан ли Чейз соглядатаем? За что ему платят деньги? Президент СКА определенно знал, что результатов Комиссия по Контактам не выдает, и в голове прагматика Дина не укладывалось, за что платят жалованье и командировочные профессору.

– Что вы можете там найти? – повторял он, оглядывая щуплого, не выдавшегося ростом Чейза. – Отвратительная планета: атмосфера – дрянь, солнце – дрянь...

– Колония существ... – пытался вставить хоть слово Чейз.

– И кроты – дрянь!

Профессор вынул из портфеля несколько снимков:

– Взгляните...

Президент не стал смотреть снимки. Пусть едет, решил он. В бумагах компании профессор заблудится, как в лесу (он и не требует бумаг), а на Артане Филиппс обведет его вокруг пальца.

Подписал профессору пропуск – летите.

Чейз прилетел попутной ракетой, которую тотчас стали грузить титаном в обратный рейс. Принял его главный инженер завода Филиппс.

– Колонии нет, мистер Чейз! – заявил он с первых же слов.

– Как нет?..

– Практически нет, – Филиппс снял телефонную трубку. Последний остался, Джойс? – спросил он, когда гудки прервались. И, получив ответ, положил трубку: – Остался последний крот.

Насладившись смущением Чейза, Филиппс сказал:

– Пусть это будет ваш зверь, профессор. Устроим сафари, и вы уложите последнего обитателя. Не жалейте. Вид у зверей преотвратительный!

Профессор хотел сказать, что сафари ему не нужно, убивать он никого не собирается. Филиппс все это видел по облику гостя, его растерянности. Но Филиппс знал и своего шефа Дина, и потому его желание было – деморализовать профессора. Не дай бог Чейзу что-нибудь приглянется на планете – хлынут другие яйцеголовые. Компанию СКА надо оберегать от любопытных и любопытствующих. Тогда доходы – в том числе Филиппса будут на высоте.

– Мы вам предоставим последний выстрел, профессор Чейз. У нас тут пари – кто возьмет последнего зверя. Но мы отменим пари, – при этом Филиппс подумал: ради процветания "Стил Корпорейшн" стоит пойти на жертву. – Последнего уложите вы, и мы по этому случаю попируем.

– Расскажите мне о канарах, – попросил Чейз.

– Умнейшие звери! – охотно откликнулся Филиппе. – Но против наших искателей и винтовок не устояли.

– Почему они не ушли, не спаслись бегством?

– Ушли бы, да некуда. Другой такой долины нет.

– Вы это утверждаете?

– Планета исследована, мистер Чейз. Нигде – ничего.

– Откуда же они здесь?

– Вот уж не задавались этим вопросом. Нас интересовало другое.

– Что именно?

– Мясо!

Чейз на минуту замолк. Потом, переменив тему, спросил:

– Снимки колонии помните?

– Конечно. Мы их передали на Землю.

– Они вам ничего не говорят?

– Что они должны говорить?

Так спрашивал на Земле Иллтон. Но Иллтон – геолог. С Чейзом он учился в одном университете, но специальности они получили разные. Иллтон исследовал планету, провел на Артане два года. Как и Филиппс, он утверждал, что другой колонии нет.

Эта изолированность канаров, уникальность их поселения заинтересовали Чейза.

– Откровенно, – попробовал он еще разговорить Филиппса, в колонии вы ничего не заметили необычайного?

Филиппс задумался.

– Ну, – торопил Чейз, ему показалось, что Филиппс колеблется.

– Как вам сказать... – Филиппс действительно колебался. В последние полгода они делали насыпи.

– Насыпи?..

– Землю из нор они выбрасывают наружу. Получаются холмики – как у кротов... Так вот они стали соединять холмики насыпями. А то и просто делают насыпи. На что это им понадобилось?

Чейз молча слушал.

– Работали даже днем, – продолжал Филиппс. – С отчаянием, с ожесточением. Тут и была охота, мистер Чейз! Ленивые не устояли, чтобы не пострелять!

– Вы... эти линии помните? – спросил Чейз, выражая не совсем ясно что-то мелькнувшее в его голове, в первое мгновение он определеннее высказаться не мог.

– Зачем? – ответил вопросом Филиппс, он действительно не понял профессора.

– Нет ли в них системы? – уточнил Чейз. – Линии можно провести по-разному.

– Системы? – рассмеялся Филиппс. – Какие только фантазии не приходят ученым в голову!

Вернувшись в жилую келью: пять шагов в длину, четыре в ширину – компания "Стил Корпорейшн" экономила на жилой площади, – профессор достал из портфеля снимки, разложил на столе.

Снимков было четыре.

На первом – северное полушарие планеты, долина канаров: вытянутое с востока на запад пятнышко среди хребтов. На втором – только долина, однако без мелких деталей, за исключением скальных гряд по краям. Третий снимок давал колонию россыпь холмиков. Все три снимка сделаны со спутника. Четвертый снимок был сделан на поверхности, видимо, с холма: часть долины и те же холмики, но только сбоку – чуть сверху и сбоку.

Лучшим был третий снимок. Он привлек внимание Чейза на Земле, и теперь в каюте профессор рассматривал его вновь и вновь. Точки холмиков были разбросаны хаотично. И все же... Если их соединить линиями, что-то угадывалось: очертания, силуэты. Может, иероглифы, может, созвездия – смотря как соединить линии. Соединишь так – складывается один узор. По-другому – другой. Больше всего россыпи напоминали звездное небо. Но это, наверно, так кажется. Напрягая ум, Чейз вглядывался в скопление точек. Их можно соединять как угодно. Другое дело сейчас, когда их соединили канары. Как соединили? Зачем?

И вот он на охоте.

– Выше ружье! – подбадривает Филиппс. – Зверь может выскочить внезапно. Если нырнет в другую нору – начинай поиск сначала.

Некоторое время Филиппс и Чейз идут молча. Чейз смотрит под ноги, но не различает следов. Нужен опытный глаз Филиппса, чтобы идти к цели. Профессор старается не шуметь – ему хочется увидеть зверя. Филиппс замечает осторожность профессора.

– Канары совершенно глухие, – говорит он.

Профессор молчит. Филиппс добавляет к сказанной фразе:

– Поэтому они подпускают к себе на близкое расстояние.

Миновали холм. Впереди показались помощники Филиппса с искателями – продолжали шарить прутьями над землей.

– Где же насыпи? – оглядывается Чейз.

– Дальше, – отвечает Филиппс. – Вот ясный след, – останавливается он.

Чейз видит на земле две-три царапины.

– Старик иногда обходит колонию, как хозяин, – говорит Филиппс. – Старый, очень опытный зверь. Мы его так и зовем Старик.

Опять они идут молча. Другой холм скрывает помощников.

– С этого холма можно увидеть насыпи. Хотите? – спрашивает Филиппс.

Чейз и Филиппс карабкаются на крутизну.

Стоило труда подняться на холм. Зато часть долины была теперь вся перед ними.

Странная картина предстала глазам профессора. Низкий горизонт упирался в фиолетовое, почти черное небо. Солнце висело справа, бросало косые лучи. В красном свете почва казалась бурой, холмики – черными, тени от них – желтоватыми. Но не это привлекло внимание Чейза. Холмики соединялись насыпями – тоже черными, словно прочерченными карандашом. Сколько Чейз ни размышлял над снимками долины, он никогда бы не соединил холмики так, как они соединены теперь. Определенно угадывались ряды: первый ряд, второй. А может быть, строки!.. Это даже вернее, пришел к выводу Чейз. Строки, как в книге, но только на ширину всей долины!.. Кроме того – постой, постой! – рассматривал Чейз: в строчках повторялись одинаковые изображения. В первой строке одни, во второй другие. Что-то странно знакомое угадывалось в символах. Очень знакомое, примелькавшееся, вглядывался профессор, только записанное по-другому, непривычными знаками. Стоит секунду подумать, минуту подумать...

Вдруг профессора обожгло. Он бросил ружье, медленно стал поднимать руки – потянулся к вискам.

– Постойте, постойте... – бормотал он.

Филиппс поднял ружье, протянул Чейзу.

– Постойте! – твердил Чейз. – Что я вижу? Не может быть!..

Филиппс вкладывал ружье в руки Чейзу, но тот машинально отталкивал ружье прочь.

– Не может быть! – крикнул он вдруг в полный голос.

Филиппс отшатнулся от неожиданности. Ружье упало на землю.

– Это же формула Эйнштейна! – Чейз указывал вниз, на линии, соединявшие холмики. – Энергия равна массе, умноженной на квадрат скорости света!..

Он повернулся к Филиппсу, и тот увидел его возбужденное, перекошенное лицо.

– Энергия равна массе, умноженной на квадрат скорости света! – кричал он. – Филиппс, они знают, что энергия равна массе, умноженной на квадрат скорости света!..

Филиппс подумал, что професор сходит с ума.

– Нет! – Профессор вцепился в рукав Филиппса. – Подставьте наши обозначения! Весь этот ряд, видите, состоит из одинаковых знаков! Подставьте наши обозначения и получите формулу – энергия равна массе, умноженной на квадрат скорости света! Филиппс, вы видите? – Профессор с силой тряс инженера.

– А там... – указывал он дальше. – Вы же не слепой, Филиппс! Как вы не видите закона всемирного тяготения? Ну подставьте же!.. – Профессор вытянул руку.– Вы грамотный человек, Филиппс! Видите F, и чуть ниже F, и над ним знак индекс квадрата?.. Вообразите же, черт возьми, Филиппс! Вся вторая строка поперек долины – закон всемирного тяготения. А дальше...

Профессор всматривался в следующие строки.

– Надо разобраться, Филиппс, – говорил он. – Это формулы. Больше, Филиппс, – это контакт! Канары – разумные существа! "Они хотят войти в диалог с нами! Вошли, Филиппс! Что же вы стоите, как столб?..

Чейз продолжал всматриваться в строки, пересекающие долину.

Не может быть! – пытался он охладить свой взбудораженный мозг. Немыслимо. Но были строки, символы. Символы повторялись, четкие, одинаковые, несомненно, осмысленные, бросались в глаза, наталкивали на объяснение. Формулы! Если поставить привычное Е – оно же напрашивается! – то в каждой формуле знак, который наверняка обозначает знак равенства. После него нельзя не поставить те и еще сверху значок, несомненно, знак квадрата. Это же встречается во второй строке, в формуле, обозначающей закон всемирного тяготения. Иначе не может быть. Иначе ничего не придумаешь!

Чейз удивляется сам себе: как все просто! А может, не просто? Сколько ночей он ломал голову над снимками долины, над расположением холмиков. Что в них угадывалось? Без этих бессонных ночей, без размышлений Чейз не разгадал бы тайну канаров. Не разгадал же Иллтон! И Филиппс не разгадал, хотя и видел эти насыпи, строки. Интуиция? Душевный настрой? размышлял Чейз. Или вечная вера в возможность контакта? И вот он – контакт!

– Филиппс! – обращается к инженеру Чейз.

В это время один за другим раздаются два выстрела. Через секунду – третий.

– Что это? – спросил профессор.

В ответ – еще один выстрел.

– Филиппс, – крикнул профессор. – Что это значит?..

"Это значит, что помощники ухлопали Старика", – подумал Филиппс, но ничего не сказал Чейзу, руки его шарили по стеклу гермошлема – где же сигарета?..

– Филиппс! – Чейз повернулся к главному инженеру. Даже в неярком свете красного солнца Филиппс заметил, как лоб и щеки профессора заливает бледностью.

– Убили? – спросил он. – Последнего?..

Филиппс молчал.

– Отвечайте!

– Убили, канальи, – признался тот. Вдруг заорал: – Я же им приказывал не стрелять!

Профессор ринулся вниз с холма. Филиппс за ним. Чейз мчался, не разбирая дороги. Неужели убили?.. Последнего? Как же мы проморгали? Мороз ходил у профессора по спине. Самым бездарным образом проморгали!.. Что представляет собой колония? Профессор не хотел говорить – представляла: вдруг они промахнулись?.. Остаток ли это древней угасшей цивилизации? Профессор видел перед собой холмики, насыпи. Или, может, канары – пришельцы? Когда-то опустились на планету, потерпели аварию и остались здесь, не сумев вернуться домой?

"Господи, – твердил профессор задыхался от бега. он, как же мы проглядели?.."

Из-за скалы навстречу показались помощники Филиппса.

– Вы!.. – кричал Филиппс, едва поспевавший за Чейзом. Убили?..

Помощники волокли по земле что-то тяжелое.

– Убили!.. – завопил Чейз, налетая на них, размахивая руками.

Инженеры остановились. Добыча лежала у их ног.

– Убили! – Профессор с разбега плюхнулся на колени перед убитым канаром.

3верь – зверь ли? – был величиной с крупного опоссума, покрытый короткой шерстью, седой. Задние лапы длинные, с черными, огрубевшими от ходьбы подошвами. Передние – короткие, но сильные, с толстыми ногтями, приспособленными к работе в земле. Не когти – у профессора это мгновенно запечатлелось в памяти, – закругленные, почти человеческие, но очень толстые ороговевшие ногти. Голова канара раздроблена, видимо, метким выстрелом Рокко. Кровь и мозг перемешались с пылью и с каменной крошкой; инженеры волокли тушу по земле. На оставшейся борозде там и здесь виднелись кусочки мозга и капли крови. "Это все!.. – с ужасом смотрел на них Чейз. – В этих комочках тайна канаров, их колонии, погибшей цивилизации!.."

– Я же говорил вам – не стрелять! – кричал Филиппс на Рокко, на Джойса. – Пропойцы!..

Помощники топтались на месте в недоумении. Ружья были у них за спиной, искатели-прутья в руках.

Филиппс тоже топтался на месте, не знал, что делать.

– Варвары! Варвары!.. – Чейз рыдал над трупом канара. Что вы наделали!

Пытался вытереть глаза под смотровым стеклом скафандра. Перчатки, испачканные землей, шаркали по стеклу и скрипели.

– Варвары!..

– Мистер Чейз...

Филиппс бросил ружье, наклонился к профессору:

– Прочь! – Чейз вскочил на ноги, поднял кулаки, как будто хотел кинуться в драку. – Хамы! Убийцы! – кричал он. – Ублюдки!

Филиппс отступил от разъяренного Чейза. Профессор повернулся к канару, взгляд его упал на ружье, лежавшее под ногами. Мгновенно профессор схватил ружье.

– Ублюдки!.. – повторял он. Два выстрела грянули почти разом. Рокко и Джойс упали. Филиппс отпрянул, хотел бежать. Третий выстрел угодил ему в спину.

Секунду над долиной висела мертвая тишина. Чейз бросил ружье и, не глянув ни на кого из троих, склонился над убитым канаром, скорбя и все еще не веря в невосполнимую утрату.