Текст книги "Введение к уложению государственных законов"
Автор книги: Михаил Сперанский
Жанр:
Юриспруденция
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
ВВЕДЕНИЕ К УЛОЖЕНИЮ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ЗАКОНОВ
(План всеобщего государственного образования)
ОТДЕЛЕНИЕ ПЕРВОЕ.
О ПЛАНЕ УЛОЖЕНИЯ
Чтобы определить план государственного уложения, надлежит прежде всего составить истинное понятие вообще о законах государственных.
I. О свойстве законов государственныхОбщий предмет всех законов есть учредить отношения людей к общей безопасности лиц и имуществ.
В великой сложности сих отношений и законов, от них возникающих, необходимо нужно поставить главные их разделения.
Началом сих разделений приемлются самые предметы законов: отношения людей, в обществе живущих.
Отношения сии двояки: каждое лицо имеет отношение ко всему государству, и все лица, в особенности, имеют отношения между собою.
Отсюда возникают два главные разделения законов:
Законы государственные определяют отношение частных лиц к государству.
3аконы гражданские учреждают отношения лиц между ими[1]1
Так, например: закон, налагающий подать или личную службу, есть закон государственный, ибо он определяет отношения частного лица к государству, но закон о разделе имуществ между наследниками есть закон гражданский, ибо он установляет отношения между частными людьми.
[Закрыть].
Законы государственные суть двух родов: одни суть преходящие, другие коренные и неподвижные.
Законы преходящие суть те, коими определяется отношение одного или многих лиц к государству в одном каком-либо случае. Таковы суть: законы публичной экономии, законы мира и войны, уставы полиции и проч. Они по существу своему должны изменяться по изменению обстоятельств.
Законы коренные, напротив, состоят в началах неподвижных и неизменяемых, с коими все другие законы должны быть соображаемы.
Нужно рассмотреть их свойство и степень необходимости.
II. О свойстве государственных коренных законов
Законы существуют для пользы и безопасности людей, им подвластных.
Но польза и безопасность суть понятия неопределенные, подверженные разным изменениям.
Если бы законы изменялись по различному образу сих понятий, они вскоре пришли бы в смешение и могли бы соделаться даже противными тому концу, для коего они существуют.
Посему во всяком благоустроенном государстве должны быть начала законодательства положительные, постоянные, непреложные, неподвижные, с коими бы все другие законы могли быть соображаемы.
Сии положительные начала суть коренные государственные законы.
Три силы движут и управляют государством: сила законодательная, исполнительная и судная.
Начало и источник сих сил в народе: ибо они не что другое суть, как нравственные и физические силы людей в отношении их к общежитию.
Но силы сии в рассеянии их суть силы мертвые. Они не производят ни закона, ни прав, ни обязанностей[2]2
Таково есть состояние сих сил в естественном положении человека или в анархии.
[Закрыть].
Чтобы сделать их действующими, надлежало их соединить и привести в равновесие.
Соединенное действие сил составляет державную власть.
Сопряжения их в державной власти могут быть многоразличны.
Из сих многоразличных сопряжений коренные законы определяют один постоянный и непременный.
Итак, предмет и свойство государственных коренных законов есть определить образ, коим силы государственные сопрягаются и действуют в их соединении.
III. Предметы коренных законов
Определив таким образом общее свойство коренных законов, не трудно будет в особенности означить все их предметы.
В самом деле, силы государственные, составляющие общий предмет законов коренных, могут быть рассматриваемы в двух положениях: или в состоянии их соединения, или в состоянии их личного разделения[3]3
Прежде нежели существовала державная власть, лица, ею обладаемые, существовали. Каждый имел свою волю, свой закон и свое исполнение. Сии личные силы были первыми стихиями, из соединения коих впоследствии составилась державная власть; таким образом, в силах государственных должно различать две степени бытия, или два состояния: первое – состояние рассеянности, второе – состояние соединения.
[Закрыть].
В состоянии их соединения они производят державную власть и политические права ее.
Oт деpжaвнoй власти возникает закон и его исполнение.
В состоянии раздельном силы государственные рождают права подданных.
Если бы права державной власти были неограничены, если бы силы государственные соединены были в державной власти в такой степени, что никаких прав не оставляли бы они подданным, тогда государство было бы в рабстве и правление было бы деспотическое.
Рабство сие может быть двояко: политическое вместе и гражданское, или одно только политическое.
Первого рода рабство бывает, когда подданные не только не имеют никакого участия в силах государственных, но и, сверх того, не имеют и свободы располагать лицом их и собственностью в связи их с другими.
Рабство второго рода бывает, когда подданные, не участвуя в силах государственных, имеют однакоже свободу в лице их и собственности[4]4
Крепостные люди в России находятся в первом положении, а все государство – во втором. В Турции рабство есть второго рода, ибо там нет крепостных людей.
[Закрыть].
Из сего видно, что при державной власти силы государственные, остающиеся в расположении подданных, суть двояки: одними пользуются они в их соединении; другими – каждый особенно. От первых рождаются права подданных политические, определяющие степень их участия в силах государственных. От вторых происходят права гражданские, определяющие степень их свободы в лице и имуществе.
Хотя права гражданские и могут существовать без прав политических, но бытие их в сем положении не может быть твердо.
В самом деле, права гражданские в существе своем не что другое суть, как те же права политические, но действующие разделенно и лично для каждого. Сие раздельное их действие не могло бы иметь никакой твердости, если бы не предполагало оно другого их действия – соединенного[5]5
Пример: контракт на куплю и продажу есть право гражданское. Но какую достоверность имело бы сие право, если бы закон политический не определил вообще, что всякая собственность есть неприкосновенна, и если бы не было власти исполнительной, приводящей сии законы в действие?
[Закрыть].
Из сего следует, что истинные права гражданские должны быть основаны на правах политических, точно так же, как и закон гражданский вообще не может быть тверд без закона политического.
Здесь открывается причина и образ, в коем права гражданские могут иметь место в коренном законе государственном. Они должны быть в нем означены в виде первоначальных гражданских последствий, возникающих из прав политических. Дальнейшие же их сопряжения должны быть предоставлены постановлениям закона гражданского[6]6
Так, например: в законе государственном определяется, что каждый может располагать своею собственностью по произволу. На сем основании закон гражданский распределяет, каким образом собственность должна переходить из одного владения в другое по общему согласию.
[Закрыть].
Из сего происходят три главные предмета, входящие в состав коренных законов:
I. Права державной власти.
II. Закон, возникающий из прав державной власти.
III. Права подданных.
К каждому из сих главных предметов принадлежат свои разделения. Нужно определить их с точностию.
И, во-первых, права державной власти не иначе могут быть приводимы в действие, как приложением их к одному лицу или ко многим. В монархическом правлении они прилагаются к единому. Отсюда необходимость определить лицо, власть державную представляющее, порядок сего представления и ближайшие его последствия.
Таким образом, состав первого отделения коренных законов должен заключать в себе следующие предметы:
I. О правах державной власти в трех отношениях:
1) в силе законодательной;
2) в силе исполнительной;
3) в силе судной.
II. О лице, представляющем державную власть, или Императоре, и правах его в силах государственных.
III. Порядок представления:
1) наследство престола;
2) образы восприятия державной власти;
3) состав Императорской фамилии;
4) часть экономическая.
Первое действие державной власти есть закон и его исполнение.
И поелику в правах державной власти означено, что закон не иначе составляется и исполняется, как установленным порядком, то в сем отделении и должно означить образ составления закона и его исполнения.
Таким образом, предметы сего отделения расположатся в следующем виде:
I. Определение отличительных свойств закона.
II. Составление закона:
1) предложение;
2) рассмотрение;
3) утверждение.
III. Исполнение закона:
1) уставы и учреждения;
2) обнародование;
3) действие обнародования;
4) пределы действия закона – давность и отмена.
Определив сим образом державную власть и главные ее действия, постановятся все существенные начала, по коим государственные силы действуют в их соединении. Остается после сего определить действие сих сил в раздельном их состоянии, и сие есть общий предмет третьего отделения.
Выше было примечено, что раздельное действие сил государственных составляет права подданных. Права сии принадлежат или каждому лицу особенно, или многим в соединении. Первые суть гражданские, другие – политические. В коренных законах определяются одни только главные прав гражданских основания.
Но в определении тех и других прав прежде всего надо определить: 1) в чем точно состоит понятие подданного и 2) всем ли подданным равно должны принадлежать права сии?
Первый из сих вопросов ведет к началам, определяющим свойство подданного, отличающее его от иностранца.
Второй – к разделению состояний.
Таким образом, предметы третьего отделения представляются в следующем виде:
I. Определение отличительных свойств российского подданного.
II. Разделение состояний.
III. Основания прав гражданских, всем подданным общих.
IV. Права политические, присвояемые разным состояниям:
1) в составлении закона;
2) в исполнении его.
В сих трех отделениях должны содержаться все существенные части государственного устройства. Началами, в них постановленными, силы государственные во всех отношениях должны быть измерены, между собою уравновешены и составлены.
Но в сем составе действовать они еще не могут: им должно иметь органы действия, потребны установления, кои бы приводили их в действительное упражнение.
Сие ведет к четвертому отделению коренных законов, к законам органическим.
От троякого свойства сил государственных возникает троякий порядок их действия и, следовательно, три главные установления: законодательное, судное и исполнительное.
Все сии установления соединяются в державной власти, яко в первом и верховном их начале.
Но каким образом власть державная должна действовать на сие установление?
По разнообразию их, пространству и многосложности их предметов нельзя предполагать, чтобы лицо державное, само собою и непосредственно на них действуя, могло сохранить с точностью их пределы и во всех случаях сообразить все различные их отношения. Посему надлежит быть особенному месту, где бы начальные их правила и действия были единообразно соображаемы.
Отсюда происходит необходимость четвертого установления, в коем бы три предыдущие во всех их отношениях к державной власти сливались воедино и в сем единстве восходили бы к верховному ее утверждению.
Посему четвертое отделение будет иметь следующий вид:
I. Устройство порядка законодательного.
Сюда принадлежит устройство первоначальных, средних и высшего законодательного сословия, образ их действия, их образы [в др. изд. зд. и далее – обряды] и проч.
II. Устройство порядка судного.
Сюда принадлежит устройство верховного суда и постепенностей, от него зависящих.
III. Устройство управления, или исполнения.
Сюда принадлежит устройство министерств и назначение мест, от них зависящих.
IV. Устройство сословия, в коем все сии распорядки должны соединяться и чрез которое власть державная будет на них действовать и принимать их действие.
В сем состоят все главные предметы, существенно входящие в состав коренных государственных законов.
Сравнивая сие распределение со всеми известными конституциями, нельзя не приметить, что все его части столь естественно связаны между собою, что ни одной из них нельзя исторгнуть из своего места, не разрушив целого, и что все они держатся на одном начале.
Преимущество сие весьма легко изъясняется. Конституции во всех почти государствах устрояемы были в разные времена, отрывками, и по большей части среди жестоких политических превращений.
Российская конституция одолжена будет бытием своим не воспалению страстей и крайности обстоятельств, но благодетельному вдохновению верховной власти, которая, устроив политическое бытие своего народа, может и имеет все способы дать ему самые правильные формы.
ОТДЕЛЕНИЕ ВТОРОЕ.
О РАЗУМЕ ГОСУДАРСТВЕННОГО УЛОЖЕНИЯ
Царства земные имеют свои эпохи величия и упадка, и в каждой эпохе образ правления должен быть соразмерен тому степени гражданского образования, на коем стоит государство. Каждый раз, когда образ правления отстает или предваряет сей степень, он испровергается с большим иль меньшим потрясением.
Сим вообще изъясняются политические превращения, кои и в древние времена и во дни наши прелагали и изменяли порядок правлений.
Сим изъясняются также и те неудачи, коими нередко были сопровождаемы самые благотворные усилия политических перемен, когда образование гражданское не предуготовило еще к ним разум[7]7
Таков был общий разум всех почти политических превращений, коих целью была перемена образа правления. Примеры первого рода представляют древний Рим, Англия и в последние времена Франция. Примеры второго рода можно видеть в тщетных усилиях Иосифа II, в замыслах политических систем, бывших в России во времена Императрицы Анны и особенно Императрицы Екатерины II.
[Закрыть].
Итак, время есть первое начало и источник всех политических обновлений[8]8
Le plus grand novateur est le temps. Bacon.
[Закрыть]. Никакое правительство, с духом времени не сообразное, против всемощного его действия устоять не может.
Посему первый и главный вопрос, который в самом преддверии всех политических перемен разрешить должно, есть благовременность их начинаний.
История государственных перемен и настоящее положение нашего отечества представляют к разрешению сего вопроса следующие истины.
Три великие системы издревле разделяли политический мир: система республик, система феодальная и система деспотическая.
Первая под разными именованиями и формами имела то отличительное свойство, что власть державная умерялась в ней законом, в составе коего граждане более или менее участвовали.
Вторая основана была на власти самодержавной, ограничиваемой не законом, но вещественным или, так сказать, материальным ее разделением.
Третья ни меры, ни границ не допускала.
Примеры первой системы мы видим в республиках греческих и особенно в римской.
Вторая система основалась на Севере и оттуда распространилась по всей Европе.
Третья утвердила свое владычество на Востоке.
Все политические превращения, в Европе бывшие, представляют нам непрерывную, так сказать, борьбу системы республик с системою феодальною. По мере как государства просвещались, первая приходила в силу, а вторая – в изнеможение.
Одно важное обстоятельство на западе Европы ускорило особенно ее перевес. Крестовые походы, устремив все виды частных владельцев на восточные завоевания, представили власти самодержавной случай и возможность исторгнуть уделы власти из прежнего их обладания и соединить их в один состав.
Установление регулярных войск и первое образование порядка в государственных сборах довершили впоследствии сие соединение.
Таким образом, на развалинах первой феодальной системы утвердилась вторая, которую можно назвать феодальным самодержавием; в ней остались еще следы первых установлений, но сила их совершенно изменилась. Правление было еще самовластное, но не раздельное. Ни политической, ни гражданской свободы еще не было, но в той и другой положены уже были основания.
И на сих-то основаниях время, просвещение и промышленность предприняли воздвигнуть новый вещей порядок, и приметить должно, что, невзирая на все разнообразие их действия, первоначальная мысль, движущая их, была одна и та же – достижение политической свободы.
Таким образом, приуготовился третий переход от феодального правления к республиканскому, основался третий период политического состояния государств.
Англия первая открыла сей новый круг вещей; за нею последовали другие государства: Швейцария, Голландия, Швеция, Венгрия, Соединенные Американские области и, наконец, Франция.
Во всех сих превращениях время и состояние гражданского образования были главным действующим началом. Тщетно власть державная силилась удержать его напряжение; сопротивление ее воспалило только страсти, произвело волнение, но не остановило перелома. Сколько бедствий, сколько крови можно бы было сберечь, если бы правители держав, точнее наблюдая движение общественного духа, сообразовались ему в началах политических систем и не народ приспособляли к правлению, но правление к состоянию народа[9]9
Какое, впрочем, противоречие: желать наук, коммерции и промышленности и не допускать самых естественных их последствий; желать, чтобы разум был свободен, а воля в цепях; чтобы страсти двигались и переменялись, а предметы их, желания свободы, оставались бы в одном положении; чтобы народ обогащался и не пользовался бы лучшими плодами своего обогащения – свободою. Нет в истории примера, чтобы народ просвещенный и коммерческий мог долго в рабстве оставаться.
[Закрыть].
Тот же самый ряд происшествий представляет нам история нашего отечества.
Удельные владения князей образуют у нас первую эпоху феодального правления и, что весьма замечательно, переход от сей первой эпохи во вторую, то есть к самодержавию, точно подобные имел причины. Вместо крестовых походов были у нас походы татарские, и хотя предмет их был не одинаков, но последствия равные. Ослабление удельных князей и победы царя Ивана Васильевича, действуя соединенно с духом сего сильного государя, испровергли удельный образ правления и утвердили самодержавие.
С того времени до дней наших напряжение общественного разума к свободе политической всегда более или менее было приметно; оно обнаруживалось разными явлениями. Следующие можно особенно здесь заметить.
Еще при царе Алексее Михайловиче почувствована была необходимость ограничить самодержавие, и если по разуму того века нельзя было основать прочных для сего установлений, по крайней мере внешние формы правления представляли первоначальное тому очертание. Во всех важных мерах признаваемо было необходимым призывать на совет просвещеннейшую по тогдашнему времени часть народа, бояр, и освящать меры сии согласием патриарха; приметить здесь должно, что советы сии не были делом кабинета, но установлением публичным и в самых актах означаемым[10]10
С благословением патриаршим государь повелел и бояре приговорили – так надписываются важнейшие акты того времени.
[Закрыть].
Петр Великий во внешних формах правления ничего решительно не установил в пользу политической свободы, но он отверз ей двери тем самым, что открыл вход наукам и торговле. Без точного намерения дать своему государству политическое бытие, но по одному, так сказать, инстинкту просвещения он все к тому приуготовил[11]11
По разуму того времени не было еще точного понятия о политической свободе. Сие доказывается учреждением Петра Великого (1714 года) о праве первородства. Сие установление, совершенно феодальное, могло бы уклонить Россию на несколько веков от настоящего ее пути.
[Закрыть].
Вскоре начала, им положенные, столько усилились, что при восшествии Императрицы Анны на престол сенат мог и дерзнул пожелать политического существования и поставил себя между народом и престолом.
Здесь можно видеть первое доказательство, сколь усилия сии были преждевременны и сколь тщетно предварять обыкновенный ток вещей; одно дворское, так сказать, движение испровергло все сии замыслы.
Век Императрицы Елисаветы тщетно протек для славы государства и для политической его свободы. Между тем однакоже семена свободы, в промышленности и торговле сокровенные, возрастали беспрепятственно.
Настало царствование Екатерины II-й. Все, что в других государствах введено было для образования генеральных штатов; все то, что в политических писателях того времени предполагалось наилучшего для успехов свободы; наконец, почти все то, что после, двадцать пять лет спустя, было сделано во Франции для открытия последней революции, – все почти было ею допущено при образовании Комиссии Законов. Созваны депутаты от всех состояний, и созваны в самых строгих формах народного законодательного представления, дан наказ, в коем содержалось сокращение лучших политических истин того времени, употреблены были великих пожертвования и издержки, дабы облечь сословие сие всеми видами свободы и величия, – словом, все было устроено, чтобы дать ему, и в лице его России, бытие политическое; но все сие столь было тщетно, столь незрело и столь преждевременно, что одно величие предприятия и блеск деяний последующих могли только оградить сие установление от всеобщего почти осуждения. Не только толпа сих законодателей не понимала ни цели, ни меры своего предназначения, но едва ли было между ними одно лицо, один разум, который бы мог стать на высоте сего звания и обозреть все его пространство.
Таким образом, громада сия, усилием одного духа, без содействия времени составленная, от собственной своей тяжести пала, оставив по себе одну долголетнюю и горестную укоризну всем подобным сему предприятиям.
С сего времени мысли сей государыни, как можно заключать из всех ее установлений, совершенно изменились. Неудачный сей опыт охладил и, так сказать, привел в робость все ее помышления о внутренних политических преобразованиях. Среди войны и непрестанных внешних развлечений она ограничилась однеми первоначальными чертами управления; а в государственных законах грамоты дворянству и городам остались как опыты великого здания.
При покойном Государе Императоре издан важный в государственных постановлениях акт наследия престола, фамильное учреждение и, сверх того, постановление о разделе поселянских работ с ограничением их тремя днями, постановление весьма примечательное, потому что оно со времени укрепления крестьян помещикам есть в сем роде первое..
В настоящем царствовании из разных установлений следующие должно отнести к государственным:
1) Открытие всем свободным состояниям права собственности на землю;
2) Учреждение состояния свободных земледельцев;
3) Устройство министерств с ответственностию;
4) Лифляндское положение, яко пример и опыт ограничения повинностей крестьянских.
К сим главным учреждениям должно присоединить некоторые правила не менее действительные, хотя и не составляют они особенных актов. Таковы суть:
Правила, принятые к умерению налогов по частным жалобам;
Правила, принятые о неотдаче казенных людей в крепость.
В сем состоят все покушения, какие правительство само собою доселе делало к политическому государства освобождению.
Два последствия из них извлечь можно:
1) Что начинания при Императрице Анне и Екатерине II-й сделанные, очевидно были преждевременны и потому никакого не имели успеха;
2) Что, в общем движении человеческого разума, государство наше стоит ныне во второй эпохе феодальной системы, то есть в эпохе самодержавия, и, без сомнения, имеет прямое направление к свободе[12]12
Направление сие у нас действительно прямее, нежели было оно в других государствах. Причины сему суть следующие:
1) В самом начале испровергнуто у нас важное на сем пути затруднение – право первородства; установление сие во всех прочих государствах, тот же путь совершивших, было великим камнем претыкания.
2) Опыты превращений, вокруг нас бывших, имели, без сомнения, сильное влияние на мысли большей части людей, ими занимающихся.
3) В общем счете времени успехи в России идут несравненно быстрее, нежели шли они в те же эпохи в других государствах.
[Закрыть].
Но на сем обширном поприще каким образом определить истинную точку расстояния и какими признаками можно в ней удостовериться?
Удостоверение сие весьма важно и оно одно может разрешить вопрос, выше предложенный, о времени политических преобразований.
Следующие признаки кажутся достоверны:
I. Перемена в предметах народного уважения. Не разумом, но силою воображения действует и владычествует ими правительство на страсти народные. Для сего установлены между прочим чины и почести. Доколе сила воображения поддерживает их в надлежащей высоте, дотоле они сопровождаются уважением. Но как скоро по стечению обстоятельств сила сия их оставит, так скоро и уважение исчезает. Чины и почести в сем положении могут быть еще лестны, но в одном только том отношении, что они служат знаком доверия или милости; внутренняя же их очаровательная сила, впечатление на народ, мало-помалу изглаждается и пропадает.
Не должно думать, чтобы явление сие зависело у нас от одного образа мыслей государя или от стечения случайных обстоятельств: оно точно таково было и во всех других государствах в той эпохе, когда феодальная система приближалась к своему падению[13]13
Перед революцией французские вельможи сами смеялись и над чинами, и над лентами. В настоящем смысле или тоне того времени было казаться простым гражданином.
[Закрыть]. Основание сему очевидно: когда разум начинает распознавать цену свободы, он отметает с небрежением все детские, так сказать, игрушки, коими забавлялся он в своем младенчестве[14]14
В некоторых классах чины у нас еще уважаются, но не по внутреннему их свойству, а единственно по праву владения крестьян, с ними сопряженному, или в виде достижения важных государственных должностей.
[Закрыть].
II. Ослабление власти. Различать должно два рода власти: одну физическую, другую моральную.
Если физическая власть осталась в прежнем положении, то моральная, без сомнения, весьма ослабела. Какая мера правительства не подвержена ныне осуждению? Какое благотворное движение не искажено и не перетолковано? – Дух партий и злонамеренность, без сомнения, имеют в сем участие; но дух партий не имел бы столько силы, если бы общий разум не расположен был к его впечатлениям. С горестию, но с достоверностию можно сказать, что в настоящем положении все меры правительства, требующие не физического, но морального повиновения, не могут иметь действия. Тщетно ищут изъяснить сие из личных свойств министров. Сравнивая одни пороки с другими, перевес, без сомнения, будет на временах протекших. Одна есть истинная сему причина: образ мыслей настоящего времени в совершенной противоположности с образом правления.
III. Невозможность частных исправлений. Все жалуются на запутанность и смешение гражданских наших законов. Но каким образом можно исправить и установить их без твердых законов государственных? К чему законы, распределяющие собственность между частными людьми, когда собственность сия ни в каком предположении не имеет твердого основания? К чему гражданские законы, когда скрижали их каждый день могут быть разбиты о первый камень самовластия? – Жалуются на запутанность финансов. Но как устроить финансы там, где нет общего доверия, где нет публичного установления, порядок их охраняющего?[15]15
В настоящем положении нельзя даже с успехом положить какой-нибудь налог, к исправлению финансов необходимо нужный, ибо всякая тягость народная приписуется единственно самовластию. Одно лицо государя ответствует народу за все постановления, совет же и министры всегда, во всякой мере тягостной, могут отречься от участия там, где нет публичных установлений.
[Закрыть] – Жалуются на медленность успехов просвещения и разных частей промышленности. Но где начало, их животворящее? К чему послужит рабу просвещение? К тому только, чтобы яснее обозрел он всю горесть своего положения.
IV. Наконец, сие всеобщее неудовольствие, сия преклонность к горестным изъяснениям всего настоящего есть не что другое, как общее выражение пресыщения и скуки от настоящего вещей порядка. Войны и политические происшествия, без сомнения, занимают тут свое место. Но были и тягости, были войны, и дух народный не был, однакоже, подавлен ими до такой степени, как ныне. Неужели дороговизне, сахару и кофе можно, в самом деле, приписать начало сих неудовольствий? Уменьшилась ли от них роскошь? Обеднел ли в самом деле народ? Где те жестокие несчастья, кои его на самом деле постигли? Все вещи остались в прежнем почти положении, а, между тем, дух народный страждет в беспокойствии. Как можно изъяснить сие беспокойствие иначе, как совершенным изменением мыслей, глухим, но сильным желанием другого вещей порядка.
Таковы суть главные признаки, по коим можно определить место, которое Россия ныне занимает на лествице гражданского образования. По сим признакам можно, кажется, с достоверностию заключить, что настоящая система правления несвойственна уже более состоянию общественного духа и что настало время переменить ее и основать новый вещей порядок[16]16
Все исправления частные, все, так сказать, пристройки к настоящей системе были бы весьма непрочны. Пусть составят какое угодно министерство, распорядят иначе части, усилят и просветят полицейские и финансовые установления, пусть издадут даже гражданские законы: все сии введения, быв основаны единственно на личных качествах исполнителей, ни силы, ни твердости иметь не могут.
[Закрыть].
Но, приступая к сей важной перемене, должно со всею зрелостью размыслить и определить разум сего преобразования как вообще, так и особенно в частях его.
