Текст книги "Стеклянная тень"

Автор книги: Михаил Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Боюсь, не успею.

– Жаль, но помочь вам не могу.

Ее пухленький ротик скривился.

– Козел!

– Что делать! Не всем же быть ослами.

Красотка ушла, цокая копытцами, а я, взглянув на другую сторону улицы, понял, что мое свидание откладывается – «Фольксваген» исчез. Похоже, он играл со мной в салочки. Резко развернувшись, я выжал педаль газа и помчался вдогонку. С машиной мне повезло, от такой тачки нелегко уйти. Хвост «пассата» мелькнул перед глазами и юркнул в переулок. Парень неплохо рулил, и его развалюха тоже бегала шустро. Улицы в старом районе узкие, обогнать его я не мог, к тому же он знал город лучше меня и крутился волчком по кривым переулкам. Очередной вираж, и я затормозил, едва не врезавшись в багажник «пассата». Водитель бросил его посреди дороги и скрылся, оставив дверцу открытой. Нюх гончей заставил меня выскочить из машины и помчаться в подворотню, других дыр здесь не существовало. Этот тип здорово меня разозлил. Работать головой хорошо, но иногда можно и кулаками помахать, некоторые только такой язык понимают. Похоже, он прочел мои мысли, и как только я влетел во двор, на меня обрушился небоскреб.

Пауза длилась долго. Я очнулся от того, что меня хлестали по щекам. На меня наткнулась какая-то старушка. Вызвала милицию. Приехали, привели в чувство, взяли штраф за то, что заблокировал проезд своей машиной, и ретировались. Документы не проверяли.

Удивительно, что машину не угнали, я даже ключи из замка зажигания не выдернул. Инстинкт гончего пса никогда не приносил пользы, но он есть и живет вместе с тобой, от него очень трудно избавиться. Учат, учат, и все бесполезно.

Болела башка. Били резиновой дубинкой, так мне кажется. Шишка выросла, но обошлось без крови.

Смеркалось. Я тихо ехал по улицам и старался соображать сотрясенными мозгами. Кирилл засек меня еще у казино и знал, на какой я машине. Если это не так, то почему ему взбрело в голову от меня удирать? Я из машины не выходил, не светился. Значит, с ним кто-то связался из казино и рассказал о моем визите в деталях.

Ладно, парень, далеко от меня не уйдешь, я тебя достану, и ты свое получишь.

3

Звонок раздался на следующий день после полудня. Ночь я провел в доме Мезенцева, мы с ним съездили в гараж. Его серебристый «Ягуар» стоял на месте, угнать машину из ангара невозможно, воры сняли номера. В пятницу днем, по словам охраны, в гараже работали электрики, меняли проводку. Кроме них грешить больше не на кого.

Звонивший говорил добродушно, конкретно и не притворялся кавказцем, изображая акцент. Я слушал разговор через громкую связь.

– Деньги у вас? Садитесь в машину и езжайте к набережной. Вам нужно попасть на левый берег реки. Упакуйте деньги в кейс.

– Не поместятся.

– Значит, в чемодан. Человек, который заберет их, поедет на вокзал и должен выглядеть естественно.

– Хорошо. Я хочу поговорить с женой.

– Вечером наговоритесь, у меня нет времени на пустяки. Направляйтесь в сторону старого Воздвиженского кладбища. Поторопитесь. Я вам еще позвоню.

На этом разговор закончился.

– И что ты об этом думаешь, Андрей? – вопрошающе посмотрел на меня Мезенцев.

– В машине поговорим, надо ехать. Кратчайший путь – через Веденский мост.

– У тебя есть какие-то зацепки? – спросил Мезенцев, когда мы отъехали от дома.

– Одна зацепка – «Ягуар», вторая едет за нами. Не оглядывайтесь. Обычный «Форд-фокус», их в городе тысячи.

За рулем «Мерседеса» сидел я сам, шофера мы оставили зевать на скамеечке в парке напротив роскошного особняка моего нанимателя. В нагрудном кармане пиджака у меня всегда лежало зеркальце. Я не был поклонником своей внешности, просто привык контролировать «задний обзор» при ходьбе, так как машины не имел.

– Этот чертов «Ягуар» меня смущает, – проворчал Мезенцев. – Мне его подарили партнеры, зная мою слабость к машинам. Ездил я на нем не больше пяти – десяти раз. Когда эту модель завезли в салоны, и на дорогах появилась сотня близнецов, перестал им пользоваться. Тому уже года два, и Маша это знает. Непонятно, как она могла сесть в чужую машину. О номерах говорить смешно. Она их и не помнит. Зря старались.

– Не зря, как мы видим. Ее хотели вывезти из города. Как я вчера понял, ваши машины узнаваемы. В казино сразу определили, на чьей тачке я приехал. Потом я умышленно дважды проскочил на красный у гаишников под носом, но они не среагировали. Похитители знали о неприкосновенности ваших машин, это гарантировало им безопасный проезд до любой точки. На выезде из города проверяют каждый третий автомобиль.

Я достал газету и подал ее Мезенцеву.

– В ночь с четверга на пятницу ограбили ювелирную фирму. Унесли изумрудов на полмиллиона долларов. Менты обложили все лазейки из города, каждую щель замазали. Ваша машина – гарантия беспрепятственного проезда через кордон.

Мезенцев даже не взглянул на газету.

– Эта фирма принадлежит мне. А камней уволокли на два миллиона, но я не заявлял о полной потере. В сейфе лежали не учтенные изумруды. Они предназначались для взятки японцам, которыми я занимался в пятницу. Сработано чисто. Кража меня не разорила, только я не понимаю, как они сумели отключить сигнализацию. Он все еще едет за нами?

Я не сразу понял вопрос. Мезенцев перескакивал с темы на тему, точно прыгал по кочкам на болоте.

– Едет. Думаю, за нами следует не одна машина, целый эскорт. А у кладбища нас никто не ждет. Не так они глупы.

Но сам я сделал глупость, пошел на поводу у похитителей. Иначе говоря, действовал предсказуемо и понял это слишком поздно. Телефон зазвонил, когда мы въехали на мост. Мезенцев включил громкую связь.

– Говорите.

– Остановите машину посреди моста, у щита со спасательным кругом.

Я слышал приказ и затормозил где нужно.

– Возьмите чемодан, подойдите к перилам и бросьте его вниз. Там стоит катер. Постарайтесь попасть.

– Где Маша?

– Узнаете, когда мы пересчитаем деньги.

Связь оборвалась.

Мезенцев взял чемодан, и мы вышли из машины.

Наш кратчайший путь просчитали. Надо было ехать объездными путями – вот в чем моя ошибка. Но когда я подошел к ограде и увидел катер на подводных крыльях, то понял, что эти ребята успели бы домчаться до любого моста. Их корректировали из машины, сидящей у нас на хвосте, она не поехала на мост вслед за нами.

– Слишком высоко, Андрей, я не попаду. Кидай ты, – предложил Мезенцев.

Я взял чемодан и, не прицеливаясь, бросил его вниз.

– Выловят. Это сумка может утонуть, а чемодан герметичен, всплывет. Натуральная пропитанная кожа. Вы же не покупаете ширпотреб.

Чемодан выловили багром, и катер тут же улетел под мост. Мезенцев оставался невозмутимым. Он закурил и, опершись локтями на чугунный парапет, уставился вдаль.

Меня удивлял этот человек. Невозможно было понять, о чем он думает и что его тревожит. Образ жизни и деятельность всегда отпечатываются на человеческой натуре. Мне под сорок, Мезенцев моложе года на три. Он барин. Такого человека трудно представить в телогрейке, а меня во что ни ряди, всегда буду выглядеть халдеем.

Покурили, помолчали, потом он спросил:

– Они позвонят?

– Не знаю. Но без дела я сидеть не буду. Река течет на восток, к глиняному карьеру, к нему ведет только одна дорога, через лес.

– А при чем здесь карьер?

– Мимо него проезжал «Фольксваген Пассат». Я думаю, он замешан в этой истории. Хочу осмотреться в тех местах. Если похитители дадут о себе знать, вы мне позвоните.

– Ты умный малый, Андрей. Я умею ценить неординарных людей. Считай, что ты получил БМВ в неограниченное пользование. Хватит тебе подошвы снашивать.

– Но я ничего еще не сделал.

– Не сделал сейчас, сделаешь потом. Ты человек надежный, я в этом убедился.

– Спасибо, Димыч. Вы первый, кто не махнул на меня рукой.

– Брось, Андрей, не с теми людьми тебя жизнь сталкивала.

Он бросил окурок в реку.

4

На посту гаишников перед выездом из города лейтенант мне козырнул. Там образовалась большая пробка. Осматривали все машины, за редким исключением. Я попал в число тех самых редких. Выбравшись на простор шоссе, начал сочинять новую версию. Меня хлебом не корми, дай пофантазировать. Иногда мои фантазии попадали в точку. В те времена, когда я работал в розыске, нас учили верить только фактам, вещдокам и неопровержимым уликам. А если их нет? Существует еще и психология. Психология преступника – целая наука. С опытом ты начинаешь ее понимать, а значит, можешь поставить себя на его место и предугадать его следующий ход. Я проработал в уголовке пятнадцать лет и три года провел с преступниками в колонии. Разве это не опыт?

Сейчас я пытался поставить себя на место похитителей изумрудов. По словам Мезенцева, камешки привезли из спецхрана в офис в четверг и заперли в сейфе. Грабители об этом знали. Мало того, они сумели открыть сейф, отключив сложную многоходовую сигнализацию. Если Мезенцев рассказал об утаенных изумрудах, то в сейфе могли находиться еще какие-то неучтенные ценности, о которых он не упомянул. Только к концу рабочего дня в пятницу обнаружили пропажу, Мезенцев целый день занимался японцами. Кажется, я ничего не упустил. Меня смущают две вещи. Понятно, что кражу совершил кто-то из своих. Изумруды – не памятник, их можно спрятать в запасном колесе и вывезти из города той же ночью, пока факт хищения не обнаружен. В городе их хранить небезопасно, они превратились в тлеющие угли и где-нибудь обязательно прожгут дырку. Я отталкиваюсь от предположения, что по непонятным причинам вывезти товар той же ночью не удалось. В общем-то, притягиваю осла за уши, но в то же время не делаю выводов и не ставлю точек. У грабителей появляется новый вариант: вывезти краденое с помощью жертвы ограбления. Как? На его машине. А почему бы не прихватить и его жену? На ней можно заработать не меньше, чем на камешках. Берлогу за городом готовили для тайника, но там же можно спрятать и Машу. Присланная мужу фотография доказывает ее пребывание в деревенской хибаре. Пока все сходится. Если так, то деньги не главное. Мезенцев может вычислить грабителей, если уже этого не сделал. Маша – гарантия его молчания. Она нужна как заложница, а выкуп понадобился для отвода глаз. Тогда пасьянс сходится. В то же время о ее освобождении не может идти речи, пока грабители не окажутся в полной безопасности. Но будь я на их месте, не отпустил бы женщину вообще. Она свидетельница, видела лица бандитов, возможно, кто-то и ее знает, если они сотрудники мужа. Им грозит обвинение в грабеже в особокрупных размерах, в похищении человека, принудительном лишении его свободы, и еще парочку статей можно пришить не глядя. Вымогательство и прочее. Нет. Маша на свободу не выйдет.

Я увеличил скорость и едва не промахнул поворот на карьер, он следовал сразу же за мостом. Река была последней преградой, а дальше можно катить куда угодно. Тут мне пришла новая идея. Я свернул на узкую бетонку, идущую через лес к знаменитому и единственному карьеру, где добывали белую глину для фарфоровых фабрик, выросших как грибы после открытия уникального сырья. Возникшая мысль ломала построенную мной теорию. Зачем грабителям выезжать из города на машине? У них есть скоростной глиссер, они могли вывезти изумруды по реке. Машина им понадобилась только для того, чтобы похитить жену Мезенцева.

Лес резко оборвался. По обеим сторонам дороги выросли заборы из сетки-рабицы. Бетонка покрылась глинистой жижей, выехать из этих мест на чистой машине было невозможно.

Километра три я пилил зажатый оградами и молил бога, чтобы не наткнуться на встречный самосвал. И как только они здесь разъезжаются? Наконец я въехал в зеленую зону. Пронесло. Дорога начала петлять и пошла вверх. На каком-то участке перед поворотом я наткнулся на обрыв, с которого открывался вид на реку. Чтобы до нее добраться, надо спускаться по крутому склону не меньше километра. Тут можно голову свернуть, бетонные столбики для машины не препятствие, если ехать на приличной скорости.

Через пару километров я наткнулся на деревеньку, точнее, село, так как тут стояла старая рубленая церковь. Домишки были не богатые, но крепкие, народ жил не бедный, возле многих участков – машины, кое-где на козлах сушились лодки.

У колодца я остановился, увидев крепкого мужичка с ведрами. Подойдя к нему, спросил:

– Куда идет эта дорога?

– Ты что же, сынок, заблудился? Ничего, не пропадешь. Через версту деревня Свиблово, а потом дорога выведет тебя к реке и ты уткнешься в паромную переправу. Паром большой, но один. Опоздаешь, ждать придется не менее часа. Пока он туда сходит, пока обратно.

– Понятно. К мосту вернуться быстрее. Тут верст пять до моста-то?

– Может, и по боле будет. Паром не для машин, а для скота предназначен и люда здешнего. На том берегу базар, за харчами туда жалуем.

– А ваше село как называется?

– Бугримово. Разрослось теперь. Городские скупили землю у леса. Раньше там поле было, овес выращивали для лошадей. Все застроили. Вода у нас больно чистая, от источников, как святая, не портится.

– Спасибо, папаша. А магазин у вас есть на селе?

Он указал на церковь, стоящую в стороне от дороги.

– Там хлебная лавка. Аксинья – баба хваткая, теперь и водочку закупает, и колбасу привозит. А так мы своим хозяйством живем.

– Хорошо у вас здесь. Воздух, вода с источников. А домишко можно снять на лето?

– У нас – нет. А в Свиблово сколько угодно, да и к парому ближе. Там одни старики живут, вот они углы и сдают.

Дорога к Свиблово шла под уклон. Я проехал по хлипкому мосту через заросший пруд, посчитал колдобины, прочесал с десяток луж и увидел деревушку, к ней шла проложенная машинами колея, с травянистым хохолком посередине. Луж там тоже хватало, было жалко подвеску. Перед поворотом я остановился, вышел из машины и прошелся по дороге метров двадцать в сторону деревни. Чутье меня не подвело. Я осматривал сухие участки между лужами, где остались отчетливые следы протекторов машин. Не так часто они здесь ездили, что было мне на руку. Слабые вмятины от лысой резины «Фольксвагена» ни с чем не перепутаешь. Он здесь был! Я пригляделся к деревеньке. Домики выстроились в ряд вдоль леса, их не больше тридцати. Светиться на яркой машине я не хотел, предпочел пройтись пешком, но надо было убрать БМВ с дороги, чтобы не мозолил глаза.

Проехав по дороге немного дальше, я наткнулся на амбар и оставил машину за ним, там, где ее не заметишь с дороги. На то, что у меня промокли ноги, пришлось закрыть глаза, зато я подобрался к домам со стороны огородов. Надо сказать, что никого из жителей на улице не оказалось. Я останавливался у каждого участка и вглядывался в дома. Кирпичные меня не интересовали, да и было их здесь раз-два и обчелся. Один домик привлек мое внимание. Участок порос бурьяном, колючками и крапивой. Местные жители каждый сантиметр засаживают овощами или зеленью, а этот выглядел заброшенным. Сними я здесь дачку, тоже палец о палец не ударил бы.

Перелезть через плетень не составляло труда, дальше пришлось продвигаться пригнувшись – из окон участок отлично просматривался. Соседний дом справа находился метрах в сорока, а левый и того дальше. Тут можно шуметь и врубать музыку на всю катушку, никто не услышит. Странной казалась тишина, как на кладбище, мертвая, только редкие вопли ворон ее нарушали.

Я подобрался к дому. Крыльцо, веранда, дверь и амбарный навесной замок. На окнах плотные занавески, но в одном месте у правого крайнего окна имелся просвет, сквозь него в комнату пробивалось солнце, и я увидел край стены. Остальное мне досказали обои, знакомые по фотографии. Я вернулся к крыльцу и осмотрел почву. Все совпадало. Следы от лысой резины и здесь нашлись. Меня, как собаку, сюда привел нос. На поиски ушло немного времени.

С замком пришлось повозиться, ломать я ничего не хотел. В сарае нашел гвоздь, проволоку, молоток и сделал отмычку. Замок не смог устоять против моей сообразительности. Дверь открылась, но тут я услышал шум со стороны улицы. В сенях имелось маленькое окошечко, выходящее на улицу. Стекло никогда не мылось и было покрыто какой-то серой, засиженной мухами, массой. Пришлось отскабливать себе пятачек, как это делают дети с замороженными окнами в транспорте. В этот пятачок я увидел мирную толпу, степенно возвращавшуюся к местам обитания: старушки в белых платочках, немного женщин среднего возраста и уж совсем мало старичков.

Тут меня осенило. Моя секретарша собиралась сегодня на кладбище – родительская суббота. Утром вся деревня отправилась пешком в Бугримово, там же церковь, а потом всей гурьбой двинулись на кладбище. Вероятно, оно не близко, если они возвращаются в седьмом часу вечера, но я не сомневался, что в этот дом никто не зайдет. Слишком много тут мусора и грязи, под лавкой груда пропыленных бутылок из-под дешевого портвейна.

В комнате из-за плотных занавесок было довольно темно, в нос ударил тошнотворный запах. Я нащупал на стене выключатель, и под потолком зажглась одинокая лампочка без плафона. Мне предстала страшная картина – пол, залитый кровью, возле кровати женщина с изуродованным лицом, будто в нее пальнули из ружья, набитого картечью. Волосы, фигура, одежда, дорогой браслет, кольца – все говорило о том, что это Мария Мезенцева. Я прикрыл нос рукавом и подошел к трупу, который уже облюбовали сине-зеленые мухи. Тело еще не совсем остыло. Женщину убили сегодня, часов пять-шесть назад, в это время мы с Дмитрием Мезенцевым ждали звонка похитителей. К смерти невозможно привыкнуть. Трупы мне приходилось видеть часто, но каждый раз нутро переворачивалось и сводило скулы от злости.

Я вышел на крыльцо, достал мобильник, но связи не было. Придется искать телефон. Теперь время работало на противника.

5

Следователь Шкляров и подполковник Базаров выслушали отчет частного детектива. Хоть в детали он их не посвящал, вопросов у них не возникло.

– Да, печальная и странная история, – покачал головой Шкляров. – Не могу понять одного, зачем уродовать лицо жертве? Либо мы столкнулись с бандой маньяков, либо они не хотели, чтобы труп был опознан.

– Хотели, хотели, Илья Наумыч, – уверенно заявил Базаров. – К чему устраивать весь этот спектакль? Если они задумали ее убить, то не имело смысла жертву развязывать.

Он передал Шклярову фотографию, присланную Мезенцеву по почте. Паршин ее показал им в первую очередь.

– Сфотографировали, бросили жертву в багажник, вывезли в лес, пристрелили и закопали. Ищи! Концы в воду и гудбай!

– Логично, – согласился Шкляров. – А вы что думаете? – спросил он детектива.

В это время на участке появились сотрудники Базарова. С ними пришли мужчина лет семидесяти, но крепкий, энергичный, и женщина лет сорока пяти.

– Это Прохор Симохин, хозяин дома, и его дочь Варвара, – пояснил оперативник.

Базаров тут же пошел в атаку.

– Кому вы сдавали это жилье?

Видимо старика уже известили о происшествии и он подготовился к разговору.

– Парню, студенту. Пацан еще. Но женщины с ним никакой не видел. Да и его самого видел только раз. Недели три назад бродил здесь в поисках дачи. А я все равно живу у дочери на другом конце деревни, с внуками нянчусь. Показал ему свою хибару. Он сказал, что диссертацию пишет, тишина нужна. Куда уж тише-то. Деньги он отдал сразу, до конца лета рассчитался, но просил антенну поставить на крышу. Мол, без телика от тоски сдохнет. Я согласился. Парень сказал, что переедет сюда, как только телевизор заберет из ремонта. Больше я его не видел.

– Скажите, а когда вы протечку в комнате замазали? – задал вопрос Паршин.

Подполковник разозлился – идиотский вопрос. Когда старик начал отвечать, он не стал его перебивать.

– Неделю назад. Полез на крышу антенну ставить и заметил дыру. Залатал, конечно. Тогда сильные дожди прошли. Зашел в дом, нашел протечку, ну и замазал ее.

– А когда показывали дом парню, протечки не было?

– Нет. Июнь стоял сухой. Не заметил.

– Ты закончил свои вопросы? – раздраженно спросил Базаров.

Паршин ничего не ответил, отошел к крыльцу, сел на ступеньку и закурил. Следователь присоединился к нему.

– Вы на него не обижайтесь, Андрей Михалыч. Олег – человек несдержанный, но лучшего мента я не знаю, не первое дело ведем вместе. Толковый мужик, а главное, взяток не берет.

Паршин криво усмехнулся.

– Правда, правда, – продолжал Шкляров. – У него жена – миллионерша. Скульптор. После того как в наших краях нашли белую глину, она свой заводик открыла. Теперь ее статуэточки по всему миру продаются за бешеные деньги. Брэнд! Но Олег гордый, за счет жены жить не хочет. Его Любаня на «Остин Мартине» разъезжает, а он на старой «Волге» катается. Живут в центре города. Дом свой. Первый этаж занят под мастерскую и магазин, а второй – под жилые апартаменты. Девять комнат. Олег ни в чем не нуждается и работу свою любит.

– Я не обидчив, Илья Наумыч, свое место знаю. Расследование убийств в компетенцию частного детектива не входит, я выступаю в качестве свидетеля, и только.

– Ну не надо так категорично. Вы интересный человек, и мне нравится ваш подход к делу. Почему вы заговорили о протечке?

Паршин глянул на Базарова, который все еще мучил старика своими вопросами.

– Мне кажется, это труп другой женщины. Надо поднять все сводки за последние месяцы. Среди «потеряшек» должна быть женщина, похожая на жену Мезенцева. Ростом, цветом волос, возрастом. Мария Аркадьевна – женщина интересная, но таких тысячи. Похожую могли привезти откуда угодно. Искать надо по всей стране. Но я бы подбирал жертву для убийства среди разведенок, одиночек или проституток.

– Вы считаете, что Мария Мезенцева жива?

– Да, и сама участница собственного похищения. Труп она подбросила для мужа, чтобы он больше ее не искал. Вот почему я просил при вскрытии обратить внимание на болезни. Их надо сравнить с медицинской карточкой Мезенцевой.

– Вас смутил тот факт, что Мария сама села в чужую машину, выйдя из казино.

– Это лишь штрих. Но только она могла точно знать, что муж заплатит выкуп в любом случае. Женщину убили приблизительно в полдень следующего дня. В это же время звонили похитители.

– Тут все просто. Получили согласие Мезенцева, потом ее убили и поехали забирать деньги.

– Даже на катере не успели бы долететь до Введенского моста.

– Значит, убийца сидел здесь, а вымогатели – в городе. Получив согласие Мезенцева, они подали сигнал ликвидатору.

– Чтобы вас вызвать, мне пришлось возвращаться к шоссе, здесь не работает мобильная связь. Позвонить убийце они не могли, это решение было принято заранее. Убийство и звонок назначили на полдень. Каждый делал свою работу. Если рассматривать схему по логической цепочке, то вымогатели должны были получить выкуп, приехать сюда и убить жертву как опасного свидетеля. Но они сюда не возвращались. Возможно, Мария расплатилась со своими сообщниками суммой выкупа.

Шкляров развел руками.

– Интересно, но бездоказательно. Чего ей не хватало? Жила, как королева, как сыр в масле каталась, и вдруг…

– Это «вдруг» нам и надо разгадать.

Паршин достал фотографию связанной Марии.

– Смотрите. Видите на потолке пятно от протечки? Снимок прислали мужу в субботу утром, Машу выкрали в пятницу вечером.

– И что?

– Но хозяин замазал протечку неделю назад. Вы слышали его рассказ. Значит, снимок сделан раньше. Это говорит о том, что Маша здесь была больше недели назад и возможно позировала фотографу. Вот почему я считаю ее сообщницей. А идея «спектакля» родилась еще раньше, когда они наняли парня, чтобы он снял им дачу за городом рядом с рекой, но по другую сторону моста.

– Отлично! – воскликнул следователь. – Но Мезенцев – мультимиллионер. Куда проще было убить его, чтобы завладеть состоянием. Задача вполне выполнимая. Вместо этого Мария пытается подсунуть свой труп. Если муж ее опознает, ему вручат свидетельство о смерти. А покойники не могут претендовать на наследство.

– Мы ничего не знаем об этих людях. Пообщавшись с Дмитрием Мезенцевым, я понял одно – исчезновение жены для него трагедия. Так не сыграешь. Он искренен.

– Но если Мезенцева жива, вряд ли мы ее найдем, – задумчиво проговорил Шкляров.

К участку подъехала труповозка. Санитары с носилками прошагали мимо сыщиков, сидящих на ступенях. Из дома вышел патологоанатом, долговязый сухопарый мужчина в очках и с огромным носом.

– Я закончил. Поеду с ребятами в морг, ночью сделаю вскрытие. Поведение убийцы меня шокировало. Это ж надо так изуродовать человека, а потом еще вырезать кусок мяса на спине…

Он закурил.

– Очевидно, над копчиком имелась какая-то примета, – заметил следователь. – Ну, скажем, татуировка, по которой можно опознать труп. Убийца старался сделать все, чтобы нам это не удалось.

– А может, там ничего не было и кусок вырезали, чтобы вы, Илья Наумович, пришли к такому выводу, – заметил Паршин.

– Подполковник прав, – кивнул Шкляров. – Идея заключалась в том, чтобы мы нашли труп и как-то его идентифицировали. Иначе его выбросили бы в реку, привязав груз на шею. Благо река рядом и яму копать не надо. И еще. Не исключен вариант с отравлением. Жертва могла быть мертвой, когда ее колотили по лицу молотком. Садисты тоже бывают гуманными.

Услышав разговор, криминалист, вышедший на свежий воздух, сказал:

– Ни на стопках, ни на бутылках отпечатков нет. Стол накрыли для антуража. Дамочку пригласили в гости и прихлопнули.

– Позволю себе с вами не согласиться, – парировал Паршин. – Покойница одета так, будто собиралась на прием к английской королеве, а не на занюханую дачу. Стол накрыли для нас с вами. Чтобы мы такие идеи выдвигали, как вы сейчас. Женской обуви в доме нет. Покойница приехала в тех туфлях, которые на ней надеты. И если вы обратили внимание, она не ступала на землю. Тут грязь, машина подъехала к самому крыльцу, следы от протекторов это подтверждают. Жертву занесли в дом на руках. Все произошло сегодня утром, когда в деревне не осталось ни одной живой души, кроме собак и ворон. Сегодня Родительская, люди ушли на службу в храм, а потом на кладбище, вернулись в седьмом часу вечера. Я тому свидетель.

Криминалист выбросил окурок и молча пошел в дом, столкнувшись с санитарами, выносящими носилки.

– Лихо вы его осадили, – похлопал Паршина по плечу следователь. – Вы сами изложите Мезенцеву ситуацию?

– Я нашел, я и доложу. Для этого он меня и нанимал. Моя обязанность – предоставить отчет о проделанной работе.

– Хорошо. Привозите его завтра к полудню в морг, на опознание. Мы к этому времени получим результаты вскрытия. И узнайте, где она лечилась.