Текст книги "Спиной к стене"

Автор книги: Михаил Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Секундочку, не сбивайте меня, – прикрыв глаза, пробормотал Мякишев. – Тут есть еще один любопытный факт. Точнее, их много, но один очень незначительный. Штрих. Когда Иван завязал с цирком, он стал каскадером. Потом неудачный трюк, ему выбило коленную чашечку. С работы пришлось уйти. Теперь снимает с сыном дорогущую квартиру. Кстати, они до сих пор не вернулись, квартира пустует.

– При чем здесь нога? – не понял Вербицкий.

– Показание бухгалтерши из обчищенной на шоссе «Нивы». Мотоциклист, собиравший с земли деньги, не мог согнуть ногу, она была вытянута, словно деревянный протез.

– Ты гений, подполковник.

– Только больше об этом никому не рассказывайте, ребята станут завидовать.

– Пора нам посетить квартиру пропавших циркачей.

– Довесок к информации. Рост Ивана больше ста восьмидесяти, сын ниже его сантиметров на десять.

– Совпадает…

– Еще не все. Жора, сынок Ивана, купил щенка у собачников. Он приходил к ним не один раз, все не знал, какого выбрать. А когда купил, через два дня вернул. Гадит, мол, везде, отец против. Так они решили вопрос с ключами от подъезда. Теперь Вербицкий поднял обе руки.

– Все, сдаюсь. Начинаем выбивать санкцию на обыск.

Мякишев спрятал улыбку – он своего добился.

– Хорошо поработал, Сергей Юрьевич, – мягко сказал Вербицкий. – Я бы и десятой доли не сумел сделать в такие сжатые сроки. И все же циркачи остаются циркачами, а нас интересует заказчик!

Подполковник разочарованно вздохнул.

3

В баре толклось много народа, в воздухе висел дым. Антон никогда раньше не заходил сюда, да и вообще он плохо знал район, в котором теперь работал. Захотелось выпить, вот и забрел в первую попавшуюся забегаловку. Домой не тянуло. Сегодняшнее утро опять началось со скандала. Произошел какой-то надлом в отношениях с женой. Микроинфаркт. Лена очень нервничала, не спала ночами. Девочка плакала – она родилась больной. Ей нужно было сделать операцию, но не раньше чем через полгода. Отдавать свое единственное дитя, которого они ждали пять лет, под нож? Мурашки бегут по коже, как подумаешь о таком.

Оба родителя потеряли выдержку, срывали зло друг на друге.

Антон сел за стойку и заказал водку. Бармен налил рюмку.

– Оставь бутылку. И дай несколько маслин без косточек.

Он выпил две рюмки подряд и налил себе третью.

– Что? Плохи дела, майор?

Антон оглянулся. Рядом с ним на высоком табурете сидел Валек – Валентин Кушнир, уголовничек с большим прошлым. Год назад Антон вытащил его из каталажки, доказав непричастность к крупному ограблению. Редкий случай, когда Гордеев встал на защиту матерого бандита. Сегодня ему повезло, рядом мог оказаться другой фигурант – из тех, кого он упрятал за решетку на долгие годы.

– Привет, Валек. На свободе? Выносливый ты парень. Раньше тебе и трех месяцев хватало погулять.

– Завязал.

– Кому ты лапшу на уши вешаешь?

– Работаю даже. Таксистом.

– Понял. Значит, твою заначку так и не нашли. Помнится, вы неплохой куш сорвали с Годзиллой три года назад.

– Не доказано.

– Мне плевать, Валек, я не у дел. Тоже завязал. Теперь бухгалтером заделался.

Мужик, лицо которого было отмечено несколькими шрамами, рассмеялся:

– Это ты-то бухгалтер? Не смеши, начальник. Из мента можно сделать только мента и ничего больше. Не обижайся. Тебя я уважаю. Менты с блатными не пьют. Если ты не мент, а я больше не блатной, то тяпнем по рюмашке.

– Я уже тяпнул. Ты прав, нас не переделаешь, так что пить с тобой на брудершафт не буду, Валек.

– Дело твое, я не обижаюсь. Ты вот что, Антон Филиппыч, должен знать – я добра не забываю. Менты на помощь не придут, а я помогу, когда тебя прижмут спиной к стене. Скоро Контуженый освобождается. У него на тебя большой зуб вырос, лучше бы тебе с ним не встречаться.

– Пугали уже, Валек. Мартышкин труд. Я не из пугливых.

– Да я так, к слову. Мне это местечко нравится. Если что, заходи.

Антон выпил еще рюмку, положил деньги на стойку и ушел. После водки он осмелел. Была не была! Нашел в кармане визитную карточку Мэлы, достал сотовый и набрал ее рабочий номер.

Он узнал ее голос.

– Вы так и будете молчать? – не дождавшись отклика, спросила она.

– Нет, не буду. Хотел поболтать за жизнь. Соскучился.

– Это ты, Антон? Пропал на три дня и думал, я этому обрадуюсь? Я на это надеялась. Но не получается.

– И у меня не получается. Заноза сидит в том месте, куда не дотянутся.

– Это место называется душой.

– И что делать?

– Рецептов не знаю. Я не лекарь, а такая же жертва, как и ты. Мы оба заболели одной болезнью.

– Можно, я тебя встречу?

– Жди в том ресторане, где мы были в прошлый раз. Я работаю до шести. Все. Ко мне люди пришли.

Антон не верил своим ушам – Мэла сама назначила ему свидание! У него заколотилось сердце.

Сегодня он машину не брал, теперь денег и на такси хватало.

Через сорок минут Гордеев уже сидел за столиком у окна и ждал женщину, которая порушила его привычное существование. Чтобы унять волнение, заказал двести граммов водки. Такова русская привычка – искать утешение в алкоголе. Лекарство на все случаи жизни.

Она появилась в половине седьмого. Увидев ее, Антон не поверил, что такая женщина пришла на свидание к нему. Он все еще считал ее своим сном, из тех, что снятся юношам, мечтающим о принцессах.

Девушка пробежала взглядом по залу. Заметив его, подошла и села напротив.

– Мог бы встать и предложить стул даме.

– Не мог. Я парализован.

Мэла улыбнулась. Господи! Какая же красивая женщина. Всевышний над ее созданием работал с большим вдохновением.

– Будем ужинать? – спросил Антон.

– Нет, я сыта. Будем пить шампанское.

– Как в прошлый раз?

– Немного меньше. Я не хочу терять голову, сознание должно работать, но без тормозов.

– Мне страшно подумать о последствиях.

– А мне нет. Я уже изменяла мужу с тобой, но только во сне. Три ночи подряд. Только не спрашивай о подробностях, не вгоняй меня в краску.

– Хорошо, не буду. Принесли шампанское.

– Ты на машине? – спросила Мэла. – Я ее не видела у ресторана.

– Нет, я без машины.

– Очень хорошо, поедем на моей. Но за руль я сесть не смогу.

– Я могу. Гаишники меня хорошо знают, не остановят.

– Значит, проскочим.

– Проскочим? Ты говоришь загадками. Мэла достала из сумочки ключ на брелоке, костяная фишка походила на те, что используются в казино. На ней был выдавлен номер шестнадцать.

– Что это?

– Берлога моей подруги. В пяти километрах от города. Небольшой пансионат в лесу, там деревянные домики, просторные, теплые, уютные. У кого есть деньги, арендуют их на выходные дни. Приятель моей подружки арендовал избушку на год.

– Она тоже замужем?

– Она нет, он женат. По ее словам, это место идеально, чтобы скрыться на короткий срок. Человек исчезает, и найти его не возможно.

– И давно ты приняла решение?

– Второй день таскаю этот ключ в сумочке.

– А я второй день не решаюсь тебе позвонить.

– И правильно делаешь. Ключ я взяла, но все равно бы тебя отшила. Страх сильнее моей слабости. Но сегодня я забыла о страхе. Что называется, к горлу подкатило. Нет больше сил сопротивляться.

Таких откровений Гордеев не слышал от женщин. Но он и сам уже потерял голову. Двух сумасшедших тянуло друг к другу со стремительной силой.

Антон расплатился, взял две бутылки шампанского с собой, и они вышли из ресторана. Мэла указала на белый «Мерседес» и подала ключи от машины.

– Куда ехать?

– Пятый километр южного шоссе, поворот направо. Там есть указатель «Северная пальмира». Еще два километра через лес, потом шлагбаум. Сторож его поднимает при предъявлении ключа. Домик находится в самом конце, на берегу пруда.

– Все ясно.

Теплая огромная обжитая комната с камином. В шкафу – мужские и женские вещи, на столе – компьютер, фотоаппарат. На стене – фотографии фигуристой девицы в разных позах и одеяниях: в чулках и без таковых, в бикини и без.

– Твоя подружка?

– Она меня предупреждала, чтобы я ничему не удивлялась.

– Ну прямо-таки модель! Годится для обложки «Плейбоя». Думаю, что ее дружка эти снимочки возбуждают.

– Я о нем ничего не знаю. Так же как она о тебе. Девушка работает секретаршей, денег получает мало. Сейчас принято иметь богатых «спонсоров».

– Да, с ее внешними данными проблем с этим не будет. А они тут неплохо обжились. Интересно, бокалы у них есть?

Нашлись и бокалы. Выстрелила пробка. Им хватило выпить по глотку шампанского, и они вцепились друг в друга, как хищники в жертву. Одежда полетела в разные стороны.

– Подожди… Заколки, – прохрипела Мелисса. Она выдернула шпильки, и шикарная копна волос, убранная в пучок, рассыпалась по плечам, от чего женщина стала еще неотразимее. Антон прижал ее к себе и начал целовать, Мэла застонала…

В эту секунду дверь распахнулась, на пороге появились два типа в пятнистых камуфляжных бушлатах с обрезами в руках.

– Стоп! Ни гу-гу, детки! – приказал высокий здоровяк.

Их застали врасплох, обнаженных, беспомощных. Мэла вскрикнула.

– Запираться надо, милые голубки! Не дешевая тачка стоит у милой избушки, есть чем поживиться.

Антон соображал, что можно сделать, но ничего путного в голову не приходило, он лишь сильнее прижал к себе перепуганную подругу.

Невысокий кряжистый брюнет шарил по карманам разбросанной одежды.

– Так они же любовнички, Длинный! – воскликнул он, разглядывая документы.

– А ты думал муж с женой? Возьми-ка фотик со стола. Там есть пленка?

– Хорошая мысля. «Мыльница» цифровая, тут есть и флеш-карточка. Ха! Улыбочка, ребятки!

Парень, похожий на кавказца, сфотографировал обнаженных любовников, потом облазил шкафы, нашел сумку и начал складывать в нее все, что считал ценным.

– Не бери хлам, мордатый. Только деньги. А я займусь девочкой, у меня на нее стоит.

Гордеев не выдержал и рванулся к нему, но тут же получил удар в челюсть отпиленным наполовину прикладом. Его отбросило в сторону, он ударился головой о стену. Озверевший бугай бил его до тех пор, пока силы не покинули Антона. Он лежал на полу и не мог шелохнуться. Открыв глаза, увидел сквозь кровавую пелену, как бугай насилует Мэлу. Женщина кричала, изворачивалась, но ничего не могла сделать. Второй подонок стоял рядом и пил шампанское из горлышка, весело подбадривая своего подельника.

Антон заревел и попытался подняться, но кавказец не дал ему этого сделать, разбив бутылку о его голову. Сознание померкло.

Гордеев открыл глаза, когда в окна пробивалось весеннее солнце. Он лежал на кровати. Рядом, спиной к нему, уже одетая, сидела Мэла. Перед глазами тут же встала картина минувшей ночи. По коже пробежала дрожь.

– Как ты? – задал он глупый вопрос и не узнал собственного голоса.

Девушка обернулась. Чудные синие глаза были полны слез. От красоты ничего не осталось. Она выглядела усталой, жалкой и замученной. Под правым глазом ссадина, щека покарябана.

– Очнулся? Слава богу! Я отвезу тебя в больницу.

– Мне не нужна больница.

Мэла взяла со стола зеркало на подставке и протянула ему. Антон себя не узнал. Не лицо, а сплошное месиво.

– Где они?

– Ушли. Давно ушли. Часа в два ночи.

Голос ее дрожал, а по щекам продолжали стекать слезы.

– Их найдут. Я вызову ментов.

– Огласка сломает мне жизнь, а их не найдут, Антон.

– Я этого так не оставлю.

– Ты еще ничего не понял. Они тебя найдут, а ты их никогда. Меня Бог наказал! Дура!

– Ты ни в чем не виновата!

Антон с трудом встал с кровати, превозмогая боль, начал одеваться.

– Не виновата? Влюбилась, как девчонка, какая в этом вина… Но я не девчонка, я взрослая замужняя женщина. Стоит мне споткнуться, и жизнь превратится в ад.

– А почему бы не превратить жизнь этих ублюдков в ад?

– Ночью ты уже пытался это сделать.

– Нас застали врасплох.

– И всегда мы будем оставаться в роли жертв, а они в роли хищников. Это мы у них на виду, а не они у нас.

– Ты переоцениваешь их. Обычная шваль. Таким не место среди людей. Их надо уничтожать, как тараканов.

– Заткнись, Антон. Ты здесь кто? А я кто? К кому пойдут твои менты? К хахалю моей подружки? Хочешь его тоже вытащить за ушко и повесить сушиться на солнышке? Он тебя отблагодарит за услугу, век будешь помнить. Меня тоже не пощадят. Секретарша от него скрывать не станет, кому дала ключи от любовного гнездышка. Как только муж узнает о моих похождениях, я тут же окажусь на улице. Может быть, это и не так страшно, после того как я встретила тебя. Но он заберет сына. Ни одна женщина в мире не обменяет своего ребенка на любовника. Я говорю о нормальных женщинах. Можешь вызвать ментов, решай сам, но я буду все отрицать.

Антон молчал. В голове застряли слова Мэлы: «…Я тут же окажусь на улице!» Интересно, а где он окажется, узнай его жена и тесть о ночном происшествии? Он сам порядочная сволочь. Дома жена с больным ребенком, а он озабочен своими «большими чувствами» к замужней женщине.

– Я отвезу тебя в травмпункт, – сквозь слезы сказала Мэла. – Тебе надо наложить швы над бровью. Скажешь им, что на тебя напали на улице. Уличный грабеж сегодня даже не регистрируют твои умные, благородные и ловкие менты.

– Ты права, давай уедем отсюда.

Они вышли из домика. Машина стояла на месте, ее бандиты не тронули. Значит, и впрямь, не очень глупы.

Возвращались в город молча, даже не смотрели друг на друга. Куда только подевалась их страсть…

4

Обыск проводился самым тщательным образом. Вербицкого поражала беспечность Топтуновых. Он сидел за столом в гостиной и разглядывал лежащий пред ним карабин.

– Я уверен, что из него были убиты инкассаторы и шофер, ранен Гордеев, – размеренно говорил Блохин. – Вот увидишь, Илья, баллистики подтвердят мои предположения.

– Меня другое интересует, Коля. Карабин «СКС» сегодня можно купить на черном рынке, и недорого. Зачем они его домой притащили? Он же неопровержимая улика.

– На карабине нет ни одного отпечатка. Может, ты его сюда подбросил.

– А почему я не подбросил вторую винтовку? Ту, что стреляет пистолетными патронами?

– Потому что она им нужна! Ты не думаешь, что они могли уехать на «гастроли»? Получили заказ и упорхнули. Ты же лишил их средств, тайничок выскреб, и они это поняли. И зря ты только ребят там держишь. В пустой дом они не вернутся, сейчас им деньги нужны. И в этот дом они больше не вернутся, раз мусор за собой не убрали, как в той съемной квартире.

Подошел оперативник и положил перед Вербицким часы «Ролекс».

– На тумбочке нашел, в спальне отца.

– Часы не надел? Странно.

– И постель не убрана, Илья Алексеич. У меня такое впечатление, будто ему кто-то позвонил по телефону и куда-то срочно вызвал. Пижама на полу валяется, телефонная трубка на рычаг не положена. На бегство из горящего дома похоже.

– Ты прав, Валера. Продолжайте осмотр.

– Хорошие часики. Не из дешевых, – покачал головой Блохин.

– Ага. Одна свидетельница их уже видела на правой руке грабителя. Про налет на машину с деньгами строителей помнишь?

– Мотоциклисты?

– Они самые.

Вербицкий встал из-за стола и начал осмотр квартиры. Он доверял своим людям, но себе доверял больше. И правильно делал. На газету никто не обратил внимания. Именно в этом издании было напечатано объявление о продаже мотоцикла. Он внимательно просмотрел газету и нашел очередное объявление, обведенное красной ручкой: «Куплю старинные монеты из драгметаллов. Принимаются отдельные экземпляры и полные коллекции». В объявлении значился телефон и имя – Максим.

В квартиру вошел Мякишев.

– Где тебя носит, Сережа? – налетел на него Вербицкий.

– Ездил к Гордееву. Жена его ночью мне звонила, перепуганная – Антон не вернулся домой. Я поехал к ней. Слава богу, Гордеев появился. Избитый. Швы на лице наложены. Кто-то на него напал ночью. Шпана. Деньги отняли и избили. Он еще совсем слабый после операции, любой с ним справится.

– Без приключений на собственную жопу жить не может?! Ночью дома надо сидеть, с женой и ребенком.

– У них непростые отношения. Тесть им жизнь ломает.

– Ломает? Он же Антона в теплое местечко пристроил. Видели, знаем. С этим тестем мы еще разберемся. Он и с банкирами дружит, и убийцы в его домах живут. Может, Топтуновы ему денег и не платили за аренду. А? Может, они на него работают?

– Ты чего рассвирепел-то, Илья Алексеич? Я тут при чем?

Вербицкий сунул Мякишеву газету:

– На-ка, почитай.

– Где?

– Найдешь. Той же ручкой обведено. Подполковник пробежался глазами по тексту.

– Их надо в розыск объявить.

– Прямо в этой же газете! Брать надо, а не объявлять.

Вербицкий достал мобильный телефон и набрал номер из объявления.

– Алло. Это Максим? … Здравствуйте. Я по объявлению… Да, да… Нет, говорить я ничего не буду. Могу показать. Условия обсудим при встрече… Да. Могу хоть сейчас приехать… Отлично. Диктуйте адрес.

Закончив разговор, Вербицкий хлопнул Мякишева по плечу:

– Поехали, Сережа. Мы успеем.

– Успеем что?

– Предотвратить трагедию.

Максим жил в пригороде, в прекрасном доме, обнесенном высоким забором без единой щелочки. Калитка была оборудована видеодомофоном. Позвонили. За забором послышался лай собак.

– Кто вы? – спросил голос из динамика.

– Я только что вам звонил.

– А рядом кто?

– Коллега. Можете не открывать калитку, у вас есть окошко. Я покажу вам наши удостоверения.

– Ждите. Раздался щелчок.

Ждали минут пять. Вскоре лай затих. В стальной калитке распахнулось крошечное окошко и появилась часть лица. Черные глаза окинули гостей пристальным взглядом.

Гости показали свои документы.

– По какому вопросу?

– По поводу вашей безопасности.

Калитка открылась. За ней стоял здоровенный детина в черкеске и белой бурке. Ну прямо-таки абрек с кавказских холмов. По-русски он говорил чисто, так что, скорее всего, его наряд был просто домашним маскарадом.

– Ведите нас к хозяину, уважаемый горец. Из-под бурки выглядывали серебряные газыри и рукоятка кинжала. Отличный способ носить холодное оружие в открытую. Три кавказских овчарки ждали команды.

– Лежать, – скомандовал абрек и указал гостям на двухэтажный кирпичный дом.

– Надежно упаковались! – пробормотал Мякишев.

Хозяина нашли на втором этаже в его кабинете, забитом антикварной мебелью, старыми картинами в тяжелых рамах, соседствующими с коврами, на которых было развешено оружие – от турецких сабель до арбалетов.

Максимом оказался пожилой мужчина с впалыми щеками, он сидел в инвалидном кресле с электрическим приводом.

Абрек сложил руки на груди и остался стоять в дверях.

– Зачем вы меня обманули, господа сыщики? – недовольно спросил хозяин.

– Ваше объявление попало в руки очень опасных преступников. Его обвели красным карандашом, значит, вами заинтересовались.

– Надеюсь, вы убедились, что до меня нелегко дотянуться, господа.

– От этих людей собаки не спасут, – тихо сказал Вербицкий. – Они хитрее мешка гадюк.

– В моем кресле встроена кнопка тревоги. И сейчас мой палец лежит на ней. Если я ее нажму, дом будет окружен вооруженными людьми. Вы же шли от ворот огороженной территории нашего поселка, видели, сколько у нас охранников. Сюда даже почетных гостей на машине не пропускают. Весь транспорт без исключения остается за пределами поселка.

– Хорошо, – кивнул Мякишев, – оставим этот вопрос на потом. Газета трехдневной давности. Нас интересуют все, кто вам звонил по объявлению за последние три дня.

– Очень многие. Я и не ожидал такого отклика. Хотите портвейну? Крепких напитков я в доме не держу, но хороший португальский портвейн очень люблю.

– С удовольствием, – опередив коллегу, сказал Вербицкий. – Портвейн – это из моей молодости.

– Я знаю, о чем вы, но я предлагаю вам почувствовать разницу.

Движок заработал, коляска подкатилась к столику, уставленному хрустальными штофами и стаканами, и хозяин со смаком начал разливать вино.

Вербицкий продолжил:

– Сейчас ваши руки не лежат на кнопке. Мой друг стреляет в домоправителя, охраняющего двери, а я в вас, потом мы перестреляем собак.

Максим рассмеялся:

– Забирайте свои стаканы, господа. Каждого моего посетителя обыскивают на предмет наличия оружия, и только потом допускают в этот кабинет. Вы исключение, мой человек не имеет права на обыск прокурорских работников. Сюда никто не может войти ни с каким оружием.

Он взял свой стакан, подъехал к висевшей на стене огромной картине и сдвинул ее в сторону, она отъехала, словно стояла на колесиках. За картиной находилась массивная дверь сейфа.

– Сделан на заказ. Попробуйте его открыть. Одиннадцать цифр составят нужную числовую комбинацию. Один раз ошибетесь, дверь будет заблокирована.

– И вы никому не показываете свои сокровища?

– Нет. Я покупатель, а не продавец. Деньги лежат в другом месте, и их не так много. Вряд ли они покроют потерю вашей машины, оставленной под надзором охраны. Здесь гостей не выпускают, пока их уход не подтвердит хозяин. Вы уйдете, а я позвоню дежурному на пост и доложу, что мои друзья могут уехать. Только тогда вы получите свою машину.

– Хитро продумано.

– Тот, кто заботился о нашем спокойствии, получил за разработку плана безопасности большие деньги.

– И кто же этот умник?

– Никто его не знает. Мы въезжали в уже выстроенный поселок, обеспеченный всем необходимым. Просто в акте купли-продажи безопасность стояла отдельной строкой. Вот почему я знаю, сколько это удовольствие стоит.

– Вернемся к нашим баранам, – перебил хозяина Мякишев, забирая наполненные стаканы со столика. – Кто же вам звонил последние три дня?

– Человек десять. Трое больше не перезванивали. Шесть человек приезжали и сделка состоялась. Не бог весть что, но для обмена сгодится. Вас может заинтересовать только один человек. Он звонил вчера утром.

– Почему именно он может нас заинтересовать?

– Потому что он не пожелал продать свой раритет, а хотел его обменять на равноценный. В этом случае я должен предъявить ему все, что есть в моей коллекции, а значит, сам открыть сейф.

– И вы это сделаете? – спросил Мякишев.

– Он предложил мне уникальную золотую монету. Ничего дороже ее в моей коллекции нет. Я могу отдать пять за одну, чтобы получить его согласие. На выбор.

– Мексиканская монета? – неожиданно спросил Вербицкий.

Максим от удивления поднял брови:

– Вы чертовски догадливы.

– Мы знаем, откуда она у него. Он уже был у вас?

– Позвонил сегодня утром и отложил встречу на неделю. Сказал, что попал в аварию и серьезно пострадал. У него что-то с лицом и ногой.

– С лицом? – переспросил Вербицкий и глянул на Мякишева. – Что с его лицом?

– Разбил. Швы накладывали. Но дело не в этом. До сейфа дело не дойдет. Я разговаривал не с новичком, а с коллекционером. Клиент привезет мне несколько хороших снимков монеты с увеличением. Раритет он с собой не возьмет. Я ему покажу свой каталог, из которого он выберет то, что сочтет нужным. Если мы ударим по рукам, то обмен состоится на нейтральной территории, а не здесь. Ну, скажем, в клубе. Подвох невозможен.

– До обмена дело не дойдет. Ему нужно попасть к вам в дом, чтобы провести разведку. А потом он решит, сумеет ли взять барьер, или вы недоступны, – сделал вывод Мякишев. – Но у вас были шесть человек. Вы можете их описать?

– Нет. Я смотрю на товар, а не на продавцов.

– И ваш зоркий страж их не запомнил?

– Нет, не запомнил. Я не скупщик краденого, но то, что люди мне приносят, может принадлежать другим. Это не мое дело. По этой причине я не запоминаю лиц и не спрашиваю имен.

Вербицкий сделал несколько глотков вина.

– Отменный портвейн. С тремя семерками не сравнить. Долго вы собирали свою коллекцию?

Максим покачал головой:

– Нет. Большая часть мне досталась от отца. Я сын знаменитого академика. Он тоже начал заниматься собирательством поздновато. Умер его брат, маршал Советского Союза, и все добро, вывезенное из Германии в сорок пятом, попало в руки отца, а потом ко мне.

– Скажите, Максим, – растягивая слова, начал Мякишев, – как нам показалось, поселок немаленький, и что, он весь огорожен стальными прутьями в три метра высоты, как у ворот?

– Я не гуляю по лесу, не видел. Но именно так указано в страховом свидетельстве. Со стороны не подойдешь, а ворота только одни.

– Я спрошу по-другому, – вступил в разговор Вербицкий. – Из шестерых посетителей за последние три дня никто у вас подозрений не вызвал? Чисто по-человечески. Ну не понравился человек, и все тут.

– Мне все не понравились. Я вижу, кто несет мне последнее из наследства бабушки. Такие встречаются редко. В основном я имею дело с волками-одиночками и мне хорошо видны их клыки.

– Вопросов больше нет.

Когда они вышли за калитку, Мякишев понял, о чем заговорит Вербицкий, и опередил его.

– Антона подставляют умышленно. В первом случае при ограблении фургона, во втором случае – сейчас. Ему специально набили морду и позвонили старику. Антон о нем ничего не слышал и монет у него никаких нет и быть не может. Преступники просчитывают все наши ходы и знают, что мы будем делать.

– Одним словом – отвлекают.

– Никому этот коллекционер не нужен. Звонил ему кто-то из Топтуновых. Для нас и газету подбросили. Они попались и терять им уже нечего. Пытаются нас отвлечь.

– Но с какого боку Антон появился? Почему он, а не другой?

– Мстят за неудачный выстрел. Свидетеля живым оставили. А скорее всего, выполняли заказ тестя. Топтуновы с тестем Антона связаны напрямую. Они в его доме жили и, судя по всему, наха-ляву.

Про коллекционера сыщики забыли, не дойдя до ворот. Убили время впустую, вот и все!

5

Антону было стыдно за себя. Остыл, перебесился и понял: в том, что ему морду расквасили, сам виноват. Действовать надо по-умному и не кидаться голым на ствол обреза. А о каком уме можно говорить, когда в тебе ничего, кроме бешеной страсти, не осталось. Дурак! Но ведь произошедшее и того хуже. Женщину избили, изнасиловали, унизили, пока он валялся на полу. Потом, очнувшись, он начал донимать ее идеей со своими ментами. Женщина, которую затащил в постель, так пострадала, а он и не подумал о сочувствии, о том, каково ей в эти минуты. Это она отвезла несчастного в травмпункт. Кто получил большую травму – он или она? Синяки заживут, а где найти травмпункт для души? Хорош гусь, отличился! Настоящий мужик! Естественно, она больше не хочет разговаривать с ним по телефону, а у него хватает наглости звонить ей.

После появления Антона дома с разбитым лицом Лена сильно изменилась. Вероятно, поняла, что будет значить для нее потеря мужа. А если бы она узнала правду? Антона передернуло.

Выйдя из здания хранилища Гордеев сел за руль новенького «БМВ» и включил двигатель. Тут все и случилось. Сзади ему на шею накинули удавку, затянули и прижали к спинке сиденья. К голове приставили ствол пистолета.

– Сиди, сука, и не трепыхайся. Руки на руль! Живо!

Антон выполнил приказ. Голос был знакомый, его-то он запомнил на всю жизнь.

– Это ты, Длинный?

– Я, милок, кто же еще. Больше ты никому не нужен.

– Чего тебе надо от меня? Хочешь добить? Здесь? Среди бела дня?

– Придушу и спокойно уйду. Может, тебя и найдут, когда сгниешь наполовину. Машина на стоянке никому не мешает. Кто станет заглядывать в салон…

– Трупы примагничивают взгляды, их всегда находят.

– Я твой труп переложу в багажник, там тебе будет комфортней.

– Ты чего добиваешься, скотина? Я же тебя не боюсь.

Краем глаза Антон видел руку с пистолетом и татуировку на среднем пальце – перстень с черепом.

– Не боишься? Это мы еще посмотрим.

Длинный перегнулся и выдернул ключи из зажигания. Он сделал это так быстро, что Антон не успел среагировать, а мог бы.

– Слабоват ты еще со мной тягаться, Гордеев, – сказал Длинный, словно слышал его мысли. – Кончаем базар. Теперь о деле. Я хочу уехать из города, он мне надоел. Нужны деньги на дорогу, думаю, ты мне их дашь.

– Ценю твою прозорливость. Если ты меня сейчас не задушишь, я тебя из-под земли достану, мразь уголовная.

– Вот тут ты ошибаешься. И для тебя я не Длинный, а Евгений Егорыч.

Бандит убрал пистолет и снял с горла удавку.

– Глупость делаешь, Евгений Егорыч.

– Нет. Я тебя тоже не боюсь. Легкий ударчик по животу, у тебя швы расползутся, кишки наружу вывалятся. И хватит уже, мы большие мальчики, сумеем обо всем договориться.

– Не мечтай!

На колени Антона упал конверт.

– Для тебя старался. Оцени.

Антон открыл конверт и достал несколько фотографий. Одна сделана ночью, когда он с Мэлой целовался в машине рядом с ее домом. Фотографировал профессионал хорошим аппаратом. На другом снимке они в ресторане, другие фотографии относились к категории «порно». Постельные сцены были отсняты в проклятом пансионате.

– Оставь себе на память. У меня таких много, здесь лишь пятая часть, – усмехнулся Длинный.

– Значит, ты за нами следил?

– А ты решил, что на вас напали бродяги с улицы. Глуп ты, Гордеев. Меня нанял муж этой сучки. Он очень ревнив. И не зря, как выяснилось. Так вот. Эти снимочки денег стоят. Не заплатишь, я их передам мужу сучки и твоей жене с ее отцом. Встретитесь с Мэлой на свалке и начнете новую жизнь. Романтика!

Антон понимал, все может быть именно так, как сказал Длинный.

– Тебя же ее муж нанял, он потребует отчет.

– За его гонорар такие материалы не отдают. С ним я без тебя разберусь. А ты к завтрашнему вечеру приготовишь мне сто тысяч. В твердой валюте. Лучше в евро или английских фунтах, доллар сегодня дохлый. Я тебе позвоню и скажу, куда привезти деньги. За тобой понаблюдают, Гордеев, я же не для одного себя стараюсь. Не пожалей потом, если сделаешь глупость.

– Где я возьму такие деньги?

– Не мое дело. У тестя в долг попроси, он тебя очень любит, обязательно выручит.

Длинный вышел из машины и забросил ключи от зажигания подальше.

Ему удалось уговорить Мэлу выйти из офиса на улицу. Он ждал ее в машине на соседней улице.

Молодая женщина осмотрелась по сторонам и села на переднее сиденье.

– Антон, я прошу тебя, оставь меня в покое. Не судьба! Ты сам это понимаешь, ничего хорошего у нас не получится. Будет только хуже.

– Хуже некуда.

Антон передал Мэле конверт. Она вскрикнула, увидев первую фотографию, остальные смотрела со слезами на глазах.

– Он опять объявился, и я опять ничего не смог сделать. Требует денег.

– Надо заплатить. У меня есть заначка… – быстро заговорила Мэла.

– И сколько?

– Больше десяти тысяч долларов.

– Забудь. С деньгами я сам разберусь. Речь о другом. Этот ублюдок нанят твоим мужем, он следил за нами с самого начала.

– На него это похоже, он ревнует меня даже к фонарному столбу.

– И он прав.

– Какой-то тип ездил за мной. Я же трусиха, испугалась, думала, маньяк. Но его лица не видела. Запомнила только машину и номер. Хотела пожаловаться ментам, а он вдруг исчез. Как раз, когда мы познакомились. Я решила, что тебя испугался.

– Нет. Он стал осторожнее, тем более если узнал, кто я.

– Я и сама не знаю, кто ты.

– У него другие возможности. Говори номер и марку машины.

– «Десятка», серебристый металлик, номер ГА 315 Е 27.

– Двадцать семь? Значит, не местный. Попробуем узнать.

Антон достал телефон: