355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Михаил Маришин » Дизель решает всё » Текст книги (страница 7)
Дизель решает всё
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 01:29

Текст книги "Дизель решает всё"


Автор книги: Михаил Маришин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Нет, с точки зрения истории техники это были очень примечательные экземпляры, но вот в плане боевых свойств…

– Да ты что! Это наши лучшие броневики! – комсомольцы возмущенно зароптали.

– Не беда, сделаем еще лучше.

– Вечно ты, Петрович, недоволен.

– Стремиться, дорогие мои, надо к большему и лучшему. Плох тот солдат, у кого нет маршальского жезла в ранце!

– Чего?

– Поговорка такая.

Между тем колонна двинулась, и спрыгивать было уже поздно, да и не к лицу. А с передней машины, стоя в кузове и полуобернувшись назад, грозил мне кулаком Лихачев. Куда, мол, с суконным рылом да в калашный ряд?! Заявление-то в партию я ему так и не принес, успешно скрываясь от партийных руководителей и уходя от ответов на вопросы рядовых товарищей. На возмущенную жестикуляцию директора завода мне оставалось отвечать лишь разведенными в жесте непонимания руками. В таком положении мы и проехали мимо трибуны, которая надвинулась неожиданно быстро. Мне показалось, или Сталин мне подмигнул?

Эпизод 3

А жизнь на заводе стала совсем нервная. Сборочный конвейер-то мы запустили, только вот остальные цеха сильно отставали, и дело было даже не в людях, а в поставках оборудования. Цеха простаивали, не было станков, фактически завод собирал ЗИЛ-2 из импортных запчастей. Советскими в этих машинах были по большому счету рама, подвеска да колесные диски, которые как раз и варили мои комсомольцы, работая на склад с двукратным перевыполнением плана. Поставки же основных механизмов из Америки были нерегулярными, то партию привезут – работаем, нет агрегатов, конвейер стоит. Да и такое случалось, что были, к примеру, коробки, не было движков. В общем, ритмичного, налаженного производства не получалось. И терпеть такое положение придется еще минимум год, пока завод не войдет в стой полностью. Пока же наряду с отверточной сборкой ЗИЛ-2 с конвейера сходили и старые АМО-Ф-15, агрегаты к которым можно было делать на существующем оборудовании.

И вот тут-то совпал мой шкурный интерес с государственным. Дело в том, что в один действительно прекрасный момент Полина заявила мне, что беременна. Конечно же как честный человек я обязан был жениться, причем это не она мне сказала, а я сам так искренне считал, чем сильно ее порадовал. Сама процедура регистрации брака в советском государстве свелась к попутному заходу в сельсовет, где была сделана соответствующая запись, вот с церковью было чуть сложнее. Передо мной опять встала проблема исповеди, и приходилось выбирать, кому врать – Полине или священнику. Или умалчивать, что в данном случае одно и то же. Но, в конце концов, решил, что с женой мне жить, а Бог простит, если сильно грешить не буду. Свадьбы как таковой у нас не было, я постоянно пропадал на заводе и знакомств в Нагатино не завел, а Полю, считая ведьмой, вообще обходили стороной. В общем, придя домой после венчания, мы сразу приступили к кульминационной части, минуя застолье и прочие формальности. Пожалуй, это была самая лучшая свадьба в моей жизни.

Лишь только осознав себя законной супругой, Полина стала капать мне на мозг, мол, мало дома бываешь. И встал я перед выбором – или завод, или жена. Дело в том, что, задерживаясь на работе, я опаздывал на катер, а идти пешком от Нижних Котлов после тяжелого трудового дня мне как-то не улыбалось. Задумался я над индивидуальным средством передвижения, да и, правду сказать, по баранке сильно соскучился. Покумекав так и сяк, понял, что купить авто я не смогу, а соберу самостоятельно только лет через десять, раньше из дома выгонят за неявку для исполнения супружеского долга. Вариант с конем был самым простым, но при коллективизации лошадей объявили средством производства и забрали в колхоз, получить в частные руки было нереально. Потом, когда в апреле окончательно сошел лед на реке, мои мысли обратились к лодке. Беда была в том, что грести ничуть не лучше, чем идти пешком. Поэтому я возжелал парус и имел неосторожность поделиться этой мыслью с женой. На что она мне заявила, что самого на тряпки пустит и, коли я на ЗИЛе работаю, должен поставить на лодку мотор. Под страхом отлучения от тела.

Изобретать я поначалу ничего не собирался, а думал собрать движок из бракованных деталей, доведя их до ума, благо брака было хоть завались. Слава богу, сообразил, что если соберу работающий движок, то под разряд негодных он уже не подпадает и получится кража социалистической собственности в чистом виде и крупном размере. Сколько за это сейчас могут дать, даже думать не хотелось.

Единственным вариантом было собрать свой оригинальный двигатель. Причем он должен быть простым, как пять копеек, иметь минимум деталей, которые можно сделать в опытном цеху автозавода из брака или попутно. Еще немаловажным требованием было отсутствие стандартных деталей, поставляемых на завод для комплектации моторов, например, свечей, потому, как их можно было только украсть. Вот такая вот нетривиальная задача. Я чуть голову себе не сломал, пока, подстегиваемый спермотоксикозом, не вспомнил движок, разработку которого финансировал один небезызвестный в будущем председатель совета директоров транснациональной корпорации.

Эпизод 4

Вот тут-то и всплыла проблема точных расчетов, в мое время, испорченное доступностью калькуляторов, искусство математических действий при помощи бумажки или логарифмической линейки было попросту позабыто. Мне нужен был либо математик, либо калькулятор. Самое обидное, что последний у меня был. В мобильном телефоне, который я пожадничал утопить при первой возможности, как большинство других компрометирующих меня вещей. Вот только сдох этот аппарат еще полгода назад и зарядки к нему не было. Хотя автомобильная зарядка для него, по сути – просто переходник, правда, в нем, должно быть, нехилое сопротивление стоит, чтобы силу тока и напряжение уменьшить.

Бывший ювелир, пришедший на завод, когда этим делом стало заниматься попросту опасно, глянув на разъем спрятанного в деревянном ящике мобильника, покряхтел, но обещал сделать ответную часть. Принес через три дня штекер с двумя болтающимися проводками и даже денег не взял, к моему удивлению.

– Знаешь, Петрович, спасибо тебе, по настоящему делу соскучился и сноровку терять начал, если бы не ты, так бы и закис. А пока с этой штуковиной дома ковырялся, так руки сами все вспомнили.

– Да не за что, тебе спасибо, еще, кстати, подойду. Надо один очень-очень точный механизм, в смысле изготовления, сделать. ТНВД называется.

– Ну-у… Раз механизм, то без пол-литра не разберешься…

– Заметано.

Следующими объектами моих домогательств стали сотрудники электролаборатории, у которых я полностью оккупировал амперметр с вольтметром, испытывая один за другим проволочные резисторы, как наиболее простые, добиваясь снижения параметров тока до необходимых мне значений.

Когда первая в мире автомобильная зарядка для мобильного телефона была готова, она представляла собой деревянный ящик со сторонами пятнадцать на десять и торчащими из нее тремя проводами, два из которых накидывались прямо на клеммы, а третий заканчивался штекером.

– Семен Петрович, опять что-то изобретаешь? Помощь не нужна по комсомольской линии? – Милов застал меня в тот момент, когда я, улучив минутку в обеденный перерыв, подключал всю систему в сборе к аккумулятору дежурной машины.

– Нет, Петя, спасибо, я и за винтовку не знаю, как вас благодарить, да тут и дело деликатное.

– Да? А что это у тебя?

– Сказал же – дело деликатное.

– Ну, Петрович, скажи, пожалуйста!

– А! Черт с тобой! Все равно с живого не слезешь! Трансфакатор это!

– Чего?!

– Ну понимаешь, жена меня в спальню не пускает. Вот я и изобрел прибор, чтоб женщина в транс впадала. Ну и ты понимаешь… Тебе он без надобности.

– Ну ты даешь! – Петька изумленно выпучил глаза.

– Петя, только прошу душевно, как любимый твой наставник, не говори никому, ладно? Дело деликатное…

– Ладно-ладно, молчок…

Ну вот и славненько, как говорил подлый Геббельс: «Чем круче ложь, тем легче верят».

Правда, мое обычное в последнее время озабоченное состояние, с обретением вычислительных мощностей, улетучилось. И это не осталось незамеченным. Через неделю ко мне подошел Евдокимов, смущенно пыхтя и краснея, и попросил.

– Семен, ты это… Одолжи трансваркат… Тьфу, ты! Ну ты понял. На пару дней, а?

– Что одолжить?

– Да тише ты! – замахал руками мастер. – Прибор свой, который, ну, это…

– А… Не получилось у меня ничего, Михалыч, сам мучаюсь.

Я отвернулся и как можно быстрее вышел из цеха, изо всех сил сдерживая рвущийся наружу хохот.

Эпизод 5

С калькулятором дело пошло веселее, и я, уединяясь по вечерам в своем прежнем подвале, все равно к Поле было лучше не соваться, и обложившись техническими справочниками, приступил к проектированию. Составив для себя схему и сделав эскизы деталей двигателя, для простоты однорежимного, начал потихоньку озадачивать мастеров. По заводу поползли слухи, что Любимов опять что-то изобретает. Предположения делались самые разные, но большинство почему-то считало, что это будет паровая машина.

В день сборки, опять после завершения рабочего дня, в опытном цеху собрались любопытные. Причем вновь подходившие больше всего беспокоились о законности данного механизма. То и дело слышалось:

– А это у тебя не пушка, часом? С тебя станется.

Успокоив присутствующих, я приступил к сборке. Установив на специально сваренной утяжеленной раме нижнюю половину картера, вложил в нее трехколенный вал с уже смонтированными шатунами и внутренними поршнями. Так как коленвал имел всего две опоры, больше никаких действий внутри картера не требовалось, и я смонтировал верхнюю его половину. Потом настала очередь цилиндров, которые были расположены оппозитно, в них уже вставил по очереди внешние поршни и соединил с внешними же, находящимися снаружи цилиндров, шатунами. Следом дошла очередь до впускных и выпускных коллекторов, форсунок и топливопроводов. ТНВД был смонтирован прямо на валу, плунжеры были расположены точно так же, как и цилиндры, и толкались единственным эксцентриком. Конечно, этот насос еще не был полноценным и не позволял регулировать подачу топлива, но для испытания самой работоспособности схемы на холостых оборотах вполне годился. Компрессором на этом, по сути, действующем макете я решил пока не заморачиваться, так как для ПЦН требовалась повышающая передача, а для турбокомпрессора просто не было материалов, сохраняющих работоспособность при температуре свыше трехсот градусов цельсия. Проблему продувки цилиндров я решил подключением впускного коллектора к заводской воздушной сети, что для макета было более чем оправдано и для холостых оборотов достаточно. Оставалось смонтировать масляную и водяную помпы, кожухи шатунов и кожух системы охлаждения. Монтаж, в котором принимали участие все, кто мог до движка дотянуться, занял от силы сорок минут. Залить жидкости было вообще пятиминутным делом.

– И что у нас здесь происходит?

Что?! Опять?! Медленно оборачиваюсь, пряча испачканные маслом руки. Лихачев стоит и изучающе оглядывает присутствующих.

– Да, мы тут это… Мотор собираем, – блеснул красноречием Милов.

– Что за мотор?

Тут уж мне удалось опередить снова открывшего рот Петю.

– Оппозитный турбодизель с противоположно движущимися поршнями, работающими на один коленвал.

– Ох, как заковыристо звучит! И что? Собрали? – с усмешкой спросил Лихачев.

– Да, вроде…

– Ну так запускай!

Открытый клапан воздушной магистрали выдохнул в движок сжатый воздух, а из-под потолка упала чугунная чушка, вытягивая переброшенный через блок трос, намотанный другим концом прямо на маховик. Движок крутнулся несколько раз в холостую, прогоняя топливо в форсунки, а потом дико заревел. Но еще громче было дружное «УРА!» доведенных этим запуском до экстаза рабочих. Подумалось – только б потолок не рухнул.

– Хорошего понемножку, – сказал я сам себе и повернул кран подачи топлива. Двигатель заглох.

– Что случилось? – в наступившей тишине спросил Лихачев.

– Сегодня ничего по мотору сделать уже не успеем, ночь на дворе, а его гонять надо, разбирать, смотреть, снова гонять. Утро вечера мудренее.

– Значит так. Завтра утром ко мне на доклад. Если направление стоящее, сформируем бригаду по этому мотору. – Решительно распорядился директор завода, а потом удивленно добавил: – Это ж надо! Первый собственный зиловский движок. Как чертик из табакерки!

Эпизод 6

Потратив полночи на сборку наглядного макета из чурбачков и реечек, чтобы было проще объяснять директору завода принцип действия движка, ровно в 9.00 я сидел в приемной злой и не выспавшийся. Положительных эмоций добавил секретарь, заявивший, что директор отсутствует и когда будет – неизвестно. Хорошие дела, назначать встречи и на них не являться! А еще меня добило осознание того факта, что руководство завода хочет наложить на мой движок свою лапу, тогда прощай супружеская постель надолго. Никаких моторных лодок мне не видать. Или доказывать, что мой движок не рабочий. Это еще хуже – обвинят в использовании рабочего времени в личных целях.

И чего я, дурак, этим дизелем занялся? Блин, надо было турбину делать! Движущаяся деталь всего одна – центробежный компрессор и центростремительная турбина на одной оси. Один подшипник и дейдвуд, все! А в камеру сгорания впрыскивать дистиллированную воду для снижения температуры перед турбиной, которая с лихвой компенсируется увеличением объема рабочего тела. Как в торпеде. Для поездки на завод и обратно дальности хода вполне хватит.

За два часа, которые я прождал директора, мои мысли плавно перетекли от проекта турбины к ее изготовлению, потом стал прикидывать, как пользоваться лодкой, обслуживать и заправлять ее, представил как буду ходить рекой на завод кум королю и в конце концов доберусь до постели. Вот на этих-то приятных мыслях, поправивших мое настроение, и застало меня появление Лихачева в компании какого-то мужика с зачесанной направо челкой.

– А… Изобретатель… – не очень-то приветливо пробормотал директор. – Здравствуй, проходи.

Поздоровавшись в ответ, я вошел в кабинет, а Лихачев продолжил, обращаясь совсем не ко мне:

– Вот, полюбуйтесь, Алексей Дмитриевич, на нашего самородка. Уклоняется от вступления в партию с завидной изобретательностью, но умудряется одновременно засветиться перед начальством, то винтовкой своей, то мотором. А еще мне доложили, что-то совсем срамное изобретать пытался. Только извращенцев мне на заводе не хватает! Кстати, Любимов, Управление вооружений Центрального аппарата РККА прислало в начале мая нам заказ на полсотни экземпляров да на десяток твоих пулеметов. Но вот незадача – нигде тебя не могли найти! Пришлось от заказа отказаться за невозможностью выполнения, да. Мы ж все-таки автомобильный завод, а не оружейный.

Потрясенный до глубины души подобной выходкой руководства завода, мелочно отомстившего мне за так и не написанное заявление, я растерянно пробормотал:

– Как же так, Иван Алексеевич, ведь винтовка не мне нужна, а армии. Разве можно так…

– Не боись! Армия ее получит! Без твоего участия. Заказ перенаправили на ТОЗ. Я ж не вредитель какой, просто хочу, чтоб каждый своим делом занимался. А твое дело как рабочего автозавода – автомобили. Вот и будь добр. Ладно, дело это прошлое. Сейчас, так сказать, на повестке дня очередное твое художество. А чтобы ты мне ерунду какую-нибудь не подсунул, я не поленился с утра заехать в НАМИ и спросить, что такое «оппозитный двухцилиндровый турбодизель с противоположно движущимися поршнями». Там до сих пор, наверное, в затылках чешут. Вот, Алексей Дмитриевич Чаромский очень заинтересовался, он и будет выступать в качестве эксперта. Познакомьтесь, товарищи.

– Семен Петрович Любимов, – представился я, разглядывая будущего выдающегося конструктора советских дизелей.

– Очень приятно.

– Давай, товарищ Любимов, докладывай, что у тебя там, – нетерпеливо прервал наши переглядки Лихачев, и я, развернув сверток с макетом, начал.

– Значит так. Оппозитный двухтактный дизель с противоположно движущимися поршнями. Принцип его действия вы можете увидеть на этом макете. – Я на несколько оборотов провернул коленвал. – Цилиндры расположены по сторонам картера, в каждом по два поршня, работающих на один коленвал. Шатуны внешних поршней расположены снаружи цилиндра и скрыты в специальных кожухах. По два шатуна на каждый внешний поршень. Продувка цилиндра прямая, от компрессора, через впускные и выпускные окна, открывающиеся в верхних мертвых точках. Преимущества данного двигателя. Ну во-первых, он очень простой и содержит вдвое меньше деталей, чем обычный четырехтактный. Причем мелких деталей, самых сложных в изготовлении, минимум. Как видите, клапана и распредвал отсутствуют. Коленвал короткий, три колена всего, что снижает риск поломки вследствие воздействия крутильных колебаний. Двигатель полностью сбалансирован, поэтому коленвал промежуточных опор не имеет. Двигатель имеет стандартный для АМО диаметр цилиндра сто миллиметров и может полностью изготавливаться на имеющемся оборудовании. Два поршня в цилиндре позволяют использовать энергию сгорания топлива наиболее полно. Для наглядного примера приведу обычную пушку. При выстреле снаряд летит в цель, а пушка откатывается назад. Это обычный двигатель. А здесь два снаряда вылетают в противоположных направлениях и оба попадают в цель, пушка остается неподвижной. То есть в этой схеме все силы замкнуты на вал, поэтому сам двигатель можно сделать легким. Каждый оборот коленвала – рабочий ход. То есть фактически этот двигатель при двух цилиндрах равен по мощности восьмицилиндровому четырехтактному движку равной размерности. А с учетом меньшего трения – и двенадцатицилиндровому. Максимальная мощность при данной размерности, если его делать алюминиевым, – до 300–350 лошадиных сил. Чугунный вариант может дать до 180–200 лошадиных сил. Правда, ресурс будет маленьким. Так что мощность двигателя, пригодного по ресурсу к установке на автомобиль для алюминиевого варианта, – 200–240 лошадиных сил, а для чугунного 120–140 лошадиных сил. Так как в этой схеме гораздо большая доля энергии топлива переходит в полезную работу, тепловые потери снижаются и соответственно снижаются требования к системе охлаждения. Охлаждение вполне может быть воздушное. И последнее – двигатель дизельный и потребляет дешевое топливо, которого получается при перегонке нефти гораздо больше, чем бензина. А расход топлива настолько мал, что просто несопоставим с традиционными бензиновыми двигателями равной мощности.

Мой запал прошел, и я остановился перевести дух. Чаромский воспользовался паузой и тут же ввернул вопрос:

– И что? Работает в железе?

– Еще как! Сам вчера видел, – Лихачев подскочил со стула. – Да, что говорить. Пойдем посмотрим! Лучше увидеть один раз, чем услышать сотню.

Новый запуск двигателя происходил при еще большем скоплении народа, присутствовали не только все работники опытного цеха, побросавшие свои станки ради такого случая, но и из других цехов набежал народ, привлеченный ревом выхлопа. Дав двигателю поработать пять минут, поставил на его корпус железную кружку с водой и жестом пригласил Чаромского посмотреть. Вода в кружке блестела ровным зеркалом, без малейшей ряби, недаром я отправил в брак столько черновых заготовок шатунов и поршней, подбирая максимально близкие по весу пары. В то время такая уравновешенность считалась для двигателя высшим шиком, и не было более эффектного хода, чем поставить на рядный двенадцатицилиндровый движок какого-либо лимузина монету ребром. Возможности показать такой же фокус я был лишен, верхняя поверхность дизеля не имела ни одной плоской поверхности, чтобы копейка не скатилась.

Насладившись произведенным эффектом, я заглушил двигатель, чтобы можно было говорить. Этим тут же воспользовался Лихачев.

– Что я вам говорил, Алексей Дмитриевич?! Работает зараза! Первый наш советский Зиловский мотор!

– Одну минуточку, – я решил припомнить директору его финт с винтовкой и подловил в момент наивысшего экстаза. – Завод мне разработку и постройку мотора не оплачивал. Так что извините-подвиньтесь, мотор мой.

– Ты о чем это, Петрович? – Лихачев опешил и растерянно оглянулся по сторонам, ища поддержки.

– А о том, Иван Алексеевич, что винтовку я за свои деньги уже сделал, бог с ними, да еще у комсомола средства на нужды обороны занял. И где теперь та винтовка? Другому заводу заказали. Нам же даже «спасибо» никто не сказал. Если хотите движок – оплачивайте разработку, постройку и испытания. У меня карман не резиновый все за свой счет делать. А этот мотор я меняю! Не глядя! На личный автомобиль.

– А ты, Любимов, шкурник, оказывается! – директор был вне себя. – Денег тебе, стало быть, не надо. Машину подавай. Да у самого товарища Сталина личной машины нет! Вот скажи, зачем тебе?

– Так, Иван Алексеевич, работаю сверхурочно, домой добраться не на чем. Жена сказала – будет так продолжаться, вообще можешь не приходить. И в подвал выселила к чертям собачьим. А мне, вы уж извините, жена как-то дороже всех моторов. Хотите, чтобы я над ним работал – обеспечьте личным транспортом, чтобы домой в любое время вернуться мог.

Лихачев вдруг жизнерадостно заржал. Все присутствующие непонимающе на него воззрились. Уж не сошел ли директор с ума от радости? Немного успокоившись, Лихачев, все еще давясь смехом, выдал.

– Во, мужики! Теперь-то мы точно знаем, что трансфакатор не работает! А мы-то головы себе ломали! Даже Евдокимова на разведку посылать пришлось!

Теперь ржали уже все, кроме меня и ничего не понимающего Чаромского. А мне было совсем не до смеха, и, обводя толпу взглядом, я нашел скалящегося во все тридцать два Петю. Тот, встретившись со мной глазами, подавился и, густо покраснев, скрылся за спинами. Найти его, чтобы посчитаться за этот случай, мне целую неделю не удавалось, а потом уж за временем все перегорело.

– Ладно! Хорош! Значит так, премию Любимову и всем, кто участвовал. Евдокимов, список за тобой. А тебя, страдалец, дежурная машина домой возить будет, обойдешься без личного автомобиля. А заодно всех, кто по мотору работать будет допоздна, чтобы наш изобретатель не зазнавался. Все, – подвел итог нашего спора Лихачев.

Всеми позабытый из-за этих разборок Чаромский наконец-то смог перевести беседу в конструктивное русло.

– Я что-то не вижу компрессора для продувки цилиндров. Мотор к магистрали подключен.

– Это действующий макет, его даже не испытывали еще, да и негде, стендов-то нет. Как убедимся, что все работает, так компрессор поставим и ТНВД с регулируемой подачей, чтобы уж он не однорежимный был. Тогда максимальную мощность и расход топлива и все остальное можно будет определить. А там и на шасси поставим, посмотрим, как он на автомобиле работать будет.

– У меня к вам предложение, – Чаромский, помолчав, продолжил: – Давайте мы заберем мотор в НАМИ и там испытаем…

– НЕТ! Не отдам! – Лихачев был категоричен. – У нас план горит, на грузовики нечего ставить! А вы его заиграете, по глазам вижу! Хотите – здесь работайте, хотите – второй экземпляр заказывайте.

– Иван Алексеевич, – попытался урезонить директора Чаромский. – Ну какие грузовики? У него же мощность больше чем вдвое против АМО… простите, ЗИЛ-2. Вам новую машину целиком надо строить.

– И построим! Вон у меня какие орлы! Мотор сами сделали, а машину тем более смогут.

– Кхм… Я считаю, что товарищ Чаромский прав и отказываться от сотрудничества с НАМИ неправильно, пусть это будет совместной работой, главное, чтобы не макет, а настоящий мотор был как можно скорее. Без НАМИ исследование процессов и их оптимизация затянется, если вообще будет возможна. А в целом, его же не только на машины ставить можно, но и на самолеты, на корабли. Вот пусть товарищ Чаромский по этим направлениям и работает, тем более и у меня мысли на перспективу есть. – Встрял я со своими рассуждениями.

– Ладно, уговорили, – нехотя и все еще сомневаясь, согласился директор. – Создадим бригаду по доводке и испытаниям мотора. Бригадир – Любимов. Испытывать можете где угодно, но чтоб строили моторы только на ЗИЛе! Все! Все по рабочим местам!

На этом в общем-то и закончилась история с опытным экземпляром мотора Д-100-2. А самым пострадавшим в ней человеком случайно стал водитель дежурного АМО, которому мало того что приходилось на ночь глядя ездить к черту на кулички, так еще и его машину, после этого случая, иначе как «Трансфакатор» не называли.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю