Текст книги "Ярослав Умный. Конунг Руси"

Автор книги: Михаил Ланцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Однако он не стал бить их копейным ударом. Зачем? В такую толпу врезаться он не хотел, опасаясь завязнуть или напороться на копье какое. Не сам. Коня жалел. Так что недалеко от этих суетящихся людей он отвернул в сторону, пойдя по касательной. И начав метать в противника джиды. Один за другим.

Добрыня со своими людьми, что следовали за Ярославом, немедля повторил прием за своим командиром. Из-за чего в пришлых полетел град легких дротиков буквально в упор. А так как стена щитов еще не была построена, то разили они сурово и жестоко. Жаля намного страшнее стрел. А там, где хлипкие щиты умудрялись их принять, они их раскалывали.

Раз прошли всадники Нового Рима, на степной манер продефилировав перед супротивником. Два. К третьему же стену щитов закончили строить. Да и джиды закончились. Поэтому, отъехав шагов на двадцать пять от строя и развернувшись в линию, всадники начали метать плюмбаты. Те летели дальше, легче и угрозу представляли ничуть не меньшую.

После третьего залпа плюмбат голядь не выдержала и рванула вперед. В акаку[16]16
  Это не опечатка. Акака – это сленговое название неудачной атаки. Атаки, в которой оплошали.


[Закрыть].

Но Ярослав резво развернул коня и «дал по газам», то есть пнул его в бока шпорами, и тот дал деру от этих желающих потыкать острыми предметами в беззащитную конскую тушку. Остальные всадники поступили так же.

Отъехали метров на триста.

Остановились.

Пехота супостатов, потерпев от этого обстрела очень суровые потери, остановилась, пробежав метров сто. И в растерянности начала пятиться да вновь собираться в стену щитов. Консул чуть выждал и, когда они закончили построение, вновь подвел своих людей метров на двадцать пять, дабы возобновить обстрел плюмбатами.

В этот раз они продержались пять залпов. Но рванули не в атаку, а наутек. Столько убитых и раненых! Ужас! Просто ужас!

Ярослав же выхватил свой меч и повел свой отряд конницы в преследование. И рубил… рубил… рубил… пока остатки нападающих не скрылись в ближайшем лесу.

Бегство – самое опасное, что может произойти с отрядом. Ведь в этот момент он становится беззащитным. Особенно для всадников, способных злодействовать совершенно безнаказанно.

Сотни две удалось изрубить и перебить дротиками. Две сотни! Еще пару сотен ушло.

Ярослав хмуро их проводил взглядом.

Ему очень не понравился этот набег. Хазары его вряд ли спровоцировали. Им оно не нужно. Не сейчас, во всяком случае. Их гонец явно намекал на то, что у них сложности. Большие сложности. Но тогда кто?

– Так булгары, – заметил Добрыня. – Кто еще? Они вроде как под хазарами ходят, но на дух их не переносят. Да еще и с халифатом в сношениях. Веру их приняли, в надежде что халифат им поможет.

– И что? Помог?

– Добрым словом только, – усмехнулся Добрыня.

– Халифат, значит… опять он…

По всему получалось, что халифат явно пытался поссорить Ярослава с хазарами. Зачем? Так вестимо. Вдруг он на помощь им придет? Наверное. Истинные мотивы наш герой, разумеется, не знал. Просто догадывался. Оставалось понять, что делать дальше. Это ведь не первый и не последний налет. Да, его удалось удачно отбить. А что будет потом? Ведь его сорок всадников не шли в нормальную атаку и не рубились лицом к лицу. Получится ли в следующий раз все провернуть так же или нет? Кто знает.

Однако Ярослав ясно и четко понял одно – почему в XI веке на Руси пешие дружины стали заменять на конные. Это позволяло снизить логистические издержки за счет уменьшения численности отрядов. И представлять большие проблемы для местных ополчений. Да и в малых крепостях подобные конные стайки легче размещать. Причем ясно, почему делать именно универсального, степного типа дружинники конные стали. Не только с копьями, но и луками. А не типичного для Европы – акцентированного ударного толка. Им ведь больше с вот такими вот лесными ополченцами приходилось дело иметь… и со степняками. Лесовиков били стрелами, всадников – копьями. Да и борьба была не такой напряженной, не такой концентрированной, что позволяло обходиться без специализации.

Он снял шлем, почесал репу и вытер платком вспотевший лоб. Шлем хоть и был без толстого подшлемника, но все одно – в нем было довольно жарко и потно. Наверное, из-за развитой маски. Она хоть и имела большое фронтальное отверстие, но все равно в шлеме парило. Особенно в горячке боя.

Остальные бойцы тоже щеголяли в пехотных шлемах, вполне пригодных и для конного боя. Да, боковое зрение всаднику было особенно и не нужно, но и не мешало. В остальном же все вполне приемлемо. Разве что маску требовалось развивать в полноценное забрало, наверное. Но это потом… как-нибудь… сейчас и без этих забот проблем хватало.

– Ты снова сотворил чудо! – выбежав из крепости прокричал Виктор. – Чудо! Это настоящее чудо!

– Ничего чудного, – покачал головой Ярослав. – Большое войско не значит хорошее. При Гавгамелах Дарий привел вдвое большее войско, но Александр Великий легко разбил его. Ибо качество бойцов, их вооружение и навыки имеют огромное значение. Глупые люди скажут, что Бог на стороне больших армий. И будут неправы. Ибо толпа вот таких бестолковых вояк – не то, на что высшим силам приятно посмотреть. Посему я скажу, что Бог на стороне тех, кто умеет воевать.

– Но если бы не ты, они перебили всех нас!

– Но ведь этого не случилось, – подмигнув, заметил Ярослав. – Это не чудо, друг мой. Это просто холодный расчет. При том, что я очевидно опаздывал. Еще бы полдня – и все. Не поспел бы. Но все удачно сложилось.

– Думаешь, еще придут?

– Думаю, что нам нужно поставить секреты с наблюдателями не только ниже по течению, дабы викинги случайно не нагрянули, но и выше. Подумай, как это можно сделать. Чтобы хотя бы пять-шесть дней пешего пути у нас было в запасе. А то, не дай бог, булгары большое войско подведут. Там я уже одной конницей не справлюсь.

– Сделаю. Все сделаю, – как болванчик закивал Виктор…

Глава 4

864 год, 11 июня, окрестности Нового Рима

Глава скучная, но важная для понимания происходящего

Из Трои консул со своим конным отрядом возвращался без особенной спешки. Лошадей жалел. Да хозяйство инспектировал.

Все-таки эта транспортная магистраль была очень важна для его маленькой державы и ее экономики. Дорога. Поселения вдоль нее. Сигнальные вышки. И оборудованный волок для кораблей, что шли из Западной Двины в Днепр и обратно.

По весне к Трое подошло несколько коггов, прибывших из Фризии. Бьёрн передал просьбу Ярослава его старому знакомцу – сыну герцога Саксонии, что стал к тому времени во главе герцогства. Вместе с письмом, в котором сетовал, что Саксония до сих пор не королевство, хотя достойна этого больше, чем франки.

Лесть попала в самое сердце, по словам Бьёрна. В Саксонии много кто об этом говорил. Тем более что после заключения союза с викингами это герцогство стало стремительно крепнуть и набираться сил. Ведь его теперь не грабили так люто, как раньше. Кроме того, герцогство аккумулировало в себе часть награбленного викингами у франков и на островах Британии. Так что амбиции росли в тех краях, как известная субстанция в сортире, если туда по жаре дрожжи кинуть. Поэтому герцог Саксонии не отказал Ярославу в просьбе и прислал несколько кораблей с продовольствием. На продажу, разумеется. Дабы облегчить участь доброго друга, которого степняки помором морят.

Один когг привез двадцать восемь тонн пшеницы, точнее полбы – дикой пшеницы, которую в те годы выращивали повсеместно. Три корабля завезли девяносто две тонны овса. И еще один привез ячмень, но аж целых сорок тонн, ибо это когг был побольше прочих. В эти годы данный тип кораблей только развивался, едва появившись, и был все еще очень небольших размеров, редко превышая полсотни тонн водоизмещением.

Так или иначе, но по весне прибыло сто шестьдесят тонн зерна, за которые пришлось заплатить тигельной сталью. И эта поставка Ярославу очень помогла компенсировать ту блокаду, что в прошлом году устраивали хазары. Ведь из Византии просо не прибыло, как и полба, овес и ячмень от южных славян, живущих по Днепру. Кое-что удалось выменять у самих хазар после победы. Но с теми запасами крохотная держава Ярослава едва-едва продержалась до весны. Едва голод не начался. Чудом удалось его избежать. Хотя местные жители не сильно переживали. Подумаешь? Голод. Он в этих краях бывал регулярно. Они были к нему привыкшие.

Это обстоятельство заставило нашего героя прекратить откладывать сельскохозяйственный вопрос в долгий ящик и вплотную им заняться. Тем более что какой-то минимальный базис военной безопасности он уже себе обеспечил в виде крепости и доброй дружины, что громко именовалась легионом.

Почему Ярослав не мог раньше заняться этим вопросом. Потому что. Так просто и не ответишь.

Проблема была в том, что местные жители занимались сельским хозяйством иначе. Конечно, наш герой слышал там, в XXI веке, от адептов скрепы «раньше было лучше», что в старину все было хорошо. И что подсечно-огневое земледелие давало какие-то фантастические урожаи. И что предки не голодали, кушая досыта. И что только с приходом поганой цивилизации все стало плохо. Но там он не сильно заморачивался этим вопросом, ибо было не интересно. А тут? Тут он об этих товарищах даже и думать не хотел…

Как местные подходили к ведению сельского хозяйства?

По осени они приходили к подходящему участку леса и сдирали кору у основания стволов. Так, чтобы дерево не перенесло зиму и засохло. По весне через год, когда этот участок леса надежно высыхал, его поджигали, следя за тем, чтобы огонь не перекинулся на живые деревья. Для чего иной раз делали небольшую засеку или подрубали деревья таким образом, чтобы они падали внутрь делянки.

Все сгорало.

И местные селяне начинали подготавливать будущее поле. Пни, оставшиеся после пожарища, не выкорчевывались. Как и корни деревьев. Какой в этом смысл? Труда много, а через года два-три все равно переходить на новое место. Так что получившееся пожарище обрабатывали вручную, мотыгами. Причем нередко деревянными мотыгами, ибо ресурсов на металлические изделия у них не было. А потом поверх этого слегка взрыхленного пепелища просто рассыпались зерна, которые в большинстве своем склевывались птицами.

Как итог – совершенно смехотворный урожай. В первый год хорошо если сам-пять, реже больше. На второй скорее уже сам-три. То есть на каждое посаженное зерно собиралось всего от трех до пяти штучек. Редко больше, хотя бывало. И виной тут выступала не только агротехника, категорически архаичная, но и выращиваемые культуры. Ни полба, ни ячмень, ни овес тех лет особой урожайностью не отличались. Ведь никто селекцией не занимался. Из-за чего злаковые тех лет были довольно близки к диким своим сородичам.

Хуже того – обрабатывать все приходилось строго вручную, что делало производство сельскохозяйственной продукции не только малопродуктивным занятием, но и еще весьма дорогим в плане человеко-часов. То есть в этом хозяйстве было задействовано практически все население. Что категорически тормозило развитие ремесел и прочих экономически важных аспектов.

А ведь еще был фактор так называемых монокультур. То есть та или иная группа людей специализировалась на выращивании овса, или ячменя, или еще чего. И выращивало только его. Что повышало риски вымирания этой группы в случае неурожая. Плюс огородное хозяйство было развито очень плохо. Да, животных держали мало из-за недостатка пастбищ в лесной зоне.

Из-за всех этих факторов сам Новый Рим и вся та конструкция, что соорудил Ярослав вокруг себя, была в плане продовольствия строго убыточна. И нуждалась в ежегодных экстраординарных мерах по обеспечению едой. А ведь там проживали всего около тысячи человек плюс сотни три в подчиненных поселениях. И что будет дальше?

Да, наш герой привез с собой из XXI века несколько картошек, семечек подсолнечника, горох, кукурузу и кое-что из злаковых нормальных сортов. Но просто так раздать местным жителям и позволить им все это выращивать он не мог. Не то что не хотел, просто не мог технически по ряду важнейших причин.

Прежде всего из-за консерватизма местных. Жизнь на протяжении веков в условиях голода вынуждала их держаться за проверенные дедовские методы и культуры с отчаянием обреченных. И никакие увещевания или позитивные примеры тут не работали. Это в свое время отмечал еще Энгельгард, изучая хозяйство на селе в XIX веке. Ведь крестьяне отрабатывали на латифундии, выполняя все нормально и вполне современно, а потом шли к себе и делали все по старинке. Они видели, что у владельца этого крупного сельскохозяйственного производства все получается. Они умели это все делать. Но все одно – держались за проверенные праотеческие методы. Здесь же, в IX веке, ситуация выглядела еще более печальной и беспросветной.

Имелся и другой, не менее важный фактор. Но косвенный. Дело в том, что использование высокоэффективных культур сильно истощало почву. А это требовало введения в практику севооборота. И не трехполья, а нормального севооборота с регенеративными культурами и правильной их комбинацией. Как это делать, Ярослав толком не знал. Только какие-то обрывки сведений где-то на краю сознания.

Он помнил о том, что клевер, люцерна и бобовые способствуют повышению урожайности почвы. А овощи, такие как картофель, репа или капуста, наоборот, ускоряют ее деградацию и обеднение. Также он помнил о так называемом Норфолкском цикле, впервые примененном в Англии в XVI веке, ставшем основой Британской сельскохозяйственной революции[17]17
  Британская сельскохозяйственная революция или вторая сельскохозяйственная революция – период беспрецедентного роста производительности сельского труда с середины XVII века (начался в XVI веке) до конца XIX, который опережал рост численности населения и обеспечил Англии возможность для индустриализации и стремительного, бурного экономического развития.


[Закрыть]. В оригинале она выглядела так. Первый год – озимая пшеница, второй – турнепс, третий – ячмень, четвертый – клевер. Но встречались и варианты. Так как кормовых культур Ярославу не требовалось слишком много, то турнепс вполне можно было заменить картофелем, ячмень – более важным овсом, а клевер тем же горохом…

Всю зиму с 863 на 864 год Ярослав готовился. Кузнецы изготовили нормальный отвальный плуг, соху, борону и так называемую «пружинку»[18]18
  Разновидность бороны с более крепкими, редкими и крупными зубьями для первичной обработки вспаханного поля. Их часто делали плоскими, чтобы пружинили и лучше разбивали крупные комья земли.


[Закрыть]. И как наступила весна, весь легион бросился на расчистку новых сельскохозяйственных угодий. Триста мужчин, сконцентрированных на таких работах, вещь великая. Меньше чем за месяц они сумели расчистить от леса и выкорчевать пни вместе с крупными, близко залегающими к поверхности корнями. Четыре квадратных участка примерно по гектару, расположенных рядом, считай, в ряд. Да с небольшим зазором до леса для кольцевой грунтовой дороги. Отделялись они между собой полосой леса в тридцать шагов. И проезды между ними шли не единой магистралью, а чередовались, дабы уменьшить влияние ветра.

Потом все это дело распахали плугом. Разбивалось «пружинкой» и бороной. И пускалось в дело.

Первый не стали пока ничем засаживать, оставив под озимую пшеницу, что сеяли обычно осенью. Тогда же, перед засевом, и планировали перепахать еще раз это поле. Не полбу, а именно пшеницу, семена которой Ярослав привез с собой из будущего. На втором участке, нарезав грядки сохой, посадили картофель. Точнее, его глазки[19]19
  Ярослав поначалу не знал о том, что можно было сажать глазками. Но на небольших делянках, где он опытные посадки проводил, удалось это установить опытным путем.


[Закрыть], расположенными в шаге друг от друга, чтобы растения меньше конкурировали. Третий засеяли овсом, а четвертый горохом. Все – современными сортами.

Откуда семена?

Так Ярослав хоть и не мог в полной мере этим вопросом заниматься из-за задач более насущных и связанных с выживанием в агрессивном военном окружении, но все равно – держал в уме. И маленькие делянки, силами своих подчиненных, в пойме Днепра держал. Из-за чего к 864 году у него набралось и картофеля на засев, пусть и глазками, и гороха, и пшеницы, и овса.

Легионеры на этом не остановились и занялись подготовкой других делянок под будущий год. Но в уже менее напряженном режиме. Благо, что имели, в отличие от местных жителей, для этих целей нормальный инструментарий. И пилы двуручные, и ломы, и топоры, и лопаты стальные, и тачки, и носилки, и прочее. Лес же, что валили, старались вывозить и пускать в дело. Где на строительные нужды, где на дрова. Да и камни, что выбирались из почвы при ее расчистке, вывозились на обозных телегах легиона к Новому Риму. Полезная ведь вещь! Ценная!

Да, пришлось обойтись без удобрения золой. Но Ярослав не переживал. Совсем не переживал. Кое-как удастся справиться с этим вопросом. И эти поля он и осматривал, а также новые делянки, что его легионеры расчищали. Он ведь с их помощью начал делать одно очень важное дело – «взлетать на холмы», то есть начать осваивать земли, удаленные от речных террас. Для чего строил грунтовые дороги и эшелонировал поля в сторону от Днепра в лесной массив. Как раз вдоль той дороги, что шла параллельно волоку и теперь становилась важной транспортной магистралью.

В оригинальной истории «взлет на холмы» на Руси начался только во второй половине XIII века под давлением монголов. Они постоянной угрозой разорения вынудили уходить селян в сторону от рек – в леса. А до того все селились только вдоль рек и обрабатывали земли только так называемых речных террас. Очень небольшие земли. Что накладывало массу ограничений на площади сельскохозяйственных угодий в целом и пастбищ в частности, а также на численность населения. Кормиться-то большому числу народа было не с чего.

В той же Франции этот процесс начался раньше – в XI веке – из-за перенаселения. Людей оказалось так много, что их стало некуда девать. Часть из них была сброшена в Крестовые походы, а часть, после знатной резни за передел власти, стала заниматься внутренней колонизацией и заселять водоразделы.

Почему раньше этого не делали? Из-за проблем с логистикой. По реке возить грузы было легче и проще, чем по дорогам… которых, к слову, и не было. Вообще не было. В Европе еще кое-где имелись старые римские дороги, но их явно не хватало для этих нужд, так как они носили характер «федеральных трасс» и в свое время использовались для переброски войск по внутренним землям. А на Руси не было и этого. На Руси в те годы и с пастбищами были проблемы, и с «фондом подвижного состава». То есть ни телег, ни мастеров по их выделке, ни нормального количества тягловых животных попросту не имелось за ненадобностью. Особенно у бедняков и селян.

Ярослав же мог себе это позволить. Теперь мог. Имея перспективы получения в свой оборот в самые сжатые сроки очень значимых сельскохозяйственных угодий. Да еще с более-менее приличным севооборотом нормальных культур. В общем – красота.

Но он на этом не останавливался.

Возле Нового Рима для его нужд было организовано два небольших козлятника и три курятника. Кроме того, шли изыскания по сооружению прудов для рыбоводства. Карпов, конечно, пока не достать. Но и карась[20]20
  Серебряный карась, конечно, проживал в те годы только в Амуре, но золотой карась, известный также как карась обыкновенный, был эндемичен для всей Евразии и обитал в реках и озерах от Британии до Сибири.


[Закрыть] с сазаном – тоже решение. Особенно в ситуации, когда вариантов не было. И даже крошечная пасека уже имелась из трех ульев[21]21
  Века до XVII–XVIII на Руси практиковалось дикое бортничество. То есть сбор меда в естественных, диких гнездах пчел. Позже оно сменилось пчеловодством в колодах. И только веке в XIX стало развиваться пасечное пчеловодство.


[Закрыть]. Больше пока одна семья бортников поймать и заселить не сумела. Да и ульи изготовить оказалось не так просто, пусть даже и примитивные. Но перспективы у этого дела были очень интересные. Особенно если удастся перевозить улья от одного цветущего поля к другому.

В общем – жизнь потихоньку налаживалась. Хотя дел, конечно, было еще много. Очень много. Но главное сделано – лед тронулся, и Ярослав наконец-то смог обратить свое внимание на этот вопрос. Кое-как решил вопрос с военной безопасностью и теперь занялся сельскохозяйственной. Очень уж ему было не по себе из-за вынужденной зависимости от поставок продовольствия. Как показали последние события с хазарами – очень это стало насущной бедой…

Примечание

Существует гипотеза о том, что при сжигании вековых боров в первый год урожайность была очень высокой. Вплоть до сам-сто и более. Из-за чего жизнь, дескать, на Руси была практически сказочной. Трудозатраты минимальные. Еды вдоволь. Куча времени на досуг и промыслы.

К сожалению, это не так. Более того, так не могло быть даже теоретически. Судите сами. Сам-сто и более, о которых говорят адепты этой гипотезы, означает, что из каждого зерна вырастало по сотне и более зернышек. В идеальных условиях. А теперь смотрим на ситуацию.

Сжигание леса вносило в грунт поташ (карбонат калия), содержащийся в золе. То есть насыщало почву калийными удобрениями. Это хорошо. Но пожар приводил к повреждению плодородного слоя почвы и вообще губительно на нее действовал. Из-за чего внесение того же количества калийных удобрений иным способом давало намного лучший результат.

Другим моментом был вопрос механической обработки почвы. Корни и пни ведь не выкорчевывали и поле не распахивали. А мотыгами нормально грунт не взрыхлишь. Из-за чего всхожесть семян было не очень высокой, да и росли они скверно в плотных лесных почвах.

Не менее остро стоял вопрос сортов. Дело в том, что селекции как таковой не было и применялись довольно архаичные сорта злаковых, близкие к диким. Для сам-сто требуется, чтобы из каждого зерна вырастал куст с сотней зерен. Как вы понимаете, для тех архаичных сортов это было запредельным показателем. Для той же полбы, у которой в колоске редко больше 5—10 зернышек, это означало огромный куст, весьма нетипичный.

Еще болезненней стоял вопрос птиц. При посеве обычным разбрасыванием зерен их птицы изничтожают быстро и решительно. Хорошо, если из ста зерен, брошенных в разрыхленное пепелище, уцелеет хотя бы половина, а то и треть. То есть при такой потере семян от вредителей для сам-сто требовалось, чтобы из каждого выросшего семени вырастало по 200–250 зернышек. А ведь были и другие проблемы. Та же всхожесть семян из-за плохо разрыхленного грунта была небольшой. Что требовало еще более астрономических показателей в 250–300 зерен с каждого куста.

Как вы понимаете – это совершенно ненаучная фантастика.

Существующие в те годы сам-три – сам-пять был очень неплохим показателем, так как из каждого выжившего семени удавалось снять по девять-пятнадцать зерен. Этот показатель выглядит подходящим для того, чтобы отдельные шутники говорили об урожаях в сам-девять – сам-пятнадцать. Но, как вы понимаете, это простая спекуляция. Не говоря уже об урожайности в сам-сто или чем-то подобном.