Текст книги "Максимализмы (сборник)"
Автор книги: Михаил Армалинский
Жанры:
Публицистика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]
Воспитание как проверка на прочность
Воспитание детей в строгости и следовании моральным нормам является проверкой детей на прочность. Большинство детей примут норму и закон и будут им подчиняться в последующей жизни. Но некоторые не сломаются и будут преступать нормы и законы. Таким образом отбираются творческие люди. Разумеется творческая натура одних будет ломать законы (искусства, науки), другие будут проламывать головы (но оправдывая это великими целями).
Если же детей не воспитывать в строгости и в законе, то тогда прекращается отсев, и свободу получает всякий: безыдейный бездельник, бездумный хулиган, жадный бандит. Свобода не добытая сопротивлением воспитанию, а подаренная для всех есть свобода разрушительная для общества.
А вот сексуальная свобода должна быть дана всем, поскольку она компенсирует притеснения всех иных свобод личности. Моральные нормы честности, обязательности, доброты по отношению к другим, радости чужому успеху, а не зависти, почитания старших и пр. – всё это будет формировать сексуальную свободу и воплощаться в наслаждении, лишённом стыда и вины.
Так, воспитанная честность будет превращаться в честность изъявления своих желаний и следование им. Ведь честность заключается не в том, что даёшь одному, а хочешь многих. Честность заключается в том, что даёшь всем, кого хочешь.
Обретённая обязательность отразится в выполнении обещаний, которые даёт твоё тело – девушки будут ответственны за желания, которые они возбуждают и потому всякое кокетство будет означать неминуемое совокупление, а мужская похоть будет ответственна за доведение партнёрши до оргазмов.
Радость чужому успеху и отсутствие зависти, будучи перенесёнными в секс, аннулируют ревность и вызовут желание делиться любовницей или любовником.
А почитание старших выразится в благодарственных совокуплениях молодёжи со стариками и старухами.
Что же до личностей, неподдающихся воспитанию, то их творческие способности сделают сексуальную жизнь весьма необычной – они будут предельно ревнивы, обременены идеями вредности секса и станут пытаться его ограничивать со всех сторон.
Тридцать два
Сегодня 22 февраля 2009 – 32 года как я приземлился в Нью-Йорке на рейсе из Рима, куда я попал через Вену из Ленинграда. Как много произошло. И как мало. Какими счастливыми были эти годы. В основном и как правило. Советская жизнь тоже была счастливой, но прежде всего потому, что она закончилась отъездом.
Мне говорят, уговаривают, приехать обратно, посмотреть на «совершенно новую страну». Мол, за 32 года я её не узнаю. Именно поэтому мне ехать и не интересно. Если бы приехать в прошлое, которое не изменилось – вот это бы было действительно интересно. А если ехать в новую страну, то я лучше поеду в Испанию, в которой ещё не был или во Францию, в которой уже был, но которая всегда нова для меня.
Россия для меня может представлять интерес только женщинами. Но платить подлому правительству деньги за визу, туда, где я родился, да ещё упрашивать их, да отмечаться в милиции, и это не говоря о прочих и бесчисленных «свинцовых мерзостях русской жизни» – тут надо иметь тщеславие значительно побольше, чем даже моё.
Если уж ехать, то на Украину – красавицы-украинки будут наперебой разводить ноги, чтобы туда вложить хуедоллары. Но зато въезжать туда можно без всякой визы – там американцев встречают с распростёртыми объятиями (ног). Так мне во всяком случае рассказывали те, кто на Украине побывали.
Киев я люблю – там и мой папа родился, там у меня весёлые приключения были.
А Россия, Иран и Северная Корея скорее сольются в мощном экстазе прежде, чем у меня на родину встанет.
Луковица, буратинная
Когда я, мальчиком, читал Золотой ключик, или приключения Буратино,больше всего меня поразил не Карабас-Барабас со своим животом и Мальвиной, над которой он вершил жестокости, явно сексуального порядка. Не Кот Базилио и Лиса Алиса, которые явно еблись, нарушая законы межвидового размножения. Не мазохист Пьеро. Не сам Буратино с деревянным хуем. Меня больше всего тогда поразил завтрак, который выложил для Буратино бедный папа Карло – луковицу. Моё знакомство с луком ассоциировалось с невыносимой горечью и слезами.
Кто его раздевает, тот слёзы проливает.
(А другая загадка такая:
Кто её раздевает, тот семя проливает.
Слабо отгадать?)
Я узнал, как сводит скулы от луковой горечи, когда откусил луковицу впервые, не зная, что это такое. Однажды, взявшись помогать бабушке готовить обед, я стал нарезать луковицу и к своему удивленью заплакал горючими слезами. Поэтому мне было так жалко Буратино, которого подвергали буквальной пытке: удовлетворять свой голод он должен был тем, что ужасно горько и заставляет плакать.
С тех пор моё отношение к репчатому луку не менялось, пока я не оказался в Америке перед тарелкой салата, где белели большие ломти свежего репчатого лука. Глядя, как мои соседи бесстрашно, без гримас и без текущих слёз поедают этот лук, я осторожно решил последовать их примеру и поразился сладости этого американского лука. Так Америка ещё раз поразила меня своим умением горькое превращать в сладкое. А точнее было бы сказать, что это Россия ещё раз поразила меня своей способностью сладкое обращать в горькое. Как бы там ни было, я понял, что Буратино жалеть мне не следует, так как он ел лук не русский, а итальянский.
Да и чего жалеть Буратино, если у него хуй деревянный был. Недаром же за ним Мальвина бегала.
Сексуальная польза в «чистом искусстве»
Если существует «чистое искусство», то возникает возможность говорить и об искусстве «грязном». Так как грязь в обществе всегда ассоциируется с телесными выделениями и особенно с выделениями при сексуальном возбуждении, то легко было бы заключить, что «грязное» искусство – это прежде всего порнография. Однако это не так. Под «грязным» искусством в противоположность «чистому», следует понимать «полезное» искусство, проповедующее ложь, лицемерие и бесполый романтизм, то есть именно то, что свойственно морали, идеологии и политике.
«Чистое» же искусство, якобы чуждое пользе, в итоге так или иначе сводится к сексу, ибо оно вещает о женской и прочей красоте, а красота исходит из половых органов и наслаждений, которые они доставляют. Таким образом, и выделения при сексуальном возбуждении становятся предметом «чистого искусства», которое асоциально, ибо истинно асоциальным является только секс. Как я писал, порнография – это квинтэссенция «чистого искусства».
Следовательно и разумеется, что «грязное» (идеологическое) искусство, прежде всего, антисексуально.
Однако пренебрежение пользой, чем «чистое искусство» характеризуется, тем не менее оказывается исключительно полезным в сексе, ибо учит красоте и тем самым стимулирует секс. Стимуляция же секса есть самая конкретная и концентрированная полезность, которая становится сутью чистого искусства.
Так что полезности в искусстве не избежать, просто первые проповедники «чистого искусства» стыдливо или невежественно не замечали его сексуальную пользу.
Счастливый голод
Голод, как и жажду, нельзя утолить воспоминаниями о своих пиршествах в прошлом.
Сексуальный голод подобен гастрономическому: он лишь усиливается от воспоминаний. Сколько бы женщин у тебя ни было в прошлом, как бы ты ни пировал за столами, ломящимися от яств, твой нынешний голод жаждет сиюминутного утоления.
Однако имеется существенное отличие сексуального голода от гастрономического: сексуальный голод можно удовлетворить «собственноручно». И если с сексуальным голодом ты можешь справиться самостоятельно, то при гастрономическом голоде скормить себя себе же самому не удастся. Это различие между сексуальным и гастрономическим голодом можно объяснить так: важнее выжить в настоящем, чем размножаться в будущее. А ещё проще – если ты удовлетворишь свой гастрономический голод, то сексуальный ты уж всяко удовлетворишь.
Меня в данном случае особенно интересует феномен беспамятства голода. Никакой прежний опыт наслаждения едой или еблей не в состоянии хоть как-то оказаться полезным голодному человеку. Другими словами, если жизненный опыт является весьма полезным в прочих жизненных ситуациях, то опыт сытости оказывается только вредным в состоянии голода.
Более того, голод воспитывает в тебе ненависть к прошлой сытости, воспоминания о которой делают твою голодную жизнь лишь тяжелей. Голод заставляет тебя упереться в настоящее и забыть даже о будущем. Ибо о будущем вспоминаешь, лишь насытив голод, и, напуганный недавним голодом, стараешься избежать его впредь, подготавливая впрок запасы еды-ебли. Таким способом голод в прошлом наполняет содержанием настоящее и будущее.
Голод – это сосредоточенность внимания и дум на каждом последовательном мгновении. Голод лишает нас прошлого и будущего. Чем острее голод, тем более для голодающего время сужается в точку сиюсекундности, хотя сам голод может быть весьма протяжённым во времени.
Удовлетворение же голода распахивает горизонт времени и позволяет взглянуть сытому не только в настоящее, но и в прошлое и будущее.
Голод – неблагодарное состояние существа. Сытость не замечаешь, а о голоде не можешь забыть. Как бы ты ни был сыт до него, он бесцеремонно отбрасывает прекрасное прошлое и становится повелителем твоего ненасытного настоящего.
Голод может длиться долго, тогда как удовлетворение его свершается быстро. К голоду нельзя привыкнуть как привыкают к сытости.
Борьба с голодом – это Сизифов труд, однако весьма приятный, когда разнообразная еда и женщины всегда под рукой и доступны.
Голод позволяет достичь такой высокой степени активности в каждое данное мгновение, что ему приписывают причину возникновения творчества, а именно творчество является методом опосредованного изничтожения голода.
Если к сильному голоду привыкнуть невозможно, то умеренный кратковременный голод можно даже полюбить, стоит лишь осознать, что благодаря ему удовлетворение желания становится острее. Именно такой голод позволяет сохраняться перспективе времени в сознании: прошлое не исчезает а учит, и будущее не страшит, а влечёт. Умеренный голод с гарантией скорого удовлетворения – вот близкий родственник счастью. Такой голод называют также предвкушением.
Поговорка мужская и женская
Если приглянуться к известной поговорке
Лучше сорок раз по разу, чем один раз сорок раз,
то сразу раскрывается её сексуальный смысл. Прежде всего, эта поговорка построена на основе мужских желаний: мужчина предпочитает кончить по разу с сорока разными женщинами, чем сорок раз обрабатывать одну и ту же.
Женская способность к череде оргазмов взывает к череде мужчин, которые смогут обеспечить ей долгую и разнообразную стимуляцию в течение одного протяжённого совокупления. Поэтому женщина сформулировала бы эту поговорку иначе: лучше сорок раз зараз, чем по разу сорок.
Нетерпимость к сюжету
У меня имеется задел идей, которые можно бы развить в рассказы, повести, романы. Но одна только мысль, что надо будет строить сюжет, описывать героев и их жизнь, делать ситуации психологически оправданными и физически возможными, вести действие к какому-то логическому или алогичному концу – всё это вызывает во мне омерзение.
Даже когда я берусь читать беллетристику, пусть даже умнейшего Philip Roth, где всё хитро и слажено, глубоко и значительно – это для меня стало нетерпимо протяжённо.
Я прочитываю несколько страниц любой книги, сразу становится ясно, какой величины писатель, а также мой он или не мой, но читать дальше и тем более до конца мне уже не интересно. Словесное движение слишком медленно для меня, как разговор с женщиной, который хочется поскорей заменить еблей.
Это ещё одна манифестация состояния, в котором меня интересует не продвижение к цели, а сама цель, как бы ни говорили, что движение к цели важнее, приятнее, увлекательнее, чем достигнутая цель. Я теперь ощущаю это утверждение как ложь, умышленно уводящую от цели. Нас водят за нос, нас толкают по проторённым обществом дорожкам с помощью кнута и пряника. Нас ограничивают в достижении цели, подменяя цель долгим движением к ней. Мораль заинтересована в таком подходе, чтобы заставить людей работать. Она твердит, что без труда не вытащишь и рыбку из пруда. Но это девиз трудяг, которым дано порочное бесконечное движение к цели вместо мгновенно достигнутой, а потому чистой, незалежалой цели. Ведь существуют озёра, заселённые рыбой в таком количестве, что ты можешь ловить их, не прилагая никакого труда. Меня всегда злило долгое ожидание рыбака, чтобы рыба наконец клюнула. Мой дедушка говорил: «На одном конце червяк, а на другом – дурак». Дурак, потому что он ждёт, потому что он бесконечно терпелив. Я обожаю рыбу как пищу, но ненавижу ловлю рыбы. Я обожаю женщин как плоть, но ненавижу процесс их соблазнения.
Но однажды меня уговорили на рыболовство на озере, пообещав не сидение с удочкой, а истинную мгновенную ловлю. И действительно, мы отплыли на лодке чуток от берега, я насадил червяка на крючок, забросил удочку и тотчас на неё попалась рыба sunfish, плоская, блестящая, небольшая, но чрезвычайно вкусная, как вскоре оказалось после её жарки. Я забросил удочку второй раз и как только крючок с выразительной запятой червяка погружался в воду, сразу же его заглотила следующая рыбка. Моя рыбная ловля заключалась в непрестанном вытаскивании одной рыбки за другой. Вот это была рыбная ловля! Без всякого труда: мне не пришлось мастерить удочку, мне её дали, купленную, мне не пришлось копать червей, они продавались в банках, и мне их подали, мне не пришлось плыть в поисках места, где хорошо клюёт – всё было под рукой и мгновенно. Рыбу мне почистили и приготовили. Я лишь пожирал её, с хрустящей корочкой на нежнейшем мясе. Торжествовал, что «без труда» – и рыбку из пруда.
Если учёный наслаждается своим продвижением к открытию, то для меня как потребителя само открытие важнее, чем путь учёного по направлению к нему. И чем скорее открытие произойдёт, тем лучше. Мне наплевать на работы учёных по достижению бессмертия – мне нужно само бессмертие. А то, что учёный якобы наслаждается процессом продвижения к цели – то пусть он вкушает эти наслаждения не за мой счёт.
Но в науке медлительность в достижении цели обусловлена не желанием учёного медлить с открытием, а самой природой вещей. Нынешней природой вещей, ибо в будущем можно будет скакать во времени от открытия к открытию.
В литературе же медлительность умышленная, искусственно созданная писателями, решающими писать длинные произведения. Оптимально квинтэссенция познания, эврики происходит на кратчайшем пространстве афоризма или пословицы – одной ёмкой фразы, в которую умещается суть большого литературного произведения. Недаром Островский использовал для названий своих пьес пословицы, которые потом разворачивал в длинные повествования. Цель писателя – высказать свои чувства и мысли. И для меня целесообразней сводить роман (жизненный) к афоризму, чем растягивать афоризм (любовный) в роман.
Всеобъемлющей и наглядной метафорой любой цели является совокупление. Путь к этой цели перекрыт множеством преград, надолбов, рвов и минных полей и преодолеваются все эти напасти посредством переговоров с обладательницей отверстий, углубление в одно из которых и является восторгом достижения цели. Однако получив доступ к одному отверстию, нередко нужно возобновлять переговоры для получения доступа к каждому из оставшихся двух. Нередко и то, что получив доступ к одному отверстию, автоматически получаешь доступ ко всем трём. Но в любом случае, едина цель или трояка, существует необходимый период переговоров, как бы краток он ни был в случае острой женской похоти или откровенной продажности.
Этот сюжет переговоров оскорбляет меня своей навязчивостью и раздражает своей повторяемостью, и потому я стремлюсь не к роману (любовному), а к афоризму (совокуплению) – к одной ёмкой фразе, в которую умещается суть всего романа. Пришла в голову идея (как в хуй – желание), – и ты сразу берёшь приглянувшееся тело и заполняешь прельстившее тебя отверстие (извергаешь афоризм).
Необходимость переговоров для женщины объясняется моральной необходимостью установления ею цены за ногоразвод. Это вовсе не связано с физиологическими свойствами женщины, суть которых – их анатомическая доступность. Физиологическая искусственность необходимости переговоров разоблачается мастурбацией: ведь решив испытать оргазм, женщина не начинает сама себя соблазнять, кокетничать перед зеркалом и ломаться, увидев собственный палец. Она не требует к себе уважения от своей руки и не возмущается, что её пальцы обращаются с ней как с сексуальным объектом. Нет, её рука прямой наводкой, не делая крюков, устремляется к пизде и начинает там шуровать, не испрашивая никаких разрешений, а точно зная, что любое прикосновение в этой области доставит наслаждение.
Однако для того, чтобы чужой руке забраться туда же (не говоря уже о хуе), для этого потребуются основательные переговоры, приценивание и торговля.
Необходимость же переговоров для мужчин за женский ногораздвиг объясняется мужской слабостью, как впрочем, необходимость любых переговоров и компромиссов. Доминирующая сила не идёт на компромисс, а просто берёт. И только приблизительное равенство сил вынуждает на компромиссы. Так как мужчины связаны по рукам и ногам законами, моралью, неуверенностью в собственных силах и боязнью пизды, то поэтому они и вынуждены идти на переговоры с женщиной и соглашаться на компромисс оплаты в той или иной форме.
Есть немало мужчин и женщин, которые утверждают, что процесс соблазнения (сюжет) им более интересен, чем само совокупление (цель). Что ж, для женщины, не получающей наслаждения или не достигающей оргазма при совокуплении, эта позиция вполне обоснована – уж пусть её щедро обхаживают со всех сторон как можно дольше и больше, раз хуй в пизде мало что для неё значит.
Для мужчины же, боящегося пизды или не знающего, что с ней делать, кроме как заполнить спермой, предпочтение долгого и изощрённого соблазнения доставляет больше наслаждения как подтверждение его власти над женщиной (воспользоваться которой он либо не сможет из-за страха, либо сможет, но слишком скоропостижно). Другими словами, только у людей, боящихся неминуемой цели, продвижение к ней становится самоценным. Оно даже может использоваться как оттяжка, как уклонение от цели под предлогом тщательного или увлекательного процесса её достижения.
Людей, предпочитающих процесс достижения цели самой цели, принято называть романтиками. Романтичность состоит в неосознанности цели ухаживания и потому ухаживание видится как самоцель, и когда цель и впрямь становится на расстоянии протянутой руки или вытянувшегося хуя, тогда этот романтизм ошарашивается скоропостижностью исчезновения желания.
Методом изъятия сюжета и сведения его к афоризму в любви является изнасилование. Впрочем, процесс насилия: срывания одежды, фиксации рук и ног, – тоже можно считать ненавистным сюжетом, но, во всяком случае, такой сюжет значительно короче и эффективнее переговоров и торговли, да ещё не вынуждает на компромиссы. Существуют и другие методы срезания сюжетных углов, а именно фармацевтические и неврологические, вызывающие в женщине похоть такой силы, которая заставляет её забыть о торговле и выборе. Однако, в любом случае женщина заслуживает собственного наслаждения, ибо только пребывая в нём она способна дать максимум наслаждения партнёру. А посему электрический импульс в точку женского мозга, вызывающую оргазм, является достойной платой за наслаждение, которое предоставляет её тело. Причём импульс этот должен быть такой силы, чтобы в женщине возникла зависимость к электрическому оргазму (как ныне многие впали в зависимость от сверхчеловечной механики вибратора), ради повторения которого она прекратит всякую будущую торговлю и станет перманентным «афоризмом». А ты, ебя её в очередной раз, время от времени нажимаешь на кнопочку и очередной импульс устремляется в оргазменную точку мозга женщины, и она получает свою щедрую дозу рая.
Отношение к женщине как к трёхдырочной горячей плоти, которая должна беспрекословно, тотчас и в то же время страстно подчиняться твоему желанию, а ты за такое подчинение обеспечиваешь женщине особо сильное наслаждение – есть главная форма ненависти и нетерпимости к сюжету. Однако если целью является совокупление, то при ближайшем рассмотрении эта цель тоже «сюжетна», ибо сама ебля может быть долгой и разнообразной. Но «сюжет цели» и «сюжет продвижения к цели» – это принципиально разные литературно-эротические явления. Таким образом, можно сказать, что я принимаю сюжет лишь в самом совокуплении. Сюжет наслаждения, а не сюжет продвижения к нему – вот какой сюжет мне мил.
Другими словами, меня интересует теорема, а не её доказательство, ибо доказательство, то или иное, всегда найдётся. Меня влечёт феномен аксиомы. То есть теоремы, не требующей доказательств, или цели, не требующей её достижения.
Моя же цель – это иметь множество мгновенно и легко достижимых целей, а не плестись к одной, не биться с препятствиями на пути, а перескакивать с цели на цель, полностью минуя процессы их достижения. Я не хочу бальзаковского рабства многотомных романов, а лишь один томик остроумных афоризмов. Можно быть Толстым и Достоевским, а можно Ларошфуко и Шамфором. В последнем случае есть существенное преимущество: для ебли останется огромное время, не похищенное разработкой и написанием сюжетов. А литературная и сексуальная цели будут достигаться кратчайшими путями.
Идеальная любовная ситуация
Идеальная любовная ситуация – это не просто иметь гарем, а такой, который состоит из женщин, что сами себя содержат. Но самое главное – они должны содержать ещё и меня.
Магия цифр
Только в позиции 69 оказываешься поистине лицом к лицу.
Биография – это автобиография
Один читатель, пробежав глазами мою вещицу о Хефнере и Плейбое [22]22
См. книгу: Михаил Армалинский. Аромат грязного белья.М., Ладомир. 2013.
[Закрыть], удивился тому, что я взялся писать о человеке, о котором написан целый лес всевозможной бумаги, не говоря уже об электронных вселенных.
Я ему ответил, что каждый писатель создаёт свою особую биографию, ибо в каждой биографии отражается личность писателя и прежде всего в выборе того, чью жизнь он взялся описать, не говоря уже о стиле, проставленных акцентах, личных комментариях и интерпретациях фактов.
Вот я и придумал афоризм: биография – это автобиография.
С другой стороны, человек, пишущий автобиографию, как бы он ни был искренен или скрытен, никогда не может до конца избавиться от мысли о том, как другие взглянут на его автобиографию, как они будут реагировать на его откровения, постыдные дела, тайные фантазии или прилизанные проблемы. Именно возможная будущая реакция общества заставляет пишущего автобиографию либо скрывать что-то, либо приукрашивать, либо, наоборот, быть слишком откровенным в желании, часто неосознанном, вызвать резкую реакцию общества на его повествование. Поэтому при написании автобиографии в авторе всегда присутствует некая сторонняя личность, которая наблюдает за его исповедью и реагирует на неё от имени общества. Общества, которое всегда является редактором любой автобиографии и стремится написать свою собственную биографию этого автобиографа.
Так что у меня родился второй афоризм: автобиография – это биография.
Перчатка
Иду-гуляю по дорожке. Вдруг вижу: передо мной лежит мужская перчатка, кем-то утерянная. Я перешагнул через неё и пошёл дальше.
А будь это XIX век, я решил бы, что кто-то бросил мне перчатку. Пришлось бы её поднять и нестись-разыскивать секунданта.
Масштаб сала
В моей советской юности, которая была пронизана поиском импортных товаров, витал идеологический укор стилягам, произнесённый словами Сергея Михалкова:
А сало русское едят!
Можно было подумать, что прилавки гастрономов завалены американским, немецким, французским и прочим салом, а сбоку припёка скромно, но с достоинством лежит ошмёток русского сала, и, чтобы купить именно его, выстраиваются длинные очереди. А импортное сало приходится выбрасывать на помойку, ибо всё население, включая стиляг, как только дело доходит до сала, то покупает обязательно русское.
Подобный укор с салом можно было бы легко распространить на русские автомобили, русские холодильники, русские телевизоры и на само русское гражданство. Но тогда абсурдность такого патриотического аргумента становилась слишком очевидна, и советская власть решила держаться в правдоподобных масштабах сала.
Остальные дни
Я никогда не шучу 1-го апреля, ибо все остальные шутят. Это всё равно, что участвовать во всеобщей демонстрации. А групповые мероприятия, за исключением группового секса, я ненавижу. Я шучу во все остальные дни года, когда люди занимаются умными и серьёзными делами. Поэтому первого апреля я стараюсь быть умным и серьёзным, чтобы понять, как живут другие люди все другие дни года. Прямо скажу – плохо у меня получается.
Так что первое апреля – действительно дурацкий день.
* * *
– Кто больше всех заинтересован в изобретении вечного двигателя?
– Женщины.
Железная логика и женская плоть
Раз ебля – это любовь, а любовь спасёт мир, то всякое сопротивление ебле, которое оказывают женщины, является ничем иным как сопротивлением спасению мира.
Яблофобия
Жена Билла Гейтса дала интервью, где сообщила, что в их доме (особняках) запрещены iPod и iPhone. Что их дети не могут пользоваться «яблочными» чудесами, и что она сама завидует своим подругам, у которых iPhone. Богач с обликом черепахи, который умудрился набросить удавку своей тупорылой системы на весь компьютерный мир, полностью расписался в своём бессилии. Теперь стало окончательно ясно для всех, какая мелкая душонка у этого Голиафа, которому Давид по имени Appleдаёт то поджопник, то по яйцам.
То, что творит семейный деспот Билл (дебил) является продолжением его беспомощной конкуренции с Appleи вымещением злобы от постоянных поражений на членах своей семьи. Выпуская одно дерьмо за другим (Vista-дриста, Zune-в жопе зуд) этот Microжопт уже в течение многих лет пытается скопировать достижения Apple, подло выдавая то немногое, что кое-как удалось, за свои собственные изобретения. И вот мы узнали теперь об удавке, затянутой на его детях и жене.
Как ведёт себя благородный, честный человек? – Признаёт свои ошибки, недостатки и обращает неудовлетворённость от своих ущербностей не на других, а на себя, используя всю силу неудовлетворённости для того, чтобы совершенствовать себя, а не ломать других. Этот же, земноводный, окажись он владельцем фармацевтической компании, пичкал бы своих больных детей и жену бесполезными таблетками собственного производства, запрещая им принимать исцеляющее лекарство, изготавливаемое конкурентной фармацевтической компанией. Конечно же, в данном случае не идёт речь о жизни о и смерти. Но идёт речь о технической, эстетической и прочей цензуре, которая смерти подобна.
Известно, что правда глаза колет, и Гейтс боится за свои блеклые зенки. Следующим шагом в его борьбе с Appleбудет запрет детям и жене выходить за пределы его поместья, чтобы, не дай бог, они не увидели повсюду людей, пользующихся iPhone, iPod, iMac, iBook и прочими Ай-ай-ай.
А то, что на всех телевизорах и компьютерах у Гейтса в доме стоят фильтры на рекламы и упоминания Apple– в этом я не сомневаюсь. На такое технического ума у Microsoftдолжно хватить.
Изгнание дьявола из рая
(Вариации на тему статьи: «Sex party swingers in mini riot over clothed guest at nudist colony» [23]23
«Свингеры взбунтовались против гостя, не пожелавшего раздеться» – статья, опубликованная на австралийском сайте: http://www.news.com.au/couriermail/ story/0,23739,25140373-952,00.html
[Закрыть])
Мизансцена
Тропический курорт свингеров-нудистов. (Разумеется, не в Америке, где готовы сажать по обвинениям в изготовлении и распространении детской порнографии самих детей-подростков за то, что они себя голыми на мобильники снимают и фотками этими обмениваются. Нет, всё происходит в Австралии, где люди нормальные, ибо там проституция разрешена, а это является основным критерием человечности той или иной страны.) Огромный бассейн рядом с океаном, бар с возбуждающими напитками, столы со стимулирующими закусками. Вокруг все ебутся. По меньшей мере – занимаются оральными ласками. Либо лапаются.
Действующие лица и гениталии:
Две голые красотки. Они лежат у бассейна с раздвинутыми ногами, отдыхая от свежеиспытанных оргазмов, потягивая коктейли и потягиваясь.
Мужик подозрительного и нахального вида, ибо одет в длинные трусы и рубашку с дешёвыми запонками.
Охранники курорта(разнополые).
Полицейские(однополые).
Действие первое и последнее
Одетый Мужик подходит к голым бабам с раздвинутыми ногами и смотрит им в пизды.
Бабы замечают его и ещё шире раздвигают ноги, предвкушая свежий хуй.
Мужик по-прежнему неподвижно пялится в пизды.
Первая баба второй: Странный тип, хуй прячет, а не вытаскивает.
Вторая баба одетому мужику: Покажите нам свой хуй, не волнуйтесь, если он не стоит, я пососу его и он встанет.
Первая баба: А если не встанет, то мы всё равно твоё семя высосем и (обращаясь с улыбкой ко второй бабе) поделимся.
Мужик по-прежнему неподвижно и молча пялится в пизды.
Первая баба Мужику: Да сними ты свои штаны, хуй моржовый. Ты смущаешь нас, одетый.
Вторая баба тянется к Мужику и пытается стянуть с него трусы, тот отталкивает её руки, пялясь на пизду первой.
Вторая баба Мужику: Да, что с тобой? Снимай штаны – как тебе не стыдно быть одетым? Ты оскорбляешь нас своим извращением!
Вокруг начинает скопляться голый народ, отвлечённый от ебли не желающим раздеваться мужиком. Появляются два охранника: обнажённый юноша атлетического сложения со стоящим хуем и молодая женщина с высокой грудью, но до которой дотянется любой, и широкими бёдрами, но через которые она легко может бросить любого.
Они подходят к одетому Мужику.
Охранники курорта: Одетыми здесь быть запрещено.
Одетый Мужик не реагирует, и когда его пытаются вывести, сопротивляется. Его выталкивают к безлюдному выходу и, так как он продолжает сопротивляться, вызывают полицию.
Приезжает два полицейских, надевают на Мужика наручники, заталкивают одетого в полицейскую машину, запирают её и возвращаются к поджидающим их охраннику и охраннице. Они устраивают в прихожей курорта скороспелую любовь вчетвером. Удовлетворившись и удовлетворив, полицейские увозят одетого Мужика и бросают в камеру, где с него срывают одежду и ебут священники, давшие обет безбрачия. Они блюли его до тех пор, пока не сломались и не превратились в сериальных гомосексуалистов-насильников. За что и сели.
Одетый Мужик сразу уверовал и похерил своё дьявольство.
