Текст книги "Тактика победы"

Автор книги: Михаил Кутузов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Поставляя первейшею для себя обязанностью исполнять свято все Высочайшие Его Императорского Величества предписания, я бы не замедлил объявить турецким полномочным Высокомонаршее решение, на которое Государь император вынужден был неожиданным поступком султана, предполагающего сменить постановленные уже статьи мирного трактата, если бы нижеследующее уважение не принудило меня воздержаться на несколько еще дней от такого подвига.

Депешею моею 10 ноября под № 99 известил я Вас, милостивый государь, о доверенном сообщении, сделанном по сему предмету надворному советнику Фонтону от известной Вашему сиятельству особы мимо полномочных и даже мимо самого визиря. Вы изволите заметить, что в то время не имели мы еще официального от Галиб-эфенди уведомления о новых предложениях султана, о коих положительно довел я до сведения Вашего сиятельства только 28 ноября.

Сие последнее обстоятельство известно также и турецким полномочным, ибо я им неоднократно давал чувствовать, что я не прежде решусь представить Высочайшему двору предложения их, как когда войска турецкие, находящиеся на сем берегу Дуная, совершенно будут обезоружены и расположены в деревнях, от меня для них назначенных.

Следовательно, объявя теперь Галиб-эфенди о полученном мною от Государя императора Высочайшем повелении, не только навлекли бы мы подозрение на известную Вашему сиятельству особу, но, может быть, подвергнул бы и саму жизнь его опасности, потому что, без всякого сомнения, визирь и кегайя-беи разочтут, что я не мог еще иметь ответа на депеши мои, с последним курьером к Вам, милостивый государь, отправленные, догадаются, что я с конференции 17-го числа получил уже таковое сведение от помянутой особы.

Турецкие полномочные равномерно могут подумать, что я, делая им подобное объявление, действовал по собственному моему побуждению, не дождавшись отзывов Вашего сиятельства.

Сии уважении понудили меня воздержаться на несколько еще дней от официального с Галиб-эфенди объяснения, но, между тем, поручал я Петру Фонтону сообщить сию только статью из депеши Вашей известной особе. Из рапорта Фонтона при сем к вам, милостивый государь, препровождаемого, изволите усмотреть, сколь непременно для безопасности помянутой особы нужно было, чтобы я взял предосторожность, переждал еще некоторое время, а потому и льщу себя надеждою, что поступок мой в сем случае удостоится Высокомонаршего одобрения.

Его Императорскому Величеству угодно, чтобы я прервал перемирие, приступил к начатию военных действий и открыл оные покорением турецкого корпуса на этом берегу Дуная. Войска сии теперь уже в моих руках. Я предуспел побудить визиря подписать условие, в силу коего турецкая армия обезоружена, вся артиллерия ее взята под сохранение в Журжу; войска же с их начальниками расположены под присмотром воинских команд наших по разным деревням в Валахии, тогда когда бы, употребя силу оружия на покорение людей, приведенных в отчаяние, несомненно, потеряли бы и мы немалое число людей.

Перемирие, заключенное между мною и верховным визирем, ни под каким видом не связывает мне рук и не препятствует возобновить военные действия, о чем должен я только объявить ему двадцать дней наперед; но я признаюсь Вашему сиятельству, я не вижу, чтобы мера сия была большой для дел наших пользы и, сверх того, я теперь мало имею способов действовать с успехами наступательным образом.

Время года и дороги, почти непроходимые, суть главнейшим сему препятствием, и на подвозы жизненных припасов по сей дороге никак полагаться не можно. Таким образом расстроилась бы армия к тому времени, когда неприятель, может быть, опять в больших силах покажется весною в поле.

Покорнейше прося Вас, милостивый государь, поднести все сии обстоятельства на Высочайшее Государя императора рассмотрение и не оставить меня по сему предмету благосклонным отзывом Вашим, с чувствованиями отличнейшего высокопочитания и совершенной преданности имею честь пребыть Вашего сиятельства, милостивого государя, всепокорнейший слуга

гр[аф] Михайло Г[оленищев]-Кутузов

Из письма М. И. Кутузова жене, Е. И. Кутузовой, о своем приезде в Бухарест

13 декабря [1811 г.] Бухарест

Наконец приехал отдыхать в Бухарест после такой трудной кампании. Немудрено, что я при довольном здоровье состарился, это сам вижу по лицу. Только, кажется, Бухарест очень был рад меня увидеть.

Встреча была превеликолепная, и два дня город был иллюминован, и везде были транспаранты с греческими надписями, и иные очень, сказывают, хороши; везде что-то много Темистокла[70]70
  Темистокл – Фемистокл (ок. 525 – ок. 460 до н. э.), знаменитый афинский полководец и государственный деятель, с которым в то время часто сравнивали М. И. Кутузова.


[Закрыть]. Вчера, в день рождения Государя, у меня был большой обед, и в клубе бал, где людей множество было; дом большой, и повернуться было негде.

Ты, мой друг, пишешь: скоро ли надеюсь быть к вам? Это Бог знает, и вряд эту зиму буду, не так-то скоро, как вы думаете; и, право, иногда очень скучно. […]

К Аннушке, Параше и Лизиньке писал с этим курьером, а к меньшим напишу с будущим, не успеешь вдруг ко всем.

Верный друг Михайло Г[оленищев]-Ку[тузое]

Предписание М. И. Кутузова А. П. Зассу о подготовке войск к военным действиям в связи с прекращением перемирия

31 декабря 1811 г. Бухарест

Секретно

Постановленное между нами и Портою Оттоманскою перемирие сего числа прервано. Уведомляя Ваше превосходительство о сем, содержать следует войска, Вам вверенные, во всей военной осторожности и готовности к выступлению по первому повелению.

Генерал гр[аф] Г[оленищев]-Кутузов

Письмо М. И. Кутузова Н. П. Румянцеву о разрыве перемирия с Турцией

3 января 1812 г. Бухарест

Секретно

Милостивый государь граф Николай Петрович!

Удостоясь получить Высочайший Его Императорского Величества рескрипт от 12-го числа прошедшего месяца, тогда же приступил я к исполнению изображенной в оном священной воли Государя императора, разослав воинским начальникам нужные предписания приблизить несколько войска к месту пребывания турецкой армии, состоявшей до сих пор в нашем присмотре, дабы, при объявлении оной военнопленною и отправлении в Россию, отнять у нее все способы малейшее сделать нам сопротивление.

На производство сих мер предосторожности более потребно было времени, нежели я первоначально полагал, по причине обходов, которые от дурных дорог в настоящем позднем времени года отряды наши принуждены были сделать, а потому и конференция между нашими и турецкими полномочными не прежде могла быть назначена, как в последнее число декабря.

Из прилагаемого при сем протокола той конференции изволите Ваше сиятельство усмотреть, что Высочайшая Его Императорского Величества воля во всей точности и во всех отношениях исполнена была.

Полномочные наши, руководствуясь письменною инструкцией, от меня им данною, повторили турецким полномочным непременные статьи, нами требуемые, и когда получили от них отзыв, что они не могут отступить от правил, им предначертанных, не дозволяющих согласиться на помянутые требовании наши, то г-н тайный советник Италинский объявил им, что в случае такого отказа Государь император указать мне соизволил считать корпус турецких войск, состоящий у нас в присмотре, военнопленным и прервать перемирие.

Немедленно после конференции уведомил я наших военных начальников о прекращении перемирия и разослал нужные повелении относительно до турецких войск, объявленных теперь военнопленными.

На другой день полномочные Порты Оттоманской прислали просить меня, чтобы я приостановил на несколько дней исполнение сей решительной меры и оставил армию турецкую на старом положении, по крайней мере до возвращения курьера, которого они отправляют к верховному визирю, но я на их требование согласиться не мог, имея касательно до сих войск точные от Государя императора предписания. Я не воспретил, однако же, самим полномочным оставаться в Бухаресте до получения отзывов от визиря[71]71
  Чтобы не допустить окончательного разрыва мирных переговоров, М. И. Кутузов позволил турецким уполномоченным оставаться в Бухаресте.


[Закрыть].

Полномочные турецкие равномерно просили меня, чтобы и я, с моей стороны, уведомил верховного визиря о последнем решении Высочайшего нашего двора и о повелении, которое я от Его Императорского Величества получил относительно до войск турецких и до прекращения перемирия, в чем не только не видел причины им отказывать, но, находя сие, напротив, приличным, написал я к Ахмед-паше письмо, с коего честь имею приложить у сего копию[72]72
  В этом письме от 1 января 1812 г. М. И. Кутузов сообщал великому визирю Ахмед-паше, что 31 декабря он официально сообщил турецким уполномоченным, что Александр I предписал разорвать перемирие и объявить турецкую армию военнопленной в случае, если уполномоченные не примут немедленно предложения России.


[Закрыть].

Теперь остается нам только ожидать, какое действие произведет над верховным визирем и над самим султаном решительное объявление, сделанное от нас турецким полномочным, и какое получат они от министерства своего повеление. Если оно будет сообразно с требованиями нашими, то, хотя настоящий конгресс уничтожен и переговоры совершенно прерваны, не трудно, однако же, будет оные возобновить, к чему присутствие здесь турецких полномочных более еще преподает возможности.

С отличнейшим высокопочитанием и совершенною преданностью имею честь пребыть Вашего сиятельства, милостивого государя, всепокорнейший слуга

гр[аф] Михайло Г[оленищев]-Кутузов

Рапорт М. И. Кутузова Александру I об экспедициях за Дунай

13 февраля 1812 г. Бухарест

Сколь скоро Дунай покрылся льдом и утвердился до такой степени, что была возможность переходить оной с артиллериею, то и перешли отряды наши в разных пунктах:

Генерал-майор Булатов ночью с 1-го на 2-е февраля от Зимницы к Систову; нечаянный его переход произвел то, что неприятель, хотя и защищался, но был почти весь окружен, побит и взят в плен в числе 1050 человек. Командовавший сим постом Гинж-ага, племянник визирский, за три дня до сего происшествия с частью войск отбыл для покорения Тирновского аяна, а в начальствование оставшихся войск в Систове был Ахмед-ага.

В то же самое время отряжены были казаки к деревне, называемой Турецкая Слива, где находился Кучук Али-паша, расстоянием в 20-ти верстах от берега. Часть бывших с ним войск была побита, он же с 70-ю человеками предпринял бегство к Тирнову и имел удачу уйти только сам-третей, прочие же все побиты и несколько взято в плен.

Генерал-майор Булатов перешел обратно за Дунай двумя колоннами под командою полковников гвардии Кайсарова и шефа Вятского полка Кушникова при наступлении ночи 3-го числа и, не останавливаясь, пошел к Турне левым берегом и, сделав марш 50 верст, перешел вторично Дунай под Турною ночью с 4-го на 5-е число с 5-ю батальонами, 7-ю пушками и 500-ми казаками.

В Никополе не нашел никого, но по деревням расположенные турецкие войска были во всех местах единовременно атакованы, разбиты или захвачены; те же из числа неприятеля, которые не могли спастись, соединились к селению Гулянцам, что на реке Витте, где имели ретраншамент под командою никопольского паши Али. Ретраншамент был тотчас взят и неприятель затворился с 500-ми человеками в окопы, бывшие внутри сего ретраншамента, где хранился запасной магазейн.

Сей ретраншамент находился от Дуная в 25-ти верстах; крепкие сии окопы могли бы быть взяты, ежели бы в то же самое время не должно было наиболее заботиться о Дунае, который от оттепели, несколько уже дней продолжавшейся, начал отставать от берегов, и должно было непременно перейти оный в тот же самый день прежде вечера, а по сему важному обстоятельству и должен был генерал-майор Булатов согласиться на просимую от Али-паши капитуляцию, то есть отпустить его с войсками к Видину, а все бывшие в цитадели хлебные и фуражные запасы истребить, и тот же день сей отряд возвратился к Турне и переправился на левой берег Дуная, хотя уже и с некоторым трудом.

Потеря с нашей стороны в обоих сих действиях при Систове и при Гулянцах состоит в 32-х убитыми и 96-ти ранеными, в том числе ранено 6 офицеров. Пленными взяты только те, которые найдены с ружьем в руках; жен и малолетних обоего пола приказал я оставить за Дунаем и при них весьма престарелых людей, также и несколько тяжелораненых. Добыча в скоте весьма немалая. В Систове же весьма много и товара разного, с которым по перевозе на сию сторону приняты всевозможные карантинные осторожности.

С 4-го на 5-е число генерал-майор Гартинг с 4-мя батальонами пехоты и частями казаков от полков Луковкина казачьего и Уральского Назарова [перешел] при Калараше к Силистре, где не нашел никого; послал партию по дороге к Шумле, другую к Туртукаю по верхней дороге, а сам с частью отряда следовал по Разградской дороге и доходил до дефилей, в 25 верстах от Силистрии находящейся. Элик-оглу-паша находился с небольшою частью войск в стороне между Шумловской и Разградской дорогами в деревне Афлотарь, но глубокие снега в сем горном месте, которые уже от оттепели и таять начали, воспрепятствовали дойти до Элик-оглу, и сам Дунай, который начал также отставать от краев, принудил генерала Гартинга в те же сутки возвратиться обратно к Каларашу.

Все деревни, по сим дорогам бывшие, истреблены; болгарские селения приказано было щадить, исключая хлебных и фуражных запасов, которые и в болгарских деревнях сожжены с оставлением только пропитания на короткое время; скота турецкого взято достаточно; с пленными на сию сторону перешли и несколько женщин добровольно, которые никак от мужей своих отставать не хотели.

Генерал-майор граф Ливен перешел 5-го числа с 4-мя батальонами и казаками, сколько можно было снять с кордона. Он доходил до Бабады, где сошелся с отрядом генерал-майора Тучкова 2-го, а оттуда поворотил он прямою дорогою к Мачину, партию же казачью отправил в Гирсово, которая, прошед Гирсово, доходила до Кара-Мурата и, возвратясь, соединилась с графом Ливеном у Мачина, а оттуда весь отряд переправился 9-го числа сего месяца через Дунай обратно к Галацу. Отряд сей, найдя запасы сенные в некоторых местах, истребил оные.

Генерал-майор Тучков 2-й переправился с 4-го на 5-е число у Тульчи и того же дня достиг до Бабады, которая неприятелем и жителями совершенно оставлена. Там получив известие от пленных, что от Бабады к морю многие деревни турецкие наполнены жителями, вознамерился он партиями сделать на те деревни поиск, но, что после 5-го числа в отряде Тучкова происходило и об обратной переправе его, я еще рапорта не имею, но не сомневаюсь никак, чтобы он не переправился на сию сторону благополучно, и рапорта от него получить не могу прежде как сего числа ввечеру или завтрашнего дня.

Дороги за глубокими снегами везде весьма трудны и далее ни один отряд действовать не мог. Дунай в верхней его части испортился прежде, как против Браилова и Измаила, и для того генерал-лейтенант Марков, который в Малой Валахии составил отряд из 5-ти батальонов и 10-ти ескадронов кавалерии и собрался уже близ Лом-Паланки, но нашел Дунай в таком состоянии, что и думать о переходе было уже невозможно. Сею експедициею, ежели бы возможно было произвесть оную в действо, мог бы быть нанесен неприятелю важный вред.

О тех, которые заслужили особенную милость Вашего Императорского Величества, не оставлю я вслед, получив рапорт генерал-майора Булатова[73]73
  Скорее всего, в документе ошибка, и следует читать Тучкова 2-го.


[Закрыть], всеподаннейше представить.

Генерал от инфантерии гр[аф] Г[оленищев]-Кутузов

Письмо М. И. Кутузова Н. П. Румянцеву о причине задержки ответа Турции на русские предложения

13 февраля 1812 г. Бухарест

Секретно

Милостивый государь граф Николай Петрович!

Курьер, отправленный турецкими полномочными с последними предложениями нашими, еще не возвратился, но по собственному их расчислению, полагая нужное время в Константинополе на собрание, по обыкновениям Порты, нескольких советов, из коих последний держаться должен в присутствии самого султана, потом на изготовление новых инструкций, ожидаемые ответы могут уже быть в дороге и, если не представятся курьеру в пути затруднения, то на сих днях он прибыть должен.

С отличнейшим высокопочитанием и совершенною преданностью имею честь пребыть Вашего сиятельства, милостивого государя, всепокорнейший слуга

гр[аф] Михайло Г[оленищев]-Кутузов

Рескрипт Александра I М. И. Кутузову о решении направить десант к Константинополю

16 февраля 1812 г. С.-Петербург

Если посылка шведского курьера не произведет желаемого последствия[74]74
  В середине февраля 1812 г. по договоренности между русским и шведским правительствами в Константинополь был направлен шведский представитель барон Гиммель.


[Закрыть], то, желая кончить решительную войну с Портою, не нахожу лучшего средства для достижения сей цели, как произвести сильный удар под стенами Царьграда совокупно морскими и сухопутными силами, для чего и определяю три дивизии под начальством генерал-лейтенанта Дюка де Ришелье, именно 12-ю, 13-ю и из армии Вашей 9-ю, а 15-ю назначаю заменить в армии князя Багратиона выбывшую 12-ю.

Сим двум дивизиям Вашей армии дайте повеление следовать немедленно по посылаемым маршрутам от военного министра: 9-й в Одессу, где уже все приготовлено к посажению ее на суда, а 15-й к определенному ей назначению[75]75
  Отправка десанта к Константинополю так и не состоялась, поскольку очень скоро выяснилось, что война с Францией должна начаться раньше, чем можно будет снарядить такую экспедицию.


[Закрыть]. О сем можете по откровенности сообщить шведскому чиновнику.

Пребываю в прочем Вам благосклонным

Александр

Из письма М. И. Кутузова жене, Е. И. Кутузовой, о продолжении мирных переговоров и об экспедиции С. А. Тучкова 2-го

20 февраля [1812 г.] Бухарест

[…] Не знаю, мой друг, как бы с тобою видеться. Надежда к миру еще не исчезла, полномочные живут здесь. Ежели же продолжится война, то мне никак нельзя будет быть в Бухаресте в мае месяце.

Сегодня едет курьер с известием об экспедиции, которая была сделана по берегу Черного моря удачно: пленных до 1000 человек и много городов разорили. Ты получила, мой друг, письмо мое к Лизиньке, пожалуйста, не потеряй, покуда она возвратится. Мне тошно, как я о вас и о внучатах задумаюсь, многих и в лицо не знаю. Старость более всего требует домашнего утешения, а что я стар, то, право, чувствую. Детям благословение.

Верный друг Михайло Г[оленищев]-Ку[тузов]

Письмо М. И. Кутузова Н. П. Румянцеву о противодействии английского поверенного в делах в Константинополе Каннинга переговорам с турецким правительством

4 марта 1812 г. Бухарест

Секретно

Милостивый государь граф Николай Петрович! Доставляя при сем к Вашему сиятельству донесение г-на тайного советника Италинского, сопровождающее копии с двух писем, полученных им через посредство турецких полномочных от пребывающих в Константинополе английского поверенного в делах и сицилианского министра графа Людольфа, долгом моим поставляю обратить особенно внимание Ваше, милостивый государь, на статью, касающуюся до Персии; статья, которая положительнее еще объяснена в отношении его к дюку Серра-Каприола, равномерно к Вашему сиятельству от Андрея Яковлевича доставляемом.

Полномочные турецкие до сего времени не обнаруживали еще желания Порты, чтобы в настоящую негоциацию нашу с нею включены были интересы Персии; известно мне, однако же, стороною, что таковое требование будет от них представлено, если возобновятся конференции. Сие новое затруднение почитаю я единственно последствием внушений г-на Каннинга, рожденных от торгового корыстолюбия его правительства.

Я даже полагаю, что неожиданное предложение, сделанное нам Портою, отстранить совершенно статью об Азии, нельзя иному чему приписать, как только внушениям английского поверенного в делах.

Быть впрочем может, что полномочные не станут в требовании относительно до Персии настаивать, если усмотрят с нашей стороны совершенную на принятие оного непреклонность и, напротив, представят нам тогда отступление свое от сего предложения новым доводом готовности и старания султана удалять все, что только скорейшему успеху негоциации противиться может.

Ответ тайного советника Италинского к г-ну Каннингу будет написан сходственно с наставлениями, коими угодно было его императорскому величеству снабдить меня в депеше Вашего сиятельства от 13 октября прошедшего года, в то время, когда предполагалось, что английский посланник г-н Листон прибудет в Константинополь и отнесется ко мне с какими-либо предложениями.

С отличнейшим высокопочитанием и таковою же преданностию имею честь пребыть Вашего сиятельства, милостивого государя, всепокорнейший слуга

гр[аф] Михайло Г[оленищев]-Кутузов

Протокол переговоров М. И. Кутузова с Галиб-эфенди о предложениях русского правительства

13 марта 1812 г. Бухарест

Секретно

После взаимных приветствий и выполнения принятых формальностей главнокомандующий стал благодарить кегая-бея за любезное принятие им его приглашения и сказал, что он настаивал на этой неофициальной встрече для того, чтобы сообщить кегая-бею под величайшим секретом содержание депеши, которая была написана государственным канцлером по особому указанию Его Императорского Величества. Главнокомандующий показал оригинал этой депеши и вручил драгоману Порты князю Мурузи французский перевод депеши.

Главнокомандующий заверил князя Мурузи, что перевод настолько точен и буквален, что он сможет немедленно устно перевести Галиб-эфенди содержание депеши на турецкий язык. Одновременно с этим граф Кутузов указал кегая-бею, что ввиду характера содержания депеши и ее исключительной важности он не может оставить ему французский перевод депеши и что поэтому он просит вернуть ему французский текст депеши после того как она будет прочитана вслух и переведена устно, причем, если кегая-бей сочтет нужным, это чтение вслух и устный перевод могут быть повторены несколько раз.

Драгоман Порты князь Мурузи прочел депешу вслух с начала и до конца, затем устно фраза за фразой перевел ее на турецкий язык. Переводчик Антон Фонтон следил за переводом и наблюдал за тем, чтобы перевод был точным и, по возможности, более близким к тексту оригинала.

Кегая-бей слушал с величайшим вниманием и по окончании перевода сказал главнокомандующему, что он очень хотел бы иметь копию этого документа для вручения ее султану, так как, докладывая вопрос такой большой важности, крайне необходимо передать точные выражения Его Императорского Величества; однако после того, что только что сказал ему по этому поводу главнокомандующий, он не будет настаивать на своей просьбе.

После этого турецкий полномочный представитель попросил у главнокомандующего разрешения задать несколько вопросов. В первую очередь, он хотел бы знать, вел ли император переговоры с французским правительством по вопросу о разделе.

Граф Кутузов ответил, что прибывший курьер привез только одну эту депешу, которая in extenso[76]76
  Полностью, дословно (лат.).


[Закрыть] была ему сообщена. Главнокомандующий добавил, что он не в состоянии ответить на вопрос Галиб-эфенди, но, судя по содержанию данной депеши, нет никаких признаков, что такие переговоры имели место.

Затем кегая-бей спросил, имеет ли Его Императорское Величество в виду оборонительный союз, когда он говорит о «самой тесной дружбе, о близком единении (union intime) двух наших держав». «Я прошу разъяснения по этому поводу, – добавил кегая-бей, – только для того, чтобы сослаться на него при докладе султану».

Главнокомандующий ответил так же, как и на первый вопрос, то есть повторил, что он никакой иной депеши не получал, которая дала бы ему возможность истолковать это выражение, и добавил, что, по его мнению, выражение «самая тесная дружба, близкое единение (union intime)» указывает на тот безусловный интерес, который отныне проявляет Его Императорское Величество к положению султана и благосостоянию его империй. Впрочем, заметил граф Кутузов, секретарь шведского короля господин Гиммель, будучи проездом у него, сказал, что он имеет указания предложить оборонительный союз между Россией, Швецией и Турцией.

Галиб-эфенди ответил, что и ему господин Гиммель сказал то же самое. Затем Галиб-эфенди попросил главнокомандующего написать императорскому двору просьбу разъяснить выражение «самая тесная дружба, близкое единение» (union intime), то есть означает ли это союз (alliance).

После этого Галиб-эфенди спросил, каковы, на самом деле, взаимоотношения между Россией и Францией и действительно ли война так неизбежна, как об этом носятся слухи в обществе.

Главнокомандующий ответил, что обе стороны, на самом деле, производят большие передвижения своих армий, но что до военных действий еще далеко; что Наполеон сильно стеснен плохим состоянием его дел в Испании, в силу этого у него нет возможности высвободить из Испании столько войск, сколько ему нужно для войны с Россией.

Поэтому он все время ищет путей сговора с Россией. Безусловно, только из-за того, что он хочет избежать разрыва с Россией, он предлагает раздел Турецкой империи. «Его Императорское Величество, – продолжал граф Кутузов, – без сомнения, убежден в неискренности чувств Наполеона, какие тот ему высказывает. Поэтому совершенно ясно, что Наполеон предлагает России раздел турецкого наследства только потому, что в данный момент он один не в состоянии присвоить себе всю Турцию.

Уничтожение мощи Турции в Европе никогда не было в интересах России, так как при дележе самые лучшие провинции попали бы в руки Франции. Его Императорское Величество может пойти навстречу предложениям Наполеона только в самом крайнем случае, когда он убедится, что Порта отвергает все средства сближения. Россия имеет 240 тысяч солдат у своей границы; французы не в состоянии вести войну с такими силами.

Повторяю, только это заставляет Наполеона идти на сговор. Его Императорское Величество могло бы своей многочисленной армией раздавить те 50 или 60 тысяч поляков, которые стоят в Варшавском герцогстве, где нет других французских войск, но он никогда не примет на себя обвинения в агрессии».

Кегая-бей, признав правильность замечаний главнокомандующего, высказал, с своей стороны, некоторые соображения о необузданном честолюбии Наполеона и сокрушался по поводу всемирной монархии, которую, как видно, Наполеон собирается создать. «В то время как он намеревается разделить нашу страну, – сказал кегая-бей, – в глаза нам он говорит совершенно другое».

Галиб-эфенди захотел уточнить, что означает следующая фраза: «Если Его Величество [русский император] встретит со стороны Его Величества [султана] то же искреннее желание сближения с Россией, то он всячески облегчит осуществление этого важного дела». И спросил, в чем будет заключаться это облегчение.

Главнокомандующий ответил, что, по его мнению, нет нужды объяснять эту фразу, так как она достаточно ясна сама по себе. Он, в частности, понимает под словом «облегчение» намерение устранить обычные формальности, которые могли бы замедлить ход переговоров. Кроме того, дальнейшие действия его императорского величества в значительной степени будут зависеть от того, насколько искренно султан, в ответ на это новое доказательство прямодушия его императорского величества, проявит склонность к сближению с Россией.

Затем граф Кутузов указал Галиб-эфенди, чтобы тот хранил этот вопрос втайне, и попросил, чтобы он также строго хранился втайне в турецком лагере и особенно в Константинополе.

Кегая-бей ответил, что он пошлет это сообщение в виде зашифрованной депеши, которую адресуют на имя[77]77
  Во французском тексте – пропуск.


[Закрыть] эфенди в Шумле, и будет просить последнего лично расшифровать депешу и сообщить ее содержание только великому визирю. Одновременно с этим он попросит от имени главнокомандующего, чтобы в Константинополе узнали об этой депеше только султан-каймакан и реис-эфенди, ведающий иностранными делами.

Главнокомандующий попросил кегая-бея немедленно отправить курьера и приказать ему ехать с той скоростью, какая была обещана.

Затем граф Кутузов сказал Галиб-эфенди, что при настоящих условиях обеим сторонам следует изъясняться с максимальной откровенностью, в противном случае ответственность перед Богом и перед людьми за все беды, могущие последовать за этим, понесут уполномоченные представители сторон.

«К несчастью, у меня связаны руки, – добавил главнокомандующий, – но, как только я получу какие-либо указания, я постараюсь немедленно ознакомить Вас с ними».

Кегая-бей ответил, что он, безусловно, будет действовать в духе взаимности и, как только прибудет курьер, которого он ждет в ближайшие дни, он ознакомит главнокомандующего с указаниями, которые он получит, не ожидая пока граф Кутузов будет иметь дополнительные указания от своего императорского двора.

«Пока мы будем едины, – ответил главнокомандующий, – все злые замыслы Наполеона, безусловно, рухнут, и даже Австрия останется нейтральной».

На этом кончилась эта встреча, которая длилась два часа.

Записано мной – переводчиком Антоном Фонтоном

[Перевод с французского]

Рескрипт Александра I М. И. Кутузову о необходимости немедленного заключения мира и о согласии установить границу по реке Прут

22 марта 1812 г. С.-Петербург

Секретно

Граф Михаил Ларионович!

Вы получили с сим курьером от канцлера разрешение на вопросы, возникшие по мирным переговорам.

Обстоятельства час от часу становятся важнее для обоих империй. Величайшую услугу Вы окажете России поспешным заключением мира с Портою. Убедительнейше Вас вызываю любовью к своему Отечеству обратить все внимание и усилия Ваши к достижению сей цели. Слава Вам будет вечная. Всякая потеря времени в настоящих обстоятельствах есть совершенное зло. Отстраните все побочные занятия, и с тем проницанием, коим Вы одарены, примитесь сами за сию столь важную работу.

Для единственного Вашего сведения сообщаю Вам, что если бы невозможно было склонить турецких полномочных подписать трактат по нашим требованиям, то, убедясь наперед верным образом, что податливость с Вашей стороны доставить заключение мира, можете Вы сделать необходимую уступку в статье о границе в Азии. В самой же крайности дозволяю Вам заключить мир, положа Прут, по впадение оного в Дунай, границею.

Но сие дозволение вверяю личной Вашей ответственности и требую необходимо, чтобы ни одно лицо, без изъятия, не было известно о сем до самого часа подписания. На сию столь важную уступку, однако же, не иначе позволяю Вам согласиться, как постановя союзный трактат с Портою.

Я надеюсь, что Вы вникните во всю важность сего предмета и не упустите из виду ничего нужного к достижению желаемой цели.

Пребываю Вам навсегда благосклонным

Александр

Рескрипт Александра I М. И. Кутузову о сдаче командования Молдавской армией адмиралу П. В. Чичагову и приезде в Петербург

9 апреля 1812 г. С.-Петербург

Михаил Ларионович!

Заключение мира с Оттоманскою Портою прерывает действия Молдавской армии; нахожу приличным, чтобы Вы прибыли в Петербург, где ожидают Вас награждения за все знаменитые заслуги, кои Вы оказали Мне и Отечеству. Армию, Вам вверенную, сдайте адмиралу Чичагову. Пребываю Вам навсегда благосклонным

Александр

Из письма М. И. Кутузова Н. П. Румянцеву о подписании мирного договора с Турцией

16 мая 1812 г. Бухарест

Секретно

Милостивый государь граф Николай Петрович!

Приведя к окончанию настоящую с Портою негоциацию заключением и подписанием сего числа мирного между обоими державами договора, честь имею препроводить при сем с сего трактата копию, покорнейше прося Вас, милостивый государь, поднести оную на Высочайшее Его Императорского Величества усмотрение.

В сем счастливом для Отечества нашего и общеполезном событии старался я, сколько то обстоятельства дозволяли, сблизиться с разумом Всемилостивейшего Его Императорского Величества рескрипта, через посредство Вашего сиятельства ко мне доставленного, и руководствоваться как в образе трактования, произведенного сходственно с Высочайшею волею во всевозможной тайне, так и в самом ограничении первоначальных требований наших. […]