Текст книги "Ватутин (Путь генерала)"

Автор книги: Михаил Брагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Служба комвзвода

В октябре 1922 года Ватутин прибыл в 23-ю стрелковую дивизию Украинского военного округа и вступил в исполнение обязанностей командира взвода одной из рот 67-го Купянского стрелкового полка.

В сознании Ватутина всегда жило требование устава – «командир взвода лично ведет свой взвод в бой».

Он отдавал себе отчет, какой глубокий смысл имеет это уставное положение, что должен делать командир взвода, чтобы выполнить это требование устава, – требование государства, как подготовить взвод к решающему моменту, когда мерой всех вещей и явлений станет жизнь или смерть, твоя победа или победа врага. Возможность выдержать этот экзамен боем молодой командир видел в том, чтобы сейчас, не жалея сил, посвятить себя взводу.

В это время в полк начали прибывать новобранцы Они стояли с котомками за плечами или с деревянными сундуками у ног, набитыми сухарями, бельем...

Новобранцы держались каждый за свой сундук и мешок и за своего земляка, да так упорно, что при разбивке на роты и ранжировку хватались за руки, чтобы не оторваться друг от друга, и так группами старались стать в шеренгу.

Ватутин, строивший новобранцев, не противился этому, зная, что первое время, находясь вместе, земляки будут меньше скучать по дому. Это были новобранцы тех лет, когда в Красной Армии еще проводился «День неграмотного красноармейца» – как день мобилизации всех сил на борьбу с тяжким наследием прошлого, когда Фрунзе требовал на совещании командного и комиссарского состава Украины прежде всего «полной и наискорейшей ликвидации неграмотности».

С первого же шага вверенных ему бойцов, следя за строем, командуя, Ватутин внимательно наблюдал за тем, кто как воспринимает свое новое положение, кто чем интересуется, как вслушивается в слова командира...

Прежде всего он повел новобранцев в баню.

В предбаннике они оставили штатскую одежду, там же под машинкой облетели их волосы. Новобранцы входили в отделение мойки неуверенно, ступали неловко.

Командир взвода знал по себе, что пройдут месяцы и под влиянием армейского питания, режима, строевой подготовки худые поправятся, у всех распрямятся спины, развернутся плечи, выше поднимется голова – бойцы станут ловкими, тренированными, статными, и все они будут немного похожи друг на друга своими уверенными движениями и солдатской бодростью.

По указанию Ватутина отделенные командиры стали учить новобранцев, как надо быстро и умело мыться, помогая друг другу. Учили наматывать портянки, чтобы не было потертости ног при ходьбе и на марше, и этому учились по-разному те, кто уже носил сапоги и кто ходил в лаптях.

Ватутин следил за подгонкой сапог по ноге, за выдачей брюк, за тем, чтобы была свободной и не обвисающей гимнастерка, чтобы шлем не закрывал глаза... Это были заботы о больших мелочах солдатского быта, без которых нет хорошего взвода, полка, армии. И Ватутин, уже познавший суть воинской службы, знал, что через месяц сам командир полка, а потом и командир дивизии проверят, как одевается по тревоге молодой боец, как он готовится к боям; при осмотрах прикажут новобранцу разуться и проверят, как намотаны портянки, как подготовлен солдат к маршу.

А пока, вымывшись, новобранцы получили новенькое красноармейское обмундирование и стали вдруг не похожими на прежних, не узнавали друг друга и самих себя, окликали земляков по имени и строились очень долго, суетливо, но старательно.

Первое время Ватутин учил новобранцев всему. Не только умению мыться в бане, но и умению правильно есть, так, чтобы одни не спешили, не обжигались борщом, а другие не медлили, чтобы хлеб, которого – вначале новобранцам как будто не хватает, весь не съедали, не дождавшись второго блюда, чтобы потом, когда хлеб, безусловно, будет оставаться, не разбрасывали его. Командир взвода учил бойцов складывать гимнастерки и брюки так, чтобы быстро одеться по тревоге. Приучал бойцов спать на правом боку, а когда они засыпали, проходил вдоль изголовья воинов и, точно отец, вслушивался в их дыхание, зная, что при плохом дыхании бойцу будет трудно на марше и он не сможет метко стрелять.

Ватутин присматривался к тем, кто плохо спал, кто еще тосковал по дому, зная, что таким не пойдет учеба на ум, что к ним надо особенно бережно относиться, тем более в первое время, когда по ошибкам командира новобранец может превратно судить о всей военной службе.

И командир взвода следил, чтобы отделенные командиры ни в коем случае не подозревали в нерадивом отношении к службе еще не привыкшего к ней солдата, а подходили бы к нему с ободряющим словом.

Сам Ватутин хорошо запомнил приказ Фрунзе о том, чтобы конкретная программа воспитания и обучения на ближайший период сводилась к превращению каждого красноармейца в сознательного гражданина, к достижению максимальной военной квалификации, к закреплению духовной связи командного состава с красноармейцами.

Так, с первых же дней находя путь к сердцу бойца, молодой командир завоевывал взвод. Но это не исключало строгой и неуклонной его требовательности. С первого же часа на утреннем осмотре бойцы убедились, что от Ватутина не ускользнула ни одна небрежность в одежде красноармейца, ни одно нарушение строя.

Сам отличный строевик, всегда подтянутый, аккуратный, он готовился к строевым занятиям так, чтобы красноармейцам захотелось стать похожими на него. Все строевые занятия проводил лично, учил ходьбе каждого бойца. Люди переучивались ходить, добивались, чтобы шаг был широким, свободным, четким, суворовским, каким рота, полк, армия проходят легко и быстро сотни километров.

Командир взвода укреплял в своих бойцах веру в оружие Красной Армии. Показывая ружейные приемы, разбирая и собирая оружие, стреляя, он доказывал, что русская винтовка, как и пулемет, безотказна в любую погоду. В то же время неусыпна была бдительность командира, приучавшего бойцов беречь оружие как зеницу ока.

Каждого воина в отдельности Ватутин обучал меткому огню. С теми, у кого было плохо поставлено дыхание, он устраивал соревнования в нырянии, в плавании под водой. Это тренировало дыхание, укрепляло легкие. Командир закалял бойцов на маршах, на учениях, водил их по бездорожью, старался не пользоваться мостами, переправлялся через реки вброд.

На таких учениях Ватутин был особенно внимателен к бойцам. Он заботливо готовил их к маршу в жару и следил, чтобы никто не обморозился зимой. Бойцы платили ему любовью, уважением и старались не подвести своего командира при выполнении трудных задач.

Строевая подготовка, тактика, стрелковое дело чередовались с караульной службой.

Ее использовал Ватутин, чтобы воспитать у красноармейцев боевые качества, внушал, что безупречное знание устава позволяет уверенно действовать на посту, рассказывал о подвигах русских часовых, не покинувших поста в минуты смертельной опасности, о подвигах погибших при защите постов советских часовых Алешина, Чернышева, именами которых названы красноармейские казармы в Москве.

Цели и задачи работы указал молодому командиру Фрунзе, писавший, что мы не можем обольщать себя надеждой, что каждый красноармеец при такой трудной обстановке, как сейчас, превратится в командира взвода, но стремиться к этому мы, безусловно, должны.

Мы имеем возможность, говорил Фрунзе, строить единство армии не на палочной дисциплине, а путем максимального развития умственных способностей красноармейцев.

Ватутин сам чувствовал, как трудно учить совершенно неграмотного человека, или, как тогда говорили, «остромалограмотного», то есть умеющего лишь написать свою фамилию.

На глазах командира взвода люди, которым он отдавал все свои силы, овладевали азбукой и радовались этому. Им помогали в учебе природная сообразительность и способность к науке.

Взрослые, уже женатые, не умевшие написать письма, не решавшиеся доверить кому бы то ни было те тайные слова, которые хочется сказать жене, любимой, теперь были счастливы и первые письма несли показать ему – командиру взвода.

Терпеливо, настойчиво работал с бойцами Ватутин, сам проводил с ними политзанятия, и от него получали бойцы ответы на свои вопросы.

Так жил командир жизнью своего взвода, нес красноармейцам идеи Коммунистической партии и сам рос на работе, которая обогащала его опытом жизни, умудряла, учила понимать душу человека

Обучая и воспитывая красноармейцев, Ватутин готовил не только защитников социализма, но и его строителей.

Однажды Ватутин прочитал повесть писателя Куприна «Поединок», и перед ним раскрылась картина жизни офицера царской армии.

Ватутин командовал взводом в обычном армейском полку, в Чугуеве – давней стоянке полков русской армии. Но какая была пропасть между положением Ватутина и жизнью офицеров царской армии, которую описал Куприн! Там вражда между офицерами и солдатами. Там солдатам, способным к военному делу, были чужды классовые цели армии. Офицерам надоедало из года в год учить солдат одному и тому же, водить свои взводы и роты в атаки на одну и ту же высотку. Они заполняли тоскливые будни попойками и картежной игрой.

Единственной возможностью для небогатого, неродовитого офицера вырваться из этой беспросветности являлось поступление в академию генштаба, а если эта возможность исчезала, оставалось лишь вечное прозябание.

А советский командир вдохновенно трудился и творил. Он принял под свою команду людей, обучал их и воспитывал.

Ватутин чувствовал себя на почетнейшей должности в государстве: ему были даны высшие права – вести советских людей в бой. И в подготовке к этому состояла государственная задача Ватутина, великий смысл будней советского командира.

Ватутин не испытывал неудовлетворенности, подобной той, которая одолевала героев книги Куприна. У офицеров царской армии не было перспективы, а у командира взвода Ватутина перспектива не имела границ. Вся система подготовки командного состава Советской Армии построена так, что командиры систематически учатся. И в январе 1924 года, через год с лишним после того, как Ватутин прибыл на службу в полк, он был снова направлен на учебу в Киевскую высшую объединенную военную школу командного состава.

В Киевской высшей объединенной военной школе

Киевская объединенная военная школа имела годичный срок обучения и предназначалась для совершенствования командиров, получивших, подобно Ватутину, среднее военное образование, а также для командиров, имевших опыт гражданской войны, который требовалось систематизировать.

Рано утром Николай Федорович уходил в школу, возвращался поздно вечером, работал по ночам, по воскресным дням.

Вначале жилось нелегко: это было время нэпа. 'Татьяна Романовна решила было заниматься без учителя, но Николай Федорович категорически заявил, что откажется от обедов, если это случится. Помирились на том, что Татьяна Романовна будет учиться при клубе.

Не повезло с квартирой. Хозяин – скаредный нэпман, экономя электричество, выключал свет, когда Ватутину надо было готовиться к занятиям; воспользовавшись тем, что доверчивые молодые люди, уплатив за квартиру, не взяли расписки, хозяин вторично потребовал квартплату.

Ватутин счел ниже своего достоинства вступать с нэпманом в денежную тяжбу и, заняв деньги в кассе взаимопомощи, уплатил снова.

Эти бытовые неурядицы не выводили из равновесия жизнерадостных Ватутиных.

Живя в Киеве, Николай Федорович полюбил замечательный парк над Днепром. Здесь всегда было тихо. С крутого высокого берега открывался чудесный вид на Днепр, на пологое Заднепровье. Здесь, постелив на траве шинель, слушатель готовился к очередным занятиям.

Учебный курс школы дополнялся внешкольной работой.

Шли диспуты о том, какой будет новая мировая война, какой будет тактика Советской Армии. Обсуждали, какая ей потребуется техника. И здесь возникал разрыв между полетом мыслей молодых командиров и техническими возможностями, которыми располагала тогда Советская Армия.

В школе читали об угрозах английских, американских, французских, немецких милитаристов.

Американский генерал Митчелл еще в 1922 году грозил, что авиация Соединенных Штатов Америки может в десять минут уничтожить морской флот любого государства; печать Америки шумела об изготовлении «сверхбомбы» в сто пудов, взрыв которой оставляет воронку восьми метров глубиной и тридцати метров диаметром. Германские империалисты при помощи империалистов США, Англии, Франции под видом рейхсвера восстанавливали немецкую армию и ее генеральный штаб. И все грозили миру и прежде всего Советскому Союзу страшным, всеуничтожающим химическим оружием.

А Советская Армия получила от своей промышленности в 1920 году всего лишь пять танков и имела небольшое количество трофейных танков, советские летчики летали на трофейных «летающих гробах». Хилая военная промышленность, которая осталась от царской России, никак не могла конкурировать с промышленностью капиталистических стран. В школе впервые появился один детекторный радиоприемник, казавшийся чудом по сравнению со старыми искровыми телеграфными станциями, и вокруг этой «радиоточки» подолгу засиживались слушатели.

В трудных и крайне неравных условиях начиналось величайшее историческое соревнование между Советской Армией, призванной защищать советскую землю, и армиями ее противников, готовившихся к войне против СССР.

Но были великие факторы, вселявшие надежды н уверенность в сердца воинов Советской Армии.

Советский народ, руководимый Коммунистической партией, поднялся на борьбу с вековой отсталостью страны, на борьбу за превращение СССР в могучую социалистическую державу.

Слушатели помнили ленинские слова о том, что придет время, когда Россия нэповская будет Россией социалистической, верили, что придет время и Советская Армия будет оснащена лучшей в мире боевой техникой.

Тогда, в первые годы после гражданской войны, с особенной остротой встал вопрос о том, какие виды боевой техники нужно развивать. «Теоретики войны» на Западе бредили тем, что они решат исход войны либо одной химией, либо одной авиацией, либо малой механизированной армией.

Решая вопросы строительства Советской Армии, наша Коммунистическая партия исходила из объективных экономических законов, определяющих развитие Вооружейных Сил и характер будущей войны. И решение проблемы строительства Вооруженных Сил на основе марксистско-ленинской науки о войне обусловило впоследствии успешное развитие в Советской Армии пехоты, артиллерии, бронетанковых сил, авиации, кавалерии – всех родов войск, обеспечило их гармоническое взаимодействие, их дальнейшие победы.

...Ватутину запомнился год напряженной учебы, и навсегда сохранила память скорбный день смерти Ленина.

В тот день днепровские ветры гнали над Киевом низкие зимние облака и седая холодная мгла опустилась на улицы города.

Медленно двигалась траурная процессия трудящихся Киева. Ватутин шел в строю под склоненными, повитыми крепом знаменами. А над городом, над ледяным безмолвием Днепра плыли звуки похоронного марша и любимой песни Ильича «Замучен тяжелой неволей».

Навсегда остались в памяти Ватутина слова Сталина: «Ленин не раз говорил нам, что передышка, отвоёванная нами у капиталистических государств, может оказаться кратковременной. Ленин не раз указывал нам, что укрепление Красной Армии и улучшение её состояния является одной из важнейших задач нашей партии. События, связанные с ультиматумом Керзона и с кризисом в Германии, лишний раз подтвердили, что Ленин был, как и всегда, прав. Поклянемся же, товарищи, что мы не пощадим сил для того, чтобы укрепить нашу Красную Армию, наш Красный Флот! [2]2
  И. Сталин. Сочинения, т. 6, стр. 50.


[Закрыть]».

Вместе со всем народом Советская Армия повторила великую клятву и под водительством партии пошла вперед. В ее строю шагал и Николай Ватутин.

Летом школа переехала в Дарницкие лагери на левый берег Днепра. На полевых занятиях Ватутин был одним из самых пытливых и настойчивых. Он учился вести бой в приднепровских вековых лесах и в густых прибрежных зарослях кустарника. Здесь производил он топографические съемки, ходил по азимуту. Изучая скрытые подступы к Днепру, по-пластунски ползал низинами, определял глубину и режим течения великой реки, находил быстрины и отмели, ставил дымовые завесы, участвовал в наводке понтонных мостов, учился форсировать Днепр. Через девятнадцать лет Ватутин, став генералом армии, приведет к берегам Днепра могучие армии, артиллерийские, танковые, авиационные соединения и сотни тысяч воинов 1-го Украинского фронта.

А пока, успешно окончив в сокращенные сроки Киевскую высшую объединенную военную школу, Николай Ватутин вернулся' для прохождения дальнейшей службы в тот же Купянский стрелковый полк.

Командир роты

Ватутин был назначен помощником командира роты полковой школы. В полковые школы всегда направлялись лучшие строевые командиры, овладевшие методикой обучения, способные политически воспитывать младшего командира.

Здесь Ватутин был избран секретарем партийной ячейки школы и членом партийного бюро полка.

Характерно, что он всегда сочетал свою командную работу с работой партийной. И сейчас он мобилизовывал коммунистов на помощь командиру и комиссару полка. Надо было разъяснять красноармейцам политику партии, бороться за дисциплину, воспитывать у бойцов чувство бдительности, беречь как зеницу ока свою часть от проникновения в ее ряды классового врага – троцкистов, шпионов, кулаков.

Жизнь во всем ее многообразии, во всей ее сложности « остроте вторгалась в деятельность Ватутина, раздвигала ее, приносила будущему полководцу опыт, умение понимать людей, обостряла его политическое чутье, воспитывала его самого.

Требовательный к себе и примерный в службе, Николай Федорович имел неоспоримый авторитет среди Товарищей.

Вскоре командование назначило Ватутина командиром роты.

Этот период надо считать одним из важнейших в жизни Ватутина.

При оценке строевого командира любого звания, при его аттестовании, при назначении на любую должность всегда учитывают, был ли он командиром роты, справедливо считая, что тому, кто не командовал ротой, труднее командовать полком, дивизией, армией.

И это вполне закономерно, ибо рота является важнейшим низовым звеном армии. В роте решается успех боевой подготовки солдата. Рота – центр политической работы.

Теперь у командира роты Ватутина было в три-четыре раза больше бойцов и руководил он ими уже не только лично, но и через командиров взводов, организуя и направляя их работу.

Качества организатора для командира роты являются одними из главнейших.

Ватутин отвечал за всех в роте и за все, что было связано с ротой. На нем лежала теперь ответственность за то, как подготовлены командиры взводов, как обеспечена учеба роты методически. Он отвечал за оружие роты, за амуницию, за двуколки и лошадей.

Становясь во главе роты, командир впервые выступал в роли хозяйственника. Невелико хозяйство роты, помещается оно все обычно в маленькой каптерке, ведает им старшина, но оно ответственно.

Ватутин отвечал и за то, как прибрана казарма, как заправлены койки, что находится в тумбочке бойца.

Но главной обязанностью командира роты оставалась подготовка роты к бою.

Командуя взводом, Ватутин мог воздействовать на него в бою личным примером, тем более, что взвод чаще всего маневрирует целиком, но рота уже рассредоточена на большем участке, где не всегда слышен голос ее командира, не все могут видеть его. Пулемет, миномет, орудие рассредоточили боевые порядки роты, солдат осуществляет «локтевую» связь, не только касаясь локтем соседа, но и взаимодействуя огнем. И Ватутин управлял ротой через командиров взводов, будучи связан с ними, с соседними ротами, с командиром батальона, с приданной батареей. В бою роты проявлялось взаимодействие разных родов оружия: пехоты, артиллерии, минометов; кроме стрелков, действовали пулеметчики, связисты, подносчики патронов, санитары, саперы.

Ватутин уже мог сочетать огонь и движение, удар в лоб с маневром во фланг. В действиях роты раскрывалась основа современной тактики – общевойсковой бой.

Известно, что командир роты в ряде случаев лично командует солдатами. Это сближает его с бойцами и требует, чтобы приказы командира роты были предельно конкретны.

Перед Ватутиным на учениях была определенная местность, он вел «бой» с определенным противником, действовал, сообразуясь с конкретными условиями погоды, времени года. Приказа командира роты ждали солдаты, находившиеся тут же, перед ним, видевшие эту же местность и «противника», которого им надо было атаковать. Тут не могло быть «общих» указаний и приказов вообще, не могли иметь место неточные оценки, ибо за это в настоящем бою люди платят жизнью. Надо было не только уяснить общую идею боевой задачи, но и продумать, как выполнить приказ. И, что также важно, командуя ротой, Ватутин учился понимать действия батальона и полка. Он стоял, как выражаются артиллеристы, «в створе» (на одной линии) между солдатом и командиром полка, а с такой «точки стояния» мыслящий командир может увидеть немало.

Много лет спустя, организуя общевойсковой бой соединений, Ватутин вспоминал, что именно там, в роте, он впервые понял элементы общевойскового боя, постиг непреложность требования конкретности приказа. Командиры, не прошедшие школу службы в низовых подразделениях, прибыв на поле боя, обращаются скорее к карте, к полевой книжке, чем к солдату, к местности, к оценке противника, которого они видят перед собой.

Ватутин замечал, что старые генералы очень гордятся своим солдатским опытом и знанием службы в роте, и часто говорил военной молодежи, что самым сильным желанием командира, начинающего воинскую службу, должно быть желание командовать ротой.

За шесть лет (с 1920 по 1926 год), в течение которых Ватутин был солдатом, командиром отделения, взвода, роты и учился в Полтавской и Киевской школах, он овладел тем опытом солдатской службы, знанием службы низовых подразделений армии, которые помогли ему впоследствии командовать фронтом.

Испытав на себе солдатскую службу во всей ее суровой простоте и сложной сути, Ватутин узнал, на что способен солдат, что можно от него требовать и как надо ему приказывать.

Благодаря глубокому проникновению в процесс армейской жизни и пониманию души солдата опытному генералу, командующему фронтом, дано проницательное видение явлений боя.

Отдавая приказ по телефону или подписав его на бумаге, генерал всегда знает, как может быть выполнен приказ в самом низовом звене войск, видит, как приказ пройдет от штаба фронта до роты, до солдата, который должен его выполнить, и знает, сколько на это потребуется времени.

Если генерал всего этого не видит и просчитается во времени, он лишит свои войска возможности выполнить приказ, хотя он будет хорошо написан и правилен.

В основе расчетов подлинного полководца всегда огромные массы войск и отдельный солдат, олицетворяющий эти массы.

Гениальный Кутузов, превзошедший в 1805 году Наполеона в искусстве маневрирования, а в 1812 году победивший его, создавал планы огромного стратегического размаха, и в основе их не только были действия армий, но стоял и солдат.

Замечательный пример этому – поход Кутузова в 1805 году. Французская армия сосредоточилась тогда в Булонском лагере на берегу Ламанша, откуда Наполеон собирался начать вторжение в Англию. В это же время Россия вступила в союз с Англией и Австрией. Армия Кутузова двинулась из России в далекий поход, чтобы в глубине Австрии соединиться с войсками союзников. Узнав об этом, Наполеон покинул лагерь в Булони и также повел свои войска в Австрию.

Успех начала кампании зависел от быстроты марша. Французская армия шла по отличным шоссейным дорогам, и путь ее был короче пути русской армии, двигавшейся по глухим, размытым осенними дождями дорогам окраинных областей Польши и Австрии.

Кутузов занимался в это время стратегией войны, вопросами европейской дипломатии, но решение этих вопросов повисло бы в воздухе, если бы великий полководец не интересовался одновременно кухням в и подводами и сам не организовал марш своей армии.

Впереди войсковых колонн до сближения с противником следовала не кавалерия, как обычно, а обозы и кухни. Кутузов требовал, чтобы солдат, располагаясь на ночлег, сразу поел горячей пищи и, не теряя ни минуты, лег отдыхать. Были собраны отовсюду подводы, на них везли солдатские ранцы и ехали по очереди солдаты. Русская армия совершила в 1805 году блистательный марш.

За годы с 1920 по 1926 Ватутин обрел понимание солдата и ощущение подлинной природы службы в строю.

Через шестнадцать лет огромный Юго-Западный фронт, которым будет командовать Ватутин, протянется на сотни километров. Уже не одну сотню солдат на участке в один километр должен будет поднять Ватутин, а сотни тысяч солдат на фронте в сотни километров пойдут по его приказу в кровопролитное сражение под Сталинградом.

И тогда опыт командира роты поможет командующему фронтом.

Поясним примером, как это произойдет. Среди массы важнейших вопросов, которые придется решать Ватутину, встанет перед ним наряду с другими и задача выбрать исходный рубеж для атаки. Поднявшись с этого рубежа, солдаты должны будут добежать до переднего края врага и схватиться с противником врукопашную. Враг не захочет допустить сосредоточения наших войск, а они должны подойти как можно ближе к объектам атаки.

Где же будет этот рубеж? Сколько сотен метров, за какое время пробежит пехотинец под пулями, снарядами, минами, чтобы добраться до первой вражеской траншеи? Какая тут местность? Чем она поможет бойцу? Какие пойдут в атаку солдаты, какие командиры рот их поведут? Сколько придется сделать перебежек? Как обеспечить солдата всеми средствами артиллерии, авиации, танков, чтобы он ворвался в расположение противника и безостановочно пошел дальше?

Просчитайся командующий в чем-то – пехота заляжет перед передним краем врага и не сможет подняться под убийственным огнем. Разрывы снарядов искалечат солдат, а враг, неуязвимый, злорадный, будет все бить и бить. Страшные слова «атака захлебнулась» пронесутся по войскам, и телеграфный аппарат сухо отстучит донесение в Ставку: «Оборону противника прорвать не удалось». А оттуда генерала потребуют к ответу перед партией, перед народом, который доверил ему своих сыновей и дело победы.

Решая трудный вопрос, командующий фронтом увидит через призму знаний, полученных в академиях, все за и против и в то же время захочет поговорить с солдатами, с командирами рот, которые пойдут головными, и при этом вспомнит себя в роли командира роты, в роли солдата и тогда правильно представит себе атаку. Он четко увидит возможное и примет верное решение.

Рота Ватутина заняла первое место в полку, а в аттестации его за этот период было записано: «Сила воли развита в высшей степени. Энергичный. Авторитетный. Служит примером для комсостава полка. Здоров. Вынослив. В обстановке разбирается хорошо. Оценивает правильно. Твердо знает свое дело. К себе и подчиненным требователен. Хороший стрелок. Методист стрелкового дела. Любит военную службу».

Так настойчивость, проявившаяся в характере Ватутина еще в детстве, с годами глубоко осмысленная, стала «силой воли, развитой в высшей степени».

Так стремление к знаниям, всегда отличавшее Ватутина, с годами стало осознанной политической задачей и превратилось в любовь к военной службе.

Годы напряженного строевого труда явились фундаментом роста советского полководца.