Текст книги "Переосмысливаю время…"

Автор книги: Михаил Годов

 
Все возносите к небу плач
И скорбно воздевайте руки:
Любовь скончалась в страшной муке…
Но кто же? Кто ее палач?!
 
 
Кто погасил священный жар?
Кто пытку выдумал удушьем?!
Кто встретил чувства равнодушьем?
И кто любви не принял дар?..
 
 
Чье сердце билось в диссонанс?
Кто загубил счастливый шанс
Любовь впустить, открыв ее душу?
 
 
Кто запер чувства под замок,
Святую принял за кликушу
И пыл любовный за амок?..
 

 
Да есть в груди у Вас там сердце ль?!
Вы женщина ль, в конце концов?!
Но я в ответ не слышу слов…
Es ist mir klar: gibt’s kein Herzen.
 
 
Неужто Вам это не льстит,
Что стали музой для поэта?
Вам, видно, безразлично это
Иль просто делаете вид.
 
 
Какой «облом»! Какой «пассаж»!
А я пишу, ловя кураж!
Но равнодушием унижен:
 
 
Обожжены гортань и сердце!
Я зол, взбешен! Я так обижен…
Die Liebe ist gar keine Scherzen!
 

 
Спектакль окончен: я перестрадал.
Но Вам признаюсь: все здесь понарошку.
Я музой б мог назначить даже кошку,
Ведь чисто женский у нее оскал.
 
 
А сколько шарма, чувственности в ней!
Какая томность в царственной походке.
А как мурлычет пава от щекотки —
Сплошной восторг от морды до когтей!
 
 
Она, урча, меня когтями месит,
А у нее их, кстати, сразу десять,
И каждый бритвы в десять раз острей!
 
 
В ней столько чисто женского коварства!
Но я доверюсь все же лучше ей:
Она от страсти – лучшее лекарство!
 

 
Меня легко Вам осчастливить,
Черкнув хотя бы пару строк,
Пусть это будет Ваш «оброк».
(Здоровы будьте и красивы!)
 
 
Мне просто знать необходимо:
Что в жизни Вашей все «путем»,
Что радость в Ваш вселилась дом,
Что, bella donna, ВЫ любимы,
 
 
(Пусть избран Вами тот – другой),
Что Вы обласканы судьбой,
Что Бог под небом Вас хранит…
 
 
А мне (хоть сердце не гранит)
Довольно будет доброй вести:
Вы – в сердце, и оно «на месте».
 

 
Пройти вдвоем хотя бы метр
По жизни, как лесной тропинке,
С своей второю половинкой…
И пусть в лицо – холодный ветер,
 
 
И хлещут пусть дожди косые:
Скрестились две судьбы в сюжете —
И день один хоть будет светел,
И Мир откроется впервые…
 
 
Презреть свой рок, нарушить вето
И исказить канон сонета,
НО жить, как строки рифмовать,
 
 
Хоть шаг пройдя с любимой в ногу,
Ей исповедуясь, как Богу,
Любовь, как высший дар, отдать!
А что потом? К чему гадать…
 

 
Как страсть безумца ослепляет
И разум делает глухим,
И из ушей «огонь и дым»:
Какая жажда грудь терзает!
 
 
Он ничего не понимает
И знать не хочет ничего,
Не замечая никого,
(Предмет лишь страсти исключая).
 
 
Терзались вы такой же жаждой,
Ромео, Данте и Джульетта…
Воспета страсть в стихах поэтов
Сто тысяч раз, а не однажды!!!
 
 
И Дон Жуан, и Казанова
Ей предавались жадно снова,
Вновь восходя на страсти пик,
Всю жизнь отдать за этот миг
В безумной прихоти готовы!
 

 
Что лучше: быть любимым иль любить?..
Здесь разница воистину огромна!
Иль просто жизнь без бурных чувств прожить
И отойти в Миры иные скромно?..
 
 
Чем ты вообще на свете будешь жить,
Коль без любви ты хуже, чем бездомный,
И ты один на всей Земле огромной,
И ты ничей, ничьим тебе и быть…
 
 
Но этот выбор – он совсем непрост:
От сердца к сердцу возведешь ли мост,
Что две судьбы в одну соединяет?..
 
 
Иль одинокий путь тебя манит?..
Уму что сердце шепчет, говорит?..
О чем, спроси, душа твоя мечтает?..
 

 
Запретных тем не может быть
Ни для отверстых душ поэтов,
Ни для поэм, ни для сонетов:
Попробуй вето наложить
 
 
На чувства, зрение и слух,
На потаенные секреты.
Лишить поэта этих слуг?!
Им не угроза все запреты,
 
 
И сам король тут не указ!
Лиши поэта слуха, глаз,
Но чувства – солнце, что в зените,
 
 
Любовь – полярная звезда.
Его «немедленно свяжите»:
Он сам не смолкнет – никогда!
 

 
Решаю «половой вопрос»:
Имел в виду мытье я пола…
А мне бы лавры Марко Поло,
Я вахту нес бы, как матрос!
 
 
И белоснежный альбатрос
Мне приземлился б на плечо…
А мне бы что-нибудь еще,
А мне бы на «Ролан гаррос»!
 
 
Но, в общем, зря я не грущу,
И на судьбу я не ропщу,
Ведь в перерывах «пытки» этой,
 
 
Отбросив швабру, рифмы правлю
И не кляну судьбу, а славлю,
Рождая новые сонеты!
 

 
Ты вновь ворчишь, жена поэта:
Мол, «недотеп из недотеп»!
Строчишь стихи: сказала – «стоп»!
Не сделал то, не сделал это.
 
 
Мол, прохудилось уже сито,
Жилетка вновь без рукавов,
Полы неметены, немыты
И не сварил к обеду плов.
 
 
Моя супруга входит в раж —
Она идет «на абордаж»:
Семейный тонет мой корвет!
 
 
Моя жена все ближе, ближе…
А я строчу: строчу сонет
Тебе, любимая, пойми же!
Я света белого – не вижу!
 

 
Что в сердце любящем хранится,
Понятно тем лишь, кто любил,
И сколько неизбывных сил
Во глубине его таится:
 
 
С пружиной не сравнить их сжатой!
И если волю всем им дать,
Никто любви не сдержит рать,
Что страсти пламенем объята!
 
 
Ведь пламя любящих сердец,
Как света белого венец!
И станет всем от них тепло:
 
 
Они ведь радость излучают.
И станет на Земле светло,
И, как туман, весь мрак растает…
 

 
Как жаль, что все вы не дожили,
Отец и мама, вся родня —
До «золотых времен»: до дня
(Хоть столько вы в меня вложили!),
 
 
Когда святители меня
В поэтов братство посвятили…
Но вы, как звезды, мне светили,
И стала ночь светлее дня!
 
 
Отец от Бога был художник,
И я его и всех заложник,
Всех прежде – твой, конечно, мама.
 
 
И перед вами я – нагой…
И нашу жизнь: удачи, драмы —
Я все в стихи возьму с собой…
 

 
Я не раскрою вам секрет
Ни об отце моем, ни маме:
О жизни их – любви и драме,
Но ими был любим сонет.
 
 
Любим так страстно, горячо
Не чей-нибудь, а «от Петрарки».
(Здесь сделать должен я ремарку)
Я расскажу вам вот о чем:
 
 
«Военно-полевой» роман
Связал их судьбы воедино:
И вот они родили сына,
 
 
Невольно «заразив» сонетом…
И в этом, собственно, причина:
Да, я не мог не стать поэтом!
 

 
Когда вы развелись с отцом,
Свет лишь на мне «сошелся клином»…
Какая ноша – быть любимым
За двух мужчин: ведь все в одном!
 
 
Ведь вся любовь, что на двоих
Твоей душой распределялась,
Мне одному теперь досталась,
Покоясь на плечах моих…
 
 
И эта роль мне вышла боком
И стала нашим общим роком
Любви слепой и непомерной!
 
 
А ты двоим была нам верной
До дней последних – до конца:
Мне жаль тебя, себя, отца…
 

 
Я понимаю это, мама,
Как трудно было без отца,
Какую жизненную драму,
Как крест, несла ты до конца…
 
 
Одна воспитывая сына,
«Как рыба билась ты об лед»!
И грусти вековой налет
Скрывал твой лик, как паутина…
 
 
Я знаю, ты его любила,
Ведь ты сама мне говорила,
Что даже больше, чем меня!
 
 
Ты потрясла признаньем этим,
Себя за этот грех виня:
Храня всю жизнь любви обет —
Ей обелиском мой сонет…
 

 
Сонет слагаю шестисотый:
Я сам такой назначил «ценз».
Я не молюсь ему, как «ксендз»,
Но мне диктует эту квоту
 
 
Соперник славный мой – Ронсар
(Он столько сочинил сонетов).
Под цифру подгоняю эту
И я мне Богом данный дар.
 
 
Мне дух борьбы отнюдь не чужд,
И раз уж «взялся я за гуж»,
То мне держать пристало марку.
 
 
Мне форма тем близка сонета,
Что им любовь была воспета
Шекспиром, Данте и Петраркой!
Но плодовитей всех Ронсар.
 

 
Кто сказал, что любовь умерла,
Что она лишь в стихах и романах,
Что любовные драмы и раны —
От огня только пепел, зола?..
 
 
Да, любовь, вероятно, жила,
И любили Людмила Руслана,
И Изольда, Джульетта и Анна…
Чувства Стикса вода унесла
 
 
В безвозвратную глубь океана…
И наукой доказанный факт,
Что влюбленных сердца бьются в такт
 
 
По закону химических связей…
Спотыкаюсь на этой я фразе,
От любви беспробудно вновь пьяный!
 

Переосмысливаю время

 
В наш век жестокий и коварный
Служу примерно доброте
И поклоняюсь красоте,
Вновь славя образ лучезарный!
 
 
В наш век предательский и лживый,
Где в «князи» рвутся все из грязи,
Где служат дьявольской поживе,
Я клятвой правды верной связан.
 
 
В наш век смердеющий, развратный
В любви тону я безвозвратно,
Пою ее и жизнь я славлю!
 
 
И если я их вдруг предам:
Себя я просто обезглавлю
И навлеку позор и срам…
 

 
Дать только стоит слабину
В бою, политике и в жизни:
Расплата ждет не укоризной —
Судьбой заплатишь за вину!
 
 
Глотая слезы и слюну,
Ты умываться станешь кровью,
И запылают стены, кровля:
Ты потеряешь дом, страну,
 
 
Друзей лишишься и свободы,
И все обрушатся невзгоды,
Коль духом ты совсем ослаб!
 
 
И этой злой и жалкой доле
Не позавидует и раб!
Ход – за тобой: ты выбрать волен…
 

 
Friedhof – смиренное кладбище,
И день девятый в списке мая…
Вот ветеран войны, хромая,
Могилу близких молча ищет…
 
 
А вот согбенная старушка…
Какая ей близка могила?..
Погибших кровь давно остыла…
Но память выстрелит, как пушка!
 
 
А я кого ищу средь павших,
Жизнь за страну в бою отдавших,
Старшин безвестных и солдат?..
 
 
Любой из них мне друг и брат,
И мне родные все погосты,
Где наши, русские, лежат:
Герои сказочного роста!
 

 
Повсюду хаос и разруха:
В душе, сердцах и головах…
И принимать «слона за муху»
Нас учит каждый вертопрах.
 
 
И мужики уже рожают:
Какой «прогресс»! Какой пассаж!
А бабы пушки заряжают,
Мужской примерив «антураж».
 
 
Идет на нравственность атака,
И «лает каждая собака»
На всех, кто нравственно здоров.
 
 
И аморальные уроды
Сегодня в роли «докторов» —
Все «толерантность» славят одой!
 

 
Да что за фетиш – «толерантность»?!
Как все с ним носятся, мой бог!
Он просто фиговый листок,
«Срамную» прячущий реальность,
 
 
Накрывший всех нас смог смертельный!
Его семантика: терпи
Порок и грязь, и беспредельным
Мозг равнодушием тупи,
 
 
И чувства подлинность – души!
А это – гибель для души:
Такая грубая подмена,
 
 
Что превращает Мир в бордель,
Любви коварная измена…
Но в том-то «сильных Мира» цель!
 

 
Здесь все чужое для меня:
Недаром слово есть «чужбина».
Я рвался к ней, как из огня,
Ее шепча бредово имя.
 
 
И вот я здесь – и лимузины
Стреляют выхлопом в меня,
И заворожен взгляд: витрины
Вновь кажут пальчик, им маня…
 
 
Как Мир сверкает потребленья!
Но чувство это умиленья
Уже давно прошло, как сон…
 
 
Мир без души, без вдохновенья,
Ведь он ужасен и смешон:
Но и в отчизне нет спасенья…
 

 
Кругом «гоморра и содом»:
Разврат штурмует авансцены!
И случка кошечки с котом —
Подобье пасторальной сцены.
 
 
И сатана здесь «мажордом».
Он оргий всех – распорядитель,
И «порнокритик», и ценитель:
Великосветский бес и «гом»!
 
 
Встает из гроба Сад – маркиз.
Он в облаченьи белых риз,
В сопровождении Мазоха…
 
 
Кругом – «ученые умы».
Все – геи: символы эпохи —
В разгаре «пир среди чумы»…
 

 
На ветке горлица кричит
Надрывно, глухо и истошно…
Мне на душе от криков тошно:
Мне совесть душу бередит…
 
 
И сердце страстно говорит
На языке, ему присущем:
«Что вы со всем творите сущим?!»
И плачет, бедное, навзрыд…
 
 
А птица удержу не знает.
Она бессчетно повторяет
Свой приговор, укор, мольбу:
 
 
– Ну, что ж вы?! Бог, спаси! Убийцы!
А я кляну себя, судьбу
И каюсь: ведь «в пуху же рыльце»!
 

 
Химера чудная, мираж,
Людей манящий и народы.
О, слово сладкое – свобода,
Явись очам моим! Уважь!
 
 
При слове этом входят в раж,
Пуская пузыри и пену!
И все мы жаждем ее плена.
Я ей готов служить, как паж!
 
 
О, сколько слов, о, сколько копий
Сломали в Мире и Европе,
Вновь за тебя идя на бой:
 
 
На бой жестокий и кровавый
Лишь жизни ради, а не славы!
Но видел кто тебя живой?..
 

 
Тают льды в Антарктиде, Антарктике:
У планеты, по-видимому, жар —
Лихорадка земной трусит шар…
Обыватель спешит в супермаркеты
 
 
За шампанским, и за поллитровкою,
И за жрачкою, как на пожар.
И зачем ему бедный наш шар:
Он проблему решит «монтировкою» —
 
 
У него удивительный «дар»!
И добро бы так лишь обыватели,
Да ведь все мы такие «старатели»:
 
 
И кто мал, и кто молод, кто стар…
Да и те, кто стоит у руля,
Кто у ног самого «короля», —
Просто жалкие «гробокопатели»!
 

 
Политики – послед Макиавелли,
А генералам подавай войну!
Но гнут они все линию одну
И держат Мир в оптическом прицеле!
 
 
А «дьявол» в оперении голубки,
А перьев цвет – он снежно-голубой…
Но в «воркованьи» тон сквозит стальной,
А цветом белым красят «душегубки»!
 
 
Забыли все уже Бородино,
А поле боя – это не кино:
Нам всем грозит такая заварушка,
 
 
Что запросто погибнет «белый свет»
И уцелеет лишь одна старушка…
Где выход??? Ну, найдите же ответ!!!
 

 
Всему виною – «золотой телец»:
Ведь он предмет такого вожделенья,
Что порождает «светопредставленье»,
Что движет Миром (к горю), наконец!
 
 
Мечта богатых, ей владел Мидас:
«Все в золотом иметь эквиваленте».
Но этот дар – он был амбивалентен:
Грозил Мидасу смертью dieser Spaß!
 
 
А стоит злато ль амока «любви»,
Что сатаной замешен на крови?!
Иль для любви искать иных валют?
 
 
И чем души измеришь совершенство?
Ведь ей дано испытывать блаженство,
Что на Земле немногие найдут…
 

 
А предают народ «элиты»:
Всегда, издревле, испокон —
«Вожди» и их же сателлиты
За чистоган, «за самогон»!
 
 
За просто так – ради «искусства»,
Такое, стало быть, нутро —
Открыто, нагло и хитро
Бесстрастно и «с глубоким чувством
 
 
(В душонке) удовлетворения»…
У них ни тени нет сомнения,
Как нет ни совести, ни чести!
 
 
Я застрелился бы на месте,
Коль Бог таким меня б «родил»!
Они же – умножают пыл!
 

 
Брутально и неумолимо,
Вновь надвигаясь на меня,
Он вырастает из огня:
Кошмарный призрак Хиросимы…
 
 
…Родился день в потоке света,
И было небо голубым…
Рванулся в небо черный дым:
От боли скорчилась планета!
 
 
И разрастался в небе гриб,
И тысяч горл смертельный хрип
И вопль: миг – и задохнулся!
 
 
И от людей – лишь отпечатки
На стенах черных, на брусчатке,
Как масло, плавился металл…
 
 
Где «хиросимский трибунал»???!!!
 

 
Художник быть не должен нищим,
Не должен голым быть король,
Поэту требуется пища,
И накормите хлебом голь.
 
 
Держать поэта «в черном теле» —
Тиранов давняя мечта,
Но не подвластна красота
Их политическим «борделям»!
 
 
Другие правят здесь законы,
И красота – соперник тронов:
Она свободна и вольна.
 
 
Ее не заточить вам в клетку,
И Мир спасет только она!
Но целит в грудь ей киллер метко…
 

 
Природа плачет и кричит,
Свои зализывая раны…
И слезы эти горячи:
Их лавой выплеснут вулканы!
 
 
И прогремит угрозой гром,
Разрежут вспышки молний небо,
И недород лишит нас хлеба,
И тряханет Erdbeben дом!
 
 
И ливень перейдет в потоп,
И поплывет проспектом гроб,
Что с корнем вырван из кладбища…
 
 
И разразится вдруг чума,
И люди все сойдут с ума,
И опустеет пепелище…
 

 
Чума больного злобой века:
Его проклятье, боль и рок!
Террор сегодня – «царь и бог»:
Он ныне правит человеком!
 
 
Застигнет жертву он повсюду:
В кино, в метро… И божий храм
Отныне не защита нам:
В прицеле тело и рассудок!
 
 
И порожденья сатаны
Заветам дьявола верны!
Но смерть не между строк Корана:
 
 
Так их лишь ненависть толкует,
А сердце, разум – протестуют,
И кровоточит Мира рана…
 

 
Коварней в Мире игр нет,
Чем политические игры.
Моей души трепещут фибры —
Игр омерзительнее нет!
 
 
«Собака где зарыта тут»,
Знал точно плут Макиавелли.
В тех играх те лишь преуспели,
Кто, словно дышат ложью, лгут!
 
 
Здесь популярней нет забавы,
Чем, в спину нож вонзая правым,
Свою им приписать вину,
 
 
Чем, в правды облачась одежды,
Лгать изощреннее, чем прежде,
Как Бога, славить сатану…
 

 
Нам всем начать пора уж с покаянья.
Давно грехов накоплен Миром воз:
Он тонет в море боли, горя, слез,
Но только множит грешные деянья.
 
 
А счет идет еще от мирозданья.
Был первым в списке вовсе не Адам:
Он пострадал от любопытства дам,
Но полон был любви и состраданья
 
 
И не нарушил вето: «Не убий!»
Был Каин первым изо всех убийц!
И он убийства наложил печать
 
 
На наших предков, наше поколенье:
И грех его взывает к искупленью,
И кровь с души и рук – нам отмывать…
 

 
Отнять надежду – хуже, чем украсть
Последний грош из кружки у слепого,
Чем путника лишить огня и крова,
Чем в карты подменить, плутуя, масть,
 
 
Чем у калеки утащить костыль,
Чем отобрать у матери ребенка,
Канатоходцу трос подрезать тонкий,
Чем кораблю сломать штурвал и киль,
 
 
Чем опорочить все догматы веры,
Чем выдавать за истину химеру
И чем друзей и близких предавать,
 
 
Сравнять с землею беспощадно Мекку,
Чем совести лишиться человеку,
Чем перед Богом, помолясь, солгать!
 

 
Моя Россия, ты опять во мгле,
И знак тревоги на отметке – «красный»!
Когда же свет прольет Всевышний ясный
И воцарится радость на земле,
 
 
Где я родился, где я рос и вырос,
Где русский дух и где мой отчий дом?..
А я живу сейчас в краю чужом,
И оттого в глазах порою «сырость»…
 
 
Да, рая нет, наверное, нигде:
И правят зло, обман, несправедливость;
Везде народ в ярме, в цепях, в узде.
 
 
Ну а свобода лишь наивным снилась:
Я навидался «западной» свободы —
Она лишь «фантик», сказка для народа.
 

 
Историю, как девку на панели,
Не церемонясь, тискают и мнут,
И каждый извращенец, вор и плут
Ее «имеет» за гроши в борделе!
 
 
Она преступным, грязным служит целям.
Ее и так и сяк перевернут
И извратят, изгадят, изолгут,
Что от стыда б и бесы бы краснели!
 
 
Но истина давно уже в забвеньи:
И гно́бят правду зло, без снисхожденья,
И только ложь в почете и в чести!
 
 
В борделе честь попробуйте спасти
И отбелить от дегтя правды тогу!
Как им к людским сердцам найти дорогу?..
 

 
Мир порой однообразен,
Полон горя и невзгод.
«Выход»: в сладкий бред уход —
В Мир магических «инвазий».
 
 
Гарри Поттер к вам придет
В ваши тесные квартиры,
В душ скукоженных «сортиры»:
«Счастье» в дом вам принесет
 
 
Всем «на блюдечке с каемкой»!
Постучится в дверь негромко,
В Мир фантазий уведет…
 
 
Глянь: ведь он живой – из плоти!
Ну, глотай же: вот он, вот —
Твой убийственный наркотик!
 

 
Фашизм – жив: чума Европы!
Он возродился вновь, визжа…
Между добром и злом – межа:
Сапог фашистских громче топот
 
 
И танков вновь зловещий рокот,
Как к горлу лезвие ножа.
И расползается, как ржа,
Фашизма поступь, ужас, опыт…
 
 
Кто скажет: «Бред!» Коль так, я рад.
Но девяностые: Белград —
Ракет и бомб смертельный град!
 
 
А обеление нацизма,
А шабаш антисемитизма,
В Европе факельные марши…
Фашизм – жив: он стал лишь старше!
 

 
Пускай воздастся по делам
Святоше, грешнику и вору.
Так выноси же приговоры,
Господь, кругом сплошной «бедлам»!
 
 
Ведь должен вор сидеть в тюрьме,
Убийца должен быть расстрелян.
Аплодисменты – менестрелям,
А дьявол должен жить во тьме!
 
 
Ведь он же – враг добра и света:
Так наложи на зло ты вето!
И молви грозно: «Дьявол, сгинь!»
 
 
Его подвергни адским пыткам
(Ведь от него одни убытки).
Да будет так, Господь! Аминь!
 

 
Переосмысливаю время
Из слез, из радости, из стали…
И мысль одна буравит темя:
Так кем он был – «товарищ Сталин»?
 
 
Тираном злобным? Супостатом?
Иль он в суровости велик?
И опорочен сворой лик?
И верить глупо «геростратам»?
 
 
Что он один виновник зла?!
А как же «шавки» эти – свита?
Легко списать всех жертв убитых
«На отпущения козла»!
 
 
А что народ? Подельник?.. Зритель?..
У «дроби есть всегда числитель»…
 

 
Они потоки грязной лжи
Нам льют на голову из шайки:
Та мразь продажная из шайки,
Что хочет Русь мою изжить!
 
 
Они проплачены – «иуды»:
Им выдает вновь «жирный» грант
Тот «демократии гарант»,
Что о свободе «словоблудит».
 
 
А мы, совсем как наркоманы,
Речам внимаем этим рьяно,
В коварный тупо входим транс…
 
 
«Христопродавцы», пустозвоны —
Вся эта «пятая колонна» —
Хотят отнять последний шанс
На взлет России воссиянный!
 

 
Весна украдена опять:
Как и надежды у народов,
Что, мол, сойдет к нам «благодать»
И что «вот-вот» наступят «роды»!
 
 
Но равнодушно дождь стучит,
Вновь под водою погребая
Надежд последние лучи,
Что, туч заслоны пробивая,
 
 
Вдруг вырываются из плена…
Кругом предательство. Измена
Всем смыслам, принципам, резонам:
 
 
«Чумной» пришел на Землю пир!
И, корчась в приступах агоний,
В Армагеддоне тонет Мир…
 

 
Воссоздаю я лик вождя
Из книг, кино, воспоминаний…
Плюс интернет: упоминаний
О нем, как капелек дождя!
 
 
Миллиарды капелек стреляют:
Да нет, не капелек – шрапнель
Во мне свою находит цель!
Да что о Сталине я знаю?!
 
 
Потоки беспардонной лжи?..
Я застываю у межи…
Где суть? Где истина? Где правда?
 
 
Проклятья, слава, стон и плач…
Кем был он? Только не палач!
И в главном вождь, конечно, прав был:
СССР был грозной силой!
Что ж ты «скукожилась», Россия?!
 

 
Да, кровь со Сталина не смыть.
А «Петр» крови пролил мало?!
Но «Петр» «ходит в генералах»!
Так полно Сталина хулить!
 
 
Русь предавал он иноземцам
И продавал «за медный грош»?
Являлся людям пьян, «как вошь»?
Как шут, «выкидывал коленца»?!
 
 
Так что ж порочите бесстыже
Того, кто дал России выжить,
Кто поднял родину с колен
 
 
И создал мощную державу?!
Он смерть бы выбрал, а не плен!
А вы куда с душою «ржавой»?!
 

 
Что коммунизм: бред? Химеры?
Был «коммунистом» ли Христос?
Вопрос, вопрос, вопрос…
И что такое в Бога вера?
 
 
И как прожить вообще без веры:
В жизнь, в счастье, в Бога и в любовь…
Как будет течь по венам кровь?!
Как можно жить, в себя не веря?!
 
 
Ведь тяжелее нет потери!
Ведь будет каждый шаг неверен
И ложным станет путь любой!
 
 
К вершинам, к миражам, к химерам
Пускай нас всех ведет любовь:
Пускай в нее не гаснет вера!
 

 
Либерализм… «Трюк» не нов,
А просто ловкий ход пиара.
Он просто, Русь, тебе не пара,
А лишь «морковка» для ослов.
 
 
Ему под нос ее суют,
Когда артачится упрямец,
И, на спину навьючив «ранец»,
В миг присмиревшего ведут…
 
 
Зачем? Куда? Осел не знает:
Он лишь, как «попка», повторяет
Иноязычные слова…
 
 
И безоглядно, тупо верит:
(Отрава – это не трава)
Пустой, отравленной химере…