Текст книги "Провокация"

Автор книги: Михаил Зайцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

ОБВИНИТЕЛЬ: Ваша Честь, так называемые «расовые предрассудки» господина фон Гейриха не имеют отношения к существу рассматриваемого Дела и выделены в отдельное судопроизводство «Клаус фон Гейрих против ограничений Свободы Слова» (от 20.04.2044). Ровно как не имеет отношения к данному Делу предпринимательская деятельность господина фон Гейриха.

СЕКРЕТАРЬ: Материалы судопроизводства «Клаус фон Гейрих против ограничений Свободы Слова» размещены на наших официальных сайтах.

АДВОКАТ: Господин Судья, смею напомнить, что моей подзащитной вскоре исполняется 21 год, после чего, согласно завещанию ее покойного отца, Сюзанна фон Гейрих вступает в права совладения семейной фирмой «Ключи от рая».

ОБВИНИТЕЛЬ: В случае заключения под стражу госпожа фон Гейрих лишится оных прав вплоть до освобождения, если таковое будет предусмотрено в приговоре.

АДВОКАТ: Я не закончил! В обращениях ВЕК и ОЧБ заостряется внимание на закрытости фирмы «КОР». Общество, за которое так ратует мой оппонент, совершенно не в курсе того, за что, за какие работы либо услуги богатейшие люди планеты, так называемые «островитяне», перечисляют на счета семейной фирмы фон Гейрихов огромные, судя по налоговым отчислениям, суммы. Авторы обращения высказывают озабоченность и ссылаются на анонимные публикации в Сети по поводу секретных разработок пресловутого «генетического оружия Ариев».

ОБВИНИТЕЛЬ: Смею заострить внимание Суда на словах моего оппонента про налоговые отчисления. Законные, я подчеркиваю, законныеотчисления. Также заостряю внимание на формулировке: «анонимные публикации», и подчеркиваю: анонимные.

СЕКРЕТАРЬ: Авторы вправе сохранять инкогнито, но все анонимные публикации органами Правосудия игнорируются, и соответствующие ссылки на официальные сайты не принимаются. Ищите их на наших неофициальных сайтах.

АДВОКАТ: Я не закончил! Моя подзащитная неоднократно заявляла, что не разделяет расовых предрассудков брата (о чем есть ссылки, как на официальных сайтах Суда, так и на неофициальных). Вступив в права наследования, она может и она вправе предать гласности нежелательные для господина Клауса фон Гейриха факты по поводу деятельности фирмы «Ключи от рая».

СУДЬЯ: Только в том случае, если право на огласку оговорено в завещании. А пакет с завещанием подлежит вскрытию только в 21-й день рождения обвиняемой. В день, которого ни Суд, ни Общество не намерены дожидаться, ибо Ваши доводы, господин Адвокат, строятся на весьма сомнительных гипотезах, допусках, предположениях.

ОБВИНИТЕЛЬ: Ваша Честь, позвольте обратиться к моему оппоненту?

СУДЬЯ: Обращайтесь.

ОБВИНИТЕЛЬ: Господин Адвокат, вы намекаете, что покушение на Клауса фон Гейриха было инсценировкой?

АДВОКАТ: Да! Я утверждаю, что фройляйн Сюзанну подставили!

СУДЬЯ: Выбирайте выражения!

АДВОКАТ: Извините, Ваша Честь! Но! Ваша Честь! Как объяснить факт солидной материальной поддержки вдовы киллера со стороны господина фон Гейриха?

ОБВИНИТЕЛЬ: Как факт похвального милосердия! Я подчеркиваю: похвального!

АДВОКАТ: А известно ли вам, уважаемый оппонент, что оная вдова серьезно больна и без финансовой поддержки была бы практически обречена?

СУДЬЯ: Господин Адвокат! Суд делает вам замечание. Обращайтесь прежде всего к Суду!

ОБВИНИТЕЛЬ: Ваша Честь, разрешите ответить оппоненту?

СУДЬЯ: Вы уже ответили. Суд согласен с вами: милосердие похвально. Господин Адвокат, у вас все?

АДВОКАТ: Нет, господин Судья! Почти у каждой семьи есть, выражаясь образно, свой «скелет в шкафу». Моя подзащитная разрешила, выражаясь фигурально, вынести на свет Божий «скелет» семейства фон Гейрихов.

СУДЬЯ: Впредь воздерживайтесь не только от сленговых, но и от образных и от фигуральных выражений.

ОБВИНИТЕЛЬ: Я протестую! Не время и не место копаться в чужом грязном белье!

СУДЬЯ: Выбирайте и вы выражения! Мы не на подростковом форуме, господа! Протест отклоняется.

АДВОКАТ: Хэр Клаус и фройляйн Сюзанна носят фамилию покойной матери, урожденной фон Гейрих, погибшей при акции террористов в год рождения фройляйн, то есть в 2025-м. За год до таинственного, я подчеркиваю: таинственногосамоубийства супруга и основателя фирмы «Ключи от рая».

ОБВИНИТЕЛЬ: Я протестую! Означенное самоубийство не имеет отношения к Делу!

СУДЬЯ: Протест принят.

СЕКРЕТАРЬ: Документы, касающиеся означенного самоубийства, проще найти на наших сайтах с помощью навигатора фирмы «Майкрософт». Новейший навигатор от «Майкрософт» – интерфейс понятен всякому! Подробности на всех сайтах «Майкрософт».

АДВОКАТ: Клаус фон Гейрих позиционирует себя, как «истинного арийца», а между тем его прадед был чистокровным русским, его прабабка была дочерью видного советского военачальника, героя Второй мировой. О чем господину Клаусу прекрасно известно! Таким образом, господин «истинный ариец» либо нуждается в помощи психиатров, либо по натуре своей является закоренелым мошенником, и сфабриковать Дело против родной младшей сестры для него в порядке вещей!

ОБВИНИТЕЛЬ: Я категорически протестую против голословных и оскорбительных аргументов в адрес пострадавшего Клауса фон Гейриха!

СУДЬЯ: Протест принят. Господин Адвокат, вам еще есть что сказать?

АДВОКАТ: Да, Ваша Честь! Вы помните ремарку противостоящей мне стороны: «В случае заключения под стражу, госпожа фон Гейрих лишится оных прав (совладения фирмой)»..?

СУДЬЯ: Делаю вам замечание за некорректное обращение к Суду! Я не страдаю склерозом.

АДВОКАТ: Извините, Ваша Честь. Пускай все мои предыдущие аргументы, доводы и умозаключения не стоят ровным счетом ничего, но, господин Судья, не кажется ли Вам, что противная сторона сама объявила наиболее весомый мотив господина Клауса фон Гейриха, подтолкнувший его на преступление. Я повторяю: его!Ему было экономически выгодноусадить родную сестру за решетку.

ОБВИНИТЕЛЬ: Ваша Честь! Это просто немыслимо! Это просто смешно! Фройляйн Сюзанна организовала покушение на брата, а вовсе не наоборот! Сестра стремилась преступным путем заполучить все наследство, а не наоборот! И то, что у фройляйн русские корни – лишний аргумент против нее! Ей было проще сговориться с русским киллером, если она позиционирует себя как русская.

АДВОКАТ: Ваша Честь, о национальной самоидентификации фройляйн Сюзанны речь не заходила вообще! Но поскольку эта тема затронута, то спешу уведомить вас, что моя подзащитная лишена расовых предрассудков.

СУДЬЯ: Вы повторяетесь! Загляните в протокол: «Моя подзащитная неоднократно заявляла, что не разделяет расовых предрассудков брата...» Ваши слова?

АДВОКАТ: Прошу меня извинить, Ваша Честь.

СУДЬЯ: Стыдно, господин адвокат!

АДВОКАТ: Еще раз прошу меня извинить, господин Судья.

СУДЬЯ: Господин Обвинитель, вы желаете еще что-нибудь заявить Суду?

ОБВИНИТЕЛЬ: Нет, Ваша Честь.

СУДЬЯ: В таком случае объявляю прения законченными. Суд берет паузу для подготовки к оглашению Своего решения.

СЕКРЕТАРЬ: За процессом следит 0,07 процентов дееспособных граждан Мирового Сообщества. Более половины из них уже приняли участие в платном электронном голосовании, все средства от которого автоматически перечисляются в Фонд поддержки осужденных и реабилитации отбывших назначенный срок наказания. Напоминаю также, что ваши голоса никак не могут повлиять на решение Суда. Напоминаю также, что участие в тотализаторе на исход судебного дела порицается Комиссией по нравственности, хотя и является лицензированным видом деятельности. Тест порицания блюстителей нравственности ищите на наших официальных сайтах при помощи навигатора от «Майкрософт». Новейший навигатор от «Майкрософт» – интерфейс, понятный всякому! Подробности на всех сайтах «Майкрософт».

СУДЬЯ: Суд готов огласить резюме своего решения. Полный текст решения ищите на наших сайтах при помощи новейшего навигатора от «Майкрософт». Заслушав аргументы сторон, властью, данной мне Обществом, объявляю подсудимую Сюзанну фон Гейрих виновной. Она лишается права на постскриптум. Права Человека за ней сохраняются частично. Контроль за частичным сохранением Прав Человека осуществляется Комиссией по Правам Человека. Сюзанна фон Гейрих приговаривается к пожизненному заключению в Специальном учреждении. В праве обжаловать приговор ей отказано. Право на помилование за ней не сохраняется. Дело закрыто.

СЕКРЕТАРЬ: Голосование окончено. Более половины проголосовавших ожидало от Суда именно такого решения. Подробности смотрите на наших сайтах. Пользуйтесь новейшим навигатором от «Майкрософт». Навигатор от «Майкрософт» – интерфейс понятен всякому! Спасибо за то, что вы были с нами. Благодарим нашего спонсора компанию «Майкрософт». Да здравствуют Законность, Демократия и Снисхождение!..

2. Самолет

Полицейские втолкнули новенькую в камеру. Она осмотрелась – помещение метров сорок квадратных; решетчатые оконца под потолком, проемы с клеткой из ржавых прутьев в небрежно крашенной стене напротив железной двери, которая лязгнула запорами за спиной; простецкий стол и табуреты поставлены посередине помещения на грязный кафель пола; отвратительно воняет параша в углу; отвратительно шаткие нары забиты женщинами всех возрастов, от совсем еще девочек, до дряхлых старух. Все зэчки, как и она, новенькая, бриты наголо. И все, кроме живописной троицы за столом, одеты в полосатые робы, такие же, как на новенькой, и обуты, как новенькая, в башмаки-говнодавы без шнурков.

Трое за центральным столом смотрят на новенькую, как-то нехорошо улыбаясь.

Облизывая тонкие губы, улыбается, этак с прищуром, тетка лет сорока, худенькая и востроносенькая, похожая на крысу. Она одета в застиранный спортивный костюм, с двумя вырезанными дырками, откуда торчат тощие груди, увенчанные сморщенными сосками. Вокруг сосков вьется цветная вязь искусно вытатуированных каббалистических символов. На босых стопах похожей на крысу тетки тоже есть татуировки, но незатейливые: на каждом пальце наколка в виде эрегированного члена, на подъемах стоп голосующие половые члены побольше. Этакая членистоногая крыска.

Улыбается, широко раскрыв абсолютно беззубый рот, растянув до упора ярко-красно накрашенные губы, лупоглазая девка с бельмом катаракты на правом зрачке. Она одета в розовую кофточку, в колготки сеточкой на голое тело, обута в туфельки на шпильках. На костяных шпильках, с заостренными концами вместо набоек.

Уголком жабьего рта улыбается жирная, усатая баба. На ней лишь трусы, бюстгальтер и войлочные тапочки без задников. Трусы украшает аппликация с Микки Маусом, но головы озорного мышонка не видно из-за нависающих складок жира. На животе-шаре практически горизонтально лежат выпирающие из бюстгальтера огромные груди. По-мужски широкие плечи, слоновые ноги, левая мясистая рука и остальное, все заросло бурой щетиной. Вместо правой руки у женщины-монстра протез. Стальной двухсекционный манипулятор вживлен в куцую культю плеча. Две стальные трубки с шарниром вместо локтевого сустава. А вместо кисти и пальцев два подвижных плоских разновеликих крюка, вроде клешней краба. И в клешне зажата дымящаяся дешевая папироса.

Сгибаясь, шарнир протеза противно скрипнул. Стальная клешня поднесла сигарету к жабьему рту. Жирная глубоко затянулась, выпустила дым через нос, и телеса ее заколыхались. Хрустнули, точно тоже искусственные, в суставах ее колени, качнулись огромные груди, норовя выскочить из бюстгальтера, жалобно скрипнула табуретка, и жирная встала. И, шаркая тапочками, двинулась по направлению к новенькой. А та невольно отступила на шаг, еще на шаг, еще шажочек, до тех пор, пока лопатки не почувствовали безразличный холодок двери.

Жирная остановилась в метре от прижавшейся спиной к двери новенькой.

– Ты когда-нибудь спала с женщиной, киса? – Голос у жирной оказался под стать волосатой фигуре, изъяснялась она густым басом.

– Нет, я нормальной ориентации, – ответила новенькая, глядя на истлевающую в клешне папиросу.

– Хы..! – хохотнула жирная. – Эт ничего, эт мы исправим. Попробуешь пальчика, не захочешь мальчика.

Похожая на крысу тетка тоненько захихикала и высунула язык. Беззубая девка мазнула кончиками пальцев по ее языку и, чмокнув накрашенными губами воздух, дотронулась влажными пальцами до дряблого соска в обрамлении каббалистического татуажа.

– Для начала ляжешь со мной, – объяснила новенькой жирная, затянулась в последний раз, стальная клешня, звякнув, резко разжалась, скуренная до бумажной гильзы папироса полетела на кафель, покатилась к ногам прижавшейся к двери девушки. – Пойдем, киса, – жирная рука потянулась к девушке. – На нижнюю шконку ляжем, простынкой занавесимся, и я тебя всему научу, киска. Пошли, котенок, полижемся.

Новенькая отстранилась от волосатой руки.

– Не ломайся, киса. Все боятся по первому разу, а после говорят мне «спасибо». Не бойся, кошечка, я буду нежной.

– Я тебя и не боюсь, тварь. Много чести! – ответила новенькая, сморщив хорошенький носик. От жирной остро пахло потом и аммиаком. – И ломаться не собираюсь! Я собираюсь сломать тебе, тварь вонючая, последнюю руку, если ты сейчас же от меня не отстанешь... Нет! Лучше так: руку ты сломаешь сама, а я сломаю тебе хребет.

– Ах, вот как ты замурлыкала, киса! – Протянутая к новенькой рука сжалась в кулак. Хищно клацнули стальные клешни. – Кошечка с коготками! Люблю таких, как ты, киса, таких шершавых. Бывали в этой камере и такие конфетки в обертке. Сдирать обертку для меня особое наслаждение. Я буду нежной, но по-другому. Смотри, не умри от моей нежности, сладкая.

Не иначе, жирная имела боксерскую подготовку. Она ударила новенькую без замаха, метясь кулаком в голову. Она вложила в удар весь свой колоссальный вес, о чем зримо свидетельствовали волны в жирных складках, побежавшие по большому телу, словно цунами.

Голову новенькая спасла поразительно ловко. Увернулась в самый-самый последний момент, когда, казалось, что спастись уже невозможно.

И страшный кулак гулко врезался в железную дверь. Железо радостно завибрировало, боксерша взвыла, отдернула руку и смешно округлившимися глазами уставилась на сломанное запястье! Черт побери! Открытый перелом!

– Я... тебя... раскромсаю!.. – задыхаясь от злобы, вращая глазами навыкате, жирная пошевелила культей. Заскрипел шарнир протеза, сгибая манипулятор, как будто заряжая оружие. Клацнули, лязгнули клешни, алчно растопырившись до упора, нацеливаясь на тонкую шею новенькой.

– Решила вскрыть меня, как консерву? – новенькая хмыкнула: – Хм... оригинально, но вряд ли получится, – и она покачала головой на трогательно уязвимой шее. – Как же все-таки от тебя, тварь, противно воняет, фу! – Новенькая неожиданно и легко подпрыгнула, передернула ногами в воздухе. – Кийя!!! – И каблук говнодава утонул меж холмов огромных грудей.

И жирную тушу будто бы торнадо снесло. Оторвало от пола, донесло до стола и швырнуло на столешницу. Тетка, похожая на крысу, и беззубая девка едва успели отскочить, одна вправо, другая влево. Ножки стола не выдержали, надломились, и столешница рухнула вместе с уже неживым грузом.

Остекленели секунду назад смешно округлившиеся глаза. Гигантская туша размякла, повисли по бокам огромные груди, таки выскочившие из бюстгальтера. И только в механизме протеза что-то замкнуло, только манипулятор продолжал «жить»: со щелчком разгибался, щелкал смыкающимися клешнями и вновь сгибался, поскрипывая шарниром, растопыривая половинки клешней, чтобы снова «выстрелить» и опять поймать воздух клешнями, и так раз за разом, раз за разом, щелк-пощелк, щелк-пощелк...

В руках у тетки, похожей на крысу, откуда ни возьмись возникла заточка. Перебрасывая заточку из руки в руку, тетка не спеша приближалась к новенькой. Передвигалась она короткими шажками, то приседая, то вставая на цыпочки, то горбясь, то выпрямляя спину, то прищуриваясь, то часто-часто моргая. Этак приплясывая, замысловато приближалась, строя зловещие гримасы, жонглируя пикой-заточкой.

А беззубая бельмастая девка на остро отточенных каблучках и в бесстыдных колготках шла к новенькой, точно сомнамбула, двигалась с плавностью больной лунатизмом, можно сказать, плыла, уронив руки, повернув лицо в профиль, здоровым, зрячим глазом к новенькой. И ее каблучки-гвоздики цокали по кафелю, как метроном.

Они приближались к новенькой с флангов, эти две экзальтированные зэчки. Двигались они по-разному, в разном стиле, но с одинаковой неторопливостью и с одинаковыми, ясными всем, намерениями.

– За мной сохранено Право на самозащиту, – констатировала новенькая голосом, лишенным всяких эмоций. Будто бы автомат дал справку.

– Я наруш-ш-шу реж-ж-жим и пол-у-учу ещ-щ-ще чир-р-рик, – зашипела, брызгая слюной, крыса, – но-о-о я-а-а с-с-сделаю из-з-з те-е-ебя-я друш-ш-шлаг, су-у-ука.

– Я буду любить твой труп, – пообещала беззубая ласково, – пока жизнь не разлучит нас.

– Что ж, мое дело предупредить, – голос новенькой звучал убийственно спокойно. – Еще один шаг, и... не обессудьте.

Шагнула с пятки на носок крыса, перебросив заточку из левой руки в правую.

Цокнули каблучки-кастаньеты одноглазой некрофилки, приблизив ее плавно еще на шаг к заключенной с Правом на самозащиту.

Не дожидаясь, когда – спустя три коротких шажка – окажется в зоне досягаемости сразу обеих противниц, новенькая бросилась на женщину-крысу. Метнула себя, бросила свое гибкое тело на вооруженную зэчку в тот момент, когда заточка перелетала из правой крысиной лапки в левую, когда зэчка переваливалась с носка на пятку.

– Кийя!!! – гортанно вскрикнула новенькая, махом бедра разворачивая себя боком к временно безоружной зэчке с крысиной мордой и выбрасывая по направлению к сей мерзкой морде ребро подметки. Еко-гири, боковой удар ногой, красивый и страшный, как отблеск молнии на закате. Свист рассекаемого говнодавом воздуха в красивой позе и страшный удар боковиной подошвы в переносицу. И с хрустящим хлопком спелого арбуза разламывается напополам череп членистоногой зэчки. Точно напополам, на две ровные половинки, которые раскрываются, обнажая крохотный мозг.

– Сзади!!! – хором кричат женщины-заключенные, что доселе в тихом ужасе взирали на происходящее с ярусов нар, словно рабыни, которых согнали в амфитеатр античного цирка понаблюдать за зрелищем усмирения непокорной, рискнувшей воспользоваться законным Правом на самозащиту.

Новенькая крутанулась на опорной ноге и успела блокировать мая-тоби-гири в исполнении одноглазой, прямой удар в прыжке опасной обувью прямо в глаз строптивице. Агэ-укэ, верхний блок, выход в дзенкуцу-дачи, стойку выпада, с ударом «рыбий хвост», нисходящим ударом тыльной стороной кулака, после которого так удобно зарядить руку «на цки», и, наконец, цки, прямой кулаком, разящий цки по розовой кофточке. И розовая кофточка окрасилась красным, впитывая хлынувшую из сломанной грудной клетки кровь, а Сюзанна фон Гейрих закрыла глаза.

Ах, если бы она смогла еще и заткнуть уши! Но нет! Шлем-визер, на сленге – «дурацкий колпак», продолжает транслировать звуки, запахи, корректировать температуру и влажность, заботиться об эффекте присутствия.

– От сумы и от тюрьмы не зарекайся, – лился в уши хорошо поставленный альт звездочки Бриджит Ли. – Я училась карате, играя в «Схватку смерти» от «Майкрософт», и я всегда сумею воспользоваться своим Правом на самозащиту! Ос!

Какое низкое коварство пичкать ее, Сюзанну фон Гейрих, рекламой услуг, которыми она, осужденная, уже не сможет воспользоваться! Пичкать насильно, пристегнув к креслу посреди полупустого салона аэробуса и напялив на голову «дурацкий колпак».

Самолеты – морально устаревший транспорт, их доэксплуатируют, только чтоб сжечь все лишние запасы керосина. Эти керосинки с крыльями используют для транспортировки осужденных, конечно же, специально, дабы частично лишенные Прав лишний раз почувствовали собственную второсортность. И добро бы еще салон был не полу, а совсем пуст. Но, увы, вместе с ней здесь находятся конвоиры. И дюжие парни, поди ж ты, развлекаются сейчас тем, что обсуждают секс-параметры осужденной в «дурацком колпаке».

Самый сильный из страхов человеческих – страх перед неизвестностью, источник обогащения всех конфессий и психологический шлагбаум пред жадными душами потенциальных преступников. Обслуживающему персоналу «специальных учреждений» платят солидные надбавки, пожизненно, за неразглашение подробностей об этих самых учреждениях. И немедленно приговаривают к эвтаназии за разглашение. Сильные мира сего изо всех сил, не жалея средств, стараются держать общество в неведении относительно бытия заключенных, поддерживая и лелея страхи попасть «за решетку», в пугающую изоляцию.

Ясен перец, правозащитники всех рангов и мастей протестуют против закрытости информации о спецучреждениях. Но граждане, восстановленные в Правах после отсидки, как правило, абсолютно здоровы, а иногда так вообще у них исчезают хронические заболевания, от коих осужденные страдали до посадки. Разумеется, правозащитники фантазируют на тему жестоких медицинских экспериментов над осужденными, но все их фантазии бездоказательны. А освободившиеся молчат.

Практически все осужденные на определенные сроки, то есть не пожизненно, освобождаются на год, а то и два раньше. В обмен на добровольное согласие подвергнуться частичной амнезии с полным удалением из памяти воспоминаний о жизни под стражей. Ясно, что правозащитники вопят, дескать, на самом деле процедура принудительная, а значит, властям есть что скрывать от Общества. Они вопят, подают иски в суды, протестуют, однако частенько весь этот кипеж – всего лишь рекламная акция очередной кинокомпании перед выходом очередного «тюремного блокбастера».

Получить дотацию на «тюремное кино», создать «тюремную беллетристику», опубликовать «уголовный комикс», продать «зэковский гейм» и т. д., и т. п., проще простого. Рекламодатели с удовольствием вложатся. Неизвестное всегда манит. Тем более, если оно рядом. Как, например, манило и манит до сих пор лохов озеро Лох-Несс. Полноправные граждане с удовольствием щекочут нервы, потребляя «тюремные секретные материалы». И, хотя гражданам прекрасно известно, что в реальности, нарушив Закон и угодив в спецучреждение, они вернутся на волю без физических увечий, с нормальной психикой, но все же подавляющее большинство обывателей предпочитает выплачивать любые штрафы – хоть в рассрочку пожизненно – лишь бы не залететь – на керосинке с крыльями! – в С.У., пусть даже и на минимальные три месяца. Страх перед неизвестностью – самый сильный из человеческих страхов. Он сродни страху смерти. Оттого чаще прочих в С.У. попадают личности с суицидальными наклонностями. К таковым личностям Сюзанна фон Гейрих всегда относилась с презрением...

Сюзанна, случалось, комплексовала, бывали у нее и депрессии, но никогда – никогда! – Сюзанна фон Гейрих не замечала за собой позывов к самоубийству. Она всегда – всегда! – подозревала, что подобных позывов – никогда! – не испытывал и ее отец. Их с Клаусом общий отец. Отец, которого она не могла помнить. Отец, который, якобы, добровольно ушел из жизни. Якобы! Да, он оставил предсмертную записку, однако Сюзанна подозревала, подозревает и будет подозревать до конца дней своих старшего брата в отцеубийстве!..

До конца дней своих...

Неужели ей выпала судьба весь-весь остаток дней провести в застенке?

В неведомом специальном учреждении...

Самолет пошел на снижение.

Уже скоро...

Ох, как же она ненавидела братца Клауса!

Ох, как...