Текст книги "Не пугай ежа голым задом"

Автор книги: Михаил Серегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 7. МАША. АД КРОМЕШНЫЙ В ОДНОМ ОТДЕЛЬНО ВЗЯТОМ ДАЧНОМ КООПЕРАТИВЕ

Прошло всего несколько дней, а обстановка в нашем дачном поселке сложилась такая, что хоть в город возвращайся. Некогда райский уголок, где можно было отдохнуть душой и телом от суетной Москвы и трудов праведных, превратился в филиал сумасшедшего дома, где отнюдь не мирно соседствовали буйнопомешанные и тихие психи. К первым относились наши неугомонные соседи: качок и его развеселая компания, которые почти до утра гоняли такую, с позволения сказать, «музыку», что половина дачников, те, что здоровьем послабее, вповалку лежали с приступами дикой головной боли и гипертоническими кризами, а ко вторым – мы, несчастные жертвы алчности Мажора. Узнав от нас с мужем о том, что это он сдал свою дачу Крякову, который и подсуропил нам этих подонков, а сам Мажор где-то на курорте пузо греет, люди обозлились на него так, что лучше бы ему больше никогда в поселке не показываться – линчуют!

Но одной музыкой дело не ограничилось, потому что, как правильно говорит Михаил Задорнов, энергия бьет ключом, а вот вектор сбился. Жека со товарищи нашли себе еще несколько развлечений на наши несчастные головы – они полюбили запускать ночами шутихи, вероятно, для наиболее полного ощущения «праздника жизни». Мало того что эта пиротехника тоже грохотала, так от нее ведь и пожара можно было дождаться, потому что искры разлетались на приличное расстояние, и дачникам теперь приходилось ночами караулить свои участки, чтобы вовремя потушить огонь, если он вдруг загорится. А еще пьяная в стельку компания этих подлецов с визгом, гоготом, матерными воплями, долженствующими означать восторг, и гремевшей музыкой начала носиться по улицам поселка на своем огромном джипе не только ночами, но днем, в результате чего «кенгурятником» были сбиты несколько заборов, в лепешку раздавлена одна из куриц Афонина, имевшая неосторожность выскочить из двора, а внука нашей соседки напротив эти мерзавцы напугали так, что он стал бояться выходить из дома.

Единственное, что служило нам хоть каким-то, пусть и небольшим, утешением, было то, что все взятые с собой записи рэпа этим недоумкам самим надоели и они переключились на местную FM-станцию, которая вещала опять-таки на весь поселок, оглашая окрестности идиотской рекламой и песнями, по своему содержанию и мелодиям находившимися значительно ниже уровня канализации, но это было все-таки легче, чем постоянный грохот.

Но тут грянула новая беда – в нашем дачном кооперативе впервые за всю его историю случилось воровство. Виновников искать долго не пришлось – это были бомжи! Нашу дачу, в полном соответствии с устным договором, они не трогали, хотя мы все равно больше ничего не оставляли снаружи, но зато постоянно сновали ко мне то за солью, то за сахаром, то за спичками, ну и все в этом духе. Костер в непосредственной близости от нас они тоже больше не разжигали, но за это Сашке, который скрипел зубами от злости, приходилось возить на нашем мини-вэне мешки мусора к контейнерам. Но куда деваться? Уговор дороже денег! Причем гад Жека ленился складывать мусор даже в мешок, а просто вываливал его на дорогу, так что большие и жирные мухи быстро освоили не только эту загаженную территорию, но близлежащие участки.

А вот всем остальным приходилось несладко! Их грядки подвергались постоянным набегам асоциальных элементов, которые мало того что снимали с них редис, морковку и прочие уже немного выросшие корнеплоды, но эти паразиты даже не трудились соблюдать хотя бы элементарную вежливость, если так можно сказать, и вели себя в огороде как слон в посудной лавке, оставляя после себя сломанные и вытоптанные насаждения. Застигнутые на месте преступления, они покорно сносили брань и побои – да-да, это тоже было! – но отказываться от своего промысла и не думали!

Перед лицом общей беды дачники забыли все старые разногласия, и было решено выступать единым фронтом. Люди начали постоянно сновать друг к другу и обсуждать, как нам дать достойный отпор врагу, потому что жить так дальше стало невозможно и нужно было что-то делать! Для начала было созвано внеочередное собрание членов кооператива, где на голову председателя вывалилось столько обвинений во всех смертных и несмертных грехах, что ему было впору скончаться на месте, но он был человеком старой закалки, не одно партсобрание на своем веку пережил, так что быстренько перешел в наступление, задав только один, зато убийственный вопрос:

– Кто вас заставлял давать согласие на передачу прилегающей территории в пользование Крякова?

Люди тут же пристыженно замолкли, а он продолжал:

– Это я за вас всех ставил подписи под документом? Нет уж, дорогие мои! Вы все практически единогласно проголосовали «за», а теперь на меня всех собак вешаете? Ничего не выйдет!

Тут все единодушно повернулись в сторону Сашки, который на том, будь оно трижды неладно, собрании чуть голос себе не сорвал, убеждая всех отказаться от этой затеи, и он, почувствовав себя в центре внимания, окинул всех спокойным взглядом и громко сказал, цитируя Пушкина:

– И сказал ему Балда с укоризной: «Не гнался бы ты, поп, за дешевизной!»

На мой взгляд, сделал он это совершенно зря – нечего людям на открытую рану соль сыпать. И я оказалась права, потому что толпа возмущенно загалдела, но нашелся один совестливый мужчина, который поддержал моего мужа:

– Прав был тогда Александр! Надо нам было отказаться от этой затеи! А теперь нам некого винить, кроме самих себя! Что посеяли, то и пожинаем!

Толпа снова загалдела – кто же согласится сознаться в собственной глупости, но тут же нашла своей хлеставшей через край злобе другое применение – она набросилась на участкового, которого тоже пригласили на это собрание.

– А куда милиция смотрит? – визжала какая-то дамочка. – Эти подонки, будь прокляты те матери, которые родили их на свет, скоро нас здесь всех поубивают! Носятся на своей машине так, словно здесь шоссе! Заборы ломают! Пыль поднимают! Орут как резаные!

– Да! Ко мне неоднократно поступали от вас жалобы на то, что эти молодые люди грубо нарушают общественный порядок, – начал милиционер. – И будь на их месте кто-нибудь другой, я бы давно положил конец этим безобразиям, но подполковник Егоров категорически запретил мне их беспокоить. Как вы сами понимаете – субординация! Так что я ничего не могу сделать!

– А кто такой этот Егоров? – спросил кто-то.

– Заместитель начальника областного управления милиции, и наш район находится как раз в его ведении, – объяснил участковый. – Теперь-то вы видите, что я повязан по рукам и ногам, – печально закончил он.

– Ничего! И на него управу найдем! – грозно заявила одна из женщин, имени которой я не знала, но ее скандальный характер был хорошо известен всем без исключения в поселке. – Мы министру жалобу на него напишем!

– Пока мы ее напишем, пока она дойдет, пока ее будут рассматривать, мы здесь все с ума сойдем! – охладил ее пыл один из мужчин.

Его слова подействовали, но ненадолго, потому что скандальная особа быстро сообразила и сказала:

– Тогда пошли говорить с Кряковым и Артамоновой! Этот проходимец им дачу сдал, вот пусть он с ними и разбирается! А Максиму я, когда он вернется, самолично глазоньки выцарапаю за его подлость!

Воспрянувшая духом толпа дружно двинулась к кафе «Сайгон», где в последнее время эта «сладкая парочка» сидела целыми днями, перебирая какие-то бумаги и подсчитывая что-то на калькуляторе – не иначе как свои барыши. Мы налетели на них, как штормовая волна, то есть шипя и брызгая вместо пены слюной, но точно так же, как та волна, разбились об их непробиваемое спокойствие – видимо, им не раз приходилось бывать в таких переделках.

– В чем дело, уважаемые? – спросил Кряков после того, как на головы его и его спутницы, точнее, подельницы, были высыпаны вместе с нашими требованиями утихомирить Жеку и его компанию все существующие в мире проклятия. – Когда кто-то из постоянных членов вашего кооператива плохо, назовем это так, себя ведет, вы с ним разбираетесь самостоятельно или с привлечением органов правопорядка, не так ли? Вот и поступите в этом случае аналогичным образом! Мы же с этим человеком ничего поделать не можем, потому что он просто наш клиент! Наши с ним отношения скреплены договором аренды, и все! А его поведение там не прописано! Так что не понимаю, какие у вас к нам могут быть претензии! Это же не мы круглосуточно и очень громко крутим музыку, нарушая общественный порядок! Не мы запускаем шутихи и разъезжаем на машине, не соблюдая элементарных правил движения!

Получив такой отпор, мы призадумались – положение казалось безвыходным.

– Вы как хотите, а я с семьей возвращаюсь в город, потому что жить здесь невозможно! – решительно сказала одна женщина.

– Вы серьезно? – встрепенулся Кряков.

– Да уж куда серьезнее! – огрызнулась она.

– Тогда не сдадите ли вы мне вашу дачу до конца сезона? – бросился к ней он. – Я вам хорошие деньги дам! – И принялся уговаривать ее: – Вам ведь все равно нужно будет вносить членские взносы в кооператив и оплачивать массу услуг, которыми вы не будете пользоваться! Кроме того, на эти деньги вы сможете все покупать на рынке и они покроют ваши убытки от невыращенного урожая!

Женщина сначала слушала его, гневно поджав губы, а потом лицо ее смягчилось, она явно о чем-то призадумалась и наконец сказала:

– Сколько вы мне заплатите?

– Предательница! – возмущенно крикнула скандальная особа.

– А вот об этом мы с вами поговорим отдельно! – елейным тоном сказал Кряков и, подхватив ее под руку, ушел с ней в сторону поселка.

Мы хмуро и весьма враждебно посмотрели им вслед, но что мы могли поделать? Расстроенные и настроенные крайне пессимистично, мы возвращались в поселок. Сашка и еще несколько мужчин, включая Богданова, устроились у нас в беседке, где нещадно дымили и чашку за чашкой пили кофе, решая, что можно предпринять. Подойдя к ним и сев рядом с мужем, я послушала их и поняла, что они разрабатывали план, как им подкараулить качка и по-мужски разобраться с ним – иначе говоря, просто набить морду!

– Если он отсюда уедет, то и остальные за ним свалят, – сказал Сашка.

– Он здоровый, сволочь! – с ненавистью сказал один из мужчин. – На него одного двоих надо, а вот остальные помельче, так что с ними будет намного проще справиться.

– Зачем нам самим с ними связываться? – спросил Сергей Сергеевич. – Я своей охране команду дам, и она их отметелит за милую душу!

– Вы что, с ума сошли? – не выдержала я. – Вы забыли, кто у него отец? Да случись чего с его сыном, он сюда такую бригаду пришлет, что вы все загремите на зону! Не знаю, как ваши жены, а лично я такого будущего своему мужу не желаю и, что главное, не допущу, чтобы он участвовал в этой авантюре! – решительно заявила я.

– Ну, тогда скажи сама, как нам с этими гадами бороться! – раздраженно бросил Богданов.

– Я не спорю, надо что-то делать, – уже более мирно сказала я.

– Ну и что? – спросил один из мужчин.

– Пока не знаю, но буду думать! – пообещала я.

Тут от калитки раздался голос Афонина:

– Вот вы где! Новость знаете?

– Естественно, плохую! – буркнул Сергей Сергеевич.

– У нас теперь других и быть не может! – со вздохом сказал Виктор Петрович, подходя к нам и основательно усаживаясь на скамью. – Короче! В наших рядах не только одна предательница нашлась! Я собственными глазами видел и собственными ушами слышал, как еще несколько человек договаривались с Кряковым об аренде их дач.

Услышанное нас потрясло, и мы некоторое время молчали, а потом я сказала:

– Если и остальные арендаторы будут под стать этим, – я кивнула в сторону дачи Мажора, откуда как раз во всю мощь динамика раздавалась транслируемая радиостанцией песня для умственно неполноценных, – то нам останется только организованно утопиться в озере.

– Еще чего! – возмутился Афонин и похвалился: – А я к своему ружью новый приклад сделал!

– Петрович! – воскликнул Богданов. – Тебе одного раза было мало? Скажи спасибо, что жив остался и отделался всего лишь деньгами! Кстати, ты им их отдал?

– Отдал, чтоб они ими подавились! – хмуро бросил Виктор Петрович и уверенно заявил: – Только больше они меня не поймают! Я в партизаны уйду!

– А что? В партизаны – это неплохая идея! – подумав, согласился Сергей Сергеевич и с уважением посмотрел на Афонина.

– А то! – самодовольно сказал тот и, поднявшись, собрался уже было уходить, как вдруг спохватился: – Да! Забыл сказать! В этом вьетнамском кафе какая-то заезжая компания гуляет, да так, что дым коромыслом! Тут тебе и песни с плясками, да и до мордобоя, я чувствую, недалеко! Уж очень подозрительные типы там собрались!

Он ушел, а мы, окончательно раздавленные этими сообщениями, остались сидеть, обреченно глядя друг на друга. Надо было что-то срочно делать, но что?!

Глава 8. САША. ПАРТИЗАНСКАЯ ВЫЛАЗКА

Вечером мы с женой сидели на веранде, причем с наглухо закрытыми окнами, чтобы музыка, визг девиц и гогот парней звучали хоть немного тише – благо на улице было прохладно, – и печально обсуждали ждущие нас впереди безрадостные перспективы, а перед нами стоял во весь свой неприятный рост заданный еще Николаем Гавриловичем Чернышевским вопрос: «Что делать?» Все реальные, нереальные и даже фантастические варианты были уже перебраны, и ни один не подошел. Я задумчиво смотрел в окно, когда увидел, что от калитки участка Богданова вдруг отделилась какая-то тень и быстро скрылась в темноте.

– Как бы кто-то из этих подонков Сергею Сергеевичу какую-нибудь пакость не устроил, – встревожился я и встал. – Пойду посмотрю, что там.

– Не имеет смысла, – спокойно ответила жена. – Эти негодяи так увлечены собой, что им ни до кого другого нет никакого дела.

– Но у него явно кто-то был! – настаивал я.

– Ну и что? А вдруг это женщина? Лариса-то в отъезде, – заметила Маруся.

– Не думаю, – с сомнением сказал я. – Он ее так любит!

– Одно другому не мешает! – отмахнулась она.

– Значит, ты и меня можешь подозревать в том, что я тебе изменяю? – возмутился я.

– Ну что ты? Я тебе верю! – воскликнула она, хотя о ее ревности можно слагать легенды. – Ты на такое не способен!

Я, конечно, мог бы ей напомнить несколько случаев, когда она бесилась, причем без всякого повода, так, что впору смирительную рубашку надевать, но зачем обострять семейные отношения без необходимости? Но Маруся, видимо, поняла, о чем я подумал, – правильно говорят, что когда люди долго живут вместе, то начинают понимать друг друга с полмысли, – и начала горячо убеждать меня в том, что никогда не сомневалась в моей верности, а я слушал ее и изо всех сил старался не улыбнуться. Внезапно она остановилась на полуслове, да и я удивленно застыл – музыка резко оборвалась, и ночь огласили встревоженные крики разудалой компании. Мы с женой мигом выскочили в сад и бросились к забору, разделявшему наш и Мажора участки, и увидели, что его дача погружена в темноту.

– Наверное, у них что-то перегорело, – предположила жена.

– Хорошо, если это не короткое замыкание, а то ведь и пожар может начаться, – обеспокоенно заметил я.

– Да гори она ясным огнем, эта дача! Тогда они отсюда уж точно уберутся! – не сдержалась она.

Тут я увидел во дворе Мажора нескольких парней и крикнул им:

– Эй! Ребята! Что у вас с электричеством? Пожара не будет?

– А черт его знает! – получил я в ответ.

– Может, просто пробки выбило? – спросил я.

– Да уже проверили! Там все нормально! – крикнули мне.

– Ну и слава богу! А то ведь если у вас пожар начнется, то и на нас может перекинуться, – с облегчением сказал я.

Когда мы с женой вернулись на дачу, то увидели на веранде спокойно сидевшего Богданова – дверь-то мы не закрывали.

– В случае чего я был у вас! – предупредил он нас, а потом кивнул в угол и попросил: – Саша! Спрячь подальше!

Повернувшись туда, я увидел на полу допотопные «кошки», длинные насадки на обувь, напоминающие серпы.

– А что это такое? – удивленно спросила Маруся.

– Приспособление нехитрое, но очень полезное, под названием «кошки», – ответил ей Сергей Сергеевич. – В середине прошлого века, когда столбы были деревянными, все электромонтеры носили их с собой, потому что с их помощью они могли вскарабкаться на столб и держаться там сколько угодно. Очень удобная штука, потому что надевается на любые ботинки.

– А откуда это у вас? – спросила Маруся.

– Отец у меня электромонтером был, да я и сам ему помогал, еще когда подростком был, – объяснил Сергей Сергеевич. – А как его не стало, я их себе на память оставил. Как видите, пригодились!

– Партизанская вылазка? – практически уверенный в ответе, спросил я.

– Да, вспомнил молодость, – усмехнулся он.

– Господи! – всплеснула руками Маруся. – С вашим-то ростом под два метра взобраться на столб!..

– А потом перерезать электропровод, ведущий к даче Максима, причем очень приличный кусок, который я хорошенько спрятал, – закончил за нее Богданов и довольно улыбнулся: – Хоть пару ночей поспим спокойно!

– А не проще было вам в свой туристический центр переехать или в гостиницу, которую вы для домашних животных держите? – спросил я, подхватывая «кошки», которые отнес в комнату для гостей и спрятал внутрь дивана. – Мы-то с Марусей тут из принципа остаемся, чтобы не показать, что поддались шантажу этих подонков.

– А я что, по-вашему, хуже вас? – возмутился Богданов. – Сбежать и этим доказать подонкам, что я слабее их?

Честно говоря, такой решительности мы от Сергея Сергеевича никак не ожидали, потому и ответить нам на это было нечего. Маруся налила нам всем чай, который мы и пили, наслаждаясь давно забытой тишиной. Тут у нас во дворе раздался шум шагов, а потом кто-то без предварительного стука рванул нашу дверь.

– Кто там? – спросил я.

– Открывай, и увидишь! – раздался наглый голос Жеки.

– Вообще-то, ты мог быть и повежливее, – неприязненно заметил я, но дверь открыл. – Чего надо? За свечкой пришел? – спросил я.

– Засунь ее себе знаешь куда? – окрысился он.

– А ты не мог бы выбирать выражения? Особенно в присутствии женщины, – неласково поинтересовался я.

– Щас! Это после того, как мне кто-то провод перерезал? Интересно, кому же это спокойно жить надоело? – начал наезжать на нас он.

– А почему именно перерезал? – совершенно естественно удивился Богданов. – Его мог и ветер сорвать!

– Ветер был с кусачками? – язвительно спросил Жека и продемонстрировал нам обрывок провода. – Короче, так! Парни по поселку пробежались и сказали, что из молодых мужиков остались только вы двое, а остальные все в город свалили.

– Спасибо за комплимент! – шутливо раскланялся с ним Богданов. – Давненько меня уже никто молодым не называл! Только я, видите ли, уже не в том возрасте, чтобы по столбам лазить!

– Ты не нарывайся! – рявкнул на него Жека. – Этот, – он ткнул пальцем в меня, – по времени не мог бы взобраться на столб, кусок провода вырезать, а потом спуститься и до забора добежать. А вот ты, – он ткнул пальцем в Сергея Сергеевича, – мог! Так что получишь обратку по полной программе! Понял?

С этими словами он вышел, изо всех сил шарахнув дверью, а мы переглянулись.

– Интересно, что эта сволочь задумала? – спросил я.

– Пока неясно, но явно что-то нехорошее! – сказала Маруся и повернулась к Богданову: – Сергей Сергеевич! А может, вам прямо сейчас в свой туристический центр уехать и пожить там некоторое время, пока страсти не утихнут?

– Показать, что я боюсь этих мерзавцев? – возмутился он. – Никогда!

Глава 9. МАША. И ЧТО ИЗ ЭТОГО ВЫШЛО

Два дня наш поселок наслаждался тишиной и покоем, и волновало людей только то, что на снятых Кряковым у некоторых несознательных граждан дачах вовсю кипела работа, их благоустраивали, заносили приличную мебель и бытовую технику. Но вот все приготовления были закончены, и мы в ужасе замерли в ожидании новых неприятностей, потому что в благополучный исход этой истории уже никто не верил. Но беда пришла с той стороны, откуда не ждали. Мы с мужем мирно сидели в беседке, обсуждая, как нам жить дальше в такой нездоровой обстановке, как вдруг ветер донес до нас такую жуткую вонь, что я выпрямилась и начала осматриваться, пытаясь понять, что это может быть.

– Маруся! Ты чего? – удивленно спросил Сашка.

– А ты отложи сигарету и сам понюхай, – предложила я ему. – Просто дышать нечем! Миазмы какие-то!

Сашка затушил сигарету и, принюхавшись, сказал:

– Не какие-то, а фекалий, дорогая! И идут они со стороны участка Богданова.

Мы с ним бросились к забору и с ужасом увидели, как на участке Сергея Сергеевича от дворового туалета, в просторечии именуемого «скворечней», ползла светло-коричневая пена, а сам хозяин дома, делая своими длиннющими ногами огромные шаги и периодически застывая на месте, чтобы выискать участок почище, пробирался к калитке и лицо его было искажено такое неистовой яростью, что даже мне стало не по себе.

– Ну вот! Теперь понятно, что имел в виду этот подонок, когда сказал, что Богданов получит обратку, – с ненавистью процедил Сашка.

– Что он сделал? – спросила я.

– Пачку дрожжей в туалет бросил, гад! – яростно ощерившись, пояснил муж. – Вот сволочь!

– Какие мерзавцы! – не сдержалась я. – Вот они, значит, как отомстили! – И спросила: – Что же теперь делать?

– Вот Богданов сейчас подойдет, и будем думать, – ответил Сашка.

Через некоторое время Сергей Сергеевич появился у нас на участке, и мне в нос тут же шибануло такой вонью, что будь у меня насморк, тут же прошел бы.

– Видали? – сквозь стиснутые зубы процедил он, показывая на свой участок.

– И видали тоже, – кивнул Сашка и не удержался: – А ведь я говорил вам после того, как вы же сами нам в дачи канализацию провели, что этот «скворечник» нужно ликвидировать, а вы что мне отвечали? Что руки, мол, не доходят!

– И это тоже, а еще думал, что если вдруг канализация засорится, то будет куда в туалет сходить, – не стал отказываться Сергей Сергеевич. – Только ты мне сейчас, Саша, мораль не читай! Скажи лучше, как спасаться!

– Тут работы будет вагон и маленькая тележка! – мрачно пообещал муж. – После такой изуверской диверсии дезактивировать участок очень тяжело, это я вам как эколог говорю. Но для начала нужен ассенизатор с бочкой.

– Сейчас организую, – сказал Богданов, доставая телефон.

Но оказалось, что эти дерьмочисты от отсутствия заказов не страдали и согласились приехать только к обеду, да и то за двойную плату, но за это время пена расползлась почти по всему участку, и лично я начала втихомолку мечтать о противогазе. Приехала машина с рабочими, правда, вовремя, и они шлангом полностью выкачали содержимое туалета, а потом принялись дезактивировать участок. Все это время Жека с компанией стояли за забором со стороны улицы, причем все демонстративно зажимали себе носы, но рожи у них были до того самодовольные, что становилось ясно – они балдеют от собственной подлости, а сам качок, на руке которого тряпкой висела в хлам пьяная прошмандовка, даже продемонстрировал Сергею Сергеевичу вытянутый средний палец – жест, понятный даже глухонемому во всех странах мира. Богданов ему на это ничего не ответил, но глаза его блеснули так яростно, что стало понятно – он этого так не оставит.

Но вот машина, закончив свою работу, уехала, и выяснилось, что это еще не все – теперь нужно было снять верхний, загаженный слой почвы. Цветы Ларисы при этом неминуемо погибли бы, но другого выхода не было. После недолгой дискуссии на тему, кого для этой грязной работы нанять, Сашка решительно сказал:

– Бомжей надо звать! Эти за деньги что угодно готовы сделать!

Почуяв поживу, бомжи мигом прибежали, едва их позвали, и, оглядев поле деятельности, один из них сказал:

– Хозяин! Мы голяком ходить не привыкли, а одежка у нас только одна. Если мы ее измажем, да и провоняется она, что мы делать будем? Дерьмо, если ты не знаешь, так просто не отстирать!

– Черт с вами! – махнул рукой Сергей Сергеевич. – Выдам я вам спецодежду!

Он позвонил в туристический центр, и оттуда мигом доставили четыре комплекта военного камуфляжа, в котором там разгуливала охрана. При виде этого неслыханного, по их понятиям, богатства бомжи почесали репки и решили работать в своем, чтобы потом переодеться в новое.

– Да работайте вы в чем хотите! – рыкнул на них Богданов. – Неужели вы подумали, что я у вас потом это отбирать буду! Только начинайте скорее! Не до ночи же мне вас ждать!

В четыре лопаты – часть была позаимствовала у нас и даже Куркуль дал свою, поняв, что Богданов пострадал за общее дело, причем присовокупил к этому еще и садовую тележку для вывоза загрязненной земли подальше – бомжи под бдительным присмотром Сергея Сергеевича трудились допоздна, но все сделали. Грязные и вонючие, они отрапортовали об окончании работы, и довольный Сергей Сергеевич выдал им, кроме денег, две бутылки водки и несколько кусков хозяйственного мыла на помыв. Как потом оказалось, бомжи радостно устроили себе банно-прачечный день с последующим возлиянием на берегу речки, объяснив это так:

– Что же мы, не люди, что ли? Не понимаем разве, что в озере нельзя? Там же воду грязную к берегу прибьет, и как потом купаться? А в речке вода движется! Вот все и отнесет куда подальше!

– Господи! – сказал, узнав об этом, Сашка. – Даже эти отбросы общества понимают по-своему, что такое экология! А Кряков со своей жаждой наживы, дай ему волю, тут все так испаскудил бы, что уже и не восстановить никогда.

А мы в тот вечер устроили свое возлияние. Сергей Сергеевич, которого мы пригласили несколько дней пожить у нас, пока запах окончательно не выветрится, принес из дома большую бутылку виски и кое-какие продукты, так что застолье у нас было обильное, вот только не сказать, чтобы радостное и праздничное.

– Господи! Что я теперь Лоре скажу? – сокрушался он. – Она с этими цветами возилась-возилась, а теперь все насмарку!

– Я уверена, что она вас поймет! – утешала я его.

– Я, откровенно говоря, тоже на это надеюсь, – вздохнул он.

– Да счастье великое, что ее здесь не было, а то она при своем характере пристрелила бы Жеку, и рука у нее не дрогнула, – заметил Сашка. – Мы все помним, как она мастерски с ружьем обращается.

Как выяснилось, сказал мой муж это зря, потому что хорошо принявший на грудь Богданов решительно заявил:

– Тогда я его сам убью!

– Так ведь сядете, и надолго! – остудил его Сашка.

– Зато одной сволочью на земле меньше станет! – стоял на своем пьяный Богданов.

– Не надо таких экстремальных мер! – попросил мой муж. – Есть ведь и другие способы!

– Например? – спросила я.

Но ответить он не успел, потому что раздался жуткий грохот, и мы в ужасе посмотрели друг на друга – ничего хорошего ждать не приходилось. Выскочив из дома, мы бросились на звук, который шел опять-таки со стороны дачи Мажора, и увидели, что качок с другими парнями выгружал из джипа портативную электростанцию.

– Это он, чтобы водка не закипела! – хмуро усмехнулся Богданов. – А то как же им без холодильника? Это им, избранным, никак!

– Если бы только холодильник! – с тоской сказала я.

Как показало дальнейшее, я оказалась права, потому что с того времени не только музыка грохотала опять на весь поселок, но к этому шуму добавился еще и треск стоявшего во дворе двигателя.