Текст книги "Особенности национального сыска"
Автор книги: Михаил Серегин
Жанр:
Иронические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
– Вообще-то, здесь кипяченая вода, – честно сказал я. – Но я подозреваю, что сюда что-то подмешали. Даже могу сказать, что именно: слабительное – фенолфталеин или что-нибудь в этом роде.
– А что, твоя супруга таким образом удерживает тебя дома по вечерам?
– Моя супруга, – вздохнул я, – погибла в автомобильной катастрофе. Неделю назад годовщина была.
– Извини, – Петров как-то внешне и, видимо, внутренне смутился. – Сделаю. Но не раньше завтрашнего утра.
– Хорошо, – тяжело вздохнул я.
– А кто это над тобой так подшутил? – спросил вдогонку мне Георгий.
– Это не надо мной, а над моим клиентом. Возможно, подобная помощь мне понадобится не раз.
– Это не может не радовать. Поставишь мне пузырь.
– Ладушки! – сказал я.
– Только без пургена! – донеслось до меня из-за захлопывающейся двери.
Я снова поймал такси и вернулся в гостиницу. Войдя в холл, бросил беглый взгляд на киоск, у которого, к счастью, на сей раз не было никаких покупателей. Сквозь стеклянную дверь ресторана я заметил, что там довольно многолюдно.
Пройдя мимо швейцара Арнольдовича, я настолько стремительно поднялся на второй этаж, что совершенно не заметил спускавшегося навстречу мне капитана второго ранга. Мы столкнулись.
– Смотреть надо, молодой человек, не под ноги, а вдаль! – категорически заявил мне этот старый хрен, который при столкновении со мной отлетел к стене.
– Ох, простите! – галантно ответил я, польщенный обращением «молодой человек».
– В следующий раз будьте внимательней! – строго сказал моряк и поднял с пола выпавшую курительную трубку.
– Тысячу извинений! – воскликнул я и направился в кабинет директора.
Я вошел в приемную. Санчо находился там и давал секретарше ценные указания о том, чтобы она завтра же связалась с туристическим агентством по поводу бронирования номеров на следующий месяц.
Заметив меня, он кивнул и сказал:
– Одну минуточку! – и продолжил надиктовывать список поручений на следующий день.
Неожиданно дверь открылась, в приемную вбежала администраторша и возбужденно заявила:
– Сергей Антонович, у нас у входа ЧП!
– Какое еще, к чертовой матери, ЧП?! – с полуоборота завелся Санчо и, не дожидаясь ответа, ринулся к выходу.
Я последовал за ним. Нам уже с лестницы открылась картина, говорящая о неординарности произошедшего. У входа стоял швейцар Арнольдович в своей неизменной позе с прямой спиной, но на сей раз левую руку он держал у лица, прикрыв широченной волосатой ладонью глаз. Напротив него двое мужчин, постоялец и официант ресторана, что есть силы удерживали брыкающегося и рвущегося к Арнольдовичу моряка, которого я чуть не сшиб, поднимаясь вверх по лестнице. Морской волк сотрясал воздух отборной матерщиной и требовал, чтобы ему дали возможность проявить себя в полную силу. Капитан второго ранга обещал завязать «старому мерину в лампасах его яйца морским узлом».
– Что здесь происходит? – Челобанов встал крепостью перед бушующим моряком. – Отпустите его!
– А ничего! – настырно дернул плечами освободившийся от мужских объятий моряк. – Считайте, что это акт возмездия. Пока мы бороздили моря, находясь в походах, эта паскуда соблазняла и трахала наших жен!
Пораженная публика моментально обратила свои изумленные взгляды на громоздкого пузатого Арнольдовича. Санчо подошел вплотную, почти упершись ему подбородком в грудь, и спросил:
– Это правда? Отвечай, старый ловелас!
Арнольдович отнял руку от глаза, продемонстрировав почтенной публике здоровенный фингал, и, встав по стойке «смирно», прогудел:
– Никак нет! Я всю жизнь в Калмыкии прослужил, писарем при штабе дивизии.
– Писарем? – задумался Челобанов.
– Да, – гордо подтвердил Арнольдович.
– В Калмыкии, – добавил я. – А там морского флота нету.
– Да, – живо согласился Челобанов. – Точно нету! Там степи!
Челобанов резко повернулся к морскому офицеру и закричал:
– Так какого же хрена в таком случае вы бьете морду моему швейцару?
– Ну и что? – оправдываясь, вскричал моряк. – Я не утверждаю, что это он. Я говорю, что такие, как он... писаришки штабные... творили черт-те что, пока мы были в походах!
Челобанов, пораженный приведенными аргументами, изумленно уставился на моряка. Я понял, что пора лично вмешаться, пока Санчо не набил морду моряку за всех незаслуженно обиженных писарей-швейцаров и выведенных из себя директоров гостиниц.
– Сергей Антонович, я полагаю, что конфликт на данной стадии погашен, а в его причинах нам надо разобраться не спеша.
Челобанов перевел на меня тяжелый взгляд своих колючих, полных бешенства глазок и медленно произнес:
– Ну, хорошо.
Он протянул руки к мундиру военного моряка, аккуратно поправил его и тихо сказал:
– Вы меня очень, очень расстроили.
После чего почти бегом взобрался по лестнице, рыкнув на ходу Арнольдовичу, чтобы тот зашел в директорский кабинет.
Мы с максимально возможной для наших с Арнольдовичем туш скоростью последовали за Санчо.
Запыхавшись, мы вошли в кабинет Челобанова, который уже сидел за столом и буравил швейцара злобным взглядом.
– Ну, рассказывай, что у вас там произошло!
Я подтолкнул Арнольдовича вперед, указав ему на два стула рядом со столом директора. Арнольдович сел, снял фуражку, обнажив здоровенную лысину.
– Сергей Антонович, я сам не понял. Стою я на посту, как положено. Работаю с клиентами, тут спускается этот... – Арнольдович засопел, – стебанутый и начинает ко мне придираться.
– Как это? Что значит придираться? – воскликнул Санчо. – Десятки раз вам повторял, чтобы вы были максимально вежливы с клиентами! Тысячу раз талдычил вам эту прописную истину.
– А я и был вежлив, я его даже пальцем не тронул, – возразил швейцар.
– Что он у тебя спрашивал?
– Сначала он спросил, где я взял эти лампасы. Я ответил, что это моя форма. Потом спросил, служил ли я в армии. То есть служил ли я писарем. Я ответил, что да. Тогда он обозвал меня... ну, в общем, нехорошо меня обозвал и сказал, что... ну, в общем, сказал, что я нехороший человек. Тогда я ему сказал, чтобы он покинул мое рабочее место и не устраивал здесь скандалы. А он еще пуще взбеленился да как въедет мне в глаз! Словом, драться полез. Потом его оттащили и вас позвали. Вот и все. А я его не трогал.
– Черт-те что! – понуро качая головой, произнес Челобанов. – Как будто все белены объелись. Два инцидента за один день! И это не считая... хм... общих проблем гостиницы.
– Можешь быть свободен! – бросил Санчо швейцару.
– Арнольдович, зайди ко мне, я обработаю тебе рану, – сказал я ему вдогонку.
– Угу, – угрюмо кивнул швейцар, надевая фуражку.
– И что вы мне на это скажете? – вызывающе спросил меня Санчо, когда за швейцаром закрылась дверь. – Если дело так пойдет дальше, у меня весь персонал с постояльцами передерется! Они что, кроме пургена, еще и озверина наелись?
– Пока ничего определенного сказать не могу. А может быть, весна так действует? Солнце светит, травка зеленеет, птички поют... – задумчиво ответил я, разглядывая в окне наступившие сумерки. – Гормональные бури бушуют. Вот у людей крыши и посрывало.
– Я не очень понимаю образность вашего мышления, – несколько раздраженно произнес он. – Сомневаюсь только, что массовое расстройство желудка тоже весенний симптом...
– Образность мышления – основа моего метода, – ответил я. – Что же касается вашего второго замечания, то на него я смогу ответить завтра утром. Пока что у меня одна просьба – прекратить разноску питьевой воды в графинах по номерам. У меня есть серьезные сомнения в ее доброкачественности.
– Она же кипяченая! – поразился он. – И как я оставлю постояльцев без воды?
– Пусть сами кипятят. Наверняка у каждого есть электрические приборы.
– Это у нас запрещено!
– Мало ли что у вас запрещено! – возразил я. – В этой стране все командированные и отпускники возят с собой кипятильники и пользуются ими.
– Ладно, договорились, – устало произнес Санчо.
– А теперь, уж простите за бестактность, мне для стимуляции моего образного мышления нужна хорошая порция алкоголя, – сказал я и выразительно посмотрел на директора отеля.
Челобанов несколько секунд непонимающе на меня смотрел, затем, видимо, смекнув, подбежал к столику с секретом и нажал на заветную кнопочку. Из глубин стола, как и вчера утром, выехала батарея спиртных напитков.
– Прошу! – сделал радушный жест Челобанов.
ГЛАВА 4
Ночь прошла спокойно, чему в немалой степени способствовало то, что спал я весьма крепко. Вчерашний день сильно утомил меня как морально, так и физически, а приличная доза спиртного, выпитого на халяву у Челобанова, серьезным образом укрепила нервную систему. Встав, я умылся и, слегка подлечившись шотландским виски, вышел из номера. Спустившись по лестнице на первый этаж, я тут же обратил внимание, что Арнольдович уже стоит на боевом посту. Особый колорит его фигуре придавали темные очки, от чего он приобрел зловеще-монументальный вид. Он стал больше походить на нью-йоркского полицейского, патрулирующего Гарлем, нежели на швейцара провинциальной гостиницы. Я поздоровался, и Арнольдович повернул ко мне окуляры, почтенно кивнув.
Я вышел из гостиницы и направился в Волжское УВД за результатами экспертизы. Петрова я нашел на своем рабочем месте. Пребывал он в радостно-приподнятом настроении.
– Тебе повезло, – сказал он. – Стоило хлебнуть чуть-чуть из этого графинчика, и ты полдня согревал бы своей задницей унитаз.
– Значит, фенолфталеин?
– Да, и в немалой дозе.
– Спасибо, – ответил я.
– Не за что! – усмехнулся Жора.
Вернувшись в гостиницу, я тут же наткнулся на очередь в аптечный киоск «Фатум». Она снова приобрела внушительные размеры. Я подошел к киоску и, поздоровавшись с молоденькой девушкой-фармацевтом, которую звали, согласно визитке на халате, Екатериной Любимовой, сделал вид, что рассматриваю лекарства. На самом деле я вглядывался в лица тех, кто стоял в очереди. Среди прочих я заметил того самого пузана, командированного с Алтая, в номере которого я вчера разговаривал с Раисой Ивановной.
Когда, наконец, очередь рассеялась, я заглянул в окошко и сказал:
– Здравствуйте, Катенька!
– Здравствуйте, Владимир Александрович!
– У вас сегодня снова очередь. Неужели все за закрепляющим?
– Как вы угадали? – мило улыбнулась она.
– Интуитивно, милая. Они все были очень нетерпеливы, дожидаясь своей очереди. Скажите, Катенька, вы знаете кого-нибудь из сегодняшних покупателей?
– Нет, не очень. Лишь двоих. Они живут здесь неделю. Остальные, по-моему, только вчера заселились, – ответила аптекарша.
– Спасибо, все ясно.
– Вам самому что-нибудь надо? – спросила она.
– Пока, слава богу, нет, – ответил я и направился к себе на четвертый этаж.
Похоже, что источник отравления выяснен. Какой-то гаденыш подложил фенолфталеин в титан. Что ж, пора принимать меры. Мои мысли оборвал стук в дверь.
– Да, войдите.
Дверь отворилась, и в кабинет вошла парочка пожилых людей, которых я видел вчера в ресторане. Дородная дама в шляпке манерно поздоровалась:
– Добрый день.
За ней в кабинет забежал сухонький мужичонка и слегка заискивающе произнес, выглядывая из-за широкой спины своей спутницы:
– Здрасте.
– Нам сказали, что теперь в этой гостинице есть врач. Это на самом деле так? – поинтересовалась дама.
– Да, совершенно верно. Этот врач я. Что вас беспокоит?
– Очень многое, – вздохнула дама, изящно поправляя крупной рукой шляпку на голове. – В этой гостинице творится столько безобразий, что моя нервная система просто не выдерживает этого. Ну, начать хотя бы с того, что не успели мы сюда приехать, как нас сильно прослабило, – с налетом некоей романтичности произнесла она.
– Да, – грустно подтвердил ее спутник, состроив мне выразительные глазки.
– Хорошо, – прервал я их. – Давайте я выпишу вам успокоительное и закрепляющее, а через два дня вы ко мне снова зайдете.
– У меня уже есть и успокоительное и закрепляющее, – надменно произнесла дама. – Все дело в том, что мои нервы в этой гостинице каждый день подвергаются расстройству! Взять хотя бы это дородное чучело в лампасах на входе! Это же абсолютный грубиян, в нем нет ни капли джентльменства! Хоть бы раз подал даме ручку, когда она поднимается по лестнице...
В течение следующих десяти минут я был вынужден слушать жалобы старой карги. Исходя из моей прошлой врачебной практики, я пришел к выводу, что для подобных пациентов лучшим лекарством является пара ушей какого-нибудь врача, в которые можно излить все свои болезненные реакции на окружающий мир.
– А эти, простите меня, горничные... Они совершенно не хотят работать – мы уже здесь семь дней, и нам только сегодня сменили белье, – продолжала дама.
«Очень жаль», – подумал я. Если бы тебе сменили белье вчера вместе с графином воды, то сегодня ты бы сидела не здесь, а на унитазе.
Моему терпению приходил конец. К тому же мне надо было срочно предупредить персонал гостиницы о том, чтобы они прекратили использовать воду из титана и сменили ее в графинах по номерам.
– И уж совсем вопиющее безобразие, на которое не хочет реагировать администрация, вытворяют наши соседи. Я совершенно разбита, я не могу заснуть.
– Что же они вытворяют? – спросил я, нетерпеливо постукивая пальцами по столу.
– Они всю ночь скрипят кроватью, – ответила она, глумливо улыбаясь.
– Да. Всю ночь. Без устали скрипят кроватью, – оживился старикашка.
– Может быть, есть смысл сменить у них кровать? – предположил я вслух.
– Вы думаете, это поможет? – улыбаясь, свысока заметила дама.
– Ну, не кастрировать же их в самом деле, – улыбнулся я в ответ. – Хорошо. Давайте так. Вам, скорее всего, нужна жалобная книга, но поскольку жалобной книги у врача не существует, воспользуйтесь ею в администрации.
– Я уже воспользовалась ею! – категоричным тоном заявила дама. – Однако это ни к чему не привело.
– В таком случае ситуация безвыходная. Единственное, что я могу обещать вам, мадам, это поговорить с директором, чтобы он перевел ваших молодых соседей в другой номер.
После этих слов я встал, давая понять, что наш разговор можно считать законченным. Посетительница поднялась, одарив меня надменным взглядом, и холодно произнесла:
– Буду вам очень признательна.
Я покинул номер следом за пожилой парой. Войдя в прачечную, я застал там новую девушку в синем халате.
– А где все остальные? – спросил я.
– Они... хм... сейчас придут.
– Они в туалете, что ли?
– Да. Они что-то неважно себя чувствуют, – зардевшись, ответила она.
– Так, – решительно заявил я. – Приказ директора – воду из титана слить в унитаз и больше ее не использовать. Все ясно?
– Да, – несколько удивленно ответила девушка.
– Исполняйте! – скомандовал я и вышел в коридор.
После посещения прачечной я направился к директору. Санчо был на месте. Войдя к нему в кабинет, я тут же заявил:
– Мои предположения подтвердились. Слабительное подсунули в титан в прачечной и оттуда уже разнесли по номерам. Часть персонала, которая пользовалась водой оттуда и пила чай, также заболела. Поскольку графины в номерах меняют для вновь прибывших, к числу пострадавших добавились они. Это я выяснил по очереди в аптечный киоск. Кстати, этот киоск делает неплохие деньги на всем этом. Интересно, что за фирма арендует здесь помещение под киоск?
– Фармацевтическая фирма «Фатум», – ответил Санчо. – Офис находится на пятом этаже.
– Кто директор?
– Некто Лаврухин Илья, молодой парень.
– Неплохо бы познакомиться с ним, – сказал я вслух.
Про себя же подумал, что большим упущением с моей стороны является то, что я до сих пор не был на пятом этаже. Выйдя от Челобанова, я отправился туда пешком по служебной лестнице, которая находилась в конце коридора. Я не спеша поднялся на пятый этаж и уже готов был свернуть в коридор, как откуда-то сверху до меня донесся отчетливый протяжный стон: «О-ох!» Я остановился и замер, прислушиваясь. Стон явно доносился с лестничной площадки, находящейся над пятым этажом, где, по всей видимости, был вход на чердак. Так как ослышаться я не мог, сработали инстинкты врача, привитые клятвой Гиппократа, я с максимальной скоростью преодолел один лестничный марш и половину второго, после чего остановился как вкопанный.
В глаза мне бросились два явления: голая задница молодого человека со спущенными штанами, стоящего ко мне спиной и обезумевшие от страха глаза женщины, которую этот молодой человек припер к стене в экстазе совокупления. Испугалась женщина явно при моем появлении, отчего вцепилась в плечо своего партнера и интенсивно его затрясла. Мужчина воспринял это как сигнал к более активным действиям, и его «помповое оружие» заработало с большей силой. Наконец у женщины прорезался голос, и она хриплым шепотом произнесла:
– На нас смотрят!
Мужчина не слишком придал поначалу значение этим словам, продолжая свою работу, но секундой позже до него дошло, что смотреть могут и на его голый зад. Он, не прекращая своих гимнастических упражнений и лишь сбавив их темп, максимально вывернул голову и попытался рассмотреть, кого же принес черт.
Я нервно кашлянул.
– Извините, я новый гостиничный врач, – начал я свои объяснения. – Я подумал, что кому-то плохо, но сейчас вижу, что как раз наоборот.
Я еще раз извинился и покинул место азартных игрищ. Уже спускаясь на пятый этаж, краем глаза заметил, что парочка так и не прекратила своих занятий.
Я не спеша пошел по коридору, разглядывая различные таблички с вычурными названиями фирм, офисы которых были здесь расположены. Особенно мне бросилось в глаза название «Русская колонна». Наконец я отыскал фирму с не менее странным названием «Фатум», постучался и зашел внутрь.
Помещение было аналогично моему номеру – такие же двухкомнатные апартаменты. Зал представлял собой стандартный офис с черно-белой псевдоитальянской мебелью и расклеенными по пустующим простенкам плакатами с рекламой медицинских препаратов и зубных паст. В центре на месте секретарши за столом сидела уже знакомая мне леди, которая вместе со своим молодым человеком ввалилась в номер, явно не рассчитывая застать меня там.
– О, кого я вижу! Здравствуйте! – радостно приветствовал я ее.
– Здравствуйте, – холодно промямлила она.
– Где я могу увидеть господина Лаврухина?
– Присаживайтесь, он сейчас подойдет.
Сзади меня раздался рев воды в сливном бачке, который своеобразными фанфарами возвестил о явлении директора. Щелкнула дверь туалета, и из нее вышел еще один мой старый знакомый, тот самый парень, который препровождал девицу в мою спальню.
Увидев меня, он тут же недовольно спросил:
– Что вы здесь делаете?
По форме это был классический вопрос мужчины, заставшего чужака в своей спальне.
– У вас это стандартное приветствие, или вы реагируете так только на меня? – поинтересовался я.
Мужчина смутился и сказал:
– Если у вас какое-то дело, проходите...
– Мне нужен господин Лаврухин.
Мужчина еще больше смутился и ответил:
– Это я. Полагаю, что нам лучше побеседовать в моем кабинете.
– Лично мне все равно, – ответил я и прошел в ту комнату, которая в моем номере служила спальней.
Здесь было также некое количество мебели, только более качественной, чем в приемной, в центре комнаты стоял директорский стол с креслом.
Лаврухин уселся за стол и пригласил меня сесть рядом на стул.
– У меня к вам небольшое дело, – сказал я.
– Слушаю вас внимательно, – Лаврухин уставился на меня неподвижным взглядом.
– Кстати, какой у вас стул? – спросил я.
Лаврухин оторвал от меня немигающий взгляд, потом посмотрел куда-то себе между ног и сказал:
– У меня кресло.
– Вы не поняли, я в медицинском смысле.
– А, вы об этом? – понурил голову Лаврухин. – Да, что-то желудок прихватило. Похоже, что в гостинице плохая вода. Моя секретарша специально ходила вчера наливать воду из титана.
– Видите ли, в гостинице в последнее время участились случаи желудочно-кишечных расстройств. В связи с этим я хотел выяснить, покупал ли кто-то у вас крупную порцию слабительного, например, фенолфталеина.
Лаврухин встал, взял папку с полки, полистал ее, покачал головой и сказал:
– Нет, продажи фенолфталеина за последние две недели практически нет никакой.
– А много ли у вас продается закрепляющего?
Лаврухин хмуро полистал папки.
– За последнее время очень много. В основном в киоске, который расположен здесь, в гостинице. Кроме этого, у нас еще четыре киоска, которые расположены в разных концах города – в двух других гостиницах, на вокзале и в аэропорту. Особой популярностью, однако, закрепляющее пользуется именно здесь. Наверное, это связано с теми проблемами, о которых вы упомянули.
– И что, крупные прибыли по этой группе товаров?
– Да что вы! Они же стоят копейки... Берут в основном отечественные препараты. Откровенно говоря, мы специализируемся на сердечных лекарствах и работаем в основном в этом направлении. Они-то и приносят нам львиную долю прибыли. Все остальные лекарства проходят у нас как сопутствующие товары.
– Значит, вы уверены, что крупные партии слабительного у вас никто не покупал?
– Уверен, – коротко сказал Лаврухин.
– Спасибо. Если у вас будут какие-нибудь интересные новинки, обращайтесь, возможно, гостиница купит их у вас.
Лаврухин просиял и радостно пожал мне руку.
– Я всегда считал, что гостинице нужен свой врач с хорошо подобранной аптечкой.
Покинув офис фирмы «Фатум», я решил, что пора принять очередную порцию стимулирующей жидкости. «Непохоже, что фармацевты инспирировали массовое отравление», – подумал я, спускаясь по лестнице и рассматривая прайс-лист «Фатума». Судя по всему, им для поднятия своей прибыли нужно было скорее провоцировать массовые гипертонические кризы.
Очутившись на четвертом этаже, я направился к своему номеру. Проходя мимо одной из дверей, услышал сдавленные крики:
– Пустите! Пустите немедленно! Ай! Да вы что, взбесились?
После этих высказываний раздался мощный шлепок, и из номера выскочила горничная Раиса Ивановна, спешно поправляя на себе халат и юбку под ним. Увидев меня, она испугалась и остановилась как вкопанная. За ней следом из двери выскочил командированный с Алтая. На нем были брюки с подтяжками и рубашка, расстегнутая на пузе и вылезшая из штанин. Одной рукой он держался за щеку, второй заправлял рубашку. Завидев меня, он тоже застыл на месте и лишь потирал щеку, видимо, ушибленную пощечиной.
– Владимир Александрович! – обратилась ко мне горничная. – Помогите мне, пожалуйста, вынести пылесос и ведро из этого номера. Здесь клиент, – она повернулась и злобно посмотрела на командированного, – какой-то беспокойный попался.
– С удовольствием, – сказал я и, отодвинув в сторону постояльца, устремился внутрь помещения.
«Просто удивительно, какой крепкий организм у этого сибиряка – еще утром лечился от поноса, а во второй половине дня бегает за горничными», – подумал я, сопровождая растроганную Раису Ивановну на третий этаж.
Выйдя из прачечной, я решил отправиться вниз, в ресторан. Там было полно обедающих, и я подумал, что будет лучше, если ограничусь каким-нибудь сэндвичем в баре у Юры.
– Сделай мне гамбургер с ветчиной, – попросил я бармена и вскрыл большую банку пива.
– Сей момент, – ответил Юра и принялся исполнять заказ.
Пока он разогревал бутерброд в печи СВЧ, я, потягивая пиво, поинтересовался у Юры:
– Ну, как у вас, все нормально?
– Да вроде более-менее, – ответил он. – Ничего экстраординарного. Так, можно сказать, мелочи...
– В чем дело? – насторожился я.
– Да вот, уже полчаса наблюдаю за той парочкой в дальнем темном углу, – сказал Юра, открывая печь и протягивая мне бутерброд.
Я медленно глянул в том направлении, куда кивнул Юра. Молодые люди как раз миновали стадию любовных отношений, которую называют прелюдией к сексу, и уже были готовы перейти к более серьезным отношениям. Даже в полутьме бара можно было разглядеть, что мужчина руками далеко углубился в одежду женщины, которая, судя по конвульсивным движениям, испытывала от этого удовольствие.
– Да, – сказал я, поворачиваясь. – Похоже, сегодня в отеле объявлен День Казановы.
Я усмехнулся и продолжил поедать гамбургер.
– А мне вот не до смеха, – заметил Юра. – Если их застанет здесь директор, я по шапке получу так, как будто это я там в углу кувыркаюсь. А сказать как-то неудобно, – почесал он затылок.
– Ну, иди презентуй им бутылку шампанского и облей, когда открывать будешь, – посоветовал я. – Говорят, на животных в подобных ситуациях это действует благотворно.
Я прикупил у Юры еще бутылку водки и пошел наверх. Пройдя к себе, засунул водку в холодильник, а сам принялся допивать виски. Почему-то виски показалось мне не очень привлекательным, и я поставил недопитую на треть бутылку в шкаф. Вместо этого достал из холодильника не успевший охладиться «Немиров» и активно начал поглощать его. К вечеру я уговорил больше половины бутылки и пришел к выводу, что мне пора принять горизонтальное положение и глубоко наплевать на тех, кто будет ходить по моему номеру для удовлетворения своего либидо или по какой-нибудь еще причине.
Улегшись на кровать, я закрыл глаза и укрылся от реалий этого мира. Сон мой был так же тревожен и суетлив, как и вся жизнь последних трех дней. Мне снилось, что я бегаю по большому кораблю и отзываюсь на различные призывы, которые раздаются из различных его концов. Мои уши постоянно режет звук сливных бачков, который на поверку оказывается грохотом бушующей за бортом корабля стихии. Из капитанской рубки по громкоговорителю постоянно раздаются нелепые команды Челобанова: «Свистать всех наверх!» и «Полный вперед!» Однако команда не слишком слушается своего капитана. Люди как сомнамбулы ходят по коридорам и палубам, ища себе пару, и, найдя ее, прижимаются друг к другу и раскачиваются в такт движению корабля. Неожиданно по громкоговорителю раздается менторский голос Лаврухина: «А вы что здесь делаете?», явно обращенный ко мне. От этого окрика у меня опускаются руки, и я устало плетусь в свою каюту.
Открыв дверь, я застаю там странную картину – у стола собралась куча горничных во главе с Раисой Ивановной, которые мило мне улыбаются и пьют чай. Рядом с ними сидит сантехник Михалыч и разглядывает бутылку моего виски. Я бросаюсь к нему и отнимаю бутылку.
Сантехник смотрит на меня полным разочарования взглядом. Однако кто-то ставит перед ним пустую чашку и чайник с кипятком. Михалыч берет пакетик чая и аккуратно опускает его в заварочный чайник. Прекратив это занятие, он наливает себе какой-то коричневой жидкости и, выдохнув воздух, разом опорожняет содержимое чашки. Выпив, он лихорадочно ищет, чем бы закусить. Не найдя ничего лучшего, закусывает лежащим на столе кусочком сахара.
«Вот так вот! – говорит Михалыч. – Вы нам виски не наливаете, а мы чай будем глушить. Мы вас все равно обманем».
«Михалыч, что ты пьешь?» – кричу я, бросаясь к заварочному чайнику. В этот момент корабль резко качает, и я падаю на пол. Последнее, что я вижу перед собой – лицо Михалыча, который невинно улыбается, словно провинившийся школьник.
Я упал действительно на пол. Но с кровати. Видимо, во сне я долго метался, что и закончилось весьма плачевно. Поднялся я, обуреваемый двумя чувствами. Первое из них было дикой яростью, второе – острым желанием посетить уборную.
То ли от состоявшейся во сне морской прогулки, то ли от желания «не расплескать», но я прошел до туалета осторожным шагом. Добравшись наконец до цели, я скинул с себя штаны и сел на унитаз.
«Ну, гад! – что есть мочи заорал я. – Такое виски испортить!» Для меня было совершенно очевидно, что пурген мне подсыпали именно в виски.
«Все! Терпению моему пришел конец! – сказал я сам себе, выходя через двадцать минут из туалета. – Ты у меня за это поплатишься!»