Текст книги "Штормовое предупреждение"

Автор книги: Михаил Серегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Зацепа хотел что-то сказать, но Черный не стал его слушать. Вместе с Козырем они побежали наверх. Черный посветил фонарем. Они увидели развороченный сейф и разбросанные повсюду пачки денег. Они были упакованы в аккуратную полиэтиленовую оболочку, но некоторые из них все же повредило взрывом.

– Осторожней не мог, придурок? – прорычал Черный. – Как их теперь собирать в темноте?!

Он чиркнул лучом фонарика вправо-влево. На мгновение мелькнуло окровавленное перекошенное лицо мертвого Гладышева. Пристыженный Козырь опустился на колени и принялся ползать по полу, собирая пачки денег и швыряя их в брезентовый мешок. Черный и сам бы занялся этим, но подумал, что Козырь справится быстрее, если он будет ему светить. Но вообще в душе он испытывал огромное разочарование – на первый взгляд денег в сейфе было маловато – на пять миллионов никак не тянуло. И никакой валюты в этом сейфе, конечно, не было. Нужно было проверить еще сейф самого Гладышева. Его кабинет был в конце коридора.

– Все подобрал? – нетерпеливо спросил он у Козыря через минуту.

– Сейчас, – задушенным голосом пробормотал тот. – Посвети-ка вот сюда...

Он ползал по полу еще несколько секунд, а потом резко поднялся, выдохнув:

– Все, похоже!

– Пошли хозяина трясти! – заявил Черный. – Там наверняка зелень есть.

Собственно, он-то хозяина уже слегка пощипал. Пальцы Черного нащупали в собственном кармане пухлый бумажник Гладышева, и он довольно усмехнулся. Но это была малая толика тех богатств, на которые Черный рассчитывал.

Козырь подобрал пакет с остатками взрывчатки и вышел в коридор – с пакетом в одной руке, с мешком денег в другой. Черный собирался уже отправиться за ним, но что-то удержало его. Он подошел к окну и выглянул во двор.

Увиденное неприятно поразило его. Ливень не унимался. Но сквозь низвергающиеся на землю потоки воды, сквозь ребристые стекла заводского цеха все сильнее просвечивало упругое багровое пламя. Внутри завода надувался огромный раскаленный шар – точно заготовка у стеклодува. Черному стало не по себе. Он выругался.

И в этот момент заводской корпус, на который он смотрел, будто взорвался. Черному показалось, что каменные стены пошли трещинами, и сквозь них брызнули завивающиеся языки огня. Грохнуло так, что все предыдущие взрывы показались детскими игрушками. Черного отбросило от окошка на середину кабинета. Во всех окнах разом вылетели стекла, и сырой ветер с негодующим воем ворвался в помещения. А следом с территории раздался еще один сильный хлопок, и снова послышались крики.

Черный встряхнул головой. На нервы он не жаловался, но сейчас даже он был ошеломлен. Зрелище вырвавшейся на свободу огненной стихии подействовало на него очень сильно. Он вдруг вспомнил про хлор и прочую химическую дрянь, о которой рассказывал Зацепа и которая находилась где-то тут же, под боком. Черный ощутил неприятный холодок в животе.

Он опять подскочил к окну. Лицо его обдало холодными крупными брызгами. Снаружи опять было темно. Огонь немного пригас, и Черный обрадовался, решив, что пожар самоликвидировался, но тут же из всех щелей снова вырвалось огненное пламя и побежало ручейками по двору. Они гасли под потоками ливня, но тут же опять вспыхивали в новых местах. Прямо во дворе на глазах Черного взорвалась какая-то бочка. На ее месте образовался пузырящийся красный шар, который подпрыгнул и пропал, оставив после себя клок вонючего черного дыма.

Черный заторопился. В душе его нарастало беспокойство. Это не значило, что он был намерен уходить, не сорвав банк, но обстоятельства складывались так неожиданно и тревожно, что рассчитывать только на себя он уже не мог. Катастрофа на заводе неминуемо должна была создать панику. Даже если до сих пор никто не мог связаться с городом, то через какое-то время это должно было произойти обязательно.

В дверях он столкнулся с Козырем, молча отпихнул его в сторону и, светя фонариком, побежал в конец коридора.

– Что? Что там такое? – выкрикнул, догоняя его, Козырь.

– Шевелиться надо! – бросил Черный. – На заводе рвануло. Готовь заряд.

Он уже подбежал к дверям кабинета, как вдруг понял, что рядом с ним никого нет. Он резко обернулся, направил луч фонаря вдоль коридора. Козырь абсолютно неподвижно стоял метрах в десяти от него с мешками в обеих руках. Он был похож на пассажира, отставшего от поезда. Он хмуро смотрел на то место, где находился Черный, и не двигался.

– Ты что, падла, не слышал? – гаркнул Черный. – Заряд готовь! Что вылупился?

Козырь медленно разжал пальцы, и мешки выпали из его рук.

– Как хочешь, Черный, – сказал он твердо. – Я ухожу. Я не хочу здесь изжариться, как плотва на сковородке. И сюда наверняка уже менты едут. Не в лоб, так по лбу. Я на воле жить хочу. За решеткой от бабла радости мало.

Черный хотел обложить его по полной программе и даже пригрозить пистолетом, но, прежде чем он успел произнести хотя бы слово, пол заходил под ним ходуном, посыпалась на голову пыль, и в уши ударила взрывная волна такой силы, что он едва не закричал от неожиданности.

Отсвет взрыва долетел даже до того места, где они стояли.

– Бежим, Черный! – не своим голосом завопил Козырь и, не дожидаясь, бросился к лестнице.

Суеверный страх охватил душу Черного, но он нашел в себе силы и разум подобрать с пола мешок с деньгами и тоже побежал.

«Вот сука, зелень не взяли, – со злобой подумал он на бегу. – Ерунду взяли, мелочь... Но Козырь тоже прав – на тот свет денег не заберешь».

Они выбежали на крыльцо почти одновременно. И, как оказалось, вовремя. «Мерседес», подогнанный Зацепой к дверям, уже урчал мотором и, кажется, готов был вот-вот сорваться с места. Черный в ярости рванул дверцу, ткнул в салон лучом фонаря. Бледное лицо Зацепы дернулось над рулем.

– Слинять хотел, гнида? – с ненавистью спросил Черный. – Удавлю!

С заднего сиденья выдвинулась голова Фермера.

– Что ты, Черный? Куда же мы без тебя? – рассудительно сказал он. – Мотор просто грели. Боялись, вдруг не заведется.

– Боялись они! – уже тоном ниже произнес Черный, плюхаясь на переднее сиденье и швыряя назад мокрый мешок с деньгами. – Береги лучше, чем собственные яйца! А где Вовчик – не вижу?

Козырь забрался в машину и притих рядом с Фермером.

– А Вовчик в поселок побежал, Черный! – объяснил тот. – Мы с ним к дыре подошли, а там никого. Я думаю, не выехал Изюм из нашей ямы, Черный, застрял где-то. Развезло-то как! Там, где пониже, натуральное болото! Вот Вовчик и побежал предупредить, чтобы сразу на дорогу выезжали.

– Если сразу не выехал, хрен он теперь выедет, – мрачно заключил Черный. – Хорошо, если пешком доберутся. Ну ладно, ловить здесь больше нечего, поехали! Ни на какие сигналы не останавливаться, понял, Зацепа?

Зацепа кивнул и, тронув машину с места, стал яростно выворачивать руль. Их глазам предстала чудовищная картина. На месте заводского корпуса зияло нечто похожее на кратер действующего вулкана. Сквозь искореженные стены било гудящее пламя, которое не мог сбить даже ливень. Время от времени в недрах цеха что-то взрывалось, и тогда наружу вылетало целое облако разноцветных искр. Над пожарищем вились облака ядовитого дыма и пара.

«Мерседес» на бешеной скорости промчался вдоль забора. В отблесках огня и в свете фар возникли полуоткрытые ворота.

– Народ ломанулся, – пояснил Зацепа. – Какой похитрее оказался. Чуть ворота не снесли.

Он притормозил. Черный оглянулся. Сквозь пелену дождя он увидел вспышку нового взрыва совсем рядом со складом.

– Газуй! – приказал он.

Зацепа послушно надавил на педаль. «Мерседес» врезался в створку ворот, с хрустом своротил ее и вырвался на дорогу. Ветровое стекло обволокло прозрачной клубящейся пленкой. Дворники не успевали отбрасывать воду. Свет фар расплывался.

Они промчались сто метров, и вдруг Зацепа с отчаянием и злобой выругался.

– Где дорога? – выкрикнул он. – Что за черт? Не вижу дороги!

Черный прильнул к ветровому стеклу. Он тоже не увидел дороги. Вместо нее под колеса автомобиля бежал сплошной поток мутной, пенящейся воды, завивающейся воронками и несущей на поверхности всякий мусор. Вода била в днище и сбивала машину с курса.

– Потоп, – изумленно сказал за спиной у Черного Фермер. – Река вышла из берегов. Вот это влипли!

Черный что есть силы ударил кулаком по приборной доске.

– Заткнись! – рявкнул он. – Никто не влипли! А ты не останавливайся, газуй! Прорвемся!

Зацепа намертво вцепился в руль. «Мерседес» завыл и помчался вперед, кромсая колесами мутный поток, который пытался сбросить машину с дороги. В салоне «Мерседеса» воцарилось напряженное молчание. Все ждали, чем кончится эта безумная гонка. Черный до боли в глазах всматривался в туманное пятно света, которое бежало перед машиной, надеясь увидеть хоть какие-то признаки человеческой жизни. Больше всего он хотел, чтобы в поле его зрения попал внедорожник «Тойота» с Изюмом и прочими внутри. Поменять сейчас машину было просто необходимо. И поскорее уезжать из этого проклятого богом места.

Глава 7

– Не знаю, в чем тут дело, – сказал Максимов, – но у меня такое ощущение, будто я после долгой разлуки вернулся к себе домой. Хотя никогда прежде в вашем городе не был. Не знаете, Таня, почему так?

Девушка посмотрела на него, сердито хмуря брови.

– А мне совсем не хочется разгадывать загадки вашей сложной души, Андрей, – сказала она. – Тем более что все это шито белыми нитками. Или вы принимаете меня за провинциальную дурочку, которой можно безнаказанно морочить голову? В нашем городе вы не были, но я представляю, сколько городов, в которых вы были, ощущались вами как «родные». Главное, чтобы в городе нашелся объект противоположного пола, согласный разделить ваши нежные чувства, верно?

Максимов ладонью взъерошил на голове волосы, смущенно покосился на свою спутницу.

– Вы всегда такая колючая? – спросил он. – Мы с вами гуляем уже целый вечер, и я слышу от вас одни колкости. Поверьте, я не такой плохой, как вам кажется. И уж, во всяком случае, мое отношение к вам нельзя назвать отношением к «объекту». Когда я вас увидел...

– Вы начинаете исповедь по второму разу, – перебила его девушка. – Но я все хорошо помню – в душе у вас все перевернулось, вы поняли, что до сих пор жили неправильно, вы почувствовали, что в вас ожила надежда... Кажется, я ничего не пропустила?

Действительно, они гуляли по вечернему Бельску уже часа три, и все это время Татьяна откровенно посмеивалась над Максом. Он не падал духом. Во-первых, он никогда не падал духом, а во-вторых, ему представлялся обнадеживающим тот факт, что красивая девушка согласна потратить целых три часа своей жизни на то, чтобы посмеяться над почти незнакомым молодым человеком. Это могло означать только одно – молодой человек ей интересен. Она не уходила домой, несмотря даже на то, что ее все еще беспокоило ушибленное колено – Татьяна слегка прихрамывала. Максимов под эту марку даже понадеялся сначала напроситься к ней в гости, но здесь Татьяна проявила неожиданную твердость. Видеть у себя дома она его не хотела. А возможно, не хотела, чтобы его видели родители – она жила не одна. В разговоре промелькнул недвусмысленный намек на то, что у Татьяны имеется жених, но и это обстоятельство не смутило Максимова. Он-то прекрасно знал, что жених – состояние временное и безусловно непрочное и очень часто девушки выходят замуж совсем не за того, за кого планируют.

Одним словом, если не обращать внимания на некоторые мелкие неудобства, Макс в течение всего вечера находился если не на вершине блаженства, то в предгорья этой вершины вступил наверняка. Его угнетало только одно – завтра они должны были уезжать обратно в Желтогорск, и эта скорая разлука могла стать козырной картой в руках неведомого ему жениха. Никакие резоны не действуют на девушку так, как разлука. Мужчина должен напоминать о своем существовании постоянно – это Макс знал твердо. В этом случае у него всегда есть шанс.

Болтая с девушкой, про себя Макс напряженно обдумывал способы задержаться в Бельске хотя бы на несколько дней. Он рассматривал самые невероятные варианты – от легкого заражения дизентерией до ареста милицией. Как назло, сегодня он чувствовал себя на редкость хорошо, несмотря даже на то обстоятельство, что ему крепко надавали по морде. Но у него после этого даже синяков не осталось, чему немало удивлялись все, кто видел эту потасовку. Попасть в милицию тоже было проблематично – нужно было сделать это тонко, не подставляя ребят, а как это сделать, если завтра Грачев с Величко наверняка не дадут ему и шагу ступить самостоятельно? Сегодняшний вечер на такую ерунду тратить, конечно же, было глупо. Предстояло сочинить что-то на завтра. Положение было сложное, потому что приходилось решать одновременно две задачи – думать о будущем и удерживать внимание девушки. Пока Макс с этой задачей справлялся.

Но время работало против него. На дворе давно уже была ночь. Многие окна в домах уже погасли. Прохожих на улице было на удивление мало. Ночная жизнь в Бельске отнюдь не била ключом. Даже молодежь предпочитала отсиживаться дома или проводить время в каких-то компактных, только ей известных местах. С одной стороны, это было удобно – никто не мешал, но, с другой стороны, не оставляло шансов доказать Татьяне, что Максимов вовсе не такой тюха, которому любая шпана может надавать по башке. Это совсем не помешало бы.

Днем его застали врасплох. И вообще, не следовало появляться в том районе. Но туда потащила его Татьяна, пытаясь доказать, в каких скотских условиях живут там люди и какую опасность представляет для них градообразующее предприятие. До предприятия они так и не добрались, завязнув в злачном районе. Как бишь назывался этот дешевый ресторанчик – «Не томись!», кажется? Ничего, остроумно. Вот только народ там собирается со своим особенным пониманием юмора, а вернее, с полным отсутствием такового. Да им оно и не нужно. Когда люди так мастерски дерутся, им и без юмора хорошо живется. Максимов при случае тоже был не дурак подраться, но с этой бандой он точно бы не справился. Хорошо ребята оказались рядом – судьба ему просто улыбнулась. Настоящие головорезы попались. Но отступить он не мог. Один из этих грязных типов начал приставать к Татьяне – тут уж умри, но вмешайся. Причем порыв в данном случае важнее результата. Имеется в виду, для отношений. А к собственному поражению в таких случаях нужно отнестись с юмором, с тем самым, которого так не хватает всяким ублюдкам.

И еще Максимова беспокоила погода. Сгущалась не только ночь – возникшие из-за горизонта на закате тучи тоже сгущались и тихой сапой накрыли постепенно весь город. Воздух стал плотным и липким, как желе. Жара не спадала, несмотря на поздний час, а небо словно давило на голову. Все говорило за то, что вот-вот должна разразиться гроза.

Беспокоился Максимов по этому поводу своеобразно. Начавшийся дождь мог привести к двоякому исходу. Разумеется, Татьяна сразу же поспешит домой, но вот какова будет при этом судьба Максимова, это был самый интересный вопрос. Она могла просто сказать ему «до свидания» и предоставить его собственной судьбе. Но вполне могла и пожалеть – пригласить переждать дождь у себя дома. Тем более что по некоторым признакам было ясно, что их маршрут неуклонно к этому самому дому приближается. Макс очень рассчитывал именно на такой исход.

– Вы все время пытаетесь перевести наш разговор в лирическое русло, Андрей, – сказала вдруг ему девушка. – Прямо менестрель какой-то! Хорошо, что у вас при себе нет лютни – вы бы наверняка принялись исполнять душещипательные серенады и перебудили бы весь город. Лучше расскажите, как вы работаете – я видела, как вы деретесь, как ускользаете от серьезного разговора, а как вы работаете, я совсем не знаю. А интересно было бы послушать.

– Действительно, работенка у нас интересная, – легко подхватил Максимов. – Бывают такие чудаки, что просто животики надорвешь с ними. Недавно, например, позвонила одна старушка с окраины – говорит, видела у себя на огороде кобру. Приезжайте, говорит, пока она всех тут не перекусала. Что за черт, думаем, откуда в наших широтах кобра? Обзвонили зоосад, институт, цирк, то есть все места, где могли такие животные быть, – нет, говорят, кобра не убегала. Ну, значит, привиделось старушке. А ехать все равно надо, потому что звонок зафиксирован и, если что, потом не отбрешешься. Чем черт не шутит, а вдруг заползла одна из Каракумов? Поехали, встречают, огород показывают. Никаких следов кобры, естественно, нету. Но вся округа как бы в столбняке – глаза круглые, жестикуляция, и каждый заявляет, что видел кобру собственными глазами. Причем описывают эту тварь все на свой лад. Мы там каждый куст перевернули – бесполезно. Потом один старичок, самый вменяемый, вспомнил, что иногда на огородах ужи встречались. А наш Величко заодно вспомнил, что накануне вечером по телевизору передачу про кобр показывали. Ну, тут мы и смекнули, что старушка телевизора насмотрелась, впечатлилась и сгоряча-то ужа за кобру и приняла. Зафиксировали мы эту мысль в отчете и отбыли...

– Вы это сейчас придумали? – с интересом спросила девушка.

– Да нет, чистейшая правда! – воскликнул Максимов. – Я же говорю, такие ситуации случаются, что не знаешь, плакать или смеяться. А то, например, мужик лишнего принял, на жену обиделся и до утра ее под прицелом держал. Ага, в одной руке ружье, в другой – граната. Там еще дочка была пятнадцати лет, шустрая девочка, курит уже, – так вот она улучила момент и выскочила из квартиры. Позвонила в милицию, к нам... Приезжаем. Грачев у нас психолог – пошел уговаривать мужика. А у того, кроме арсенала, дома четверть самогона стояла, и на психологию ему было категорически наплевать. Но Грачев сильно на это и не надеялся. Он разговорами этого кренделя отвлекал, а пока отвлекал, мы по стене спустились на их балкон и потихоньку женщину через соседний балкон вывели.

– А мужчина?

– Этот в конце концов взорвался. Когда очередную дозу хотел принять. Он за ночь устал гранату со снятой чекой держать. К счастью, других жертв не было.

– И часто ваши клиенты погибают?

Макс подумал и сказал серьезно:

– Иногда бывает. Но об этом вспоминать не хочется. Давайте лучше поговорим о чем-нибудь веселом. Например, какие вы сериалы любите?

– Я не люблю сериалов, – возразила девушка. – И вообще, меньше всего мне хочется щебетать с вами на отвлеченные темы. Вы мне показались по сравнению с вашими товарищами менее... ну, не знаю, менее заматеревшим, что ли. Мне показалось, что до вас можно достучаться и как-то повлиять через вашу группу на чиновников. А получается, что вы все время норовите превратить наши отношения в какой-то флирт. Я понимаю, вы считаете себя мачо, у вас инстинкты, но в вашем возрасте следовало бы быть более ответственным человеком.

– Я достаточно ответственный, – сказал Максимов. – И я вовсе не считаю себя мачо. Просто когда я вас увидел...

– Ну, опять начинается сказка про белого бычка! – вздохнула Татьяна. – В самом деле, давайте остановимся! Вы симпатичный, но, скажем так, наши гороскопы решительно не совпадают. С вами даже интересно общаться, но вы герой не моего романа. Поэтому выкиньте из головы ваши фантазии. Сегодня мы видимся с вами в последний раз. Давайте лучше поговорим о том, что волнует меня. Вы знаете, где мы сейчас находимся?

Максимов огляделся – перед ним была обычная улица, застроенная домами в два-три этажа, два ряда раскидистых деревьев по обе стороны мостовой. Кое-где горели одинокие ночные фонари, и на тротуарах лежали длинные черные тени. Усиливался ветер, и кроны деревьев начинали возмущенно шуметь. Максимов посмотрел на небо и увидел мелькнувшую в вышине молнию.

– Я здесь неподалеку живу, – сообщила Татьяна. – Между прочим, днем отсюда виден ядовитый дым, который выбрасывают заводские трубы.

– Я готов, – бодро сказал Максимов. – Готов бороться хоть с заводскими трубами, хоть с ветряными мельницами, но исключительно под вашим руководством, Таня. Я вот что подумал: а трудно снять в вашем чудесном городке квартиру? Нет, в самом деле, чем гонять кобр по огородам, я лучше приеду к вам и займусь настоящим делом...

– Вы все смеетесь, – с упреком сказала Татьяна, – а для меня это более чем серьезно. Между прочим, мне даже по телефону звонили с угрозами. Ходят слухи, что наш мэр имеет свою долю в пакете акций завода, поэтому и закрывает глаза на все безобразия...

«Ну почему меня это совершенно не интересует? – подумал Максимов, с нежностью глядя на тонкий профиль девушки. – Она – настоящий человек, не пустышка, не охотница за богатыми женихами. А меня в первую очередь интересует не то, что она говорит, а как – ее голос, дыхание, дымка волос у щеки... Неужели у меня действительно нет никаких шансов? Все равно мысль переехать сюда чертовски интересная. Представляю, как выпучат глаза ребята, когда я объявлю им о своем решении!»

Татьяна вдруг замолчала и прислушалась. В небе глухо заворчал гром. Из-за домов вдруг налетел бешеный ветер, разом наклонил деревья. Задребезжала где-то наверху жесть. И вдруг разом на их головы рухнул ливень.

В одну минуту все вокруг превратилось в водяную карусель. Все стало похоже на расплывшуюся акварель – дома, деревья, улица. Холодная вода обрушилась на головы и вымочила их до нитки.

Татьяна схватила Максимова за руку и потянула куда-то.

– Быстрее! – заговорщицки шепнула она. – Надо скорее спрятаться, иначе нас унесет!

Немного прихрамывая, она побежала. Максимов легко бежал рядом и радовался, что держит в ладони ее мокрые пальцы. «Так и начинается настоящая близость, – мелькнула в голове мысль. – Случайное пожатие руки, предложенный вовремя зонтик... только дураки этого не понимают». Его снова охватило воодушевление.

Тем временем через визгливую металлическую калитку они вбежали в какой-то двор и укрылись под крышей большой решетчатой веранды, стоявшей посреди двора. Брызги долетали и сквозь эти декоративные стены, но здесь, по крайней мере, на них не падали сверху тяжелые дождевые струи.

Они остановились на середине веранды и отдышались. Татьяна не торопилась отнимать у Максимова свою руку, и этот факт он отметил как несомненную удачу.

– Вы здесь как раз и живете? – спросил он, кивая на тихий трехэтажный дом, стоящий в углу двора. Окна дома были темны, и лишь у входа над крыльцом горела яркая лампочка. Здание не было похоже на обычный жилой дом.

– Нет, просто это место было ближе всего, – засмеялась Татьяна. – Это детский дом. Здесь живут дети от четырех до девяти лет. Я часто тут бываю – и по работе, и просто. Очень тяжело знать, что есть дети, о которых некому позаботиться, кроме чужих теток с низкой зарплатой. Это, может быть, даже хуже, чем несоблюдение правил безопасности на заводе.

– Наверняка хуже, – поддакнул Максимов. – А здесь с правилами безопасности все в порядке?

– Более-менее, – пожала плечами девушка. – Просто в этом доме не хватает счастья.

– Его везде не хватает, – пробормотал себе под нос Максимов.

В воздухе стоял непрерывный шум падающего ливня, напоминающий шум проносящегося поезда. Было похоже, что природа решила на этот раз повеселиться от души. Дождь не только не ослабевал, а как будто только набирал обороты. Скоро все пространство вокруг беседки стало напоминать одну большую лужу, взрывающуюся пузырями. Нечего было и думать, чтобы высунуть нос наружу. Все чаще сверкали молнии, и все ближе ахал гром, да так сильно, что звенели стекла в окнах.

– Боюсь, нам придется застрять здесь надолго, – сказал Максимов, не в силах сдержать радостные интонации в голосе. – Наверное, у вас дома волнуются?

– Они всегда за меня волнуются, – сказала Татьяна. – Особенно с тех пор, как я занялась журналистикой. Папа называет меня камикадзе. Сейчас, конечно, тоже волнуются, но я предупредила, что приду поздно. Они так и подумают, что я где-то прячусь от дождя.

– Но это уже не дождь, а вселенская катастрофа какая-то! – пробормотал Максимов.

Его и в самом деле все больше смущала разыгравшаяся непогода. В разгуле стихий было что-то совершенно необычное. В горах такие бури кончаются очень плохо – с вершин сходят сели, стирая с лица земли целые деревни, исчезают люди, гибнет скот. Здесь, правда, равнина, плоская, как блин, но спокойнее на душе от этого не делается.

Даже разговор между ними как-то незаметно увял. Татьяна давно отобрала у Максимова руку и вообще отстранилась. Они просто стояли и терпеливо смотрели, как гуляет по двору дождь, и вздрагивали, когда с треском раскалывались тучи над их головами.

Должно быть, гроза напугала детей – кое-где в здании зажглись окна. На сквозняке становилось холодновато, и Максимов подумал, не попроситься ли им под крышу детского дома, раз уж Татьяна здесь не совсем чужой человек. Но тут его внимание отвлеклось – по всей округе на несколько мгновений вырубился свет. Погасли разом все окна, все фонари. И лампочка над крыльцом тоже исчезла.

Стало совсем жутко. К счастью, почти сразу же свет опять вспыхнул. Но потом после нескольких отключений погас окончательно. Поскольку гроза бушевала практически прямо над головой, Макс пришел к неизбежному выводу, что повреждена линия электропередач, а возможно, и городская подстанция. Это было уже серьезно, и Макс невольно настроился по отношению к происходящему на иной лад. Дома подобная ситуация наверняка потребовала бы мобилизации всех сил и средств. Задействованы были бы все службы, а служба МЧС в первую очередь. Возможно, вызвали бы даже тех сотрудников, у кого был выходной день. Подсознательно Макс именно этого сейчас и ждал – вызова от диспетчера, и ему стоило некоторого труда убедить себя, что вызова нет и быть не может, потому что даже диспетчерской службы здесь пока не имеется. Но беспокойство уже одолело его, и он решил сам сделать вызов. Разбудить ребят он не боялся – наверняка они сейчас чувствуют то же самое, что и он, и давно бодрствуют, вслушиваясь в тревожные грозовые раскаты.

Радуясь, что ему пришла в голову прекрасная идея прихватить с собой рацию, Макс включил ее и попытался вызвать Грачева. Связи довольно долго не было, и Макс начал беспокоиться. Так крепко никто из их компании не спал.

Однако потом включился Грач и сухо поинтересовался, что Максу понадобилось.

– Если ты надеешься, что мы приедем за тобой на машине и ты выйдешь сухим из воды, то ты сильно ошибаешься. Каждый сам кует свое счастье. Как понял? Прием.

Макс обиделся. У него и в мыслях не было просить что-то для себя, он взывал к солидарности.

– Как у вас со светом? – грубовато спросил он, переключаясь на передачу. – Похоже, в городе свет вырубился. Может, что-то нужно делать? Ты как себе это представляешь?

– По-моему, тебе нужно сделать только одно – соединиться с группой, – ответил Грачев. – Тогда на любые темы мы сможем поговорить, не сажая аккумуляторов в чужих практически рациях. Ты далеко сейчас?

– Прилично, – буркнул Макс. – Без машины преодолеть такое расстояние проблематично. Но я ничего у вас не прошу. Надеюсь, эта головомойка когда-нибудь закончится.

– Если ты ориентируешься на это, – язвительно заметил Грачев, – то хочу тебе напомнить, что завтра мы уезжаем. Надеюсь, что раньше запланированного, потому что здешнему начальству и без нас будет чем заняться после такой ночи. Если мы уедем без тебя, то ты автоматически попадаешь в категорию дезертиров.

На этом их разговор закончился. Макс был так сердит, что даже позабыл, ради чего он связывался с Грачевым. Валентин был умный мужик и волевой, но характер у него был не сахар, даром что Грачев числился дипломированным психологом. Порой Максу казалось, что вся психология заключается в том, чтобы отыскивать у людей самые слабые места в подсознании и больно давить на них при каждом удобном случае.

– Что, ваши товарищи не разделяют вашего беспокойства? – спросила Татьяна, с любопытством прислушивавшаяся к разговору. – Спят мертвым сном? Не стоило их будить, я думаю. Объективно говоря, не вижу, чем вы можете здесь помочь. Это дело аварийной команды электросетей. Вы-то что можете сделать?

– Наверное, ничего, – вздохнул Максимов. – Электричество – это дело профессионалов, конечно. Однако ситуация может обернуться самым неожиданным образом. Тогда и мы можем пригодиться.

– Очень бы этого не хотелось, правда? – озабоченно откликнулась Татьяна. – Однако я представляю, что сейчас творится в детском доме. Ребятишки напуганы. Особенно дошкольники, конечно.

– Надеюсь, запас свечей у них найдется? – проворчал Макс. – На автономное электропитание здесь, конечно, рассчитывать не стоит...

Он не договорил. Сквозь шум дождя прорвался новый грохочущий звук – словно лопнул какой-то огромный резервуар. Макс и Татьяна насторожились.

– Что это было? – задумчиво спросил Макс.

– Не знаю, – пробормотала Татьяна. – По-моему, это в той стороне, где завод. Неужели...

Она вдруг замолчала. Послышался шум отпираемой двери, и на крыльце мигнул слабый огонек. Кто-то, подсвечивая себе фонарем, выглянул на улицу.

– Батюшки, светопреставление! – донесся испуганный женский голос. – Это что же такое делается? Куда бежать?

– Неужели во всем городе света нет? – тревожно поинтересовался второй голос, помоложе. – Авария, значит?

Максимов почувствовал, как Татьяна опять прикоснулась к его руке.

– Давайте подойдем, – негромко сказала она. – Не век же нам в этой беседке торчать!

Она потянула Макса под дождь. Они выскочили под грохочущие потоки воды и стремглав бросились на слабый лучик, моргающий у дверей. К их удивлению, женщины, стоявшие на крыльце, не слишком напугались.

– Батюшки! Кто это?! – в еще большем изумлении проговорил прежний голос. – Ты смотри, Вера, тут еще такие есть, которые гуляют! Охота пуще неволи, как говорится. Вы что же теперь, заблудились, что ли?

– Почти, – ответил Макс, взбегая по ступенькам и заботливо пропуская вперед Татьяну. – Не будете возражать, если мы немного у вас тут побудем?

Хозяев он видеть не мог, но они рассмотрели их обоих очень внимательно, осветив фонарем.

– Что-то будто мне ваше лицо знакомо, девушка? – сказала женщина с фонарем. – Бывали у нас, что ли?

– Я про вас в газету писала, – напомнила Татьяна. – Привлекала внимание общественности, помните? Я-то вас помню, вы – тетя Дуся, нянечка, тридцать лет здесь работаете.

– А ведь правда! – обрадовалась тетя Дуся. – А у вас, значит, такая любовь, что даже в непогоду по дворам надо бегать?

Татьяна принужденно засмеялась.

– Нет, мы просто знакомые. Человек впервые в наш город приехал. Надо же познакомить.

– Познакомиться никогда не лишнее, – согласилась тетя Дуся. – Так пошли тогда хоть маленько в сухости передохнете. Можно и чайку вскипятить – газ-то вроде еще не отключили.