Текст книги "Разговорчики в строю"

Автор книги: Михаил Серегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Отдыхай, – дыхнул спортсмен.

***

Тем временем алкаши начали вилять между могилами, стараясь побыстрее выйти на центральную дорогу и по ней пойти к воротам.

Процессия, несущая цинк размером с небольшой чемодан, медленно и в полном молчании двигалась по дороге.

Перешептываясь, местные мужички обходили могилки и двигались сейчас наперерез идущим военным. Ни те, ни другие не подозревали о существовании друг друга.

Тулов шел одним из первых и, когда увидел медленно идущие по дороге фигуры, две из которых – самые здоровые – несли какой-то ящик, замер и по пьяни-то завыл от страха.

– Вышли все-таки! – ревел он, и слезы катились по его щекам.

Пьяный плач услышал Вяземский, но в темноте не разобрал.

– Что за чертовщина? – спросил он у основательно выпившего накануне капитана.

– Ничего. Пойдемте, товарищ подполковник. Все хорошо будет.

И процессия, на мгновение остановившись, вновь продолжила свой путь.

Рядом с Туловым встал Борис. Луна неожиданно зашла за тучи, и, казалось бы, вот-вот они приблизятся и можно будет рассмотреть, кто же это.

Но теперь все погрузилось в полумрак, и для того чтобы, идя по дороге, не наткнуться на могилы, Вяземскому приходилось даже взять какую-то палочку и, словно слепому, стукать по высоким оградкам крайних захоронений, пробираясь вперед.

Кто бы мог подумать, что сегодня такая ночь будет. Капитан, он находчивый был солдат, старый, опытный, взял и включил фонарь, в надежде на то, что сейчас-то будет светлее. Вначале желтое пятно упало вниз под ноги, затем он захотел осветить пространство перед собою – и луч света выхватил пьяную, перепуганную и плачущую морду Тулова. Капитан и подполковник, идущие впереди, вздрогнули, а Мудрецкий наткнулся на них, поглядел вперед и нечеловечески взвизгнул.

Где-то метрах в пятнадцати раздался вопль умирающего человека – это пьяный Матвеич, зацепившись штаниной за сухую ветку, истошно орал:

– Вурдалаки! Меня тащат! Мужики, помогите!

Единственный фонарик, который был у капитана, приближался к Тулову. Тот был ни жив ни мертв.

Капитан матерился:

– Местные алкаши. Уроды. Че вам тут надо?

Тем временем Валетов, будучи перепуганным не меньше остальных, решил держаться подполковника – единственного, кто сохранял здравую голову, тем более что он был невыпимши.

Вован, по-тихому возражавший вначале насчет того, что Коля согласился нести тяжелый ящик вместо солдата, сейчас был занят совсем другим. Он подбежал к Тулову и, сверкая золотой цепью и распальцовкой с золотыми печатками, схватил за подбородок пьяного перепуганного мужика:

– Ты че, в натуре? Дикий?

Тулов ничего не отвечал. Он вращал глазами и трясся.

– Рука… – наконец вымолвил он. – Уберите с моего плеча руку.

Вован поглядел и на самом деле увидел, что на плече у Тулова лежит чья-то рука.

– Не надо убирать! – донеслось из темноты. – Это я – Борис. Я заблудился и нашел кого-то.

Капитан посветил на Бориса:

– Два урода. Один за другим ходят.

На центральной дороге все смешалось. Наконец мужики разобрались и отделили своих от чужих.

– Ну че, пошли дальше, – подполковник взял у капитана фонарь и сам стал светить. – А вы пока стойте, мать вашу.

Офицеры пошли, а Простаков с Коляном начали поднимать цинк. И тут за спиной у Коли раздался тихий голосок:

– Мужики, можно пройти?

Коля вскрикнул и выронил из рук цинк, Простаков также бросил ношу, и оба повернулись. Один из пяти, заплутавший среди могил, порывался пройти по аллее.

– Мне к выходу, – продолжал он.

Коля не удержался и ударил кулаком ему по почке.

– Иди отсюда, мертвец, мать твою! Перепугал, на хрен!

Луна снова вышла из-за туч, и вот она, дорожка. Казалось бы, иди по ней и радуйся, что для тебя все хорошо закончилось. На вопросы синяков, а чего это за ящик они несут, подполковник спокойно отвечал, что не их это ума дело, мол, могилку родственников обустраивал в срочном порядке.

Люди потихоньку стали отходить от стремной ситуации, и тут прямо в ворота вошла сама смерть – в накинутом на голову капюшоне, с косой в руке – и страшно заулюлюкала.

Не разучившийся бояться, пьяный Тулов, схватившись за сердце, присел и затем повалился на землю, вытаращив глаза.

– За мной, – шептал он, – за мной пришла. Может, кого еще возьмет?

Скинув капюшон и отбросив косу, пьяный Валетов схватился за живот.

– Как я вас?! – гоготал он. – А прикольно, да, товарищ полковник, получилось? Ведь никто не ожидал!

– Чей это ублюдок? – спросил Вяземский, делая ртом сосательное движение – ему сейчас необходим был валидол.

– Это наш, – произнес Мудрецкий. – Химвзвод, у полковника Стойлохрякова. Большой выдумщик. Головастый парнишка – даже полкурса в институте проучился.

Над Туловым склонились местные мужики:

– Да ты вставай, не бойся! Это солдат придурялся.

– Солдат? – переспросил Тулов. – А я уж думал, все – не выйдем мы отсюда.

Цинк погрузили в «КамАЗ», и «Нива» с грузовиком отправились обратно к территории военной части. В здании для путешественников нашлось несколько коек, и они спокойно переночевали.

А местным мужикам подсуетившийся подполковник преподнес еще по бутылке водки, но только посоветовал больше не справлять застолье на кладбищах. Те с удовольствием с ним согласились. Еще бы они упрямились, когда им такие подношения делают. Да с чем хочешь согласятся – вот где прикажут, там и организуются, лишь бы было пить чего.

***

Просыпалася с рассветом вся российская земля, а сборщиков ценных металлов ждал городок Безенчук, недалеко от Самары.

Валетов терпел недолго и через пятнадцать минут после того, как они покинули Утевку, стал приставать со своими домыслами к сидящему за рулем Резинкину:

– Слушай, ну так че там было, в ящике в том? А? Че там было-то?

Резинкин молча крутил баранку, а сидящий по другую сторону от Валетова здоровый Коля ухмылялся:

– Слышь, ты, пацан, – наконец не вытерпел он, – не твоего ума дело. Ты копаешь и носишь – остальное тебя не касается.

Валетов поспешил согласиться и после этого замолк на долгое время.

***

А в «Ниве» обстановка была намного более развязной, и во многом виновником большого притока кислорода был сам Вован. После ночных разборок с подполковником, закончившихся для него большим наваром, он находился в еще лучшем настроении, чем в те моменты, когда переваривал успех сделки с майором Сапожниковым, и сейчас ему хотелось говорить, говорить обо всем подряд. Улыбка не сходила с его лица. Он то и дело вспоминал о своих походах в рестораны, о том, сколько денег он проиграл в казино, и после этого уносился вдаль, к своей мечте – небольшому домику на берегу Средиземного моря, но так, чтобы рядом обязательно были виллы богатых и знаменитых. А он, маленький Вован, даже не Вован, а Вованчик, будет вместе с ними запросто сиживать за одним столом и гулять по синему морю на ихних же, стоящих многие миллионы долларов, яхтах.

– А может, присмотрю себе на Лазурном Берегу богатую вдовушку, ведь их много таких там, в Европе, остается. Старые хрычи берут здоровых розовощеких кобыл, а после этого умирают, не выдержав нагрузок, и бедные женщины маются в одиночестве.

Мудрецкий для поддержания разговора поделился мнением о том, что он не один такой умный и наверняка подобные вдовушки уже находятся под присмотром еще до того, как их супруг поспешит отдать концы и вознестись на небо.

Вовану это не понравилось. Он начал шевелить бровями, подыскивая нужный аргумент. Но смог только вспомнить популярный в России анекдот о том, что «ихняя, типа, европейская, богатая баба никогда не откажет настоящему русскому мужику». На этом все аргументы Вована заканчивались.

Выкопанный на кладбище цинк представитель Шпындрюка, а им Вован и являлся, не позволил забрасывать в кузов «КамАЗа» и положил вместе с лопатами в багажник «Нивы». Не сам, конечно, – Простаков ему с Коляном помогали. После этого прикрыли тряпочкой, заложили парочкой канистр с бензином, который возили на случай неожиданного облома с заправками по области.

В Безенчук путь был неблизкий, но деваться им некуда, и они ехали, ехали и ехали в надежде в скором времени выполнить все поручения Стойлохрякова и вернуться в родное Чернодырье.

Несмотря на то, что они уже посетили два пункта из их путешествия, кузов «КамАЗа» был практически пуст. Полторы тонны меди в кабелях – это ничего, длинномер можно нагружать в десять раз больше. И теперь жажда наживы просто брала за горло Вована, мечтавшего забить весь грузовик цветметом. Иногда он обращался к сидящему сзади Простакову и намекал ему на тяжелую работу, связанную с погрузкой.

– Ведь мелкий-то тебе помогать не будет, – ухмылялся Вован, поглядывая на широченную Лехину пачку в зеркало заднего вида. Но тот оставался спокойным. – Ниче, мужик, ты не волнуйся, если все пойдет так и дальше, ты на дембель пойдешь, как жених на свадьбу. Я уж об этом позабочусь, без базара. Вы все, мужики, внакладе не останетесь.

Перед въездом в Безенчук расположился пост ГИБДД.

– Че это здесь козлятник-то развели? – не понял Вован. – Че тут собирать-то на проселочных дорогах?

Чем дальше они въезжали в поселок, тем чаще попадались путешественникам высокие добротные двухэтажные виллы. Ухоженные и облизанные.

– Ниче себе, капиталистический раек! Вот порою думаю, никуда ехать не надо, ни на какие берега синих морей – все и тут можно иметь. Кто бы мог подумать, такая дыра – и глядите, какие вон хибарки стоят!

«Хибарки» были ничего – многие покрыты цветной черепицей и обделаны стеклом с металлическим напылением, превращая фасады в великолепное произведение частного архитектурного искусства.

Мудрецкий глядел в свои бумажки. Здесь Стойлохряков своими крючками обозначил, что необходимо доехать по дороге, проходящей через поселок, до высокого двухэтажного теремка и затем свернуть опять же налево, и они тут же должны увидеть длинный двухэтажный барак – и им именно туда. Но как тут разобрать, после какого двухэтажного домика сворачивать, если, проехав по улице, они таких обнаружили штук пятнадцать – и все за высокими заборами, да и хорошо отделанные. Конечно, по соседству стояли и простые домишки, но уж больно часто для такого небольшого поселочка поднимались вверх хоромы.

И все-таки Вован не промахнулся. Он выбрал более-менее приличную дорогу и – как раз рядом двухэтажный стоит домик. Свернул на нее – действительно, впереди барак, за ним – еще дома местных жителей, утопающие в зелени, но им именно к этому бараку. Никаких заборов. Одиноко стоящий подъезд, никаких табличек. Фасад здания когда-то был желтым, а сейчас стал серым; местами штукатурка отлетела и виден кирпич с прослойками раствора.

Запустение и разруха наводят тоску. Мудрецкий с Вованом, войдя в подъезд, очутились в небольшом холле. За застекленной будочкой сидит солдат в зеленой фуфайке. Увидев лейтенанта, он не удосужился приподнять свой зад. Высунув из квадратного отверстия, типа окошка, свою голову в кепке, дежурный спросил, чего им тут надо.

Поскольку на бумаге комбат написал фамилию, имя, отчество полностью, Мудрецкий так и произнес, что ему нужен майор Лопата Евгений Сидорович. Солдат убрал свою башку обратно в будку, кивнул с понятием головой и сказал, что они должны пройти на второй этаж, затем направо и стучаться в третью дверь.

Лейтенант с Вованом начали подниматься, а солдат, нагнувшись, – что бы вы подумали? – открыл дверцу небольшого холодильничка, достал оттуда бутылку пива, открыл ее и приветливо ею помахал гостям. Мудрецкий сморгнул, Вован остался такой службой доволен, и они вдвоем пошли дальше.

– Вот если бы в свое время я так служил, как щас пацаны служат, – начал Вова, – это было бы нечто. Я бы такую службу на всю жизнь запомнил.

По деревянным ступеням, гулко топая, они поднялись на второй этаж и безошибочно определили дверь, в которую необходимо было постучаться, так как она была единственная из всех, обтянутая кожзаменителем, и на ней висела красная табличка, где золотыми буквами значилось: «Майор Лопата Е.С.».

Постучали и услышали протяжное: «Да-а-а-а-а».

Вошли. Сидит. Здоровая рожа, не меньше, чем у Простакова, красная, за большим столом. На полу бычки и сор, над головой старый советский светильник. В углу – железный сейф, стоящий на обшарпанном холодильнике. Перед рожей стоит кружка с пивом. Один-единственный стул напротив стола.

– Мужики, садись, – пьяным голосом пробормотал невзрачный человек в майорских погонах с отекшим лицом. Его и без того большие глаза казались еще больше от синих мешков под ними. Обвислые щеки опускались ниже подбородка и трепыхались при каждом его движении. – Вы кто такие? – спросил он, когда лейтенант уселся перед ним на стул, а Вован остался стоять.

Не дожидаясь ответа, Лопата предложил пива. От пива никто не отказался. Пока он разливал, Мудрецкий успел представиться и назваться, кто он такой и откуда. Евгений Сидорович, наливая пухлой рукой в не совсем чистые кружки холодного пивка, соглашался с услышанным и рассказывал о том, как он ждал их приезда на протяжении, кажется, трех дней, а может быть, и четырех. После чего спросил число и, надолго задумавшись, наконец пришел к выводу, что пьет он уже на самом деле пять дней, а именно столько прошло с приезда к нему в гости подполковника Стойлохрякова.

– Третий холодильник, – показал он рукой на белый обшарпанный шкаф в углу.

– Чего? – не понял Мудрецкий.

– Я говорю, третий холодильник допиваю. Вы че-то долго. Если бы не туалет, не выдержал бы. А туалет у нас есть тут в конце коридора, правда, слива нет, но все равно, туда в очко все пролетает – пока нормально, не завоняли.

– Да, – соглашался Мудрецкий, – только нам бы, товарищ майор, надо все побыстрее.

– Да ниче. Щас вот вы пивка попьете, и мы поедем. Все уже должно быть ништяк.

Вован не выдержал и подлетел к майору, схватил его за грудки и поднял в воздух:

– Слушай, ты, как там тебя? Мотыга. Давай нам организовывай по-быстрому все наши дела, и мы тебя оставим в покое.

– Не, ну че? – обиделся майор, отбрыкиваясь и отталкиваясь от цепкого Вована. – Щас все будет.

Они спустились вниз. Майор кивнул солдату, соизволившему, увидев командира, подняться и отставить в сторону начатую бутылку. После чего они вышли на улицу и сели в «Ниву».

Простаков пока отодвигался в сторонку – майору пришлось садиться на заднее сиденье – морщил нос, потому как от товарища военнослужащего разило. Вован по дороге открыл окно у себя на полную и посоветовал сделать то же самое Мудрецкому, дабы впустить свежайший ноябрьский воздух. Не выдержав, он бормотнул: «Туалет везем».

– Чего? – не расслышал Лопата.

– Да так, пиво хорошее.

А пиво на самом деле было вкусным, несмотря на немытые кружки. Уж кто-кто, а Вован в пиве разбирался, да и Мудрецкий, подрабатывая во время учебы в аспирантуре на складе, всякого перепробовал.

– Стой! – неожиданно скомандовал Евгений Сидорович Вовану, когда они проезжали мимо того самого особнячка, от которого дорога шла к двухэтажному бараку. – Щас домой зайду – ключи от гаража возьму.

Вытаращив глаза, Мудрецкий глядел на ухоженный дом, который никак не вязался с его пьяным и распущенным хозяином. Неужели так могут жить простые майоры родной российской армии? Тем не менее один из ключей, что были у Евгения Сидоровича, подошел к замку в калитке, и он скрылся внутри, не приглашая никого последовать за ним. Отсутствовал он недолго и вернулся в военных штанах, но вместо кителя с погонами надел на себя олимпийку. Потом он посмотрел на всех сидящих в машине, покачал головой и снова ушел внутрь, и вернулся в теплой куртке военного образца.

Все оказалось рядом – одноэтажный бокс гаражей шел сразу же за бараком, в котором и обитал майор с одним-единственным солдатом. Открыв ворота, хозяин предложил гостям зайти внутрь. Мудрецкий только заглянул и присвистнул: метров сто по площади были завалены разрезанными на части остовами старых катеров – сплошной дюралюминий, не просто так. Лейтенант даже засомневался, влезет ли у них все в кузов. Простаков, увидев кучу металла, сник – ему предстояло конец дня провести в очень напряженном темпе. Валетов стоял рядом и пищал:

– Леха, мы не сможем. Давай откажемся, а, Леха?

Продемонстрировав собственное состояние, Лопата с удовольствием наблюдал отеки на лицах гостей.

– Да ниче, – наконец сообразил он, у кого тут главные опасения, и подошел к Простакову и Валетову, – мужики, вы че думаете, мы че, не люди, что ли? Сейчас бригада подъедет – все закидаем. А вы отдыхайте, вам ведь разгружать еще.

Леха не верил словам этого самого близкого сейчас ему человека, у них ведь и даже лица похожи, они, как братья, только у этого щеки обвислые, ну так это не страшно, главное же – о солдатах думает. И на посту у него солдат сидит, пиво пьет. Это же рай – не служба. И тут за него всю работу выполнят.

Мудрецкий, если бы он только пришел служить, сейчас заставил бы своих подчиненных так же помогать при погрузке, но армия ему потихоньку мозги ставила на место, и поэтому он безропотно согласился предоставить напрягаться местным, еще пока не наблюдаемым, грузчикам.

Вован улыбался:

– Откуда катера-то?

– Да, поехали за бригадой, я тебе расскажу по дороге. – Майор и предводитель их поездки исчезли.

Коля, глядя на огромное количество металла, которое предстояло перекидать в кузов, поздравил Простакова с тем, что тому не придется мучиться. Гараж простодушный абориген закрывать не стал, и у солдат появилась возможность ознакомиться с марками катеров, распиленных на металлолом: здесь были и «Казанки», и «Прогрессы», и даже «Амуры».

– Только я одного понять не могу, – Мудрецкий с умным видом пинал ботинком всякую железку, к которой подходил, – как он это все сюда перевез?

– Армия, – басанул Колян. – Чудеса случаются.

– Воды-то рядом нету, – продолжал Мудрецкий, – значит, издалека везли.

– Откуда издалека? – не соглашался Колян. – С Волги. Вон, поди, с Сызрани привез с какой-нибудь лодочной базы. А нам даже и знать не следует, что да как.

Мудрецкий не думал, что Лопата вернется так быстро с людьми. Вон и «Нива» показалась, и, судя по всему, в ней народу-то полным-полно, как они набились-то внутрь – не разумеешь. А еще сзади вон «уазик» едет, там тоже людей много. Ну, сейчас дело пойдет, сейчас они все эти дюральки быстро в кузов закидают. Ну че, считай, Простаков в основном отмучился, когда закидывал медный кабель в кузов, а с остовами катеров разберутся местные. И после этого им останется заехать в еще один поселок – и все!

Солдаты и Коля-спортсмен курили в тени гаражей, а лишь один неугомонный Мудрецкий предпочитал разминать ноги после дальней дороги и прохаживался, поэтому он первый и увидел подъезжающую машину.

Удивительно было наблюдать, как вместо Вована, ведь он должен был быть за рулем, из нее выходит не кто иной, как майор Сапожников, кинутый лысым обладателем золотой цепочки и кожаной куртки. Вована не было. Зато появлялись такие люди, как подполковник Вяземский, встречавший их в Утевке капитан. Все одеты по форме с кобурами, в которых явно не огурцы для закуси. Кроме этого, из «уазика» вышло еще несколько солдат: двое в звании сержантов, в брониках и с автоматами, и два лейтенанта, примерно такие же по возрасту, как и Мудрецкий. Единственное, что Юра сразу понял, что это кадровые офицеры, а не пиджаки – уж больно уверенно они себя вели, когда подошли, окружили бедного Коляна с сигареткой в зубах и усадили его молча в «уазик» под стволами.

Мудрецкий не знал, к кому обращаться и, вообще, что же ему теперь делать. Ситуацию прояснил подполковник Вяземский. Он подошел к лейтенанту и, не здороваясь, начал выдвигать условия:

– Лейтенант, я понимаю, тебе все происходящее по фигу, но так себя кидать мы позволить не можем, то эти двое гражданских останутся у нас в качестве заложников. А ты давай возвращайся в свое Чернодырье и вези сюда нам того урода, который их с тобой послал.

– Че же я, Стойлохрякова повезу? – вытаращил глаза Мудрецкий.

Подполковник Вяземский покачал головой:

– Не о Петре Валерьевиче речь. Ты давай вези сюда того, кто над этими двумя стоит.

– А кто стоит-то? – не понимал Юра.

– Ну как? Вот это тебе как раз подполковник Стойлохряков и скажет. И мужичок пусть приедет за своими козлами и везет сюда еще триста тысяч, иначе он увидит только тела отдельно от душ. Души, соответственно, не увидит. Я ясно выражаюсь?

Мудрецкий спохватился:

– Так че же? Как мы поедем? Вот водитель у меня есть, а «КамАЗ» записан вот на того здорового, на Коляна.

– На Коляна? – ухмыльнулся Вяземский, подозвал к себе капитана, прошептал ему что-то на ухо. Тут же пленного спортсмена вывели из «уазика» и подвели к подполковнику и Мудрецкому. – Ну че ж, если Колян у нас владелец «КамАЗа», значит, ты останешься вместо него.

И тут же Мудрецкого захомутали, а проще говоря, наставили на него стволы и предложили сесть в «уазик». Юра вспотел от макушки до пяток. Он понимал, что попал в какую-то весьма неприятную историю, но пока до него вся гадость происходящего еще не дошла. Он даже, поправив очки на носу, попытался возразить Вяземскому: «Я не позволю». Но подполковник даже и слушать его не стал. Он лишь махнул рукой, и капитан повел его к машине. Мудрецкий, проходя мимо «Нивы», заглянул в салон, Вована там не было.

Гараж майор Лопата закрыл, и легковые машины уехали, а Колян остался стоять не при делах вместе с Простаковым, Валетовым и Резинкиным.

Машины скрылись, и теперь стало возможным обменяться мнениями. Коля на правах старшего начал:

– Немного зажался Вован, – как бы извиняясь перед солдатами, прояснил он ситуацию. – Мужики недовольны, хотят нормальные деньги за цветмет, кто бы мог подумать. И че теперь? Надо ехать в Чернодырье – пусть Шпындрюк сам решает, че делать.

Услышав имя главы района, солдаты переглянулись: дело-то нешуточное, как выясняется. Неужели в это впутаны монстры районного масштаба?

– Ну че, поедем обратно? – вяло спросил Витек Резинкин, заметно уставший за сегодняшний день.

– Надо ехать, – Колян не видел другого выхода.

Не успели бедолаги разместиться в кабине «КамАЗа», как снова к ним подлетела «Нива», и из нее выпрыгнули оскорбленные малой суммой майор Сапожников, неизвестно чем раздосадованный подполковник Вяземский и не успевший протрезвиться майор Лопата. Все с табельным оружием.

Помахав стволами, они предложили вылезти из кабины всем. И тут подполковник объявил, что солдатам шариться без сопровождения офицера – не дело. Поэтому поступают они следующим образом:

– Вот этот вот, самый маленький, он поедет один к Стойлохрякову и все расскажет, что здесь происходит. А именно, что посланные люди вместе с военными обманывают его бывших сослуживцев и платят очень мало за забираемый металл. Поэтому товарищи офицеры предлагают через Стойлохрякова хозяину, который все это проплачивает, заплатить нормальные деньги. В противном случае он никогда больше своих холопов, то есть Коляна и Вована, не увидит. Маленькому солдату предоставляется возможность переодеться в гражданку и взять на дорогу ни много ни мало – тысячу рублей. Все остальные будут находиться в заложниках.

Через пятнадцать минут после публичного объявления воли подполковника Вяземского Фрол стоял посреди городка Безенчук, одетый в потертую джинсу, которую наспех подогнали, обрезав штанины и рукава. У него, действительно, была тысяча рублей денег, чего должно было с лихвой хватить до Чернодырья. Валетов, для того чтобы прийти в себя после столь быстро сменяющих друг друга событий, вошел в первый попавшийся магазин и купил себе банку кока-колы. Вышел, сел в тенечке и стал попивать, часто промаргиваясь.

У него случалось такое, когда, допустим, наезжали на него братки, требовали бабок, а он мягко так им отказывал, говорил, мол, что все вопросы надо разруливать не здесь, давал телефончик, называл кликуху – и лысые исчезали. Иногда появлялись снова, извинялись и говорили, что никогда больше к нему не сунутся. Но проходило время, и появлялись какие-нибудь другие братки, с которыми происходил примерно тот же самый разговор. Бывало, что и стволами перед носом махали – неприятно.

Бурные приключения оставляли сильный след на психике и вынуждали искать способа самоуспокоения. Одним из них как раз и было питье мелкими глотками в полной тишине и покое. Любуясь местными пейзажами, Валетов сидел на стволе дерева, валяющемся около дороги и служившем подобием лавки, и разглядывал неспешно топающих местных жителей. Немного левее от того места, где он сидел, возвышался двухэтажный домик, ничем не уступавший тому, в котором обитал майор Лопата. Дальше стоял еще один, но уже в три этажа, за сплошным высоченным забором, выложенным из красного кирпича. Разглядеть, что происходит во дворе, было невозможно.

Машины по дороге проходили очень редко, а кроме них, ничто не нарушало тишину этого, казалось бы, забытого богом местечка. Встряхнув банкой, Фрол услышал приятное бульканье – осталось еще. Может, пойти купить че пожрать? Денег-то полно. И Фрол вернулся в магазин. Набрал себе шоколадок, печенюшек, взял еще газировки и снова вернулся на прежнее место. В армии почему-то постоянно пробивает на сладкое, и недостаток простых углеводов, ощущаемый на протяжении первых месяцев службы, он сейчас с лихвой компенсировал, мешая во рту шоколад с печеньем и запивая все это пузырьками.

Вечер быстро накатывал, не оставляя Фролу выбора. Добираться ночью до Чернодырья представлялось ему весьма неблагоразумным делом. Срока ему дали неделю для того, чтобы он привез на переговоры человека, и не с пустыми руками, а с чемоданом денег.

Ворота, отделявшие трехэтажный рай от остального мира, открылись, и из них выехал здоровый, размером с небольшого слона, черный внедорожник, зовущийся в простонародье джипом. Все, что рамной конструкции и с приводом четыре на четыре, в России – «джип».

Здоровая дура повернулась и поехала аккурат мимо сидящего и кушающего около дороги Валетова. Увидев дорогую машину, Фрол на время погрузился в воспоминания о своей прошлой торговой жизни – когда-то такая машина была его мечтой. А сейчас приоритеты поменялись, и он хотел когда-нибудь в жизни купить себе спортивную «Феррари», для того чтобы летать на ней по Московской кольцевой дороге. Жить, естественно, он будет в Москве, в элитном доме с подземным гаражом и всякими наворотами, типа спортзала, бильярда… и чтобы всякие там прачечные внизу, парикмахерские… А бизнес свой вести будет чисто, не выходя из дома, – отзванивать своим людям по телефону, и они будут исполнять все его желания и указания.

Сладкая кашица таяла на языке, и радужные мысли полностью захватили сознание Валетова. Он сидел, словно зомби, с блестящими и глядящими именно на тот самый элитный дом в Москве глазами до тех пор, пока джип не проехал в обратную сторону и не скрылся за воротами.

Начало темнеть. Он думал, не придется ли ему ночевать на улице. А может быть, попроситься к кому-нибудь на постой? Деньги-то у него есть. Неужели тут местные возьмут много за то, чтобы молодой пацан ночку перекантовался?

И тут Валетов вновь почувствовал себя человеком дела. Перед ним стояла, по сути, одна-единственная задача – вытащить своих из плена и приехать, привезти всех в целости и сохранности в часть. Ну кто будет соображать, кто?

Мудрецкий? У того один университет в голове, он по жизни ничего не понимает. Простаков? Этот вообще как ребенок. Здоровая туша – «ме» да «бе», только пожрать и поспать, и как можно меньше работать, а уж тем более головой. Резинкин? Ну тот технарь, у того руки золотые, а думает он тихо и размеренно в одном направлении, разве с него что получится, разве он чем поможет? Ведь они сами оттуда не выберутся, никаких попыток не сделают.

Вован, он, конечно, урод, он палку перегнул, слишком жадный до денег. Мог бы обойтись с людьми и помягче, а то стал кидать одного, потом, видать, другого, ну а с третьим просто разобраться уже не успел – у них ведь друг с другом наверняка связь налажена. И в конечном счете все эти мужики будут предъявлять претензии Стойлохрякову, а он, естественно, Шпындрюку. А Шпындрюк скажет: да пошли вы все… Ничего не знаю, как хотите, так и договаривайтесь. Иди отсюда, солдат, и плевать я хотел на попавших в заложники братков, никаких денег вам не будет. А кроме братков, там еще и лейтенант Мудрецкий остался, и пацаны. Так что делать?

Фрол посмотрел на свои руки: в одной из них была бутылка с газировкой, в другой – пачка печенья. Аккуратно положив недоеденное на землю, он снова стал рассматривать свои руки. Нет, так не пойдет, для беседы необходимо одно небольшое дополнение. Валетов поднялся, посмотрел на печенье с газировкой и совершил великий грех: он пнул бутылку с недопитой водой так, что она полетела в кусты, раздавил оставшееся печенье на крошки – птички склюют – и направился обратно в магазин, где кроме продуктов торговали еще и канцелярскими принадлежностями.

Зайдя в торговую точку, он подошел к прилавку и увидел то, что ему было нужно – бижутерия, судя по всему, лежит уже давно. Вряд ли здесь найдется столько девок, чтобы все это купить и таскать на себе. Поглядев на витрину, он обнаружил небольшой «пацанский» уголочек, где лежали выделанные под золото печатки и толстые цепи. Все это стоило копейки. Фрол, недолго думая, купил себе один большой перстень. Перстень стоил в переводе по курсу баксов пять – вполне достаточно для того, чтобы вести нормальную пацанскую беседу, потому как чувак без гайки – это не чувак, а гайка, пусть даже и дешевая, все одно необходима. Надо только уметь интонацию в голосе выдерживать и перед лицом собеседника этой медной фигулькой махать – иногда пронимает.

Валетов пошел за гайкой не просто так – он вспомнил случай, как его однажды взял на понт один чувак. Пришел из него деньги трясти, козлина! Ну и, естественно, Фрол позвонил тому, кому надо, и вопрос разрешили. И оказалось, что этот юноша был сам от себя, так сказать, начинающий. И хорошо, у Фрола крыша была, а вот если так будет каждый наезжать, то и не разберешь. Хорошим артистом тот мудила оказался. Ему потом в одной из группировок работу предложили – заниматься тем же, чем он хотел промышлять в одиночку.

Валетов подошел к большим, высоким воротам и, встав на цыпочки, дотянулся до звонка. Калитку открыл дяденька, обиженный природой на два метра ростом, и поглядел на незначительное создание в оборванной джинсе.

– Ты че? – спросило чудовище, поглаживая небритое мурло.

Валетов безымянным пальцем правой руки, а на ней и был купленный из самоварного золота перстень, залез ногтем между зубов и стал ковырять как бы волоконце мяса, поблескивая подделкой.

– Разговор есть. Хозяин дома?