Текст книги "Точки для прямой"

Автор книги: Михаил Пухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Михаил Пухов
Точки для прямой

1.

Кресло под Рыбкиным качнулось; руки вцепились в подлокотники. Пейзаж за спиной Васильева дернулся и повис криво. И висячие светильники покачивались, как маятники, только медленнее.

– Вы у нас впервые? – хладнокровно произнес Васильев. – Не бойтесь, ничего страшного не произошло. Луна сейсмически мертва. Значит, рядом упал метеорит. Но... Извините. Дежурный по Системе, – сказал он другим тоном, включая приемник.

Из глубины кресла Рыбкин смотрел, как Васильев, приставив к уху наушник, слушает донесение. «Ничего страшного»… Рыбкин-то действительно испугался. Кресло под собой тут и так почти не ощущаешь, а при толчке его из-под Рыбкина будто выдернули, от этого и испуг. Здорово, когда можешь все объяснить. Да, виновата гравитация.

Они сидели в центральном зале Лунного метеоритного поста. Светильники, ковры; стены увешаны картинами, теперь покосившимися. Наверняка подлинники. Особенно эта вещь за спиной Васильева: метеоритный дождь в тысяча каком-то году. Падающие звезды, испуганные лица, шпили церквей... Средневековье. Удивительно – еще полвека назад думали, что в лунных домах будет тесно, как в колодцах.

 Рыбкин не видел, что происходит на экране гиперсвязи. Текст донесения поступал только в наушники Васильева, но все было понятно, потому что он слушал не молча.

– Да, – говорил он. – Рад приветствовать. Понял, что вспышка. Спасибо, принял. Понял, что семь баллов. Ладно, привет.

Он положил наушники на стол и оторвал глаза от экрана.

– Вот так. Когда вспышка на Солнце, тебе докладывают. Но если что-то сыплется тебе на голову... Главное, других бы предупредили, Иначе скандал. Но вернемся к звездным цивилизациям. Я не понимаю, почему метеоритная служба должна чуть ли не сегодня начинать слежку за вашими неопознанными объектами.

– Не путайте нас с уфологами, – усмехнулся Рыбкин. – Ксенология – учение о чужом разуме, серьезная дисциплина со своим математическим и экспериментальным обеспечением.

– Которого вдруг стало мало, – подхватил Васильев, – и понадобились наши радары. Но единственное достояние чужих цивилизаций, за которым есть смысл охотиться, – это информация. Нужны не локаторы, а радиотелескопы. И вы их строите – все больше и лучше. На Земле, на Луне, теперь в космосе. Разве это не так?

– Кажется, они не понадобятся. Мы искали сигналы от сверхцивилизаций, находящихся чрезвычайно далеко. Похоже, мы не там искали. Весьма вероятно, что сверхцивилизаций просто нет. «Молчание Вселенной» – вам знаком этот термин?

– Читал. Если есть цивилизации, должны быть сигналы. Нет? Значит, сверхцивилизации отсутствуют. Вывод ясен, но основание ненадежно. Через одну экспериментальную точку можно провести сколько угодно прямых.

– Есть и другие точки, – объяснил Рыбкин. – Наблюдаемая частота мутаций не может объяснить темпы эволюции. Следовательно, иногда количество мутаций скачком увеличивается.

– Тоже читал, – кивнул Васильев. – Раз в миллионы лет вблизи от нас взрывается Сверхновая звезда. В результате появляется разум. Или динозавры. Или они вымирают, не помню точно. Вы об этом?

– Да. Но есть два вида излучения Сверхновой. Во-первых, жесткое электромагнитное излучение. Это кратковременный, но мощный мутагенный фактор, действующий на расстояниях вплоть до десятков парсеков от места взрыва. Он вызывает в биосферах мутации, которые могут привести к появлению динозавров. Или к возникновению разума.

– А во-вторых?

– Второй тип излучения – космические лучи. Радиоактивная оболочка вспыхнувшей заезды разлетается гораздо медленнее. Это излучение отстает от электромагнитного и достигает уже облученных первой волной планет только через многие тысячи лет. Вот вам вторая мутагенная волна. На сотни веков планеты погружаются в радиоактивную туманность.

– И эволюция делает новый скачок, – предположил Васильев.

– Нет. Высокий уровень мутаций на протяжении длительного времени приводит к деградации. Именно поэтому погибли динозавры. Именно поэтому от могучей древней цивилизации насекомых остались одни муравейники.

– А человечество? Тоже лишь островок чего-то?

– Мы живем между волнами, – сказал Рыбкин. – Первая волна прокатилась миллион лет назад. До прихода второй остались считанные столетия.

Они помолчали. Потом Васильев сказал:

– Я все-таки надеюсь, что вы шутите. Но ладно. Какое отношение эта печальная перспектива имеет к проблемам внеземных цивилизаций?

– Целиком меняется все. Если развитые культуры существуют краткое время, то они не успевают подняться до уровня сверхцивилизации. Молчание Вселенной получает логичное объяснение.

– А вы остаетесь без работы.

– Нет, – возразил Рыбкин. – Есть одна любопытная возможность. Близкие звезды, как и Солнце, уже пережили первую волну, а вторая до них не докатилась. Понимаете? Только там есть смысл искать разумную жизнь, причем примерно нашего уровня.

– И для этого нужны радары? Но они ничего не увидят. Такие расстояния только вам кажутся небольшими.

– Цивилизация, способная понять опасность, будет искать выход, – сказал Рыбкин. – В частности, запускать автоматические зонды в ближайшие планетные системы, в том числе в Солнечную. Поэтому шансы обнаружить чей-нибудь зонд повышаются. Вот для чего нам нужны ваши люди и ваша совершенная техника.

Рыбкин вытер лоб. В помещении было прохладно, но пот лил ручьем.

– Я понял, – сказал Васильев. – Но если что-то такое было, мы бы заметили. Правда, наши локаторы работают в диапазоне, соответствующем скоростям небесных тел и космических кораблей. Земных кораблей, разумеется... Извините. Дежурный по Системе. Фобос? Рад приветствовать. Записываю. Время известно? Отлично. Значит, десять часов. Берем скорость ракеты, умножаем на время, результат откладываем на циркуле и рисуем сферу с планеткой в центре. Внутри сферы и должна находиться похищенная ракета. Ничего нет? Не может быть. Обшарьте все астероиды, каждый обломок. Должна быть. Ищите. Ладно, привет... Вот что такое наши локаторы. Вы все поняли?

– Кое-что, – сказал   Рыбкин. – По-моему, у кого-то украли ракету. Где-то в поясе астероидов.

– Да, – сказал Васильев. – И это абсурд, такого никогда не было. Геолог оставляет ракету в космосе, садится на модуле. Вдруг смотрит – ракеты нет. Угнали. Понимаете? На что они рассчитывают? В поясе все просматривается из конца в конец. Локаторы у них отличные, лучше наших. И что они находят с помощью этих локаторов? Извините. Дежурный по Системе. Главная? Рад приветствовать. У Алексея угон, слышал? А у тебя? Магнитная буря? Знаю. Дежурный знает все. Когда на Солнце вспышка, на Земле всегда буря. Ладно, привет. Теперь понимаете, какая у нас работа? Все эти вспышки, магнитные бури, метеоритные дожди. Информация идет на компьютеры. Они все делают сами и сами предупреждают кого надо. Возьмем этот метеорит. Наши локаторы его, конечно, сопровождали. Компьютеры известили всех, кого сочли нужным. Меня – нет. Значит, я программой не предусмотрен. А вы – искать чужие зонды! Как же я смогу их искать?..

– Собственно, я имел в виду другое. Иногда происходят странные вещи. Никто ими толком не занимается. Таинственные радиоэхо, эфирные голоса... Словом, загадочные события.

– Насколько я знаю, в основном это байки. Я работаю десять лет, но никаких событий за это время...

Он замолчал и вскочил, вытянув руки по швам. Взгляд был устремлен мимо Рыбкина, к входной двери.

Из коридора повеяло ветерком, Рыбкин обернулся. В проеме стоял знаменитый в прошлом космонавт, а ныне начальник Лунного комплекса Озерский.

– Здравствуйте, Виктор, – ласково сказал он Васильеву. – Хорошо проводите рабочее время, за приятной беседой...

– Мы по работе, Николай Львович, – виновато сказал Васильев. – Это товарищ Рыбкин. Он мне совершенно не мешает.

– Вы так считаете? – ласково поинтересовался Озерский. – Действительно не мешает?

– Что случилось? – тревожно спросил Васильев.

– Вам лучше знать. Это вы дежурите по Системе.

Последовала пауза.

– Неужели этот метеорит? Что-нибудь случилось?

– На сей раз ничего, – холодно произнес Озерский. – Но предупреждения я не получал. К счастью, он упал на той стороне.

– Правда? – сказал Васильев с облегчением. – Тогда понятно. Но как же так? Почему тогда был толчок?..

– Да вы знаете, что там упало? – вдруг закричал Озерский, побагровев. – Гора! Да! Самая настоящая гора! Тысячи тонн! Тысячи! Просто счастье, что на обратную сторону! Счастье! А если бы сюда?..

Озерский обвел рукой зал и тихо повторил:

– А если бы сюда?..

Он замолчал. Потом махнул рукой и вышел.

2.

Зал обработки информации располагался рядом по коридору. Если в центральном зале было нежарко, то здесь – почти холодно. Машина – не человек, тепло ей противопоказано. Два оператора в цветных куртках играли в шахматы перед огромным дисплеем. Телетайпы безмолвствовали.

– Привет, ребята, – сказал Васильев. – Хорошо проводите рабочее время.

Игроки вскочили, остановив часы. Васильев, следом Рыбкин приблизились. Рыбкин поздоровался с обоими за руку.

– Рыбкин. Александр Петрович.

– Губенко, Саша.

– Вадим.

– Есть работа, – сказал Васильев.– Только что приходил Озерский. С претензиями. Мы пропустили что-то вроде астероида.

– Если шел мимо, то могли, – сказал Губенко.

– Если бы мимо, – сказал Васильев. – Толчок почувствовали?

– А где он упал?

– На обратную сторону, – сказал Васильев.

Губенко свистнул.

– Так говорит Озерский. А предупреждения от нас не было.

– Невозможно, – сказал Губенко. Вадим сел за машинку, застучал клавишами. – Конечно, если он падал на ту сторону, причин для тревоги не было. Но если это действительно астероид...

 – Несколько тысяч тонн, – объяснил Васильев. – Так они определили по силе взрыва.

– Невозможно, – повторил Губенко. – Где-то ошибка.

Наступило молчание. Только стучали клавиши.

– Скажите, – Рыбкин потянул Васильева за рукав, – у вас всегда такие дежурства? Я здесь всего полчаса, а так много произошло, И вспышка на Солнце, и магнитная буря, и этот метеорит, и где-то украли ракету...

– По-разному, – сказал Васильев. – Обычно спокойно. Но когда метеорный поток, бывает хуже. Тревога, тревога, тревога...

На черном экране дисплея возник белый круг. Рядом по экрану были разбросаны светящиеся точки разной яркости.

 – Луна, – сказал Вадим. – А это спутники. Все снесено в плоскость экватора. Долгота истинна, широтой пренебрегаем. Время полчаса назад, за две минуты до взрыва. Начинать?

– Погодите, – попросил Рыбкин. – Это что за яркий объект?

– Сейчас посмотрим. – Вадим тронул указкой огонек на экране. В нижней части дисплея появились слова и цифры.

– О, так это новый радиотелескоп! – обрадовался Васильев. – Диаметр двадцать метров, масса тысяча тонн.

– Надо же, – сказал Губенко. – Двадцать метров, а как отражает.

– Это линза Люнеберга, – объяснил Рыбкин. – Поэтому поперечник рассеяния велик со всех направлений.

– Ладно, начинай, – сказал Васильев. – Где место падения?

Вадим тронул указкой точку на круге.

– Как видите, поблизости ничего.

Все молчали, вглядываясь в экран. Внезапно из только что указанной точки полетел сноп искр.

– Осколки, – сказал Васильев. – Но я не заметил ничего, напоминающего астероид. Неужели все-таки извержение? Кстати, это совпало со вспышкой на Солнце.

– Простите, – сказал Рыбкин. – Возможно, я ничего не понимаю, но куда девалась антенна?..

Все посмотрели, куда он показывал. В том месте дисплея, где только что горел яркий огонек радиотелескопа, сейчас не было ничего. Только черная гладь экрана.

3.

Разбег был коротким, но чувствительным. Перегрузки – большие даже по земным меркам. Место пилота занимал Васильев, Рыбкин сидел рядом. Лунолет ничем не напоминал аэроплан, хотя выполнял сходные функции. Даже шасси у него не было. Магнитный монорельс разогнал его до нужной скорости, под четыре тысячи километров в час. При разгоне молчал даже двигатель аппарата – единственное, что у него осталось от самолета.

Траектория уводила лунолет вдаль. Надземные постройки города провалились за горизонт, и внизу, под прозрачным днищем, простиралась пустыня, не тронутая деятельностью человека. Сплошные кратеры разных калибров. Парадокс Луны – с какого расстояния на нее ни смотри, она выглядит одинаково.

Рыбкин пошевелился, устраиваясь удобнее. В тесной кабине даже легкий скафандр казался громоздким, как рыцарские доспехи. Ощущение восхитительное. Невесомость, безмолвие, высота небольшая, и вот-вот во что-нибудь врежешься.

– Нет, это невероятно, – сказал Васильев. – Пусть радиотелескоп падает на Луну. Пусть он движется так быстро, что выходит из скоростного диапазона локаторов. Я не говорю о причинах всего этого. Но несоответствие моментов! Почему сначала взрыв на Луне, а телескоп исчезает только потом?..

– Это вообще не гипотеза, – сказал Рыбкин. Вас подталкивает к ней одно: тело, упавшее на Луну, весило около тысячи тонн, и телескоп столько же. Но это не совпадение, а недоразумение. Откуда известна масса упавшего объекта?

– Ее определили селенологи по силе взрыва. Такие оценки обычно довольно точны.

– Конечно, – сказал Рыбкин. – При этом они считали скорость объекта обычной для метеорита. Что-то около двадцати километров в секунду. Они не знали, что локаторы его пропустили. Мы-то это знаем. Насколько я понял, ваши радары фиксируют все цели, скорость которых не превышает тысячи километров в секунду. Если они чего-то не увидели, это «что-то» летело с большей скоростью. Значит, его масса была не тысяча тонн, а на несколько порядков меньше.

Лунолет достиг вершины траектории, приближаясь к границе дня и ночи. Внизу от стен кратеров тянулись длинные тени. Далеко впереди они становились гуще, сливались вместе. Обратная сторона Луны была залита тьмой. Громадное огненное кольцо Земли и маленький рядом с ним диск Солнца быстро опускались к горизонту. Потом воцарился мрак.

– Скоро прилетим? – спросил Рыбкин.

– Минут пятнадцать, – откликнулся Васильев. – Нас встретят селенологи. Невероятно, но им нет дела до наших забот. Падение метеорита всегда для них праздник.

 – Наука требует жертв, – сказал Рыбкин. – Возьмем этот радиотелескоп. Допустим, он начал бы работать, и с его помощью вы наткнулись бы на некую важную тайну. При этом считалось бы, что инструмент оправдал возложенные надежды и вложенный средства. Так?

– Да. Но этого никогда не будет. Ведь он погиб.

– Не будет? Телескоп исчез; мы столкнулись с тайной. Почему бы не считать, что прибор оправдал надежды и средства?..

– У вас какая-то извращенная логика, – сказал Васильев.

Лунолет снижался, хотя это не ощущалось. Кругом была темнота. Вверху, правда, горели звезды, внизу не было ничего. Лунолет как бы висел в центре этого асимметричного мрака.

– У меня идея, – сказал Васильев. – Допустим, это действительно сверхбыстрый метеорит. Или чей-нибудь зонд, не принципиально. Он разрушает телескоп и вонзает в лунную поверхность.

– А где обломки телескопа?

– Столкновение было таким, что он распался на атомы.

– Так. Масса телескопа тысяча тонн. Он распался на атомы. Ваш сверхбыстрый объект на атомы не распался. Следовательно, он был гораздо больше. Но мы уже пришли к выводу, что, наоборот, он был гораздо меньше. Противоречие.

– Жаль, – вздохнул Васильев. – А вдруг их было два?..

Лунолет развернулся кормой вперед. Аппарат затрясло – это заработал двигатель, изрыгая огненную струю, распарывающую ночь подобно прожектору. Потом внизу возникла освещенная площадка. Через секунду она скрылась из глаз, но в памяти остались надувные горбы палаток и несколько блестящих фигурок, копошащихся возле глубокой ямы диаметром в сотню метров.

Потом лунолет стоял на корме среди громадных камней, а Рыбкин с Васильевым вглядывались в темноту. Вдали из мрака выступала высокая скала, озаренная прожекторами, Лагерь и освещенная площадка прятались в тени, но ясно было, куда идти.

Потом они пробирались через нагромождение угловатых булыжников, светя себе фонарями. Потом дорогу им преградил человек в тяжелом скафандре высшей защиты.

– Дальше нельзя, – сказал он. – Радиация.

4.

– Полагается вдвоем, – сказал селенолог. – Но поместимся. У вас такая легкомысленная одежда...

Когда открылся внутренний люк, они прошли в палатку и сняли скафандры. Селенолог – его звали Черешин – оказался неожиданно миниатюрным. Не верилось, что это он только что занимал больше всех места. Рыбкин и то был крупнее, не говоря о Васильеве.

– Устал как собака, – признался Черешни. – Шесть часов в этой шкуре, без перерыва. Но интересно.

– Я, вы знаете, тоже устал, – сообщил Васильев. – Не вахта – кошмар. Третье ЧП за час.

– Но наше наверняка первое, – сказал Черешин. – Чрезвычайное не бывает. Неизвестно даже, кого позвать, чтобы разобрались. Ядерный взрыв, но без цепной реакции. Да. Потом вам дадут скафандры, и вы сами посмотрите на воронку.

– Мы ее видели сверху, – сказал Рыбкин. – Вы могли заметить нас перед посадкой. Мы над вашими головами прошли.

– Ну, вверх мы не смотрели. И не видели ничего. Вы же беззвучно летели. И пролетели очень быстро.

– Забавно, – сказал Рыбкин. – Вы нас не видели, потому что мы пролетели очень быстро. Но хотя мы летели очень быстро, мы все прекрасно рассмотрели.

– Что за взрыв, вы определили? – спросил Васильев.

– Нет. Картина такова. Есть воронка, сравнительно небольшая, но глубокая. Никаких следов упавшего тела. Похоже, его и не было. Химический состав вещества в воронке радикально отличается от обычного. Сплошные остатки расколотых ядер, почему я и говорю, что взрыв был атомным. Впечатление, будто почву облучали на ускорителе. И не чем-нибудь, а тяжелыми ядрами. Физиков позвать – умрут от радости.

– Как на ускорителе, – задумчиво повторил Рыбкин. – А не могли атомы упавшего тела разрушить атомы грунта? Не все ли равно, как эти атомы разгонять, ускорителем или так?

– Что значит «так»? – спросил Черешин.

– Товарищ Рыбкин считает, что в Луну на громадной скорости врезался чей-то межзвездный зонд, – пояснил Васильев. – Товарищ Рыбкин является экспертом по вопросам внеземных цивилизаций.

– Понятно, – сказал Черешин. – Ну, в принципе... Я, конечно, не специалист... Но если скорость была действительно громадной... Скажем, тысячи километров в секунду... Возможно, это действительно решение. Другого я не вижу.

Он замолчал.

– Скоро нам возвращаться, – сказал Васильев. – Подведем итог. Первый вариант – это атомный взрыв неизвестной природы. Во втором мы автоматически попадаем в ведомство товарища Рыбкина. С чем можно его и поздравить.

– Поздравлять меня рано, – сказал Рыбкин. – Дело в том, что меня такой зонд не устраивает.

– О, – сказал Васильев. – Это уже интересно. Почему?

– Сейчас объясню. Из нижнего предела скорости зонда легко получаем оценку массы «сверху»; не более нескольких тонн. Это очень мало для зонда. И еще – почему он врезался в Луну? Неужели он летел вслепую? Что же это за зонд – просто кусок металла?..

– Еще счастье, что он столкнулся с Луной, – сказал Черешин. – А если бы с Землей?..

– С Землей? А что? Отличная мысль. Просто отличная.

5.

После возвращения в город Рыбкин освободился от скафандра с радостью. Романтика романтикой, но работать в этой одежде круглые сутки, как селенологи...

На месте дежурного сидел оператор Губенко из группы обработки. Когда они вошли, он встал, уступая место хозяину.

– Как дела, Саша? – спросил Васильев. – Ракету нашли?

– Пока нет. Ищут.

Губенко вышел. К шахматам, компьютерам и партнеру Вадиму.

– А вы предсказывали массу новых событий, – сказал Васильев. – Но ничего не случилось. Не так просто делать прогнозы.

– Вы правы, – согласился Рыбкин, устраиваясь в кресле. – Подождем. Возможно, еще сообщат.

– Каких сообщений вы ждете?

– Например, о магнитной буре на Юпитере.

– Почему? Правда, вспышка на Солнце. Но для бури еще рано. Бурю вызывает не вспышка, а заряженные частицы. Пока они достигнут Юпитера... До Земли и то добираются не сразу.

– Вот именно. Но сообщение о последней магнитной буре на Земле вы приняли сразу после вспышки, без всякого запаздывания.

– Точно, – сказал Васильев. – Чудеса! А я не обратил внимания. Значит, вы считаете, и на Юпитере... Сейчас проверим.

Он приставил к уху наушник.

– Амальтея? Дежурный по Системе. Рад приветствовать. Скажите, как там Юпитер? Принято. Мы так и думали. Ну, было такое предположение. Что вы говорите? Ладно, привет... Вы просто волшебник! Там вправду идет магнитная буря... Самое поразительное – она началась еще до вспышки!.. Что вам еще узнать?

– Свяжитесь с Марсом. Поинтересуйтесь, не падало ли на планету за эти сутки что-нибудь крупное.

Васильев повиновался беспрекословно.

– Фобос? Дежурный по Системе. Как дела? Да. Принял. Слушай, есть предположение, что к вам на Марс кое-что рухнуло. Пять тысяч тонн? Принято. Дежурный знает все. Ладно, привет.

Он смотрел на Рыбкина по-новому:

– Переходите работать к нам. Я говорю серьезно. Вы же можете нам помочь! Например, с этой ракетой. Или телескоп. Куда он делся? Не похитила же его та самая террористическая группа! Впрочем, обстоятельства похожи. Ракета исчезла бесследно, и телескоп бесследно. И даже время примерно совпадает, всего десять часов разницы. Почему вы так на меня смотрите?..

– Эврика! – крикнул Рыбкин. Он вскочил и выбежал в коридор.