Текст книги "Отправляем в поход корабли"

Автор книги: Михаил Куманин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Молчу. Не знаю, что ответить. Наконец говорю: [88]

– Я строевой командир. Поздно, пожалуй, менять специальность…

– А нам как раз и нужен строевой командир, который хорошо знает войсковую жизнь и сможет внести четкую организацию в службу тыла. Давайте договоримся: обеспечьте эти операции, а после мы возобновим разговор. И если не пожелаете оставаться на тыловой работе, вас снова переведут на строевую службу.

Так состоялось мое назначение на новую должность. Я заместитель командующего флотом и начальник тыла Черноморского флота.

Времени не было, чтобы долго входить в курс дела. Обстановка требовала быстрых и решительных действий. Мне и раньше было ясно, что в наступлении нужно иначе строить работу тыла. При стремительном продвижении частей вперед нельзя опираться только на постоянные, стационарные базы. Задача наша – создавать подвижные тылы, максимально приближенные к районам боевых действий.

Поздней ночью, завершив неотложные дела, в моем кабинете собираются заместитель начальника тыла флота генерал Е. И. Жидилов, начальник первого отдела полковник А. И. Зоткин, начальник политического отдела капитан 2 ранга В. Г. Колодкин и другие товарищи. Беседуем горячо и подолгу.

Война многому научила нас. Она опрокинула прежние взгляды на организацию тыла флота. В первые же месяцы боев нарушилась нормальная работа многих баз. Когда враг перешел границу, наша Дунайская флотилия лишилась своих портов. Пришлось для нее срочно создавать временную базу в Херсоне, а затем в Прогное.

В дни обороны Одессы маневренная база была развернута на пустынной Тендровской косе. Она снабжала корабли, поддерживавшие гарнизон города, и береговые батареи, расположенные на островах Днепровско-Бугского лимана.

А сколько таких баз возникло на Кавказе! Темрюк, Анапа, Новороссийск, Геленджик, Туапсе… А наша Потийская база, принявшая почти все основные силы флота? Она тоже развертывалась в ходе боев… [89]

Так что дело, по существу, для нас привычное. Но обстановка изменилась. Раньше мы создавали новые базы, потому что прежние занял враг. Теперь базы нужны для наступления; они, если можно так сказать, должны следовать за наступающими частями, не отставать от них.

Мы понимали сложность задачи. Порты разрушены врагом, их акватории заминированы. Это затруднит морские перевозки. Остается одно – ставить тылы на колеса. Странно звучит: флотский тыл – и на колесах! Но другого выхода нет.

Почему раньше мы так мало думали о маневренности наших тылов? Понадобились горькие уроки отступления, чтобы всерьез подойти к разумному рассредоточению запасов и созданию мобильных пунктов снабжения. К чести флотских тыловиков, они успели кое-что сделать. Еще в Керченско-Феодоссийской операции были неплохо организованы временные пункты базирования кораблей и снабжения десантов. Во время боев за Новороссийск успеху операции во многом способствовала деятельность Новороссийской базы, временно дислоцировавшейся в Геленджике. Но теперь, когда наступление приобретает невиданный размах, прежние методы снабжения флота уже не годятся. Громоздкость, неповортливоеть наших тылов становится все более ощутимым тормозом для наступающих частей. Тылы надо сажать на автомашины.

Разрабатываем организацию и структуру подвижных баз. Вопрос упирается в транспорт. Требуются сотни грузовиков. Где их взять?

Прошу адмирала Л. А. Владимирского, который стал командующим Черноморским флотом, поставить этот вопрос перед наркомом. Лев Анатольевич, обещает, но без особой охоты. Похоже, и он еще не полностью осознал значение наших нововведений.

Командующий вернулся от наркома не в духе. Спрашиваю:

– Как с машинами?

– Нарком отказал. Автотранспорта и так не хватает.

Все наши планы рушатся. Решаю сам идти к наркому. Заявил ему прямо: не будет машин – не ручаюсь за успех десанта в Крыму. [90]

Нарком задумался:

– Хорошо. Я позвоню Андрею Васильевичу Хрулеву, начальнику тыла Советской Армии. Попрошу его выделить машины.

При мне нарком связывается с Москвой. С волнением слушаю разговор. Прикрыв ладонью телефонную трубку, он спрашивает меня:

– Сколько?

– Двести пятьдесят на первый случай. Разговор с Москвой продолжается. Но вот нарком кладет трубку.

– Хрулев выделяет нам двести пятьдесят машин. Посылайте за ними своих шоферов.

Спешно объявляем набор водителей. Все моряки, хоть раз в жизни державшие в руках «баранку», собираются в полуэкипаже. Через несколько дней учебы они отправляются за машинами. Итак, в нашем распоряжении два полнокровных автотранспортных батальона.

Заканчивались последние приготовления к Керченской десантной операции. Корабли и войска сосредоточивались в Темрюке и на косе Чушка – здесь базировалась вновь созданная Азовская флотилия – из Тамани, откуда должны были выйти с десантом корабли Новороссийской военно-морской базы. Грузы поступали по железной дороге до станций Варенниковская и Вышестеблевекая и морем до порта Анапа. Отсюда они машинами доставлялись к пунктам сосредоточения десанта. Подвозить грузы морем не удалось. Послали мы из Новороссийска в Тамань три груженых сейнера. В Керченском проливе они попали под вражеский огонь. Одно судно подорвалось на мине, второе было повреждено снарядом и выбросилось на берег, третье вернулось в базу.

Вся тяжесть перевозок легла на автотранспорт. Вереницы машин днем и ночью двигались от железнодорожных станций к побережью. За несколько дней они перевезли тысячи тонн грузов.

В конце октября 1943 года наши части совершили смелый бросок через Керченский пролив. В этой операции участвовали многие корабли, знакомые мне по Потийской базе. Так же, как и под Новороссийском, здесь отличился дивизион сторожевых катеров капитана [91] 3 ранга Д. А. Глухова. Под вражеским огнем катерники высаживали дивизию полковника В. Ф. Гладкова в районе Эльтигена. В Керченской операции участвовали и дивизионы катеров, которыми командовали капитаны 3 ранга Н. Ф. Масалкин и А. А. Жидко. В каждом рейсе катерникам приходилось вести бои с вражескими кораблями и артиллерией. Но они преодолевали все преграды и доставляли на плацдарм войска и боеприпасы.

Катер старшего лейтенанта Сергея Тихоновича Еремина, следовавший с десантом, подорвался на мине. Командир, получив сильную контузию, не покинул мостика. Он продолжал вести поврежденный катер вперед, предложив другим кораблям идти за ним: уж если попадется новая мина на пути, пусть она рвется под пострадавшим катером. Отряд достиг берега и высадил десантников. Еремин и его подчиненные смогли сохранить свой изувеченный катер на плаву. Когда вернулись в базу, его отремонтировали в устье реки Хоби, и катер успешно воевал до конца войны.

Сильные повреждения в бою получил сторожевой катер 0102, которым командовал Анатолий Сергеевич Марков. Большая часть экипажа погибла. Но оставшиеся в живых продолжали сражаться. Они высадили десант. После боя катер на буксире отвели к нашему берегу.

На возвращавшийся после высадки десанта сторожевой катер 062 старшего лейтенанта Василия Михайловича Кирпиченко напала группа торпедных катеров противника. Советские моряки вступили в неравный бой. Они отбили вражеские атаки. Но в живых из всего экипажа остались лишь рулевой и моторист.» Эти два моряка смогли привести изрешеченный корабль в базу.

В бою у крымского берега погиб прославленный катерник Герой Советского Союза Дмитрий Андреевич Глухов. Мы похоронили его в Поти.

Героизм наших людей, их воля к победе не знали границ. Сорок дней в кольце врагов сражался эльтигенский десант. Вместе с армейцами здесь стойко держались морские пехотинцы батальона Н. А. Белякова. Этот батальон раньше входил в состав частей [92] Потийской базы. У нас он формировался и проходил обучение.

Герои Эльтигена отвлекли на себя внимание и силы противника. Тем временем части Северокавказского фронта почти без потерь форсировали пролив севернее Керчи и прочно закрепились на крымской земле. Выполнив свою задачу, десантники покинули Эльтиген, с боями ворвались в Керчь, а затем соединились с нашими.

Связь высадившихся в Крыму войск с Большой землей осуществлялась кораблями. В обеспечении боевых действий флота и десантных войск значительную роль сыграли созданные нами подвижные тылы.

Эльтигенский десант поддерживали десятки орудий с Таманского полуострова. Они открывали массированный огонь по первому требованию десантников. При встрече со мной начальник Новороссийской базы Георгий Никитич Холостяков рассказал:

– Вы знаете, вчера с батарей сообщили, что боекомплект на исходе. А десантники просят огня: противник перешел в очередную атаку. Понимаете мое состояние. И вдруг выхожу из блиндажа и вижу: с горы по дороге спускается колонна грузовиков. Слышу артиллеристы кричат: «Машины Куманина идут, значит, будут снаряды!» И сколько раз вы нас таким образом выручали! Можно прямо сказать: спасали нас ваши машины. И всегда в самый критический момент.

За несколько дней наши автомобильные роты доставили на артиллерийские позиции тысячи снарядов.

В районе боев постоянно находилась оперативная группа управления тыла флота. Работы нам хватало. На косе Чушка и в бухте Сенная был организован ремонт поврежденных малых кораблей. Пригодились наши мастерские, смонтированные на автомашинах. Подъемников не было. Пользовались испытанным способом: два трактора ЧТЗ впрягались в тросы и вытягивали катер на берег. После ремонта эти же тракторы спускали корабль на воду посредством тросов, перекинутых через блоки, которые укреплялись на мертвых якорях. В этих работах нам большое содействие оказал танкоремонтный батальон, выделенный Отдельной [93] Приморской армией. Инженерный батальон соорудили примитивный подъемник в бухте Сенной, с помощью которого извлекались из воды мелкие суда. Организацией ремонта руководил начальник технического отдела флота инженер-капитан 1 ранга Сергей Иванович Ставровский. Работали в трудных условиях – коса Чушка находилась под непрерывным вражеским огнем. За полтора месяца было отремонтировано более 120 судов.

С трудностями мы столкнулись и при снабжении десанта продовольствием. Запас питания для десантников поступал в специальной упаковке. Аккуратные пакеты. На вид удобно, красиво даже. Но содержимое никак не устраивало солдат и матросов. Десантники шутили:

– Товарищ генерал, если вы нас покормите неделю такими пайками, то до судна мы еще дойдем, а вот сойти с него вряд ли хватит сил.

Эти слова слышит стоящий рядом со мной начальник продовольственного отдела главного военного порта полковник Бабушкин. Он меняется в лице. Бабушкин очень переживает за свое дело. Заменить эти пайки мы не можем. Стараемся хоть в пунктах посадки досыта кормить десантников горячей пищей. Коки потчуют их:

– Заправляйтесь как следует, чтобы надольше хватило!

На берегу дымят походные кухни. Мы должны кормить не только десантников, но и моряков малых кораблей и судов, где нет своих камбузов.

Наступил 1944 год. Советские войска на всем протяжении огромного фронта гнали противника на запад. Особенно стремительно продвигались вперед войска украинских фронтов. На Черноморском побережье их части подошли к Днепровско-Бугскому лиману. Фашистская группировка в Крыму оказалась отрезанной. Назрел вопрос об освобождении полуострова.

Вражеские войска в Крыму теперь снабжались только морским путем. Лишить их этой последней коммуникации – решило командование Черноморского флота и направило туда наши торпедные катера [94] и авиацию. Но для них нужны базы снабжения. Такую базу мы и создали в Скадовске – небольшом городке на берегу Каркинитского залива, западнее Перекопского перешейка. От Кавказского побережья до Скадовска без малого тысяча километров. А запас хода торпедных катеров всего километров четыреста. Наши инженеры спешно сконструировали для них дополнительные топливные баки. Известно, что торпедные катера – корабли очень маленькие. Свободного места на них не найти. Дополнительные баки ставились на специальные стеллажи поверх торпедных желобов. Поэтому придали стеллажам такую форму, чтобы они не мешали использовать оружие.

Бригада торпедных катеров капитана 1 ранга Проценко вышла в море. До района перезарядки их проводили командующий флотом Л. А. Владимирский и член Военного совета флота И. И. Азаров.

Это был трудный и опасный переход. В любую минуту мог напасть враг – его авиация и корабли. Запас топлива рассчитан в обрез. Малейшая потеря ориентировки или» нарушение режима работы двигателей – и топлива не хватит.

На траверзе Севастополя катера сбросили в море опустевшие дополнительные баки. Оставшегося горючего им хватило до Скадовска. Бригада потеряла в пути всего один катер: сбившись в тумане с пути, он приблизился к берегу и налетел на противника.

Об этом беспримерном переходе много писала наша печать. Но ни слова не говорилось о том, как трудно было организовать снабжение катеров на новом месте базирования.

Железные дороги разрушены. От ближайшей восстановленной станции Большой Утлюг (южнее Мелитополя) до Скадовска – 250 километров. А начиналась весна. Дороги развезло. На них постоянно образовывались пробки. Машины вязли по кузов, их вытаскивали тягачами.

Фронтовые дороги! Они овеяны романтикой, воспеты в песнях. Но для войск эти разбитые дороги были бедствием. Сколько средств, пота, угробленной техники, крови стоили они нам. Дороги мстили за то, что раньше мы мало уделяли им внимания. [95]

Двигаясь черепашьим шагом в колонне машин (дорога так узка, что разъехаться просто невозможно), я вспомнил Китай. Мне довелось там быть в 1926-1928 годах добровольцем в Национально-революционной армии Китая. Дороги хуже некуда. Продвигались по ним мы только пешком в колонну по одному. Стрелковый корпус растягивался на полтораста ли – 65 километров! Войска сопровождала армия носильщиков – ведь все приходилось нести на себе: военное имущество, продовольствие, раненых и больных. Иначе и не мыслилось в то время страна была отсталая. Но как мы могли у себя терпеть такие дороги?

Путь от Большого Утлюга до Скадовска и обратно машина совершала за пять суток. Значит, за месяц она успевала проделать всего шесть рейсов и перевезти максимум полтора десятка тонн грузов. Этого количества горючего не хватит бригаде катеров и на одну заправку. А ведь, кроме того, кораблям нужны торпеды и другие боеприпасы, продовольствие. Еще больше материальных средств потребляла базировавшаяся в Скадовске авиация.

Командование понимало наши затруднения. Я только собрался попросить, чтобы нам прибавили автомашин, как мне сказали: принимайте еще один автобатальон. Большую работу по формированию автомобильных частей провел начальник автотракторного отдела флота инженер-полковник Семен Николаевич Алексеев. Он руководил обучением водителей – отважных бойцов и неутомимых тружеников. По его инициативе оборудовали авторемонтные мастерские на колесах. В них изготавливали и запасные части, с которыми всегда у нас было туго.

Торпедные катера и самолеты, базировавшиеся в Скадовске, потопили десятки вражеских судов и, по существу, прервали всякое сообщение между крымской группировкой немецко-фашистских войск и берегами Румынии. Это облегчило нам освобождение Крыма.

За 5 месяцев, которые отводились для подготовки операции, мы перевезли по железной дороге на станцию Большой Устюг 25 272 тонны грузов, в том числе 12 276 тонн боезапаса и 5400 тонн топлива. Из этих грузов более 19 тысяч тонн было перевезено нашими автобатальонами и автотранспортными частями, которые [96] выделил в наше распоряжение командующий 4-м Украинским фронтом генерал армии Федор Иванович Толбухин. Отвечал за перевозку грузов в Скадовск мой заместитель Евгений Иванович Жидилов.

Вместе с частями Советской Армии Черноморский флот готовился к решительному наступлению в Крыму. Работники флотского тыла в это время неделями пропадали в частях, на железнодорожных станциях, в автоколоннах – проталкивали грузы, налаживали снабжение кораблей и подразделений во вновь организованных базах. Над нами подшучивали:

– Из моряков вы совсем превратились в сухопутных людей. Не пора ли переодеть вас в армейскую форму?

Мы не обижались. Ничего не поделаешь. Флот не может существовать без берега. Чтобы флот мог воевать, тысячи людей трудятся на берегу. [97]

Здравствуй, Севастополь!

Наступление близилось. В ту горячую пору я редко бывал в Поти. И вот снова заглянул сюда. Кажется, все как прежде. В порту жизнь бьет ключом. Грузятся транспорты. Снуют по водной глади буксиры и барказы. Над трубами крейсеров и эсминцев струится горячий воздух: котлы под парами, корабли в любой момент готовы сняться со швартовов. Со стороны доков и мастерских доносятся оглушительные трели пневматических молотков.

Но заметны и перемены. В гаванях стало просторнее. А устье Хоби и Циви вовсе опустело. Корабли все уходят и уходят. Многие больше не возвращаются, «получают прописку» в новых базах.

Только подводные лодки с их большой автономностью не спешат менять своего базирования. Но их почти и не видно: все время в море – выслеживают и топят фашистские суда, не дают им пробираться в Крым.

Командир главного военного порта полковник Григорий Степанович Емельянов сетует:

– Скоро безработными станем.

А сам смеется. Порту пока работы хватает. И не скоро еще ее убавится.

В конце апреля 1944 года войска 4-го Украинского фронта со стороны Перекопа и Отдельная Приморская армия с плацдарма на Керченском полуострове одновременно начали наступление в Крыму. С моря их действия поддерживали корабли Черноморского флота и Азовской флотилии (командующий контр-адмирал. С. Г. Горшков). События развивались стремительно. [98]

Несмотря на отчаянное сопротивление врага, к 9 мая полуостров был очищен от противника.

Севастополь снова стал нашим.

Бригада тральщиков под командованием контр-адмирала Тихона Андреевича Новикова многократно проутюжила фарватеры и бухты, очищая их от мин. Работа эта заняла несколько месяцев. В севастопольские гавани пришли вспомогательные суда. Буксиры расставили якорные бочки. Восстанавливались взорванные причалы. Транспорты сгружали на них разнообразное военное имущество. Севастополь готовился принять боевые корабли. Он снова становился главной базой Черноморского флота.

Наша оперативная группа управления тыла прибыла сюда сразу же после освобождения города. С тревогой и грустью мы проходим по засыпанным щебнем улицам.

Мне запомнился Севастополь светлым, солнечным. Ярусами высились над лазурными бухтами дома из белого инкерманского камня. Обрамлявшая их густая зелень подчеркивала ослепительную белизну стен. А сейчас вокруг лишь закопченные развалины.

В руинах, заброшенных подвалах развелись мириады москитов. Крохотные, еле различимые глазом насекомые с тонким писком вьются над головой, и от них нет спасения. Больше всех достается почему-то нашему начальнику вещевого отдела полковнику Шевякову. Лицо опухло, а на руки и вовсе смотреть страшно: сплошь красные. Попробовал надевать перчатки – москиты жалят и через ткань. Чертыхается полковник, но работает по-прежнему неистово. Двужильный человек!

Чего только не делаем, чтобы избавиться от проклятой мошкары. Жжем в помещениях пиретрум, дымим, как только можем, обрызгиваем пол и углы карболкой. А москиты зудят над ухом и жалят. Спать уходим на корабли: над водой эта пакость не летает.

Уцелевшие здания отводим под госпитали. Штурм Севастополя обошелся недешево. Раненых много. А тут врачам неожиданно еще прибавилось забот. Москиты не только изводят своими укусами, они вызывают и особую лихорадку. Человек несколько дней [99] мечется в бреду. Многие наши товарищи испытали эту напасть.

Населения в городе осталось мало. У жителей, у местных советских и партийных организаций много своих неотложных дел, но все охотно помогают восстанавливать порт. Они просто не мыслят своего города без флота. Севастополь с самого своего основания – морской город, город моряков.

Моряки в свою очередь помогают горожанам: очищают улицы от мин, от неразорвавшихся снарядов и бомб. Руководит этим опасным делом начальник инженерного отдела флота инженер-полковник Панов.

Наконец настает день, который мы все так ждем. С быстротой молнии разносится по городу весть: флот возвращается в Севастополь!

4 ноября 1944 года. Жители города, солдаты, матросы высыпали на набережную. На лицах радостное ожидание. Взгляды устремлены в море.

На горизонте показываются корабли. Впереди гвардейский крейсер «Красный Крым» – такой чести он удостоился за доблесть в боях. За ним под флагом командующего флотом следует линейный корабль. А дальше – крейсера, лидер, эсминцы, сторожевики. Громовое «ура» волнами прокатывается по берегу. Я вижу, как у многих по щекам струятся слезы.

А корабли все идут и идут. Над бухтой прокатывается грохот орудийных залпов. Эскадра салютует городу-герою.

Внезапно воцаряется тишина. Репродукторы, установленные на берегу, доносят слова командующего флотом (им в это время вновь стал Ф. С. Октябрьский). Он поздравляет моряков с возвращением в родной Севастополь, обращается с приветом к жителям города, благодарит их за радушный прием.

У всех праздничное, приподнятое настроение.

Я оглядываюсь. Рядом со мной много товарищей из Поти. Они смотрят на корабли, на набережную, заполненную восторженной толпой. В глазах гордость: ведь в этом есть и их скромная заслуга. Они целых три года в небольшой базе делали все возможное, чтобы флот мог действовать, наносить удары по врагу. А теперь могучие корабли, овеянные боевой славой, вернулись в Севастополь. [100]

Три года! Сколько событий произошло за это время. Никогда не изгладятся в памяти тяжелые дни, когда Потийская база осталась единственным, последним пристанищем наших кораблей. Тесно было им в наших гаванях, не хватало самого насущного – мастерских, складов, жилья, элементарных человеческих удобств. Но народ, именно народ – и воины, и рабочие, и домохозяйки – не пожалел сил, чтобы создать на пустом месте заводы, новые места стоянок, надежную оборону базы, спас свой флот, поддержал дух моряков, воодушевил их на подвиги.

В этом, в народной поддержке, – сила нашего флота, нашей армии.

И пусть в масштабах гигантской битвы история Потийской базы – лишь незначительный, малозаметный эпизод, мы вправе гордиться, что кое-что тоже сделали для приближения светлого Дня Победы.

Мы смотрим на корабли, занимающие свои места в севастопольской бухте. Они пришли сюда не для того, чтобы отстаиваться у стенки. Завтра их снова проводим в море, в бой. Они будут высаживать десанты, чтобы выбить противника и погнать его дальше на запад. Огненный шквал их орудий вплетется в общий гром наступления наших войск.

Впереди еще много труда. Нам предстоит восстанавливать разрушенные порты, возрождать из пепла заводы и верфи. Мы вновь создадим флотилию, которая пойдет по Дунаю, будет вместе с армией освобождать европейские страны, дойдет по рекам до самого Берлина.

Много труда впереди – и ратного, и сугубо мирного. В любом случае это будет труд во имя Родины, а для нее наши люди пойдут на все с присущей им щедростью души и сердца.

Указатель

Балаклава – 56

Белобережье – 23

Беспощадный – 70

Бодрый – 32, 50

Бойкий – 32, 44

Волга – 24

Ворошилов – 12, 14, 25, 32, 35

Гарпун – 62

Грузия – 25*

Камышин – 56

Коминтерн – 50, 56

Красная Молдавия – 39

Красный Кавказ – 13, 32-35, 40-43, 69, 70

Красный Крым – 32, 99

Кремль – 23

Куйбышев – 16

Лепсе – 56

Львов – 22

Мина – 23

Москва – 34

Незаможник – 5, 32, 49

Парижская Коммуна – 13, 28-31, 45

Севастополь – 13

Слава – 13, 24, 35, 40, 43

Сообразительный – 69

СП-7-14

СП-13-13

сторожевой катер 062-91

сторожевой катер 0102-91

сторожевой катер 0122-85

Ташкент – 13

Фрунзе – 16, 43

Харьков – 13, 33, 70

Червона Украина – 42

Шторм – 23

Эльбрус – 61

Содержание

Последняя база [

Беспокойное хозяйство

Морские дороги

Корабли уходят в бой

Заводы на причалах

По сигналу «Воздух!»

Тревожные дни

Перед наступлением

Тылам не отставать!

Здравствуй, Севастополь!

Указатель

This file was created

with BookDesigner program

[email protected]

28.03.2015