Текст книги "Фиалка"

Автор книги: Михаил Дьяченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Глава 4. Посудная левитация

Осмотр номера, в котором жили молодые люди, занял у Нэля несколько минут. Всё это время Жан стоял около двери, наблюдая за приятелем и нервно теребя кисть декоративного украшения на стене. Нэль прошёлся по комнатам, отмечая беспорядок в вещах, осторожно выглянул в окно.

– Диспозиция ясна, – сказал он. – Твои ребята тут всё облазили?

– До сантиметра, – кивнул Жан.

Нэль попрощался с Жераром, вернулся в свои апартаменты и, коротая время до обеда, открыл синюю папку. Её содержимое оказалось занятным.

А случилось всё так.

Позавчера из замка исчезла Люси Шелл. Исчезла тихо. Виктор Меньи был её другом. На вопросы знакомых он отвечал, что Люси уехала по срочному делу, пока следующим вечером не пропал сам. В 21.31 Жизель Омон, приятельница Люси, с которой та познакомилась уже в замке, постучала в дверь номера Виктора. Девушка хотела узнать, не вернулась ли её подруга. На стук ей никто не открыл. Виктора в замке и его окрестностях не нашли. Получасом позже садовник нашёл на газоне осколки стекла. Окно в номере Виктора и Люси было разбито. В 22.28 прибыла полиция. Дверь номера вскрыли запасным ключом. При обыске номера обнаружились личные вещи и документы Виктора и Люси. Это навело на мысль, что молодые люди не уехали, а внезапно исчезли. Допрос постояльцев замка и обслуживающего персонала затянулся на всю ночь и закончился сегодня около восьми утра.

В интересах следствия были допрошены все обитатели замка Диаман, даже только что приехавшие, которые не видели ни Виктора, ни Люси.

Этьен посмотрел на часы. 14.45. Он зачитался. Настала пора свести знакомство со своими сотрапезниками. Он скормил синюю папку просторной утробе сейфа, закрыл дверцу и несколько раз повернул ключ в замочной скважине. Затем откупорил стоявшую в баре бутылку шампанского. Отхлебнув, он прополоскал рот и выплюнул шампанское в раковину. Потом отставил бутылку и сделал несколько неуверенных шагов, словно действительно был нетрезв. В театральной студии Нэля Фарамболя начиналось новое представление.

Оделся он быстро. Дорожный светло-коричневый пиджак и брюки, рубашка, мягкие кожаные ботинки, носки. Напялил на голову потёртую кепку. Позвонил Арсани и, изображая на лице удовольствие от якобы выпитого шампанского, стал ждать.

Арсани только кивнул и усмехнулся, когда увидел покачивающегося Нэля. По пути к ресторану Арман быстро описал Фарамболю его будущих соседей по столику.

– Немолодая супружеская пара Фландрю. Доминик Фландрю – довольно известный физик. Время, свободное от наук, отдаёт танцам, песням и увлекательным беседам, в азартном возбуждении может пройти по натянутому канату и пожонглировать горящими факелами. Добрый и отзывчивый оптимист. Жена, Вероника Фландрю, – серая мышка без амбиций. Жиньёль Лине – модный напыщенный юнец с претензией на изыск…

– Пижон, – бросил Этьен.

– Верно, – кивнул Арман. – Далее поэтесса Мари-Мадлен Клавье. Натура тонкая, ранимая, склонная к фатальному романтизму…

– Снулая плотва? – предположил Фиалка.

– И я так подумал. Но эта девушка не так проста, как кажется вначале, – сказал Арсани. – И последний субъект, некто Клод Разедри…

Они шли по южному коридору. Арсани спешил. Нэль, следуя за ним, прибавлял шаг. В одной из гостиных, которую они пересекали, кто-то совсем тихо и недовольно произнёс им вслед:

– Не хватало нам Жана Жерара со свитой! Теперь тут Нэль Фарамболь отделение полиции устроит!

Ни Арман, ни Этьен этого голоса не услышали. А принадлежал этот голос… А, впрочем, сейчас я не могу вам этого сказать.

Мажордом и Фиалка приближались к ресторану.

– …Разедри сочетает в себе мелочность, вспыльчивость, гнусность, жёсткость и ещё множество отрицательных качеств, – говорил Арсани. – Не один человек сломал зубы об этот булыжник. Будьте с ним осторожны. Добро пожаловать!

Ресторан имел всего три стены, южную сторону его занимал громадный балкон. Все двери и окна на улицу были открыты, позволяя воздуху бродить по огромному залу. Мажордом и гость подошли к столу. За ним сидело всего три человека: супружеская пара и модный молодой человек.

– Прошу любить и жаловать, Этьен Виолет. – Арман представил Нэля сидящим, представил ему госпожу Фландрю, Доминика Фландрю и Жиньёля Лине. Затем раскланялся и был таков.

Нэль выбрал стул во главе стола. Противоположное место на другом конце, судя по косым взглядам его сотрапезников, было уже занято.

Он снял с головы кепку и, немного покачиваясь, сел. Соседи по столу среагировали на его появление по-разному. Госпожа Фландрю чуть кивнула и улыбнулась, Доминик молча, но дружески протянул длинную костлявую руку, а позёр Жиньёль нашёл нужным сказать:

– Здравствуйте, господин Виолет! Куда-то спешите? Время обеденное, а вы уже навеселе!

– Простите великодушно, – Этьен был готов к подобному замечанию, – но я не знаю местных порядков. И я бы никогда… Впрочем, всё глупости. Я в вашем захолустье в первый раз, и будьте добры хоть сегодня принять меня как гостя.

– Мы попытаемся, – процедил Жиньёль и вилкой сквозь остатки салата постучал по тарелке. – Заранее извините, если манер не хватит или этикет подзабудем.

– О, это ничего, – Этьен приступил к трапезе. – Я тоже не подарок.

– А что вы натворили сегодня, чтобы пообщаться с полицией? – поинтересовался Жиньёль.

– Что вы имеете в виду? – Этьен отпил из бокала родниковой воды.

– Лейтенанта жандармерии Жана Жерара, который сегодня ночью с бандой своих головорезов перевернул вверх дном весь замок и допросил всё, что подавало признаки жизни, – сказал молодой человек.

– Да, – подтвердил Доминик, – мы не спали до шести утра.

– У вас тут занятно, мой же случай довольно банальный, – улыбнулся Фиалка. – Я и мой верный мотоцикл почему-то не дружим с горючим, которое делает жизнь быстрее и веселее. Зато очень хорошо мы дружим с деревьями, столбами, дорожными знаками и полицейскими, которых одинаково часто встречаем на своём пути. По пути я и встретил господина Жерара.

– И правда банально, – в первый раз подала голос серая мышка Фландрю.

– Извините! – пожал плечами Этьен. – Я был чуть навеселе. Ехал от друзей. Разве они могут не угостить своего лучшего друга перед неизбежным расставанием? Не могут! Разве может друг отказаться от стаканчика вина в хорошей компании? Не может!

– Вот он и напился, – подвёл итог Жиньёль.

Этьен на секундочку замер. «Ну, Жиньёль, дружище, с тобой мы ещё попикируемся!»

– Надеюсь, повод выпить не был связан только с расставанием? – спросил Доминик.

– О, нет, – подтвердил Этьен. – Не считайте меня пьяницей. Я получил диплом Академии Жюлиана и сейчас подумываю о карьере…

– Ни много ни мало! – Женский голос за спиной Фиалки поставил точку в его похвальбе. Девушка, а это была черноволосая особа лет двадцати восьми, прошла и села между Нэлем и Жиньёлем.

– Мари-Мадлен Клавье собственной персоной, – отрекомендовал её Доминик Фландрю. – Вы опоздали всего на шесть минут. Я распоряжусь, чтобы подали горячее.

– Наука точна и безысходна, словно смерть, – сказала Мари-Мадлен и уткнулась в салат. Одета она была дорого, но мрачное чёрное одеяние старило её. Фиалка представил себе эту девушку в светлом платье с лентами и в легкомысленной соломенной шляпке, потом в старинных доспехах, целящуюся в него из арбалета. Заметно привлекательнее. Этьен пока не понял, красива она или нет. Что-то будто нарочно портило её привлекательность.

– Не согласен! – возразил Доминик.

Фиалка тут же поддержал Фландрю:

– Наука всё время движется, а смерть – нет!

– Браво, Этьен! – похвала учёного была неожиданна.

«Надо брать его в союзники. Дельный господин», – подумал Фиалка.

– Будь по-вашему. – Мари пожала плечами. Затевать спор ей, видимо, не хотелось. – А Барбоса ещё нет?

– Барбос гуляет, – пояснил Жиньёль. – Иначе он не готов к трапезе.

– Ав! Ав! – Мари-Мадлен изобразила лай маленькой собачки.

– Мари! – Госпожа Фландрю во второй раз подала голос, для чего ей пришлось оторваться от тарелки тыквенного супа. Такое яркое проявление чувств далось ей с трудом – она даже покраснела. – Я бы попросила вас соблюдать правила приличия.

– О, да, – Доминик поддержал жену, но расплылся в улыбке, – мы должны знать меру. Конечно, и господин Клод не всегда ведёт себя подобающим образом, а частенько срывается с цепи и брешет, как беспородная дворняга…

Учёный засмеялся и поймал на себе умоляющий взгляд жены.

– Да, – серьёзно продолжил он, – но это не значит, что мы должны над ним издеваться. Ну вот скажите, Жиньёль, на вас оранжевый жилет, зелёный галстук, красная сорочка, белые ботинки и коричневые брюки. Могу ли я назвать вас попугаем?

Жиньёль, внимательно слушая, невзначай вытянул лицо, и его длинный нос приобрёл сходство с птичьим клювом.

– Нет, не могу, – развёл руками Доминик. – Приличия, приличия! Посмотрите, даже господин Виолет снял за столом свою кепку…

– Эта кепка мне очень дорога. – Фиалка бережно переложил потёртый головной убор с колен на стол. – Я снял её с самого Рудольфа Шляйхера. Это было несколько лет назад, когда он ещё не был знаменитым инженером и гонщиком, а слонялся по мастерским и задирал местных ребят.

– Одним из ребят, конечно, были вы?

– О, да.

– Барбос идёт, – прошептала Мари.

Нэль затылком почувствовал угрозу. Словно он шёл по опасной улице один, а криминальный сброд у него за спиной прикидывал, что сейчас будет: либо они отнимут у красавчика портмоне, либо получат от него по физиономии. Этьен заставил Нэля повернуть голову.

К их столу неумолимо, как «Титаник» к айсбергу, приближался Клод Разедри. Этьен предположил, что тот чем-то недоволен. Вот Разедри мимоходом что-то высказал проходившей мимо официантке, а на приветственный знак с другого стола высокомерно хмыкнул и отвернулся.

За спиной Клода, невидимый для посетителей ресторана, но заметный автору повествования и читателям этих строк, летел призрак. Привидение было в майке со смешными тонкими лямками. Призрак гримасничал и кривлялся, дразня Клода.

Разедри был одет неброско: однотонный тёмный костюм, пуговицы пиджака расстёгнуты, видно его крепкое брюшко. Насупив густые сросшиеся брови квадратного крупного лица, Клод в гробовом молчании прошёл мимо Этьена. Остановился у своего места, развернулся и без звука уселся на стул. Доминик Фландрю представил Этьена. Разедри что-то неразборчиво пробормотал под нос. Этьен не удостоил его даже взглядом.

– Официант! Тысяча чертей!!!

Клод загремел столовыми приборами и потребовал заменить бокал, на котором за секунду до этого сам оставил жирный отпечаток пальца.

Призрак, утвердившийся было за левым плечом Разедри, вдоволь покувыркался в лямках майки и переплыл к Этьену. Рядом с Фиалкой он успокоился и завис неподвижно.

– Познакомьтесь, Клод, – повторил Доминик Фландрю. – Этьен Виолет, будущий миллионер, а пока успешный молодой человек.

– Разедри, если кто не знает мою фамилию, – огрызнулся Клод.

«Интересный экземплярчик, – подумал Этьен, – стоит поэкспериментировать».

– Фамилию вашу я теперь знаю, – неспешно сказал Фиалка. – Характер, я уверен, скверный.

– Не вам судить о моём характере! – рявкнул Разедри и мотнул головой, покрытой короткими чёрными волосами. – Характер у меня жёсткий и беспощадный к слабости и никчёмности.

– Ну а теперь примите во внимание и мои особенности. – Этьен пристально посмотрел на Разедри. – Человек я компанейский, стойкий ко всякого рода немотивированной жестокости, грубости и хамству.

– Не терплю компанейских людей… – начал Клод.

– А я не терплю мужланов! – закончил Этьен.

– А кто вам сказал, что вы от них чем-то отличаетесь? – угрожающе прогремел Клод.

– Один парень по имени Этьен Фиалка. Советую запомнить это имя. Он знает вкус уличных потасовок и радость щелчков по носу зазнавшимся бульдогам. – Этьен отложил вилку и нож.

– А один такой бульдог отлично знает, КАК осадить любого выскочку, позволяющего себе дерзить.

– Ну и как? – с издёвкой поинтересовался Фиалка.

Призрак вскочил из позы лотоса и разодрал на своей груди майку.

– А вот так! – шумно выдохнул Клод и запустил в Этьена пустой тарелкой.

Та пролетела мимо. Фиалка не шевельнулся.

– А может быть, так? – предложил Этьен и метнул в Клода ответную тарелку, но с салатом. Бросок был точен. Тарелка, пролетев через стол, попала Разедри в грудь. Удар был настолько неожиданным, что Клод откинулся назад и упал вместе со стулом.

Разедри лежал посреди зелёного салатного великолепия красный как рак. К нему подбежали официантки. Не в силах сразу подняться, он барахтался, сопровождая свои движения грубыми ругательствами. Ни одного слова в свой адрес Этьен не услышал. Растолкав заботливые руки, Разедри встал, отшвырнул ногой стул и с медвежьим достоинством пошёл восвояси. Со взглядом Фиалки он встретиться не пожелал.

«Сработаемся!» – решил Этьен.

Глава 5. Фиалка наяву и под мухой

С возрастающим интересом Нэль читал материалы синей папки. Супруги Фландрю сообщили мало, так как были едва знакомы с девушкой. Жиньёль в своих показаниях лишь посмеялся над парочкой, у которой, по его словам, «наметился разлад любовного механизма». Клод исходил тихой злобой, но вести себя вызывающе с представителями власти побоялся. Нэль мстительно улыбнулся. Мари-Мадлен прибыла в замок за день до исчезновения Люси в очень болезненном состоянии. Несмотря на недавний приступ мигрени, Мари отвечала чётко и уверенно.

Были показания других людей, сводившиеся к одному выводу: никто ничего не видел и не слышал. Версия об участии в преступлении привидения не рассматривалась. Ответственным за расследование дела был назначен лейтенант жандармерии Жан Жерар. Всё.

Закрыв синюю папку, Нэль положил её в сейф, запер на ключ и отправился на прогулку по окрестностям замка Диаман.

За час блужданий Этьен успел познакомиться с гостями замка, уже знавшими о его существовании. Все здоровались с Фиалкой, охотно вступали в беседу, а многие даже стремились выразить ему своё особое почтение. Большинство постояльцев жалело, что в Клода попала всего одна тарелка с салатом.

Впрочем, Нэль обращал мало внимания на окружающую действительность, предоставив Этьену возможность кланяться, жать руки или строить глазки женщинам моложе тридцати. Пока Этьен входил в общество, Нэль думал.

Сейчас в его голове выстроилось несколько вариантов произошедшего. Среди них был один, несомненно, верный, но у Нэля и Этьена, при всех их различиях, было общее свойство – жуткая нехватка времени. Она заставляла отбросить менее вероятные варианты и разрабатывать лишь два или три, надеясь, что какой-то окажется правильным. Этот вариант, подкреплённый фактами, Нэль передаст полиции, когда он, а это скоро случится независимо от результата розысков, покинет замок.

Фарамболь, как и ребята из местной жандармерии, сразу отмёл привиденческий фактор. К призраку он относился скептически. Так же легко он отбросил объяснения, продиктованные жизненными причинами. Он не верил, что у Виктора вдруг образовались дела (юноша был на содержании папочки – директора киностудии). Что он, бросив замок с привидением, за пребывание в котором папа выложил приличную сумму, кинулся на помощь своему дружку Феликсу Арно, у которого внезапно образовались жилищные трудности (папа Феликса был владельцем фирмы по продаже недвижимости). Цветок жизни Люси вообще не ведала о существовании каких-либо жизненных проблем (папа владел серебряными рудниками) и засушливых сезонов жизни.

Причину исчезновения Нэль искал в замке. Он полагал, что неизвестный фактор сработал именно здесь. Потому счёл необходимым лучше изучить отель и его постояльцев.

– Что-то вы совсем загрустили, мой юный друг, – сказала госпожа Лаланн, встретив Фиалку, задумчиво бродившего по залам и гостиным.

Этьен продекламировал:

 
Мадам, я одинок,
Мой дом далече,
И сердцу чуткому
Мой пылкий разум ищет уголок.
 

– О-ля-ля! – Женевьева заулыбалась. – Вы меня развеселили. Ваши стихи мне более по вкусу, чем мрачная безысходность поэзии Мари-Мадлен.

Фиалка поклонился и изрёк:

 
Я рад,
Что рады вы,
А чувства тёплые
Мне душу согревают.
 

– Спасибо вам, Этьен! Своим обаянием вы заслужили внимание самого занятого жителя этого замка. Пойдёмте, я покажу вам библиотеку.

…Он был библиотекарем всю жизнь. В детстве он не вылезал из громадной папиной библиотеки. Он никогда не хотел стать полицейским, путешественником или миссионером.

Тысячи книжных томов ждали его на полках, он был их добрым хозяином и бережным хранителем. Уже в десять лет он умел работать с каталогами, находя и систематизируя книги, учился писать аннотации на новые поступления и, конечно, читал. Так прошла его юность: учёба, защита диссертации, преподавание истории в университете.

Идиллию прервала война. Он был призван в действующую армию, но прослужил недолго. В одном из боёв он наступил на мину, остался жив, но потерял обе ноги. Сейчас ему было всего сорок три года. Звали его Ги д’Он…

Они открыли тяжёлую, обитую кованым железом дверь библиотеки. Из глубины архива, который помещался за читальным залом, слышался добродушный напевный бубнёж.

– Это не призрак, – шутливо предупредила госпожа Лаланн, – а хранитель пера и папируса месье Ги д’Он. Пойдёмте откопаем его из горы книг.

Они углубились в архив. С трёх сторон его ограничивали внутренние стены коридоров замка, а с четвёртой, южной, – картинная галерея. Архив обладал одним замечательным качеством – он был разнообразен. Толстые старинные фолианты сменялись здесь пухлыми современными романами и совсем тоненькими бульварными брошюрками. Нэль с удивлением обнаружил на одной из полок свежий роман Фицджеральда «Великий Гэтсби», напечатанный этой весной в Париже. Женские глаза с синей обложки призывно смотрели на него.

Пение раздавалось с вершины подъёмника, вертикально движущейся по балкам платформы, на которой стояло кресло с откидным столиком и настольная лампа. Свет лампы лился сверху, как лунный. Господин д’Он был чем-то увлечён.

– О, хранитель миллионов страниц, повелитель форзацев и коленкоров… – начала госпожа Лаланн.

Пение тут же прекратилось, и на Этьена и госпожу Лаланн сверху полетела книга. Фиалка без труда поймал её.

– О, госпожа Лаланн, – раздалось сверху, и цепь подъёмника пришла в движение.

Под потоком света к ним спускался любитель музыки и текста господин Ги д’Он. Его кресло съехало с платформы на пол.

– Д’Он. Ги.

Небольшой человек с кроткой улыбкой. Этьен пожал руку, представился и протянул учёному книгу.

– Ваша?

– О, господин Фиалка, книги не принадлежат никому, мы лишь храним их. Настоящий их хозяин – история, – он бережно взял книгу.

– Или издательство, – добавил Этьен.

– Для дамских романов, биржевых сводок и другой сиюминутности – конечно, – ответил д’Он.

Так состоялось их знакомство. Фиалка подружился с господином д’Оном, получил доступ в хранилище библиотеки. Дальше читального зала постояльцы замка не допускались, к тому же не все книги хранилища выдавались на руки. Поэтому Этьен шёл на ужин, высоко неся знамя приобщённого к реликвиям.

– Позвольте составить вам компанию, – Нэля догнала девушка. Её длинные светлые волосы были убраны в причёску, которую Нэль назвал бы недостроенной Эйфелевой башней – она также состояла из ажурной конструкции, но заканчивалась первым ярусом. Серые глаза изучающе посмотрели на него, в них мелькнула задоринка. У девушки был классический стройный профиль лица и тонко очерченные губы, чуть тронутые помадой. Яркое летнее платье зачисляло её в ряды отдыхающих.

– О, с удовольствием, – ответил Нэль, трансформируясь в Этьена Фиалку. Усилий для этого потребовалось немного. Нэль почти вжился в роль.

– Меня зовут Лизетт Кене, – представилась девушка. – В шато Диаман я главная телефонистка.

– Я – Этьен Фиалка, – Нэль галантно поцеловал протянутую руку. – Я здесь пока лишь гость, но надеюсь, совсем скоро тоже стать кем-то главным.

Девушка ему понравилась. Он сразу вспомнил, что о ней говорил Арман Арсани. Вот и ещё одно имя в ряду пока не очеловеченных приобрело весьма и весьма приятные очертания.

Лизетт приветливо улыбнулась.

– Вы забавный, – сказала она и посмотрела на него внимательно, словно изучала. – Надолго к нам?

– Пока не надоест, – ухмыльнулся Этьен. – А за необычное определение спасибо!

Он заметил, что во время беседы они ускорились и сейчас почти бежали по коридорам.

– Вы спешите, мадемуазель Кене? – спросил Этьен.

– К сожалению, да, – кивнула девушка и попросила: – Никогда не зовите меня по фамилии.

Она озорно улыбнулась.

– Хорошо, не буду. А куда вы торопитесь?

– У меня есть всего двадцать минут, пока служанка Марта сторожит мои штекеры и ячейки. Я успею перекусить, а она не успеет сойти с ума от звона телефонов. Марта страсть как боится техники.

– А вы…

– А я очень хотела бы пообщаться с вами в более непринуждённой обстановке.

– Это будет нетрудно, – уверил её Этьен, когда они уже приблизились к ресторану, – ведь я никуда не спешу. Так что, когда вы остановитесь в своём спринтерском забеге, я с удовольствием предложу вам чашечку кофе или кубок за первое место.

– За какое первое место? – Улыбка Лизетт вышла недоумённой, она подозревала розыгрыш.

– Только что мы превзошли рекорд светской беседы на дистанции в 200 метров.

– Я же говорю, что вы забавный. – Она рассмеялась. – Очень забавный. Увидимся, Этьен!

И она свернула направо к столикам для персонала. Нэль пошёл прямо. Он подошёл к столу, когда почти вся компания была в сборе. Не было только грозы Клода.

– Хорошенько вы его приложили, – изрёк Жиньёль, увидев Этьена. – До сих пор зализывает раны.

– У вас есть редкая возможность составить ему компанию. – Этьен примерился к тарелкам на столе. И хоть ни одну из них он не взял в руки, Жиньёль прикусил язык.

Фиалка сел за стол и наполнил свой бокал вином.

– А вот и он! – Жиньёль не без ехидства мотнул головой. Этьен сидел спиной к входу в ресторан, но без труда догадался, о ком идёт речь.

Клод Разедри, полный холодного цинизма, по-медвежьи переваливаясь, шёл к своему месту. Зал встречал его мёртвой тишиной и обострённым вниманием. Но даже тридцать пар глаз не могли увидеть, что тот опять был не один. За левым плечом Клода, словно дьявол-искуситель, висел уже знакомый нам призрак.

Призрак умел филигранно работать над эстетикой своего облика. Вчера он был неряхой и задирой, сегодня – джентльменом. Стоит вкратце описать его новый наряд. Брусничного цвета сюртук и светло-кремовые панталоны, туфли с золотыми пряжками, волосы уложены на пробор, в петлице – белая роза.

Клод подошёл к столу, буркнул что-то и бухнулся на стул. Привидение за его спиной заложило крутой вираж, от которого разлетелись фалды бруснично-призрачного сюртука. Оно повисло над левым ухом Разедри, сняло туфли и поставило их рядом в воздухе. А само сложило по-турецки ноги и замерло в ожидании.

Клод, сопя себе под нос, приступил к трапезе. Госпожа Фландрю, проявив любопытство, спросила:

– А чем вы занимаетесь, господин Фиалка? Какая у вас профессия?

Нэль давно ждал этого вопроса и успел подготовиться к нему.

– Я фиксирую время! – сказал он многозначительно.

– О, вы – часовщик! – обрадовалась госпожа Фландрю, но под строгим взглядом Этьена её неожиданная радость увяла. – Простите, вы, наверное, очень модный и богатый часовщик.

– Нет, такой человек не может быть часовщиком, – сказал Жиньёль. – Он судья, принимающий финиш у олимпийских чемпионов.

Этьен посмотрел и на него.

– Я имею в виду, очень богатый и знаменитый судья, – оправдался Жиньёль. – И сами раздаёте автографы олимпийским чемпионам.

– Вполне возможно, – покивал Доминик. – Если бы не ваша фраза об академии Жюлиана, Этьен, я подумал бы, что вы астроном. Ведь астрономы видят время, которое было тысячи лет назад, наблюдают космос, истинного хранителя времени, и всякую такую ерунду. Но…

– А вы как думаете, господин Разедри? – перебила его Мари-Мадлен.

– Какой-нибудь богатенький шарлатан, олимпийский чемпион по количеству женских юбок в полусреднем весе…

«Дурень ты, – сказал призрак. – Ещё одну тарелку захотел?»

– Не удивлюсь, если у него вообще нет профессии, – изрёк Клод. – В Академии Жюлиана всегда полно разного сброда.

– А вы зря так. – Этьен сощурился, словно рассчитывая траекторию полёта большого кофейника. – Профессий у меня очень много.

– Вы – художник! – живо сказала Мари. – И перестаньте ломать комедию.

«Она не обделена эмоциями», – заметил про себя Нэль.

– Да, я художник, – согласился Фиалка. – Рисую немного и на заказ. Сейчас друг готовит в Париже мою выставку. Небольшую, десятка полтора картин. Скандала они, конечно, не сделают, но успех иметь будут. И тогда, на волне признания, посыплются заказы и придётся забыть о всяком творчестве…

– Художник? – Клод брезгливо поморщился. – Хуже профессии я не встречал. Одна прелесть – ухлёстывай за богатенькими дурочками и холсты почём зря марай.

Призрак за его спиной собрал обувь и переселился за правое плечо Этьена. «Тут спокойнее», – решил он. Этьен почувствовал спиной холодок, но отнёс его на счёт возбуждения от беседы.

– А вы, милейший, кто по роду занятий? – Нэль, конечно, знал об этом, но Этьен имел право поинтересоваться.

– Я? – Клод поморщился от простого вопроса, словно ожидал не его вовсе, а вторую тарелку с салатом. Он потянулся. – Ха! Да у меня самая обычная профессия в мире. Я – биржевая скотина. Делаю деньги из того, чем все мы дышим. Из воздуха. Вы работаете, чтобы были деньги, а я делаю деньги на всём, с чем вы работаете. Продукты питания, медицина, недвижимость, полезные ископаемые… Всё без исключения подчиняется сделке. Мой труд – снять сливки. Ловко, умело, виртуозно, часто не выбирая средств и способов.

«Ну и дрянь же ты, приятель!» – сплюнул призрак.

– Что ж, достойное занятие. – Этьен опять наполнил бокал.

– В отличие от вас не нахожу здесь ничего достойного! – съязвил Жиньёль и удостоился уже несколько расфокусированного (вы помните театр Этьена Фиалки?) взгляда собеседника.

– Мол-лодой чел-ловек! – Язык якобы ещё слушался Фиалки. – Нам с вами надо будет обсудить одно правило этикета. А именно: как вести себя за столом в присутствии дам и члена Академии художеств и будущей знаменитости Этьена Фиалки.

– Мальчики, не ссорьтесь, – попросила госпожа Фландрю. – Доминик, ну скажи им!

Доминик Фландрю усмехнулся. Видимо, не в первый раз по просьбе жены ему приходилось кого-то мирить.

– Да, действительно, есть вещи и более интересные, чем ссора. Призрак, например.

– Дьявол есть, призраков и ангелов нет, – подытожил Фиалка.

«Балда! – из-за плеча сказал ему призрак. – Я и есть твой ангел».

– Вещи, не достойные внимания настоящего мужчины, – выдал Клод.

– Соглашусь с господином Разедри, – вставила Мари.

– Призрак – пошло и вульгарно, – скривился Жиньёль. – К тому же старо.

«Что? – Лорд Хэмминг вскочил, разбрасывая в стороны туфли. – Да как вы смеете?!»

– Постойте, постойте! – Способность соображать, похоже, уходила от Фиалки, а желание спорить, наоборот, возвращалось. – Каждый из нас сделал подножку привидению. Надеюсь, госпожа Фландрю будет к нему благосклонна.

– Я верю в привидение, – искренне сказала Вероника.

– Тогда какого чёрта… – Фиалка мотнул головой. – Госпожа Фландрю, это не вам. Тогда какого чёрта вы все приехали сюда? На вашем месте могли бы быть люди, более трепетно относящиеся к духу. Вот вы, господин Разедри?

Клод только упрямо мотнул головой.

– Отвечайте! – надавил Этьен.

– Я сноб. Я трачу деньги.

– Мари-Мадлен?

– Здесь романтично.

– Отлично. А вы, Жиньёль?

– Мне обзавидуются в университете.

– У господина Доминика, – Нэль посмотрел на учёного и улыбнулся, – самый значимый повод…

– Осваиваю очередной поощрительный грант, – сказал тот. – И потом, Вероника мечтала об этом отеле.

– А вы, Этьен Фиалка? – прогремел Клод.

– А я… – пожал плечами Этьен. – А я, право… не знаю. – Он задумался и неожиданно затих. Ужин заканчивался намного скучнее, чем начинался. Фиалка пересел к бару и у всех на глазах заказал подряд несколько коктейлей.

Когда Нэль переступил порог своего номера, его альтер эго Фиалка был как будто пьян. Однако на самом деле и тот, и другой были как никогда свежи и готовы к приключениям. Нэль взял в руки карту замка, которую дала ему госпожа Лаланн…

Друзья мои, вот и настала очередь автора познакомить вас, моих читателей, со злодеями. Правда, новому знакомству они вряд ли обрадуются и уж точно не пожмут вам рук. Да и видеть отрицательных персонажей вам пока рано – таков уж замысел моей повести. Давайте мы их послушаем.

– …Ты знаешь, что Фарамболь нажрался? – спросил один.

– Он нас дурит, – сказал второй.

– Дурит? А ты видел, сколько коктейлей он заказал? Он родниковую воду, по-твоему, пил?

– Что же, по-твоему, полицейские тоже пьют?

– Нет, они святым духом питаются, болван!

– Даже если у Фарамболя крепкая голова, он проспит до утра. Хоть над ухом у него из дудки дуди.

– Говорят: «Хоть из пушки пали!», кретин! – перебил их третий голос.

– Поговорки – моя погибель. Я больше по членовредительству мастер.

– За работу, мои сверхурочные преступнички! – сказал третий. – Нам надо изучить уровень минус четыре…

Лорд Хэмминг оторвался от созерцания афиши в газете, на которой безумный Эрик, завёрнутый в бесформенное одеяние, замер на крыше французской оперы.

– Призрак оперы! – усмехнулся лорд Хэмминг. – Поговорил бы я с тобой, не будь ты придуманным персонажем. Однако сегодня я могу стать свидетелем более интересной беседы. Беседы, которую надлежит предотвратить.

И лорд Хэмминг впитался в стену, как вода в песок, оставив газету на полу.