Текст книги "Страшная сказка"
Автор книги: Михаил Бобров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
– Все прочие мертвы, я каждого трогал за руку, – он вздохнул, – А хотел я поговорить с Нарфагом, моим знакомцем в Большом Совете Левобережья. И знаешь, учитель, что я увидел? Весь Совет Левобережья, все, кто обладал хоть сколько-нибудь весомой властью в этих землях до прихода Владыки Грязи, все, все они там, – он махнул рукой в сторону горы, – И все мертвы. Их убили, похоже, те же, что и вашу группу. Была облава. Но я не пойму: их охраны не было. Не было даже личных телохранителей каждого. Как так они позволили всех тут собрать? Как дали себя убить?
Маг выдохнул с присвистом.
– Сейчас я не могу думать. Голова как пивной котел. Надо похоронить их, он обвел глазами участников ритуала, который обошелся Лесу так дорого. Сейчас попробую, – его лицо закаменело, выступили капельки пота. Он попытался сделать магический жест и рухнул без сил. Ученик сорвал флягу с ближайшего трупа, отломил пробку и сунул горлышко магу в рот. Через некоторое время тот открыл глаза и с видимым напряжением привстал на одно колено, а потом и в рост.
– Я не могу, – совсем тихо произнес он, – Бросать их тут никак нельзя, а могилу делать долго. Огнем, наверное, только у меня уже все.
Ученик молча кивнул. Сделал жест, пробормотал фразу – сверху упала молния, яркой синей сетью обвила чахлый тростник, слежавшийся ил, поднятый на поверхность и пока еще мокрый, как губка, торф. Раздался знакомый обоим звук треснутого неба; все вспыхнуло жарким пламенем.
– Бежим, – сказал ученик, – сейчас все сюда кинутся.
С этими словами он подхватил учителя на плечо и с неожиданной скоростью припустил вверх по склону, к дороге на запад.
***
В городе Ключ открывали новую набережную. Торжественно открывали. Был бургомистр, были богатые купцы и гильдейские старшины. Но героем торжества оказался мастер Кельма – глава гильдии строителей, которая только-только возникла. Набережная на Туманной Реке стала первой большой работой, ради которой пришлось иметь дело со всей гильдией строителей разом. Кельма Тесло из рода Крааноов ЛаакХаарских, не так давно приплывший сюда морем из своего родного города, из невообразимой дали, с другой стороны света, много положил сил на то, чтоб эта работа вышла хорошо. Теперь всякий мог видеть, что старался Кельма не зря, и что задуманное ему удалось.
Новая набережная понадобилась городу после того, как однажды в три ужасных дня Туманная Река взбухла неимоверно, снесла разом все восемь городских мостов, затопила берега вокруг на добрую милю или более, поглотив при этом несколько кварталов; ладно еще, что город не на самом берегу стоял. Реку по такому случаю прозвали Великой – как сказано в другом месте, "раз уж с одного ее берега другого не стало видно". Почему и отчего произошло так, никто не знал и объяснить не мог. То же самое и относительно будущего: никто не поручился бы за спокойный нрав реки на год вперед. Поэтому набережная задумывалась одновременно и как дамба, и как паромная пристань, и как морской порт. И надо было признать, что Кельма свою задачу выполнил великолепно, и теперь краснел под градом восторженных воплей и все старался выпихнуть на люди кого-нибудь из своих помощников.
В самый разгар торжества на реке появилась лодочка без весел. Течение несло ее со стороны легендарного леса, с севера. Толпа умолкла разом, как обрезало. Тысячник войска городского, Хауберк Шрам, мигнул кому следовало, и к лодочке осторожно подошла малая галера береговой охраны. Спустя небольшое время на берег внесли совершенно седого, старого человека в просторном сером балахоне и такого же цвета сапогах. Был он настолько слаб, что сам не мог ни стоять, ни сидеть, поэтому его держали на руках.
– Кто ты? – был ему первый вопрос, но он не отвечал, и тогда принесли вина и воды, и влили в рот старику. Он очевидно оживился, от вина отказался, воду пил долго. Случившийся рядом врач сказал, что человек очень истощен голодом, и перекармливать его нельзя. Но старик неожиданно ясным, глубоким голосом отвечал, что задерживаться в городе он не станет, что он расскажет свою историю и будет надеяться на то, что ему позволят продолжить свой путь и умереть так, как он хочет. И он попросил, чтобы привели писца, и его слова остались бы для людей. Этому тщеславию сначала ухмыльнулись: будет вспоминать старый хрен, как жил и как не жил, а нам мало что слушай, так еще и пиши! Но приплыл-то он все же с севера, да и через лес, а о лесе никаких сведений в городе не имелось. Поэтому бургомистр Дебелий твердой рукой пресек разброд и шатания, и своему личному секретарю Флопп Девайсу приказал записать все. Старик благодарно посмотрел на Дебелия, еще раз глотнул воды и начал повествование внятно и раздельно, как объявляют приговор:
– Я маг Леса Кин Нагата. Я служил стихии воды и предал ее...
***
– Да что ты несешь! – я вскочил. Нагата поседел за две недели. Он становился все более хмурым, ел мало, и совсем не улыбался. Я пытался разворошить его душу так и эдак, но не сумел. Маг оставался хмур, и видно было, как рвется там, внутри, его сердце, и никакая иная боль от этой его отвлечь не могла. А почему, я не понимал.
Вот и снова он завел тот же разговор.
– Сядь, пожалуйста, ученик, – сказал мне Кин точно так, как когда-то, в Ущелье, в школе, когда мы оставались, словно бы для того, чтобы всыпать мне розог, а учились физике. Ожог от Синей Плети, то бишь от молнии, я получил именно тогда, неловко цапнув кондесатор, но красивый шрам так и не пригодился мне ни разу.
– Раз уж тебе приперло знать, я скажу, что произошло, – он и дышал уже со старческим присвистом, – Так как я вижу, что ты в случившемся ничего не понял. Я буду краток, говорить мне трудно. Не перебивай! – я и не собирался, но не спорить же с ним, – В Лесу до сегодня было два государства: Горный Берег и Левобережье, по разные стороны той реки, которую вот Великой и прозвали. Левобережье старше, крепче, многолюднее, но оно, во-первых, феодальное, а во-вторых, на них с востока прямо прессом давит Болотный Король, то бишь Владыка Грязи, или как там его еще. Способ у него такой: сначала стадо каких попало тварей, потом отряды мархнусов – это его гвардия, они хоть немного дисциплинированы. Потом тучи. Когда земля вся покрыта водой, он уже может дотянуться до нее своей магией. И вот после этого уже колонизация. После того, как захваченная территория покрыта водой, на ней крепка магия Болотного Короля, и Левобережье не в силах вернуть землю.
Теперь мы, Горный Берег, Исток Ветров, или, – он криво ухмыльнулся, тоже, как в прошлые дни, – Задница, как нас еще некоторые называют. Потому что откуда ветер дует?
– Ты обещал быть краток, – сравнение мне по вкусу не пришлось.
– А ты не перебивай. Мы республика. Пока еще. Пусть кривая и хромая, но действующая, живая. Мы начались, когда маги вылезли из своих нор, где хранили для вас, толстопузых, имперские знания, и впервые объединили волчью скорость, ежиное терпение и медвежье упорство под человечьей хитростью и подлостью. И теперь у нас есть шанс. По крайней мере, один закон у нас хорош.
Этот закон я знал, потому что он считался главным законом Леса. Численность армии Леса определялась только в тех, кто соглашался с этим законом. "Всякое действие, совершенное с кем бы то ни было против воли и без согласия последнего, именуется насилием и карается Обрывом. Имеющий при себе оружие не защищен этим законом". Кин глотнул еще воды и продолжал.
– Когда мы запустил этот закон в Левобережье, там много кто от хозяев побежал к нам через Реку. Но это полдела. Потому что – Болотный Король. А у нас магов почти что нет. И вообще в Лесу населения – так мало, что и сравнить не с чем. Ладно. И вот мы решили вообще отрезать его от его стихии. От Воды. А это, – маг выругался, – Не только его, но и моя стихия. Его болота уже почти поглотили Левобережье. Вглубь не особенно, но вширь он до Реки мало-мало не дошел. Так что Лысая Гора, вот та, откуда ты меня вынес, в самом болоте, она ведь была в центре Левобережья, там у них было место власти, там и Совет собирался. А эти тоже не дураки. Как дело складывается, они видят не хуже нашего. И вот кто-то из них прикинул, куда дальше все пойдет – да и перебил остальных. Всех. Чтобы обезглавить. У них власть на верхушке держалась. Это у нас Совет советы дает, а правят все равно в каждом племени кто как хочет, вместе мы только на войне. А у них там все выучены, что сверху скажут, то внизу исполнят. Каста. А теперь этот кто-то верхушку – раз! И снес. Сам. Они потому и пришли без единого телохранителя, что звал их знакомый, человек их круга. Ведь высший круг в любой державе обычно друг другу не позволяет приводить на важные встречи телохранителей. А то кто-нибудь приведет мечей больше, чем у других – и готов новый властелин.
А что у них там до сих пор новый вождь не объявился вместо выбитых, так они ж сами ввели у себя кастовое разделение, а хороший правитель из ничего за два часа не сделается. На то наш неизвестный доброжелатель и рассчитывал. А все для того, чтобы некому было поднять Левобережье на войну с Горным Берегом или с Королем. И вообще, чтобы не война была, чтобы не Горный Берег с Владыкой Грязи грызлись на трупе Левобережья, а чтобы объединенный Лес против Болотного Короля, а если Горный Берег возможность соединения хлебалом прощелкает, то тогда Горный Берег против соединившихся Болотного Короля и Левобережья. Но чтобы на одну войну меньше, потому что Левобережью и так и так плохо. Вот только любопытно, может, даже, и не случайно наш ритуал и его план случились в одно утро. Кто их, богов, знает... – он закашлялся и попросил: – Дай еще воды. Так, хорошо. Может, Король искал наш отряд, а Левобережных испугала его активность. Может, наоборот. Но они увидели, к чему идет. А в Совете у них, как при любой власти, нашлись такие, кто костями лег бы, но не допустил бы мирного объединения хоть с Берегом, хоть с Королем, – маг опять закашлялся, потом долго молчал. И я в который уже раз вспомнил школу, и как там Учитель Кин обдумывал важные ответы. Но вот он продолжил ровным, нарочно обесцвеченным голосом:
– А у нас на Совете Леса давно еще принято было решение принести в сердце Больших Болот, которые тогда занимали почти всю территорию Левобережья, алтарный камень стихии Земли и призвать к нему Землю. Главная трудность была, как пройти незамеченными. Магов Земли, Огня, Воздуха, Жизни и Логоса в лесу не хватило, для ритуала надо девять-двенадцать магов, а требуемого уровня было только семь; да следовало считаться и с тем, что дойдут не все – потому пошли и маги Воды творить ритуал в ущерб собственной стихии. Пошли мы пятеро, нас было больше, чем других, потому, что Король уже который год над Лесом дождит, хорошо, хоть сейчас перестал, не зря, мы, значит, ходили. А дошел из водяных я один. Потому что все знали, на что идут, и, как прикрывать, или там погоню на себя отвлечь, так оставался маг Воды. Но мне не повезло. Пришел. Пришел участвуй. Ладно. Сделали ритуал. Земля поднята. Вода мне не простила, сила ушла, теперь и жизнь за ней, видишь, старею на глазах. В итоге имеем... – он еще что-то говорил, но я его уже не слышал. Я отчетливо увидел, что мы имеем в итоге. Левобережье охотно заключает союз, и именно с Горным Берегом – Владыка Грязи получил чувствительную оплеуху, многие его земли теперь осушены. Он не скоро оправится. Лес успеет, как минимум, объединиться. Наверное. По крайней мере, предпосылки есть. И – первый закон. И – четвертый закон. Который звучит так: "Не смей отказывать в помощи тому, кто просит тебя об этом именем Леса. Не смей задержать плату, спрошенную с тебя за оказание тебе такой помощи." И другие законы. Может быть. Вероятно.
– ... Поэтому – заключил Кин Нагата, – Я хочу взять лодку и уплыть в Море. Я не могу больше. Горный Берег взял, что хотел, теперь не держите меня здесь. Пожалуйста. Без своей стихии я бесполезен. Просто умираю. Медленно, но так же неотвратимо, как поднимается вызванная нами земля.
***
Земли на сапогах старика не было. Последние слова о неотвратимости он сказал ясно и просто, и никакого пафоса в них не вложил, но секретарь Флопп Девайс поежился, проговаривая их про себя, когда записывал. Потом старика отнесли обратно в лодку и предложили еды; он отказался. "Если Вода простит мне, Море даст рыбы и питья, если нет, все равно" – так сказал он, уже лежа в лодке и глядя в небо. Лодку оттолкнули, ее резво понесло течением.
