Текст книги "Создатель эхоров. Клан (СИ)"

Автор книги: Михаил Баковец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Глава 12

– Ох, блин, что ж здесь так холодно-то? – пробормотал я, кутаясь в тёплую куртку. – У соседей, у исландцев да финнов, то есть, и то теплее, вроде бы.

Мы, наконец-то, оказались в России. Проскочив «зайцами» через порт Архангельска, мы встретили проводников, которые вывели нас из города. К слову, насчёт «зайцев» – это только называл я так процесс нелегального проникновения в страну. На самом деле наша пятёрка с комфортом провела время в обычных люксовых каютах лайнера, который доставил нас и попутчиков из Финляндии. Никто не спрашивал паспорта, не проводил досмотр. Просто помощница капитана вывела нас с корабля не с основной толпой, а немногим раньше, при помощи катера, который высадил в глухой части порта, смотрящейся заброшенной. А потом встреча с парой женщин, которые на машине привезли в загородный коттеджный посёлок, где нас ждали вещи и снаряжение для дальнейшего путешествия. Большую часть пути мы проделали с комфортом, сидя в тёплом салоне автобуса «форд». Но финальный отрезок пришлось ехать на снегоходах. Вообще, как я понял по оговоркам проводников, здесь это один из самых ходовых аппаратов. Снегоходы да болотоходы, причём последние чаще всего вышли из рук местных кулибиных.

Не знаю, чего стоила такая подготовка мадам Фоке, но трудов она вложила очень много. Чую, что мне придётся постараться ой как сильно, когда она выставит к оплате долг.

– Потому что здесь зима, Санлис, – сообщила мне Кристина. – Да здесь и летом бывает такая погодка, что снег можно увидеть.

– Снег? – не поверил я.

– Ага, – подтвердила она. – Не каждый год, конечно. Но раз в три-четыре лета у природы происходят такие казусы.

– Тут же до Нижнего не так уж далеко, а я там бывал и летом, и зимой и что-то не замечал ничего такого.

– Вот же ты Фома-неверующий, – покачала головой девушка. – Да ещё и с географическим кретинизмом. Какой Нижний Новгород, если ты о нём? Тут по трассе в ту сторону, про которую говоришь, самое ближнее – это Вологда. И в слове «ближнее» стоит поставить кавычки.

– Ещё Котлас, это по реке туда, – махнула рукой на юго-восток наша проводница. – Тоже большой город. Тут по Двине, почитай что, сплошь города стоят. В тайге мало кто живёт, в основном староверы да сектанты, ещё сезонные посёлки промыслового люда – охотники, лесорубы…

– Лесорубы зимой? – перебил я её.

– Конечно. Самый хороший лес как раз зимой и заготавливается.

– Это конечно очень интересно, но скоро будет озеро? – с раздражением произнесла Мира. Хотя чему она злилась – ума не приложу. Она единственная из всех не страдала от холода, умело пользуясь своим даром. Даже одета была очень легко – джинсы, лёгкие сапожки, сделанные под унты, да короткий пуховик. Таких модниц полно в той же Москве, где редко температура опускается ниже минус пятнадцати, а при минус двадцати там уже метеорологи поднимают панический вой, начиная пугать аномальными морозами.

«Тьфу, – мысленно сплюнул я, – их бы сюда, где днём под двадцать пять мороза».

Община раскольников поселилась у некоего озера Красное, что лежит севернее Северной Двины. Летом здесь довольно сложно пройти из-за множества болот. Дорог фактически раз-два и обчёлся, за ними почти не следят, так как раскольники не любят контактировать с внешним миром. Все отношения связаны с рынком, где торгуют дарами с полей и огородов да специализированными магазинами – автозапчасти, одежные, сельскохозяйственные и в том же духе. По словам проводницы, даже в супермаркетах их сложно заметить, так как они отдают предпочтение простым продуктовым магазинам. Часто бывают на рынках, но в основном в качестве продавцов, торгуя тем, что самостоятельно вырастили на грядках, в хлеву, собрали в лесах.

После всех этих рассказов я представлял посёлок у озера, который был конечной целью нашего путешествия, эдаким фортом времён двухвековой давности. То есть: почерневшие от времени срубы, крытые дранкой или соломой; колодцы с «журавлями» в центре улиц; стаи домашней птицы, мычанье и блеяние из-за заборов; печные трубы, исходящие дымом; сани, запряжённые лошадьми, разъезжающие по заснеженным улочкам, и всё это обнесено высоким частоколом. Но из всего этого едва ли половину увидел. В реальности посёлок раскольников выглядел точно так же, как сотни деревень в центральной части страны – в Тульской, Рязанской, Калужской областях и многих других. Дома как рубленые, так как и кирпичные, хотя таких очень мало, наверное от того, что строевой лес тут под боком, а вот кирпич нужно везти издалека. Дымят печные трубы и даже слышны голоса живности из-за заборов всевозможных форм и размеров, от низенького редкого штакетника, до двухметрового из цветного или оцинкованного профлиста. Никаких колодцев не увидел, как и саней. Зато приметил пару тракторов, лишь слегка припорошенных снегом, несколько стареньких «уазиков» и «нив».

И никакого частокола!

Я невольно поймал себя на мысли, что немного разочарован открывшейся картиной. Слишком всё, что ли, банально? У меня на базе и то куда больше можно найти примечательных образов, чем здесь. Вот разве что местная церковь совсем не банальна, выделяется несколькими деревянными фигурами, которые грубо изображают мужчини женщин. Первых куда больше, все они бородаты, имеют суровый вид и одеты в длиннополые кафтаны или рубахи, подпоясанные верёвками. Наверное, это и есть апостолы, которые волею местных верующих в незапамятные времена сменили свой божественный статус славянских богов.

– Администрация вон там, – указала проводница на большой дом перед небольшой площадью, в центре которой стоял деревянный трёхметровый крест из толстого бруса. Крест был выполнен в манере, когда от верхушки к концам горизонтальной поперечины шли две доски, вроде бы как ромб получался.

На самой администрации на конце находились две лошадиные головы, выполненные в подчёркнуто грубой манере.

Внутри сидели всего две пожилые женщины, чуть-чуть им оставалось до того момента, когда их станут называть не тётками, а бабками.

– Здравствуйте, – поздоровался я, чувствуя себя неловко под острыми, каким-то прям въедливыми взглядами, забирающимися под кожу. – Я хочу поговорить с главой посёлка. Это можно устроить?

– А причина какая? – скрипучим простуженым голосом произнесла первая.

– По личному вопросу.

– Что это за личные вопросы такие, юноша? – поинтересовалась вторая.

– Личные, – надавил я голосом. – Это так же касается и вашего главы, причём в первую очередь его.

– Кто вы такие?

– Гости. Уважаемые женщины, вы всё узнаете позже, если глава посёлка решит довести данную информацию до всех. Сам я такое решение принять не могу, это будет, м-м, неправильно, невежливо. Мне всего-то нужно переговорить с ним буквально пять минут с глазу на глаз.

– Занят он сейчас, на заимке у лесорубов контроль проводит, – ответила та, что страдала от простуды. – Вечером появится или даже завтра утром. А если метель будет, то и совсем неизвестно, когда вернётся.

То ли правду говорит, то ли так нас отваживает.

– Мы очень издалека прибыли к вам для этого разговора, он очень важен для всех.

– Вижу, что издалеча пришли, – хмыкнула пенсионерка. Наверное, этими словами подразумевала наш загар, который в самый разгар северной зимы сильно бросался в глаза.

– А вы болеете?– резко сменил я тему.

– Что? – смешалась та, своим вопросом я выбил её из колеи. – Это здесь при чём?

– Давайте я вам помогу. Это быстро и безболезненно, – сказал я и сделал пару шагов вперёд, чтобы оказаться поближе к пациентке. – Только не волнуйтесь.

– Ты что задумал? – вскинулась та, но я уже начал работать, перестав обращать внимание на окружающий мир.

Обычная простуда, к тому уже идущая на спад, для меня оказалась не то чтобы не испытанием, а даже крошечным препятствием на пути не стала. На всё ушло пять минут. Дополнительно добавил бодрости женщины.

– Вот и всё, – улыбнулся я, закончив приводить в порядок чужой организм.

– А-ап-хи! – в ответ оглушительно чихнула та, едва успев спрятать лицо в большой клетчатый платок. – А-ап-хи-и! Прости господи грешную!

– Марья? – обратилась к ней её напарница. – Ты, это… что он сделал?

Кричать, угрожать, паниковать из них никто не стал. Краем уха, едва начал лечение, я услышал, как Кристина сообщила о том, что посёлок посетили эхоры, мы, значит, и у нас есть очень важное дело к его гражданам, в первую очередь к главе. И дело это связано с эхорами.

– Пантелей и в самом деле на заимке, – уже куда более доброжелательно сказала женщина, избавившаяся от, докучавшей ей, простуды. – А что вы сделали сейчас? Вы доктор?

– Эхор целитель, – кивнул я. – То есть, доктор, да.

– У нас поселиться желаете? – мигом навострила уши вторая женщина.

– Я не могу ничего вам сейчас сказать, только главе, – отрицательно покачал я головой в ответ. – Вы можете сказать, где заимка расположена? Я сам скатаюсь туда.

– Не найдёте, – поджала она губы. – Стемнеет раньше. А по темноте сгинете в этих местах. Тут некоторые болота не замерзают даже в трескучие морозы, сверху вроде б как и снежок лежит, да под ним не лёд, а трясина. Уж сколько охотников поглотила – страсть!

– Ваших?

– Нет, наши не такие простофили. Это чужие топнут, браконьеры разные да туристы, – ответила она мне.

– А связаться с ним как-то можно? – задал я ещё один вопрос.

– Это можно, агась, – закивали обе женщины. – Вы здеся оставайтесь, мы вам комнатку большую приготовим… вы женаты?

– Да, мы все одна семья. Только проводница посторонняя, – дал я ответ, догадавшись в чём подоплёка вопроса.

– И её устроим, – пообещали мне.

Где провела ночь женщина, которая провела нас до посёлка – я не знаю, а вот нашей пятёрке досталась очень просторная комната, заставленная на две трети дешёвыми деревянными стульями с матерчатой обивкой сиденья. Я такими пользовался в своей молодости в прошлой жизни. Их сдвинули назад, чтобы освободить место для раскладушек, которые нам выдали из кладовки женщины. От пыльных матрацев, с такими же подушками и одеялами мы дружно отказались, сославшись на то, что у нас имеются спальники. Вечером нас покормили на маленькой кухне, половину которой занимала печь. Было заметно, как отношение к нашей группе изменилось в лучшую сторону, после того, как узнали, что мы эхоры и от демонстрации моих способностей. Пусть боготворит мордва только своих эхоров, с родной кровью в жилах, но уважительное отношение распространяется и на всех прочих сверхлюдей. Плюс, я – целитель, а врачи испокон веков почитались всеми людьми. Я даже напрягся немного, ожидая наплыва пациентов. К счастью, всё обошлось.

С местным главой мы увиделись на следующий день около одиннадцати часов дня. Успели плотно позавтракать и даже поскучать, прежде чем он появился.

Старшим в посёлке был мужчина лет сорока, высокий, широкоплечий, с окладистой светло-русой бородой, за которой хозяин тщательно ухаживал.

– Пантелей Владимирович, местный глава,– представился он, пожав мне руку. – Что у вас за важное дело такое?

И вот тут я растерялся. Просто не знал, как подать своё предложение. До этого всё казалось легко и просто: я озвучиваю предложение, привожу примеры, показываю свой талант (вчера уже показал, когда вылечил простуду), потом получал ответ и, исходя из него, действовал бы дальше. Но под внимательным взглядом этого богатыря, при виде которого сразу на ум приходит сравнение с Ильёй Муромцем, как-то растерялся немного.

«Что ж, придётся воспользоваться вариантом «Б», про который жёнам не сообщал», – вздохнул я про себя.

– Я слушаю, юноша, – поторопил меня Пантелей.

– Я хочу жениться на одной из ваших девушек, слава о которых разошлась по всему миру, – быстро произнёс я.

– Что?

– А так же пригласить её будущих родичей к себе на обучение. Думаю, вы уже наслышаны о моих способностям. Добавлю, что это лишь их часть. Кроме целительства я способен наградить Даром простого человека, например, вас. Как вы смотрите на то, чтобы стать эхором? Не очень сильным, правда, но и не слабосилком будете.

– Что? – повторил он опять. Выглядел мой собеседник ещё более растерянным, чем я себя чувствовал минуту назад. И не только он один. Мои жёны смотрели на меня круглыми от удивления глазами. Мой пассаж про женитьбу оказал на девушек воздействие как бы не сильнее, чем на главу посёлка раскольников моё предложение стать сверхчеловеком.

– Я…

– Вы уже делали такое? Я не слышал о подобных случаях, хотя стараюсь быть в курсе всех важных событий с эхорами. Даже, кажется, слышал и о вас, – мужчина быстро пришёл в себя. – Вы же Санлис Рекдог? Тот самый целитель, который поднял большой шум в стране?

– Да, я Санлис Рекдог. Извините, что представился другим именем, но именно оно записано сейчас в моих документах, – признался я.

– Это связано с предложением, которое я услышал? – он вопросительно посмотрел на меня.

Я кивнул.

– Хм, – он коснулся ладонью бороды и стал медленно её поглаживать. – Давайте вы сейчас всё расскажите подробно, обстоятельно, честно скажете, почему в наш посёлок пришли, а не обратились к правительству или каким-нибудь родам или кланам.

– Именно потому, что вы не связаны ни с кем из них, вы живёте далеко ото всех, вы честны и надёжны, ваша поддержка будет настоящей, не купленной за что-то, а именно такими я хочу видеть своих родичей. И вы, скажем так, неинтересны кому-либо ещё, – перечислил я факты.

– Ты уже делал такое с людьми? – спросил Пантелей и буквально впился взглядом мне в глаза.

– Нет, – помотал я головой, – не делал. Но знаю, что у меня получится. Ну, а если не выйдет, то вреда для человека не будет никакого. Без лишней скромности хочу сказать, что однажды я оживил умершего на моих глазах.

– Что?!

Если до этого я считал, что удивить человека напротив сильнее не сумею, то ошибался. Сейчас глаза главы посёлка готовы были выскочить из орбит от шока.

– Во время сражения от тяжёлых ран скончался боец. Я успел оказать ему помощь раньше, чем его организм перенёс необратимые изменения, несовместимые с реанимацией. Поэтому уверяю, что вы или кто-либо другой, кто согласится на моё условие принять Дар, ничем не рискует, – с твёрдым убеждением сказал я.

– Я соберу главы семей и переговорю по этому делу, уважаемый Рекдог. Максимум завтра дадим свой ответ.

– Хорошо, – благодушно улыбнулся я ему, хотя так и тянуло скривиться от досады из-за кучи потерянного времени. – Только могу я рассчитывать, что мои слова из посёлка не уйдут? Это крайне губительно скажется на мне. Вплоть до того, что меня захотят убить все, даже те, кто считается на данный момент моим союзником. Чтобы этого не случилось, мне нужно создать сильный род, который побояться тронуть даже влиятельные кланы мира. Так что, обещаете сохранить в мою тайну?

– Обещаю, – заверил меня мужчина и раскланялся. – Извините, сейчас я вас оставлю. Санлис… барышни…

Как только Пантелей Владимирович покинул здание администрации, меня обступили жёны, и в их глазах было столько недовольства и неудобных вопросов, что я почувствовал себя сильно неуютно. В их глазах светилась жажда крови, а сами они походили на стаю волчиц, загнавших секача в ловушку.

Глава 13

За окнами уже давно стояла ночь, но в большой комнате, одного из самых просторных домов, собравшиеся люди не обращали на это внимания. Здесь собрались восемь мужчин и двадцати четыре женщины, у большинства возраст уже перевал за пятьдесят лет. И все как один несли на лице печать задумчивости и обеспокоенности.

– Да что тут думать-то? – нарушило только-только установившееся молчание одна их женщин. – Такое предложение бывает раз в жизни.

– И жизнью ребёнка своего рискнёшь? – тут же высказал ей кто-то из мужчин. – Сыном, к примеру?

– Нужно – рискну! – хлопнула та ладонью по толстому колену, обтянутому вязаным из шерсти чулком. – И дочками рискну, и внучками. Если этот иноверец умеет то, о чём рассказал Пантелею, то его нам Творец послал.

– Я с Матроной согласна, – поддержала говорившую её соседка слева. – И внука с младшим сыном отправлю на учёбу к арапам в Африку.

– Там война, Марья, – напомнил той Пантелей. – А в твоей семье других мужчин нет акромя старика Егора, мужа твоего.

– Творец защитит. Ежели на роду написано погибнуть, то и здесь костлявая их приберёт, – мрачно произнесла та. – Зато после обучения один из них сюда придёт осененный великим даром! А то и два, если иноверец отпустит. И учтите – я первая буду представлять ему своих мальчишек, ясно? Вы свое право на это профукали, пока тут сиськи мяли, решая верить ему или нет.

После этих слов в комнате поднялся дикий гвалт, в котором наравне с женщинами принимали равное участие и представители сильного пола. Пассаж Марьи сломал остатки плотины недоверия в умах её соседей и единоверцев. Теперь они спорили о том, кто будет первым разговаривать и представлять своих детей и внуков, племянников, а то и самих себя. Последний факт использовали как аргумент по поводу обещания своего гостя, прибывшего вчера со своими жёнами в посёлок.

– На мне пусть доказывает своё мастерство! – сквозь шум разноголосого спора прорвался сильный чистый голос, а его хозяйка встала с табуретки и громко топнула ногой.

– Да куда ты лезешь, Ковалёва, – две женщины полувекового возраста тут же вызверились на неё. – У самой молоко на губах не обсохло, а командовать тут решила! Сядь на место и молчи, без тебя решим, кто достоин стать носителем дара творца.

– Это с чего вы мне рот решили заткнуть, кошёлки замшелые? – обозлилась она на них и сделала пару шагов в сторону оппоненток. Те быстро встали со своих мест и шагнули навстречу Ковалёвой, сжимая кулаки. Тяжёлая жизнь закалила характер местных, и там, где городские обойдутся визгливой бранью, то вот эти женщины сойдутся на кулачках, отстаивая мнение, право, собственность и так далее.

– Бабы, а ну хватит тут воду мутить, – возмутился Пантелей. – Сели живо на место.

Все трое спорщиц повернулись к нему и в один голос, словно репетировали не раз, рявкнули:

– Оксану свою учить будешь борщ варить, а не нам указывать!

Спор, который только-только снизил накал, закипел по новой. Дошло дело и до рукоприкладства, причём дрались только женщины, мужчины благоразумно держались в стороне, а парочка даже стала весело комментировать особо удачные моменты в силовом противостоянии своих соседок. Впрочем, ещё неизвестно, как всё повернулось бы, не успей женская часть посёлка первыми засучить рукава.

Через двадцать минут, когда силы у всех закончились, драчуньи стали подсчитывать ущерб. На полу хрустели пуговицы, вырванные с «мясом», валялись обрывки платков, карманы и воротники кофт и блузок, клочья волос. Досталось даже окружающей обстановке.

Только подвели итоги и определились с кандидаткой, на которой молодой эхор-целитель покажет свои возможности, как страсти закипели по новой, когда глава поселения поднял вопрос будущей невесты.

Здесь уже засучили рукава мужчины, принявшись отстаивать своих молодых родственниц, точнее их право породниться с одним из самых известных в последнее время эхоров страны.

*****

На то, чтобы местным обсудить моё предложение и определиться с кандидатурами по нему, у них ушло больше суток. Считай, что два дня, так как вердикт мне сообщили поздно вечером, чуть ли не перед сном. В общем, грубо говоря, я три дня провёл просто так, тратя своё драгоценное время. Раскольники всё в своей жизни делали с душой, вдумчиво, тщательно взвешивая каждый шаг. Вот и в моём случае так же случилось. В первые сутки после того, как я переговорил в первый раз с Пантелеем Владимировичем, он разослал весточки соседям, которые обитали в хуторах вокруг озера. Хорошо хоть, что использовал радиостанцию, а не посыльных. А хуторские добирались на автомобильном транспорте, не на гужевом или пешком на лыжах. Глава администрации ещё дважды приходил ко мне с уточняющими вопросами, самые важные записывал в блокнот.

Показывать своё умение мне предстояло на некой Ковалёвой Ольге, статной женщине тридцати пяти лет, довольно красивой, обладающей очень тонкой талией. На мой взгляд, её слегка портили излишне широкие бёдра, которые визуально делали стройные ровные ножки короткими. Зато грудь нивелировала это впечатление своим шестым размером, совсем не испорченным возрастом и родами. Ну, или её хозяйка ловко прятала недостатки (например, отвисание) с помощью одежды и бюстгальтера.

Пришла она ко мне с синяком под левым глазом, который достаточно умело был скрыт косметикой, и припухшей губой. То ли дебаты прошли не в совсем мирном ключе и право стать эхорой пришлось выбивать кулаками, то ли, её муж был против отпустить ко мне свою супругу, подозревая невесть что.

– Что нужно делать? Раздеваться? – спросила она и покраснела.

– Верхнюю одежду точно нужно снять. Возможно, будет жарко во время процедуры, – ответил я, намекая на толстую кофту, которая была надета под светлым овчинным полушубком.

Женщина расстегнула пуговицы на одежде и быстро сняла, оставшись в платье с глухим воротом, которое чем-то напоминало платья казачек из «Тихого Дона», кадры из коего всплыли сейчас в моей памяти. В этот момент-то я и приметил её грудь.

«Если ей галстук повязать, то он практически параллельно полу будет лежать на платье», – мелькнула у меня мысль.

Вообще, в мире, где кругом одни сиськи, бюсты, груди, ничего другого не остаётся, как замечать их и оценивать, хотя, казалось бы, от такого количества всё должно быть наоборот. Впрочем, может местные мужчины так и поступают, привыкнув с детства к этой картине, а мне, человеку из другого мира, до этого момента ещё ой как далеко.

– На раскладушку ложитесь, пожалуйста, – попросил я, и когда пациентка устроилась на ней, занял рядом с ней место в небольшом самодельном кресле, обитом кожей с наполнителем из пакли или шерсти, судя по ощущениям. Самодельное оно и есть самодельное, хотя выглядит очень даже ничего.

Незадолго до прихода Ковалёвой, я сделал себе инъекцию стимулятора, и сейчас энергия из меня только что из ушей не вытекала.

«Кстати, нужно будет на ком-нибудь из курсанток попробовать всё наоборот. Вдруг с одного укола удастся сдвинуть сразу на пару рангов за сеанс? – подумал я отстранёно, одновременно касаясь зелёным щупом рудилиевой энергии позвоночника пациентки. – И им хорошо, и мне неплохо. А вообще, стоит потратить укольчик на себя любимого, разотру «росянку» по каналам, вдруг, капли впитаются, и я получу себе ранг на халяву?».

У всех эхоров самая «жирная» точка в главном канале была в нижнем отделе позвоночника. Это чуть-чуть выше пупка где-то. Именно отсюда и начинает вытекать, образно говоря, река, которая создаёт рудилиевую энергосеть. И здесь же однажды я увидел у Миры, а позже у Нунды зелёную искру, которую позже превратил в полноценную эхоровую сетку.

«Ну, с Богом»,– мысленно подбодрил я сам себя и через щуп щедро влил энергию, как однажды сделал с умирающей японкой.

– А-а-а! – Ольга выгнулась дугой и дико заорала.

Через секунду её придавила к лежаку Сури, не давая упасть на пол.

– Что тут у вас?! – в комнату влетел обеспокоенный Пантелей и незнакомая мне женщина чуть старше сорока лет.

– Нормально всё, – сквозь зубы ответил я. – Уйди, не мешайся.

– Но… – открыл тот, было, рот, но невидимая сила вытолкнула его со спутницей прочь из комнаты и захлопнула дверь.

– Терпи, я же говорил, что процесс болезненный и убрать боль никак не могу, – обратился я к женщине, которая негромко постанывала и до крови прикусила губу. – Может, прикусишь платок, чтобы соседей не пугать криками и себе не откусить язык, а?

– Давай, – слабо кивнула она. – Можно одну руку освободить, чтобы могла лицо утереть?

Не дожидаясь моего ответа, Сури отпустила женщину и протянула ей полотенце, которым та вытерла лоб и щёки, покрывшиеся крупными каплями пота. После этого приняла от Миры свёрнутый в жгут чистый носовой платок и прикусила его зубами.

– Я продолжаю, – предупредил я.

После моего вливания рудилия, на позвоночнике образовалась маленькая клякса, совсем не похожая на узор рудилиевой энергосети. У Инессы нечто подобное было, только в куда большем масштабе и количестве.

Пришлось вытягивать зелень обратно, оставив крохотную каплю, буквально искру, не более. И после этого аккуратно по точно такой же капле вливать энергию, создавая из неё угодный мне узор.

За образец я взял энергосеть Миры. Я с ней дольше всего провозился, и куда скрупулёзнее, опасаясь повредить своей жене своим неумелым вмешательством. И из-за этого весь процесс, все ячейки и узелки, количество и расположение второстепенных каналов намертво отпечатались в моей памяти. Это первый фактор. А вторая причина, почему я решил сделать из женщины пиромантку – это эффектность. Третья – я знал совсем немного эхоров с нулевым и первым рангом, которые в виду своего малого размера запоминались на «отлично». Ну, не в электронщицу или ядоловку Ковалёву превращать? А делать стрелка, скопировав энергетику Алексы, я посчитал неправильным для рекламы своих талантов. Да, для местных снайпер будет куда полезнее, чем мастер фаерболов, так как таёжная охота тут стоит на втором месте после ведения хозяйства. Но объятая пламенем ухмыляющаяся фигура будет куда выше оценена в глазах людей, которые чтят эхоров, как детей Творца. Ну, и соответственно мой статус вырастет намного выше. Стрелять здесь умеют многие, а зажигать печь щелчком пальцев – никто.

Мне потребовалось три часа, чтобы придать нужную форму рудилиевой энергосети и закрепить, чтобы она не расползалась. На это у меня ушло две трети энергии от стимулятора и почти все мои физические и моральные силы.

– На сегодня всё, – сообщил я, со вздохом вставая с кресла и потягиваясь всем телом, которое затекло от неподвижности. – Как самочувствие?

– Тянет что-то в пояснице и груди. И ещё какое-то странное ощущение во всём теле, – задумчиво произнесла женщина. – Не знаю, с чем и сравнить даже.

– С тобой побудут эти две девушки, – я указал на Миру и Русту. – Присмотрят, помогут… ну, мало ли что, – добавил я.

– Я понимаю, – кивнула та с серьёзным выражением лица.

– Тогда до завтра.

– До свидания.

Внедрение в обычный человеческий организм энергетической матрицы эхора оказалось крайне нудным и затратным делом, причём, сразу по нескольким пунктам: времени, личным силам, рудилиевой энергии. Прорыв у Ольги случился на третий день процедур. Тогда она впервые смогла зажечь огонь в ладони, почти точно так же, как когда-то моя Мира. На четвёртый она уже свободно пользовалась своей способностью. На пятый я решил рискнуть и проверить свою идею с инъекцией стимулятора сверхспособности пациенту.

Результат оказался выше всяческих ожиданий!

Препарат выпал в виде капелек энергии на рудилиевой энергосети женщины, точно так же, как и у меня. А дальше я стал втирать их в каналы и узелки, как обычную мазь в кожу. Что-то впиталось, что-то нет, но в целом рассеялось без пользы примерно около трети «росы», остальное обновленный организм Ковалёвой принял без всяких проблем и последствий. Через сутки женщина могла похвастаться даром эхора-пироманта третьего ранга.

– Полторы недели, зараза, мы тут торчим, – произнёс я, мрачно смотря в окно на заснеженную улицу таёжного посёлка. – Я рассчитывал, что мы вернёмся раньше.

– Зато ты получил всё что хотел, – ответила мне Кристина. – Завтра свадьба, а послезавтра в полдень уедем с группой молодёжи, которые станут твоими верными защитниками.

– И всё равно долго, – вздохнул я. – Наверное, нас уже вычислили поляковские шпионы. Зря решили связаться с базой.

– Лучше так, чем там начались бы ненужные волнения из-за нашего долгого молчания, – поддержала ясновидящую Руста.

Когда мы покинули Африку, то сказали, что поездка связана с Шаарданом, которого перехватили люди мадам Фоке. Командирам наёмных отрядов пообещали вернуться в течении недели-полторы, которые проведём в вотчине пиратки – Индии. И предупредили, что связи с нами не будет всё время. И вот пришлось вчера вечером нарушить режим молчания, так как он излишне затянулся. И хотя воспользовались спецтелефоном, связь через который не пеленговалась, несколько штук которых нам предоставила мадам, меня грызли сомнения в их великой эффективности.

Моё поведение можно было назвать нудным, кому-то показалось бы неприятным и некрасивым, но мои жёны понимали всё правильно. Я банально переработал, выдохся, едва не заполучив нервное истощение. Я даже не знаю, с чем можно сравнить этот недельный марафон, в ходе которого я выложился даже больше, чем сам ожидал от себя. Я впервые в этом мире сделал операцию по искусственному созданию эхора с помощью дара эхора. До этого сверхспособности зависели только от сил пациента, его организма и предрасположенности к ним при инъекции спецпрепарата на основе рудилия. Да, я горжусь этим и безмерно доволен, но подобное чувство не придает мне сил и настроения.

«А ещё свадьба на носу, блин», – с тоской подумал я, вспомнив о скором торжественном мероприятии.

Смотра невест не было, на этом я сам настоял, не имея желания тратить силы и время на такое действо. Вместо «хи-хи и ха-ха» с чаепитием и прочими моментами, на которые ушла бы прорва моего личного времени, я попросил Пантелея предоставить мне фотографии девушек, достигших совершеннолетия и не перешагнувших рубеж в двадцать три года. Так-то мне было наплевать на возраст, ведь будущая молодая жена, пятая по счёту, очень скоро получила бы Дар, который очень быстро привёл бы организм в порядок, выведя тот на пик своего идеального состояния. Но как представил то количество свободных представительниц слабого пола в посёлке и окрестных хуторах, то меня в дрожь бросило, и мигом ужесточил условия. В результате я остановил свой выбор на красивой девушке двадцати одного года, с длинной светло-русой косой, зелёными глазами и милыми ямочками на щеках. Ах да, как же я забыл о самом главном – груди. Вот с ней у моей невесты было не всё радужно, слишком маленькой она у девушки выросла. Пожалуй, у Сэнги и то будет побольше или точно такого же размера. Ну да это не настолько уж и серьёзный критерий красоты, учитывая мои способности.

Среди всех этих хлопот и напрягов, приятным было то, что со мной в Африку едут пятнадцать молодых людей, из них четверо парней. Все старше двадцати двух лет, я на этом сделал особый акцент, не собираясь нянчиться с, фактически, детьми. Это только в российской армии могут забирать из дома тех, кто, по сути, ещё даже из поры юношества не вышел, чуть ли не дети. И я про армию говорю и своего мира, и этого.

В общем, номинально я имею пятнадцать будущих эхоров с боевыми способностями – снайперов, пироманов, силовиков, телекинетиков, электронщиков. На последних я возлагал особые надежды в деле борьбы с механоидами, уничтожение которых должно мне принести первый герб. Не во всяком роду есть столько эхоров третьего ранга, сколько (теоретически) имеется у меня. А если включить сюда эхоров четвёртого, пятого и шестого ранга, то я могу заткнуть за пояс и кое-какие захудалые кланы. Да, какая-то часть вернётся по договору с Пантелеем Владимировичем назад в свой посёлок у озера в тайге. Но это будет четыре или пять человек, причём, двое парней останутся со мной в любом случае. А ещё – и эта мысль меня особенно сильно грела в душе – у меня в резерве находятся несколько сотен кандидатов на получение Дара. Это молодёжь и зрелая часть раскольников, которые после того, как я на их глазах (и в их глазах) сделал чудо, чуть ли не молятся на меня. Причём знаю точно, что каждый день в моё имя служат молебен в местном храме.