Текст книги "Дмитрий Донской 2 (СИ)"

Автор книги: Михаил Ланцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

А сами дома? Акрополь Дмитрий собирался сделать натуральным шедевром архитектуры. Впрочем, остальной город он не оставался в стороне. Внутри городских стен было запрещено деревянное строительство. Вообще. Разве что кое-где времянки. Вместо старинных срубов столица застраивалась кирпичными домиками в три этажа, плотно прилегающих друг к другу с арочными проходами во внутренние дворы. Как в старом Санкт-Петербурге. Даже склады – и те строились минимум двухэтажные с активным использованием готических решений, позволяющих экономить материалы – кирпичи. Улицы прямые и довольно просторные для разъезда двух экипажей, были мощены клинкерным кирпичом. Имелись тротуары, причем тоже не такие уж и узенькие. И так далее, и тому подобное.

Столица не сидела только внутри мощных городских стен. Отнюдь.

К 1377 году к северу и западу от Москвы раскинулись технические кварталы, скрепленные в единое целое дорогами, покрытыми утрамбованной щебенкой. А местами уже и асфальтом – мастерская по переработки земляного масла приросла цехом, вырабатывающий этот удивительно полезный в тех условиях продукт. Стадион, ипподром, торговые ряды, постоялые ряды, кирпичный район, железный район и так далее. Появились даже первые конки, которые ходили по дубовым рельсам, окованным железом. Всего два маршрута, но все же. Важное подспорье для рабочих, многие из которых жили внутри крепости.

А вокруг стремительно расширяющегося столичного гиганта неспешно возводилась система изолированных фортов. Тоже по землебитной технологии с последующей обкладкой кирпичами.

Почему технические кварталы располагались только к северу и западу от крепости? Потому что летом 1377 года наконец-то завершились все потребные работы и закрыли плотину. То есть, пошло накопление воды огромного, даже по меркам XX века водохранилища ....

В глазах митрополита Дмитрий творил что-то невероятное. А главное – все вокруг него кипело, шевелилось и двигалось. Крови, правда, пролил немало. Но к этому Алексий относился философски – правитель не может править, не пуская кровь. Это просто технически невозможно.

С мыслями обо всех этих изменениях митрополит и докатился в коляске до неприметного домика в железном районе пригорода. Резиденция Императора была еще дальше от готовности, чем кафедральное подворье, так что Дмитрий жил походной жизнью. То тут, то там. Принимал также. Мало кто из людей вокруг вообще точно знал, где сейчас Император.

– Добрый день, – громко и отчетливо поздоровался митрополит, входя.

– И тебе, – кратко ответил Дмитрий. – Присаживайся. Ждали только тебя.

– Что-то случилось? – Озабоченно поинтересовался Алексий, с удивлением осознав, что в этом неприметном срубе собралось все руководство Российской Империи, включая монарха и его супругу.

– Да, – также кратко ответил Дмитрий и кивнул Анне.

– Все вы знаете, что за минувшие полгода было убито больше двух десятков мастеров-оружейников и их помощников. Расследование завершилось, но... все оказалось хуже, чем мы думали. Подключив родственников из Венеции , мы смогли выявить заказчиков.

– И кто же? – Поинтересовался граф Василий Иванович Ростиславов , военный министр Империи.

– Генуэзский дом Фиески.

– А это значит, что в любой момент ситуация может повториться, – хмуро констатировал Император и на несколько мгновений залип. Его откровенно бесила эта ситуация бессилия, длящаяся целых полгода. Неоднократно хотелось взорваться и сместить Анну с должности главы Службы Имперской безопасности. Но, беря себя в руки, он успокаивался, четко осознавая – несмотря на совершенно чудовищные сроки, лучше нее никто все равно не справится. И причин тому было масса.

Во-первых, Москва хоть и насчитывала всего двадцать пять тысяч жителей, но они сформировались за счет иммиграции, буквально за пятнадцать лет. Причем люди шли не только из других регионов Руси. Одних только мастеровых из Италии было свыше двух сотен, а вообще выходцев из других регионов Европы проживало около трех тысяч.

Во-вторых, Имперская столица была буквально проходным двором для торговых караванов – купцов со всего света хватало. Некоторые даже держали постоянные лавки в задуманной Дмитрием круглогодичной ярмарке. Этакие торговые представительства с магазином.

В-третьих, сам Дмитрий не имел никаких представлений об оперативно-розыскной деятельности. Ну, за исключением того, что он смог вспомнить из художественных фильмов и книжек. Согласитесь, не самый лучший источник информации. Не его это была тема от слова вообще. Какое-то понимание, конечно, было. Мало кто из людей XXI в общих чертах не знает, зачем нужна полиция, криминалистика, дедукция, судебно-медицинская экспертиза и так далее. Конечно, он бы с удовольствием оперся на местных специалистов в этом деле, но найти их не удалось. И осведомители, сидящие по городам Европе и Азии, тоже разводили руками. Мир был еще слишком молод для таких вещей.

В-четвертых, в распоряжение Службы Имперской безопасности попросту не было подходящих технических средств. Посему даже те скудные знания Дмитрия, казались еще менее полезными. Вот Анне и приходилось буквально на ощупь, опираясь на мутные и не всегда верные подсказки мужа, выстраивать хоть какую-то методологию оперативной работы. Шесть месяцев тяжелого кропотливого труда, направленного на поиски аккуратного убийцы. Выследить. Взять живым. Допросить. И, при этом, не спугнув купцов, которые были жизненно важны для Империи.

Дмитрий встряхнул головой, отгоняя дурные эмоции, которые никак его не отпускали после столь болезненного провала, и продолжил. – В результате этой диверсии были сорваны работы по изготовлению нового оружия. Нанесен такой сильный удар, что в ближайшие пять-шесть лет, не отвлекая людей из других областей, мы не сможем возобновить работы над перспективным вооружением. Нужно готовить новых людей, потому как уровень квалификации там требуется немалый.

– И что ты предлагаешь? – Пристально посмотрел на Дмитрия Посольский министр – Святослав Ростиславов. Император же, вместо ответа вновь кивнул супруге, возглавляющей Службу Имперской безопасности.

– Мы точно знаем заказчиков. Поэтому я считаю правильным вернуть им все сторицей.

– То есть?

– Группа 'Рысь' при моем ведомстве готова. Вот и будет им первым заданием ликвидацией всего клана Фиески. Поголовно. Мои родичи из Венеции с этим помогут. Очень уж они пострадали по их вине, в том числе финансово. Мало того, если бы не их проказы, мой отец был бы жив. Так что, поддержка у группы 'Рысь' будет очень существенная. А ты, – кивнула она Василию, – неофициально доведешь до всех монархов Европы информацию о том, кто и за что вырезал этот род.

– Мы должны продемонстрировать, – продолжил за жену Дмитрий, – что терпеть подобные выходки не будем. И если кто-то решится на столь подлые поступки, то должен понимать – ответ ему не понравится. А также то, что Империя подлое убийство своих людей никому прощать не собирается. Или, Отче, вы против подобной операции? – Поинтересовался Император у скисшего лицом митрополита.

– Я могу возразить о том, что детей убивать будет не правильно? – Вопросительно поднял бровь Алексий.

– Нет. Это показательная порка должна продемонстрировать, что неприкосновенных людей в этом деле не будет. И отвечать придется не только лично, но и теряя тех, кто дороже всего.

– Хорошо, – после небольшой паузы произнес митрополит, – я одобряю. Убийц нужно покарать, тем более таких подлых. Но... я не очень понимаю, зачем ты пригласил меня. Разве ради этого?

– Отнюдь... отнюдь... – произнес Дмитрий и тяжело вздохнул. – Те люди, что погибли, работали над новым оружием – пушкой и карабином. Про то, что такое пушка вы все знаете. Мощное оружие, которое себя прекрасно зарекомендовало на полях сражений. А карабин – это маленькая, ручная версия пушки. Причем сильно улучшенной. Бьет далеко и точно, а главное – быстро. Шустрее арбалетов и перезаряжать можно даже лежа. Так вот – теперь работы по обоим направлениям полностью сорваны. Двадцать три карабина только сделать и успели.

– Но зачем нам новое оружие, сын мой? – Удивился митрополит. – Разве старое не заслужило уважения?

– Над Империей сгущаются тучи. Лукавый подбивает многих слабых духом на разрушение моего детища, созданного в вящую славу Всевышнего. Это оружие позволило бы малой кровью отбиться. Теперь придется иначе действовать. Новые пушки мы сделаем – так нет ничего действительно сложного. Брака будет больше, но это не страшно. А вот вместо карабинов придется делать что-то другое, радикально проще . Потому что иначе нам просто негде брать исполнителей задуманного. Либо мне лично возиться с изготовлением карабинов, что тоже дурной вариант.

– А этот новый вариант карабина позволит нам устоять? – Поинтересовался военный министр.

– Может быть, может быть.... Хм. Сколько у нас граждан?

– Сорок две тысячи, – не медля не секунды, ответил Василий Иванович. – И их число постепенно растет, хоть и медленно. Не все горожане пока согласились стать гражданами. Некоторых вполне устраивает положение подданных.

– А сколько из них регулярно и справно посещает сборы без откупов и замещений?

– Тридцать тысяч.

– Не густо. Ну да ладно. Предлагаю вот что сделать – всем гражданам, исправно посещающим сборы, можно предложить записаться в земские легионы. Вступив в земские легионы, они окажутся на действительной государственной службе, которая освободит их от подушных податей и сборов. За нее они станут получать жалование, проживание за счет Императора и кормление при казарме из общего котла. Они станут заготовками новых, полнокровных легионов, которых на их базе развернем в будущем. А пока, в случае войны, земские легионы выступают первой волной мобилизации с переводом на утроенное жалование.

– А в мирное время, каковым будет жалование?

– По пять серебряных крон в квартал .

– Ого!

– Да, солидно. Легионерам 1-ого Московского легиона мы платим по 10 крон в квартал в мирное время. Тут – половину.

– Может быть, уменьшим до трех? – Поинтересовался казначей. – Все равно – многие пожелают вступить в земские легионы. Даже три кроны в квартал – хорошие деньги. Не каждый ремесленник их получает за то же время в чистой прибыли.

– Оставим пять. И введем конкурс. Уверен – желающих будет очень много, особенно из бедноты и селян.

– И сколько ты хочешь развернуть этих земских легионов? – Почесав затылок, осведомился казначей.

– Пока шесть по тысяче строевых в каждом. Станут они в Киеве, Смоленске, Твери, Владимире, Рязани и Нижнем Новгороде. По моим прикидкам мы должны потянуть их комплектование и содержание. Пока золото и серебро течет к нам полноводной рекой этим грех не воспользоваться. А ты Отче, должен обеспечить духовную поддержку этого начинания. Сделаешь?

– Сделаю. Дело благое.

– Хорошо. Ну и последнее, – сказал Император и замялся. – Меня сильно волнует то, как стремительно приходят в негодность монастыри, потерявшие права на ведение хозяйственной деятельности по старинке. Это плохо. Еще хуже то, что моим землям много сирот. Их, конечно, должно принимать родичам, но так поступают не все. Кормить чужие рты, когда свои дети недоедают мало, кто хочет. Да и не у всех есть эти родичи. Кроме того, меня сильно печалит, что женщины, родившие во грехе, своих детей зачастую сами и убивают, тайно предавая земле. Это не дело. Да, блуд – это грех. Но не губить же из-за того невинных младенцев. Посему, с одной стороны я буду карать за притеснение женщин, оказавшихся в непростой ситуации. Сурово карать. Не все из них добровольно понесли. Насилие в этом деле – не редкость. С другой стороны – не каждая сможет такого ребенка выходить. Вот я и хочу, чтобы на базе монастырей Церковь развернула приюты для детей.

– А кто будет это все оплачивать? Это дорогое дело, хоть и очень благостное.

– Не такое уж и дорогое. Я оплачу. Для начала организуй один детский дом, в котором с детьми станут заниматься должным образом. Приютить, накормить, вылечить, тренировать, обучить тому же чтению, письму и счету. Возьмешься?

– Возьмусь, – после небольшой паузы произнес митрополит, пристально смотря в глаза Императора, и просчитывая выгоды Церкви от такого дела.

– Назови его домом детей Императора, – голосом, полным лукавства отметила супруга.

– То есть?

– А сирот усыновляй без права наследования. Содержи, учи, одевай, корми. А потом твой наследник поступит также. Приемные дети Императора, спасенные им от тяжелой сиротской участи, обогретые, накормленные, пригретые... разве они не станут преданной опорой тебе?

– Ну... – замялся Дмитрий. – Хорошая идея. Отче, а ты как думаешь?

– Я тоже одобряю, – недовольно поджав губы, кивнул митрополит. – Усыновление сирот – дело богоугодное. – Его недовольство легко было понять. Ведь такой разворот вопроса совершенно выбивал почву из-под ног Церкви в попытках укрепиться за счет этих детей, которые, безусловно, станут наиболее многочисленной образованной прослойкой Империи в будущем.

– Тогда так и поступим. Пусть директором первого дома детей Императора станет игумен Сергий из Троицкой церкви. Тот небольшой монастырь, что он начал было создавать, совершенно захирел из-за моих законов. А человек он хороший, деятельный. Вот я и хочу наградить его этим назначением. Ладно. Время... время... Оно утекает, а мы засиделись. Василий – через неделю жду тебя с докладом по земским легионам – как их разворачивать будешь. Тебе даю месяц, – кивнул он на митрополита, – чтобы подготовить смету, штатное расписание и прочее по задуманному. А ты, Святослав, думай, как лучше всей Европе объяснить правила игры и что делать совсем нельзя. Под страхом смерти. Ну и, само собой, как-то исподволь нужно донести, что эти правила теперь задаются в Москве. А кто не согласен, будет жить ярко, но не долго.

Глава 4

2 мая 1378 года, Кафа

Легат Петр Иванович Бирюков стоял на борту венецианского нефа и смотрел на то, как сквозь утренний туман медленно проступала Кафа. Союзники не обманули и вывели на нужный город с рассветом. Петр оглянулся и с воодушевлением обозрел целый флот – десяток больших галер и три десятка торговцев , выполнявших роль транспортов. Мощь! Но оно и понятно, ведь Император планировал ликвидировать одну из ключевых колоний политических и экономических противников Венеции. Да при том не отвлекая войска от метрополии. Конечно, эта республика с удовольствием бы отхватила ее себе, но силенок пока не хватало.

Кафа являлась главным центром работорговли в регионе. Вплоть до завоевания ее в XVIII веке русскими войсками туда свозились рабы с Восточной Европы, Кавказа и Уральских земель. Город боли и страдания всей Руси и ее соседей. Конечно, объем торговли в последние годы сильно просел. Ведь Дмитрий, во-первых, заключил мир и союз с новообразованным Половецким султанатом, а во-вторых, сам активно скупал рабов для поселения их на своей территории. Но Кафа все еще обеспечивала значительную прибыль для метрополии. Работорговля, наравне с торговлей наркотиками и оружием – один из самых выгодных бизнесов в истории, даже в урезанном варианте. Именно поэтому по этому городу и был нацелен удар.

Этот удар должен был продолжить последовательную кампанию против Генуи, начатую в минувшем году. Первым этапом стала знатная октябрьская бойня – тихой ночью неизвестные взяли штурмом резиденцию дома Фиески. Ни одной живой души на утро там не осталось. 'Злодеи' вырезали обитателей, вынесли ценности, а потом еще и подожгли, едва не спровоцировав большой пожар в Генуе. Болезненный удар по репутации. Но не более. Соратники Фиески только облегченно вздохнули, ведь, как известно, чем меньше народу, тем больше кислороду. Теперь же, Дмитрий закреплял успех, и бил Геную не только по самолюбию, но и ниже пояса – по кошельку.

Если бы Император промедлил несколько лет с нападением, то эта задача сильно осложнилась бы. Ведь руководство самым энергичным образом возводило укрепления. К 1378 году была готова довольно крупная цитадель и большая часть внешнего периметра стен. Беззащитным оставался только подход с моря, потому как колонии угрожали, прежде всего, соседи, не дружащие с водной стихией. Главным их конкурентом в тех краях являлось княжество Феодоро – независимый осколок Византийской Империи.

Флот медленно приближался к спящему городу. Казалось, еще чуть-чуть, и получиться захватить его наскоком, тепленьким, мирно дрыхнущим в своей постели. Однако не сложилось. Когда до залива и стоящих в нем кораблей оставалось около пяти миль незваных гостей заметили и подняли откровенную панику. По всему городу зазвенели колокола, поднимая людей, а корабли попытались дать деру от радикально превосходящих сил....

Дмитрий заплатил своим союзникам за выставление флота артиллерийскими орудиями – 'Саламандрами'. Эти легкие малокалиберные бронзовые пушки применялись в полевых сражениях для стрельбы картечью. Вот Император и предложил Венеции двадцать 'стволов' за десять галер и тридцать нефов. В условиях тактики морской войны XIV века – такие подарки были поистине божественным аргументом. Ведь все сражения на море определялись решительным абордажем с предшествующей перестрелкой из луков и арбалетов. А тут жахнул при сближении с двух стволов – положил большую часть команды, готовящейся к схватке. И все. Считай дело сделано.

Так вот – галеры, с установленными на них пушками, налегли на весла и устремились на перехват беглецов. Упускать возможность опробовать в бою новое оружие итальянскому адмиралу не хотелось. Нефы, спокойно направились к пляжу, куда и намеревались выгрузить свой вооруженный до зубов груз. Причалов, к сожалению, еще просто не было в этих краях.

Впрочем, несмотря на внезапность нападения – сюрприза не получилось.

Генуя имела здесь всего сотню своих наемников для охраны цитадели и поддержания порядка. Работорговцы, осевшие здесь в своих усадьбах, тоже держали наемные отряды для своих нужд. Вот они-то и выступили на пляж, выступая на защиту города по общей договоренности с Генуей, бывшей для них чем-то вроде сюзерена.

Но не тут-то было.

Прикрываясь высокими бортами высоких носовых надстроек нефов, легионеры открыли довольно массированный обстрел, благо, что тяжелые арбалеты били очень далеко по меркам тех лет. Конечно, ни о какой прицельной стрельбе речи и не шло – качка с дистанцией не позволяли. Но 'в ту степь' болты улетали весьма успешно, метров на триста с гаком. Понятное дело, что их убойность уже была совершенно никакой. Но не каждый сможет невозмутимо стоять и смотреть на то, как слева и справа от него в песок с гудением уходят суровые 'подарки'. Можно сколько угодно самого себя уговаривать, что болты на излете, но все равно – на психику давит. Кроме того, по мере приближения, начали появляться и первые кровавые результаты: раненые и убитые. И чем ближе были нефы, тем действенней обстрел. Поэтому, когда корабли уперлись носом в песок, особого сопротивления на берегу уже не было.

Как только на пляж стали спрыгивать алебардисты отряды наемников, отведенных до того из-под обстрела, попытались их атаковать. Но куда там? Дисциплинированная латная пехота встретила их очень достойно, а арбалетчики, занявшие высокие носовые надстройки, поддержали прицельным обстрелом практически в упор. Из-за чего многие отряды нападающих обращались в бегство раньше, чем входили в контакт с алебардистами.

Закрепившись на пляже, Петр Бирюков деловито перешел к следующей стадии десантирования. Очевидно, что внезапность была потеряна, поэтому можно было спокойно подготовиться к уличным боям и выгрузить ценное имущество – пушки там, полевые кухни и прочее.

Отдельные вылазки продолжались еще какое-то время. То здесь, то там противник пытался наскоком прощупать оборону. Но каждый раз заканчивалось стандартно – один-два залпа из арбалетов сносили с небольшой дистанции большую часть нападающих, обращая оставшихся в бегство. А ближе к вечеру и вовсе прекратилось всякое беспокойство. Особенно после того, как легионеры заняли ближайшие к пляжу здания, организовав на крышах стрелковые позиции с брустверами из мешков с песком, и подняли воздушный шар с наблюдателем.

Диво – дивное – воздушный шар! Однако ничего сложного и неразрешимого в его конструкции не было даже для тех лет. Плотные шелковые ткани для оболочки поставляла Империя Мин. С плетеной корзиной и веревками справились сами. А бензиновая горелка, без которой этот 'пепелац' просто не поднялся бы в воздух, был изготовлен в особой мастерской. Той самой, что кустарным способом 'клепала' ацетиленовые горелки, паяльные лампы, примусы и прочее крайне полезное оборудование. Штучно, но в те года и такой подход давал немало бонусов во внутреннем использовании, особенно на производстве и армии. Оставался бензин – совершенно невероятный продукт для XIV века. Но вот беда – его уже десятилетие производили в Москве из привозного земляного масла обычной атмосферной перегонкой . То есть, чуть ли не в самогонном аппарате. Бензин, получался отвратительный, конечно, но для горелок вполне подходил. В общем – просто и сурово, а главное – очень своевременно. Ведь с воздушного шара наблюдатель видел весь город как на ладони. В предстоящих уличных боях – важное преимущество.

Наступила ночь.

Но город продолжил напряженно гудеть, не желая укладываться спать. Новость о том, что венецианский флот привез легионеров, облетела столицу колонии за пару часов. И сейчас, в темноте, предпринимались лихорадочные, экстренные меры на сходке работорговцев и администрации. Был утвержден руководитель обороны, которому подчинили все войска. На улицах спешно возводились баррикады. А ценное имущество всех серьезных и уважаемых людей свозилось в цитадель от греха подальше....

К утру с нефов уже выгрузили 'Саламандры' и легионеры смогли начать свое наступление. Эти легкие орудия были хороши тем, что даже пара бойцов могла их спокойно катить, перемещая по полю боя. В принципе эти пушки делались для стрельбы картечью, но отливали-то их по методу Родмана. Поэтому прочность стволов оказалась на высоте даже при использовании бронзы. Поэтому Император решил разнообразить их боезапас. Изначальная мелкая ближняя картечь в коробе дополнилась дальней крупной вязаной картечью – 'виноградной лозой' и ядрами. Это серьезно расширяло боевые возможности орудий. Из-за чего каждый штурмовой отряд выстраивался вокруг такой вот 'саламандры'.

Другой новинкой в тактике московских легионеров стали гренадеры. Теперь в каждой манипуле числилось по десятку этих бравых вояк. Они кидали простенькие гранаты, выкованные из железа , и были просто незаменимы при штурме. Им под стать стали и минеры, которые на весь пехотный полк было два десятка 'лиц'. Их основным оружием были маленькие, но крепкие дубовые бочонки с порохом, инициируемые простеньким фитилем. Этакие мины-фугасы, применяемые ими для подрывных работ во время штурмовых операций.

Вот эти три ключевые новинки и были самым бессовестным образом использованы Петром Ивановичем Бирюковым. Комбинация выстрелов из легких пушек практически в упор, фугасов и граната позволило легко и просто занимать усадьбу за усадьбой. А латы и тяжелые арбалеты позволяли проводить штурмы 'сухо и комфортно'. Ведь одно дело вступать в ближний боя с десятком загнанных в угол профессиональных воинов, и совсем другое дать по ним в упор залп из арбалетов. Зачем попусту рисковать? Чай не рыцари какие.

Конечно, без потерь не обошлось. Но в основном это были легкие ранения, позволяющие вернуть бойца в строй уже через пару дней. За весь день городских боев убило только пять человек. Да и то – больше по случайности. И их уже перенесли в отбитую церковь, где и отпевали. Погибших же врагов выносили на пляж, раздевали и, погрузив на неф, отвозили на глубину в стороне от города. Где и выбрасывали за борт, предварительно вспоров живот, чтобы не всплывали. Дешево и сердито. А главное – никакого 'благоухания' и опасности эпидемии.

Ближе к ночи общее наступление прекратилось, и легионеры стали заниматься оборудованием позиций на случай ночного нападения. Включая стрелковые позиции на крыше, обложенные мешками с песком. Только в этот раз туда еще и 'саламандры' подняли для возможности 'причесывать' улицы картечью. Благо, что пушка эта весила всего ничего и несколько человек могли ее легко поднять даже на крышу.

Но нападений не произошло.

Защитники Кафы были заняты совсем другими вопросами.

Провал обороны города, с опорой на баррикады и укрепленные усадьбы стал всем очевиден. Очень уж легко легионеры их брали. Оставалось понять – куда всем коллективно отходить. Бежать за город, бросив все или попробовать запереться в цитадели. Ведь чем черт не шутит? Лучше укреплений, чем цитадель Кафы в окрестностях не было, а потому надежда на нее все еще теплилась в сердцах работорговцев. А давать бой легионерам в открытом поле никому в голову даже не приходило. В конце концов, после полуторачасовых споров решили оставаться. Потому что бежать из города пришлось бы налегке, оставляя Венеции и России 'все, что нажито непосильным трудом' самоотверженной работорговли. Все. И лошади элитных пород, и дорогие юные рабыни, и ковры, меха, золото с серебром, камни самоцветные и многое другое. Большинство работорговцев жили в Кафе, купаясь в роскоши и великолепии. А теперь все взять и бросить? Нет. Они были на это не готовы и цеплялись за сундук с золотом, даже идя на дно.

С наемниками же творилась натуральная петрушка.

Большая их часть была профессиональными военными и успела в полной мере оценить то, с кем они столкнулись. А также свои шансы на успех и выживание. Однако, вопреки распространенному мнению, они не предали своих работодателей. Репутация профессиональных наемников традиционно была довольно высока. Кто их потом наймет, если они побегут, спасая свои шкуры от боя? Впрочем, это не мешало ходить им мрачным, словно грозовые тучи.

Утром четвертого мая Петр Бирюков с удивлением узнал, что войска противника отошли в цитадель. То есть, продолжение цирка с уличными боями не предвидеться. Мало того, с этой самой цитаделью была определенная загвоздка. Она была под завязку забита рабынями, лошадьми и подводами с ценным имуществом. Что затрудняло осаду и штурм. Своими руками губить столь ценные трофеи не хотелось....

Легат осмотрел цитадель из корзины воздушного шара и задумчиво теребил затылок. Людей с лошадьми там и правда, набилось как сельдей в бочку. А еще открыто стоящие телеги с различным имуществом, оставляющие только узкие проходы. Штурмовать такую цитадель будет крайне сложно. Даже пробив ворота и ворвавшись внутрь, придется наступать сквозь паникующую массу людей и лошадей, буквально через завалы. Если же где вспыхнет пожар, то вообще может случиться катастрофа.

Конечно, можно было подкатить восемь 'единорогов' и обстрелять город гранатами. За пару часов обстрела вся цитадель будет полыхать огнем, и биться в панике. Но Император такого поступка не одобрит. Столько добра коту под хвост.... Поэтому легат решил рискнуть и немного понаглеть.

– Пусть выйдет тот, кто вправе вести переговоры! – Крикнул один из центурионов командирским голосом, приложив к губам рупор. – Безопасность гарантируем.

Часа два ничего не происходило.

Хотя с воздушного шара было видно определенное оживление. Впервые с момента начала атаки, незваные гости решили поговорить. Это обнадеживало. Даже наемники немного воспрянули духом. Ведь это могло означать, что штурма не будет.

После этой довольно продолжительной возни калитка на воротах цитадели таки открылась, и из нее осторожно вышел богато одетый мужчина с цепким, жестким взглядом. Его встретили и провели в штаб командира, под который был занят ближайший дом с хорошим видом на ворота.

– Добрый день, – произнес Петр, не вставая. – Присаживайтесь, – кивнул он небольшое плетеное кресло, стоящее подле столика с какими-то напитками и закусками.

– Зачем вы меня позвали?

– Чтобы обсудить капитуляцию. Вы ведь понимаете, что обречены?

– Мы считаем, что у нас есть надежда.

– Я не буду вам угрожать и пугать, – вежливо произнес Петр. – По левую руку от ворот стоит небольшая усадьба. В полдень мы обстреляем ее из 'единорогов' и вы сами все оцените. Понимаете в чем дело. Взять богатые трофеи заманчиво, но рисковать ради них своими людьми я не станут. Надеюсь, моя позиция понятна.

– Более чем, – спокойно кивнул переговорщик. – Что вы хотите, в случае, если нас впечатлит ваше оружие?

– Работорговцы не враги моему Императору. И, если бы вы не поддержали Геную, никто бы вас пальцем не тронул. Напротив, скупили ваш товар за звонкое серебро и золото. Вы ведь знаете – Дмитрий Иванович любит выкупать рабов.

– И все же...

– Так как вы выступили против нас на стороне Генуи, мне следовало бы вас уничтожить. Но, понимая сложность ситуации, я предлагаю договориться. Вы сдаете мне генуэзцев и все ценности. Исключая одежду, доспехи и оружие, что будет на вас, плюс два коня. После чего уступите мне контракты на наемников по двойной стоимости. Ее вы возьмете своими же ценностями – золотом ли, серебром или еще чем. Хоть рабынями.

– Вы хотите слишком многого.

– Я предлагаю вам выжить. Вы встали в этой войне не на ту сторону. Это ошибка. А за ошибки нужно платить. И да, очень не советую портить оставшееся имущество. Как вы понимаете, я обижусь. Сильно обижусь.

– Как вы гарантируете свои слова?

– Никак. Не будем друг друга обманывать. Слова это просто слова. Но эти слова дают вам надежду. Не так ли?

– И лишают всего, что мы нажили за жизнь.

– Понимаю. Выбор не прост. Поэтому я дам вам время обдумать ситуацию. Если до завтрашнего рассвета вы не примете положительного решения по моему предложению, я прикажу заблокировать ворота и начать обстрел. Обратного пути больше не будет. Вся цитадель выгорит дотла.

– А если мы не придем к общему мнению? Часть сможет воспользоваться вашим предложением?

– Нет. Или вы принимаете в полном объеме условия капитуляции, или нет. Торговаться я не желаю. У меня много других задач. Я и так с захватом Кафы слегка промедлил. А Император не любит, когда медлят.

Усадьбу, указанную для демонстрации, разнесли диво как хорошо. Восемь 'единорогов' работали несколько минут на пределе своей скорострельности. Все желающие смогли посмотреть на весьма недалекую перспективу, ожидавшую цитадель. Дымящиеся развалины... руины. Сочно и эффектно. Особенно для средневекового наблюдателя.

А потом в цитадели началась натуральная бодяга. Ведь переговорщик донес до остальных условия капитуляции. И если поначалу над словами легата все подшучивали. То теперь они заинтересовали очень многих. Настолько, что генуэзцы заперлись в самой прочной башне от греха подальше.