Текст книги "Дочь вампира"

Автор книги: Михаил Ладыгин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава XII. Заботы и хлопоты

Сэр Галахад ждал меня под дверью в кабинет отца Никодима, выражая искреннее нетерпение. Коту, конечно же, не хотелось провести ещё одну ночь в пространстве, ограниченном пентаграммой. К тому же он во всём любил порядок, при этом не терпел, когда начатое дело не доводили до конца.

Ещё раз осмотрев спальню, я решительно сгрёб с поповской кровати перину с подушками. Свалив всё это на детскую постель, я снял матрас, разобрал саму кровать. Под ней я обнаружил отчётливые следы когда-то стоявшего здесь сундука.

Дальше всё выглядело просто: в сундуке на дне лежал серебряный крест, закрывавший вход в дом нечистой силе. Вступив в борьбу с вампирами, отец Никодим отодвинул свою кровать от окна, поменяв её местами с сундуком, из которого вынул крест, чтобы положить его на люк чердака. Благие намерения моего наивного однокашника привели к трагическим последствиям: он открыл путь вампиру прямо в собственную спальню. Печально.

Мне не стоило большого труда убедиться в правильности моей догадки. Встав на колени, я поддел ножом одну из половых досок. Доска вместе с гвоздями легко поднялась. Вторая доска также свободно отделилась от пола. В образовавшийся проём мог пролезть человек практически любой комплекции. А на полметра ниже лежал ровный слой рыхлой земли.

Я уже собрался пойти за лопатой, но тут лай Патрика вновь вызвал меня на крыльцо. У калитки стояла Настя. Выражение её лица не предвещало мне ничего хорошего. Я подавил досаду, утешив себя банальным рассуждением, что если тебя оторвали от важных дел, то пусть причиной будет хорошенькая женщина.

Изобразив приветливую улыбку, я шагнул ей навстречу.

– Добрый день! Погода-то какая расчудесная! Как видите, я жив и здоров. Замечательно спал, видел увлекательные сны. А вы как почивали?

– Как вам не стыдно, бессовестный врун! – набросилась на меня девушка, даже не удосужившись ответить на моё приветствие. – Вовсе вы ночью не спали. Свет в ваших окнах метался, как угорелый, словно вместо фонарика вы пользовались армейским прожектором.

– Вот как? Не заметил. Должно быть, у меня открылся приступ застарелого лунатизма. Брожу иногда по ночам. Изредка даже бытовую технику чинить начинаю. Один раз из утюга сварганил что-то неописуемое. До сих пор гадаю, что это: не то кофемолка, не то атомная бомба.

Тут Настя окончательно разъярилась.

– Перестаньте паясничать! Вы не маленький ребёнок. Допускаю, что вы не только пережили эту ночь, но провели её с пользой. Но как вы могли отправить в лес двух мальчишек? Вам очень хочется, чтобы их волки разорвали?

Ах, как она была хороша в гневе и в лёгком коротком сарафанчике! Оба ей удивительно шли к лицу. Я просто любовался милым созданием.

– Отвечайте, когда вас спрашивают, – продолжала сердиться девушка.

– Отвечаю, Настенька, отвечаю по пунктам. Да, я не спал, увлечённый ораторией на тему, кажется, «Ах, как был вкусен серенький козлик!» Да, с помощью мощного автомобильного фонарика я пытался подобрать подходящую светомузыку. Да, я провёл нынешнюю ночь с известной пользой. Да, я ничего не имею против, если двух приехавших сюда дегенератов сожрут волки или какие-нибудь иные твари. На все ли вопросы я ответил?

Ошеломлённая моими откровениями (особенно сильное впечатление на неё произвёл мой последний тезис), она направилась ко мне с таким грозным видом, что Патрик, отказавшись от нейтралитета, бросился между нами.

Но похоже, девушка не собиралась набрасываться на меня с кулаками. Гнев её внезапно исчез. Она остановилась и, как ребёнок, прикусила палец. Внимание её привлекли остатки догоревших алхимических свечей вокруг дома.

– Вы в самом деле специалист, – протяжно произнесла она с такой странной интонацией, что мне захотелось проверить, нет ли на её милой шейке следов укуса.

Впрочем, я не хотел поднимать взор, погружённый в глубину выреза её сарафана.

– Да, я специалист, – сухо подтвердил я, – и, смею вас заверить, очень хороший.

– На чём же вы специализируетесь? – с той же странной интонацией спросила она. – На защите или на уничтожении?

– На уничтожении. Защита – дело второстепенное. Она распространяется только на меня и моих зверей. Сразу же предупреждаю, я не стану защищать студентов-идиотов, если им придёт в голову остаться здесь на ночь. В свой дом я их тоже не пущу.

– А я думала, это изба отца Никодима, – с лёгким презрением сделала выпад Настя.

– Сейчас это мой дом, – ещё суше уточнил я, не собираясь давать ей преимущества в беседе. – Кстати, вы уже поняли, что меня бесполезно уговаривать покинуть Болотово. Попробуйте свой дар убеждения на московских молокососах. Возможно, с ними вам повезёт больше.

– Уже попробовала, – каким-то упавшим голосом созналась она. – Они не уедут.

– Это почему же?

– Видите ли, один из них… рыжий, как увидел меня, так сразу… – она замялась.

– Предложил вам переспать с ним, или у него «серьёзные намерения».

Она покраснела, на секунду опустив глаза.

– Он стал очень настойчиво приставать ко мне, – созналась Настя. – Они оба какие-то невменяемые.

– Ну вот, – резюмировал я. – У вас нет никаких оснований заботиться о них. Вы своё дело сделали. Предоставьте их собственной участи.

– Послушайте, – почти взмолилась она, – вы же всё понимаете. Даже если их убьют волки, ведь вам-то всё равно тоже придётся убить их. Вы за этим приехали сюда?

Я пристально посмотрел Насте в глаза. В них стояли слёзы. Интересно, кого она жалела? Студентов, Фрола Ипатьевича или, может быть, Мотрина?

– Ладно, Настя, joke parte?1414
  Шутки в сторону (фр.)


[Закрыть], как говорят французы. Побеседуем начистоту. Я приехал сюда убивать. Волколаков, вампиров… И сделаю я это без малейших угрызений совести. Никто меня не остановит, никто меня за это не накажет, смею вас уверить. Я ценю ваш альтруизм, но сам я, увы, чужд даже рудиментарных элементов человеколюбия. То, что я собираюсь сделать, – моя работа. Мною руководит голый профессионализм без малейших оттенков желания помочь людям или очистить землю от скверны. Подумайте над моими словами. Если у вас появится желание, приходите сюда часиков в пять пополудни. Поговорим. А сейчас – извините! Ночь выдалась бессонной, да и следующая будет такой же. Я хотел бы поспать.

– Один? – вдруг лукаво спросила она.

– Нет, с котом, – взорвался я. – Ему, бедняге, тоже пришлось изрядно потрудиться.

Настя, мило фыркнув, исчезла за калиткой. Я же, подхватив лопату, поспешил в дом.

Сэр Галахад поджидал меня в спальне, сторожа проём в полу. Соскочив вниз, я принялся работать лопатой, которая довольно быстро наткнулась на некое подобие гроба, по существу, лишь немного присыпанного рыхлой землёй. Человек, похоронивший попадью, очень спешил. Он использовал вместо гроба старое дубовое корыто, которое накрыл сбитыми вместе досками. Он, бедняга, верил, что это лишь временное пристанище для его покойной супруги. О, тщета помыслов человеческих!

Откинув крышку, я получил возможность повнимательнее изучить внешность моего ночного посетителя. Осунувшееся после долгого голодания лицо вампира, его закрытые глаза не смягчали отпечатка сатанинской злобы, лежавшей на облике упыря, вцепившегося длинными скрюченными ногтями в ветхий, выцветший подрясник.

Когда я вгонял в сердце попадьи кол, глаза её раскрылись, в них отразился первобытный ужас. Отчаянный крик вырвался из её вдруг раскрывшегося рта. На этот крик отозвался чей-то злобный вопль из села. Залаял тревожно Патрик. Тут я поторопился быстро отсечь упырю голову. Швырнув в гроб связку чеснока и закрыв крышку, я забросал могилу землёй, а потом выбрался к одобрительно наблюдавшему за моей работой сэру Галахаду. Оставалось только намертво приколотить половые доски, что и было сделано. А между тем лай Патрика предупреждал меня о появлении незваных гостей.

Отряхнувшись, я вышел из дому. У калитки, охраняемой верным псом, собралась целая депутация: здесь стояли перепуганные студенты, Настя, неизвестный мне старичок и, наконец, милиционер Мотрин, попробовавший придать своей физиономии выражение озабоченности.

– Что здесь у вас происходит? – грозно вопросил Мотрин, тщетно пытаясь скрыть дрожь в голосе.

– Ничего, – наивно удивился я, – мы с котом мирно спали, пока ваше появление не возмутило собаку.

– Кто у вас кричал? – не отступал Мотрин.

– Разве кричали? Наверное, кот. Иногда его мучают кошмары, особенно если приходится спать в незнакомом месте.

– Не морочьте мне голову, – милиционер нервничал, явно теряя терпение.

– Чего вы от меня хотите? – возмутился и я.

– Я хотел бы осмотреть дом.

– А что вам мешает? – с иезуитской улыбкой поинтересовался я, знаком приказывая Патрику отойти от калитки.

– Вы приглашаете меня войти? – неуверенно спросил Мотрин.

– Вовсе нет. Я не могу помешать вам выполнить свой служебный долг, но я не приглашаю вас войти.

Я наслаждался этой беседой. Ни один вампир или волколак не смеет переступить порог защищённого дома, если не получит приглашения от хозяина жилища.

Мотрин окончательно растерялся. Студенты с недоумением созерцали медлящего милиционера, не понимая, почему он не начинает осмотр. Появившийся из-за моей спины сэр Галахад презрительно фыркнул. Развалившись на солнце, кот принялся нахально вылизываться. Я держал паузу. На помощь Мотрину поспешил старичок с бесцветными глазами.

– Я сельский фельдшер, – представился он. – Может быть, кому-нибудь плохо?

– Не знаю, как вам, – зловеще намекнул я, – а нам всем очень хорошо.

– Чего вы ждёте? – рыжий Брыль бесцеремонно толкнул Мотрина. – Осмотрите дом. Там наверняка кто-то есть.

Мотрин затравленно оглянулся. Он с мольбой посмотрел на Настю. Девушка выступила вперёд.

– Я посмотрю, – спокойно сказала она и легко пошла к дому.

На крыльце она остановилась, как-то странно посмотрела на меня и открыла дверь. Я остался, меланхолически размышляя, какое впечатление произведёт на это юное создание вид окровавленного ножа, оставленного мною в спальне.

Девушка отсутствовала довольно долго. Наконец она появилась. Я отметил бледность на её лице, судорожно сжатые кулачки.

– В доме никого нет, – ровным голосом объявила она.

Мотрин недовольно пожал плечами.

– Он мог спрятать тело жертвы, – неуверенно заявил милиционер.

– Иди поищи сам, – отпарировала Настя, и в её голосе я уловил оттенок презрения.

Мотрин вновь засуетился. Приглашение девушки вовсе не снимало запрета на вход в охраняемое помещение. Милиционер сам вновь загнал себя в ловушку, из которой, казалось бы, его только что вытащили.

– Ладно уж, – наконец пробормотал он, – наверное, у него там транзистор орал.

Он повернулся, чтобы уйти, но я вовсе не собирался позволить ему спокойно ретироваться.

– А извинения? – потребовал я.

Мотрин чуть не задохнулся от ярости.

– Приношу извинения, – сквозь зубы пробормотал он.

Подхватив под руку старичка-фельдшера, милиционер поспешил покинуть нас.

Однако студенты оставались на месте. Торопясь оградить себя от их занудных расспросов, я сделал знак Патрику, который занял боевую позицию у калитки, вызвав злобное ругательство Брыля.

После этого я предложил Насте зайти в дом, чтобы попить со мной чайку. Она нахмурилась, но тем не менее кивнула в знак согласия. Я галантно распахнул перед ней дверь.

Глава XIII. Дочь вампира

Пока я накрывал на стол, пока заваривал чай, Настя сидела на табуретке, как школьница, положив руки на колени, настороженно глядя на меня.

Завершив необходимые приготовления, я пригласил девушку к столу. Она взяла чашку. Рука её дрожала. Сделав небольшой глоток, она поставила чашку на блюдце и внимательно посмотрела на меня.

– Так вы её убили? – тихо спросила Настя.

– Я не знаю, кто убил её, – со вздохом ответил я. – Мне лишь пришлось вернуть её в то естественное состояние, в котором ей следовало пребывать после своей смерти.

– Но ведь она не умерла, – также тихо возразила Настя.

– Да, её можно назвать носферату, неумершей. Но и не живой. Носферату, упырь, вампир, вурдалак – любое из этих названий подходит. Я уничтожил вампира. Я сделал это спокойно, меня не мучают угрызения совести.

– Наверное, вы так же спокойно могли убить и человека? – в её голосе явно прозвучало осуждение.

– Мне приходилось убивать людей, – равнодушно подтвердил я.

– Что вы за человек? – с какой-то тоской спросила она.

Я задумался. Пожалуй, настало время поговорить без обиняков.

– По общепринятым меркам я очень плохой человек, а по сути, может быть, и не человек вообще, – сообщил я. – Но это сейчас не важно. Вас ведь что-то мучает? Вы ходите вокруг меня кругами, словно вам нужна помощь, но вы не решаетесь попросить о ней. Я прав?

– Да, пожалуй, – задумчиво согласилась она. – Вот только я не знаю, можно ли положиться на вас.

– Положиться на меня можно, – успокоил я девушку. – Не буду лукавить, я не стану давать вам никаких обещаний, но если вы откровенно поведаете мне о своих заботах, вы можете рассчитывать, что ваши тайны останутся между нами, какими бы страшными они ни оказались.

Она вновь взяла чашку и занялась чаем. Я не торопил девушку. Наконец она решилась.

– Как я уже говорила вам, здесь в Болотове нет ни одного нормального человека, только вампиры, волколаки…

– А вы? – не удержался я от резкого вопроса, который сейчас занимал меня больше, чем все остальные.

– Не спешите, – как-то странно улыбнувшись, тихо остановила она меня. – Я племянница Фрола Ипатьевича, дочь его сестры, так что мне уготована та же участь, что и всем остальным жителям села…

Я воспользовался её замешательством и последовавшей паузой, чтобы вновь вмешаться.

– А вас устраивает такая перспектива?

Она вновь улыбнулась, но теперь её улыбка выдавала растерянность и детскую беззащитность.

– Вы опять торопитесь, – тихо упрекнула она меня, – я не только племянница вампира, но я ещё и дочь вампира. Теперь вам понятно, почему ваши действия вызывают у меня противоречивые чувства?

Она вновь замолчала, но это совсем не входило в мои планы. Я твёрдо решил добиться от Насти полной откровенности.

– А ваша мать? Она тоже стала вампиром?

– О нет! – кажется, девушка даже возмутилась. – Она оставалась обычным человеком. Мама умерла естественной смертью, прежде чем до неё добрались её братец и его дружки.

Тут в голосе Насти прозвучало явное отвращение.

– А до вашего отца они добрались?

Девушка с изумлением посмотрела на меня и расхохоталась.

– Да что вы! Отец давным-давно был вампиром, когда встретил мою мать. Она знала это, но тем не менее полюбила его. В результате появились на свет две девочки: я и моя младшая сестра. Поэтому я оказалась здесь.

– Стоп! Стоп, Настя! У меня сейчас голова пойдёт кругом. Давайте-ка разберёмся с вашей семейкой. Только по порядку. Сначала отец, а потом сестра.

– Ну, нет, – взгляд Насти вдруг стал холодным и жёстким. – Я лучше знаю, с чего следует начать. Итак, моя сестра. Ей всего десять лет, она всецело зависит от меня. Когда ваш друг, отец Никодим, раскопал сельское кладбище и уничтожил почти всех болотовских вампиров, у оставшихся появились проблемы. Вы знаете, кто такие волколаки?

– Разумеется, – задумчиво ответил я, судорожно осмысливая полученную от Насти информацию, – это, если сравнить с насекомыми, гусеница, которая затем превратится в бабочку-вампира. У них ещё остаётся человеческая кровь, хотя они уже подверглись нападению упырей. Они ещё не похоронены, не боятся дневного света, а внешне выглядят как обычные люди. Но они уже не могут питаться человеческой пищей. Поэтому по ночам они превращаются в волков и нападают на людей, чтобы напиться их крови. Так продолжается до тех пор, пока в них остаётся хоть капля человеческой крови, ибо сами они продолжают подкармливать собой полноценных, так сказать, вурдалаков. Когда же их собственная кровь полностью выпита, они отправляются на кладбище, из волколаков переходя в разряд упырей. Я ничего не напутал?

– Вы неплохо знаете быт и нравы вампиров, – с лёгкой иронией заметила Настя, – а значит, должны понимать, в какое положение попали болотовские вампиры в результате деятельности отца Никодима. Местные волколаки уже почти полностью «окуклились», если воспользоваться вашим сравнением. Вот тут-то они вспомнили обо мне и заставили меня приехать в Болотово.

– Заставили? – боюсь мой вопрос прозвучал слишком саркастически, потому что Настя возмутилась.

– Вот именно, заставили! Вы не умеете слушать. Я не случайно упомянула сестру. В нас обеих течёт кровь вампиров, поэтому они могут на нас воздействовать, причём на очень большом расстоянии.

– Как это? – признаюсь, я был весьма озадачен.

– Не знаю. Ночью начинают сниться кошмары. Кровь, везде кровь. Начинаешь чувствовать её запах, вкус… Это невыносимо. А днём раскалывается голова, холодеют руки. Кажется, что ты превращаешься в какое-то животное.

Настю передёрнуло. Я тоже почувствовал холодок, пробежавший по спине.

– Жутковато.

– Я научилась терпеть, – горько усмехнулась Настя, – но вот Катя! Я не могла видеть, как она страдает, протягивая ко мне свои трясущиеся ручонки.

– И вы решили заключить с ними сделку?

– Почти. Наверное, вам не понравится то, что я вам сейчас скажу, но я до сих пор не уверена, хочу ли я избежать участи вампира. Иногда мне кажется, будто это и есть моё подлинное призвание. Во всяком случае, подобная перспектива не вызывает у меня отвращения.

Я почувствовал себя не в своей тарелке. Я смотрел на это очаровательное создание, хлопающее огромными ресницами и рассуждающее о возможности превращения в кровососущее носферату, и мне казалось, что я вижу какой-то дурной сон.

– Одни люди мечтают о новой квартире или собственном доме, – с раздражением пробурчал я, – а вас привлекает уютная сырая могилка и раздвижные клыки. Весьма оригинально!

– Я же предупредила, что вам не понравится, – холодно заметила Настя.

Мне всё это, разумеется, не нравилось. Я, надо заметить, считал себя как раз неоригинальным. В глубине души я продолжал надеяться, что в силу каких-то неведомых мне пока причин меня попросту разыгрывают. Нельзя сказать, будто бы мне хотелось оказаться одураченным, но право же, я согласен выглядеть законченным олухом, лишь бы всё сказанное Настей оказалось выдумкой.

– Однако не понимаю, – лениво процедил я, – какого же ляда вы пытались выпроводить меня из села? Проще же скормить меня сородичам и тем заслужить их благосклонность, не так ли? И как вы можете беседовать со мной после моей расправы с попадьёй? Я должен представляться вам попросту отвратительным.

Настя покачала головой и задумчиво начала рисовать пальцем какие-то невидимые узоры на столе.

– Всё очень непросто, – неуверенно пробормотала она. – Мне в самом деле неприятна безжалостность, с какой вы охотитесь на вампиров. Но меня искренне восхищает ваша отвага. А кроме того, я их всех ненавижу. Иногда вы представляетесь мне палачом: занятие малопочётное, но в некотором роде необходимое, даже достойное.

– Стоп, Настя, вы опять меня путаете, – возмутился я. – Давайте всё-таки разберёмся, ненавидите ли вы вампиров или собираетесь вступить в их дружные ряды?

Она тяжело вздохнула, посмотрев на меня, как смотрит учитель на безнадёжного двоечника. Её явно тяготила необходимость детальных объяснений. Более того, весь ход разговора указывал, что стремясь быть откровенной, она тем не менее пытается умолчать о чём-то очень для неё личном и важном.

– Я ненавижу не вампиров вообще, – терпеливо объяснила мне расстроенная моим вопросом девушка. – Я ненавижу местную свору паразитов.

– Фрола Ипатьевича? Мотрина? – ехидно поинтересовался я, надеясь вывести Настю из равновесия, чтобы заставить её проговориться.

– Ну что вы? – искренне удивилась она, нимало не задетая моим замечанием. – Они – ничтожества, жалкие и по-своему несчастные. Их не жалко, но они не вызывают у меня ненависти.

– Кто же тогда? – я был заинтригован.

– Есть тут один, – голос её дрогнул и понизился до шёпота, – именно он всем заправляет. Вот его я ненавижу и, честно говоря, боюсь.

– Очень крутой? – поинтересовался я.

– Да нет, – печально усмехнулась она, – злобный и завистливый.

Вот тут наступил момент, которого я не имел права пропустить, поэтому я молниеносно среагировал.

– Кому же он завидует? Вашему отцу?

Глаза у девушки округлились. Она растерялась, но не попыталась уйти от ответа.

– Да, именно ему.

Мне этого показалось мало. Я хотел знать всё до конца.

– Продолжайте! – настойчиво потребовал я. – Кто ваш отец? Почему ему завидуют болотовские упыри?

– Я дочь графа Дракулы! – в голосе Насти прозвучала такая гордость, что я опешил.

Да и сама она преобразилась. Поза её стала какой-то изысканной, а в глазах мелькнула аристократическая надменность. Что это было? Голос крови или защитная реакция при мысли о том, что её поднимут на смех?

Я призадумался. Теперь мне следовало выиграть время, чтобы разобраться в новой ситуации.

– Послушайте, Настя! Скажите мне на милость, как это вас угораздило? Точнее, как граф Дракула сподобился… О, проклятье, я запутался, – я изобразил полное смятение. – Проще говоря, я всегда полагал, что Дракула, посещавший, если верить писателям, Англию и США, тем не менее, никогда не бывал в России.

– Ну, и что из этого следует? – раздражённо прервала меня Настя. – Разве мама не могла поехать в Трансильванию?

– А она туда поехала? – я продолжал прикидываться идиотом.

– Перестаньте! Вы опять паясничаете? – Настя не чувствовала расположения к шуткам. – Да, она работала там. Кстати, я родилась за границей, да и моя сестра тоже.

– Зачем же вы приехали в Россию?

– Этого я не знаю. Знаю лишь, что мама хотела вернуться к папе, но не успела. Её зарезал какой-то негодяй из-за пары золотых серёжек…

В глазах Насти блеснули слёзы. Она сжала кулачки, отвернулась. Мне стало грустно. Бедная девочка! Маму убили, а папа-то за границей, да к тому же ещё и вампир, даром что граф!

– Чем я могу помочь? – сухо спросил я.

Настя оживилась. Слёзы высохли. Я понял, что достиг желаемого эффекта.

– Во-первых, – деловито начала она, – сделайте что-нибудь с этими студентами. Они же погибнут!

– Исключено, – резко оборвал я Настю. – Я спросил, что я могу сделать для вас? Я готов помочь вам, но я не собираюсь пасти идиотов.

– Хорошо, к этому мы ещё вернёмся, – не сдавалась Настя. – Во-вторых, если можете, помогите мне не попасть в компанию моего дядюшки.

– Передумали становиться вампиршей?

– Вовсе нет, – фыркнула она. – Но я не желаю делать что-либо под нажимом. Я сама хочу определять свою судьбу.

– Похвальное желание, – одобрил я. – Но вы ещё не рассказали мне о причинах зависти болотовских вампиров к вашему отцу. Неужто их привлекает родовой титул или богатства? Что-то не вериться.

Настя нахмурилась. Я понял, что моя ирония ей неприятна. Однако она сдержалась и попыталась ответить.

– Вряд ли я смогу сама объяснить причины такой зависти. Но граф, мой отец, не раз говорил с мамой. Если вам угодно, я могу изложить его точку зрения.

– Сделайте милость! – я был великодушен.

– Мир вампиров очень похож на мир людей. Там тоже есть своя социальная иерархия, своя интеллектуальная элита и свой люмпен-пролетариат. Местных, болотовских вампиров, граф с презрением называл «большевиками» или «уголовниками». По его мнению, каждый из них цепляется за своё призрачное существование, преследуя сугубо эгоистические цели. Но страх перед живыми заставляет их держаться в пределах Болотова тесной общиной. А это порождает неизбежный голод, который делает их опасными.

– О, как же всё понятно! – я не смог удержаться от язвительной иронии. – Кучка голодных вампиров, набрасывающихся на всех приезжих и трясущаяся от страха при виде любой осины, с одной стороны, и великолепный упырь-интеллектуал, выбирающий себе на ужин жертву в пятизвёздочном европейском отеле. Замечательная теория!

– Напрасно иронизируете, – Настя вновь вспыхнула от возмущения. – Вам никогда не приходило в голову, что очень долгое существование, пусть даже в качестве носферату, даёт определённые преимущества? Вы подумали, сколько книг можно за это время прочитать, сколькими навыками овладеть, сколько научных опытов поставить? Чем, вы думаете, занимался папа всю свою жизнь? Да будет вам известно, в магическом искусстве вы перед ним жалкий дилетант, а на философском симпозиуме он свободно мог бы цитировать любого из известных ныне философов…

– О да! Безусловно! – согласился я, но тут же добавил, – Однако всё это не отменяет необходимости днём отдыхать в сыром склепе, а ночью охотиться на презренных смертных для поддержания возможности вечно овладевать новыми философскими концепциями. И вот на этом уровне ваш аристократ-папаша ничем не отличается от дикаря-людоеда. Помните Момбасу, центральноафриканского императора?

– Ах, Алексей Станиславович! – Настя устало всплеснула руками. – Граф уже давно ни на кого не охотится. Его просят принять чью-либо кровь, ибо это даёт надежду почти на бессмертие. А он размышляет, достоин ли человек такого дара, не пойдёт ли он ему во вред.

– «Приходите ко мне на ужин», – приглашал паучок муху, – меланхолически резюмировал я.

– Оставим этот спор! – наконец-то терпение Насти лопнуло. – Я уже жалею о своей откровенности с вами.

– А вот это напрасно. Я не отказываюсь помочь вам. Я намерен истребить местных упырей всех до одного, но не собираюсь охотиться в Трансильвании.

– Для вашей же пользы, – девушка не удержалась от возможности отомстить мне за мои замечания, – из охотника там вы быстренько превратились бы в жертву. Там до вас охотились предостаточно, но не очень успешно.

– Оставим этот спор! – поддразнил я Настю. – Короче говоря, вам следует продержаться несколько дней, пока я не расправлюсь со всеми.

– День или два я смогу морочить им голову. Они очень заинтересованы в моей возможности входить без приглашения в ваш дом. Я стараюсь заинтриговать их.

– А я постараюсь, чтобы потом им стало не до вас. Мы ещё увидимся. При малейшей опасности приходите сюда.

– А как же студенты? – вставая, спохватилась Настя. – Их надо уберечь…

– Это ваша забота. Попробуйте выпроводить их из села.

– А если не удастся? – девушка смотрела на меня почти с мольбой. – Дайте мне хотя бы ключ от церковного домика. Пускай переночуют там. Может быть, одной ночи окажется достаточно, чтобы отрезвить их.

Мне вовсе не хотелось ставить под сомнение запасное убежище, в неприступности которого я сам убедился, но Настя проявила такую настойчивость, что я со вздохом отдал ей ключ.