Текст книги "Адмирал галактической империи"

Автор книги: Михаил Михеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– А чего тут сложного? В принципе можно продолжать, как и сейчас, тихой сапой подминать соседей…

– Не получится. Мы на пределе – получили контроль всего-то над сравнительно небольшой провинцией, и у нас уже не хватает ни людей, ни кораблей. На какое-то время придётся остановиться, навести порядок, подготовить корабли и экипажи и, как ни крути, окончательно потерять темп. Я, если честно, до известных тебе событий всерьёз планировал ударить на столичную планету – тогда у нас в руках оказался бы ещё один символ имперской власти, а символы в глазах простых людей значат до неприличия много, да и перспективы кое-какие открывались… Но это внеплановое расширение зоны ответственности жрёт наши ресурсы, как пылесос. Вот она, настоящая беда всех империй – невозможность эффективного управления и растягивание ресурсов на второстепенные направления при превышении критических размеров… Впрочем, я могу и ошибаться.

– И что дальше делать будем?

– Ну, для начала, я думаю, надо начать решать проблемы по мере их появления…

– Ах, какие мы умные, – съязвила Дайяна.

– А то. – Адмирал скорчил шутовскую рожу и демонстративно почесал обтянутое тельняшкой пузо. – Я и при жизни такой был…

Фраза из старого анекдота [2]2
  Идёт женщина ночью мимо кладбища. Ей страшно. Видит мужчину, подходит к нему и просит:
  – Проводите меня, пожалуйста, я покойников боюсь.
  Мужчина её проводил. Она ему:
  – Спасибо, вы такой джентльмен.
  – Ну да, я и при жизни такой был.


[Закрыть]прозвучала из его уст весьма двусмысленно, и Дайяна предпочла не развивать тему. Вместо этого она спросила:

– Ну а если серьёзно? Ты всё так расписал, что плакать хочется.

– Нет, плакать не надо – надо думать. А вообще для начала надо организовать глубокий поиск по окраинам империи.

– Зачем?

– За шкафом. Ты умная-умная, а иногда такие вопросы детские задаешь… Ты подумай, что нам известно об имперских пограничных базах? Да опять же ничего – в компьютерах моих кораблей такой информации нет, потому как их прежним владельцам она была в тот момент не нужна. А ведь именно с них, с пограничных баз, похоже, появляются имперские корабли. Надо их найти, договориться о координации действий…

– Кто из нас ребёнок? Ты наивен, как… Ну, я даже не знаю, как кто. С чего обитателям этих мифических баз, даже если они и существуют, с нами сотрудничать? Если у них сохранилась имперская техника, им и без нас неплохо.

– Знаешь, Дайяна, история моего мира учит нас одному интересному правилу. Или, точнее, закономерности. Сильно подозреваю, что здесь может наблюдаться та же история.

– И какая?

– Да простая, в общем-то. Понимаешь, практически во всех государствах, формирующихся по имперскому принципу и претендующих если не на мировую гегемонию, то, во всяком случае, на звание державы, наблюдается один и тот же процесс. Наиболее преданы стране, наиболее надёжны как раз те, кто или пришёл с периферии, или тянет лямку вдали от столицы [3]3
  Справедливо и для СССР, и для США, да и для многих других стран тоже. Неоднократно доказывалось историей.


[Закрыть]. Те же, кто сидит у трона, чаще всего и предают. Да и реальной власти у них, если вдуматься, не так уж и много. Вроде бы чем выше чин – тем больше возможностей. Теоретически. А на практике у начальника генерального штаба, например, нет возможности непосредственно влиять на события, только через кого-то, через длинную цепочку исполнителей, от генерала до лейтенанта в самом низу… Как считаешь, велика вероятность сбоя в такой цепочке?

– Ну, здесь не поспоришь. Но к чему это?

– Да к тому, что служба вдали от штабов, от центра с его вечным контролем, поневоле заставляет человека развивать инициативу и учиться принимать решения, без этого там не проживешь – как минимум завалишь дело и получишь по шапке. Подозреваю, что там, где на момент развала империи оказались толковые командиры, всё осталось в относительном порядке и до нашего времени вполне дотянуло. И есть большая вероятность, что там мы найдём союзников.

– Как ты думаешь…

– Головой, а что?

– Блин, не сбивай. Как ты думаешь, почему они сами не сделали то, что делаем мы сейчас?

– Да потому, что даже мы сейчас тянем еле-еле, а ведь у нас под рукой одна из наиболее мощных эскадр того времени. Что мог сделать провинциальный командир, у которого в загашнике старый линкор и пара крейсеров? Ещё и с учётом того, что на тот момент технологическая деградация человеческую цивилизацию не поразила и тяжёлыми боевыми кораблями баловались все, кому не лень? Да ничего, ровным счётом ничего – в крайнем случае постараться сохранить свои корабли до лучших времён. Подозреваю, именно результат такой политики мы сейчас и наблюдаем.

– Но почему в таком случае они не вышли на контакт с нами?

– Знаешь, а ведь я на их месте тоже не рискнул бы. Чего от нас ожидать, они не знают, а вот то, что в средствах мы не слишком разборчивы, видно издали, невооружённым глазом. А разведсеть они просто не могли за это время не создать… Словом, на контакт с нами они не пойдут – нам придётся искать их самим, да ещё и убеждать, что мы белые и пушистые. Ёлки зелёные, если бы я в своё время знал, что авантюра, которую предложил Шерр, – это не компьютерная стрелялка, в которой слетал и быстренько всех завалил, а такой вот геморрой, то хрен бы я на неё подписался.

– Так, значит, будем искать? – спросила Дайяна, благополучно пропустив мимо ушей последнюю реплику адмирала.

А что поделать – привыкла уже к его перепадам настроения и приступам самобичевания.

– Будем. – Ковалёв кивнул, резко встал, растёр шею. – Вызови, пожалуйста, Шерра, Шурманова и, наверное, Синицына. Думаю, парнишке мы поиск и поручим – справится.

– Натаскиваешь? – проницательно осведомилась Дайяна.

– Да, натаскиваю, – не стал отпираться адмирал. – Готовлю дублёра, это надо делать заранее.

– Зачем?

– А на всякий случай, – безмятежно улыбнулся Ковалёв. – А то подстрелят меня опять, и что дальше? Опять всё на Семёныча вешать?

– А я уж думала, ты своего родственничка будущего подальше спровадить хочешь…

– Какого ещё родственничка? – Ковалёв мгновенно напрягся, взгляд его стал острым, колючим.

– Ну ты даёшь… Похоже, ты единственный, кто ничего не знает. Твоя Юлька, похоже, втюрилась в нашего бравого капитана без памяти, да и он тоже вроде как…

– Вроде как? – проскрипел адмирал, решительно вставая и резким движением вытирая руки кстати подвернувшейся салфеткой. – Ну, я им сейчас покажу «вроде как»… За мной!..

Шейх был красивым. Ключевое слово «был» – он был, а теперь его не было.

Тело шейха со следами ног и прикладов покачивалось в петле, сделанной из толстой верёвки. Умирал он медленно – если на обычной виселице с выбиваемым табуретом или открывающимся в помосте люком человек умирает от перелома шейных позвонков, то шейх умер от удушья. Колючую пеньковую верёвку медленно натягивали. Сначала он поднимался на носки, потом повис и ещё долго дёргал ногами, пока не задохнулся. Позорная смерть для мусульманина…

Олаф презрительно сплюнул – этот гад верещал как свинья и выдал всё и всех, как только получил пару раз по холёной смазливой роже. Его телохранители, числом почти сотня, которые пали, защищая дворец, вели себя куда более достойно и умерли, пытаясь спасти повелителя. Защищались они отчаянно и умело, но что они могли противопоставить закованному в глухие бронированные доспехи имперскому спецназу и поливающему их огнём с воздуха штурмовому боту, по невидимой силовой броне которого бессильно расплёскивались взрывы зенитных ракет? Старые как мир, хотя и мощные и надёжные калаши да несколько БТРов, оказавшихся в подземных боксах? Это даже не смешно, это печально.

Вновь созданный имперский спецназ работал в своей привычной, уже фирменной манере – грубо, стремительно и безжалостно. Фактически вся стратегия этой операции описывалась двумя словами: «валим всех»! Прижав обороняющихся огнём со штурмбота (это было и не нужно в общем-то, но здорово экономило время – останавливающее действие пуль старых автоматов было впечатляющим) и не давая им поднять головы, спецназ быстро и сноровисто выгрузился из широкого люка десантного бота, севшего прямо на крышу дворца, – точнее, зависшего в полуметре над ней: во-первых, неровная слишком, а во-вторых, было сомнительно, что крыша выдержит такую махину, – и начал зачистку, не слишком жалея боеприпасы – из обитателей дворца живой им нужен был только один, причём его местоположение было чётко локализовано, а остальные представлялись не более чем нежелательными свидетелями. Именно поэтому, когда прорвавшие оборону спецназовцы шли по коридору, они просто бросали гранаты во все двери подряд, разнося в клочья всё и всех без разбору – арсенал, каптёрку, комнаты слуг, гарем…

Шейх участь своих близких разделить не пожелал и очень шустро выскочил из постели, в которой как раз развлекался с какой-то красоткой… Ну, оно понятно – видимо, от грохота эрекция пропала. Правда, это были исключительно его проблемы. В общем, выскочил он и, даже не одеваясь, рванул прочь из дворца, воспользовавшись подземным ходом, явно прорытым как раз на такой случай. Теоретически такой манёвр был оправдан – об этом ходе, построенном ещё в те времена, когда эмират был обычной папуасией (а не папуасией богатой, как сейчас), а дворец напоминал скорее грязную хибару, знать никто не мог – тайна передавалась из поколения в поколение только наследнику. Увы, давно почившие в бозе строители не могли предположить наличия у атакующих глубинных сканеров, позволяющих заглядывать под землю на несколько километров. Сейчас спецназ был оснащён куда лучше, чем в тот раз, когда Ковалёв со товарищи штурмом брал бандитское гнездо, поэтому операция была спланирована тщательно, разведка проведена и возможные пути бегства шейха перекрыты. Короче, ждал его на выходе из подземного хода высокий улыбчивый мужчина, за полной никчёмностью противника не надевший даже штурмовой брони, и получил шейх, только успевший выскочить из своей норы и ничего не видящий в кромешной темноте южной ночи, мощнейший удар в пах. От резкой боли он согнулся, зажимая руками вдребезги разбитые гениталии, и тут же разогнулся, когда тяжёлый сапог с металлической набойкой на носке врезался ему в лицо, прямо в зубы.

Зубы остались… на земле, а потерявшего сознание шейха по тому же подземному ходу нападавший за ногу потащил обратно во дворец, не слишком заботясь о том, что тело пленного в кровь обдирается о валяющиеся на полу многочисленные острые камешки. И в той же спальне, в которой недавно развлекался её хозяин и из которой только что пинком вышвырнули его наложницу, начался допрос.

…А начиналось всё на редкость банально. В маленьком южном городе, в котором уже много лет было не слишком спокойно, случился теракт. Событие это было если не рядовое, то и не из ряда вон выходящее – три-четыре раза в год в городе находили и обезвреживали какое-нибудь взрывное устройство. А иногда не находили и не обезвреживали, и тогда раздавался громкий «БАБАХ!» – и вокруг разлетались болты, гайки, куски арматуры и прочая дрянь, которой фаршировали самодельные бомбы в качестве поражающих элементов. Как правило, кто-то погибал, кто-то бывал ранен, хотя иногда обходилось и без жертв. Короче, к моменту описываемых событий таких удавшихся терактов было шесть. Этот был седьмым…

Так уж получилось, что никто не погиб. Как говорится, и слава богу, однако был нюанс – среди раненых оказались жена и тёща одного из солдат, совсем недавно отправившегося с Ковалёвым в космический поход. То есть родственники имперского военнослужащего. А значит, граждане империи.

Такое не могло остаться безнаказанным. Олаф, командовавший силами быстрого реагирования, дислоцированными в Солнечной системе, имел на подобный случай совершенно чёткие и однозначные инструкции. Президент России тоже был предупреждён о том, что в таком случае во избежание лишних жертв лучше оказать имперцам всемерную помощь и содействие, – этот момент Ковалёв особо оговаривал с ним перед отлётом. Точнее, поставил перед фактом, что стоит помочь, а то всякое может случиться. Например, будут за террористами с крейсера охотиться, не слишком прицельно стреляя по ним из орудий главного калибра. Президент важностью ситуации проникся, так что карт-бланш Олафу был обеспечен.

Наверное, правоохранительные органы раскручивали бы ситуацию долго, многие месяцы, и без сколь либо серьёзной надежды на реальный успех. Имперцы действовали по-другому. Все въезды и выезды из города были перекрыты. Увы, это получилось сделать не сразу, и шанс, что удастся взять террористов по горячим следам, был относительно невелик, однако нужно использовать любую возможность.

Это была не милицейская проверка – всё было намного проще и жёстче. В город никого не впускали, из города никого не выпускали. Скандалистов тут же, на месте, арестовывали и отправляли в передвижные КПЗ. Олаф на полном серьёзе раздумывал, не вызвать ли на помощь приданный ему крейсер, способный накрыть город силовым полем и полностью предотвратить возможность его покинуть, однако по здравом размышлении решил этого не делать – незачем было столь уж явно демонстрировать своё присутствие. Да и местность вокруг города была голая, как стол, поэтому для контроля было вполне достаточно нескольких вертолётов, непрерывно висящих в воздухе. Ну а потом началась охота.

Не секрет, что в правоохранительных органах есть оперативная информация если не о всех, то почти о всех серьёзных преступниках. По разным причинам эта информация до суда не доходит, да и сами преступники оказываются на скамье подсудимых куда реже, чем хотелось бы. Однако всё это справедливо до тех пор, пока у тех, кто правит страной, не возникнет желания навести порядок, – тогда проблема решается практически мгновенно [4]4
  При Сталине, например, проблема уголовной преступности решалась быстро и качественно. Выжившие после этого уголовники зачастую зарекались совершать преступления.


[Закрыть]. Правда, о всевозможных демократических правах и свободах вроде суда присяжных в такой ситуации приходится забыть. В данном случае желание разобраться возникло на ещё более высоком уровне.

Уголовников просто выдёргивали из постелей, арестовывали на улицах, брали за жабры в ресторанах. Их закидывали в специально подогнанные автобусы и увозили, сопротивляющихся избивали – сильно, но без лишней жестокости, только чтобы не рыпались, пытающимся убежать аккуратно простреливали ноги. Словом, работали быстро и эффективно, как мощный и бездушный механизм. Прошло не более двух часов, а на небольшом стадионе были, как сельди в бочке, набиты местные бандиты – и карманники, и «быки», и воры всех рангов. Нынешнее положение уравняло всех, и спокойные люди в чёрной броне с автоматами наперевес абсолютно не обращали внимания на злобные выкрики, а подчас и угрозы подконвойного элемента. Правда, вскоре кому-то из них надоело слушать матюги бандитов, и он спокойно сказал в мегафон:

– Тихо, или будем стрелять.

А когда вопли не прекратились, по ногам бандитов хлестнула очередь. Больше предупреждений не потребовалось, тем более что медицинскую помощь раненым никто из охраны оказывать не собирался.

Сбор преступников был закончен, и за них принялись следователи. Не обычные или прокурорские милиционеры, а имперские. Эти не заморачивались игрой в вопросы и ответы – они просто накрепко пристёгивали преступников к креслам, накачивали их химией и получали интересующую их информацию без изящных психологических изысков, зато быстро и качественно. Информация сразу передавалась в суды – с самого верха пришёл приказ считать её априори достоверной и законно полученной, ни в коем случае не затягивать с решением более пяти минут и выносить максимально суровые приговоры. Ну и мораторий на смертную казнь сняли до кучи. За соблюдением приказа на добровольных началах проследили всё те же имперцы. Интересно, за представителей каких спецслужб приняли их местные? Короче говоря, в течение нескольких часов преступность в городе исчезла, а по всем регионам начала распространяться информация о том, что послужило толчком к этому. В дальнейшем оказалось, что ход этот был весьма и весьма дальновидным – не раз и не два местные бандюки после нескольких повторений терактов или выпроваживали всевозможных бомбистов-стрелков из своих городов, или просто давали на них наводку властям. Но всё это было потом, пока же ситуация развивалась по сценарию, от которого в ужас пришли бы правозащитники всего мира.

Прелесть её была в том, что криминальные сообщества в России так или иначе пронизывают все сферы. Это может быть что угодно – от коррумпированного чиновника до вполне рядового, ничем не примечательного и ни в чём не замешанного человека, отсидевшего когда-то на зоне и в той или иной степени сохранившего старые знакомства. Соответственно, в этой среде фактически невозможно что-либо скрыть всерьёз. Другое дело, что и наружу выплывает немногое, но когда за дело берутся профессионалы и начинают всех подряд грубо колоть… Как ни таились заговорщики, готовившие теракт, всё-таки краем они зацепили местных не вполне законопослушных граждан, просто не могли не зацепить, ну а дальше размотать цепочку было лишь делом техники.

Из троих совершивших теракт в городе оказались двое. Прятались по квартирам родственников, но, когда тебя всерьёз ищет не ограниченная ни законами, ни техническими средствами спецслужба, такая маскировка выглядит по меньшей мере наивной. Взяли их, что называется, тёпленькими. Родичей – сразу за решётку за укрывательство к всё тем же уркам (до утра половина этих родственничков не дожила, а вторая половина пополнила ряды лагерных «Машек»), а подрывников стали колоть. Кололи жестко, используя и химию, и старые добрые щипцы для орехов, – какая разница, в каком виде окажутся эти двое? Всё равно они не доживут даже до суда – так молчаливо, но единогласно решило общественное мнение имперцев. А информация – вещь необходимая, поэтому её надо было получить немедленно.

Увы, эти двое были всего лишь шестёрками – бери больше, кидай дальше… Или, что точнее, принеси – подай – отойди, не мешай. Да, привезли, да, установили, но больше они и не знали ничего. Точнее, почти ничего – имя третьего, того, кто ими руководил, они всё же знали, да и фоторобот составили – нарисовали, погружённые в гипнотический транс. Что ж, и это было немало – процесс, что называется, пошёл, и даже понёсся, как почуявший шпоры жеребец. По фотороботу установили имя, ещё по куче малозаметных факторов – личность главаря, и охота началась. На орбиту вышли разведывательные спутники – подобно сгусткам чёрной мглы, невидимые для радаров и почти неразличимые визуально, они обшаривали район объективами мощнейших камер, разрешению которых могли позавидовать лучшие телескопы Земли, и вскоре беглец был обнаружен. Он не нашёл ничего лучше, как спрятаться в родном ауле. Редкостно предсказуемый ход, хотя, конечно, обусловленный тем, что российские спецслужбы с осторожностью относились к всевозможным операциям в горных селениях. Теоретически там действительно можно было отсидеться, но охота уже вышла на уровень, когда на средства не смотрят, у Олафа был карт-бланш на любое действие, ведущее к результату, вплоть до орбитальной бомбардировки района. Приданный силам быстрого реагирования крейсер всё же снялся с марсианской орбиты и уже лёг на курс к Земле, готовый в случае нужды поддержать их всей своей немалой мощью. Последний довод королей [5]5
  Ultima ratio regum (лат.)– иносказательно: последний, решающий, «королевский» (иногда с позиции силы) довод, аргумент (шутл.-ирон.).Французский кардинал и первый министр короля Франции Людовика XIII Жан Арман Ришелье (1585—1642) распорядился на всех отливаемых во Франции пушках чеканить эту латинскую надпись. Позже его примеру решил последовать и прусский король Фридрих II Великий (1712—1786): он приказал на своих пушках отливать те же слова, но с поправкой, подчеркивающей их непосредственную принадлежность королю: Ultima ratio regis – «Последний довод короля».


[Закрыть]тот, который понимают все без исключения, но только в случае, если его действительно готовы пустить в ход. Олаф был готов.

Впрочем, использовать броненосный космический монстр не потребовалось. Просто рано утром жители маленького горного аула были разбужены ударами прикладов и вышвырнуты из своих домов на улицу. А на улице их ждала совершенно неожиданная картина – несколько десятков человек в странной чёрной форме с непривычного вида оружием на изготовку.

Кто-то начал возмущаться… И один из «чёрных» достал здоровенный пистолет и, приставив ствол к его лбу, спустил курок. Пуля вышибла мозги, разбив в клочья череп и забрызгав стоящих вокруг кроваво-серой кашей. Мгновенно установилась гробовая тишина. Олаф одобрительно кивнул прячущему пистолет в кобуру сержанту – так с ними и надо, язык силы понимают все.

– Мне нужен Умар Джанкоев.

– Его здесь нет… – начал было кто-то, но тут же, охнув, согнулся от страшного удара прикладом под рёбра.

– Молчать, урод, я не спрашиваю, я говорю – ведите его сюда. А не то сейчас всем обрезание сделаю. Под самый корень.

Местные угрюмо молчали. Стоящий перед ними человек выглядел как русский и говорил как русский, но вёл себя не как русский. И окружающие его солдаты тоже русскими не выглядели – все как на подбор высокие, сильные… Породистые – иного слова не подберёшь. По сравнению с пацанами-срочниками они выглядели просто пугающе. Некоторые вдобавок были одеты в нечто напоминающее рыцарский доспех, только выглядящий невероятно совершенным. Оружие своё необычное они держали хватко и, главное, пускали его в ход не то чтобы не задумываясь, а с видимым удовольствием. И чувствовалось, что они в грош не ставят ни самих жителей деревни, ни возможных неприятностей от последствий своих действий.

Однако толпа по-прежнему молчала. Олаф пожал плечами: ну что же, он предупреждал. Небрежный кивок одному из солдат, и тот, переведя свой плазменный излучатель в режим огнемёта, повернулся к ближайшему дому. Шелестящее пламя тут же окутало постройку. Кто-то закричал, толпа качнулась было вперёд – и тут же встала. Длинная очередь из автомата прочертила в пыли перед ними пунктирную черту, заходить за которую не рекомендовалось. Намёк был понят – местные цивилизовались прямо на глазах.

– Где Джанкоев?

Солдат с огнемётом развернулся ко второму дому.

– Не надо! Не жгите! Я скажу!

Две минуты спустя Умара Джанкоева выволокли на площадь – он скрывался в подвале дома родителей своей жены. Олаф презрительно посмотрел на него и небрежно бросил:

– В машину.

Потом он, сопровождаемый двумя солдатами, подошёл к дому, поглядел на него, пожал плечами и бросил в дом плазменную гранату. Полыхнуло – и секунду спустя на месте дома осталась только груда дымящихся развалин. Потом притащили тех, кто жил в этом доме, швырнули перед Олафом на колени. Супер брезгливо скривился.

– Сейчас вам вживят чипы. Попытаетесь извлечь – взорвутся. Если через сутки вы ещё будете на русской земле – они тоже взорвутся.

– Что вы делаете! – взвыла какая-то женщина.

– А что вы хотели? – почти ласково, но в то же время брезгливо спросил Олаф. – Запомните, крысы, есть законы, и они обязательны для всех. А для тех, кто решил, что ему закон не писан, будет обязательная виселица. Пшла!

– Они не успеют убраться из страны, – заметил кто-то из спецназовцев.

– А мне-то что до того? – искренне удивился Олаф. – Ладно, пошли потрошить эту скотину. Мне адмирал голову оторвёт, если я не хлопну главного заказчика.

Заказчика своего Умар сдал почти сразу – и заслужил лёгкую смерть. Ещё через три часа тело чиновника, сидящего совсем недалеко, в областном центре, нашли в его кабинете. Причина смерти была ясна без всякой экспертизы – его затоптали ногами, обутыми в тяжёлые ботинки с необычным рисунком протектора. Умирал он тяжело и перед смертью назвал того, у кого получал деньги…

Вот так, по цепочке, которая включала ещё немало звеньев, и дошли до шейха. Шейха допросили, повесили, засняв процесс на видео, и теперь минировали дворец (в подвалах, кажется, оставался кто-то живой, но это было поправимо – взрыв всё равно разнесёт здесь всё вдребезги) и решали, что делать дальше – слишком неожиданной оказалась полученная от него информация.

– Я всегда думал, что они враги…

– Хе, ты наивен, как ребёнок, Олаф.

Джим, удобно развалившись в кресле, потягивал из высокого бокала отличное вино. Шейх, похоже, не слишком соблюдал религиозные запреты, и Джим этим бессовестно воспользовался. Полюбовавшись на икебану из висящего араба, Джим продолжил:

– Пойми, миром правят деньги. Это мы с тобой знаем, что есть и другие стимулы – честь, благодарность, дружба… Остальные этого просто не понимают.

– Не обобщай. В мире ещё немало нормальных людей. Да вот наши экипажи хотя бы…

– Да так-то оно так. Я в общем смысле говорю. Просто слишком много тех, кто меряет на деньги всё подряд. Вспомни, ваша страна рухнула как раз тогда, когда количество таких вот людей, для которых деньги заменили честь и совесть, превзошло критическую массу. И у меня в стране то же самое. Я это к чему веду? На людях эти уроды могут сколько угодно проклинать друг друга, но когда дело доходит до денег… Словом, я ничуть не удивлён, что шейх сотрудничал с разведкой Израиля. Хорошо хоть, имена назвал, гад.

– Ну, дальше придётся по официальным каналам. У Израиля хорошая контрразведка, вытащить этих ублюдков и не засветиться слишком сложно.

– Официально не получится – не отдадут. Надо бить их, причём так, чтоб «мяу» потом сказать не смели.

– Не любишь ты евреев, – с деланым неодобрением покачал головой Олаф.

– А чего мне их любить? У меня ориентация нормальная. Вот евреек – да, люблю, даже очень, а мужчин-евреев любить мне как-то не с руки, – усмехнулся Джим. – А вообще, если кроме шуток, – да, не особенно я к ним хорошо отношусь.

– Однако же, Джим, ты антисемит… Вот не ожидал от толерантного американца.

– Ты, Олаф, неприличными словами не обзывайся. Я нормальный американец, а не нынешние жвачные. Ты пойми, среди евреев масса умных, порядочных людей. Только вот попал я как-то в Израиль во время их Пасхи… Как там она называется? Не важно. Вот и нарвался на их ортодоксов. Они вели себя как абсолютные сволочи, разве что ноги об меня не вытирали. Богоизбранные, блин… В общем, с тех пор я ни евреев, ни Израиль не люблю.

– Логично. Честно говоря, я не во всём с тобой согласен, в каждом народе есть разные люди, но тебя я понимаю. Хорошо, если окажется, что они замешаны, а признаться не захотят, то испытаем на Израиле кварковую бомбу. Мне все равно её испытать хотелось.

– Понеслись над ними кварки, превратив мерзавцев в шкварки, – скаламбурил Джим.

– Не смешно. Но актуально. Поддерживаю.

И они чокнулись бокалами из тончайшего стекла, наполненными великолепным вином.