Текст книги "Самое плодовитое из чисел (СИ)"

Автор книги: Михаил Алябьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

  С самых ранних лет я видел вещи. Это могло быть что-то очень расплывчатое, а что-то неимоверно чёткое. Я видел как высокий смуглый мужчина на виду у всех разряжает пистолет в немощного старика. Видел как падает остроконечная башня, превращаясь за секунды в неимоверно огромные тучи строительной пыли. Видел как соседская собака, выбежав встречать хозяина, попадает под колеса его машины, а он, выдыхая клубы алкогольного пара в январские сумерки, матерится на непонятное дерьмо, залепившее ему бампер.

  Как ни странно, но подобные вещи почти всегда сбывались. В одной из восточных стран на главной площади вокзала немолодой беженец на глазах у всех проходивших мимо застрелил бывшего лидера одной из самых жестоких террористических группировок, который после почти пожизненной отсидки решил погреться у моря и не знал, что в поезде встретит того самого мальчика, чью семью он расчленил на его глазах в наказание за то, что ребенок случайно сходил по-маленькому под окно его убежища.

  Неудачей закончилось строительство новой телебашни в Гамбурге – из-за большого количества плавунов на месте строительства, которых по неизвестной причине не заметили ни рабочие, ни суперсовременная техника, башня почти перед самым торжественным открытием рухнула, подняв в воздух тучи строительной пыли. По счастью, почти никто не пострадал – проверяющий и пара рабочих решили сначала перекурить, прежде чем подниматься на объект. Следующую сигарету они выкурили только когда их извлекли из-под обломков с парой ссадин. Говорят, что руки у них тряслись так, будто они только что поработали отбойником.

  Ну а соседская собака...После развода с женой, во время которого у него забрали детей, зато оставили собаку, сосед начал напиваться в баре, из-за чего домой он приезжал крайне редко. В этот же раз он непонятно как смог сесть за руль и даже не попасться патрулю, поэтому нет ничего удивительного, что по приезду домой все его сознание было сосредоточено на том, чтобы добраться до кровати. На следующее утро всех разбудил его почти что утробный вой от осознания того, что произошло прошлым вечером. Вроде как врачи сказали, что его Лекси была ещё некоторое время жива после инцидента, и ей можно было даже помочь, но, но, но...

  А ещё к соседу приезжали люди из Лицензионного департамента. Проверяли выданную ему лицензию, выясняли обстоятельства происшествия и, наконец, вынесли предписание, в котором ему запрещалось убивать кого-либо из млекопитающих в течение ближайших шести месяцев, даже по неосторожности или в порядке самообороны. Указанное предписание не касалось рептилий, насекомых и членистоногих. Одна из соседок сказала, что видела с каким остервенением после ухода «пиджаков» он гонялся по террасе за каким-то миниатюрным, почти незаметным пауком. И вроде даже поймал и раздавил между пальцами. А потом сел в углу и зарыдал.

  Когда я, как и тысячи других молодых людей, только-только окончивших школу, посещал Лицензионный департамент, я уже точно знал не только какую цифру необходимо указать в моей лицензии, но даже мог назвать список лицензируемых поименно. Потому что я уже видел как использую свою лицензию и на кого конкретно. В департаменте удивились, но ничего не сказали. Только поставили этим людям особый статус, чтобы никто другой до меня не имел права использовать свою лицензию в отношении данных людей.

  На тот момент, пятнадцать лет назад, и я, и они были никем. Я – бывший школьник, подавший документы на обучение в полицейскую академию. Они – начинающий оперативник в Департаменте внутренних дел, студентка Педагогического университета, выпускник (с помощью родителей) Института иностранных отношений, обычный рядовой в вооруженных силах и стажер в отделе полиции столичного центрального района. Итого пять человек. Никто не знал, что к моменту, когда я решу воспользоваться полученной лицензией, всё изменится, и изменится очень сильно. Никто, кроме меня.

  Прошли годы. Лицензии выдавались и забирались. Использовались и просрочивались. Моё личное дело, как и сотни других личных дел, отправились в архив на хранение, пока кому-нибудь не взбредёт в голову посмотреть, кто же был мной указан в списке лицензируемых. Но я точно знал, что никто об этом не подумает. Даже при условии того, что спустя семь лет кто-то из руководства решит, что пора наконец перенести данные обо всех лицензиях в единую компьютерную базу, а не держать кипу почти что бесполезной бумаги в ящиках на полках в многокилометровых архивах. Первая буква моей фамилии и год выдачи значительно отдаляли внесение моего личного дела в компьютерную базу от текущего времени.

  Указанные мной люди уже перестали быть никем. Один из них пробился на верх карьерной лестницы и занял место президента всей страны за счёт подвешенного языка, харизмы и политической дальнозоркости. Я не исключал, что у него могла быть та же способность, что и у меня, но радиус её действия в пределах будущего был крайне ограничен, так как многие его действия, несмотря на то, что должны были помогать стране, больше помогали отдельным людям, включая самого президента, но не стране.

  Студентка стала управляющей по делам несовершеннолетних и начала вести активную политику, вроде бы рассчитанную на то, что дети будут получать более качественное образование и лучшие условия для учебы, а равно и для будущей работы, но по факту сильно тормозившую процесс обучения и приравнивающую в вопросе получения работы двоишников к отличникам, из-за чего смысл стараться для детей пропадал почти начисто.

  Выпускник занял пост министра иностранных дел, что привело к нагнетанию отношений со многими бывшими коммерческими и политическими партнерами нашей страны.

  Рядовой стал министром обороны, который вовсю ратовал за то, что в отношении тех стран, кто не хочет идти на мирные переговоры с нашей страной (хотя это больше мы не хотели идти), следует ввести самые крайние меры, дабы показать, кто главный на этом участке суши.

  Ну а стажер дослужился до министра внутренних дел, который всеми силами подавлял любые попытки думающего народонаселения указать другим согражданам на несостыковки в том, что говорят влиятельные лица у власти, и в том, что есть на самом деле. Давно забытое понятие «политически репрессированных» снова вернулось в моду, хотя и не выходило дальше закрытых кружков оппозиционеров и диссидентов. Никому не хотелось нарываться на сотрудников спецподразделений, у которых в лицензиях в строке «количество» стоял знак бесконечности.

  Что же касалось меня, то благодаря тому, что я ни у кого не значился в списках лицензируемых и знал как избежать конфликтов, которые могли привести к применению ко мне лицензии, я смог дослужиться до статуса высококвалифицированного охранника ВИП-персон и заработать себе отличную репутацию. Такую, при которой никто не лезет в личное дело в Лицензионном департаменте и проверяет, какое число написано в его лицензии и нет ли там подробного списка лицензируемых.

  В тот самый день, когда я воспользовался своей лицензией, всё произошло именно так, как я увидел пятнадцать лет назад. Меня назначили одним из четырех охранников, которые должны были сопровождать обозначенную пятерку на их ежегодных встречах на вилле президента. Более того, именно меня поставили охранником на яхте министра обороны, которая была пришвартована около виллы и на которой пятерка должна была отправиться на промысловую рыбалку в залив неподалеку. Конечно, рядом ещё курсировала лодка поддержки, но основная охрана на яхте была именно на мне.

  Когда мы заплыли в залив, пятерка перед тем, как начать ловить рыбу, уселась в кают-компании и начала обсуждать дальнейшие планы в отношении страны. Я уже знал, что они скажут, но одно дело услышать это в видении, а другое в реальности. Министр обороны предлагал устроить несколько террористических актов на территории стран, с которыми были самые напряженные отношения. Министр внутренних дел представил бы всё это как результат действий оппозиции в целом и их лидеров в частности, после чего начать облавы и чистки среди известных ему сообществ. Министр иностранных дел должен был обеспечить спецподразделениям беспрепятственный въезд и выезд. Управляющая по делам несовершеннолетних планировала использовать возникшие волнения в качестве обоснования ужесточения режимов обучения, исключения ряда предметов из школьных программ и введения фактически военных распорядков в школах и университетах. Якобы для того, чтобы не дать детям попасть в плохие компании, а по факту, чтобы исключить любое инакомыслие.

  Ну а президент должен был дать на всё это добро. Его дальновидение подсказывало ему, что должно сработать как минимум в рамках оппозиции и школ. Вот только, как я и думал, он не мог видеть дальше, и не был способен видеть то, что не касается непосредственно него. Он не мог увидеть, что одна из спецгрупп попадётся на таможне из-за того, что кто-то из сотрудников решит подработать на стороне и попытается перевезти немаленькую дозу наркотиков через границу. В ходе проверки личностей установят, что всех членов группы видели недалеко от мест терактов, что расшатает итак ненадежное положение нашей страны. Попытки списать всё на оппозицию не возымеют успеха, так как при членах группы найдут их служебные удостоверения, которые они по привычке возьмут с собой. В итоге всё это выльется в полномасштабную войну с обиженным соседом и волнения на территории всей страны с бесчисленными жертвами со стороны гражданского населения. А дети в школах...А дети в школах не закончат их, так как заканчивать будет нечего, да и некогда.

  Я не хотел своей стране такого развития. Поэтому сделал то, что должен был сделать. В прямом и переносном смысле слова.

  Первым погиб министр внутренних дел. Он решил сходить в туалет, в котором я заранее спрятал свой табельный пистолет. Вроде как видел такой трюк в каком-то старом фильме про мафиози и решил, а почему бы и нет. После первого выстрела нельзя было терять ни минуту, поэтому последовательно на тот свет отправились министр обороны, управляющая и министр иностранных дел. За счёт того, что оба министра сидели по обе стороны от президента, по итогу он оказался зажат между двумя тушами (а министры не отказывали себе в плотских удовольствиях, поэтому напоминали больше две жирные фрикадельки на ножках, чем людей). Перед тем как моя пуля прошла через его черепную коробку, он посмотрел на меня словно ждал этого и даже слегка улыбнулся.

  Когда лодка поддержки высадила на борт яхты всполошенных и шокированных, но между тем действовавших профессионально и слаженно бойцов, я встретил их с поднятыми руками, в одной из которых был зажат пистолет, а в другой моя лицензия с отчетливо написанными именами в ней. Потребовалось полдня, чтобы меня выпустили из камеры и вернули мои вещи. Дежурный, начальник отделения полиции, начальник спецподразделения поддержки, да и все рядовые сотрудники были в шоке. Кто-то смотрел на меня с ужасом, кто-то с отвращением, кто-то с ненавистью. Но равнодушных взглядов не было ни у кого. Хотя всё равно сделать никто ничего не мог.

  По закону в двадцать лет у тебя появляется право получить лицензию на убийство. Говорят, что того, что придумал этот закон, надоумил на это какой-то старый шпионский фильм, хотя там лицензию выдавали только спецагентам. Он же решил дать лицензию всем, кто захочет, но ограничить максимальное количество доступных убийств пятьюдесятью. Плюс включить в список доступных убийств убийства по неосторожности и при самообороне, чтобы хоть как-то сдержать повальный геноцид, который мог последовать за принятием закона.

  В обеспечение корректного применения нового закона особые сотрудники созданного Лицензионного департамента, «пиджаки», должны были проверять все ситуации использования лицензии независимо от причин. В случае использования просроченной или утратившей силы лицензии или убийства без получения лицензии, виновного отправляли в специальные лагеря. Поговаривали, что заключенных из этих лагерей использовали в качестве подопытных в разных экспериментах, пушечного мяса в боевых действиях или на учениях или живых мишеней в специальных охотах.

  Причем в этих охотах в качестве мишеней добровольно-принудительно принимали участие те люди, которые осознанно решали получить «безлимитную» лицензию. Обычно это были сотрудники спецслужб, военных ведомств и старшие чины полицейского управления. Вот только после первых пяти проведенных охот люди стали отказываться от «безлимиток», так как никому не хотелось умереть в возрасте тридцати пяти лет, будучи растерзанным толпой на глазах у всей страны.

  Когда я закончил академию, мне предлагали заменить мою лицензию на «безлимит», но я отказался. Хотя я знал, что существовали люди, те самые со знаками бесконечности, которым «безлимитки» выдало государство и которые не участвовали в охотах в качестве мишеней, зато в качестве охотников абсолютно без проблем. Я даже догадывался, кто был инициатором. Тот, кого сейчас несли на носилках в морг в простреленной башкой и мокрым пятном в районе паха.

  Я как раз заканчивал собирать свои вещи, когда трупы с яхты начали перетаскивать в морг. Дежурный с опаской передал мне мой табельный пистолет, хотя прекрасно знал, что его имени нет в моей лицензии. Теперь мне оставалось только сдать пистолет с соблюдением всех процедур и уволиться из рядов внутренних дел. Убийца президента не может работать в рядах защитников населения. Хотя я и не собирался. У меня были совершенно другие планы.

  Был такой религиозный мыслитель в Древнем Египте. Звали его Филон Александрийский. Кроме своих рассуждений о взаимосвязи догм иудейской религии и греческой философии и о том, что Библия является источником не только религиозной, но и просто истины, он как-то сказал, что «шесть» – поистине удивительное число. Оно обозначает красоту, любовь, здоровье, удачу. Символизирует единство полярных тел. Является самым «плодовитым» из всех чисел. Именно поэтому мне всегда нравилась цифра «шесть».

  В момент, когда я поднес пистолет к голове, время для всех присутствующих словно замерло. Никто не мог пошевелиться. Все застыли, кто в ужасе, кто в шоке, кто просто от неожиданности. Самоубийство также входит в список лицензионных убийств и может быть применено только, если на это прямо указано в самой лицензии. В противном случае лицензии всех членов семьи самоубийцы отзываются, а их самих отправляют в лагеря. Именно поэтому никто не совершает самоубийства без лицензии. Но и вписать своё имя в лицензионный список способен не каждый, особенно в двадцать лет.

   А моё было вписано. Вместе с пятью другими. Цифра «шесть» в строке «Количество». Идеальное число. Самое плодовитое из всех. Выстрел. Тьма.