Текст книги "Воскресное утро: Воскресное утро. Решающий выбор"

Автор книги: Михаил Алексеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

1. Довести до сведения начальников застав приказ самостоятельно определять время обороны опорных пунктов и оборонительных сооружений застав. Приказ на отход может и не дойти. Главное – сохранить личный состав.

2. Всем заставам, имеющим опорные пункты рядом с УРами, по согласованию с руководством НКО, рекомендуется занимать укрепления и позиции УРов и организовывать бой совместно с гарнизонами УР.

3. Всем заставам в оставшееся время подготовить в лесных массивах скрытые склады боепитания, продуктов, снаряжения. Для этого использовать весь запас, имеющийся на заставах, за исключением одного боекомплекта, необходимого для отражения первого натиска врага. Запасы делать примерно на месяц активных действий заставы в тылу врага. Начальникам отрядов получить все требуемое имущество, продукты, боеприпасы со складов НКО. Вопрос о выдаче согласован с НКО.

4. После отхода в намеченные скрытые районы заставы переходят к тактике действий разведывательно-диверсионных групп в своем районе.

Цели: штабы, узлы связи, неохраняемые колонны снабжения, тыловые учреждения и подразделения врага, аэродромы, мосты, станции, лагеря военнопленных.

5. Заставам, укомплектованным радиостанциями, – вести разведывательную работу. Порядок организации связи, позывные и частоты получить в УНКГБ.

6. При проведении диверсионной деятельности необходимо взаимодействовать с агентурной сетью органов, оставляемой на оккупированной территории. Все необходимые сведения начальникам отрядов будут переданы завтра.

7. Собирать оружие и боеприпасы на местах боев и складировать их. При возможности освобождения советских военнопленных использовать это оружие для их вооружения.

8. Срок операции в тылу – один месяц. По истечении этого срока, если не будет отмены или изменения приказа – заставам и отрядам самостоятельно выходить в расположение наших войск.

На этом инструктивная часть мной закончена, и я передаю слово старшему майору госбезопасности Судоплатову.

18 июня 1941 года.

Аэродром «Бобруйск»

Утром 18 июня до Егорова и всех, кто расписался о неразглашении, стало доходить понимание, за что они расписывались. На аэродроме царила обычная суета, обусловленная неустроенностью личного состава двух частей в одном месте. Народ как бы знакомился и притирался друг к другу, понимая, что служить придется рядом.

И как-то совершенно незаметно шум аэродрома стал заглушаться гулом мощных моторов, накатывающемся откуда-то из-за ближайшего леса. Причем гул был необычный. Многие останавливались и, задрав головы, пытались увидеть то, что его издавало. Тут только Егоров обратил внимание, что новички не просто суетятся, обустраиваясь на новом месте, – они явно готовятся к прибытию самолетов. На передвижном КП стоят люди, многие смотрят в бинокли на восток. Заняли свои места экипажи пожарной машины и санитарки. Через минуту-две он услышал удивленные восклицания тех, кто стоял удачнее, чем он, и видел что-то приближающееся к аэродрому с востока. Он никак не мог рассмотреть, что это такое – мешало утреннее солнце, и он сам находился на восточной окраине аэродрома неподалеку от леса. Гул усиливался, переходя в рев мощнейших двигателей. И неожиданно для Егорова из-за леса на высоте, которую он не смог определить из-за размеров КОРАБЛЯ, а это по-другому назвать было нельзя, вывалилось нечто огромных размеров, двухкилевое, четырехмоторное, давящее ревом своих моторов так, что хотелось пригнуться. Лейтенант беспомощно оглянулся на свой «ишачок», стоявший неподалеку в тени деревьев, как бы сравнивая их в размерах. Гигант прошел над полосой, осматривая ее, и с разворотом ушел на «коробочку». Минуты через три точно так же над аэродромом прошелся второй четырехмоторник, размером поменьше первого.

На аэродроме царило столпотворение! Весь личный состав 161-го полка, включая штаб и их БАО, примчались на стоянку в ожидании посадки гигантов. То, что они сядут у них на аэродроме – никто не сомневался. Слышались вопросы и споры на тему – выдержит ли их асфальт полосы, но когда первый из них появился в пределах видимости, и стало возможным рассмотреть подробности – сомнения отпали – такое шасси, по-видимому, позволяло садиться ему и на грунтовые аэродромы. Самолет величественно приземлился, прокатился до края полосы, и вновь взревели, поднимая пыль, его двигатели. Освобождая полосу для второго – гигант разворачивался на рулежную дорожку.

Николай стал с интересом ждать посадки второго корабля, но его отвлекли удивленные возгласы тех, кто продолжал наблюдать за первым. Он повернулся и увидел, что в хвостовой части самолета открылась рампа, через которую наверняка свободно проехал бы грузовик, и оттуда почти строем выгружаются красноармейцы НКВД, неся с собой оружие, амуницию, какие-то тюки, которые тут же строились рядом с самолетом. И всех поразило количество выгружающихся. Они практически не уступали в численности двух батальонов обеспечения, вместе взятых. Немного погодя рядом стал разгружаться второй самолет – он привез красноармейцев примерно треть от числа первого.

Все устремились к самолетам, желая вблизи посмотреть эти машины. Им в этом никто не препятствовал, только технический состав, начавший заниматься обслуживанием транспортников, просил никуда не лазить и ничего не трогать. Егоров подивился диаметру почему-то спаренных винтов на большем транспортнике, посмотрел его грузовую кабину, из которой продолжали вынимать палатки и другое имущество батальон НКВД, оценил он и пушки хвостовой установки второго самолета, прикинув, что с хвоста к нему будет очень трудно подобраться. Но убил его ответ на один вопрос, который он успел задать одному из летчиков с этих гигантов, спросив, какова их скорость. Ответ был: «650 км/ч – максимальная и 570 – крейсерская». Он понял, что его «ишачок» их просто не догонит.

Летчики транспортников пошли на завтрак в столовую и с ними отправился 161-й полк полным составом. И тут же побежал снова на аэродром. Потому что, судя по звуку – снова кто-то заходил к ним на посадку. Дальше все происходило, как во второй серии фантастической пьесы. Из-за леса на бреющем выскочила четверка строем «пеленг» непонятных летательных аппаратов со сверкающими дисками над ними и сзади. Пятнистые, странной формы, с торчащими впереди снизу многоствольными пушками или пулеметами, с подвешенными на коротких крыльях какими-то круглыми блоками, с отверстиями по всему диаметру носовой части, наклоненные вперед – вниз, так что казалось, они как бы падают, но в то же время стремительно летевшими вперед, они с ревом пронеслись над толпой встречавших, посбивав потоками воздуха пилотки и фуражки. Огромные винты рвали воздух, заставляя вжимать головы в плечи. Егоров явственно видел улыбающееся лицо пилота в первой кабине.

– Крокодилы прилетели! – прокричал солдат с голубыми погонами, стоявший у топливозаправщика новичков. «И правда – крокодилы!» – мелькнула мысль у Егорова. А «крокодилы», пройдя над аэродромом, сделали горку и… внезапно остановились в воздухе. Потом повернулись вокруг своей оси на 180 градусов, повисели и каждый, снижаясь, полетел к своему месту стоянки, где флажками махали техники. Сели они точно так же – как не должно было быть – зависли над указанным местом, поднимая пыль, и мягко опустились. Занавес!!! Лейтенант Егоров понял, что он ничего не понимает в аэродинамике. Прилет остальных – как он понял транспортно-боевых машин, привезших так же изрядное количество НКВДшников, он воспринимал спокойно, в некоей отрешенно-апатичной прострации. Правда, сходил посмотреть оружие «крокодилов». Специально для них летчик-оператор, как он назвался, из первой кабины покрутил четырехствольной пулеметной установкой калибра 12,7 слева направо на 180 градусов. В общем, от этого «крокодила» было не спрятаться, не скрыться. Узнал, что под короткими крыльями можно подвесить много чего, но сейчас висят блоки 80-мм НУРСов по 20 штук в каждом, итого 80 на одном вертолете, что они бронированы, и не везде их броню возьмет 20-мм пушка. Идя к своему «ишачку», он страшно завидовал этим новичкам и с тоской подумал, на каком раритете приходится летать ему. И еще думал, что, наверно, более удивительных дней в его жизни больше не будет. Однако ему еще было чему удивиться. И это он понял утром 19 июня.

19 июня 1941 года.

Минск

Утром 19 июня на восточной окраине Минска продолжали обустраиваться части Особого корпуса, прибывшие вечером 18 июня. Разгрузка техники шла всю ночь, и вот сейчас личный состав частей, организовав службу на обзорной РЛС, одной батарее «Ос» и поспав прямо в боевых машинах и около них четыре часа, принялся обустраиваться на новом месте. РЛС, две батареи «Ос» и штаб зенитно-ракетного полка взял под охрану батальон НКВД. Расположение мотострелкового и артиллерийского полков, отдельных батальонов и штаб Особого корпуса, кроме их собственных караулов, охранял еще один батальон НКВД. К вечеру 19 июня начал прибывать из Белостока 23-й МСП НКВД.

Тепловозы, загрузив в девять эшелонов, содержимое 45 поездов того времени, утром ушли на Москву. Через сутки они должны были доставить сюда 1-ю Московскую Пролетарскую мотострелковую дивизию полковника Крейзера. Еще через сутки – 108-ю стрелковую дивизию генерал-майора Мавричева. Еще через сутки – прибывала стрелковая дивизия резерва Пограничных войск НКВД полковника Сараева. Батальон капитана Старчака формировался на месте из военнослужащих войск НКВД им самим и Особым отделом. Корпус сосредотачивался. Было принято решение расположить все соединения компактно, хотя это и противоречило концепции противодействия вражеской авиации – Оганян принял во внимание мощь ПВО соединения – две батареи «Ос», две батареи «Шилок», четыре полка 43-й авиадивизии, собственно ПВО города Минск и наличие в 140 километрах полка реактивных истребителей – было не под силу пробить никому.

Тут же, неподалеку от штаба, стоял Як-12 командира корпуса. Второй Як-12 генерала армии Жукова беспрестанно мотался по всей территории Белоруссии. Но сегодня он прибыл в штаб Особого корпуса. Поздоровавшись, поблагодарил за самолет – при всех положительных качествах По-2 – Як-12 имел еще и удобную закрытую кабину на трех человек.

– Давайте, пока есть время – поработаем с вашим планом, – предложил Жуков Оганяну. Тот вызвал начальника штаба Корпуса – бывшего начальника оперативного отделения штаба 45-й дивизии майора Тимохина и, распорядившись дежурному по штабу, чтобы их не беспокоили по бытовым и хозяйственным вопросам, втроем, обложившись картами, закрылись в кабинете.

– Я обдумал ваше предложение нанести поражение 2-й танковой группе Гудериана с обоснованием предупредить удар во фланг Юго-западному фронту. Логика есть в этом. Но думаю, начинать нужно с другого фланга. Начинать нужно с Гота.

– Итак! В вашей истории Гот вышел к Минску на шестой день войны. Думаю, все же меры, принятые нами, должны сказаться на темпах его наступления. Кузнецов на своем левом фланге и по центру должен его придержать, а вот на правом фланге – на стыке с Северо-западным фронтом – он все равно пройдет. Вопрос лишь в том, сколько ему времени понадобится на то, чтобы пробить оборону 3-й армии и сбить с рубежей части соседей справа. По километражу и рубежам обороны, указанным 3-й армии – ей нужно отступать до Минска – примерно три недели. Да и соседи мосты Готу не должны «отдать». Но думаю, Кузнецову не удастся удержать Гота, даже контратакуя его во фланг, когда он вырвется на оперативный простор. Дней десять-четырнадцать максимум – он сможет продержаться. А вот Гудериан в вашей истории не имел возможности для такого маневра – своим правым флангом он шел по краю Припятского болотного массива. Так и сейчас – будет вынужден последовательно брать рубеж за рубежом. И дорог там негусто. Если Коробков правильно упрется – идти Гудериану до Минска две-три недели, не меньше. И вот тут у нас возникает одна неделя на попытку разбить их поодиночке. Поэтому считаю нужным нанести первый удар вашим корпусом по Готу. – Жуков склонился над картой и начал карандашом указывать, населенные пункты, районы, рубежи и направления.

– Но нам нужно, чтобы он пришел сюда. Но желательно максимально ослабленный. Следовательно, где-то в начале июля Готпоявится передовыми подразделениями в районе Молодечно.

Все трое впились глазами в район на карте.

– Из того, что у него есть – впереди должен быть 39-й моторизованный корпус, 57-й – как немного более слабый, будет использован либо для наращивания усилий, либо как вариант продолжения наступления со сменой направления. Два армейских корпуса – 6-й и 5-й, неважно в какой последовательности, но будут использованы для прикрытия флангов. Причем, я думаю, основные усилия в этом немцы приложат на правом фланге группы, замыкающем внутреннее кольцо окружения. Дальше он доходит до нашей оборонительной линии Воложин – Родошковичи – Логойск. На этой линии у нас будет развернута либо ваша дивизия НКВД с полками артиллерии РГК и вашим артполком. Кстати, дивизион 122-мм оставите полку или с собой в рейд возьмете? – обратился он к Оганяну.

– «Гвоздики» с танками пойдут, а вот Д-30 оставим. Они не защищены броней, – ответил тот.

– Хорошо. Продолжим. Либо, если успеют прибыть соединения 16-й или 19-й армий – поставим их. На нашем левом фланге будет наш УР. Мы его подготовим к круговой обороне, и немцы должны выставить против него заслон – сейчас атаковать не будут – их задача взять Минск, точнее окружить его, обойдя восточнее. На правом фланге поставим дивизию из фронтового резерва фронтом на северо-запад. Заранее, чтобы успели окопаться и приготовиться. Передовыми отрядами ему пробиться не удастся – и он начнет разворачивать 39-й корпус, подтягивая одновременно поближе к нему 57-й. Первый день уйдет на поиски слабых мест. Тут главное – показать ему слабину северо-восточнее участка Родошковичи – Логойск. На участке Родошковичи – Логойск нам их не обмануть, Гот не полезет на высоты – будет обходить, как и в вашей реальности. Можно даже дать возможность их разведке пройти восточнее, порезвиться, пробиться до шоссе Москва – Минск, но обязательно их отбить и дать уйти. Вот на этом направлении они и будут готовить удар на следующий день. Тут еще важно, чтобы к этому моменту мы завоевали превосходство в воздухе – дабы не усложнять себе жизнь – и мы могли видеть, что они делают. Можно уже сейчас предположить, исходя из местности, прилегающей к нашему переднему краю на этом участке – где они будут сосредотачиваться. Но чтобы не ошибиться, нужно оставить там разведгруппы с радиостанциями, которые бы уточнили цели. Это будет примерно в 5—10 километрах от переднего края. И вот по этим площадным целям нужно нанести удары «Градами» и добавить ствольной артиллерией. Но в любом случае – спать им не давать! Таким образом, думаю, атаку они начнут не раньше обеда и, опять предполагаю – при нашем удачном артиллерийском ударе – вынуждены будут задействовать и дивизии 57-го корпуса. Вот этот день нам нужно выстоять! Надеюсь на помощь нашей авиации. А с заходом солнца начнется вторая часть балета – ваш мотострелковый полк совместно с 23-м мотострелковым полком НКВД и вам в затылок 1-я Московская и 108-я стрелковая должны ударить Готу во фланг с востока на юго-запад из района севернее Плещеницы направлением южнее Молодечно – Воложин, отрезая ударные корпуса от пехоты. Это я рассчитываю на ваши возможности воевать ночью. Правда, не знаю – тут километров семьдесят – сможете преодолеть их за ночь?

– Наш и 23-й полки – смогут, Пролетарка – идя нам в затылок, тоже, а вот пехоту 108-го нужно сажать на броню, – задумчиво ответил Оганян.

– Значит, сажайте! До начала удара немцы о вашем существовании знать не должны! Нужно будет развернуть 108-ю фронтом на север – это внешняя сторона кольца, а Пролетарку – фронтом на юг. Оборону строить не сплошную, опорными пунктами, закрывая дороги. Ваш полк останется резервом.

– Утром наша авиация должна не слезать с их голов! А артиллерия бить и бить по целям, даваемым воздушной разведкой. Ну и потом – нужно будет дожать их атаками с разных направлений. Вам атаковать разрешаю только ночью. Ваше мнение?

– Есть предложение, товарищ генерал армии!

– Слушаю.

– Я, как вы знаете, не совсем «сухопутный генерал», посему у меня мышление немного заковыристое. Я предлагаю использовать наш десантный и разведбатальоны. Усилить каждый ротой батальона Старчака. Заранее расположить их в лесных массивах севернее Вилейки, и в ночь операции они нанесут удары ротами по штабам группы. Ну, дивизионные штабы должны будут попасть под мотострелков, а вот корпусные, штаб группы и узлы связи будут их целями. А потом пускай утром организовывают взаимодействие! Выходить батальонам нужно будет на юг – навстречу нашей пехоте, заодно они и тылы немцев перед нашими позициями почистят. Техника вся плавающая, поэтому нам, чем хуже местность – тем лучше. Мосты не нужны.

– Интересный вариант. Точнее – продолжение. Принимается. Как назовем операцию?

– Ну, раз будем воевать ночью – назовем «Ночная гроза».

– Пусть будет «Ночная гроза». Ну, если нет возражений в целом – готовьте операцию. И учтите – через неделю после нее – к нам в гости едет Гудериан!

19 июня 1941 года.

Москва

В этот день с раннего утра полигоны Подмосковья были необычно многолюдны, причем заполнены они были в основном не военными, а гражданскими людьми. Это были конструктора и ведущие инженеры КБ и предприятий по производству стрелкового оружия и боеприпасов.

Им были показаны экземпляры АКМ, АКМС, АК-74, АКС-74, пистолет Стечкина, РПК, ПКМ, ПКТ, РПД, КПВТ, РПГ-7В, СКС, СВД, СПГ-9, ГП-25, АГС-17 «Пламя», патроны 7,62 ПС-43 и 5,45. Задача перед умами оборонной промышленности стояла «простая» – опробовать, оценить, сделать чертежи, разработать технологию и оснастку заводов под изготовление конкретной модели оружия. Из всех экземпляров были сделаны пробные стрельбы. Каждое КБ и завод опробовал то, что ему предстояло разработать. Только из ПКМ, СВД и КПВТ стреляли от души – патронов никто не считал. Стрельбы прошли успешно – представленные образцы превосходили все типы существующего на тот момент оружия и показывали отличные характеристики. Конструкторам и инженерам было любопытно узнать, кто же смог это все придумать и сделать? Однако командиры НКВД были неразговорчивы, а все клейма на оружии были зачищены. Расшифровку названий им тоже никто не сказал. Только один тонкий момент углядели самые глазастые – производители патронов – на донышке гильз патронов стояли цифры с 70 до 79 в разных партиях. Но уточнять и переспрашивать они благоразумно не стали.

Конструкторы не знали, но их заранее назначали в группы, которые изучали оружие, сделанное ими позже в другой истории. Была проблема со старшим сержантом Михаилом Калашниковым, уже к 1941 году заявившем о себе как о незаурядном механике-конструкторе, и с красноармейцем Евгением Драгуновым. Они были абсолютно не известны никому, поэтому на полигон вместе со всеми их не пригласили. Их оружие дали попробовать всем, но в разработку никто из маститых конструкторов ни один из видов не получил. АК, РПК, ПКМ с СВД отдали создателям как Секретному бюро, выделив им в помощь чертежников и инженеров.

Сроки всем установили жесткие – на патроны и снаряды – две недели со дня показа до готовности к производству, на оружие – один месяц на изделие. Специалистам по артиллерийским боеприпасам просто передали выстрел от 125-мм танковой пушки, от 73-мм пушки «Гром», от 23– и 37-мм авиационных пушек, 76,2 кумулятивный снаряд, выстрелы от СПГ-9 и РПГ-7В, АГС-17 и ГП-25. С кумулятивными боеприпасами были сложности, поэтому срок решили установить после вердикта ученых о возможности повторения их боевых частей. Тут же представители ГАУ РККА знакомились с ПУО-9М. Им предстояло организовать его изучение, производство и внедрение в части.

На полигоне Кубинка представители Сталинградского тракторного завода знакомились с танком, на который им поручено было изготовить чертежи и технологические карты. Тут так же все шло по сценарию: на чертежи – две недели, с учетом того, что корпус машины не изменился практически, и один месяц на доработку технологии производства. Специалисты полигона за два дня умудрились поменять ствол на орудии танка, поэтому посмотрели и эти его возможности. В общем, к сентябрю КБ должно было подготовить документацию по производству Т-34-85. Вопрос, на каком заводе его начнут выпускать, пока оставался открытым.

В этот же день созданная Берией группа ученых под руководством Курчатова – Атомный проект СССР, знакомилась с лейтенантом Военно-Морского флота Васильевым и обсуждала меловые наброски на доске ядерных реакторов первого и второго поколения. Тут же согласовывался список необходимого оборудования и приборов. Его товарищ по лодке лейтенант Петров чертил схемы и виды акустической торпеды, объясняя принципы ее устройства и управления в Штабе РККФ. И оба они рисовали эскизы своей лодки в разрезе и лодок проекта «613», которые изучали в училище. Примерно тем же самым занимались девочки-студентки, будущие специалисты-фармакологи, краснея от присутствия стольких ученых и светил науки, фамилии которых они встречали только в учебниках, внимательно разбирая свои конспекты. На одном из заводов Москвы в это время бывший рабочий Вяземского машиностроительного завода собирал установку закалки металлов токами высокой частоты. На подобной он работал в 1979 году. В те времена – ценить время умели. И каждый день, прошедший с момента появления потомков, использовался для уяснения и применения их знаний.

19 июня 1941 года.

Москва. Кремль

Сталин, как обычно, курил трубку, прохаживаясь по своему кабинету. За столом сидел вызванный им нарком индел Молотов.

– Товарищ Молотов, вам предстоит не совсем обычное дело. Нужно срочно связаться с посольством Финляндии и попросить встречи с Маннергеймом. Встреча желательно должна пройти 21 июня. Если не удастся – то 22–23 июня. В другие сроки это уже будет неактуально. Поэтому найдите аргументы для финской стороны достаточные, чтобы встреча состоялась. Ваша задача: довести до Маннергейма информацию о том, что нам известен план «Барбаросса», и соответственно мы готовы к войне, и уже в этом их план неосуществим и, следовательно, порочен. И главное – нам известен план «Ост». Поэтому сама Германия в целом и исполнители этого плана в частности будут неминуемо привлечены после окончания войны к ответственности. Это же касается и союзников Германии. Финляндии мы даем выбор – либо они не участвуют в этой войне, либо их руководство должно быть готово понести ответственность после ее окончания. Место встречи – пусть укажет Маннергейм. В случае невозможности встречи – подготовьте письмо с изложением вышеперечисленного и передайте его вечером 21 июня.

– Товарищ Сталин, есть несколько вопросов. Первый – стоит ли сообщать Маннергейму то, что нам известен план «Барбаросса» 21 июня? Второй – между Германией и Финляндией существует союзный Договор, который не оставляет вариантов действий Финляндии, кроме участия в войне, не разрывая его. Есть тогда смысл сообщать им и о плане «Ост»?

– Отвечаю, товарищ Молотов. По первому вопросу – как мне объяснили товарищи военные – даже если Маннергейм сообщит Гитлеру о нашем знании их планов – уже вряд ли что-то изменит. Маловероятно, что Гитлер отменит нападение. Но если это произойдет – будет еще лучше. Мы получим еще время на то, чтобы подготовиться. По второму – я с вами соглашусь, скорей всего, так и произойдет – Финляндия вступит в войну на стороне Гитлера. Однако союзнические обязательства можно выполнять по-разному. Можно – с рвением, а можно – для галочки. Так вот, знание Маннергеймом того, что нам известно многое, должно заставить его быть осторожнее. Что уже само по себе неплохо. А когда мы пойдем на Запад – это ускорит принятие правительством Финляндии правильного решения. Мы же в данной ситуации ничем не рискуем. Я ответил на ваши вопросы?

– Да, товарищ Сталин. Сегодня же передам послу Финляндии нашу просьбу о встрече.

– Тогда у меня всё. У вас есть что-либо?

– Есть. Нота протеста германского МИД о том, что над территорией СССР пропали несколько немецких самолетов, причем пилоты этих самолетов по радио утверждали, что были атакованы советскими истребителями. Что ответить?

– Ответьте, что о пилотах немецких самолетов нам ничего не известно, однако мы проведем проверку указанных фактов, и если такие случаи имели место быть – виновные будут наказаны по всей строгости советских законов. Проверку мы проведем в течение десяти дней.

– Тогда у меня всё, товарищ Сталин. До свидания.

– До свидания, товарищ Молотов.

При выходе Молотов у секретаря увидел наркома Флота Кузнецова, который сразу же после него был приглашен к Сталину.

– Здравствуйте, товарищ Кузнецов!

– Здравствуйте, товарищ Сталин!

– Присаживайтесь, товарищ Кузнецов, и ответьте мне на несколько вопросов. Вопрос первый. Приняли вы меры, исходя из информации, переданной вам ранее?

– Так точно, товарищ Сталин. В районе предполагаемого минирования немецкими минными заградителями будут находиться несколько подводных лодок и торпедных катеров. Последние нужны для контроля, что никто не сможет рассказать о случившемся. Далее, на флотах максимально возможно усилено ПВО. ВВС флотов также готовится к событиям 22 июня. Из Лиепаи все стоявшие на ремонте корабли и суда переведены в Таллин и Ленинград. Согласно приказу Генерального Штаба, переданные Флоту воздушно-десантные бригады уже занимают позиции на острове Сааремаа. Туда же перебро шена бригада морской пехоты КБФ и полк танков Т-26, переданный нам из состава Ленинградского военного округа.

Легкие силы КБФ выведены в районы прикрытия основных сил и контролируют проливы у нашего побережья. После операции против немецких минзагов – эти силы будут дополнены подводными лодками. На всех базах флота идет подготовка к обороне баз с суши.

– Хорошо, товарищ Кузнецов. Я рад, что вы правильно поняли задачи. Однако у меня есть определенные сомнения относительно командующих на Балтике и Черном море – правильно ли они понимают роль и значение флота в предстоящих сражениях? Смогут ли они правильно организовать действия флотов?

– Товарищ Сталин, в данный момент Главный Штаб Флота и Генеральный Штаб уточняют и согласуют эти планы. Товарищем Шапошниковым нам поставлена задача, на Балтике максимально затруднить работу флотов – и военных и гражданских – наших противников. Далее, как и планировалось ранее – оказание помощи РККА на прибрежном ТВД артиллерией кораблей и снабжение войск. Кроме этого, нам назначена как главная задача – оборона входа в Финский залив, опираясь на остров Сааремаа, военно-морские базы флота Таллин и Ханко. Причем нам указано использование в выполнении этих задач линкоров и крейсеров КБФ.

В связи с чем у нас есть опасение относительно возможности использования на Балтике немцами своих современных линейных кораблей, тяжелых крейсеров и авиации против КБФ. Особенно авиации как более мобильного инструмента влияния на обстановку. Мы, конечно, приняли меры по усилению ПВО наших баз и кораблей. Основной задачей нашим истребительным силам ВВС КБФ поставлена оборона кораблей. Однако Балтика, ее размеры – позволяют авиации противника держать под контролем всю акваторию моря.

– Правильно опасаетесь, товарищ Кузнецов! Именно авиация – ваш главный враг. Придет немецкий линкор или не придет – это как говорится, бабка надвое сказала, а вот авиация их будет точно. Мы поможем флоту. Сейчас у нас в связи с переориентацией заводов и снятия с производства легких танков образовались запасы крупнокалиберных пулеметов и малокалиберных пушек, которые могут быть средствами ПВО – поэтому зайдите в Наркомат вооружений, я им позвоню, уточните, сколько вы сможете забрать этих средств, и немедленно разместите на кораблях. Они небольшие, места много не занимают, но достаточно эффективны против пикировщиков. Но это, что касается всех наших флотов. Теперь второй вопрос. Давайте мы с вами поговорим теперь о Черноморском. Что вы можете мне сказать о нем?

– Товарищ Сталин, уже сейчас на позициях входа в Босфорский пролив находится наша подводная лодка, отслеживающая обстановку на входе в Черное море. На данный момент немецких надводных кораблей в Черном море нет. В остальном задачи ЧФ аналогичны Балтийскому флоту. Я хотел бы обратить внимание на отсутствие в составе ВВС флотов самолетов, способных в масштабах Балтийского, Черного и северных морей сопровождать корабли и оказывать им помощь в удалении от баз. Все наши истребители проектировались и предназначались для боевых действий над сушей. Нам же нужен истребитель, имеющий большую дальность полета и способный бороться с бомбардировщиками против ника.

– Хорошо. Мы посмотрим, что у нас есть или в ближайшем будущем будет, подходящее для флота. А вы пока посмотрите повнимательнее по персоналиям командующих флотами. Нам нужны инициативные, смелые, способные к оправданному риску. Командиры, желающие всю войну провести на базах, нам не нужны. Идите, товарищ Кузнецов. Работайте. До свидания!

– До свидания, товарищ Сталин!

…Через неделю приказом Кузнецова по Флоту был снят с должности командующий Черноморским флотом вице-адмирал Октябрьский С. Ф. и на его место назначен адмирал Флота Галлер Л. М.

19 июня 1941 года.

Аэродром «Бобруйск»

Утром 19 июня техники и БАО новичков готовились к встрече своего полка. Летчики и техники 161-го ИАП, поглядывая на их суету, в очередной раз готовились быть зрителями чего-то необычного, расположившись в тени ангаров и самолетов. Полетов у них не было с момента перелета на этот аэродром. С одной стороны, было некогда – полк обустраивался на новом месте, с другой – ПВО новичков потребовало наличия радиостанций на И-16. Радиостанции были, правда, не на всех истребителях, но были. Однако качество связи этих радиостанций, ее разборчивость лишало смысла их использование – понять что-либо было невозможно. В этой связи у новичков вчера был разлад среди их специалистов по радиосвязи. Один из техников, осмотрев радиостанции, установленные на «ишаках», заявил, что их можно немного переделать, и они будут вполне работоспособными. Что и сделал за полчаса работы паяльником, под надзором начальника связи 161-го ИАП. После этого И-16 взлетел с аэродрома и на практике проверил связь с командной радиостанцией полка и ПВО новичков. Все работало, и качество связи было вполне на уровне. Однако для этого нужны были какие-то детали и еще что-то, чего, Николай не разобрал. Так вот, инженер, отвечающий за радиостанции их самолетов, давать эти самые детали не хотел – спрашивая инициатора, что они будут сами делать, когда придется заниматься ремонтом своих радиостанций. На что техники отвечали, что эти летчики такие же свои, как и те, что должны прилететь, и что все они делают общее дело. В общем, вопрос был поднят на уровень командира Особого корпуса ВВС. Генерал-майор Красавин дал «добро» на переоборудование радиостанций 161-го полка. И со вчерашнего вечера технари новичков с паяльниками в руках лазили по кабинам И-16-х. Посему сегодня рано утром начальник связи их полка, выпросив у новичков их транспортник Ан-2, улетел в расположение полков дивизии, собирать недостающие радиостанции. Вот и лежал Николай в тени своего «ишака», отмахиваясь веточкой от комаров и оводов и обсуждая с летчиками своего звена шансы И-16 против различных экземпляров техники новичков. Поэтому они не обратили внимания вначале на приближающийся и нарастающий шипящий звук, пропустив момент появления над аэродромом четверки стреловидных самолетов в камуфляже. Зато они прочувствовали на себе мощь их двигателей, когда четверка разом выполнила горку над аэродромом, за секунды набрав больше километра высоты. Пролет второго и третьего звеньев первой эскадрильи и их посадку уже наблюдал весь аэродром. Причем многие не только смотрели, но и чуть позже помогали техникам новичков руками закатывать реактивные МиГи на места их стоянок. Вот тут все из 161-го полка поняли, почему их согнали с асфальта – шасси МиГов явно не переносили мягкой почвы. Следом за первой с интервалами в 15 минут прибыли вторая, третья эскадрильи и эскадрилья спарок-разведчиков. Николай не преминул тоже помочь и посмотреть МиГи вблизи. Самолеты были полностью из металла. Каплевидные фонари кабин давали отличный обзор для летчика. В носовой части фюзеляжа грозно торчали три пушки. Летчики в прилетевших МиГах были одеты в черные спецовки наподобие тех, что носили их техники – с множеством карманов на кнопках и молниях, в обычных летных шлемах с темно-коричневыми очками, но на всех были странные штаны темно-зеленого цвета в обтяжку с поясом до груди и отходящими от них шлангами. Спросив знакомого техника из новичков, что это за штаны – узнал, что летчики одеты в противоперегрузочный костюм, позволяющий уменьшать влияние перегрузки на организм человека. В общем, полоса удивления продолжалась. Николай уже задумывался, что же еще удивительного и нового он увидит и узнает сегодня, когда на полосу аэродрома приземлился Ан-12, прилетевший из Вязьмы и привезший медиков, работников столовой и штаб полка. И когда по рампе транспортника стали спускаться медсестры и официантки столовой 161-й полк затих. Нет! У них тоже в столовой были официантки очень даже ничего. Но так они считали, пока не увидели официанток новичков. Эти все были как на подбор – рослые, длинноногие – что было очевидно из-за длины их юбок, и выглядели так же необычно, как и все, что Николай видел за последние два дня. Девушки, выйдя из самолета и увидев десятки внимательных глаз, разглядывавших их, откровенно засмущались. Среди этого «цветника» Николай рассмотрел красивую высокую брюнетку с мушкой на левой стороне подбородка. Она, почувствовав внимательный взгляд, стрельнула своими карими глазами в сторону высокого светловолосого летчика, и в этот момент Николай понял, что пропал.