Текст книги "“ЦАРЬ ДАВИД БЫЛ ЕЩЕ ТА ПТИЧКА”"

Автор книги: Михаэль Дорфман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Михаэль Дорфман

«ЦАРЬ ДАВИД БЫЛ ЕЩЕ ТА ПТИЧКА»

ПАМЯТИ ЭЗЕРА ВЕЙЦМАНА

Поздняя осень 1982 года выдалась жаркая, душная и пыльная. Рушился один из главных израильских мифов, мол, это мы в мирное время такие…, а вот когда война, то мы все вместе, друзья… Солдата в военное время никто не хотел подвезти. Потом еще много раз приходилось осознавать смерть израильских мифов. Уже несколько часов я стоял на дороге южней Хайфы в военной форме с огромным мешком, еще с британских времен зовущимся «китбек» и автоматом М16, голосовал проезжавшим автомашинам и ругался про себя. Неожиданный отпуск из части пришелся очень кстати. Я служил тогда в армейской почте, и постоянные поездки на самые отдаленные позиции меня здорово вымотали. Да и сидение на базе не помогало. Мы уже могли, как в начале войны гулять по городу. После многочисленных взрывов и террористических атак мы сидели взаперти в части.

Вертолет доставил нас до Рош а–Никра на границе с Ливаном, а дальше предстояло добираться попутками и общественным транспортом. Плохо было то, что наступала суббота – шаббат, и весь общественный транспорт прекращал движение… Автостоп называется в Израиле трэмп, что по–английски значит бродяжничать, и для солдат то было обычно средство передвижения.

Меня почему–то не брали, мимо проносились машины, и это вызывало справедливое негодования. «Как же так, – думал я, – Солдат с фронта… война, а они тут…» Тогда еще солдат в Израиле брали охотно, но в стране что–то быстро менялось. Я ругал про себя проезжавших водителей. Даже подумал прилечь на землю, подложить под голову мешок и соснуть. Неожиданно рядом остановился какой–то невиданный в наших краях шикарный лимузин, и водитель показал рукой «садись».

По неписаному этикету надо было садится рядом с водителем, но место было занято, и я с комфортом уселся сзади. Закон автостопа – не важно куда едет, главное продвигаться вперед. Водитель обернулся, и я узнал нашего бывшего министра обороны Эзера Вейцмана… Он уже ушел из правительства и по слухам занимался импортом автомобилей, и как потом узнал – экспортом оружия. Я помнил его – вторым после Менахема Бегина человеком в партии Ликуд, начальником предвыборного штаба, обеспечившим историческую победу правым на выборах 1977 г., одного из архитекторов мира с Египтом. Вейцман отвез меня до Тель–Авива и даже высадил на перекрестке, где легко было поймать попутку домой. Когда пришло сообщение о кончине Седьмого президента Израиля, я вспомнил, что я ему лично благодарен.

Я не знал Вейцмана близко, не был вхож в его круг и ничего не писал о Вейцмане, когда он был жив, кроме одного короткого журналистского отчета. Теперь же, когда его не стало, пришло время рассказать. «У нас говорят, что только когда еврей умер, то можно начать историю, и тем самым вернуть его к жизни, – говорил замечательный еврейский писатель Йосл Бирштейн. И вместе с Эзером Вейцманом вернуть что–то от старого Израиля, о котором теперь часто говорят, что его больше нет. Принято верить, что пока мы рассказываем еврейские истории об ушедших, они остаются и живут с нами, помогают нам. И настоящие еврейские истории неизменно веселые.

Эзер Вейцман всегда отличался веселым нравом и острым языком. Далеко не всегда он выдерживал политическую корректность, которая пристала человеку на государственном посту. В июне 1996 г. президент Вейцман, взявший за правило посещать все семьи погибших израильских воинов, вызвал бурю. Во время визита в июне между президентом и членами семьи завязалась непринужденная беседа, во время которой Вейцман удивил присутствующих. «Царь Давид, – сказал он, – Был еще та птичка». Причем вместо ивритского слова, президент сказал на идиш «фэйглэ». В прессе и в обществе разгорелся ожесточенный спор, что имел ввиду президент. «Фэйгл» или ласкательное «фэйгелэ» в идиш имеет много значений. Это маленькая птичка, девичье имя, перевод–калька с древнееврейского женского имени жены пророка Моисея Ципора (Сепфора в русской Библии), с тем же значением. «Фэйглэ» можно назвать маленького мальчика. Однако, самое известное издавна значение – это гомосексуалст–травести, да еще мужчина–проститутка. Слово это старинное, а сегодня из идиш перешло в американский английский и в Нью–Йорк любая, даже почтенная афро–африканская матрона или скромный католический пастор знают его значение. Примерно, как в современном английском гомосексуалиста зовут fairy – фея или бытующее на Ближнем Востоке слово коксинель по–французски значит божью коровку. Начались ожесточенные дебаты. Одни возмущались, как можно сказать такое о величайшем еврейском царе, считающимся святым. Другие вспоминали, что дыма без огня не бывает, и приводили в пример историю Давида и Авессалома, считающуюся в кругах гей–культуры намеком на близкие отношения двух библейских героев.

Президент решил не прибегать к привычным уловкам политиков, мол, его не так поняли или вырвали слова из контекста. Секретариат президента опубликовал короткое сообщение от имени президента, что «великие люди тоже из плоти и крови, и среди них царь Давид, искавший радостей жизни». Что–то вроде «птичка Божия не знает ни заботы, ни труда».

В декабре 1996 года на встрече со школьниками в Хайфе, президента спросили, как он относится к гомосексуалистам. Вероятно, памятуя о недавнем инциденте, Вейцман сказал «Я отношусь к этому явлению отрицательно. Я люблю, чтоб мужчина был мужчиной, а женщина – женщиной». Ответ вызвал ярость очень влиятельного лобби геев. Среди израильской художественной интеллигенции, в газетах, в кругах, занимающихся политическим консалтингом, политтехнологиями и общественными отношениями геев особенно много. Я не подозревал об этом, пока однажды, на заре 90–х не взялся помочь привести на гастроли в Израиль Ленинградский мужской балет Валерия Михайловского. Я и не знал тогда, насколько популярен был этот коллектив, считавшийся одним из мировых символов квир–искусства. Не думали мы с партнером (сегодня известный московский продюсер) как много геев в разных влиятельных кабинетах. Нам предлагали помощь и спонсорство, перед нами открылись высокие двери. Нас окружили заботой, приглашали на различные закрытые мероприятия. Как и множество других израильско–русских проектов тех лет большой алии, гастроли так и не состоялись, но ощущение силы и сплоченности израильской общины геев я хорошо запомнил и не удивился той волне неприязни и откровенной враждебности, которая обрушилась тогда на Эзера Вейцмана.

Передо мной вырезки из международных газет, называющие Вейцмана, миротворцем, «принцем мира». Слово «принц» сегодня в израильской политике несет отрицательный оттенок. Так случилось после прихода к власти Биньмина Натанияху, боровшегося в своей партии с влиятельными представителями второго поколения партийных лидеров Бени Бегиным, Даном Меридором, Узи Ландау, Рони Мило и другими. Но ни они, ни другое «принцы» и «принцессы» никогда не приближались в Ликуде по значению, по авторитету и даже обожанию к Эзеру Вейцману. Он–то действительно был «принцем» в партии Херут (свобода), которую со времени основания государства считали «фашистами» «политическими изгоями. Лозунг Давида Бен–Гуриона «правительство без коммунистов и без Херут» жил в израильской политике почти 30 лет. Племянника первого президента Израиля Хаима Вейцмана приняли с распростертыми объятьями – молодой генерал (он возглавил Военно–воздушные силы Армии обороны Израиля в 34 года). Вейцман сразу стал вторым человеком в партии. Он по праву считался общепризнанным наследником лидера Менахема Бегина. Он широко открыл двери партии для новых кадров, кардинально изменил работу, возглавил штаб предвыборный партии в 1977 г., фактически стал автором переворота, положившего конец гегемонии социал–демократической партии МАПАЙ. Позже министр обороны Вейцман вместе с Моше Даяном и другими сторонниками мирного соглашения с Египтом в правительстве сумели убедить колеблющегося премьера Менахема Бегина. Бегин сам ответил на призыв египетского президента Садата, но колебался из–за высокой цены мирного договора. Позже Вейцман не согласный с политикой правительства пытался бросить вызов Бегину, был исключен из Центра партии и ушел из правительства, отозвался о нем, как о покойнике, «благословенна его память». Через несколько лет началась Ливанская война. Открывшиеся во время соглашений с Египтом мирные перспективы отодвинулась на долгие 15 лет. Ведь то, что достигнуто сегодня ценой большой крови шаткое умиротворение палестинцев и автономия было намечено в Кемп–дейвидских соглашениях на 1986 год.

Впрочем, Вейцман никогда не обольщался дешевыми попытками сократить путь, понимая, какие длинные и извилистые пути небходимо пройти для достижения мира с арабскими соседями. Узнав о намерениях премьер–министра Эхуда Барака отдать Голанские высоты и быстро заключить соглашение с Сирией, чтоб повлиять на палестинцев и исправить пошатнувшийся общественный иммедж, Вейцман просто сказал «Барак спятил». О ратификации договора с палестинцами, получившие название «Соглашений Осло». Вейцман поддерживал соглашения, но не мирился с политиканством. Он сказал тогда «Если бы один депутат не получил бы «Мицубиси», то не было бы и соглашения». Он намекал на депутата от правок партии «Цомет» Алекса Гольдфарба, получившего пост зам. министра строительства и служебный автомобиль в обмен на голосование за соглашения. Впрочем, вместе с Гольдфарбом голосовал и его партийный товарищ, депутат Гонен Сегев, получивший тогда пост министра энергетики. Сейчас Сегев в тюрьме за контрабанду наркотиков. К сожалению, далеко не единственный израильский министр, попавший в тюрьму за уголовные преступления.

В американских газетах Вейцмана называют умеренным деятелем. Как раз умеренным Вейцман никогда не был. Убежденный в необходимости напасть на Египет в 1967 году он во главе группы офицеров явился к колеблющемуся премьер–министру Леви Эшколу с требованием «Отдай приказ!». Вейцман отодвинул сомневающегося начальника генштаба Ицхака Рабина, сорвал с себя погоны. Некоторые историки сообщают, что офицеры намекали на возможность переворота, если приказ не будет отдан. В Херуте он был правым, крайне правым, прокламировал Целостный Израиль в исторических границах. Придя к выводу, что удержания территорий не служит делу мира и не отражает ценностей сионизма, Вейцман круто развернулся и со всем пылом души отдался делу установления мира с соседями. Почти через 10 лет, вернувшись в коалиционное правительство Ицхака Шамира, он нарушил указание и даже закон и первым из израильских высокопоставленных деятелей встретился с представителем Организации Освобождения Палестины и чуть не лишился поста. Он был единственным министром, голосовавшим против ликвидации военного лидера ООП Абу–Джихада в Тунисе. «Не убивать их надо, а договариваться с ними, – заявил он коллегам–министрам, – У вас скорей кактусы на ладонях вырастут, чем вы найдете с кем, кроме них можно договориться!»

Уйдя из партии и правительства в 1979 году, Эзер Вейцман наложил на себя обет молчания, который прервал лишь однажды. Во время демонстрации протеста в Иерусалиме против резни в ливанских беженских лагерях Сабра и Шатила, правый активист Йона Аврушми бросил в толпу демонстрантов гранату, убившую репатрианта из Бразилии Эмиля Гринцвайга. Страсти тогда накалились до предела. На памяти целого поколения – это было первое политическое убийство в Израиле. Тогда на единственном в то время телеканале появился Вейцман и призвал сограждан к сдержанности. Его призы был услышан всеми – и левыми, и правыми, и министрами в правительстве, многие из которых были обязаны Вейцману карьерой и в открытую выражали надежду, что он вернется.

Так получилось, что фамилию Вейцман сегодня в Израиле носят в основном выходцы из исламских стран. Фамилию всемирно известного первого президента Израиля они брали в массовом порядке, примерно как афро–американцы носят фамилии Вашингтон, Линкольн или Франклин. Придя в 1970 году в Херут, Вейцман вместе с молодым помощником Михой Райсером (впоследствии депутатом кнессета, погибшим в автоаварии) сполна использовал авторитет дяди. Он привлек в партию множество молодежи, в том числе из восточных общин и из новых репатриантов. Они с Райсером заложили фундамент теперешнего актива партии, обеспечивающего ей парламентское большинство уже в течение двух поколений. Вейцман с новыми людьми обеспечили победу на выборах 1977, надолго поверили в правые идеи, признав партию Бегина своей. Из его воспитанников множество депутатов, партийных активистов, мэров городов, министров.

Среди выдвиженцев Вейцмана и нынешний президент Израиля Моше Кацав. В 1981 году, находившийся в стороне от политики Эзер Вейцман неожиданно для всех пришел на празднование обрезания сына Кацава. Его появление вызвало оживленные толки о возвращении в политику, в правительство, в Херут (вошедший вместе с Либеральной партией и другими партнерами в блок Ликуд). Выдержав несколько дней молчания, бывший министр обороны вызвал оживление, заявив «Я не вернусь в Ликуд через маленького Кацава!» Именно такая шапка появилась на первой полосе газеты «Хаарец» 22 июня 1981 года. Послание было недвусмысленное, но и с изюминкой. Ведь на иврите «маленький» в определенном смысле приобретает игривое значение, особенно памятуя, что речь шла об обрезании. «Жизнь, как обрезание, говорит еврейская пословица, – большие едят пирог и радуются, а маленьким обрезают кончик и они плачут». Разумеется, если мужчина спросит женщину «Как там твой маленький?» – то вызовет лишь материнские чувства. Зато, если женщина спросит мужчину «Как поживает твой маленький?» – то фраза зазвучит фривольно и весьма откровенно.

Народ на аэродроме топтался от ожидания. Из ангара выкатили старый, выкрашенный заново в черный цвет английский самолет «Спитфайер». Избранные гости ждали президента на поле Музея ВВС в Хацерим в Негеве на Юге Израиля. Маленький директор музея, а по совместительству еще и мэр соседнего города Беэр–Шева, Яков Тернер, бывший главный кадровик ВВС устраивал прием в честь своего бывшего командира, первого командующего Израильскими ВВС, президента Государства Израиль Эзера Вейцмана.

Президент приехал с опозданием, выглядел очень старым и уставшим. Вокруг него разгорался тогда скандал, связанный с получением денег от французского торговца оружием Эдмонда Саруси. Вейцман заявлял, что это подарок друга, газеты намекали на взятку, бухгалтера вдруг неожиданно потеряли все документы, а налоговое управление интересовалось, почему не уплачены налоги с немалой суммы.

Опираясь на помощников, Вейцман подошел к самолету. Ветер отнес его слова приветствия. Поддерживаемый сзади он взобрался в кабину, посидел там минут деясть, помахал дрожащей рукой. Потом с заметным усилием выбрался наружу и с трудом спустился по лестнице к машине. Все устремились к накрытым столам в ангаре, где солдатки в белых перчатках уже предлагали угощение. Самолет закатили в ангар. Дотошные журналисты выяснили, что старческое увлечение, содержание самолета в готовности и ежегодный визит Вейцмана обходилось ВВС что–то в четверть миллиона долларов в год. Газеты называли визит «маразмом» и было искренне жалко видеть старческие усилия казаться молодым.

Разумеется, заслуги Вейцмана в деле модернизации израильской военной авиации огромны. Он фактически создал израильские ВВС, превратил их из коллекции разнообразного летающего хлама времен Войны за независимость в современный флот, оснастил их новейшими французскими самолетами. Он же укрепил в ВВС своеобразный и неповторимый дух товарищества. Командиры обязаны были помнить личные имена членов семей и детей подчиненных, участвовать в их жизни, помогать во всем. Вейцман стоял за лозунгом «лучшие в авиацию». В это верили поколения призывников и попасть на авиационный курс считалось высшей честь в армии. Несомненно, этот лозунг самый знаменитый и самый долгоживущий из всех военных израильских лозунгов, и сегодня поддерживает миф о мощи и превосходстве израильских ВВС. Лозунг обыгрывали многократно – сатирики, острословы, штатные пропагандисты и пиарщики. Всеобщая молва приписывает самому Вейцману неформальную версия лозунга «лучшие (парни) в авиацию, а лучшие (девушки) авиаторам».

Несмотря на борьбу за равноправие, женщины до сих пор так и не удостоились чести носить «крылышки» израильских военных летчиков. Элис Миллер – первая женщина, пытавшаяся попасть на курс летчиков в ВВС Израиля, обратилась в свое время к Вейцману. Тот отказал ей со словами «Мэйдалэ (девочка идиш.) ты хоть раз видела мужчину, штопающего носки?» Миллер позже жаловалась, что Вейцман сказал ей еще «А ты видела женщину за дирижерским пультом или хирурга, стоящего в операционной шесть часов?»

Чего греха таить, мужской шовинизм и сексизм до сих пор царит в израильской военной авиации, да и во всем обществе. А уж среди высшего командного состава и подавно. Лишь в последнее время стало общественно приемлемым подавать жалобы на сексуальные домогательства в армии. Бывший начальник генштаба и министр обороны Ицхак Мордехай даже поплатился должностью и семейным счастьем. Мордехай оправдывался тем, что дело давнее, да и оговорили его политические противники. Я служил в Южном военном округе под его командованием и хорошо помню нравы, царившие там, вольное и покровительственное, а часто и уничижительное отношение к женщинам. Лишь в последние годы ситуация медленно меняется к лучшему.

Однако, то, что творилось у Мордехая ни в какое сравнение не шло с тем, что происходило в 50–60–е годы., особенно под командованием легендарного Моше Даяна. Череда женщин шла через постель главкома постоянно, часто на глазах не только подчиненных, но и жены и детей, разбивая семейную жизнь. В конце концов семейная жизнь Даяна развалилась. Развод совпал у Даяна с визитом в Эфиопию. Львицу, полученную в подарок от эфиопского негуса Хайле Селасси, он назвал Рути, в честь оставленной жены. Позже Даян подарил львицу командующему Центрального военного округа генералу Рехавааму Зееви, тогдашнему соратнику своих похождений и пирушек.

Моше Даян и Эзер Вейцман были кумовьями, женатыми на сестрах и всю жизнь их связывали дружеские отношения. Незадолго до смерти Даяна в 1981 году я видел их на одном семейном торжестве вместе. Маленький, жилистый Даян стоял рядов с огромным Вайцманом оживленно беседуя о чем–то. Вейцман перетянул Даяна в правительство Бегина. Вместе они сыграли огромную роль в достижении мирных соглашений в Кемп–Дейвиде. В отличие от Даяна, Вейцман всегда оставался верным традициям британского джентльмена. Он учился в Англии и навсегда остался верен старомодным британским условностям и традициям со всем хорошим и дурным, что в них. Свой антиамериканизм, сопротивление культурной американизации израильского общества Вейцман во многом вынес из Британии. В 1995 году после гибели трех подростков, смятых толпой на рок–концерте во время Арадского фестиваля песни, Вейцман сказал «Нам надо остерегаться Мак–Дональдсов, остерегаться Майкла Джексона, остерегаться мадонн…»

Однажды я попал на празднование бедуинского шейха в Шатрах Кейдар. Гостей рассадили на низкие стулья и циновки, а еду подавали, как принято у бедуинов. Гостей было много, и нас посадили рядом с Эзером и Реумой Вейцман. (Тогда он еще не был президентом и уже не был министром). Я помню, как в таких стесненных обстоятельствах Вейцман чопорно ухаживал за женой.

Уже будучи президентом Вейцман решил выступить против уродливого домашнего насилия, ставшего достоянием гласности в Израиле в 90–е гг. До того считалось неприлично об этом говорить. Ведь все знают, «что еврейский муж не пьет и не бьет» Побои и даже убийства женщин вызвали возмущение по всему Израилю, заставили власти принять меры. Был ужесточен контроль, в полиции введен особый протокол, подготовлены специальные следователи по вопросам домашнего насилия. Широко развернулись педагогические программы, были созданы укрытия и центры помощи, налажены специальные телефонные линии доверия. Вейцман подержал кампанию своим немалым авторитетом.

Как–то во время службы на территориях, пришлось мне по армейской дисциплинарной провинности предстать перед судом. Речь шла об утерянном табельном оружии. Мы с друзьями пошли есть кебаб в марокканский ресторанчик на рынке в Бейт–Шемеш, а автоматы заперли в багажнике автомобиля. Пока мы ели, пили и болтали – машину угнали.

Войдя в комнату суда, я увидел, что мое дело будет слушать самое старшее начальство – сам военный губернатор Иудеи и Самарии бригадный генерал Биньямин Бен–Элиэзер, известный всей армии как Фуад. Позже он вместе со своим другом Эзером Вэйцманом создал политическое движение «Яхад», что означает (вместе ивр. – не то, социал–демократическое, что сегодня, а самое первое). Выслушав наше дело, Фуад задумался, потом улыбнулся и сказал

– Я вам расскажу историю, услышанную от Эзера. Загуляли как–то два офицера Хаим и Моше. Проснувшись, обнаружили, что их оружие пропало. Проступок серьезный, подсудный. Начальства поблизости нет, вот и решили один другого судить. Кинули жребий. Выпало Хаиму судить. Он выслушал Моше и решил “ Я тебе выношу строгий выговор с занесением в личное дело». Потом Моше взялся судить. Выслушал Хаима и огласил приговор «Три года тюрьмы и две тысячи штрафа». «Как так! – возмутился Хаим, – Я тебе всего выговор вынес, а ты мне…» «Понимаешь, – говорит Моше, – Все так, но это уже второй случай в нашей части».

Мы с другом – солдаты срочной службы отделались выговорами и оставлением на субботу в части, зато на бывших с нами сверхсрочника–сержанта и капрала запаса, владевшего на гражданке крупной строительной фирмой, Фуад наложил существенные денежные штрафы. Известно ведь, что военная юстиция напоминает гражданскую, так же, как военный оркестр – классический балет.

Дядя Вейцмана Хаим как–то сказал, что тяжело быть президентом в стране, где еще 4 миллиона президентов. Эзер Вейцман тоже говорил о тяжести президентского поста «Очень тяжело быть президентом целого народа, разве что ты предпочитаешь быть глухим, немым и предпочтительно слепым». Вместе с тем он сказал вещь, невозможную для обычных политиков, любящих разглагольствовать о тяжести долга “ обязанности президента у нас совершенно неопределнные, и это делает должность невероятно забавной».

Вейцман признавал, что «часто наступал людям на мозоли». «Я знаю, как чувствовать это, – говорил он, – И я должен держать ответ лично».