Текст книги "Булка цвета лисьего хвоста"
Автор книги: Миёко Мацутани
Жанры:
Детская проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Глава первая
Нон-тян знакомится с лисёнком Коном
Нон-тян[1]1
Тян – частица, придающая имени ласкательное или уменьшительное значение.
[Закрыть] увидела лисёнка Кона на лесной поляне в горах.
Снег уже совсем стаял, и буковый лес вокруг полянки оделся в бледно-зелёный наряд. Сверкала свежая хвоя лиственниц. Дикие голуби глухо ворковали от удовольствия: «Бу-бу-бу…».
На поляне цвели весёлыми облачками голубые цветы инуфугури – будто синее небо опрокинулось на землю, – звенели в свои звоночки колокольчики.
Налетел ветер, и пушистые одуванчики поспешно подняли головы, а между ними, мелко дрожа крылышками, летали пчелы.
Нон-тян рвала одуванчики. Её сильно клонило ко сну, – всё кругом было таким сонным и тёплым.
Но что это? На полянку вдруг прилетел ярко-красный воздушный шар, и тут же чей-то тонкий голосок сказал:
– Подожди, красный цветок, не улетай!
Нон-тян не услышала толоса – её занимал воздушный шарик. С тех пор как она приехала из Токио и поселилась с папой-художником в этих горах, она ещё ни разу не видела здесь воздушного шарика.
Нон-тян бросилась к шарику и стукнулась обо что-то твёрдое.
– Ай! Больно! – заплакала она, но, всхлипнув разок, умолкла. Нон-тян была совсем взрослой девочкой, ходила в первый класс деревенской школы, и плакать было стыдно.
И тут она подумала: «Странно! Воздушный шарик такой лёгкий, а стукнул так больно».
Нон-тян вытерла глаза и оглянулась. И в тот же миг подскочила на месте: рядом сидел маленький лисёнок и плакал. Он плакал, всхлипывая, совсем как она. Нон-тян поскорее вытащила носовой платок и вытерла ему слезы. А заодно и всё лицо.
Лисёнок удивлённо поднял глаза и, заметив Нон-тян, испуганно вскочил на ноги и насторожился.
– Извини, пожалуйста, у меня голова как камень, – сказал он. И спросил, чуть не плача: – А куда же делся красный цветок? Я так долго за ним бежал. – И он взглянул на небо.
– Красный цветок? Ты про шарик говоришь? Сейчас поймаю.
Воздушный шарик остановился у ручейка, журчащего в траве. Он размышлял: переправиться через ручеёк или нет? И когда Нон-тян побежала за ним, он как раз надумал перепрыгнуть на другой берег и уже двинулся было с места, но тут его схватила Нон-тян.
– Вот, возьми, – ласково сказала она лисёнку. – Мне не надо. Вернёмся в Токио, папа мне купит. – И добавила:– Извини! Меня зовут Нон-тян. Давай дружить.
– Давай! Моё имя Кон.
Нон-тян протянула шарик лисёнку и тут заметила белый бумажный пакетик, привязанный к концу нитки.
– Подержи-ка шарик, Нон-тян. Я взгляну, что здесь такое.
Нон-тян развернула бумагу и увидела листок, на котором кривыми буквами было написано: «Пусть вырастет много цветов!».
В бумагу был завёрнут ещё и пакетик с чёрными семенами, и такими же кривыми буквами было выведено: «Космея».
– Ага! Понятно. Эту записку написал какой-нибудь школьник. Привязал семена к воздушному шарику и пустил его в небо. Наверно, из городской школы кто-нибудь. Из нашей никто не пускал. Вот интересно! Правда, лисёнок?
– Меня, зовут Кон.
– Ах, извини, Нон-тян. Давай посеем эти семена здесь на полянке.
Нон-тян нашла палку и, сделав в земле несколько дырочек, посадила туда семена космеи.
– Надо бы полить, – сказала она.
– Позволь мне. У меня лучше получится, – предложил Кон.
Он опустил хвост в ручеёк и немного посидел на берегу. Потом потряс мокрым хвостом над посеянными семенами цветов. Мелкие капельки воды облаком повисли над землёй, и меж ними образовалась радуга.
– Удобная вещь – хвост. Вместо лейки можно использовать, – восхитилась Нон-тян и оглянулась. Ну конечно, никакого хвоста!
– Да, без хвоста плохо. Я очень люблю свой хвост. И Нон-тян запел песенку про лисий хвост:
У меня пушистый хвост!
С ним не страшно и тепло.
Вот какой прекрасный хвост!
– Да, твой хвост пушистый и похож на румяную булочку, – сказала Нон-тян и запела весёлую песенку про булочку: —
Булочка рыжая, как лисичкин хвост.
Булочка пышная, как лисичкин хвост.
Хвостик есть никто не станет,
Отвернётся и не взглянет,
А вот булочку едят
И спасибо говорят.
В школе нам дают булки. Очень вкусные, – сказала Нон-тян. – Ах да, Нон-тян, не хочешь ли ты пойти в школу?
– А разве лисят туда пускают?
– А ты оборотись в кого-нибудь. Ведь лисички умеют притворяться.
– Я не умею. Не знаю почему, только у меня не получается, – сказал Кон печально. – Если бы я мог, уж я бы поплясал вволю на празднике зверей.
– А что же это за праздник такой?
– Раз в году все звери собираются на Поляне превращений и устраивают праздник, вроде маскарада. И коровы тоже приходят. Я только один раз был на таком празднике. Так интересно!
– Да? – Глаза у Нон-тян засияли. – Как бы я хотела побывать на таком празднике! Я так люблю сахарную вату!
– Но я не помню, чтобы там продавали сахарную вату. И потом, людей туда не пускают.
– Да? – Нон-тян сорвала цветок. – Послушай, Нон-тян, приходи ко мне в гости. Видишь дом с красной крышей у леса? Там я живу. Я угощу тебя пирогом. Он в сто раз вкуснее булки. Мы будем есть его с маслом и мёдом.
– Приду. Обязательно приду! – Кон подпрыгнул от радости – А мой дом вон в той бамбуковой чаще. Её зовут чаща Оророн. Ну, до свидания! – крикнул Кон и, перепрыгнув через ручеёк, убежал по тропинке в чащу. И скоро исчезли из виду и его рыжий хвост, и красный воздушный шар.
Нон-тян пошла домой через лиственничный лес.
– А я подружилась с лисёнком, – сказала она папе, придя домой. – Его зовут Кон. Можно его на чай пригласить?
– Ну конечно! – ответил папа.
Глава вторая
Кон перепутал день, когда он должен был прийти на чай
У Нон-тян мамы не было. Она умерла после тяжёлой болезни. Папа загрустил и, взяв с собой Нон-тян, уехал с ней в горы. Они поселились в маленьком доме на опушке леса. В двух километрах от их дома была деревенская школа, и Нон-тян училась там в первом классе.
Горное пастбище, близ которого стоял их дом, летом оживлялось. Сюда пригоняли скот из нижних деревень, и коровы паслись здесь на вольных лугах всё лето.
– И ты, Нон-тян, наберёшься сил на свежем воздухе, – сказал папа.
Он каждый день рисовал свои любимые горы. И считал, что ничего не может быть лучше этого занятия.
Нон-тян радовалась, что теперь у неё есть друг с таким прекрасным рыжим хвостом.
Прошло дня три, и она решила пригласить его на чай. И написала лисёнку такое письмо:
«Завтра в три приходи на чай».
Конечно, иероглифы были не такие уж красивые, ведь она училась только в первом классе, но всё равно это было прекрасное письмо.
Однако оно показалось ей не очень радостным, и она пририсовала ещё пирог и чашку дымящегося чая. И то и другое было горячим, прямо с плиты, и казалось очень вкусным.
Нон-тян взяла письмо, обулась и пошла через лиственничный лес на полянку, а оттуда по тропинке в бамбуковую чащу, где жил Кон.
У входа в чащу была прибита дощечка, на которой было написано: «Чаща Оророн».
Нон-тян сразу узнала дом лисёнка Кона – над входом колыхался на верёвочке красный воздушный шар.
– Кон-тян! Ты дома? Это я – Нон-тян.
Никто не ответил, тогда Нон-тян сунула письмо в дверную щель и вернулась домой.
– Я пойду на этюды, а ты вымойся в ванне, – сказал папа.
Нон-тян проводила папу и влезла в ванну.
Тем временем Кон вернулся домой. Он ходил ловить рыбу на реку, но ни одной не поймал и был очень голоден.
– Письмо! Мне письмо! – завопил он от радости, увидев в двери письмо.
Он распечатал его и долго разглядывал.
– Вот пирог нарисован, вот – чашка, – рассуждал он, – значит, Нон-тян приглашает меня на чай.
И так как живот у Кона совсем подвело, он очень обрадовался приглашению на чай и запел песенку про булочку:
– Булочка рыжая, как лисичкин хвост.
Булочка пышная, как лисичкин хвост.
Хвостик есть никто не станет,
Отвернётся и не взглянет,
А вот булочку едят
И спасибо говорят.
Запел он такую песенку и бодро зашагал к домику Нон-тян. Прошёл через бамбуковую чащу, миновал луг, вошёл в лиственничный лес и там увидел домик с красной крышей.
Это был дом Нон-тян.
«Что это? Кто-то поёт? И про пирог, кажется. Да, это голос Нон-тян!»
Кон прислушался и услышал такую песенку:
– Я – румяный пирог
Только что из печки.
Жаром я пышу-дышу:
Уф! Уф!
Мыло, как масло,
Скользит по пирогу.
Уф! Уф!
«Ах, как приятно слышать песенку про пирог. К тому же из окна домика выплывает ароматный пар: «Уф-уф!» Да и домик похож на вкусный пирог!» – радовался Кон. От радости он вверх ногами готов был стать. А из домика снова донеслось:
– Ну вот, пирог готов, а гостя нет. И мёду нет. Что же делать?
– Здесь гость! И похож на мёд. Сейчас ты увидишь меня! – закричал Кон.
Тогда из домика послышалось:
– Возьми полотенце и входи. Пирог уже готов.
Кон открыл дверь и вбежал в дом. Но что это? На столе нет никакого пирога. А! Понятно. Пирог на кухне. Кон подскочил к двери, откуда доносился вкусный запах, открыл её и увидел… Он увидел Нон-тян, которая сидела в белой, как пароход, ванне, вся в мыльной пене и пыхтела: «Уф, уф!»
– А, Кон-тян! Пришёл помыться. А полотенце принёс? – сказала Нон-тян и добавила радостно: – Я – горячий пирог, а мыло – масло. Я его намазываю на себя. Ну как, вкусный пирог?
Бедный голодный лисёнок так и повалился на пол…
Но скоро он сидел за столом и уплетал пирог, который испекла Нон-тян. На пироге было намазано много масла и меду.
– Я картинки лучше понимаю, чем иероглифы. Потому и ошибся – думал, сегодня приходить, – объяснил Кон сконфуженно.
– Вот пойдёшь в школу, там тебя научат читать. Пойдём завтра вместе. Мне скучно одной ходить в школу, – сказала Нон-тян.
– Пойдём! Это ты здорово придумала, – согласился Кон, жуя пирог.
Нон-тян слезла со стула и принесла маленькую стеклянную бутылочку. В бутылочке лежали разные пилюли: красные, белые, голубые, фиолетовые. Они казались треугольничками.
– Ну-ка лизни! – сказала Нон-тян. – Вкусно? Ну вот, проглоти одну, потом перевернись через голову, – произнесла Нон-тян таинственно и подняла вверх палец. – Доктор, который лечит меня в Токио, сказал, что это лекарство для превращения. Он просил передать его какому-нибудь горному лисёнку. Правда-правда! Ну скорее бери в рот! Готово? Становись мальчиком! Становись мальчиком!
Нон-тян говорила так торжественно и строго, что Кон невольно положил красную пилюлю в рот, перевернулся через голову и… стал настоящим мальчиком!
В это время открылась дверь и вошёл папа Нон-тян.
– Извини, что поздно, Нон-тян!
Кон вскочил и, схватив бутылку с пилюлями, проскользнул мимо папы за дверь.
– До свидания, Нон-тян! Спасибо! – крикнул он.
– До свидания! Приходи ещё, – сказал папа. – Что за мальчик? Я его нигде не встречал. Да он на луг побежал. А там и домов-то нет…
– Нет, есть! Я тебе говорила, что подружилась с лисёнком, – пробормотала Нон-тян сонным голосом.
– Ах да! – сказал папа и невольно протёр глаза: из штанишек бегущего мальчика торчал рыжий хвост! – Лисёнок! Нон-тян, ты что-то о лисёнке сейчас сказала, не так ли? – Папа повернулся к Нон-тян: – Нон-тян! Нонко! Нобуко!
– М-м-м… – промычала Нон-тян. – Живот такой толстый…
После ванны и пирога ей так захотелось спать, что она чуть только прилегла на постель, так сразу и заснула.
Глава третья
Как Кон пошёл в школу и что из этого вышло
Кон бежал и думал: «Разве так бывает, чтобы у маленькой девочки было лисье лекарство? Однако превратился же я в мальчика. Значит, оно действительно лисье».
Выскочив из лиственничного леса, Кон помчался на луг, к ручейку. Он решил поглядеть на своё отражение. Но вода не стояла на месте, а бежала вперёд, тихо журча. Тогда Кон побежал к буковому лесу, потом пересёк пастбище и остановился у озера, из которого всегда пили коровы. Было тихо, коровы паслись где-то далеко, и озеро блестело как зеркало. В лучах заходящего солнца Кон отчётливо увидел своё отражение в воде. Ничего не скажешь, славный паренёк! Только личико вперёд вытянуто, как мордочка у лисички.
– Ура! Теперь я смогу поплясать на празднике зверей! – Кон повернулся, стараясь разглядеть себя сзади. – Но что это? – воскликнул он и недовольно уставился на что-то пушистое, свисающее сзади. Хвост – а это был он – обиделся и распушился ещё больше и стал совсем похож на булку, – Ладно, ладно! Я понял: ты – мой любимый хвост. Не сердись, сделайся опять маленьким.
Лисёнок Кон ещё много раз кувыркался через голову и превращался то в мальчика, то в лисёнка. Наконец, проглотил ещё одну пилюлю и стал маленьким чёртиком. В таком виде он и решил появиться на празднике зверей.
Потом он устал и крепко заснул прямо у озера, свернувшись клубочком и прикрыв нос хвостом.
На следующее утро Нон-тян надела ранец и пошла по знакомой дороге в школу. Для такой маленькой девочки это была длинная дорога, но ей нисколько не было скучно.
В кустах, перелетая с ветки на ветку, щебетали и свистели на разные голоса птицы, в берёзовой роще попадались тёмно-фиолетовые фиалки, на полянах раскрыли свои венчики жёлтые лютики и лисьи пуговки.
Папа научил Нон-тян разбираться в полевых цветах, и она хорошо знала их названия.
«У лисьих пуговок самое интересное не цветы, а плоды. Они похожи на пуговицы. Если Кон будет ходить в человеческой одежде, я научу его, как сделать из них пуговицы. Какой смешной этот Кон! Съел обыкновенный шоколад и обернулся мальчиком. Он и вправду подумал, что я дала ему волшебные пилюли».
Нон-тян шагала, размышляя обо всём этом, как вдруг ветка жимолости у дороги дрогнула и рассыпала ароматные белые цветы. А с дерева спрыгнул мальчишка.
– Ты кто? – удивилась Нон-тян, но тут же подбежала к мальчику: – Это ты, Кон-тян?
– Я. Нос у меня не торчит? – спросил Кон. – Я долго по нему хлопал ладошкой, уравнивал, но не очень хорошо получилось.
– Сойдёт! – сказала Нон-тян и шлёпнула Кона ещё раз по остренькой мордочке.
– И ещё хвост не слушается. Не хочет исчезать.
Хвост действительно висел позади, как вчера.
– А что, если отрезать его? – предложила Нон-тян.
– Нет, нет! – поспешно отказался Кон.
– Ну тогда в штанишки затолкай.
– Ага! Попробую.
Кон долго возился с хвостом и наконец радостно воскликнул:
– Ну вот теперь незаметно!
– Тогда пошли в школу. Пойдёшь?
– Ну да. Там ведь дают булки.
Кон надел ранец, и они, взявшись за руки, побежали по тропинке.
Когда Нон-тян и Кон подошли к школе, уже звенел колокольчик. Они уселись за последнюю парту.
– Что это за мальчик? – спросил Такаси, сидевший впереди Нон-тян, но Нон-тян поднесла палец к губам и прошептала:
– Тссс…
Тут вошёл учитель.
Учитель был старенький и добрый.
На первом уроке было пение. Учитель играл на фисгармонии, а дети дружно пели. Нон-тян изредка бросала тревожные взгляды на Кона. Кон бодро распевал вместе со всеми, старательно разевая острый рот, – сколько он ни хлопал по лицу, рот и нос всё же торчали вперёд.
Потом была арифметика. Учитель повесил на доску пять картинок, на которых были нарисованы о-мандзю.[2]2
О-мандзю — пироги со сладкой соевой начинкой.
[Закрыть]
– Что это такое? – спросил он у ребят.
– О-мандзю.
– Так. А это что?
И учитель прикрепил к доске картинку, на которой был изображён лисёнок.
– Лисёнок! – закричали ребята и обернулись к маленькому мальчику, который сидел рядом с Нон-тян.
– Откуда он?
– Какой у него нос длинный!
Учитель был глуховат и не слышал, о чем говорят ребята.
– Правильно, – продолжал он. – Лисёнок. Сколько здесь лисят?
– Один, – сказали все и снова обернулись назад.
– Так. Этот лисёнок съел один пирожок. Сколько пирожков осталось?
Тут раздался громкий плач. Это Кон расплакался. Все удивленно повернулись к нему, а он встал и, вытирая глаза, закричал:
– Не ел я пирожок!
И выпрыгнул в окно, взмахнув хвостом.
– Ах вот в чём дело! Это был лисёнок. Ха-ха-ха! – рассмеялся старый учитель, придерживая очки, чтобы не свалились с носа. И, обратившись к Нон-тян, он сказал: – Когда будут раздавать булочки, возьми и на его долю и отдай ему. И скажи, пусть приходит завтра и послезавтра. Хоть он и лисёнок, пусть учится.
После уроков Нон-тян, прижав к груди булку, отправилась к Кону, распевая песенку:
– Булочка рыжая, как лисичкин хвост.
Булочка пышная, как лисичкин хвост.
Хвостик есть никто не станет,
Отвернётся и не взглянет,
А вот булочку едят
И спасибо говорят.
Глава четвёртая
Кон – внук Лисицы из чащи Оророн
С наступлением лета горное пастбище оживлялось. Один за другим приезжали грузовики с коровами.
– До свидания, Краснушка!
– Будь здорова, Пёстрая! – кричали хозяева, прощаясь со своими бурёнками.
Коровы мычали в ответ: «Му!» – и начинали радостно носиться по лугу и с удовольствием щипать белый клевер.
Склоны гор поросли здесь сочной травой. Текли прозрачные ручьи и реки. Кое-где синели озёра для водопоя, подобные тому, в которое Кон гляделся как в зеркальце. Ели, берёзы, дакэкамба[3]3
Дакэкамба – горная берёза, ствол и ветви ее бело-бурые, высота – до 10 метров; встречается наряду с обычной берёзой.
[Закрыть] давали густую, прохладную тень.
Никаких строений на пастбище не было.
Пойдёт дождь, коровы сунут свои головы под листву деревьев и стоят так – думают, что спрятались.
Ночью коровы спали прямо под звёздами.
Художник сидел за мольбертом и не спеша рисовал дакэкамбу. Тяжёлые ветви её низко свешивались к земле, и художнику нравился их вид. Он нарисовал это дерево уже несколько раз.
Рядом сидел Кон и рассказывал художнику о чаще Оророн. В деревнях у подножия горы все знали о Лисице из чащи Оророн. Она была очень доброй. Когда крестьяне работали на полях или в горах, Лисица оборачивалась девушкой и укачивала их детей.
– Это была моя бабушка. Я знаю колыбельную песню, которую она пела, – сказал лисёнок Кон.
– Ну спой! – сказал художник, отложил кисть и закурил трубку.
И тогда Кон запел:
– Лисёнок маленький заплачет
Далеко в горах,
Все лисята плач поднимут,
Оророн, оророн.
Не плачь, дитя, не надо плакать,
Оророн, оророн.
Скоро я работу кончу,
Накормлю тебя,
Нэн-нэн-ё.
– Какая добрая была Лисица!
– Но я хоть и внук той доброй Лисицы, я вовсе не умею ни в кого превращаться. Нон-тян дала мне пилюли, и они помогли мне. На празднике зверей я обязательно займу первое место по искусству превращения.
И Кон бережно достал бутылку с пилюлями, встряхнул её и огорчённо вздохнул:
– Что ж делать? Осталось только пять или десять пилюль.
– Ну-ка покажи, – попросил художник.
Он взял бутылочку, внимательно поглядел на пилюли и, возвращая бутылочку лисёнку, сказал:
– Я думаю, что ты прекрасно обойдёшься без этих пилюль.
Но Кон печально покачал головой:
– Даже с пилюлей хвост виден, а без неё и говорить нечего. Как это бабушке удавалось так ловко превращаться в няньку?
– А бабушка и мама не научили тебя этому искусству?
– Нет. Мама рано умерла…
– У Нон-тян тоже мама умерла.
– Значит, у нас обоих нет мам.
– Значит, так.
Они печально задумались.
Тут явилась Нон-тян:
– A, Кон-тян! И ты тут! Пойдёшь со мной смотреть малыша у тётушки, которая сбивает масло?
– Малыша?
– Ну да. Я видела его, когда он только родился. Такой крошечный был. Ножки как карандашики. Потом немного погодя пошла смотреть на него, а его как подменили.
– Как так? – удивлённо спросил папа.
– Большой стал. Хочу вот теперь взглянуть, какой он. Можно, папа? Я не видела его с прошлых каникул. Пойдёшь со мной, Кон-тян?
– Пойду, но только мне нужно обернуться мальчиком.
Кон тряхнул бутылочку; пилюль осталось мало, но он всё же проглотил одну пилюлю, превратился в мальчика и побежал за Нон-тян.
Когда Нон-тян и Кон пришли в дом торговки маслом, молодая толстая тётушка как раз укладывала малыша спать.
– Здравствуйте! Покажите, пожалуйста, малыша, – сказала Нон-тян и сразу же вошла в комнату.
И Кон нерешительно вошёл следом.
– А! Нон-тян! Добро пожаловать. А это что за мальчик? – спросила тётушка.
– Я живу в чаще, там, за пастбищем…
– Вот как! А разве там есть дома? – удивилась тётушка.
Кон сконфуженно молчал. Но, к счастью, тётушка занялась младенцем.
– Пожалуйста, тише! Малышу нужно спать, – сказала она и, похлопывая по одеялу, запела: —
Лисёнок маленький заплачет
Далеко в горах,
Все лисята плач поднимут,
Оророн, оророн,
Не плачь, дитя…
У Кона защемило в носу от этой песни, а Нон-тян удивилась:
– Странная какая песенка!
Тут раздались чьи-то громкие шаги.
– Госпожа! Вас просят к телефону. Ваш отец из города звонит…
– А, это тётушка с почты! Сейчас иду… Нон-тян! Пригляди за малышом. Я скоро вернусь, – сказала тётушка и побежала на почту. Звонок из города – большое событие в деревне.
Некоторое время стояла тишина. Нон-тян внимательно разглядывала малыша.
– На этот раз тот же самый. Не подменили, – сказала она немного разочарованно.
Малыш, видимо, услышал её голос и тихонько заплакал, размахивая руками.
– Ладно, ладно! Не плачь! – уговаривала его Нон-тян, но младенец ревел все громче; лицо у него покраснело, ногами он скинул одеяло и стал орать во всё горло. – И что там тётушка делает? Чай, что ли, пьёт с почтальоншей? – огорчённо сказала Нон-тян, взяла погремушку и стала трясти ею над младенцем: – Ну-ка взгляни, какая погремушка.
Но малыш продолжал реветь.
– Вот придёт инай-инайба,[4]4
Инай-инайба — сказочный персонаж, баба-яга.
[Закрыть] заберёт тебя! – возмущённо пригрозила Нон-тян малышу, но он не перестал плакать. – Кон-тян! Я пойду за тётушкой, а ты подожди меня здесь, – сказала Нон-тян и выбежала из дома.
Кон сидел поодаль, но когда ушла Нон-тян, поспешил к младенцу:
– Я – внук Лисицы из чащи Оророн. Не хуже бабушки могу забавлять младенцев.
Он вытащил из бутылочки пилюлю, проглотил её и превратился в игрушечный автобус:
– Бу-бу-бу! Автобус идёт. Бу-бу-бу!
Но малыш всё плакал и плакал.
Кон поспешно сунул в рот ещё одну пилюлю и превратился в игрушечный паровозик:
– Чу-чу-чу! Ду-ду! Видишь, паровозик идёт…
Но малыш не унимался.
– Понятно. Ты есть хочешь, – сказал Кон и, проглотив ещё одну пилюлю, превратился в бисквит.
Бисквит покатился прямо к младенцу:
– Извини, что я заставил тебя ждать. Я – бисквит. Что это ты делаешь?! Зачем ты меня лижешь?!
Кон убежал от младенца и едва отдышался. А что было делать? Младенец схватил его и стал лизать.
Малыш опять разревелся.
– Знаю, знаю. Ты хочешь есть. Но где же Нон-тян? Тоже, наверно, пьёт чай у почтальонши. Ладно, превращусь-ка я в барабан.
Когда Нон-тян и тётушка вернулись домой, перед младенцем, размахивая погремушкой, прыгал и плясал маленький живой слонёнок, младенец сосал палец и круглыми глазами глядел на слоненка.
Увидев это, тётушка упала в обморок. Кон испугался, выскочил на улицу и убежал.
Нон-тян только вздохнула, глядя ему вслед.
