Текст книги "Полет стрелы"

Автор книги: Мерседес Лэки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Глава 7

Когда чирры поняли, что Тэлия выяснила причину их тревоги, к ним вернулось их обычное добронравие. Герольды спешили изо всех сил, но и чирры, и Спутники с трудом удерживались на ногах на обледенелой дороге, а от наползающих с севера туч день потемнел, словно уже наступили сумерки. Потом меж деревьев завыл сильный ветер. Примерно фарлонг назад дорога, по которой они двигались, повернула на север, и теперь ветер дул путешественникам прямо в лицо. Крис и Тэлия спешились и боролись с его напором бок о бок со Спутниками и чиррами. Когда с неба повалили первые крупные хлопья снега, положение путешественников стало уже весьма тяжелым.

Спустя несколько мгновений с начала снегопада оба Герольда не могли уже ничего разглядеть в нескольких шагах от себя. Ветер был настолько силен, что вырывал полы плащей из их окоченевших пальцев; он завывал в голых сучьях, несся по земле, визжа, словно бесноватый. Деревья стонали и протестующе скрипели, неистово размахивая ветками над головами путников. Перекричать бурю было так трудно, что ни Крис, ни Тэлия и не пытались говорить, а когда им действительно требовалось что-то сообщить друг другу, объяснялись знаками. Ни один из виденных Тэлией буранов не шел в сравнение с нынешним, и она надеялась (когда сквозь цепенящий холод пробивались хоть какие-то мысли), что для их Сектора такое все же не типично.

Слой снега на земле рос с пугающей быстротой – сперва он доходил людям до щиколоток, потом до колен. Они потеряли всякое представление о расстоянии и времени и боролись просто за то, чтобы переставлять ноги. Ведущую к Путевому Приюту тропинку Крис и Тантрис обнаружили благодаря скорее случайности, чем чутью или чувству направления – они буквально вывалились на нее, когда исследовали росшие вдоль дороги кусты.

Тропинка вскоре круто нырнула вниз между двух невысоких гряд, которые отчасти заслонили путешественников от ветра. Крис и Тэлия выпустили стременные ремни, за которые держались, и, спотыкаясь, поплелись следом за Спутниками, положившись на то, что те способны вывести их к Приюту. К тому времени, как они до него добрались, люди уже едва различали тропу перед собой. Стена Приюта возникла из серо-белой стены снега перед ними только тогда, когда они чуть не уперлись в него.

Приют, вероятно, никто не посещал с тех пор, как летом его проверила и завезла припасы специальная команда. Быстрый осмотр поленницы сказал Крису и Тэлии, что дров не хватит, чтобы они смогли протянуть так долго, как им, вероятно, придется просидеть в занесенном снегом Приюте. Нельзя было терять времени; они оставили чирр привязанными к стене здания, сами обвязались веревками, прикрепили их к пряжкам на седлах и, вооружившись топорами, отправились на поиски валежника.

Труд был каторжный, особенно сразу после недавнего испытания. Руки и плечи Тэлии ломило от непривычной работы, тело окоченело от холода. Снег так облепил ее плащ, что при каждом движении скрипел и отваливался целыми пластами. Мир сузился настолько, что в нем остались лишь боль, топор в руках и валежник под ногами. Больше всего на свете Тэлии хотелось лечь на мягкий снег и отдохнуть, но она знала, что этого как раз ни в коем случае делать нельзя. И она продолжала бороться с болью и летящим в глаза снегом, выстраивая из цепенящего холода и рези в натруженных мышцах оплот против отчаяния, которое пробудила в ней своим резким предостережением Целительница Керитвин. Тэлия все понукала себя в сгущающейся тьме, пока не осознала, что почти не видит, куда опускается ее топор. Уже почти настала ночь – настоящая ночь.

Пора было остановиться. Когда они с Роланом уже в полной темноте волокли последнюю вязанку, Тэлия могла уже только цепляться за его подпругу, и Спутник тащил и ее, и дрова обратно к Приюту. Ветер усилился – а ей-то казалось, что дальше просто некуда, – и едва не срывал с Тэлии плащ. Она дышала со всхлипом, воздух вонзался в горло и легкие ледяными иглами.

Она отворила дверь Приюта и удивленно заморгала – за ней не оказалось ничего, кроме маленькой темной комнатушки с еще одной дверью в противоположной от входа стене. Спустя мгновение до затуманенного усталостью сознания Тэлии дошло, что в здешнем Приюте, в отличие от всех, которые она до сих пор видела, имелись сени, предназначенные для того, чтобы задерживать царящий снаружи холод.

Тэлия с трудом, непослушными руками открыла вторую дверь; Ролан протиснулся в Приют следом за ней. Крис со своей последней вязанкой ненамного обогнал ее на обратном пути и успел уже окурить комнату и развести огонь в очаге. Он отвязал Тэлию от Ролана, и она с благодарностью заковыляла на полуотмороженных ногах к огню, горевшему, словно желтая путеводная звезда. Крис завел Ролана во внутреннее помещение Приюта, и Тэлия, рухнувшая поближе к теплу очага, увидела, что он ввел внутрь также и Тантриса и обеих чирр. Пока Крис не разместил всех как следует, было немного тесновато, но Тэлия знала, что никто и ничто не сможет протянуть долго снаружи, на воющем ветру.

Тэлия стащила с себя облепленную снегом одежду и развесила ее рядом с вещами Криса на крюках над очагом. Крис уже занимался приготовлениями к ужину, так что, натянув шерстяную сорочку и старые штаны (она чувствовала себя слишком измученной, чтобы переодеться полностью) Тэлия вытащила из их скаток с постельными принадлежностями серо-бурые одеяла и устроила поверх сухого сена перед очагом что-то вроде гнезда. Так они с Крисом могли удобно расположиться и отогреть свои больные, дрожащие тела, пока готовится еда.

Тэлия тупо смотрела в огонь; и ум, и тело ее все еще оставались замерзшими и оледеневшими. Она упрямо держалась за свое оцепенение, не желая оказаться перед его альтернативой. И преуспела: она пребывала в изнеможении и апатии еще долго после того, как по идее должна была уже начать подавать признаки жизни. Крис простоял над ней несколько минут прежде, чем до нее дошло, что он тут.

– Тэлия… – неловко начал он, – Я знаю, что сейчас не время и не место, но лучшего, наверно, не будет. Нам с тобой надо поговорить.

Сама того не замечая, Тэлия медленно поднялась на все еще непослушные ноги, чувствуя холод, который не имел никакого отношения к бушующей снаружи метели.

– О ч-ч-чем? – заикаясь, спросила она, страшась самого худшего.

– Перед тем, как мы уехали, Керитвин перекинулась со мной парой слов, – начал Крис, и отчаяние, которое Тэлия сдерживала из последних сил, обрушилось на нее с сокрушительной силой, равной силе бурана, а вместе с ним, как ни странно, ее захлестнуло и нечто вроде безнадежной ярости. – Черт, Тэлия… она сказала, что ты таишься от меня; что твой Дар полностью вышел из-под контроля!

Что-то внутри Тэлии разлетелось вдребезги, и буря, которую она так долго сдерживала и подавляла, вырвалась на волю.

Крис ожидал гнева, возражений – но не этого! В него ударили попеременно волны самоубийственного отчаяния и убийственной ярости; удар в буквальном смысле слова бросил его на колени. Глаза застлал багровый туман. В ушах стоял рев, за которым ему смутно слышался визг разъяренной лошади и стук копыт о камень.

Этот-то звук и вытащил его из безумия, прежде чем он успел схватить какое-нибудь оружие и убить себя, Тэлию или их обоих. Он выставил самый мощный ментальный щит, какой только мог, с трудом поднялся на ноги и бросился на Тэлию, буквально вмазав ее спиной в стену с такой силой, что у него самого лязгнули зубы.

– Прекрати! – заорал он на дикое, потерявшее человеческий облик существо, бьющееся в его руках. – Прекрати, черт бы тебя побрал! Посмотри, что ты с нами делаешь! – Он яростно рванул и развернул ее так, чтобы она собственными глазами увидела невероятное зрелище – Ролана, с оскаленными зубами и дикими, налитыми кровью глазами, загоняющего Тантриса в угол. – Гляди, что ты делаешь с ними!

Тэлия посмотрела – и рухнула так внезапно, что Крис не успел даже подхватить ее: она выскользнула у него из рук. Упала и сжалась в бесформенный ком на холодном каменном полу Путевого Приюта, рыдая так, словно потеряла все, что было ей дорого в жизни.

И буря, бушевавшая в стенах Приюта, стихла, словно ее и не было.

Крис опустился на колени возле Тэлии, приподнял и прижал к плечу. Она не сопротивлялась; казалось, она даже не замечала, что он здесь. Крис обнимал ее, пока она плакала – страшные, надрывные рыдания, казалось, раздирали ее изнутри на части; огонь, который он развел, все опадал и опадал, а буря снаружи вторила ее горькому плачу.

Наконец, когда Крису показалось, что огонь может вот-вот погаснуть совсем, он поднял Тэлию и уложил в устроенное ею гнездо из одеял и сена. Она свернулась в клубок, отвернувшись от него и все еще плача. Он подкинул дров в огонь, закончил недоделанные дела и вернулся к ней.

Он забрался под одеяла, продрогший до костей, и снова обнял Тэлию, такую же замерзшую, как он сам. Неистовство ее горя, казалось, поубавилось; Крис легонько встряхнул девушку.

– Ну же, – сказал он, чувствуя себя крайне неловко. – Поговори со мной, барышня…

– Я… я… – всхлипнула она, – я хочу умереть!

– Почему? Потому что твой Дар вышел из-под контроля? Что за разговор для Герольда?

– Никакой я не Герольд.

– Здравствуйте пожалуйста! – перебил ее Крис. – Кто это сказал?

– Все говорят… ты сам рассказывал…

– О, черт…

Только теперь Крис понял, из-за чего заварилась вся каша: он сам ее заварил, рассказав Тэлии о ходящих о ней слухах. Боги, он же знал, что ее самооценка не слишком высока… то, что он сказал ей тогда, в самом начале поездки, должно быть, было для нее словно удар в солнечное сплетение. Должно быть, он толкнул ее в замкнутый круг самокопания и сомнений в себе, а тот развернулся в идущую по нисходящей спираль, из которой у Тэлии не было сил вырваться. Ее Дар – такая штука, которая может питаться сомнениями и превращать их в реальность, что, в свою очередь, дает новую пищу сомнениям, усиливая их по мере того, как потеря контроля превращает сплетни в действительность.

И вот вам результат. Полностью развитый Дар, не поддающийся вообще никакому контролю, и девушка, готовая убить себя, стоит ему отвернуться.

– Послушай меня… черт возьми, Тэлия, послушай. – Крис снова встряхнул ее. – Если бы все обстояло так плохо, Ролан оставил бы тебя. Он отверг бы всякого, кто недостоин Белого. Предпринимал ли он какие-либо шаги в таком направлении?

– Н-н-н-нет…

– Он хотя бы предупреждал тебя? Рыдания стали чуть тише.

– Н-н-нет.

– Он помог тебе, разве не так? Он хранил твою чертову тайну. Он считает, что ты по-прежнему Герольд. Так действуй, как Герольд, черт тебя дери! Перестань переживать и начни думать. Ты в беде; ну же, как нам тебя из нее вытащить?

Тэлия впервые подняла на него глаза – опухшие и красные.

– Нам?

– Нам, – подтвердил Крис. – Я виноват не меньше твоего. Мне ни в коем случае не следовало рассказывать тебе те проклятые сплетни… надо было поверить тебе, когда ты сказала, что все это не правда. Готов поспорить, что именно мои сомнения ухудшили дело. А?

Тэлия покачала головой, потом уткнулась лицом ему в грудь. Крис притянул ее ближе и начал гладить по волосам и легонько укачивать.

– Бедный ребенок… – шептал он, – бедный, напуганный, одинокий ребенок… вот… попробуй-ка. – Он протянул руку, вытащил из вороха пожитков маленькую кожаную фляжку и передал Тэлии.

– Расстроенные чувства часто лечат вином. Попробуй, должно помочь!

Тэлия приняла у него из рук фляжку, сделала глоток и чуть не задохнулась. Она словно глотнула сладкого жидкого огня!

– Что… это… такое? – спросила она, хватая воздух ртом.

– Снадобье Целителей – они зовут его «спиритом», духом вина. Его получают, замораживая вино, которое делают из меда, а потом выбрасывая лед; во фляжке – то, что остается. Тот, помнишь, медвежеватый, дал мне его, когда мы уезжали.

Тэлия еще раз отхлебнула, на сей раз совсем чуть-чуть и с большей осторожностью. Второй глоток не обжег так, как первый, и после него во рту и в желудке осталось очень приятное ощущение. И он безусловно притупил как остроту ее восприятия, так и чувствительность обнаженных нервов. Что было лучшим из всего, что случилось с ней за день; поэтому Тэлия сделала третий глоток.

– Полегче, малышка, – рассмеялся Крис; в его смехе прозвучало облегчение. – Это крепкая штука!

– Точно, – сказала Тэлия, ощущая легкое головокружение. – Но я чувствую себя гораздо лучше. Не такой освежеванной.

– На это я и надеялся, – отозвался Крис, отбирая у нее фляжку и в свою очередь отхлебывая из нее. – Думаю, его не положено пить на голодный желудок, но, мне кажется, ты в этом нуждаешься. Черт, после того, что я пережил, и я тоже!

Выпитого оказалось достаточно, чтобы теперь Тэлия всего лишь смутно ощущала присутствие сознания Криса; его близость больше не причиняла боли.

– Спасибо.

– Не за что.

Тэлия тихо лежала в кольце его рук, чувствуя себя совершенно опустошенной; они по очереди прихлебывали из фляжки. Пламя шипело и потрескивало, среди красных и рыжих языков мелькали маленькие – синие и зеленые. Тэлия наконец-то начинала чувствовать, что полностью согрелась – что под ударами бури представлялось ей невозможным – и расслабилась, – а ведь казалось, этого ей не удастся уже никогда. Огонь распространял душистый запах хвои, словно фимиам из лесной зелени. Чирры и Спутники время от времени переступали с ноги на ногу, шурша соломой, которую подстелил им Крис. Боги, что она едва не сотворила с ними! Тэлия мысленно коснулась Ролана – только на миг, чтобы убедиться, что с ним все в порядке…

Его прощение и любовь были столь безграничны, что на глаза ей вновь навернулись слезы.

– Эй, – ласково сказал Крис, – я думал, мы договорились, что плача больше не будет.

Когда Тэлия не ответила, он взял ее рукой за подбородок, приподнял и поцеловал.

Это задумывалось, как братский поцелуй.

Братским он оставался не дольше секунды.

– Светлые Гавани! – удивленно выдохнул Крис, когда они наконец оторвались друг от друга.

Тэлия прильнула к его плечу; охватившее ее желание удивило ее не меньше, чем Криса, хоть она и знала, что это – довольно обычная реакция после сильного потрясения. Сейчас она не воспринимала Криса как наставника или даже как Герольда – только как друга и эмоциональную защиту – и точно знала, что он так же чувствует ее желание, как она – его. На сей раз уже она потянулась к нему.

Когда их губы встретились и раскрылись, Крис мягко спустил ее сорочку до пояса. Тэлия вздрогнула от наслаждения, когда его губы скользнули по тыльной стороне ее шеи, по линии плеч, когда он поцелуями стер с ее глаз слезы; он охнул, когда она робко захватила губами мочку его уха. Теперь, когда щитов Тэлии больше не существовало, они с Крисом, похоже, чувствовали малейший оттенок переживаний друг друга. Когда Тэлия легко, как пушинкой, провела пальцами вдоль позвоночника Криса, она ощущала то же, что и он; когда она напряглась и задохнулась, когда Крис нашел неожиданно чувствительное место, он, сопереживая, напрягся так же, как она.

Наконец охватившее обоих желание стало слишком острым, чтобы они могли сдерживаться дальше; Крис медленно опустил Тэлию на одеяла возле себя, скользнул в ее объятия и вошел в нее.

Он оказался совершенно не готов к кинжальному удару боли, которую разделил с ней так же, как прежде делил удовольствие. Он хотел сразу отстраниться, но Тэлия отчаянно вцепилась в него и не пустила.

Она ждала боли и вытерпела ее. Чего она не ожидала – это того, что Крис станет смирять свое желание, чтобы провести ее через боль, и под конец терпеливо дождется, чтобы она получила наслаждение, прежде чем получить его самому.

Когда он обмяк, Тэлия перевернулась, потом снова устроилась, положив голову на сгиб его руки. Оба свернулись калачиком в своем теплом гнезде, усталые и насытившиеся, не чувствуя особой необходимости делать что-либо, кроме как лежать и перебирать в памяти совместно пережитые ощущения.

Долгое время не раздавалось ни одного звука, кроме потрескивания огня да тихих шевелений четвероногих в другом конце Приюта.

Крис повернул голову и заглянул в темные глаза Тэлии, расширенные и дремотные от удовольствия.

– Почему ты не сказала мне, что ты девственница? – спросил он тихо.

– Ты не спрашивал, – сонно сказала она. – А что? Разве это так важно?

– Думаю, я не лег бы с тобой, если бы знал.

– Тем больше оснований не говорить, – логично заметила Тэлия. Она придвинулась ближе к Крису, положив голову ему на грудь и натянув одеяла поверх них обоих. – Но я рада, что первым оказался ты.

– Почему?

– Кроме всего прочего, сплетницы, мои сестрицы-Герольды, оказались правы, что было… намного лучше, чем, как я полагала, обычно бывает в первый раз.

– Комплимент? – спросил Крис, развеселившись.

– Комплимент.

Тут ему пришла в голову новая мысль.

– Погоди-ка минутку. Я думал, ты и Скиф… Тэлия улыбнулась – первая настоящая улыбка, которой он добился от нее за много месяцев.

– Тебе и полагалось так думать. Ужасно – у нас обоих было кошмарное расписание, и мы так уставали, что все время засыпали прежде, чем успевали до чего-либо дойти.

Она рассказала Крису комически-досадную историю их со Скифом неудавшегося романа, и как он в конце концов кончился тем, что вместо того, чтобы разделить ложе, они принесли друг другу клятву побратимства.

– Бедняга Скиф! И бедняжка Тэлия, – хмыкнул Крис. – Ты знала, что его задразнят до полусмерти, если эта история выплывет наружу, не так ли? И позволила всем думать иначе.

– Угу. Бедный Скиф… – зевнула Тэлия, – жертва неутоленного вожделения. – Она заобъятиях, но, как ни хотелось тревожить, он знал, что надо сыпала в его Крису ее не встать.

– Проснись, соня. Если не хочешь встретить утро с головной болью, тебе нужно проглотить немного еды и выпить чего-нибудь помимо этого адского зелья. Что-что, а головная боль поутру тебе совсем ни к чему, а учитывая, насколько крепкую штуку мы пили, ты, верно, пожалеешь, что не умерла, если дело дойдет до похмелья. И потом, сейчас нам, может, и тепло, но среди ночи мы проснемся совершенно закоченевшими, если не устроим себе постель получше. После всего, что мы перенесли сегодня, мне страшно не хотелось бы видеть, как ты завязываешься в узлы от судорог только из-за того, что нам не хватило капельки здравого смысла.

Тэлия зевнула во весь рот, но возражать не стала. Оба достали чистое белье и переоделись. Пока Крис разливал по мискам похлебку из висящего над огнем котелка, Тэлия заново переустроила их «гнездо», набросав на него все, что могло послужить одеялом. Крис приготовил горячий чай, и они запили им ужин.

После того как Крис засыпал огонь золой, они улеглись в обнимку, не видя теперь смысла возвращаться к прежней практике раздельных постелей.

– Я страшно рада, что это случилось сейчас, – сказала Тэлия перед тем, как Крис провалился в сон.

– Почему, птичка?

– Вдвоем спать теплее, чем поодиночке… А мороз заметно усиливается. ***

Крис с удовольствием обнаружил, что Тэлия (в отличие от некоторых его прежних любовниц) спит спокойно: она не ворочалась и не делала попыток стаскивать с него одеяла (что, по его мнению, было кратчайшим путем к разрушению в остальном вполне удачного союза). Он нашел даже, что ее присутствие создает странное ощущение уюта и служит превосходным противоядием от воя ветра снаружи.

Проснулся он лишь один раз, когда Тантрис поскребся в его сознание: им с Роланом нужно было выйти. Криса очень порадовало наличие в Приюте крошечного предбанника: в обычную планировку он не входил, но Крису удалось втиснуть туда одну чирру и одного Спутника и все-таки затворить дверь во внутреннее помещение, прежде чем открывать наружную дверь. Если бы входная дверь отворялась прямо в помещение Приюта, как обычно и бывало, всякий раз, выпуская животных, Крис вместе с ними выпускал бы и большую часть драгоценного тепла.

Ветер нисколько не ослабел, и снег по-прежнему валил все так же густо. Несомненно, уже настал день, но Крис не смог даже определить, в какой стороне находится солнце, не говоря уж о том, как высоко оно стоит. Понадобились все его силы, чтобы удержать дверь, – ее едва не вырвало у него из рук; тогда-то он и понял, почему разбудили его, а не Тэлию. Он оставил на чиррах недоуздки и чембуры, и Спутники вывели их наружу.

Еще одно достоинство чирр, – подумал он с улыбкой, – мулов не приучишь проситься по делам на двор».

Царапанье копыта о дверь возвестило о возвращении четвероногих. Крису удалось удержать дверь и захлопнуть ее за ними, но, невзирая на то что предбанник служил буфером, после того, как чирры и Спутники вышли и вошли, в Приюте заметно похолодало. Наполнив самый большой из имеющихся в наличии котелков снегом, Крис снова развел огонь, затем заботливо счистил со всей четверки лед и снег. Убедился, что животным удобно, и с улыбкой заметил, что все четверо улеглись, тесно прижавшись друг к другу, причем чирры оказались по бокам, а Спутники – в середине.

– Ну ты и хитрюга, – сказал он Тантрису и улыбнулся, получив веселый ответ:

– А ты бы лег снаружи, будь у тебя выбор? У них есть шуба, брат-по-духу, а у нас нет!

Крис был признателен Тантрису за его беззаботность; оба Спутника, похоже, восприняли события минувшей ночи просто как еще одно препятствие, которое нужно преодолеть, а не как какое-то непоправимое несчастье. Это ободрило Криса, поскольку он предполагал, что ему понадобится их помощь.

Он подвесил полный полурастаявшего снега котелок над очагом, потом, прежде, чем залезть в постель, которая с каждым мгновением выглядела все заманчивей, снова прикрыл огонь золой.

Когда он нырнул под одеяло и растянулся подле Тэлии, его ждал еще один приятный сюрприз. Вместо того, чтобы отодвинуться, Тэлия прижалась к его замерзшему телу своим, теплым, и обнимала, пока он не перестал дрожать, несмотря на то, что сама на три четверти спала. «Никогда еще, – подумал Крис, уплывая обратно в сон, – не встречал лучшей проверки для дружбы!»

Когда он наконец проснулся по собственному почину, то решил, что прошло несколько часов; вероятно, сейчас стояло позднее утро или ранний день. Никакого веского повода вставать, по-видимому, не появилось; ветер снаружи завывал с прежней свирепостью.

– Хорошо бы в Приютах были окна, – сказал он сквозь дрему. – Невозможно определить, идет еще снег или нет.

– Нет, – сонно пробормотала Тэлия ему в ухо.

Крис и не знал, что она проснулась.

– Что – нет?

– Не так уж невозможно определить, идет еще снег или нет. Послушай, и услышишь, как снежинки ударяют в крышу и стены с наветренной стороны. Звук другой, не такой, как только от ветра. Что-то вроде шипения.

Крис прислушался: она оказалась права. У завывания бури снаружи имелся какой-то шипящий оттенок.

– Откуда ты знаешь такие вещи? – спросил он, немало удивленный.

– Узнаешь, когда поспишь на чердаке. На чердаках крепковерских домов окон нет, а малыши спят именно там. Так что, если хочешь понять, в расчете на какую погоду одеваться, придется учиться узнавать все звуки, которые погоду сопровождают. Ты куда?

– Раз уж мы проснулись, надо снова раздуть огонь.

Крис принес охапку хвороста из вороха, который он еще раньше затащил внутрь, разгреб прикрытые золой угли, и вскоре пламя снова разгорелось. Несмотря на тепло, которое давали присыпанные угли, комната выстудилась; труба предусмотрительно закрывалась заслонкой, но ветру все равно удавалось выдувать часть тепла. К тому времени, когда он счел, что огонь горит как надо, Крис совершенно закоченел. Он юркнул в постель, и Тэлия снова прижалась к нему, чтобы согреть.

– Ты делаешь определенно гораздо больше того, что требует от тебя долг, – сказал Крис, когда перестал дрожать. – Спасибо.

– Пожалуйста. Считай, что я расплачиваюсь с тобой за прошлую ночь.

Он нарочно не правильно истолковал ее слова.

– Светлые Гавани, птичка, ты не перестаешь удивлять меня! Я и не подозревал, что за твоей безмятежной внешностью скрывается такая чувственная особа.

Тэлия приняла игру.

– А почему бы и нет?

– Ты безусловно не показывала этого, даже намеком. И ты явно не… практиковалась, скажем так.

– До сих пор я не встретила никого, с кем чувствовала бы себя достаточно свободно, за исключением Скифа, а на нашей с ним связи, похоже, лежало проклятие! – В голосе Тэлии прозвучал печальный смешок. – Но нельзя сказать, что я не интересовалась предметом; я ведь еще не рассказывала тебе о Ролане.

– А Ролан-то тут при чем?

– Помнишь, я говорила тебе, что он всегда присутствует на заднем плане моего сознания? И что я всегда знаю, что он делает, и никак не могу от него заблокироваться? – Лицо Тэлии немного омрачилось, когда ей подумалось, что сейчас она не в состоянии заблокироваться вообще ни от кого.

– Ну? – подтолкнул ее Крис. – И что с того?

– По ночам на Спутниковом Поле становится очень интересно… а Спутники-кобылы, помимо продолжительности беременности, имеют с людьми еще одну общую черту. – Крис смотрел непонимающе, и она вздохнула. – Они всегда «в охоте», о мудрый наставник.

– Боже правый. И если ты не можешь от него заблокироваться…

– Это значит именно то, что пришло в твой грязный умишко.

– Опыт из вторых рук?

– Что-то в этом роде.

Крис притянул к себе ее голову и поудобнее пристроил у себя на плече.

– Тэлия, я сожалею, что не заметил твоего состояния, и сожалею еще больше, что не предпринял ничего, чтобы тебе помочь.

– О… я… – Тэлия мгновенно посерьезнела, когда он упомянул о ее эмоциональном срыве. – Боги, Крис, что же мне делать?

– Нам.

– Что?

– Нам. Тебе, мне, Тантрису и Ролану. Случившееся – вовсе не полная катастрофа, как ты, похоже, думаешь. Вспомним простые истины. Прежде всего, ты научилась кое-чему, чего ты не забудешь. Теперь позволь сказать тебе одну вещь, Королевский Герольд. Смысл твоего пребывания здесь в том, что на стажировке ты встретишься со всеми проблемами, с которыми, вероятно, столкнешься и при дворе, только тут они будут гораздо определеннее, гораздо проще. Ты учишься тому, как справляться с трудностями, там, где разобраться с ними легче, вместо того, чтобы очертя голову ринуться в воду – и утонуть. Возьми человека, который держал на другого зло так долго, что это стало одержимостью, навязчивой идеей. Тебе уже довелось однажды видеть такое; ты узнала бы это состояние, если бы увидела снова?

Тэлия вспомнила, как почувствовала себя, когда девушка-служанка посмотрела ей в глаза, и странный холод, который она тогда ощутила.

– Да, – сказала она наконец.

– И как ты думаешь, ты смогла бы с таким справиться?

– Может быть… Хотя, думаю, мне понадобилась бы помощь.

– Молодец. Прежде ты ответила бы «да». А теперь ты понимаешь, что тебе может потребоваться поддержка. Ты учишься, желторотик. Теперь – трудная часть. Твой Дар вышел из повиновения; нам нужно снова взять его под контроль. Я готов поспорить, что причиной случившегося отчасти явилось то, что никто не сообразил, что тебе нужна специальная подготовка, которая должна научить тебя не позволять своему эмоциональному состоянию устанавливать обратную связь с Даром. Я даже не уверен, что такая подготовка вообще существует.

– Почему ты это говоришь?

– Потому что не могу вспомнить ни одного Королевского Герольда в обозримом прошлом, который обладал бы таким сильным Даром, каким обладаешь ты. Я никогда не слышал об эмпатии настолько сильной, чтобы ее можно было использовать как оружие. Таламир явно ею не обладал – равно как и Кейгвин до него. Я не знаю даже, есть ли на свете Целитель с такой сильной эмпатией. Быть может, тебя мог бы обучить Целитель, но я не рискнул бы биться об заклад, что это так.

– Тогда что же…

– Мы, черт возьми, преотличнейше придумаем, как тебя обучать. Все четверо. Прежде всего, у тебя пропали все щиты. Восстановить их, наверно, будет труднее всего, но, думаю, возможно, нам удастся теперь взяться за дело по-другому. Эй, Дивноногий…

Тантрис поднял голову и фыркнул.

– Да, властелин мира?

– Валяй, иронизируй.

– Ты первый начал.

– Вопрос серьезный, Пожиратель Сена. Ты сможешь установить для нее щиты извне? Тантрис задумчиво поглядел на них обоих.

– Да, – ответил он после продолжительного молчания, – но не очень надолго.

– Если можешь ты, значит, и Ролан…

– Смог.

Крис поднял бровь.

– Ха. Мне следовало догадаться. Ладно; что мне такое тоже под силу, я знаю: я усиливал щиты малышни, которую обучал. Итак, если мы будем чередоваться, один за другим, сможем ли мы прикрывать ее, пока она имеет дело только с нами троими?

– Думаю, да. – Тантрис оценивающе посмотрел на другого Спутника. – Ролан велит сказать тебе, что мы, вероятно, можем справиться даже с небольшими группами людей.

– Я на такое и не рассчитывал. Отлично. Моя вахта первая. Когда я подам сигнал…

– Я подхвачу, – пришел уверенный ответ. – С удовольствием, брат-по-духу.

– Общий смысл уловила? – Крис повернулся к Тэлии, одновременно выстраивая вокруг нее щиты.

– Ты… О, Боги! – Облегчение на ее лице явилось для Криса откровением: до сих пор он и не представлял, в каком напряжении она находится.

– Точно. Ну вот… временно устранив одну часть проблемы, мы разберемся с той ее частью, которая представляет угрозу для окружающих.

– Передача…

– Но не сейчас. Ты слишком устала и не сможешь ничего передать дальше собственного носа, если только я не сделаю ошибки, еще раз напугав тебя до полусмерти, так что проблема может подождать. Я проголодался, и мне нужно помыться.

Хотя Крис и Тэлия часто пользовались баней деревни Развилка, предпочитая в качестве укрепляющего средства мытье сну, на который у них не хватало времени, с тех пор, как они помылись в последний раз, прошел уже не один день. А поскольку оба были по натуре чистоплотны, они сей факт остро ощущали.

– Тогда ты первый. Я хочу привести в порядок четвероногих, так что помоюсь потом. Я вот-вот их почую, и если не вычистить их как следует, здесь может начать попахивать. А коль скоро я все равно займусь Роланом, то могу почистить и всех четверых. Незачем нам обоим пачкаться.

Крис принюхался: воздух слегка благоухал мокрой шерстью и лошадиным потом.

– Ты не обязана чистить всех четверых, но если настаиваешь, я не против. Хотя ты наносишь удар по моей восхитительной привычке потакать своим слабостям. Если ты и дальше будешь так добродетельна и самоотверженна по отношению ко мне и работе, мне тоже придется найти себе какое-нибудь дело. – Крис тяжело вздохнул и сделал грустные глаза.

Тэлия скорчила ему рожу, впервые за много недель чувствуя себя самой собой. Она оделась, накинула плащ и взялась за чембур первой чирры.

Хозяйственные хлопоты заняли у них весь остаток дня – работа по дому и починка вещей, которой они пренебрегали, пока ухаживали за больными. Тэлия только порадовалась этому: ей не хотелось оказаться лицом к лицу со своими проблемами прямо сейчас, когда она так эмоционально ранима. После спокойного обеда Крис отправился обследовать припасы.