Текст книги "Из Глубины"

Автор книги: Мерседес Лэки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Ибо не прошло и свечи с тех пор, как молодежь отправилась на берег, когда неподалеку бешено взревели рожки, и все тщательно выстроенные планы лопнули будто мыльный пузырь.

После первого мига замешательства, когда люди, оторванные от своих дел, молча смотрели на запад, кто-то начал вопить.

И началось. Никто, казалось, не соображал, куда бежать и что делать, хотя не далее чем две свечи назад Ален подробнейшим образом все расписал. Люди бросились врассыпную: одни к домам, другие к лесу, кто-то в беспорядке хватал свои пожитки, кто-то швырял их на землю. Сохранить спокойствие удалось пятерым: Алену, Ведалии и еще троим деревенским старейшинам.

– Уводите их в пещеры! – гаркнул Ален, пытаясь перекрыть крики и плач метавшихся в панике людей. – Нужно увести всех в пещеры!

Старейшины принялись собирать детей, в суматохе совали их в первые попавшиеся руки, прикрикивали на тех, кто остолбенел от страха, чтобы заставить их очнуться, и подталкивали в нужном направлений. Как только жители деревни небольшими группками двинулись в укрытия, Ведалия начал подгонять их, молотя в воздухе копытами и скаля зубы. Казалось, в него вселился какой-то демон.

Ален перехватывал тех, кто бросился в противоположном направлении, и прикрикивал на них, а парочке отставших даже досталось плашмя его клинком, и они тоже исчезли за деревьями по дороге к пещерам.

Затем он вернулся обратно и принялся подгонять еще одну группу.

Ему некогда было даже толком рассмотреть врагов, как они стремительно вошли в бухту. Он лишь мельком заметил их корабли – длинные, по хищному поджарые, очень быстрые, на его сухопутный взгляд. Он скорее ощутил, чем услышал или увидел, тот миг, когда пираты сошли на берег. Ведалия подгонял еще одну группку отставших, потом вернулся и набросился на самых последних, которые копались у сундука, пытаясь утащить его с собой.

Он так и не понял, что разбойники уже близко, опасно близко, что они во весь опор несутся по главной улице. Он не успел даже встать в оборонительную позицию. Позади него раздался крик, он сделал пол-оборота и…

Очнулся в темноте с ощущением идущей кругом головы и подкатывающегося к горлу желудка. Череп пронзала боль, руки у Алена оказались связанными, лодыжки тоже. Его швырнуло на кучу чего-то такого, что на ощупь казалось свернутым канатом, и он почувствовал, что вот-вот расстанется с содержимым своего желудка, сколь бы скудным оно ни было. Ален кое-как перевернулся на бок, и его тут же вывернуло. Он попытался откатиться от лужи. Пол под канатом, на котором он лежал, ходил ходуном.

Судя по страшной головной боли, кто-то огрел его увесистой дубинкой, причем от души и со знанием дела. От души, поскольку у него явно было сотрясение мозга – раз уж его мутило, а палуба (должно быть, он находился на палубе корабля) под ним не только вздымалась и опускалась, но еще и кружилась. Со знанием дела, поскольку его все-таки не убили.

Алена связали, но наспех; похоже, его тюремщики полагали, что удар по голове на некоторое время утихомирит врага. Его окружала темнота, поскольку стояла ночь, к тому же он лежал под брезентом, натянутым между двумя какими-то массивными сооружениями. Все звуки вокруг него были незнакомыми, непривычными: плеск и шорох воды, скрип оснастки, потрескивание дерева, крики людей. Воздух был сырым и холодным и пах водой.

Повезло еще, что его не швырнули в трюм.

Хотя, возможно, в трюме просто не нашлось места. Наверное, он оказался наименее ценным из всей добычи.

«Я на корабле, я пленник и…»

Лишь сейчас он ощутил в своем сознании зияющую пустоту.

«…попал в беду. Я не слышу Ведалию».

Он, очевидно, во многих лигах от деревни, если не может слышать своего Спутника. Во многих лигах – и никто никогда не найдет его следа.

– …не понимаю, на кой черт тебе понадобилось брать в плен Герольда! – послышался чей-то голос. – Что нам от него за польза? Бабы и сопляки пригодились бы, а этого куда?

– Послушай, если мы прикончим его, нам не поздоровится, – возразил другой голос. – Только попробуй убить одного из этих белых плащей, и остальные не успокоятся, пока не выследят тебя!

«Это уж точно», – подумал Ален, хотя какой ему лично будет от этого толк, коли его убьют?

– Если мы оставим его в живых, одним богам ведомо, что он натворит – или этот его конь. И одним богам ведомо, где сейчас их люди. Но я думаю, пока он в наших руках, они не осмелятся напасть на нас. Даже если они готовы поднять якоря, бьюсь об заклад, они не решатся. Побоятся, что мы убьем его. Полагаю, если мы не отпустим его, пока не уберемся туда, где они нас не достанут, то нам ничто не грозит.

Сердце у Алена ухнуло в пятки, а в животе похолодело.

«Помогите мне, боги! Бандиты, которые рассуждают!»

– Так что делать будем? – спросил первый голос, по-видимому смягчившись.

– Пройдем еще немного, убедимся, что никто нас не преследует, а потом вышвырнем его за борт. – Во втором голосе прозвучало полнейшее безразличие. – Можно бы, конечно, содрать за него выкуп, но тогда мы снова окажемся опасно близко от них.

Ален ощутил, как сердце у него замерло, а паника, которую он пока что держал в узде, всколыхнулась и затопила его. Он попробовал закричать, но с губ сорвался лишь полузадушенный всхлип, не скрип даже, а какое-то жалкое поскуливание, тут же заглушённое звуками корабля. Тогда он мысленно, молча – и тщетно – стал призывать на помощь. Это происходило независимо от его воли, а помочь себе сам, в теперешнем его положении, он не мог.

Но даже когда ментальный голос Алена сорвался на крик, какая-то часть его сознания уже сдалась, зная, что все напрасно. Произойди это все в лесу, даже если бы поблизости не оказалось никого, владеющего мысленной речью и способного прийти ему на помощь, он мог бы позвать лося, горную кошку или волков. Но здесь, посреди бескрайней водной глади, не было ни единой живой души, кроме разве что рыб. Но его сознание продолжало взывать, как будто надеялось, что кто-то, способный помочь, все-таки услышит его…

?

Этот отклик, пусть даже еле уловимый, остановил его мысленные метания.

Кто здесь? – позвал он.

?? – отозвался кто-то неведомый, на этот раз более отчетливо! Неожиданно он ощутил, что за этим изумленным вопросом скрывается разум. Может, этого разума хватит, чтобы помочь ему?

Он подавил боль и подступающую тошноту и вложил все свои силы в более связный зов.

Помогите мне! Пожалуйста! – Призыв он сопроводил эмоциональной передачей отчаяния своего положения; это было несложно, поскольку ощущение было очень материальным.

В ответ ему раздался не один голос, а целый хор.

Землеход? Да, Землеход!

Землеход. Попавший в сети.

Брат того, кто плачет на берегу…

Пленник…

На Алена хлынул поток скорее эмоций и чувств, нежели слов – ощущение чего-то разрушительного, привкус крови и гнева говорящего. Кем бы ни были эти существа, они знали его тюремщиков и не испытывали к ним добрых чувств.

Да. Нельзя позволить им увезти его.

Довольно. Их нужно остановить.

Позовите Владыку Глубин.

Да! Владыка Глубин поможет! Владыка Глубин очистит от них лицо воды! Позовите Владыку Глубин!

Что ж, отрадно было узнать, что они считали его врагов своими врагами, но ему они так и не ответили. Он улучил момент и вставил в этот хор свою просьбу.

Пожалуйста! Помогите мне!

В этот миг чьи-то руки сорвали укрывавший его брезент. Щурясь, он растерянно смотрел на четыре темных лица, заслонявших от него звездное небо.

Из темноты раздался голос еще одного, невидимого.

– Ладно. Мы отошли на достаточное расстояние. За борт его.

Алена раздирали на части страх и дурнота, но времени как-то отреагировать ему не дали: четыре пары рук ухватили его за плечи и лодыжки, он забарахтался было, но они подняли его…

И, как пушинку, швырнули за борт, дав ему времени ровно столько, чтобы сделать глоток воздуха.

Ален камнем рухнул в темное, неприветливое пространство.

Он задержал дыхание и погрузился в воду, но она была настолько холодной, что обожгла его, и он ахнул от неожиданности, упустив этот драгоценный глоток воздуха. Руки и ноги у него были связаны, он мгновенно утратил ориентацию в черной воде и забился, пытаясь вынырнуть на поверхность, на спасительный воздух, но не знал куда.

Мы плывем, Ходячий!

Словно по взмаху волшебной палочки он оказался в окружении больших и мягких тел, и эти теплые и скользкие тела стремительно вынесли его на поверхность и поддерживали, пока он судорожно глотал воздух. Он не видел их – луна, похоже, уже зашла, – но, по ощущениям, они были крупнее него, гладкие, но без рыбьей чешуи. Они просунули длинные продолговатые головы ему под мышки и таким образом удерживали на плаву. Другие занялись веревками, стягивавшими Алену руки и ноги. У его спасителей оказались довольно острые зубы, и они по очереди рвали ими путы, время от времени задевая руки, хотя и извинялись каждый раз, когда случайно кусали его и он вскрикивал от боли.

– Ничего страшного, – успокаивал их Ален, пытаясь передать при помощи чувств, что лучше быть раненым и свободным, чем целым и невредимым, но связанным. Должно быть, эти существа были грозой здешних рыб; они казались настоящими водными волками.

В тот самый миг, когда последняя веревка у него на руках наконец-то распалась, по рядам его спасителей пробежало какое-то волнение.

Владыка Глубин плывет! – вскрикнул сначала один голос, затем другой…

И внезапно он очутился в воде совсем один и отчаянно замолотил руками.

Погодите! – крикнул он им вдогонку. – Погодите! Я же не… я не могу…

Спокойствие, Ходячий.

Этот мысленный голос не походил ни на что другое, что ему приходилось слышать прежде: оглушительный, низкий, отдающийся эхом. Он накрыл его сознание гигантской волной, от которой Ален затрепетал и у него перехватило дыхание; он понял, что находится в присутствии чего-то… исполинского.

Спокойствие. Не двигайся. Я плыву.

Он ощутил усиливающееся давление воды под ним, и вдруг…

Вдруг что-то огромное, больше самого большого корабля, какой он когда-либо видел, поднялось из воды, как новорожденный остров. У Алена появилось ощущение присутствия чего-то сверхъестественного, нечеловеческого.

Да, маленький Ходячий. Я держу тебя. Хорошо, что ты не можешь меня видеть, а не то твой страх превратил бы тебя в бессловесную тварь и ты стал бы законной добычей…

У существа, на чьей спине он лежал всего в какой-то ладони над водой, была такая же скользкая и упругая шкура, как и у тех, других. Ален не мог разглядеть само существо, но ощущение под собой чего-то настолько безмерного, что даже и вообразить себе невозможно, удерживало его в молчании.

Так поведай же мне, Ходячий-по-Суше, что заставило Блестящих Прыгунов прийти тебе на помощь и воззвать ко мне?

Не знаю, господин мой. – смиренно ответил Ален. Я просто… просто позвал на помощь.

Просто позвал на помощь. Ни разу еще пи один Ходячий не просил помощи у нас. Возможно, этого было им достаточно. Но что это за другие? – Мысленный голос существа утратил всякий намек на благодушие, и Ален снова задрожал. – Прыгуны говорят, что их надо во что бы то пи стало остановить. Их плавучие деревья пахнут кровью и болью, их помыслы черны, как ночь. Я знаю, что они причинили Прыгунам – но что они причинили своим сородичам?

Ален как можно более кратко описал громадному существу, везущему его на своей спине, что именно сделали пираты, и ощутил, как медленно разгорается гнев, столь же громадный, как само существо.

Вот как? Воевать само по себе скверно, но воевать с детьми и стариками… с мудростью и надеждой рода… – Повисло молчание. – Да. Я понимаю. Но это дело твоего народа, и хотя я желаю исполнить волю Прыгунов, тебе придется заплатить за это.

Заплатить? – Это было неважно; чего бы ни потребовало это существо, оно должно получить все, если такой ценой можно было положить конец бесчинствам бандитов. – Это… – Он судорожно сглотнул. – Это меня вы желаете получить, о Владыка Глубин?

Упругая поверхность под ним заходила ходуном; миг спустя он понял, что исполин смеется.

Нет, маленький Ходячий, даже если бы ты был хорош на вкус, ты слишком благороден, чтобы тебя съесть. Кроме того, я не хочу, чтобы Тот, Кто Плачет на Берегу, твой Белый Брат-Дух, угас от горя. Нет. Прежде чем я вмешаюсь в дела Ходячих… поклянись, Ходячий, брат Белого Духа. Что никогда и никому обо мне не расскажешь. Никогда и никому.

Клянусь, – пообещал он, не вполне понимая, зачем этому существу его клятва и что он собирается сделать взамен, но дав эту клятву без колебаний. – Никто никогда не узнает. Даже мой Спутник.

Тогда я начинаю.

Он ощутил, как огромная махина под ним пришла в движение, стала подниматься, пока не оказалась полностью над поверхностью воды. Он едва удерживался на этой горе живой плоти, овеваемый встречным ветром, от которого у него зуб на зуб не попадал. Упругая плоть под ним медленно колыхалась. На горизонте показались огни – слишком желтые и немигающие, чтобы быть звездами.

То были фонари на топах корабля, на котором плыли его захватчики, и других кораблях разбойничьего флота. Корабли плыли быстро, но неведомое существо под Аленом было быстрее.

Теперь он ощутил вокруг другие разумы, разумы более мелких существ, его первых спасителей. Они не обменивались словами – он уловил лишь их возбуждение и такой же гнев, как и тот, что испытывал грозный великан. А вместе с ними в его мозгу вдруг всплыли и обрывочные образы, причина их гнева – люди с этих кораблей, забавы ради бьющие доверчивых обитателей озера.

Оставайся с Прыгунами, Ходячий, и смотри.

Туша, которая его поддерживала, вдруг выскользнула из-под него, и он снова очутился в воде. Но не успел он даже запаниковать, как его уже окружали те, другие существа, а двое из них проворно просунули головы под его распростертые по воде руки. А разбойничьи корабли не успели еще уплыть далеко, как что-то черное и чудовищное вырвалось из волн рядом с ними…

И обрушилось на один них, прежде чем немногочисленные матросы, следившие за парусами и румпелем, смогли заметить что-то ужасное, несущееся на них.

В один миг корабль с оглушительным треском лопающихся шпангоутов и воплями очутившихся в воде людей превратился в щепки.

Матросы с других кораблей еще успели понять, какая участь их ожидает, но избежать ее уже не могли. Снова и снова гигантская туша выскакивала из волн и атаковала их корабли, разбивая их в щепы – как капризный ребенок ломает игрушку, но с такой яростью, какой не может испытывать ни один ребенок.

Ален так и не узнал, сколько разбойников погибло мгновенно, а сколько оказалось во власти волн, ибо маленькие пловцы снова расступились, уступая место пловцу-великану, который стремительно понес его прочь.

Там еще остались некоторые, цепляющиеся за обломки своих плавучих деревьев, но сегодня ночью я буду охотиться, Ходячий, – с мрачным удовлетворением объявил голос в его мыслях. – Когда ты окажешься в безопасности, я вернусь и славно попирую… смотри, не забудь своей клятвы.

Никогда, – горячо поклялся он и содрогнулся, ощутив довольство великана.

Нам пора. Я голоден. Чем раньше Прыгуны вынесут тебя па берег, тем скорее я смогу насытиться.

И снова исполинская тута поднялась над водой и помчала его вперед – в каком направлении? Он не мог определить. Он лишь цеплялся за своего спасителя из последних сил – продрогший, измученный, дрожащий, терзаемый мучительной болью в каждой клеточке своего тела и надеющийся, что это существо, только что рассуждавшее о том, как станет есть людей, довезет его до дома.

И все же, и все же…

Ален боялся его – но то было скорее уважение, чем страх.

Поговори со мной, Ходячий. Расскажи мне о своей жизни. Я ни разу не встречал Ходячего, способного разговаривать в моих мыслях, а я прожил долго… очень долго…

Всю эту нескончаемо длинную ночь, на протяжении всего странного путешествия, Ален разговаривал с неведомым существом, несшим его вперед. Оно было знакомо с людскими обычаями, но Герольды и их Спутники оказались ему в новинку и приводили его в восторг. А Ален вдруг понял, что если бы не его Дар, который он и за Дар то не считал, не умение мысленно говорить с животными, его бы сейчас не было в живых; загадочное существо могло слышать сильные мысли других, но неотчетливо. Один лишь Ален оказался способным разговаривать с ним – с ним и с теми, кого оно называло Блестящими Прыгунами.

Мало-помалу уважение совершенно вытеснило весь страх.

Хотя Ален не забыл, чем его спаситель намеревался заняться по возвращении к обломкам кораблей. Им овладел полный разлад: с одной стороны, эти люди были повинны в убийствах, грабежах, бесчинствах, и, попади они в руки Стражи, им точно не сносить бы головы. Но после нескончаемых мгновений ужаса, отчаянной борьбы за жизнь с водной стихией окончить жизнь в пасти озерного чудища…

Они получат то, что заслужили. Возможно, они утонут до моего возвращения, но, утонувшие или живые, они славно мне послужат. Не тебе и не мне требовать с них ответа за их деяния. Я лишь послужу орудием возмездия.

На это Алену возразить было нечего; в конце концов, подобная участь была не хуже, чем тюрьма, суд, а в конце концов – веревка или топор палача…

Однако близится рассвет, а с ним и берег, – продолжало существо. – Ни один Ходячий до сих пор не видел меня и не увидит – по меньшей мере, те, кого я оставлял в живых. Я отправляюсь на охоту; Прыгуны отнесут тебя к твоим друзьям. – В его мысленном голосе послышалась улыбка. – Когда я покину тебя, пошли зов своему Белому Брату, чтобы он перестал горевать. Его плач даже сейчас терзает мое сердце.

Существо замедлило ход, потом остановилось и медленно ушло под воду, и Ален снова очутился на плаву. Миг спустя существа уже не было – вероятно, под водой оно плавало быстрее, чем над водой, и держалось на поверхности только ради него. После долгого пребывания в мокрой одежде на пронизывающем ветру вода казалась теплой; вскоре Блестящие Прыгуны окружили его, подхватили под руки.

Убери свои плавники из мертвой шкуры, в которую ты облачился, чтобы мы могли ухватиться за нее и тянуть тебя вперед, – сказал один.

Не сразу, но он сообразил: они просят его втянуть руки в рукава, чтобы они смогли взять их концы в зубы. Он подчинился, и вскоре двое из них тащили его за собой, а остальные плыли вокруг, время от времени выпрыгивая в воздух – по-видимому, просто от избытка чувств. Памятуя слова Владыки Глубин, Ален начал мысленно звать Ведалию. И в тот самый миг, когда темное небо окрасила заря, а вода отразила ее тусклым серебром, он уловил отклик своего Спутника.

То, что происходило между ними, было слишком глубоко, чтобы выразить это словами, и Ален был рад, что его тянут, ибо плыть и плакать одновременно он не смог бы.

А когда на горизонте показалось солнце, то стало ясно, что Прыгунам не придется везти его до самого берега: навстречу им плыли лодки, и хотя Ведалия ни в одну из них не поместился бы, на носу самой первой стоял Стед в своей белой униформе, сияющей в рассветных лучах.

Прыгуны – теперь он разглядел, что они походили на рыб, но с гладкими коричневыми шкурами, веселыми глазами и растянутыми в вечной ухмылке ртами – оправдали свое имя: все, за исключением тех двоих, что тащили его, грациозными дугами взвились в воздух. С лодок понеслись восхищенные крики, приглушенные расстоянием – и, возможно, залившейся ему в уши водой.

На миг в глазах у него потемнело – к счастью, его спасители отлично знали свое дело и не дали ему утонуть: когда он очнулся, две головы с блестящими глазами поддерживали его на плаву, а его руки лежали у них на шеях – если, конечно, они вообще у них были. А самая первая лодка была уже совсем рядом. Многочисленные руки потянулись к нему, втащили через борт – и очень вовремя, потому что теперь, почувствовав себя в безопасности, он совершенно обессилел и был слабее новорожденного котенка.

Но не настолько, чтобы не заметить, как рыбаки кланяются Блестящим Прыгунам и благодарят их.

– Вы знаете их? – изумился он.

– Они – Мудрецы Волн, – пояснил одни из рыбаков и накинул ему на плечи колючее шерстяное одеяло. – Некоторые говорят, будто они – духи тех, кто утонул и не нашел упокоения в земле. Мы никогда не обижаем их, а если кто-то из них запутается в сети, то мы разрезаем ее, чтобы выпустить его. Лучше уж лишиться улова, чем погубить брата.

Умеющий-Говоритъ с Глубиной! – позвал один из них, покачиваясь на поверхности воды и сопровождая свою мысленную речь писком и кивками. – Скажи своим друзьям, что мы знаем, где Попавшие-в-Сети, и проводим их туда.

Попавшие-в-Сети? Похищенные женщины?

Да! Да! А сейчас Владыка Глубин насыщается, и некому больше удерживать их в сети!

– Боги милосердные! – Он поймал рыбака за воротник. – Послушайте! Ваши Мудрецы Волн куда мудрее, чем вы можете вообразить. Они говорят, что знают, где похищенные женщины и дети, и обещают отвести вас туда.

Новость мгновенно облетела все лодки, и людей охватило настоящее безумие. Все хотели плыть за пленниками, но экипаж лодки, которая везла Стеда с Аленом, с неохотой согласился возвратиться вместе с ними на берег.

Тогда, только тогда Ален откинулся навзничь. Дрожь, бившая его, отпустила благодаря фляге с каким-то травяным настоем, которую Стед вложил ему в руку, но Ален так обессилел, что в изнеможении привалился к подушке из канатов и одеял, которую устроил для него Стед.

Старый Герольд, из которого обычно и слова-то вытянуть было невозможно, что-то безостановочно лепетал с того самого момента, когда Алена подняли на борт.

Поскольку все это в основном были разнообразные вариации на тему «Благодарение богам, ты цел!», Ален не обращал на него внимания.

Но сейчас он услышал кое-что иное.

– Ведалия сказал, тебя спасли эти рыбы – или кто они такие? – говорил Стед.

– Не совсем рыбы… Думаю, они – что-то вроде порождений Пелагириса, кайри или тому подобных, – отозвался Ален, надеясь, что голос дает представление, насколько он сейчас слаб. – Они сказали, что слышат меня, а я – их, только благодаря моему Дару.

– Но как тебе удалось сбежать? – спросил Стед. Ален попробовал рассмеяться, но закашлялся и глотнул настоя.

– А я и не сбегал. Эти мерзавцы держали меня до тех пор, пока не уверились, что вы не гонитесь за ними с полными лодками Стражей. Тогда они вышвырнули меня за борт. Но я принялся вопить, как перепуганный младенец, и Блестящие Прыгуны – так они себя называют – услышали меня. – Он протянул Стеду руки, чтобы тот смог рассмотреть порезы от их зубов у него на запястьях. – Они перегрызли веревки и отвезли меня обратно. Думаю, они спасли меня еще и ради того, чтобы весь обратный путь слушать мою болтовню. У меня сложилось впечатление, что эти существа проводят немало времени, просто… играя, учась, удовлетворяя свое любопытство. Вот тебе и высокая честь и слава быть Герольдом! Похоже, единственное достоинство, которое мне пригодилось, – умение рассказывать забавные истории!

Он, конечно, смертельно устал, но слова подбирал очень тщательно. Он говорил чистую правду, просто не всю… а пока он будет продолжать говорить правду, Стед вряд ли станет допытываться, что он пытается скрыть.

Стед засмеялся, и рыбак по соседству с ним тоже, и тот, что сидел у румпеля.

– Мы всегда почитали Мудрецов Волн, но если они приведут нас к пленникам, то с этого дня и навеки они будут получать долю каждого нашего улова, – сказал рыбак. – Что касается историй, парень, поверь мне, тебе надоест рассказывать эту куда раньше, чем всем остальным – ее слушать. Слыхали мы истории о том, как Мудрецы Волн спасали рыбаков, но такого еще не бывало ни разу.

– От души надеюсь, что не случится и в будущем, – с жаром сказал Ален. – Я буду молить богов, чтобы никто и никогда больше не пережил того, что довелось пережить мне.

Он закрыл глаза и перестал слушать воркотню Стеда, а вскоре почувствовал, как быстро уплывает куда-то его сознание. Но что это: он действительно услышал где-то на границе между сном и явью далекое-далекое эхо одобрительного – и сытого – смеха?

Нет уж, этому не бывать.

Не бывать, – согласился он и заснул.