Текст книги "Блеск любимых глаз"

Автор книги: Мэрил Хенкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Мэрил Хэнкс
Блеск любимых глаз

– Если ты хочешь оставить меня… что ж, я не вправе тебя останавливать, но… – с трудом начал Крис.

Энни попыталась улыбнуться.

– Если?.. Если!.. – горько проговорила она.

Лицо Криса напряглось, но он продолжал, словно не слыша ее:

– …но в любом случае, у тебя будет все, что ты пожелаешь: дом, машина, деньги. Ты…

Да, подумала Энни. Все, кроме единственного, чего она ждала от него: любви.

– Мне не надо от тебя ни дома, ни денег, ничего, – холодно прервала она. – Я сейчас же еду к Джону. Машину он тебе вернет.

Она поднялась. Крис удержал ее за руку.

– Подожди. Ты слишком устала. Не торопись, отдохни, подумай.

– Мне не о чем больше думать.

Она вырвала руку, сняла обручальное кольцо и кольцо с бриллиантами, положила их на стол и решительно направилась к двери.

– Не уходи, Энни, – безучастно, почти шепотом сказал Крис. Даже сейчас он не мог заставить себя произнести те слова, которые уже давно просились наружу.

Не оглядываясь, Энни вышла из комнаты. Если бы она оглянулась, то увидела глаза Криса, полные растерянности и отчаяния. Но она не разрешила себе обернуться. Спустившись по лестнице, она пересекла холл, толкнула тяжелую дверь и оказалась в саду. В подъездной аллее стояла машина Криса. Энни села за руль, на мгновение устало опустила голову. Надо взять себя в руки, убеждала она себя. Я должна поскорее добраться до Джона.

Услышав шум отъехавшей машины, Крис вздрогнул. С минуту он прислушивался к затихавшим звукам. Потом уперся локтями в колени и безнадежно опустил голову на руки.

Энни гнала машину по пустынному ночному шоссе, глядя перед собой почти невидящими глазами. Все ее чувства и мысли были в ужасном смятении. Она не сомневалась, что поступает правильно. Нельзя было ни оставаться с Крисом, ни принимать его дары. Иначе она перестала бы уважать себя. После того как он, безоговорочно поверив лживым обвинениям, расправился с Джоном и без всякой жалости сломал ее жизнь, ничего другого ей не оставалось. Вот только как жить без него, Энни не представляла. Вопреки здравому смыслу, вопреки всем доводам рассудка она любила его и могла бы простить все обиды, все унижения и обманы, если бы у нее оставалась хоть малейшая надежда, что он испытывает к ней нечто большее, чем просто сексуальное влечение. Но надежды больше не было. Он проиграл свою игру, и теперь она была ему не нужна.

Глаза Энни внезапно наполнились слезами. Воспоминание о насмешливых зелено-серых глазах, сильных ласковых руках, жгучих поцелуях было непереносимо. Надо остановиться и выреветься, подумала она, чтобы потом не пугать Джона. Остановив машину на обочине, Энни долго сидела, с трудом удерживаясь от того, чтобы не зарыдать в голос. И когда слезы иссякли, она продолжала сидеть неподвижно. Ей не хотелось ни о чем вспоминать, но против ее воли картины всего, что случилось с ней с того момента, как она спустилась с трапа самолета, мелькали перед глазами, словно кадры кинофильма.

1

С нетерпением ожидая, когда самолет пойдет на посадку, Энни сияющими от возбуждения глазами рассматривала раскинувшийся внизу огромный город. Бесчисленные улицы, знакомые по картинкам в книгах мосты через Темзу… А это, наверное, Вестминстер! Зеленые парки… Мать столько рассказывала ей о Лондоне, а теперь она увидит это все сама…

Сойдя с самолета и окунувшись в суету аэропорта, Энни занервничала.

Как узнать Джона по нескольким фотографиям, сделанным, когда он был еще ребенком? Конечно, он тоже будет выискивать ее в толпе, но для него это окажется еще сложнее. Ведь когда он видел ее в последний раз, ей было всего три года. Только сейчас Энни пришло в голову, как беспечно они с Джоном поступили, не договорившись ни о чем как следует.

Энни спокойно жила с матерью в Штатах. Она знала, что родители разошлись, когда ей еще не было трех лет. Отец оставил себе старшего сына Джона, а мать с Энни улетела в Штаты. С тех пор родители не обменивались даже письмами. Жизнь Энни в маленьком городке текла спокойно и размеренно. От скуки и банальности провинциальной жизни она спасалась, читая книги и мечтая. Уже после гибели матери в автокатастрофе пришло письмо от Джона, в котором он сообщал о смерти отца от сердечного приступа. В ответ Энни написала ему о трагической кончине матери. Вскоре от Джона пришло новое письмо:

Я не перестаю сожалеть, что все это время не поддерживал с вами отношений. Теперь уже поздно. Наверное, ты меня совсем не помнишь. А я вспоминаю маленькую кудрявую девочку, какой ты была перед моим отъездом. Как давно это было!.. Напиши мне о своей жизни. Мамы не стало, и тебе, вероятно, очень одиноко. А знаешь что, приезжай-ка ты ко мне. Я найду тебе работу и жилье. Не понравится, ты всегда сможешь вернуться. Приезжай, вместе нам будет веселее.

Энни ухватилась за возможность убежать от скуки размеренной жизни и одиночества. Обменявшись с Джоном еще парой писем, она сообщила ему, когда прилетит, а он телеграфировал, что встретит ее. И все… Господи, могли хотя бы условиться, что будут держать в руках воздушные шарики, улыбнулась про себя Энни.

Внезапно она ощутила чей-то взгляд и обернулась. К ней приближался высокий широкоплечий мужчина в строгом деловом костюме. Энни уставилась на него не мигая, хотя и понимала все неприличие такого поведения. Он был выше нее. Густые черные волосы слегка вились. Из-под длинных черных ресниц смотрели ясные серо-зеленые глаза с темными ободками вокруг радужки. Неужели это Джон? – подумала она с легким разочарованием. Ей почему-то не хотелось, чтобы этот мужчина оказался ее братом. Он остановился рядом с ней и спросил низким голосом:

– Энни Тревор?

Энни все еще не сводила с него глаз. Упрямый подбородок, твердо очерченный рот говорили о сильном характере. Она опустила глаза и отметила узкие бедра, длинные ноги, красивой формы руки с тонкими, но сильными пальцами. Неужели это ее брат?

– Джон? – неуверенно произнесла она, волнуясь отчего-то все сильнее.

Мужчина тоже пристально рассматривал Энни. Он не пропустил ни ямочки на щеках, ни точеный, чуть вздернутый носик, ни большой, красиво очерченный рот, словно созданный для улыбки. Отметил прекрасный цвет лица, копну каштановых локонов и долго всматривался в сияющие лучистые карие глаза. Наконец он неторопливо ответил:

– К сожалению, нет. Но я здесь, чтобы встретить вас.

– О… – только и смогла произнести Энни.

Она ощутила необъяснимое облегчение и радостно улыбнулась. Однако интересно, как он смог безошибочно узнать ее в толпе? Неужели она так похожа на Джона?

Мужчина протянул ей загорелую руку.

– Я Кристофер Хантер. – Он на мгновение замолчал, будто ожидая, что Энни узнает его. Затем добавил: – Друзья зовут меня Крис.

Улыбка его была обаятельной. Он крепко сжал ладонь Энни, а она, завороженная этой улыбкой и теплотой прикосновения, на мгновение замерла. Словно школьница перед взрослым мужчиной, мелькнуло у нее в голове. Энни поспешила высвободить руку и, стараясь держаться независимо, лукаво спросила:

– А как зовут вас враги?

– Безжалостным, – коротко произнес он.

Хотя тон его был небрежным, Энни вздрогнула и по спине у нее пробежал холодок. Да, в его облике, в манере держаться и впрямь было что-то безжалостное, неумолимое. Или это ей казалось?

Как будто почувствовав ее испуг, Хантер спокойно сказал:

– Но я уверен, что мы станем друзьями. – Он взялся за тележку с багажом Энни и предложил: – Пошли?

Энни двинулась вслед за Крисом, который уверенно пролагал путь посреди толчеи, будто не замечая встречных. Когда они выбрались из здания аэропорта, уже спускались светлые летние сумерки. Небо подернула легкая дымка. Воздух был насыщен бензиновыми парами, запахом разогретого металла и остывающего асфальта. Энни и Крис подошли к серебристой изящной машине, и он распахнул перед ней дверцу. Она уселась, чувствуя себя непривычно слева от водителя. Машина мягко тронулась с места. Первым нарушил молчание Крис.

– Как долетели? – спросил он без особого интереса.

– О, мне было весело. Мой сосед откровенно скучал, а мне все было внове. – Крис удивленно поднял брови, и Энни поспешила объяснить: – Я впервые летела на самолете. – Она покраснела, рассердившись на себя за то, что как будто оправдывалась.

– Вы никогда не уезжали из Штатов?

– Ну да, – ответила Энни. – Но мама много рассказывала мне об Англии. До того как они с отцом перебрались в Америку, она жила здесь.

Машина мчалась по шоссе, но Энни, которую одолевала неясная тревога, не замечала мелькавших за окном пейзажей. Наконец она спросила:

– Мы с Джоном похожи?

Крис искоса взглянул на нее и отвел глаза.

– Нет, совсем не похожи.

– Как же вам удалось так легко отыскать меня в толпе? Ведь там было много женщин, путешествующих в одиночку.

На мгновение Крис растерялся.

– Просто… просто я заметил, что вы кого-то ждете, и решил рискнуть.

Энни нахмурилась. От нее не ускользнула промелькнувшая в его ответе неуверенность. Что-то тут не так. Он лжет ей? Но зачем? Решив добиться ясности, Энни спросила:

– Вы друг Джона?

– Скорее деловой партнер, – сухо ответил он.

– Значит, вы работаете на него?

Ей показалось или на его лице действительно появилось торжествующее выражение?

– Теперь он работает на меня, – резко проговорил Крис.

Как же так? – подумала Энни. Ведь после смерти отца Джон стал главой созданной отцом фирмы. И, судя по письму брата, фирма процветала.

– Дело в том, – уже более мягким тоном продолжил Крис, – что мы, «Хантер энтерпрайз», выкупили у него фирму.

«Хантер энтерпрайз»? Да, теперь Энни вспомнила, что не раз слышала фамилию Хантера – блестящего бизнесмена, об уме и организаторских талантах которого без конца упоминалось в прессе. Его высоко оценивали даже в Соединенных Штатах, где обычно мало интересовались делами других стран. О Кристофере Хантере писали, что он сумел создать крупнейшую компанию, в тридцать лет стал ее руководителем и миллионером. Как ни странно, репортеры, не упускавшие возможности обнародовать мельчайшие подробности жизни подобных людей, ничего не могли проведать о Хантере. Личную жизнь он упорно оберегал от любопытствующих. Однако все журналисты были убеждены, что прозвище Безжалостный дано Хантеру не без основания.

Энни было неудобно, что она не сразу сообразила, кто он такой. Он-то, безусловно, ожидал, что она узнает его, поэтому сочла своим долгом извиниться:

– Простите, я не знала, что фирма Джона перешла в ваши руки.

– Ничего страшного, – сказал он с усмешкой. – Вы не единственная, кто этого не знает. Об этом еще не сообщалось.

Его тон, несомненно, был торжествующим, но какая-то еле уловимая горечь привела Энни в замешательство. К тому же ее мучила новая загадка: почему сам Хантер, великий Хантер, приехал встретить ее?

Вопрос был готов слететь у нее с языка, но Энни вовремя остановилась, решив выяснить все окольным путем.

– Спасибо, что встретили меня, мистер Хантер.

– Мне это доставило удовольствие. – Он повернулся и посмотрел на нее в упор. Его серо-зеленые глаза улыбались. – И, пожалуйста, зовите меня Крис. Мы ведь будем друзьями.

Энни накрыла волна его притягательного обаяния. Лишь спустя минуту она, собравшись с силами, продолжила:

– Я думала… Джон собирался приехать сам…

– Наши планы изменились в самый последний момент, и это помешало ему. Неожиданно выплыло срочное дело, и сегодня утром он вынужден был вылететь в Рим.

– В Рим? – переспросила Энни. – Вы хотите сказать, что его нет в Лондоне? – Она в растерянности покачала головой. – Я говорю глупости. Конечно, если он утром улетел в Рим, то в Лондоне его нет. Но я никак не ожидала, что он будет в отъезде. Я неожиданно оказалась совсем одна, и мне тревожно…

– Вы устали и возбуждены, – мягко прервал ее Крис. – И, разумеется, разочарованы, что на месте вашего брата оказался я.

Нет, Энни не была разочарована. Смущена, потрясена, ошеломлена, подавлена его необыкновенной притягательностью, но только не разочарована.

Решившись, она наконец рискнула спросить:

– Почему вы здесь?

– Я думал, мы уже выяснили этот вопрос и решили, что я встречал вас. – Он шутил над ней, в ясных серо-зеленых глазах дрожал озорной огонек.

Сердце Энни заколотилось от волнения, причиной которого, несомненно, был его взгляд. Но она не унималась:

– Я хочу спросить, почему именно вы здесь? Думаю, для Кристофера Хантера не совсем обычно быть на посылках у своих подчиненных.

Наступила гробовая тишина.

Может быть, у него нет чувства юмора? Или он думает, что она преднамеренно грубит ему?

Энни уже была готова извиниться, как вдруг, к ее удивлению, он заразительно рассмеялся.

– Мне бы не забыть расквитаться с вами за это, когда я получше узнаю вас.

У Энни перехватило горло, но она быстро с этим справилась.

– Вероятность этого слишком мала, а значит, сна из-за этого я не лишусь.

– Вероятность чего?

– Что вы лучше узнаете меня.

Брови Криса поднялись.

– Почему вы так думаете?

– Как только вы привезете меня на квартиру Джона…

– Его квартира пуста, и его самого не будет по меньшей мере недели три. Поэтому я вас там не оставлю.

– О…

С тревогой подумав о том, что у нее в кошельке совсем немного долларов, Энни спросила:

– Так вы везете меня в отель?

Поток машин замер у светофора. Крис мягко ответил:

– Нет, вы остановитесь у меня. – Энни попыталась справиться с волнением. А он, посмотрев на нее, добавил: – Таким образом, вы будете под моим неусыпным оком.

Он что, думает, что она ребенок? Энни возмущенно отрезала:

– Я не нуждаюсь в опеке. Я взрослая женщина.

Взгляд Криса скользнул по ее груди, которая вырисовывалась под шелком блузки.

Энни вздрогнула: этот взгляд будто раздевал ее.

Глаза Криса сверкнули, и он тихо заметил:

– Я и не отрицаю, что вы взрослая женщина… – Увидев, как краска заливает ее щеки, он ухмыляясь пояснил: – Но для такого города, как Лондон, вы слишком неопытны. Поэтому я чувствую ответственность за вас. Я должен быть уверен, что с вами все в порядке и вы в безопасности.

Возмущение Энни слегка улеглось.

– Это благородно с вашей стороны, но я никак не могу понять, почему именно вы должны чувствовать за меня ответственность?

Красный свет светофора сменился зеленым, и они продолжили путь. Проехав полквартала, Крис наконец сказал:

– Вашему брату именно из-за меня пришлось уехать за границу. Иначе он сам позаботился бы о вас.

Энни с тревогой подумала, что в его голосе было больше удовлетворения, нежели сожаления. Если верить тому, что говорили о нем журналисты, он не остановится ни перед чем. Но ведь речь всегда шла о бизнесе… Наскоро вспоминая все, что она слышала о Хантере, Энни неожиданно поняла, что не знает ничего о его личной жизни. А ведь скорее всего у него есть жена, дети. Настроение у нее упало. И, не успев подумать о причине этого, она ляпнула:

– Вы женаты?

– Вы делаете мне предложение?

– Конечно нет! Я просто… – Поняв, что Крис дразнит ее, Энни замолчала, закусив губу.

– Нужны заверения? – спросил он.

Неужели ей не удается скрывать свои чувства, и он понимает, что она испытывает рядом с ним? Или он считает, что каждая женщина надеется поймать его на крючок? Энни ответила, осторожно выбирая слова:

– Что ж, заверение было бы не лишним. Ведь в конце концов я ничего о вас не знаю… – И, поймав брошенный искоса взгляд, как бы простодушно добавила: – Вы же не можете винить меня за надежду, что вы благополучно женаты.

Он отсалютовал ей жестом фехтовальщика, признающего успешный выпад.

– Боюсь, я вынужден разрушить ваши надежды. У меня нет ни жены, ни детей. – Помолчав, он озорно подмигнул: – А сейчас нет даже любовницы. Я один-одинешенек.

У Энни возникло ощущение, будто она получила подарок.

– Придется вам во всем мне довериться, – продолжал Крис. – Вас это беспокоит?

– А должно?

– Возможно, да. Как вы сами сказали, вы ничего обо мне не знаете. Я стараюсь вас убедить, что ничего не скрываю, что все честно, и я тот, за кого себя выдаю. Но это лишь слова. А я могу оказаться плохим человеком, решившим вас похитить.

Хотя он шутил, в его тоне было что-то настораживающее, отчего у Энни по коже побежали мурашки. Стараясь не выдать тревоги, она ответила:

– Возможно, и так. Но у меня нет ни денег, ни связей. Какая вам от меня польза?

– Вы взрослая женщина, – произнес он насмешливо.

Глаза Энни расширились.

– И где же я могу очутиться завтра утром?

– Вероятнее всего, в моей постели.

– Правда? – Она пыталась говорить шутливо, но от картины, которую услужливо нарисовало воображение, голос едва не отказал ей. – Так вот как вы собираетесь оберегать меня?

– Чтобы уберечь вас от меня, никого нет лучше, чем моя домоправительница.

Это прозвучало так по-английски, что Энни улыбнулась.

– У вас есть домоправительница?

– Да, миссис Кемпбелл… Воплощение порядочности и благопристойности. Дочь шотландского священника и вдова пастора. – Крис вдруг засмеялся. – Думаете, я шучу?

– У меня была такая мысль.

– Нет. Это все правда. Когда я только нанял ее, то боялся до смерти. По правде говоря, побаиваюсь до сих пор. – Энни фыркнула. – Она правит в моем доме железной рукой.

Упоминание о доме вернуло Энни к действительности.

– Где ваш дом? – спросила она.

– Недалеко от Лондона. Надеюсь, вам понравится.

Не сомневаюсь, подумала Энни. Квартира Джона находилась в довольно престижном районе Лондона, но дом Хантера должен наверняка оказаться чем-то необыкновенным.

За разговором Энни не заметила, как они миновали шумные улицы. Одолеваемая тревогой, она почти не смотрела в окно, а меж тем солнце село, и темно-синие сумерки с мириадами разноцветных огней окутали город, как бы надев на него вечерний наряд, украшенный драгоценностями.

В другое время Энни была бы в полном восторге от всего, что ее окружало. Но сейчас ночной Лондон мало интересовал ее. Почти все ее внимание было поглощено мужчиной, сидящим рядом с ней, и той ситуацией, в которой она оказалась.

Кристофер Хантер волновал ее, но не из-за того, что был чрезмерно богат и в высшей степени самонадеян. Ее приятно удивили чувство юмора этого черноволосого мужчины, несомненный ум, приятные манеры.

Он был к тому же добр. Делая вид, что дразнит ее, он по-настоящему волновался за нее. Иначе зачем бы ему было беспокоиться и встречать ее, а потом везти к себе домой? Однако, убеждая себя в этом, Энни не могла избавиться от смутного ощущения опасности. Что-то она явно недопонимала…

Тем временем машина вырвалась за пределы города и понеслась по шоссе. Через некоторое время они свернули направо и, проехав еще немного, остановились у красивых решетчатых ворот. Из домика у ворот торопливо вышел мужчина и, открывая ажурные створки, проговорил:

– Добрый вечер, мистер Хантер.

– Добрый вечер, Питер. А это мисс Тревор. Она будет гостить у нас.

Энни дружелюбно улыбнулась. Будто солнышко засияло, подумал Питер, а уж хороша… Не то что некоторые. Вслух же он сказал:

– Добро пожаловать, мисс Тревор.

Машина двинулась по подъездной аллее. Уже совсем стемнело, и только свет фар выхватывал из темноты деревья по сторонам.

Наконец аллея кончилась, и Энни, широко раскрыв глаза, замерла в восхищении. Хантер, взглянув на нее, довольно засмеялся.

– Прошу вас, – пригласил он и помог Энни выбраться из машины.

Его рука мягко обняла Энни за талию, но она даже не отстранилась, завороженная красотой возвышающегося перед ней дома. Ей никогда не приходилось видеть таких совершенных зданий. Дом был прост и величествен одновременно. Ярко горевшие по бокам от входа фонари освещали широкую лестницу. Из окон струился мягкий свет.

Крис слегка сжал ее талию.

– Пойдемте, Энни. Вы еще успеете насмотреться.

– Он так прекрасен! – прошептала Энни. – Наверное, очень старый.

– Да, георгианского времени. При реставрации ничего не изменили. Но внутри он абсолютно современен. И это очень удобно. Вот увидите!

Он увлек свою спутницу к ступеням, и та пошла не сопротивляясь, слегка ошеломленная увиденным. Да, Крис Хантер любил удивлять.

Распахнув дверь, Крис провел Энни в огромный холл. У подножия широкой лестницы с дубовыми перилами их ожидала сухопарая женщина в строгом темном платье. Ее седые волосы были гладко причесаны. На носу поблескивали очки в металлической оправе. Она выглядела очень суровой, но Энни почему-то захотелось рассмеяться.

– О, миссис Кемпбелл… – обратился Крис к женщине, и Энни показалось, что и его голос дрожит от смеха. Но когда он повернулся, чтобы представить ее, лицо его было серьезным.

– Здравствуйте, – вежливо пробормотала Энни.

Домоправительница без тени улыбки смотрела на гостью темными, блестящими, как у малиновки, глазами. Энни смутилась и, извиняясь, произнесла:

– Боюсь, мое пребывание здесь доставит вам много лишних хлопот.

Лицо миссис Кемпбелл смягчилось, и Энни почувствовала себя так, будто сдала своего рода экзамен.

– Ладно вам! – воскликнула домоправительница, сверкнув глазами, и добавила: – А что этот человек говорил вам обо мне? Не сомневаюсь, он убеждал вас, что я дракон.

– Что вы! – дипломатично ответила Энни. – Он сказал, что вы воплощение порядочности и благопристойности.

– Верится с трудом! – Миссис Кемпбелл с подозрением посмотрела на Криса, но не смогла скрыть удовлетворения. – Ну что же, я иду спать. А малышка может перекусить. Я оставила кое-что на кухне.

Достойная дама удалилась в свою комнату, и Энни, почувствовав себя увереннее, спросила:

– Она у вас давно?

– Уже десять лет. С тех пор как умер ее муж.

Питер принес чемоданы и ушел, получив от нее благодарную улыбку.

Крис повел Энни на кухню. Большая, просторная, она была выложена темно-синей и белой плиткой. Кроме всего необходимого, здесь имелся еще и бар. Энни с удовольствием втянула аромат крепкого кофе. А того, что миссис Кемпбелл назвала «кое-что», хватило бы на дюжину человек.

Глядя на еду, Энни призналась:

– Мне хочется пить, но я совсем не голодна.

– Переели в самолете? – шутливо поинтересовался Крис.

– И неудивительно! Там очень вкусно кормили.

– Скорее всего, сказывается разница во времени. А может, вы привыкли перекусывать на вечеринках часа в три ночи?

Энни покачала головой. Обычно в это время она или сидела у кровати старой миссис Браун, или спала. Да, подумала девушка тоскливо, вечеринка на всю ночь, хотя бы изредка, мне бы не помешала.

– Я чувствую себя виноватой, глядя на всю эту еду, – сказала она.

– Не стоит, она не пропадет. Миссис Кемпбелл завтра же использует ее в благотворительных целях. Подумаем о нас. Что вы хотите выпить? Фруктовый сок или, может быть, домашний лимонад?..

Как будто я школьница, обиделась Энни.

– Я бы предложил кофе, но он не даст вам уснуть.

Энни так устала, что заснула бы, даже если духовой оркестр играл бы во всю мощь рядом. Поэтому она тут же выбрала кофе.

Пожав плечами, Крис поднял стеклянный кувшин и налил дымящийся черный кофе в пару толстых керамических кружек.

Когда Энни брала кружку из рук Криса, их пальцы соприкоснулись. Она вздрогнула, словно ее ударило током. Серо-зеленые глаза улыбались и дразнили ее.

– Горячо?

– Да.

Энни опустилась на скамью, желая и боясь, чтобы Крис устроился рядом. Но он наблюдал за ней, о чем-то размышляя, и пил кофе стоя.

Через минуту он нарушил тишину и мягко спросил:

– Сколько вам лет, Энни? Восемнадцать, девятнадцать?..

Обеспокоенная тем, как действует на нее этот человек, Энни ощутила раздражение. Почему он обращается с ней, как с ребенком? Вздернув подбородок, она ответила:

– Скоро будет двадцать один год. А вам?

Манящие глаза слегка прищурились.

– Почти тридцать три.

– Такой старый! – поддразнила его Энни. – Но я все равно не могу думать о вас как о человеке, по возрасту годящемся мне в отцы.

– Я и не помышлял об этом, – с обидой сказал он и тут же добавил совсем иным тоном: – Вот уж кем я не хочу вам быть, так это отцом.

Его глаза сверкнули. А Энни внезапно почудилось, будто на нее подул холодный ветер. Крис продолжал расспрашивать:

– Вы сказали, что вас увезли в Америку, когда вам было только три года?

– Да. Когда брак моих родителей окончательно распался, мама уехала из Англии вместе со мной.

– Она была англичанкой?

Энни кивнула.

– Мама родилась и выросла в Сассексе и всегда считала, что ее корни там… Но к моменту развода бабушка и дедушка уже умерли. А в Штатах жила ее тетка.

– Почему же она не взяла Джона?

– Мама хотела, но отец соглашался на развод только при условии, что она оставит сына с ним. Вначале она отказывалась, потом решили спросить самого Джона – ведь ему в то время было уже почти четырнадцать лет. И он захотел остаться с отцом.

– Они разошлись по-доброму?

– Нет. С обеих сторон было много горечи. Мама изо всех сил старалась поддерживать связь с Джоном. И хотя она регулярно писала ему вплоть до самой смерти, но ни разу не получила ответа. Я только недавно узнала, что все ее письма уничтожались нераспечатанными… – Голос Энни слегка задрожал, на глаза навернулись слезы, и она поспешно опустила ресницы, боясь расплакаться.

– Вы с матерью были близки?

– Очень.

Крис, давая ей прийти в себя, занялся кофе, налил еще по кружке, а потом попросил:

– Расскажите, что было дальше.

Переведя дыхание, она послушно продолжила:

– Я получила письмо от Джона только после смерти отца. По странному стечению обстоятельств наши родители умерли один за другим… Отец – от сердечного приступа, а затем в автомобильной катастрофе погибла мама.

Крис нахмурил черные брови.

– Почти восемнадцать лет Джон о матери и сестре не думал. Ему было все равно. Что же заставило его вспомнить о вас?

– Нет, он помнил о нас, переживал. – Выразительное лицо девушки засветилось радостью. – По его словам, он всегда чувствовал вину за то, что не поддерживал с нами связь. Но он не мог пойти против воли отца.

– Если он находился под таким сильным влиянием отца, что считал вас чужими, – резко проговорил Крис, – почему же он все-таки захотел, чтобы вы приехали сюда?

Чувствуя себя неловко под его пронзительным взглядом, Энни все же решила не лукавить.

– По правде говоря, не знаю. Кажется, его волновало, что отец в завещании мне ничего не оставил. Впрочем, я ничего и не ожидала. Джон расспрашивал меня, как я живу…

– И?..

– Я рассказала ему.

– Расскажите теперь мне.

Энни нехотя сказала:

– Ну, у меня не было ни дома, ни работы.

– Как это?

– Когда мама приехала в Штаты, оказалось, что ее тетка умерла. Чтобы иметь работу и крышу над головой, мама устроилась у одной пожилой леди, взявшись помогать по дому и ухаживать за ней. Когда я окончила школу, миссис Браун была уже прикована к постели и нуждалась в уходе. И я вместо того, чтобы искать работу, помогала присматривать за ней и вести хозяйство.

Крис внимательно наблюдал за Энни, не выдавая своих мыслей.

– Вскоре после аварии, в которую попала мама, у миссис Браун случился удар. Понадобился круглосуточный уход, поэтому родственники отправили миссис Браун в дом для престарелых, а ее дом выставили на продажу.

– Значит, когда Джон узнал, как обстоят дела, он предложил вам приехать в Лондон?

– Да.

– И вы согласились.

Энни раздражали язвительные нотки в голосе Криса. Она резко сказала:

– Я не просила о милости. Джон сам вызвался найти мне работу и жилье. Вот и все. В Штатах меня мало что удерживало.

Серо-зеленые глаза Криса прищурились.

– А приятель у вас был?

У нее было несколько приятелей, но она ни одного из них не воспринимала всерьез, пока не встретила Чарли. Ей было хорошо с ним, и она надеялась, что их ожидает счастливое будущее. Но Чарли оставил ее, увлекшись сексапильной блондинкой.

– Никого, о ком бы болело сердце.

– Ни родственников, ни близких?

– Друзья. Один или два человека. Джон – мой самый близкий родственник на свете.

И вот самый близкий родственник на свете не приехал встретить ее… Правда, Крис признался, что это его вина, и Энни не обижалась на Джона. Хотя он мог бы написать ей несколько строчек и передать с Хантером.

– Он не оставил мне записки?

– Записки? – Крис насторожился. – Вы ожидали ее?

– О, не то чтобы ожидала… Просто подумала, что он, может быть…

– Насколько я знаю, он не оставил никакой записки. В суматохе у него, должно быть, выпало это из головы.

Ей снова показалось, что Крис чего-то недоговаривает. Но что он мог скрывать? Это странное ощущение, должно быть, вызвано ее усталостью.

И все же непонятно, почему Джон не написал ей ни слова. Энни не могла найти этому объяснения.