Текст книги "Принц и паломница"
Автор книги: Мэри Стюарт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 9
Когда бы Алиса услышала, что говорила королева Клотильда герцогу, она без труда бы поняла, почему юного принца так бдительно охраняют даже в его собственном доме.
– Только Господь со всеми святыми его знает, сколько еще лет мы сможем принимать паломников в Type. Как ты знаешь, герцог, земли к северу от реки – в руках моего сына Хильдеберта так что дорога, по которой вы ехали через долину, и монастырь, где провели вы прошлую ночь, принадлежат ему.
– Истинно так. Наше путешествие было удобным и безопасным. К чему ему чинить препятствия паломникам? И. прошу прощения, госпожа, лишать себя дохода, какой они ему приносят? Он христианин, не так ли? Я склонен был полагать…
– О да. Когда господин мой король Хлодвиг был принят в лоно Святой церкви, окрещены были и его сыновья, и с ними наши воины без числа. – Губы королевы искривила сардоническая улыбка. – Но наши подданные сперва воины и уж потом христиане.
– Но пока ты держишь двор в Type, госпожа моя, сыновья твои, разумеется, будут поддерживать и храм, и порядок на торных путях к нему, как замышляли ты и твой супруг.
– Пока я жива, возможно. Но пока у нашего порога бесконечно гавкает Бургундия, кто знает, кто из королей, моих сыновей, переживет следующую кампанию? Принц Теодовальд удался на славу и к тому же умен, и я сама позаботилась о том, чтобы он рос в набожности, но ему нет и семи лет, а бургундцы уже поднимают голову вдоль восточных границ.
Герцог промолчал, и королева, со все той же насмешливой улыбкой, коротко кивнула.
– Тебе приходит на ум, что сама я из Бургундии. Будь покоен, герцог, я не питаю любви к моему дяде Сигизмунду и, хотя в своем браке я была пешкой в его гамбите за власть, пешкой я не осталась – разве что в руце Божьей и ради священного Божьего промысла.
– Одним ходом на восьмое поле и мат – в твоих руках власть, – с улыбкой произнес герцог, и королева рассмеялась.
– Да, коронованная королева, и франкская притом – по титулу и духу! Будь жив господин мой Хлодвиг, он в назначенный день выступил бы против бургундцев, что бы ни говорил римский лизоблюд. И я и слова бы не промолвила, чтобы предотвратить этот поход. Но он мертв, а мои сыновья, увы, ссорятся между собой, так что недалек тот день, когда Бургундия увидит в наших распрях свой шанс.
– Но пусть даже так, но Бургундия будет одна, сомнительно, что император рискнет пойти на союз с ней. Так смогут ли бургундцы собрать армию, способную устоять против всей мощи франкских королевств? Ведь, разумеется, перед лицом такой угрозы раздоры твоих сыновей будут забыты, и на поле выйдет единое франкское войско?
– О том и мои молитвы.
– И труды, мадам?
– И труды. – На сей раз улыбка была суровой. – Так что я переезжаю из столицы одного моего сына в столицу другого и – я не держу это в тайне – у меня еще остались друзья при бургундском дворе, кто поставляет мне вести в память о старых добрых временах… – Слова прозвучали с издевкой, но герцогу подумалось, что они были искренни. – Я держу собственный дворец здесь, вблизи храма Святого Мартина и основанного им монастыря, первого в Галлии и самого святого. И вот Хильдеберт сидит в Париже, в то время как я присматриваю за его границами здесь, а Хлодомер в Орлеане ожидает следующего шага Годомара Бургундского. Пока я здесь… – Она вновь повела плечами и дала фразе замереть.
– Поверить не могу, – галантно ответствовал герцог Ансерус, – что такую королеву не ждет успех во всех ее начинаниях.
– Ха! – Ответом ему был странный и обрывистый скорее лай, чем смех. «Старую королеву лестью не проведешь, – думал Ансерус. – Ей так же, как и мне, известно, что ее сыновья – христиане лишь на словах и, дай им только предлог, разорвут страну на части, как рвут тушу голодные волки. Будем надеяться – ради нее самой и юного Теодовальда, и более того, ради Британии и хрупкого мира, который удерживает там Верховный король Артур, – что у Хлодомера впереди долгая жизнь и он успеет мирно передать процветающее королевство в руки подросших сыновей».
Ансерус встретил взгляд Клотильды. Нет, вдовая королева решительно не глупа. Словно в ответ его мыслям Клотильда кивнула.
– Ну да ладно, увидим, – только и сказала она вслух.
Тут, к облегчению герцога, объявили, что подан обед, и эконом был послан позвать обоих детей.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
СТРАНСТВУЮЩИЙ РЫЦАРЬ
Глава 10
Мать Александра так и не вышла замуж, хотя ее молодость и красота – и возможно, укромное маленькое поместье в долине реки Уай теперь уже ее по праву – приводило к ее порогу немало преисполнившихся надежды родовитых воинов. Но всех их ждало разочарование. Принцесса Анна осталась одинокой, жила в удобстве и медленно и постепенно все больше находила удовольствия в такой спокойной жизни.
Теодора и Барнабас были неизменно добры: первая искренне радовалась обществу Анны, а последний, избавившись от страхов, что Анна, вновь выйдя замуж, приведет еще одного претендента на Крейг Эриэн, посвятил себя их благополучию. С помощью этого доброго и мягкого человека Анна научилась управлять делами небольшого поместья, что они с Барнабасом делали теперь от имени Александра.
Как водится, принцесса со временем оправилась от горя и потрясения, причиненных ей убийством мужа, что нисколько не умерило ни ее ненависти к королю Марчу, ни решимости дождаться того дня, когда Корнуэльского Лиса заставят заплатить за свое подлое преступление. Она позаботилась о том, чтобы пока мальчик рос, он все больше узнавал о том, каким человеком был его отец, и научился гордиться и радоваться такому наследству. Люди с жалостью звали его Александр Сирота, но на деле ребенок не был обделен отеческим участием, как это вполне могло случиться, поскольку Барнабас присмотрел за тем, чтобы он обучился искусствам, какие понадобятся ему в будущем, – и как рыцарю и воину, и как хозяину, пусть и небольшого, поместья.
Счастье ребенка не было запятнано знанием о том, как умер его отец. Когда еще по-детски он впервые спросил об этом, Анна рассказала ему лишь, что родился он в Корнуолле, где его отец принц Бодуин служил своему старшему брату королю Марчу, и что Бодуин умер, когда его сыну было два года. Поскольку Бодуин как младший сын не имел никаких прав на земли в Корнуолле, Анна (так она сказала) решила уехать и предъявить свои и Александра права на Крейг Эриэн. И правильно поступила, добавила она, поскольку король Марч, хотя и не имел своих детей, еще жив, так что здесь и ей, и ее сыну живется лучше, и среди плодородных долин у границы Уэльса их ждет намного лучшее будущее.
– Он, наверное, уже старик, – сказал однажды Александр, когда они заговорили об этом вновь. – И у него нет сына.
Так что вскоре, быть может, мне стоит отправиться в Думнонию и поглядеть на Корнуолл и королевство, которое однажды может стать моим?
– Никогда не станет, – ответила мать.
– Что ты имеешь в виду?
– Тебе лучше забыть о Корнуолле и обо всем, что с ним связано. Он никогда не станет твоим. Король Марч – не друг тебе, и даже будь он им и оставь он тебе правление королевством, тебе придется сражаться за каждую пядь этой бесплодной земли. С тех пор как умер герцог Кадор, который некогда держал Тинтагел, там правит его сын Константин. Марч уже сейчас изо всех сил цепляется за то, что принадлежит ему, и когда он умрет, потребуется человек большой удачи и силы, чтобы удержать нажитое Лисом.
– Но если когда-нибудь Корнуолл должен стать моим по праву, то, уж конечно, Верховный король поддержит меня?
Мама, – с нетерпением воскликнул Александр, – позволь мне хотя бы поехать в Камелот!
Анна отказала, но он просил ее снова и снова, и с каждым разом все труднее приходилось отыскивать причину для отказа, так что однажды она наконец рассказала ему правду.
***
Случилось так, что в тот год, когда Александру должно было минуть восемнадцать, прекрасным весенним днем он выехал с Барнабасом и двумя другими людьми, чтобы объехать границы владений. Их с Барнабасом спутники были вассалами замка – не то чтобы бывалые бойцы, но готовые, как было в обычае тех дней, защитить себя и своего сюзерена. У излучины реки, где вода перекатывалась на мелководье по гладким камням, на противоположном берегу они увидели, как через поток собираются переправиться трое вооруженных всадников. Это были чужаки, и когда Александр подъехал ближе, то увидел на груди у одного из них Вепря, знак Корнуолла. Пришпорив коня, юноша с нетерпением приветствовал незнакомца.
И так вышло, что корнуэльцы, направлявшиеся в Вирокониум, сбились с пути и, зная, что заехали во владения какого-то лорда, искали место переправы, которое привело бы их к дому фермера или хижине пастуха, который мог бы указать им путь. Но заслышав крик Александра, они решили, что их лишают права переправы. Они остановились, потом воин с Вепрем на груди, увидев перед собой юного рыцаря в сопровождении трех вооруженных бойцов, выкрикнул в ответ какой-то вызов и, выхватив меч, погнал лошадь в воду.
Ошеломление. Шок. Предупреждающий возглас Барнабаса.
И вот уже слишком поздно. Пылкий юноша, голова которого была вечно забита историями о смелости и решительности, будто ждал именно такого момента, как этот. Не успел Александр как следует все обдумать, как в руке у него словно сам собой оказался меч Бодуина, и вот посреди покрытых рябью вод, Александр нанес первый удар в первом своем бою.
Удар был счастливый. Меч пришелся на клинок противника, отвел его в сторону и упал – прямо и смертельно быстро – на его горло. Без единого звука противник Александра рухнул на шею своего коня. Барнабас и слуги пришпорили лошадей, погнали их в реку, но бой как таковой был окончен.
Мертвец, был, должно быть, вожаком, и когда он упал в воду, остальные двое повернули лошадей и галопом ускакали прочь.
Александр, задыхаясь от возбуждения и потрясения первой в жизни победы, сидел, непроизвольно управляя коленями лошадью, и глядел на раскинувшееся на мелководье тело.
Барнабас, белый как мел, поймал поводья его коня.
– Зачем ты это сделал? Ты видел знак! Это Корнуэльский Вепрь! Это были люди Марча!
– Это я знаю. Я.., я не собирался его убивать. Он бы убил меня. Он первым выхватил меч. Разве ты не видел? Я окликнул его, чтобы узнать, что привело их сюда, вот и все. Но потом он выхватил меч и остальные двое тоже. Разве ты не видел, Барнабас?
– Да, я видел. Ну что ж, теперь ничего не поделаешь. Вы двое, подберите тело. Нам лучше вернуться и рассказать о случившемся твоей госпоже матери. Дурной день, очень дурной день.
Вода заплескалась под копытами коней, и весь отряд медленно двинулся назад в замок.
Глава 11
Молодой хозяин Крейг Эриэн нашел Анну во фруктовом саду, где она присматривала за тем, как садовник подстригает яблоневое дерево. Когда Александр начал рассказывать ей о случившемся у реки, она, взяв его за локоть, поспешила увести его в сторону, подальше от ушей работника.
– Потому что, – твердо сказала она, – если это действительно были люди Марча, тебе может грозить опасность.
И она не дала ему сказать ни слова больше, пока они не вошли в ее личный покой, откуда Анна поспешно отослала хлопотавшую там служанку.
– Но, мама, – запротестовал Александр, – эти люди нарушили границы наших владений, а тот, кого я убил, – он же напал на меня! Спроси Барнабаса, он тебе расскажет, как все случилось. Я увидел корнуэльский блазон и окликнул их, чтобы поздороваться, а этот выхватил меч. Что мне оставалось делать?
– Да, да, знаю. Не в том беда. Но остальные ведь вернутся в Корнуолл. Ты сказал, при вас с Барнабасом было еще два наших человека? Они были близко? Достаточно близко для того, чтобы люди Марча могли разглядеть их знаки?
– Конечно. – Юноше не терпелось. – И по ним они уж точно поняли, что они на нашей земле, но даже это их не остановило.
С мгновение помолчав, Анна вздохнула, потом повернулась и медленно прошла к высокой арке окна. Кресло с резной спинкой было повернуто в сторону падавшего из него света, а подле кресла стояла рама с незаконченной вышивкой. Отодвинув рукоделье, вдовая принцесса села и, опустив подбородок на руку, задумалась, глядя куда-то за окно. Завидев свою хозяйку, одна из белых голубок, взмахнув крыльями, опустилась на каменный подоконник, где начала расхаживать, тихонько гулькая в надежде на пригоршню зерна.
Анна не замечала птицу. Она словно перенеслась в прошлое, в спальню в Марчевом замке, полную всех тех воспоминаний, которые она так старалась сохранить вживе и одновременно стремилась забыть. Резко отвернувшись от окна, она выпрямилась в кресле. Движение вспугнуло голубку, которая взметнулась вверх в резком хлопании крыльев.
– Александр…
– В чем дело, мама? Ты так бледна. Тебе нехорошо? Прости, если я расстроил тебя, но к чему говорить об опасности?
Ты сама сказала, у нас не будет неприятностей из-за человека, которого я убил, и правда, что…
– Нет. Не в том дело. Это давнее дело, и печальное и тяжелое к тому же. Я кое-что должна рассказать тебе, сын. Я намеревалась сделать это, когда тебе минует восемнадцать и ты будешь готов отправиться ко двору Верховного короля, чтобы предложить там свою службу. Но раз такое случилось, придется сказать тебе все сейчас. Вот, возьми это.
Уняв зашедшееся сердце, она вытянула из-за ворота цепочку, с которой свисал серебряный ключик. Сняв через голову цепь, она протянула ее юноше.
– Открой вот тот ларь в углу. Тяни сильнее, петли могли заржаветь от времени. Вот так. Теперь поищи на дне, там должен быть кожаный короб, перевязанный веревкой, принеси его сюда, поближе к свету… Да, да. Теперь открой его.
Нет, не трудись развязывать узлы, их не придется завязывать снова. Разрежь веревку кинжалом. Вот так.
Она повернулась в кресле, чтобы снова уставиться за окно.
– Я не хочу видеть то, что лежит внутри, Алекс. Просто открой короб и расскажи мне, что ты там нашел.
Садовник под окном еще трудился среди фруктовых деревьев. Его дети, мальчик и маленькая девочка, с радостными криками бегали меж стволов, играя с едва подросшим щенком. Все это слышала Анна, но в ее ушах все эти счастливые звуки громом перекрывал скрип кожаных петель, потом шорох, сухой скрежещущий звук и озадаченный голос Александра, так похожий на голос Бодуина:
– Тут не так много всего, мама. Просто какая-то одежда… Рубаха, причем старая, и.., фу.., она грязная! Темные пятна, жесткие от времени… – В комнате повисло внезапное молчание. Потом совсем уже другим голосом Александр произнес:
– Это ведь кровь, так?
– Да.
Вдовая принцесса все еще отказывалась повернуться.
– Но… Но чья? Что это, мама? Что это? – Потом, прежде чем она успела заговорить, резкий вдох:
– Нет, мне нет нужды спрашивать. Моего отца? Зачем еще ты бы хранила такое.
Это его рубаха?
Не говоря ни слова, Анна кивнула. Ее сын стоял до того на коленях возле короба, брезгливо ощупывая запачканную ткань. Теперь он схватил рубаху обеими руками, прижал ее к груди. Он вскочил на ноги.
– Как он был убит? Ты говорила мне… Ты позволила мне думать, что он умер от болезни! Но это.., почему ты прятала эту страшную вещь все эти годы? Он был подло убит, в этом все дело? В этом? Кто его убил?
Тут она повернулась. В снопе солнечного света из окна, Александр вытянулся во весь рост, прижимая к груди рубаху с поблекшей окровавленной вышивкой.
– Король Марч, – коротко ответила Анна.
– Я так и думал! Я догадался! Когда бы ни упоминалось это имя, у тебя был в точности такой вид! Мама, расскажи мне, как это было.
– Хорошо. Настало время тебе узнать. – Она сделала ему знак положить рубаху назад в короб, потом как будто с облегчением откинулась на подушки. Мгновение слабости пришло и миновало, настало время отпустить так давно лелеемый призрак.
– Присядь рядом со мной, милый, вот сюда к окну. И слушай.
Она рассказала ему все с самого начала, с того дня, когда боевые корабли саксов вошли в укрытую скалами бухту. Голос ее звучал сухо и ровно, давным-давно из него были изгнаны горе и боль, но они вплетались в рассказ, когда она описывала, как смеялся вместе с ней Бодуин, надевая новую вышитую рубаху. Александр потянулся накрыть ладонь матери своей. Анна ровным голосом продолжала рассказывать о бегстве, о встрече с Садоком и его братом, о безопасном убежище Крейг Эриэн.
Юноша заговорил было, собираясь предложить слова утешения, но женщина лишь покачала головой. Высвободив руку из-под его ладони, она поглядела на него в упор. Взгляд ее был сух и очень горек.
– Мне не нужно утешения. Мне нужно отмщение. Много лет назад я поклялась, что когда ты, мой сын, вырастешь и станешь взрослым, ты разыщешь короля Марча и прикончишь эту злобную лису. Ты сделаешь это.
Юному Александру и в голову не пришло, что он может поступить иначе. Так он и воскликнул и, вскочив на ноги, тут же принялся строить планы путешествия в Корнуолл, но мать остановила его:
– Нет. Дослушай до конца. Я говорила тебе, что собиралась рассказать тебе все, когда тебе минет восемнадцать. Я сделала это сейчас, поскольку твоя утренняя стычка с людьми Марча меняет все дело.
– Но как?
– Разве ты не понял? Той ночью Садок был послан убить нас. Он пообещал мне, что расскажет Марчу, что ты мертв и, если понадобится, что и меня нет в живых. Разве тебе не пришло в голову, что думай Лис, что ты еще жив, он давно послал бы людей разыскать и убить нас? И конечно, он прислал бы соглядатаев в Крейг Эриэн. Куда еще я могла привезти тебя?
– Так эти люди были шпионами?
Анна молча рассматривала сына. Это был высокий юноша, голубоглазый, как и его отец, с густыми волосами, темно-русой волной ложащимися ему на плечи, худощавый, но мускулистый мальчик. Все тело его было напряжено, как натянутая тетива, и резкий солнечный свет, падавший из окна, подчеркивал воинственное выражение его лица, сам он казался воплощением великолепного юного воина. Нет нужды – снисходительно призналась сама себе Анна, – нет нужды такому человеку, молодому и красивому, и хозяину маленького уютного замка и плодородных земель, с добрыми слугами и умной матерью, иметь еще и быстрый ум.
И без тени раздражения ответила:
– Нет. Думаю, утреннее столкновение было случайным.
Но это были люди Марча, и если по чистой случайности они тебя узнали – тебя, плоть от плоти твоего отца, его воплощение, – по возвращении в Корнуолл они расскажут Лису, что сын Бодуина жив-здоров и что найти его можно в Крейг Эриэн. А убив этого человека – нет, друг мой, погоди, не прерывай меня, я знаю, что ты был вынужден убить его, – ты дал ему повод послать сюда людей, чтобы они закончили работу, возложенную много лет назад на Сад ока.
– Так что с того? – победно возразил Александр. – Я поеду первым! Если я выеду прямо сейчас и буду без отдыха гнать лошадей, в Корнуолле я окажусь раньше их!
– Но какая судьба тебя там ждет? Следует поступить иначе. Времена изменились, Александр. Сегодня утром ты убил потому, что на тебя напали, этого никто не сможет оспорить…
– Но ты же сказала, это даст Марчу повод разыскать и убить меня за это!
– Марч повинуется своему капризу, а не закону. А я говорю о законе. Убить сегодня – ты был вправе. Но убивать исключительно из мести и притом поднять руку на короля – нет, времена изменились. Это должно быть сделано по закону. Ты поедешь к Верховному королю и представишь ему свое дело и доказательства. Ты явишься в Круглый зал и расскажешь всем Соратникам мою повесть, покажешь им окровавленную рубаху и попросишь суда Верховного короля. По рассказам гонцов и по рассказам всех, кто имел дело с Марчем, Корнуэльский Лис не питает особой любви к Верховному королю, и похоже, что неприязнь их взаимна. Так что Артур, вполне вероятно, позволит тебе вызвать Марча на поединок и сразиться с ним по закону Божьего суда. Ты молод, Александр, и это даст тебе время и опыт, чтобы стать достойным соперником Марчу. Ты еще не готов к такому бою, а наша стрела не должна пролететь мимо цели. Разве ты не понимаешь? Было время – в первые годы, – когда я все на свете бы отдала в обмен на смерть Марча, какой бы она ни была, но с годами мы становимся мудрее. Если ты поедешь сейчас в Корнуолл и тебе удастся, хотя лишь один Бог знает как, убить Лиса и избежать мечей его стражи, ты сам предстанешь перед сходом, обвиненный Артуровыми слугами закона, и мы ничего не добьемся. Поезжай сперва к Артуру, тогда на нашей стороне будут и право, и закон.
– А Верховный король мне поверит?
– Думаю, да. Он хорошо знает Марча. И при корнуэльском дворе должны еще оставаться те, кто помнит ту страшную ночь. Друстана сейчас нет в Корнуолле; он в своем замке на Севере, но он поддержит нас, если возникнет нужда, и, конечно, есть еще Садок, а он…
Анна внезапно охнула, ее рука, вспорхнув птицей, прижалась к горлу.
– Садок! И Эрбин! О Бог мой, мне следовало сразу об этом подумать! Как только эти люди вернутся к Марчу с докладом, нетрудно догадаться, что станется с Садоком и его братом!
Не успела она договорить, как Александр уже опустился на колени возле ее кресла.
– Позволь мне поехать сегодня! Матушка, выслушай меня!
Ты сама только что сказала, что собиралась рассказать мне о смерти отца, когда мне исполнится восемнадцать, а потом послать меня к Верховному королю за отмщением убийцам.
– Да, но…
– Этот день настал! То, что случилось сегодня, – это же судьба! Как бы то ни было, это случилось, и, ты сама так сказала, нас поджидает опасность, так что могут значить какие-то пара месяцев? Мне будет восемнадцать всего через год!
Так что я поеду теперь, сегодня…
– Сегодня? Александр, нет, послушай! Даже если бы было можно отпустить тебя в это странствование…
– Так чем раньше, тем лучше! – Он захлебывался скороговоркой, его горячность сметала все возражения, будто могучий ветер. Это была его стезя, мужское дело, и сам он уже мужчина, выдержавший первый бой и убивший первого врага. На это ему не нужен ум и проницательность; он отцов сын – весь храбрость и великодушие, но также и слишком юн, и слишком неопытен, чтобы видеть в этом приключение, как в полных подвигов и чудес легендах, что он слушал ребенком.
– Но почему нет? С хорошими лошадьми и парой-тройкой верных людей мы, будь уверена, догоним эту парочку гораздо раньше, чем они достигнут Марчевых границ. У них же нет причин торопиться. На деле они даже будут оттягивать тот момент, когда придется отчитаться Марчу о том, как был убит их вожак. Они не станут спешить, даже если везут вести о сыне Бодуина. Судя по тому, что о нем рассказывают, этот король вполне способен отрезать язык тому, кто принесет ему дурные новости!
– Но… Что, если тебе не удастся нагнать их? Если они поскачут другой дорогой? В любом случае ты не знаешь дороги.
– Я возьму с собой кого-нибудь, кто знает местность, пару человек. Увейна, думаю, он хороший боец, и еще одного – но не больше. Втроем и налегке мы будем продвигаться намного быстрее. Мы их нагоним, не бойся.
– А тогда что?
Он вскочил на ноги.
– И ты еще спрашиваешь? Они не принесут своих вестей королю Марчу и не подвергнут опасности Садока и его брата.
Ты ведь этого хочешь, не так ли? – Что-то в выражении лица матери заставило его остановиться. – В чем дело, матушка?
Знаешь, тебе ведь нет нужды бояться за меня. Они нас не ждут. На нашей стороне неожиданность и…
– Не в том дело. Ты забываешь. Маловероятно, что эти люди – шпионы Марча, с чего бы тут быть соглядатаям? Скорее всего они оказались здесь случайно и совсем по другому делу. И мне хотелось бы знать, что это за дело.
Александр в замешательстве воззрился на мать.
– Ты хочешь сказать, надо оставить им жизнь? Людям Марча?
– Пусть так. Пока мы не знаем, кто они, мы не знаем, не были ли они друзьями Бодуина, твоего отца. Я не могу рисковать тем, что ты убьешь людей, которые, возможно, противились убийству твоего отца, может быть, даже сражались бок о бок с ним, когда он поджег сакские корабли. Правда, они служат Марчу, но я не допущу, чтобы они были убиты, пока мы не узнаем больше.
– Да.., понимаю. И получим вести из Корнуолла?
– И это тоже. Поверь мне, Алекс, если они покажутся опасными, мы не дадим им вернуться со своими сведениями к хозяину. Но если это были люди Бодуина, они и не станут этого делать.
– Пожалуй, нет. Ну хорошо, матушка, разумеется, я поступлю, как ты говоришь. Мы привезем их тебе – и на всех нас не будет ни единой царапины. Довольно скучное получается предприятие!
Он поднес к губам ее руку. Разочарованная мина исчезла с его лица, сменившись тенью былой горячности.
– Но по возвращении ты дашь мне позволение отправиться к Друстану, а потом с ним – к Верховному королю?
Анна с улыбкой провела пальцами по его щеке.
– Как я могу тебя останавливать? Конечно. Но помни еще одно, Алекс. Даже если тебе придется послать Увейна или второго слугу вперед, не заезжай сам за границу Марчева королевства. Пока не время. Мы еще слишком мало знаем.
Ты дашь мне это обещание?
– Ну.., да, полагаю, да. Да, матушка, обещаю.
На том и остановились. Далее этого, она знала, она не вправе оберегать его. Хотя до его восемнадцатилетия оставался еще почти год, Анна понимала, что не в силах воспрепятствовать Александру делать то, что он пожелает. Но она была довольна. Он сдержит свое слово, а потом, когда, как она и планировала, он вместе с Друстаном отправится в Камелот.
Он проделает этот путь в безопасности с крепким мечом и здравым руководством, пока не сможет сам потребовать одобрения и поддержки Артура. Но в основном она испытывала глубокое облегчение и освобождение. Скорбная ноша, какую она влачила все эти годы, груз знания и страха перед действием и еще большего страха перед бездействием спал с ее плеч.
И, как он сказал, день настал.
Анна сделала глубокий вздох:
– Так поезжай с моим благословением, и да пребудет с тобой Господь.
