355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » МеРи Назари » Стереть зиму с городского лица » Текст книги (страница 4)
Стереть зиму с городского лица
  • Текст добавлен: 4 января 2021, 21:30

Текст книги "Стереть зиму с городского лица"


Автор книги: МеРи Назари



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Черная метка

Здоровье Диди восстанавливалось.

Помогли и экологически чистый клей, и оздоровительная гимнастика под игрушечный ксилофон, и ежедневный макияж по утрам. Ликина мама без устали накладывала на кукольное личико Диди продвинутые восстановительные маски, улучшающие все виды кожи после чрезвычайных происшествий и длительного отсутствия ухода. Пришедшее в негодность крепдешиновое платьице выстирали, починили, погладили. И оно снова стало нарядным.

Однако кукла оставалась безразличной ко всему, кроме судьбы Лилии. Кроме того, теперь она прекрасно знала имя самого жестокого злодея в мире.

«Иквакер»!

Оно, казалось, вытесняло из головы все добрые мысли.

Тяжело и сложно восстанавливала пластмассовая малютка все события той жуткой ночи.

Но понемногу все прояснилось, чему помогли странные обстоятельства.

Скачком восстановилась память при встрече Диди с Дино. Произошло это через месяц после расправы у Фонтана.

Встреча случилась во время прогулки Лики в сопровождении няни на детской площадке во дворе нового дома.

Лика везла Диди в колясочке, укрытую одеяльцем с розовыми розами.

Маленькая хозяйка считала свою любимицу тяжелобольной и старалась не расставаться с ней надолго. Хорошо, что в детском саду на тот период отсутствовали свободные места, и родители наняли няню для присмотра за дочкой, пока они работают.

На самом деле Диди уже почти выздоровела.

Обычные куклы никогда не болеют. Потому что неволшебным куклам хворать, ну, никак не положено. Запрещается им болеть – и точка. Следует сказать, что неволшебные существа все запреты и правила выполняют без исключений.

Другое дело, волшебные игрушки. Они не исполняют многие предписания, поэтому частенько недомогают. Можно сказать, болезнь – признак волшебности. Но, заболевая, они выздоравливают очень-очень быстро.

Вот так обстояли дела, о чем Лика, разумеется, не имела ни малейшего понятия.

Воспользовавшись тем, что девочка занялась выпечкой песочных куличиков, а няня – чтением блестящего журнала, Диди посеменила к бетонному динозавру, установленному в центре детской площадки.

Она сразу узнала Дино.

В тот злосчастный вечер у Фонтана с Иквакером среди остальных изваяний зверей он выделялся высоким красным бугристым гребнем над громадным зеленым туловищем.

«Привет, – спокойно сказала кукла. – И не делай, пожалуйста, вид, что не знаешь, кто я, или что ты не помнишь меня. Я помню не все, но знаю точно, что не больше годичного квартала назад ты со своей бетонной гвардией раздирал меня на мелкие кусочки, обливал кипятком, а затем снова замораживал на морозном ветру».

«М-м-м…», – чуть слышно прогудел динозавр.

«Не прикидывайся олухом, – продолжала Диди. – Конечно, я понимаю, что каменный монстр собрал много всякой твари вокруг себя, но знаю твердо: не все запугивается и продается. Вы пытались приобщить меня к вашим преступлениям против людей, но у вас ничегошеньки не вышло. И не выйдет. Все домашние игрушки поддерживают меня. Они не такие, как уличные. Ха-ха!»

В ответ Дино неожиданно рассмеялся. Поразительно тоненько хихикнув, он сказал глухим голосом:

«Мне без разницы, что говорят драные домашние игрушки. Зло победит добро. Вариантов нет. Именно зло. Сказать по правде, ты даже не представляешь себе всемогущество плохого. Не беспокойся, скоро, очень скоро, вам доведется в этом убедиться. Оглянись вокруг себя своими малеванными «лупяшками» да запомни хорошенько, ведь скоро все это останется лишь в твоей памяти. Всё-всё изменится – и ты не узнаешь город, погребенный под вечным асфальтом. Да и кому смотреть? Ваше место – под ним, родимым. Асфальт поглотит всё…»

Ошарашенная Диди ничем не выдала охвативший ее ужас.

«Игрушки, это много, поверь мне, – ответила она, собрав силенки воедино, – пусть у вас, тяжелых монументов, и создается ложное впечатление, что в этом мире главные вы, но это неправда…»

Она осеклась, оттого что какие-то тени промелькнули – и в глубине двора, и за наскоро задвинутой занавеской в окне ближайшей многоэтажки напротив.

Создалось ощущение, что много глаз и ушей поглядывает и подслушивает их разговор со всех сторон…

Диди отошла от Дино, но решила отныне внимательно наблюдать за происходящим.

Теперь по вечерам она уже не готовилась к еженедельной поездке в магазин, чтобы мельком увидеть Лилю, а, делая вид, что лежит беспамятно и безрассудно в своей удобной игрушечной спаленке, размышляла, пытаясь разобраться, что происходит в городе.

Когда Лика засыпала, Диди осторожно пробираясь между «спящими» игрушками, залезала на подоконник и рассматривала детскую площадку.

То, что происходило там лунными ночами, ее шокировало до беспредела. Она поняла, что над горожанами нависла серьезная опасность.

Диди, конечно же, поделилась своими опасениями с самыми близкими приятелями.

Она давно дружила с семейством резиновых лошадок и маленьких пони из игрушечных наборов Лики. Бедная малышка, выросшая в городе и никогда не видевшая настоящих лошадей, кроме как в зоопарке, маленьких пони считала жеребятами, то есть детенышами папы-коня и мамы-лошади.

Одни пони были из Китая, другие – из Германии. У них были разные характеры. Китайские пони плохо причесывались и быстро расплетали косички, в которые заплетала хвосты и гривы Лика, их хозяйка. Они были своенравней и лукавей, чем немецкие.

Зато немецкие – были грациозны и гладки. К косичкам они относились с уважением и не портили их при первой же возможности, оставшись наедине.

Ликина мама утверждала, что немецких пони неопасно грызть, и их делают из питательных материалов, но Лика ни разу не отваживалась даже просто прикоснуться зубиком, боясь испортить лоснящийся блеск своих любимцев.

Китайских же лошадок она специально не трогала, ведь судя по маминым словам, они могут обидеться и, как-то по-своему таинственно, отомстить.

Как бы то ни было, лошади вместе с Диди несли дежурство на подоконнике день и ночь напролет. Но они дорожили местом домашних игрушек, а потому многого не видели, прекращая полуночные бдения при любом тревожном сигнале. При малейшем движении спящей хозяйки или звуке шагов около двери, беззвучно заржав, лошади дружно вставали на дыбы и вскакивали в коробку из-под обуви, выделенную под конюшню.

Зато днем от множества их вопросов о положении дел в городе у куклы просто голова шла кругом. Пока отсутствовали люди, Диди организовала пресс-конференции, рассказывая «неволшебным» игрушкам о результатах ночных бдений.

Чтобы держать всех в курсе событий, игрушечное сообщество лошадей и Диди, пользуясь игрушечным печатным станком, выпускали в конюшне газету «Скаковые вести». В ней лошади сообщали кратко о самых важных событиях, а затем забрасывали правдивую информацию в мир через открытые форточки.

Вскоре, однако, появились непредвиденные неприятности.

С удивлением Диди обнаружила, что некоторые игрушки в среде детей пребывали не с любовью, а со злобными настроениями. Это хорошо маскировалось, так что родители, тратившие на приобретение игрушек немалые деньги, даже не подозревали, что вводят в дом врагов своих детей. Потом многие хватались за голову и вопрошали:

«Откуда все это взялось в нашем ребенке? Разве мы не щадили своих средств, чтобы приобрести современные и очень дорогие игрушки? Это ужасно».

Никто не подозревал, например, что «играшки-мультяшки» жили самостоятельной жизнью и только создавали видимость послушания кнопкам и джойстикам.

Понятно, что программы подобных игрушек создавались наемным воинством Иквакера.

Некоторые отчаянные головы сопротивлялись навязанным программам. Но это было не под силу многим, очень многим носителям невидимых храбрых сердец. Часто приходилось лавировать. Ниндзя-черепашки, прорезиненные индейцы и солдатики, например, то служили своим маленьких хозяевам, то боролись против них.

Однажды Диди обратилась к одному игрушечному злодею – копии общеизвестного Волан-дорадо:

«Сейчас вы еще выглядите привлекательно, зло не исказило ваши прекрасные черты, но вскоре оно наложит на вас свою черную метку: вы станете хромым и горбатым, кривым и тугоухим, а может быть, при разговоре вы станете плеваться сквозь редкие зубы прямо в лицо вашему собеседнику, и он перестанет водиться с вами. Зачем вам эти сомнительные приобретения? Бросайте ваши гадости и переходите к нам – в лагерь добра!»

На что игрушечный господин Волан-дорадо откровенно ответил:

«Видишь ли, Диди, черная метка не смываема. Тот, кто встал на дорогу зла, ни за какие коврижки не променяет жизнь, полную захватывающих впечатлений, на пресный образ существования добреньких пони-недоделков. Каждому свое – так считали великие игрушки прошлого. У каждого свой выбор».

В лагерь зла его рекрутировали недавно, поэтому Волан-дорадо еще соблюдал честность при неожиданных вопросах. И только две недели спустя он покатился по наклонной и пошел в разнос, так что с ним бесполезно стало общаться.

Вот какие дела.

Одним словом, среди домашних игрушек произошел раскол.

Иквакера это устраивало на все сто.

И почувствовала тут Диди, как нужен ей совет близкого человека.

Сколь ни опасно было покидать надежный и милый кров, она вновь снарядилась в дальний путь – к Лилии, надеясь, что та выздоровела.

Но в магазине «Детский мир» ей сообщили, что девушку уволили по человеческим правилам, так как она не смогла предоставить больничный лист.

Диди, выздоровев благодаря теплу и любви Ликиного семейства, начала долгие и безуспешные поиски пропавшей Лилии. Тщетно искала волшебная кукла мамочку где только могла: в магазине, дома, на улицах – везде.

От тревоги утратив осторожность, она подкараулила момент, когда сменщица Лилии в обеденный перерыв приклонилась головой к сложенным на столике рукам и устало прикрыла глаза.

«А где ваша напарница? Она обещала мне показать одну игрушку…» – пропищала Диди ей в ухо, подражая неделикатной покупательнице.

«Она болеет», – не поднимая головы со скрещенных на прилавке рук, проронила девушка.

«О, я с удовольствием навестила б ее с лимонами и ананасом, если б только знать, где она живет…– продолжала хитрить Диди, – и купила б ей действенные медикаменты».

«Скорняцкая 20, 160», – скороговоркой назвала Лилин адрес ее сменщица.

И Диди отправилась туда.

Трудно было идти столь хрупкому созданию, как маленькая симпатичная куколка, по скользкому тротуару. Еще опасней переходить широкие дороги на зеленый цвет светофора, рискуя не успеть это сделать короткими ножками до красного и попасть под колеса ревущих автомобилей.

А тут еще стая бездомных псов, чего никогда не бывало прежде, рванула к ней, замыслив разорвать на мелкие кусочки…Однако Диди посчастливилось втиснуться в щелку электротехнической ниши в фонарном столбе, и свирепо рычащие псы остались ни с чем. За полчаса, проведенные в фонаре, кукла чудом не оглохла от гавканья. К счастью, полаяв и поскулив, собаки, в конце концов, умчались за более верной добычей.

К вечеру кукле удалось преодолеть довольно значительное расстояние. В бежевом плаще, который сшила для нее Ликина мама, Диди казалась всем малюсенькой лилипуткой – и люди к ней не приставали…

…Все попытки найти следы Лилии в лабиринте огромного города раз за разом наталкивались на неудачи. Как много раз Диди, испытывала разочарование…

Казалось, следы Лилии были утеряны навсегда…

История Лилии. В разлуке с Диди

Глава 1

1

Серебристая лилия

Болезнь нагрянула в феврале, за месяц до увольнения. Лиля была у себя дома. Недалеко от магазина «Детский мир», где она работала консультантом, ей удалось снять небольшую комнатенку.

И хотя она решила отлежаться, чтоб побыстрее выздороветь, – вдруг не выдержала и помчалась, словно на чей-то зов.

Ноги ее сами привели на Детскую площадку, расположенную в центре города.

Была страшная темень: в последнее время экономисты города сочли ночное освещение нерентабельным. В этом заключении логика, несомненно, присутствовала, но Лилии от того легче не становилось. Со стороны Фонтана слышались какие-то голоса и странные бухающие звуки. Будто гигант-Циклоп ворочал в руднике тяжелые каменья. Чем-то горячим и затхлым обдало лицо девушки. Наконец луна выплыла из-за туч и высветила странную картину.

Парящую воду обступили странные существа, некоторые из которых были явно доисторического, если не сказать – ископаемого происхождения – динозавры, летающие ящеры, двугорбые черепахи. Тяжелая их поступь, казалось, способна была высечь искры из самого твердого камня на свете.

Все они в чрезвычайном возбуждении перемещались вокруг огромного спрута-осьминога в центре фонтана.

Осьминог был ужасен. Огромные два глаза вращались на нем в бешеной пляске, а из клацающей каменными зубами пасти шел дым. Он походил на шамана в центре магического круга в ритуале древнего племени дикарей. Для Лилии все происходило как в замедленной киносъемке, оттого выглядело таинственным и зловещим.

Иногда монстры заходили в воду, мотая туда-сюда вместе с мордами красную тряпицу, да так энергично, как если бы хотели удалить из нее весь фабричный краситель. Они вырывали ее друг у друга, сталкиваясь рогами, носами и лобными шишками, отчего в воду падали, шипя, разгоряченные куски их тел. Потом вытаскивали тряпичный комок и ждали, когда он заморозится до состояния ледышки, после чего начинали топтать каменными столбами ног.

Подчиняясь зычным командам спрута, без устали они повторяли зловещие движения вновь и вновь. А каждым моментом передыха пользовались для того, чтобы, задрав уродливые головы, испустить короткий звук в сторону луны, больше похожий на хрюканье, нежели на тоскливую песнь зверя, словно они еще не научились выть по-настоящему, как это делают хищники леса…

Тем не менее, это странное действо доставляло тварям немалое удовольствие.

Как завораживающе ужасны были страхолюдные творения ночи! Заторможенные перемещения, словно в замедленной съемке, во всей своей неторопливой неотвратимости, напоминали кошмарный сон.

Вот они сверзили боковую колонну надстройки Фонтана, отчего сотворился жуткий грохот. Во все стороны полетели обломки, искры, рваные куски пара, а омерзительное хрюканье достигло кульминации.

«Проклятье, Дино! – Приказ прозвучал, как из мощной дискотечной колонки в сотни мегаватт. – Три тыщи чертей вам в глотку, но пока что мы не в силах нарушать смердящие законы людей. Кукла зачарована добрыми чарами и потому смертна, а значит, вне наших сил растереть ее по асфальту, как это я смог бы сделать с любым из вас. Но, клянусь вам, я способен привести ее к гибели, как если бы она пришла к ней сама, не будь я Великий Иквакер! Отдыхайте покамест, мои верные твари, и уповайте на мою мудрость! Все по местам!»

Пронзительный морозный ветер усилился и заледенил своим заунывным воем не только тело, но и душу Лилии.

Девушка почувствовала, как тело каменеет, а душа умирает, будто покидая безжизненную мумию. Лишь импульсы, по инерции бегущие по замкнутым нервам, как по электрическому контуру, заставляли заледенелое тело двигаться в такт ночной какофонии, царящей над Центральным Фонтаном города.

И бесформенный комок красной тряпицы пал к ногам, словно для того, чтобы быть растоптанным каменеющей Лилией.

Прилагая последнее усилие воли, девушка застыла на месте.

По искристому блеску она узнала платьице, которое она когда-то шила из лоскутка крепдешина и вышивала бисером собственными руками. В искореженном страшными экзекуциями вечно улыбающемся личике мелькнули знакомые и милые сердцу черты.

Одно из каменных страшилищ толкнуло Лилю в спину, и она упала, в полете усилием воли изменив положение тела так, чтобы прикрыть и заслонить от чудовищ любимую куклу.

Вой, который услышала девушка над собой в тот миг, казалось, невозможно позабыть никогда.

Правая половина ее тела, уже ставшая каменной, рвалась присоединиться к душераздирающему воплю. Но, левая, где билось упорно не сдававшееся сердце, несказанно обрадовалась тишине, наступившей после.

И хотя мороз уже сковал все члены, не давая возможности шевельнуться и выскользнуть из его пут, Лилия собрала последние силы и прижала к сердцу растерзанный комочек.

Словно горячий ручеек заструился по ее рукам, ногам, туловищу…

Она не помнила, как встала и пошла по ночному городу, прижимая куклу к груди, и ее едва не замороженное сердце словно растапливалось теплом, исходящим от красного крепдешина.

Продавщица помнила наизусть адрес покупательницы, той, что купила ее любимую Диди, – Ликиной матери, и теперь шла, поднимая бледное лицо к табличкам с названиями улиц.

Ночная пурга мешала ей, и девушка бесконечно путалась и кружила вокруг одного места.

Только под утро она поняла, что дома по этому адресу вовсе нет.

Вместо дома, который искала девушка, зияли ямы в окружении обломков.

Долго сидела Лилия на одном из них, глядя в провал развороченного грейдером подвала. Чуть забрезжил рассвет, и на развалинах появились рабочие, разбирающие остатки дома и расчищающие новое место для строительства торгового центра.

К ней подошел прораб и на ломаном языке велел ей уходить. Однако сжалившись над убитой горем девушкой, он сказал, что по программе реновации ветхий фонд в центре Города ликвидирован, а всех жителей переселили в спальный район, отстроенный на месте снесенной деревеньки Дорино.

Лиля сумела найти хозяйку Диди и успела вручить ей куклу до того, как слегла окончательно.

Изо дня в день обходила она многоэтажки Новодорино, в каждой квартире спрашивая девочку по имени Лика, – так звали, как помнила Лилия, дочь покупательницы – но всюду ей давали отрицательный ответ.

Незнакомая женщина помогла ей. В прошлом она была доктором наук, а теперь работала консьержкой одного из подъездов. Сохранённые профессиональные навыки помогли ей вскрыть код базы департамента по переселению жителей из снесенных ветхих кварталов центра. И – о чудо! – на экране монитора высветился желанный адрес: «Новодоринская д,7, кв.4».

Ликина семья только что въехала в новую квартиру.

За окном вьюжило, и выла метель. Поэтому Лику не повели гулять, а усадили на диване в холле среди бумажных рулонов и потолочных плит из винила. Все любимые игрушки лежали не распакованными в разнообразных тюках—больших и маленьких – и родители разрешили дочурке рисовать на новых обоях. Но только на обратной стороне и только водными, а не спиртовыми фломастерами, чтобы рисунки не просвечивали на лицевой стороне.

Сами они, надев фартуки и даже платки, отчего стали похожи на двух близняшек-маляров, приступили к ремонту новенькой квартиры. Делали они это радостно и быстро. Но работы было много, и она растянулась надолго. Лика тогда еще не знала, что день ремонта будет не единственным в судьбе их семьи. А тогда она в счастливом неведении терпела свое «заключение» на диване, занимаясь день-деньской лишь одними обои-покрасочными работами, безропотно, как только и могла это делать любимая дочка прекрасных родителей.

Во фломастерах Лика давно уже разбиралась, только не понимала, как можно рисовать на обратной стороне обоев, если они все, как назло, свернуты наружу «лицом». Поэтому, для того чтобы снаружи оказалась изнанка, она придумала обматывать обоями зонтик. Вскоре из одного, получились два неполных рулона, но теперь на одном из них можно было рисовать.

Но раздался звонок, и в приоткрытую дверь протиснулась очень красивая и очень бледная девушка.

Мама встретила ее, вся в замазке и белилах, с обоями под мышкой и валиком для нанесения клея в руках. Девушка кинула робкий взгляд в квартиру и увидела холл, заваленный мешками сухой смеси, заставленный ведрами со шпатлевкой и банками с краской, отчего нерешительность ее лишь усилилась. Только затем она перевела испуганный взгляд на Ликину маму.

Обе стояли, смотрели друг на друга и молчали.

«Извините, – сказал папа со стремянки из-под самого потолка. – У нас ремонт. Мы только месяц назад въехали в эту обаятельную обитель, но она оказалась не совсем пригодной для жизни, вот мы и взяли отпуск и хотим привести все в божеский вид…»

«Хотя бы в божеский вид…» – прорезалась речь и у мамы.

Девушка по-прежнему молчала, а наблюдательной Лике показалось, что она качнулась.

«Моя жена дизайнер, – продолжил папа извиняющимся тоном, и с потолка на него сорвалась белая блямба, которую он снял со лба замазанной белым тряпкой. – Она, видите ли, считает, что нет предела совершенству, даже божественному…Впрочем, о чем я…вам плохо?»

Девушка и, вправду, оперлась о раскрытую дверь. Цвет ее лица немногим отличался от цвета потолочных белил. Она попыталась улыбнуться, это Лика отчетливо видела, однако ничего не получалось. Похоже, радость была уже не по силам незнакомке, так она измучилась. Но вдруг что-то затрепыхалось у нее за пазухой, пытаясь вырваться на свободу.

«Неужели у нее так сильно бьется сердце?» – удивилась про себя Лика и вгляделась в незнакомку.

«Я не верю, что я вас нашла, – сказала та очень тихо, почти шепотом. – Я счастлива, что отдам ее, наконец, вам, в ваши надежные и любящие руки.

Мелькнул красный кусочек ткани – и Лика поняла вдруг, ЧТО за пазухой у пришелицы!

«Диди!» – закричала она что было сил. Девочка вскочила с дивана, с трудом выбираясь из кучи хлорвинила, перемежаемого с диванными валиками с розами на обивке и рулонами с изображениями Эйфелевой башни и Бруклинского моста, и бросилась к своей любимице. – «Неужели мы потеряли ее при переезде, мама?»

Но то, что она увидела, назвать куклой было невозможно. Ее ручки и ножки смялись, а глазки и губки исчезли, словно кто-то пропустил ее через стиральную машину – что с китайскими куклами делать категорически воспрещается.

«Что с ней… что?! – спрашивали все. – Кто же тебя так, дорогая?»

«А ей не больно?» – пытала маленькая хозяйка спасительницу куклы, от жалости прижимая ладошки к своим губам.

Сквозь опущенные ресницы нежданная гостья наблюдала, как ненаглядную Диди окружили заботой добрые люди…Наконец подобие улыбки мелькнуло на ее губах, и она сделала шаг назад…еще…и еще…

Взволнованные встречей с пропавшей, а теперь вновь обретенной, любимицей, никто из домочадцев не заметил исчезновения незнакомки…

«Подождите, подождите!»

Мама рассказывала потом, как бросилась ее догонять, чтобы выразить благодарность, и нагнала у самого выхода из дома, где девушка с большими синими глазами, прислонясь к стене, медленно сползала на цементный пол у парадной двери подъезда.

Наконец, она слегка приподняла длинные ресницы.

«Что с вами?» – спросила Ликина мама.

«Теперь все прекрасно…Я просто переволновалась…» – девушка через силу выпрямилась и улыбнулась.

Ликина мама пошарила в кармане фартука и осторожно надела на шею незнакомки бирюзовый кулончик с серебристой лилией на створке.

«Вот. Он из лазурита, очень-очень везучий. Вставьте в него свой портрет – и вам обязательно привалит огромное счастье. Спасибо вам».

«Как странно, – прошептала девушка, едва шевеля губами. – Но меня тоже зовут Лилией».

Запахнувшись поплотней от залетевшего в подъезд снопа снежинок, она исчезла в вихрях метели…

Глава 1

2


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю