Текст книги "Милое дитя"

Автор книги: Мэри Кей Маккомас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 3

Эллис проснулась с первыми лучами солнца, замерзшая, с затекшими ногами и такая утомленная, как будто не спала совсем. В кабине грузовика негде было и коту повернуться, так что, конечно, о полноценном отдыхе говорить не стоило. И все же девушка чувствовала себя превосходно, и мысли постоянно вертелись вокруг ночного разговора. Как приятно было сознавать, что о ней кто-то беспокоится! Она с нетерпением ждала прихода Бриса.

К тому времени, когда мотор достаточно прогрел кабину, Эллис набрала в пластиковое ведро снега, подождала, пока он растает, и быстро умылась. Она переоделась в чистую одежду и принялась расчесывать свои густые светлые волосы, прямым потоком ниспадавшие ей на плечи.

Спать ночью в теплой безопасной постели – это все-таки очень хорошая перспектива. Ей страшно хотелось понравиться Ласаллям. Ну, по крайней мере, именно так она себе объясняла свое особое внимание к собственной прическе и румянец волнения на обычно бледных щеках.

То, что Эллис, сколько себя помнила, была одинока и жаждала хоть малейшего внимания к себе и хоть крупицы участия со стороны людей, в этом она ни за что бы не призналась никому, даже себе самой. «Люди подлы, бесчестны, и мне они не нужны», – подумала она. И тогда пришло решение – она покинет дом Ласаллей в ту самую минуту, как только сможет.

«Нет уж, ни в ком мне нет нужды», – говорила себе Эллис. Минуты опасности, страха, одиночества – просто другая часть ее жизни. Пища и кровать, вот все, что ей надо от Ласаллей, и она сможет это заработать. Беспокойство и холодок в груди – это просто оттого, что очень хочется покоя.

Девушка сунула кисти рук себе между колен и посидела спокойно, глядя, как просыпается лес, и вспоминая события прошедшей ночи. Было это или не было? Может, все это один глупый сон?

Вид пробуждающегося леса, следы на снегу – все это действовало умиротворяюще. Но это и напоминало о той маленькой девочке, которая была полна надежды, любви и веры в людей, составлявших ее мир. Тогда она заставила себя вспомнить, как ее веру задушили, пренебрегли ее любовью, и та завяла, иссохла и развеялась суровыми ветрами жизни. Надежда жила еще несколько лет, испытывая жестокие удары, пока не стало ясно, что единственной надеждой, единственной ее опорой в этом мире было ее собственное желание выжить.

Солнце уже осветило вершины гор, когда Эллис, наконец, обратила внимание на то, что Брис за ней не идет. «Это неудивительно», – решила она. Было бы глупо придавать значение словам постороннего человека.

Впрочем, нет, выбросить из головы Бриса и предложенную им работу оказалось не очень легко. Однако, если она хочет попытать счастья у Лути, будет лучше приехать туда пораньше, пока они не открылись на завтрак.

На узкой дороге не хватало места для разворота, поэтому ей пришлось задним ходом выехать на главную дорогу, и когда уже оставалось только переключить скорость и тронуться в сторону города, мимо нее, отчаянно сигналя, проскочил видавший виды бело-зеленый автомобиль.

Она узнала водителя в тот самый момент, когда он обогнал ее и перегородил дорогу, явно стремясь задержать. От его вида девушку охватило нервное возбуждение.

По мнению Элис, Брис обладал уникальным даром скрывать свои чувства и мысли. Однако, когда он выпрыгнул из машины и побежал к ней, она заметила на его лице какое-то странное выражение. Все-таки он загадочный человек.

– Ты что, передумала насчет работы? – сходу спросил он после того, как девушка опустила стекло. – Или решила, что мне нельзя доверять? – Он уже знал ответ заранее.

– Ас чего это я должна тебе верить? – Эллис старалась быть честной, когда это было возможно.

– Потому что я ничего такого не сделал, чтобы ты засомневалась во мне!

Ну… положим, не сделал, но она же знает его не больше двадцати четырех часов.

Ему стоило поторопиться, если он хотел успеть захватить эту маленькую девчонку. Его опять, в который уже раз, восхищала ее храбрость и прямота. Впрочем, говоря по правде, ему хотелось познакомиться и сойтись с ней поближе. Подцепить ее, вот что он хотел. Брис не спал всю ночь, думая о ней. Из-за нее он чуть было не простудился; она расстраивала и пленяла его больше всех женщин, которых он знал до этого. Она заслуживает того, чтобы за ней приударить.

– Так как насчет работы? Я разговаривал с Энн, и она хочет познакомиться с тобой.

– Полагаю, ты ей все рассказал обо мне. – Она с иронией подумала о том, как он расписывал своей невестке, что бедная девушка из горной глухомани работает, надрываясь, в «Стальном Колесе» и ночует в допотопном грузовичке.

– Как бы мне это удалось? Я о тебе всего и не знаю. – Он помолчал и добавил:

– Пока, – давая понять, что все это временное неудобство.

Брис рассматривал ее, не отводя глаз. Его улыбка напоминала улыбку следователя, который точно знает способ заставить ее говорить. Сердце Эллис сильно забилось, и она хмуро посмотрела на него.

– Так мы едем к твоей невестке или нет?

– Да, мэм. – Он резко прикрыл рот рукой и закашлялся, а потом добавил:

– Надо развернуться и проехать немного по дороге.

Они направились в сторону гор по грязной дороге, которая скоро привела их к дому, такому же большому, как дом мистера Джонсона, там, в Стоуни Холлоу. Двухэтажное здание, вокруг которого шла широкая веранда, было недавно окрашено и явно хорошо ухожено. Этот бледно-желтый дом с темно-зеленой отделкой имел крайне жизнерадостный и веселый вид. От него так и веяло уютом. Заснеженная земля и темно-коричневые деревья с опавшей листвой придавали всему вокруг умиротворенное, безмятежное настроение.

Эллис припарковала свой пикап рядом с автомобилем Бриса у небольшой горки напротив дома. Резкий ветер хлестнул по лицу девушки и растрепал волосы, когда она спрыгнула на землю. Нервно запахивая свое большое, не по росту, шерстяное пальто и стараясь удержаться под порывами ветра на каменной дорожке, ведущей к дому, она зашагала за Брисом. Когда девушка только подошла к нему, он снова закашлялся и, внимательно, глядя на нее, сказал:

– Нет нужды волноваться. Тебе понравится Энн.

– А я и не волнуюсь, – соврала она, не моргнув. – Самое худшее, что они скажут – это «нет». Тогда я просто отправлюсь к Лути раньше, чем думала, вот и все.

– У тебя свидание? – Брис резко повернулся к ней.

– Что?

– Свидание. Ты договорилась с кем-нибудь позавтракать у Лути? – Мысль о том, что у нее уже кто-то может быть, почему-то не приходила ему в голову ни разу, поэтому сейчас появилось ощущение, что у него под ногами внезапно разверзлась пропасть. – Я думал… ну, если ты не прочь, конечно… мы бы могли туда съездить позже…

– Да не собираюсь я завтракать! – Она действительно не ела по утрам с тех пор, как покинула Стоуни Коллоу. – Я хочу устроиться туда на работу.

– Еще работу? Кроме этой, у нас, и в «Стальном Колесе?»

– Если смогу их соединить. Нахмурившись, Брис задумчиво взглянул на девушку, потом спросил:

– У тебя проблемы? Или, может, беда? В его словах и манере поведения не было и оттенка осуждения, скорее предложение помощи. Но понимание этого не остановило приступ паники, захлестнувшей Эллис; защитное поле сразу окружило ее, как это всегда бывало с ней в минуты опасности.

– Конечно, нет, никаких проблем, – хмуро ответила она с деланным равнодушием, стараясь так убедить его. – А чего ты меня об этом спрашиваешь?

Парень кашлянул в кулак, качнул головой и стеснительно улыбнулся девушке.

– Я не знаю. Просто так показалось.

– Почему? – Интересно, что же она все-таки делает не так? Вот и он раскусил ее.

– Я не знаю, – пожал Брис плечами в ответ на ее вопрос, с трудом пытаясь сам для себя решить, почему он так подумал. Вообще от всех этих мыслей о ней у него было такое состояние, словно ему пришлось разгрузить дюжину вагонеток. Он ведет себя, как влюбленный подросток. И ее странное поведение. Удивительно все-таки, что может сотворить с мужиком хорошенькое личико.

– Ты не очень много разговариваешь. Не очень дружелюбна. Похоже, ты готова взяться за любую работу в округе. Я… Ты получаешь деньги, но не хочешь потратить ни гроша на жилье, хотя могла бы сегодня замерзнуть. Сдается мне, все это странновато для женщины твоего возраста.

– Ну, это все не те выводы из твоих наблюдений, – пробормотала Эллис, идя по дорожке вслед за Брисом. – Я не разговариваю, так как мне просто не о чем говорить. Я неприветлива, но у меня тут нет друзей. И у меня есть планы на будущее, а для этого нужны деньги. Что может быть странного в этом? И при чем здесь возраст женщины?

Ошеломленный ее ответом, Брис резко остановился и, раскрыв рот, уставился на нее. А потом в его глазах снова появилось обычное насмешливое выражение.

– Бак, может, и не обратит внимание, но Энн точно полюбит тебя. – В его голосе звучало искреннее восхищение этой упрямой девчонкой. – И, честное слово, если я как-то задел твои чувства, Эллис, я сожалею. Я не хотел этого.

Ну, не лучше ли всех мужчин этот человек? Она была потрясена. Представить себе, он извиняется перед ней!

– Ладно, неважно, – потупилась Эллис, испытывая неловкость и не зная, как теперь управлять своими новыми чувствами.

Брис снова закашлялся.

– Кажется, ты болен?

– Просто кашель. Расскажи мне, о чем ты мечтаешь, – примирительно произнес он, беря ее за руку и направляясь к дому.

– Это не мечты. Это – планы на будущее. Это совсем разные вещи.

– О'кей, тогда расскажи мне о своих планах. – Он честно пытался ненавязчиво сблизиться с нею, но, Боже, до чего же она все-таки сварливая дама!

– Мои планы тебя не касаются, – отрезала Эллис, стараясь не смотреть на него. Но потом ей показалось, что она не должна быть так груба с ним, поэтому добавила смягчившись. – Они вообще никого не касаются, кроме меня.

Брис пристально рассматривал ее несколько секунд, снова восхищаясь ее реакцией и самообладанием, с которыми она отвергала любые попытки проникнуть в ее мир. Потом он просто кивнул и сказал:

– Ладно, порядок. Давай поспешим закончить твои дела здесь, чтобы ты еще успела к Лути.

Вместо того, чтобы постучать, он вошел прямо в дом и закричал:

– Энн! Бак! – Это усилие вызвало у него новый приступ кашля, такой длинный и яростный, что Эллис озабоченно нахмурилась. Когда ему все же удалось остановиться, он показал в дальний конец дома пальцем и произнес:

– Вода. Я сейчас выпью и вернусь.

Девушка понимающе кивнула и стала рассматривать интерьер дома. В журналах Эллис видела картинки фешенебельных апартаментов с удивительной обстановкой.

В Стоуни Холлоу она жила в жалкой лачуге с плохо обструганной самодельной мебелью и грязным полом. Но никогда еще ей не попадался более желанный дом, дом, который ей бы так хотелось назвать своим.

Тяжелая массивная мебель с ярко выраженными выступами, полированные столы и сверкающие, натертые до блеска полы; коврик в центре комнаты и весело потрескивающий в камине огонь – от всего этого ее сердце, казалось, окутывали волны тепла.

Девушку охватило чувство зависти. Не к самому дому, не к тому, чем владели его хозяева. Ласаллей нельзя было назвать богатыми. Но совершенно отчетливо проглядывало богатство другого рода – забота, любовь и гордость за то, что они вместе превращают свой дом в уютный, мирный уголок. У них было то, о чем Эллис всегда мечтала и чего никогда не имела.

Ее внимание привлекли шаги – со второго этажа кто-то спускался. Она увидела, что по лестнице медленно сходит женщина, находящаяся, как на глаз определила Эллис, на шестом-седьмом месяце беременности.

Хозяйка дома действительно, как и говорил Брис, была здорова, как лошадь. Спустившись до половины пролета, она заметила Эллис и улыбнулась.

– Должно быть, ты – Эллис? – Восхитительные голубые глаза Энн Ласалль светились доброжелательностью и гостеприимством. – Брис сказал мне, что сегодня я увижу самую хорошенькую малышку во всей округе.

Эллис даже обернулась, чтобы посмотреть: не стоит ли за ней кто-то, к кому относятся эти слова. Так Брис думает, что она хорошенькая?

Не ожидая от нее ответных слов, Энн продолжала говорить.

– Я – Энн Ласалль. И я очень рада с тобой познакомиться, Эллис. – Она протянула руку, предлагая свою дружбу.

Они быстро пожали друг другу руки, изучая и оценивая каждая новое знакомство.

Энн встретила взгляд Эллис открыто и без вызова; в ее глазах не было ни жалости, ни предубеждения, ни высокомерия. Это не было экзаменом, который устраивает хозяин нанимаемому работнику, или попыткой замужней женщины дать оценку особе женского пола, вторгающейся в ее дом. Ничего такого не было. А были только Энн и Эллис – две женщины, стоящие друг против друга на перекрестке жизни. Им не было дела до того, что у каждой из них позади. Они вольны выбрать себе свою дорогу и жить сами по себе или пойти по одной дороге, как подруги.

И обе интуитивно выбрали дружбу.

– Доброе утро, мэм, – сказала Эллис, приветствуя хозяйку.

– Ой, не надо больше, – воскликнула Энн в притворном отчаянии. – Ну, ты смотри, как только я думаю, что избавилась от этого титула, тут же появляется кто-нибудь с юга и называет меня «мэм». – Она засмеялась. – Я тебя умоляю, зови меня по имени. Когда меня зовут «мэм», я чувствую себя старой, как вон те горы. – Энн помолчала. – Нет, конечно, я все же сейчас и похожа на одну из таких гор. – Она выразительно посмотрела вниз, на свой живот.

Эллис добродушно улыбнулась.

– Вот появится ребенок, и вы не будете так расстраиваться.

Энн положила на свой большой живот ладонь и немного подумала над словами гостьи. В этот момент она стала почти печальной.

– Наверное, мне не надо быть такой нетерпеливой, правда?

– Да, мэм… то есть нет, не надо. – Эллис заметила, что хозяйка задумчиво смотрит на нее, и поспешно добавила:

– Мне кажется, все мамы, которых я знала, мечтали поскорее избавиться от этого положения.

– Да уж, я вообще ничего не знаю о том, что значит иметь ребенка. Я еще даже ни разу не держала новорожденных в руках.

– Кое-чему научитесь сами собой, а остальное узнаете очень быстро. Малыши такие хулиганы. Они крепче, чем выглядят, и живут отчасти даже независимо от нас, взрослых.

Энн засмеялась.

– Это приятно узнать. Ты уже завтракала, Эллис? Я голодна, как волк.

– Ты всегда голодна, как волк, – послышался голос Бака с лестницы. – Это же роту солдат можно кормить целую неделю тем, что ты съедаешь за один присест, милая.

Он подошел к жене и поцеловал ее в щеку.

– Привет, Эллис! Чертовски рад, что ты у нас.

– И я рада быть с вами, – проговорила она, смущенно опускал глаза.

– Давайте, договаривайтесь с ней побыстрее, – произнес Брис, подойдя к брату и невестке из-за спины. – Она еще хочет наняться на работу к Лути.

– Ну, тогда давайте отойдем, наконец, от двери и обговорим все за завтраком, так? – вежливо предложила Энн.

– Энн опять хочет кушать, – сказал Бак печально.

Брис ухмыльнулся.

– Ее надо покормить. В прошлый раз, когда она пропустила обед, она начала крушить мебель.

Энн фыркнула и смерила мужчин презрительным взглядом, потом подала руку Эллис и сказала:

– Ну, ты видишь, с чем я тут сталкиваюсь и что мне приходиться переносить? Эллис, прошу тебя, пожалуйста, останься с нами. Хоть ненадолго. Мне просто необходима твоя помощь.

Девушка совсем не знала, что и сказать. Еще никогда ей не приходилось испытывать такого теплого отношения к себе и видеть такие взаимоотношения между людьми. Все время Ласалли подшучивали друг над другом, вели себя, как расшалившиеся школьники.

– Какая помощь вам требуется? – серьезно спросила Эллис.

Энн быстро уловила состояние девушки. Она уже не в первый раз наблюдала за легкостью, с которой братья общались друг с другом, и каждый раз думала о том, какое счастье выпало ей – полюбить мужчину, относящегося к ней, как к равной. И ей было понятно, что должна сейчас испытывать Эллис.

– Ну, мне нужно, чтобы кто-нибудь немного помогал по дому и готовил. Ты умеешь готовить?

– Конечно.

«Любая женщина с семи лет умеет готовить», – подумала Эллис.

– Видишь ли, Энн была янки, пока не вышла за Бака, – пояснил Брис.

Этот комментарий многое прояснял в ситуации. Хотя Гражданская война закончилась более сотни лет тому назад, на Юге до сих пор сохранялось убеждение, что только обстоятельства не позволили победить в ней более достойной армии.

– О! – понимающе кивнула головой Эллис. Узнав об этом факте, она вообще-то не стала думать хуже об Энн как о личности. – Полагаю, что смогу делать все, что необходимо, если только вы скажете, что хотите. Я не очень много читала книг, но зато могу готовить, шить, убирать и пахать… Конечно, это не понадобится до весны, но я могу колоть дрова и…

– О Боже! – воскликнула Энн, смеясь, и подняла руку, чтобы остановить ее. – Ты меня совсем опозоришь, если сейчас же не остановишься. Ты не поверишь, но когда я заставила Бака на мне жениться, я не умела ни пахать, ни колоть. Умоляю, не напоминай ему лишний раз, какое ужасное одолжение он мне сделал!

Эллис открыла было рот, чтобы сказать, что у нее и в мыслях не было говорить хоть что-то в этом роде, но в эту секунду хозяйка дома подмигнула ей и улыбнулась. Девушка заметила, что и Бак с Брисом улыбаются, и от этого еще больше смутилась. Это самые странные люди, которых она когда-либо встречала, и они совершенно очаровали ее.

Сразу трудно было сказать, когда они говорят серьезно и когда смеются над чем-нибудь, но за всеми этими словами и легкомысленным поведением угадывалось неподдельная забота друг о друге и понимание, преобладавшие во взаимоотношениях этих людей. И Эллис сейчас сама оказалась захваченной общей атмосферой их дома.

На кухне, под наблюдением Энн, девушка готовила завтрак, и одновременно обе обсуждали, что от нее будет требоваться взамен питания и крова. Энн предложила ей маленькую доплату за услуги, но Эллис решительно отказалась. Когда процесс знакомства подошел к концу, выяснилось, что работы не так уж и много. По правде говоря, это еще она должна была бы доплачивать им за то, что у нее есть крыша над головой.

К счастью, она все-таки была не настолько честна, чтобы сморозить такую глупость. А потом они вчетвером сидели за одним столом – совершенно неслыханное дело в Стоуни Холлоу.

Эллис очень нравился северный акцент хозяйки дома. Энн говорила правильным литературным языком, не глотая окончаний и не пропуская звуки, как это было принято среди южан. Именно таким языком были написаны книги, которые остались у Эллис от ее матери. Эта речь типичной янки звучала свежо, чисто и напористо. Эллис была совершенно без ума от звука ее голоса.

Когда все четверо закончили завтракать, девушка встала, чтобы прибрать посуду.

– Это я сделаю сам, – Брис встал со своего места и взял тарелку своей невестки. Это было неслыханно! Эллис застыла, как статуя, удивленно тараща на него свои глаза. – Кончай глазеть! – произнес мужчина с легким раздражением. – Просто сегодня моя очередь.

– Они с Баком по очереди занимались уборкой комнат и мытьем посуды еще до моего здесь появления, – объяснила Энн. – Я не стала ломать чужие порядки и соваться со своим уставом в их «монастырь».

Оба брата только вздохнули.

– Ну, не правда ли, приятно вспоминать такую трогательную безропотность? – спросил Бак, передавая свою тарелку.

– Еще бы! Только сдается, это она первая совала свой нос во все и пыталась учить людей. Впрочем, что правда, то правда: свою очередь по уборке дома она всегда охотно уступала.

Исполненный любовью и нежностью взгляд Бака остановился на жене. Впрочем, Энн заметила в нем и искорки веселья, готовые прорваться неудержимым смехом.

– Помнишь день, когда она заявила нам, что она моя жена, а не какая-то там домработница?

– Это было, как вчера, – ответил Брис, поворачиваясь к раковине, куда он ставил посуду.

– Я еще помню и ее заявление насчет того, что если она вкалывает на дробилке бок о бок с нами, то и мы должны бок о бок с ней трудиться по дому.

Энн очаровательно улыбалась, не утруждая себя комментариями.

– Хотя дрова она не колет.

Когда Эллис встретилась взглядом с Баком, она заметила, что в уголках его рта дрожат смешинки. Не возникало ни тени сомнений, что последнее обстоятельство крайне огорчает обоих братьев.

– Оно, конечно, я тоже кое-чего не умею, например, рожать детей, так что приходится с этим мириться, – сказал Бак. – Хотя было бы куда лучше, если бы удалось все же ее заставить поработать! Я бы тогда целыми днями просиживал штаны в «Колесе», а она бы ходила босиком за плугом и пахала бы поле.

Энн была типичной горожанкой, и все сказанное настолько не соответствовало ее облику, что братья наконец не выдержали и расхохотались.

– Вы что, разыгрываете меня, что ли? – спросила Эллис тихим и дрожащим от волнения голосом. Шутки не относились к ней напрямую, и все же она чувствовала, что подшучивают и над ней. Ей захотелось расплакаться от обиды, но девушка из гордости старалась не показывать виду.

– Нет. О, нет! Нет! – хором воскликнули все трое, сразу почувствовав, что немного хватили через край в своем веселье. Несколько секунд длилось напряженное молчание, пока Ласалли подыскивали слова, чтобы успокоить девушку.

Первым заговорил Брис.

– Успокойся, Эллис, – сказал он, забрав у нее тарелку, кофейную чашку и продолжая мыть посуду. – Нам приходится всякий раз держать Энн в узде и натягивать поводья, иначе она непременно бы заважничала. Видишь ли, она появилась в Вебстере около полутора лет назад, и с тех пор в городе нет никого, кому бы она не нравилась. Даже мы с Баком считаем, что в мире нет ничего прекраснее, чем эта особа. Даже безопасные бритвы и хрустящий картофель с ней не сравнятся.

– Да чего там, даже гренки с пивом, – подтвердил Бак, подмигнув жене.

– Ладно, не забывайтесь, голуби мои, – усмехнулась Энн, а Эллис заметила, что хозяйка явно смутилась.

Брис взял пальто Эллис и, подойдя к столу, подал ей, продолжая говорить.

– Мы объяснили ей, что просто так пытаемся показать ей нашу заботу. Все это к тебе совсем не относилось.

Девушка одела свое большое шерстяное пальто, чувствуя стеснение и подавленность. И растерянность. Неужели ей подали пальто и просят выметаться из-за того, что она не поняла их подтруниваний? Из-за того, что она больше привыкла к злым насмешкам, чем к беззлобному балагурству? У нее и в мыслях не было обижать их, но и терпеть насмешки над собой она не будет. Надо ли ей извиняться или нет? Похоже, придется сказать «до свидания» своим надеждам на теплую, уютную кроватку.

– По субботам у Лути много работы, – сказал Брис. – Тебе сейчас лучше поторопиться. А свои вещи распакуешь, когда вернешься.

Девушка посмотрела на него: на его лице не было и тени раздражения или гнева. Он лишь кивнул и ободряюще улыбнулся ей.

– Удачи, Эллис, – напутствовала Энн. Оба они, Бак и его жена, тоже смотрели на нее и по-дружески улыбались, все больше сбивая ее с толку.

Эллис кивнула в ответ на их пожелания, но ей показалось, что нужно еще что-то сделать, чтобы отблагодарить хозяев за доброту и щедрость. Она обвела взглядом опрятную кухню.

– Нет, нет, не сейчас, – сказала, улыбаясь, Энн, поднимаясь со своего места. – Не смотри, пожалуйста, так на грязную посуду. А то Брису придется уступить тебе свою часть работы, и мне потом не удастся и плетью загнать его в то ярмо, когда родится ребенок. Ты сейчас беги и устраивайся на работу к Лути, а когда вернешься домой, мы с тобой сядем и составим список того, что я не могу сейчас делать.

Эллис все так же молча кивнула и повернулась, чтобы уйти, но потом опять повернулась и обратилась к хозяевам:

– Спасибо за завтрак, – пробормотала она. – И извините, что я стала волноваться по пустякам.

Девушка вышла из дома, с облегчением вдохнула свежий утренний воздух и чуть не подпрыгнула на месте, услышав за спиной легкое покашливание Бриса.

– Ну, все в порядке? – спросил он, наконец откашлявшись.

Ей очень хотелось ответить ему, что все просто прекрасно, но он сказала совсем другое.

– Я вела себя, как дура.

Он не опроверг ее слова и не согласился с ними, а Эллис, казалось, не могла уже остановиться.

– Они такие странные, – продолжала она, думая, что Брис ее не услышал. – Дразнятся или любезничают, насмехаются, словно они и не муж с женой. И никто из вас не злится из-за этого, хотя могли бы.

Он улыбнулся.

– Тебе было бы лучше, если бы мы злились?

Девушка задумалась. Ей приходилось испытывать гнев, и она сама себе не нравилась в такие минуты. Но, с другой стороны, это было привычно, а доброта людей была ей… подозрительна, что ли.

– Может, и так, – ответила Эллис. Брис снова засмеялся. Он потер руки, словно они у него замерзли и стал на мощеную тропку рядом с девушкой.

– Ну, во-первых, ты не сделала ничего такого, чтобы мы разозлились, а во-вторых, ты к нам привыкнешь. Хотя, предупреждаю, – Брис кивнул головой в сторону дома, – они бывают в несколько раз хуже, чем ты это увидела сегодня утром. Эта парочка безумно любит друг друга и, когда они целуются и обнимаются, порой так и хочется запустить в них чем-нибудь. Но, немного погодя, ты привыкнешь и к этому.

– Ты опять меня дурачишь? – в глазах Эллис светились искры гнева.

– Угу, – он усмехнулся, и она задрожала, но на сей раз не от холода. Руки Бриса легко коснулись ее талии.

– Мы всегда так делали, когда нам кто-нибудь нравился.

Это значит, что она ему нравится? Ну, конечно, она должно быть нравится ему, иначе бы он ей и не помогал, но… в каком смысле «нравится»? Сильно или так, чуть-чуть? Он стоял страшно близко к ней и, наверное, чувствовал, как у нее напряглись мускулы, все мысли пришли в состояние хаоса, а сердце заскакало, как призовая лошадь.

– Что ты делаешь, когда кто-нибудь нравится тебе, Эллис?

Его голос звучал тихо, так тихо, что от него мурашки бежали по спине. Мужчина почувствовал, как смутилась девушка от его прикосновения, и в ту же секунду он отдернул свои руки. Ее реакция была чем-то большим, чем просто непривычка к мужским прикосновениям. И это поразило его.

Эллис медленно отвела глаза от его лица, думая над его вопросом. В ее жизни было не так уж много таких ситуаций, чтобы можно было с легкостью ответить Брису. Были те, кого она терпела, с чьим присутствием она мирилась… но нравится?

Ей нравилось смотреть, как дрожат на воде солнечные блики, нравился весенний запах цветов и земли после сильного дождя. Ей нравилось, как смеются дети и нравился вкус медовых леденцов. Эллис очень нравились жаркие воскресные дни… И ей нравился Брис, с некоторым сомнением решила она. Это было какое-то новое чувство, которого она не испытывала пока ни с кем из тех, кого знала.

Да, он ей определенно нравится. Ей нравилось его спокойствие, уверенность, его легкие, непринужденные манеры. Его здравый смысл, очевидная привязанность к своей семье и друзьям, его готовность помогать тому, кто нуждается в помощи. Эллис очень нравилось, что он умеет сдерживаться, его спокойствие и даже его настойчивые попытки понять ее.

– Тебе лучше вернуться домой, – пробормотала она, когда его кашель внезапно прервал ее мысли.

Брис не стал с нею спорить или настаивать на немедленном ответе на свой вопрос. Ему было понятно, что личная привязанность почему-то очень трудно дается ей. Поэтому он пожелал Эллис удачи в поисках работы и, нагнувшись к ней, стремительно поцеловал в губы, не сумев удержать свой порыв. И сразу отступил назад.

– Спасибо тебе, – сказала девушка, чувствуя, как полыхают ее щеки.

– За что? – удивился он.

– За… заботу.

Его улыбка была короткой, но такой светлой, нежной улыбки она еще никогда не видела.

– Всегда готов.