Текст книги "Падшая Грейс"
Автор книги: Мэри Хупер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
ГАЙД-ПАРК – преимущественно просто «парк» – модное место для гуляний в Лондоне.
Каждый день на протяжении двух или трех часов определенная часть проезда, которая в этом году объявляется «модной», оказывается плотно забитой экипажами, кружащими со скоростью, ненамного превышающей скорость пешехода, и время от времени попадающими в затор.
«Лондонский словарь» Ч. Диккенса-младшего, 1888 г.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
– Неужели нельзя идти быстрее? Пошевеливайся! Мне нужно отвести тебя на ту сторону парка, а затем вернуться.
Роуз, горничная, открывшая дверь дома Победоноссонов, тянула Лили за руку, отчаянно пытаясь заставить ее двигаться в нужном направлении. Пройдя въезд в парк – как всегда, забитый экипажами представителей высшего общества, – они дошли до аллеи для верховой езды Роттер-Роу, и Лили, словно в трансе, уставилась на безупречно одетых всадниц в сшитых на заказ амазонках и сверкающих цилиндрах. Когда две лошади, цокая копытами, приближались друг к другу, каждый из наездников чопорно приветствовал другого, поднимая трость с золотым или серебряным набалдашником. Время от времени мимо них проезжал на лошади какой-нибудь джентльмен в сверкающих кожаных сапогах и, позвякивая стременем, приветствовал привлекательных дам комплиментами и приподнимал цилиндр.
– Почему все эти господа выехали на прогулку именно сейчас – среди дня? – спросила Лили.
– Почему? – удивилась Роуз. – Да потому, что им так захотелось!
– А разве им не нужно работать?
Роуз громко фыркнула.
– Только не им!
– Они очень богаты?
– Еще бы.
Мимо них, под золотыми кронами деревьев, уже начинавших ронять листья, неспешным шагом, синхронно поднимая копыта, прошли две лошади, на спинах которых восседали дама и джентльмен. Роуз внимательно посмотрела на них, поскольку знала, что иногда королева Виктория и принц Альберт выезжали на небольшую конную прогулку в парк, и, увидев их однажды, не теряла надежды повстречать снова. Особенно Альберта, которого она считала чрезвычайно красивым.
– Они так богаты, что работать им не нужно, – повторила Роуз и снова потянула Лили за руку. – В отличие от меня. Или тебя.
Она пристально посмотрела на свою спутницу. О чем только думали хозяин с хозяйкой, когда решили взять в услужение эту девку с босыми ногами и пустой башкой? Вторая девушка показалась Роуз более толковой; возможно, она сумеет стать наемной участницей похорон и со временем начнет соответствовать высоким стандартам Победоноссонов. Но на эту простофилю не стоит возлагать никаких надежд. Горничная для мисс Шарлотты? О боже, какое счастье, что не Роуз сообщит ей об этом!
С помощью угроз и уговоров горничной удалось оттащить Лили от всадников, перевести ее через Гайд-парк и довести до самого Кенсингтон-гарденз, но тут они снова задержались, поскольку Лили непременно захотелось поближе взглянуть на нянек с колясками, окруживших пруд.
– Пожалуйста, пойдемте, немного посмотрим на деток! – взмолилась она. – Хоть на минутку.
Роуз уже собиралась ответить ей отказом, но в конце концов сдалась; она и сама с удовольствием посмотрит на малышей. К тому же она знала, что иногда здесь дышали свежим воздухом завернутые в кружева королевские отпрыски. Однако, когда они приблизились к пруду, Роуз пожалела, что поддалась на уговоры: Лили принялась заглядывать в коляски, после чего каждый раз презрительно качала головой. На самом деле (хотя Роуз, конечно, не могла об этом догадаться) Лили сравнивала внешность младенцев с кукольным личиком Примроуз, своей куклы, и убеждалась в том, что настоящие детки, к сожалению, сильно проигрывают на ее фоне.
– Нам пора идти, – заявила Роуз, после того как Лили осмотрела и отвергла с десяток малышей. – Мадам прекрасно известно, сколько времени уходит на то, чтобы пройти через парк к Харвуд-хаус, и, если я опоздаю, мне влетит.
– Я люблю деток, – заявила Лили, наконец позволяя увести себя прочь.
– М-м, – прозвучало в ответ.
– У моей сестры тоже был ребеночек.
Роуз в ужасе уставилась на нее. Уж конечно, не может быть, что Лили сейчас говорит о той тихой, робкой девушке, вместе с которой пришла в дом Победоноссонов!
– Ты уверена?
Лили кивнула и сильно нахмурилась.
– Наверное.
Роуз не стала расспрашивать дальше: девушка явно сочиняла небылицы.
Харвуд-хаус, пожалуй, находился в самом красивом месте в загородной части Кенсингтона и выходил окнами на цветущую, обсаженную деревьями площадь, прогуливаться по которой могли только его обитатели. Каждый дом этого небольшого района имел несколько этажей и обладал благородными пропорциями; ряд ступеней, которые судомойки белили через день, вел к парадной двери. Двери были выкрашены глянцевой краской, а медные дверные молоточки и почтовые ящики начищались до зеркального блеска каждый день, кроме воскресенья.
Лили восхищенно уставилась на дом: он возвышался на четыре этажа над землей и на один уходил под землю. Она помнила, что когда они жили с мамой, то втроем занимали целый дом, но в нем было всего две комнаты на первом этаже и еще две – на втором. Это же здание выглядело так, словно в нем не менее двадцати комнат, а может, и больше – какие там числа после двадцати?
– Какой большой дом! А кто еще здесь живет? – спросила Лили у Роуз.
– Кто еще? Никто, только мистер и миссис Победоноссон и мисс Шарлотта. И слуги, разумеется. Но они не в счет, – добавила Роуз.
– Все эти этажи и окна – только для них? – Лили встала на цыпочки, чтобы заглянуть в приемную, и получила смешанное впечатление от обитых плюшем диванов и стульев, богатых тканей, узорчатых обоев и нескольких столиков, уставленных безделушками.
– Да, только для них. А теперь быстро к черному ходу! – воскликнула Роуз, заметив, что Лили собирается подняться по ступеням. – Слуги не входят через парадные двери. Никогда.
Когда Лили заглядывала в приемную дома Победоноссонов, она даже не догадывалась, что видит перед собой комнату, обставленную по последней моде: стены были недавно оклеены обоями мистера Вильяма Морриса, а само помещение заставлено креслами, столами, чучелами птиц в стеклянных ящиках, застекленными жардиньерками с большим количеством папоротников и сервантами, на которых выстроились ряды изображений Виктории и Альберта, фарфоровых слонов и купидонов. Все комнаты вверх по лестнице были меблированы не менее роскошно, но стоило только открыть дверь, ведущую вниз, как становилось ясно, что здесь совсем иные стандарты: хозяйственные помещения представляли собой темное, выложенное каменными плитами пространство, а печь, раковины и очаги нуждались в уходе и внимании. Горячая вода отсутствовала, раковины были свинцовыми, и, чтобы работницы кухни видели, что они делают, им приходилось жечь свечи даже в самый ясный день. У просторной кухонной печи было две жаровни, которые топили углем, духовка для хлеба и сдобы и несколько колец для кастрюль и сковородок, но горящий всюду огонь требовал постоянного присмотра: его нужно было поддерживать с рассвета и до заката, а то и дольше, чтобы он не потух в разгар приготовления очередного блюда.
Именно в кухне Роуз познакомила Лили с остальной челядью: кухаркой и экономкой миссис Биман, горничными Блоссом и Лиззи и судомойкой Эллой.
Прислуга отнеслась к новенькой с насмешкой: все ахали, разглядывая ее босые ноги, подозрительно принюхивались, когда она сняла шаль, и вздрогнули, увидев у нее на руках блошиные укусы (приобретенные ночью на складе). Единственным человеком, хоть немного обрадовавшимся появлению Лили, оказалась Элла: она поняла, что больше не стоит на низшей ступени кухонной иерархии.
Роуз, особа добросердечная, была просто шокирована оказанным Лили приемом и предложила новенькой выйти в сад и немного там погулять.
– Ну и видок у нее! – заметила Блоссом, как только за Лили закрылась дверь черного хода.
– Кто знает, чем она болеет, – по ней не скажешь, что она хоть раз в жизни прикасалась к мылу! – добавила Лиззи.
Миссис Биман колыхнула внушительным бюстом.
– Хозяин хочет взять ее горничной для мисс Шарлотты? – спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь. – Он, должно быть, сошел с ума.
– Мне показалось, что хозяйка была изумлена, когда приказывала отвести ее сюда, – сообщила Роуз.
– Ну да ладно; бог с тем, как она выглядит, но она хотя бы представляет, что входит в обязанности прислуги? – продолжала Лиззи, улыбаясь с чувством собственного превосходства. – Она уже работала в доме? Сможет ли она погладить плиссированную нижнюю юбку? Умеет ли она укладывать волосы в прическу?
– Умеет ли она это – да черта с два! – воскликнула миссис Биман, и остальные сдавленно захихикали. – Хозяин давал какие-то распоряжения насчет ее платья? – спросила она и окинула взглядом свою одежду. И она, и остальные служанки были в белых фартуках, надетых поверх темно-синих хлопковых платьев. – Должна ли она носить униформу? У нее ведь даже туфель нет!
– Откуда она вообще взялась? – требовательно спросила Блоссом.
Роуз пожала плечами.
– Все, что я знаю, – у нее есть сестра, которую Победоноссоны взяли на работу как наемную скорбящую. Думаю, им просто пришлось принять обеих девушек, иначе вторая отказалась бы. Возможно, мистер Победоноссон расскажет вам сегодня больше, – добавила она: по вечерам семейство собиралось в своем доме в Кенсингтоне.
– Чтобы Победоноссоны занимались благотворительностью? В первый раз о таком слышу! – заметила миссис Биман, когда вся челядь выстроилась в ряд у окна, осуждающе качая головами и глядя на то, как Лили гуляет по саду, нюхает цветочки, растирает в пальцах пикантные травы и восторгается обилием овощей, произрастающих в обнесенном стеной саду.
Она думала о том, как грустно, что им с Грейс придется жить порознь, но ей пообещали, что это не навсегда. И вы только посмотрите, сколько здесь еды: налитые соком красные помидоры, и кабачки, и лук, и сочная цветная капуста – это не говоря уже о курах, ковыряющихся в гравии. Лили готова была поспорить, что здесь никто никогда не голодает! Привыкнув есть всюду, где удастся найти пищу, она протянула руку, сорвала несколько спелых ягод черной смородины и сунула их в рот. Когда же миссис Биман сердито постучала по оконному стеклу, чтобы прекратить это безобразие, Лили просто посмотрела на нее, улыбнулась и помахала ей рукой.
– Вот ведь нахалка! Нет, уж ей-то никогда не стать личной горничной, – заметила миссис Биман.
– Или вообще хоть какой-то горничной! – поддержала ее Блоссом.
– По крайней мере до тех пор, пока она не примет ванну, – поддержала разговор Лиззи, нюхая воздух там, где Лили оставила за собой шлейф едва заметного прогорклого запаха вареных костей.
Роуз посмотрела на миссис Биман, вспомнив, что в доме недавно установили наиновейший, охватывающий со всех сторон душ с горячей водой.
– Как вы считаете, возможно…
– О нет, ее ни в коем случае нельзя пускать в нашу ванную! – рявкнула миссис Биман. – Как такая мысль вообще пришла тебе в голову?
Роуз попрощалась со слугами и пустилась в обратный путь через парк в «Похоронное бюро семейства Победоноссон», оставив девушек сплетничать о новенькой. После того как Блоссом заявила, что находиться в одном помещении с человеком, от которого так пахнет, просто невозможно, миссис Биман решила, что Лили следует выдать пенни и отправить под руководством Эллы в общественные бани в Хэммерсмите, чтобы ее там оттерли и продезинфицировали, как того требуют стандарты, предъявляемые слугам в приличном доме. Перед тем как отправить девушек мыться, миссис Биман нашла кое-какие предметы гардероба, отвергнутые мисс Шарлоттой как ужасно немодные, и пару туфель с протертыми почти до дыр подошвами, которые она раньше носила сама. Таким образом миссис Биман надеялась улучшить вид новой горничной, прежде чем та будет представлена дочери хозяина дома.
* * *
– Теперь, когда ее вымыли, пусть отнесет молодой хозяйке чай! – предложила Блоссом, когда день уже клонился к вечеру.
– Да, пожалуйста! – подхватила Лиззи, подмигнув Блоссом. – Послушаем, что на это скажет мисс Шарлотта.
– Ну, не знаю… – неуверенно протянула миссис Биман.
Она окинула Лили неодобрительным взглядом: несмотря на то что девушку вымыли и одели в чистое платье, вид у нее все равно был неподходящий для приличного дома.
Лили выглядела довольно нелепо: ступни торчали под странным углом, как у утки, на лице застыло бессмысленное выражение, а темно-рыжие волосы – хоть их и вымыли трижды, а затем провели по ним гребнем, что оказалось нелегким делом, – по-прежнему представляли собой спутанную гриву. Цвет платья, от которого отказалась мисс Шарлотта, совершенно не шел Лили: нежно-зеленый оттенок, казалось, усиливал яркий румянец, который – после использования в бане карболового мыла, – к сожалению, своей интенсивностью стал напоминать цвет пожарной машины. Тем не менее, когда в гостиной зазвенел колокольчик, требуя внести чай, миссис Биман набросила на Лили белый фартук, сунула ей в руки поднос с серебряным сервизом и повела в гостиную, чтобы представить ее мисс Шарлотте Победоноссон.
Мисс Шарлотте было шестнадцать лет, и, прожив всю жизнь в роскоши и комфорте и не зная недостатка ни в чем, она обладала сияющей кожей, яркими глазами и густыми длинными золотистыми волосами. Еще она могла похвастаться личной портнихой, целым шкафом самых модных платьев и побрякушками, которые только могла иметь богатая юная леди в 1861 году. Мисс Шарлотта с большим нетерпением ожидала следующего года, когда она наконец выйдет в свет и будет представлена королеве Виктории, поскольку за этим последует целый сезон балов и роскошных обедов, на которых (в этом девушка нисколько не сомневалась) она станет блистательным центром всеобщего внимания. На этот период мать пообещала предоставить ей личную горничную, и мисс Шарлотта с радостным возбуждением представляла себе умную молодую женщину, которая будет в состоянии не только красиво завить ей волосы или пришить кружевной воротничок, но и подсказать, какую тиару и по какому случаю стоит надеть.
Печально, но Лили такой женщиной не была.
– Мисс Шарлотта, – произнесла миссис Биман не без тщательно скрываемого злорадства, – позвольте представить вам Лили!
И она сделала Лили знак поставить поднос на ближайший столик, но та стояла как столб, широко раскрыв рот. Она переводила изумленный взгляд с окон на стены, мебель и пол, издавая при этом звуки, выдающие ее восторг и удовольствие. Неожиданно на каминной полке Лили заметила кувшин, украшенный знакомыми ей синими птицами, и, с грохотом поставив поднос, прихрамывая (туфли миссис Биман оказались ей малы), направилась к нему.
– Прямо как мамин чайник! – воскликнула она, взволнованно почесывая следы от блошиных укусов. – Это вы у Дядюшки купили, да?
Мисс Шарлотта окинула ее растерянным взглядом. Как потом рассказывала миссис Биман, у молодой хозяйки было такое выражение лица, словно она только что увидела, как в комнату вошел единорог, держа поднос сандвичей с огурцом.
– Наш чайник Грейс пришлось заложить – и она получила за него целый шиллинг! – заявила Лили, поворачиваясь к мисс Шарлотте с сияющим лицом. Она схватила кувшин, но миссис Биман, проявив неожиданную прыть, обогнула диван, подскочила к девушке и забрала хрупкий предмет, дабы не допустить катастрофы. – Вы часто ходите к Дядюшке? – спросила она у мисс Шарлотты.
– Миссис Биман, кто эта особа? – еле слышно произнесла Шарлотта.
Некоторое время миссис Биман не могла ответить на вопрос: она была занята тем, что крутилась возле Лили, отнимая безделушки, которые та успевала схватить, и стараясь встать между девушкой и наиболее хрупкими предметами. Наконец, когда Лили остановилась у тяжелых портьер и принялась поглаживать их, словно шкурку экзотического животного, миссис Биман удалось произнести:
– Лили у нас новенькая, мисс. Ваши батюшка с матушкой ее только что наняли.
– Поверить не могу. И в качестве кого?
– Насколько я поняла, в качестве личной горничной.
– И для кого же, ради всего святого?
Миссис Биман тихонько кашлянула.
– Для вас, мисс Шарлотта.
Шарлотта Победоноссон издала такой пронзительный крик, что ее услышали родители, как раз приехавшие домой. Войдя в гостиную и мгновенно оценив ситуацию, мистер Победоноссон велел Лили немедленно возвращаться в кухню. Она послушалась, наградив его сияющей улыбкой и прихватив с подноса печенье.
Мистер Победоноссон сделал знак экономке остаться и, пока миссис Победоноссон успокаивала Шарлотту, сунул руку во внутренний карман сюртука и достал оттуда банкноту в десять шиллингов.
– Миссис Биман, хочу заранее поблагодарить вас за то, что вы постарались с честью выйти из сложной ситуации, – начал он.
Экономка присела в реверансе, стараясь не смотреть на номинал банкноты, но надеясь, что это фунт.
– Дело в том, что эта юная особа…
– Лили? – переспросила миссис Биман. Она никак не могла отделаться от мысли, что, судя по цвету, банкнота никак не могла быть пятифунтовой.
– Лили, – кивнул мистер Победоноссон, – была нанята лично мной и миссис Победоноссон в качестве благотворительности. Ее сестра будет работать у нас в должности участницы похоронной процессии, и она очень хотела, чтобы о Лили кто-нибудь позаботился, потому что она… она… – Так и не придумав, как бы поточнее выразиться, он поднес руки к голове и покрутил ими.
– Именно, сэр, – кивнула миссис Биман. Это было очевидно.
– Боюсь, я пообещал ей, что ее сестру Лили выучат на горничную, но мы-то с вами, конечно, понимаем, что хорошая горничная из нее вряд ли получится. Однако ей можно поручить чистить обувь или что-то еще.
– Возможно, сэр. – В голосе миссис Биман явно прозвучало сомнение.
– Я уверен: вы сделаете все, что в ваших силах, – продолжал мистер Победоноссон, разворачивая банкноту, – и спасибо за понимание. Есть еще кое-что: мы с миссис Победоноссон чрезвычайно заинтересованы – в благотворительных целях – узнать как можно больше об этой юной особе.
Миссис Биман приподняла бровь.
– Слушаю, сэр.
– Мы очень хотим узнать, почему для девушек из хороших семей наступают тяжелые времена. Чтобы этого можно было избежать в будущем, понимаете? – Он подождал, пока миссис Биман кивнет, и продолжил: – Возможно, если Лили вдруг упомянет что-то о своем прошлом, вам не составит труда передать это нам.
Миссис Биман постаралась скрыть свое удивление.
– Как прикажете, сэр.
– Благодарю. И, разумеется, весь этот разговор должен остаться между нами.
– Конечно, сэр.
Банкноту наконец сунули ей в руку. Миссис Биман снова присела в реверансе и вернулась в кухню, немного огорченная суммой. Всего лишь десять шиллингов! Впрочем, если будет еще, то…
В приемной тем временем трое Победоноссонов шепотом обсуждали сложившуюся ситуацию. Миссис Победоноссон ранее поведали всю историю с наследством и его примерную сумму (она сразу же запланировала покупку виллы на берегу моря в Брайтоне, который постепенно становился модным курортом), а теперь в курс дела ввели и Шарлотту. Здесь же обеих дам посвятили в новый план по «удочерению» Лили.
Мистер Победоноссон несколько опасался возможной реакции Шарлотты, но она (с нетерпением ожидая открытия сезона) с радостью согласилась постараться убедить Лили в том, что ее удочерили несколько лет назад – в обмен на обещание родителей купить ей кабриолет модной расцветки. В таком случае, если ей предоставят компетентную личную горничную, она всенепременно возьмет штурмом лондонское высшее общество…
Детские коляски Барнетта.
Все, что нужно ребенку.
Колыбельки, детские кроватки, коляски и корзинки – абсолютно все британского производства.
Позвольте своему ребенку пользоваться услугами магазина Барнетта!
Среди наших постоянных покупателей – представители аристократии.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
На следующий день у круглого пруда в Кенсингтон-гарденз одна чрезвычайно элегантная дама, держащая за руку маленького ребенка, в восхищении остановилась возле прелестной новой коляски, где лежал младенец.
– Какой прекрасный малыш! – воскликнула она. – Настоящий херувим!
Миссис Робинсон довольно улыбнулась.
– Правда, он красавчик? – сказала она. – Я знаю, своих детей хвалить не принято, но мы с мужем считаем, что он просто восхитителен.
Женщина снова посмотрела на младенца, а затем на миссис Робинсон, словно сравнивая их.
– Милое личико. И, по-моему, у него ваши глаза!
Молодая мать неожиданно порозовела от удовольствия.
– Да, так говорят.
Элегантная дама подняла своего ребенка повыше, чтобы он мог заглянуть в коляску.
– Посмотри на этого малыша, Джордж! Посмотри, какой он хорошенький! – Однако юного Джорджа, похоже, куда больше интересовали лодки на пруду, и женщина поставила его на землю. – Вижу, няни у вас нет.
Миссис Робинсон покачала головой.
– Ни за что! Я никому не позволю ухаживать за малышом. Он бесценен!
– Согласна. У меня трое детей – с достаточно большой разницей в возрасте, – и всех я вынянчила сама. – Она слабо улыбнулась. – Сказать по правде, одна из причин заключалась в том, что я опасалась, как бы они не начали любить няньку больше, чем меня!
Миссис Робинсон рассмеялась.
– А цветом волос он в кого пошел? – спросила женщина, еще раз заглянув в кроватку. – Из-под чепчика у него выбились пряди! У вашего мужа рыжие волосы, не так ли?
Миссис Робинсон вздрогнула, словно ей задали бестактный вопрос.
– Да. Разумеется, рыжие! – несколько вызывающе заявила она.
Женщина посмотрела на нее, не понимая, что сказала не так, и сдержанно кивнула.
– Тогда позвольте пожелать вам приятного дня.
– И вам того же, – ответила миссис Робинсон.
Она уже жалела, что была так резка с незнакомкой, но люди постоянно говорили о внешности ее ребенка и о том, на кого похож малыш – на нее или на Стенли, – хотя на самом деле их это совершенно не касалось. Она знала, что бы на это сказал Стенли: они ни на что не намекают, а просто ведут себя любезно. Ей, право же, стоит запомнить это и перестать расстраиваться…
