Текст книги "Падшая Грейс"
Автор книги: Мэри Хупер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
– Да, оно принадлежит именно мне! – расплакалась Шарлотта Победоноссон. – Мама всегда говорила, что папа заработает целое состояние за границей, и тогда мы будем очень, очень богаты.
– Она и правда так говорила? – уточнил мистер Биндж.
– О, да! Мы тогда жили в миленьком коттедже в Уимблдоне, и, хотя были бедны, мама каждый день заваривала чай в особенном чайничке, на котором были нарисованы синие птицы счастья, и мы вместе мечтали о том, что станем делать, когда разбогатеем.
Грейс бросила на нее гневный взгляд.
– Вам все это известно лишь потому, что об этом вам рассказали мы с Лили! – возмущенно воскликнула она. – Кстати, где моя настоящая сестра? Что вы сделали с Лили?
– Не понимаю, о чем ты, – презрительно бросила ей Шарлотта Победоноссон.
Наступила тишина. Стороны молча обменивались сердитыми взглядами, и тут мистер Стэмфорд тихонько покашлял, чтобы привлечь всеобщее внимание к своей персоне.
– У моей клиентки, мисс Грейс Паркес, есть свидетельства о рождении: ее и сестры. А какие серьезные доказательства вашей правоты есть у вас, мистер и миссис Победоноссон?
– У нас есть свидетельство об удочерении, – ответил мистер Победоноссон, обменявшись с супругой многозначительными взглядами.
– Да, но – ну надо же! – я его куда-то положила, а куда – не припомню, – вставила миссис Победоноссон. – И, знаете, мы испытали такой шок в связи со смертью нашего дорогого кузена, что у меня совсем не было времени на поиски документа.
– Но мы его найдем, обязательно найдем, – заверил присутствующих мистер Победоноссон.
Снова воцарилось молчание, только на этот раз оно продлилось не дольше мгновения, после чего мистер Стэмфорд нарочито весело произнес:
– Должен заметить, вам не стоит волноваться, поскольку – можете себе такое представить? – каким-то непостижимым образом сей документ оказался у нас, и мы его принесли! – И он помахал бумагой у них перед носом. – Во всяком случае, в нем написано, что это свидетельство об удочерении.
Молчание, последовавшее за этим заявлением, оказалось более продолжительным и глубоким. Все члены семейства Победоноссон уставились на свидетельство, размышляя, каким чудесным образом мистеру Стэмфорду удалось заполучить его и каковы будут последствия.
Шарлотта Победоноссон расплакалась.
– Я говорю правду: я Лили Паркес! Мама – моя настоящая мама – всегда держала у кровати портрет папочки, и она всегда говорила, что я ужасно похожа на него! Портрет этот написал кто-то… кто-то, чьего имени я не помню, но…
Но тут дверь в кабинет бесцеремонно распахнули и Грейс услышала громкий голос:
– Нет! Мама сама нарисовала папин портрет!
Она оглянулась и увидела сестру – настоящую Лили, которая стояла в дверях, а за ней – улыбающегося Джеймса. Грейс вскочила с кресла. Лили тоже увидела ее и подбежала к ней, но так спешила, что споткнулась о ковер и чуть не упала. А затем сестры сжали друг друга в объятиях.
– Благодарить нужно миссис Биман, – немного погодя сказал Джеймс.
Грейс и Лили (последней с большим трудом удалось сдержать рыдания) сейчас сидели рядышком, обнявшись, на кушетке в маленькой приемной. Они странно выглядели вместе: одна была одета в элегантное бирюзовое платье, а другая – в выцветшее платьице из грубой материи и грязный передник; к тому же она была без туфель.
– Миссис Биман, кухарка Победоноссонов? – удивленно переспросила Грейс.
– Да, именно она. Очевидно, когда вы, Грейс, на следующий после Рождества день отправились в особняк Победоноссонов, желая повидать Лили, миссис Биман стало так жаль вас, что она решила пойти в полицию и сообщить им правду, а именно, что Лили покинула дом отнюдь не по своей воле.
– Какой благородный поступок! – воскликнула Грейс.
– Ну, она так поступила не только по доброте душевной, – уточнил Джеймс, – а еще и потому, что Джордж Победоноссон не очень-то расщедрился на подкуп. Похоже, он считал, что десять шиллингов полностью решат возникшую проблему.
– Но где была Лили все это время? – спросила Грейс, взволнованно глядя на сестру и надеясь, что той не пришлось страдать.
– В больнице… точнее, в приюте, в трущобах Манчестера, – ответил Джеймс.
– О Лили, тебе там было очень плохо? – спросила Грейс.
Лили задумалась.
– Не очень, – сказала она наконец. – Там было много деток и…
– Детей, чьи родственники стремились от них избавиться, – вполголоса уточнил Джеймс.
– И я ухаживала за детками и рассказывала им сказки! Но я очень скучала по тебе. И я все время спрашивала, когда же снова тебя увижу, но никто не обращал на меня внимания. – Она покосилась на Грейс, не в силах скрыть свое восхищение ее модным платьем и шляпкой. – Ты теперь выглядишь просто шикарно и так похожа на благородную даму… Ты правда скучала по мне?
– Ну конечно же! – воскликнула Грейс, еще крепче обнимая ее. – Каждую минуту.
– Миссис Биман сообщила о случившемся в полицию, – продолжал Джеймс, – и, когда лондонские детективы приступили к расследованию, двое из них в результате добрались до Манчестера. Там они кое с кем побеседовали и выяснили, где именно держат Лили. Они привезли ее назад в Лондон только вчера, и один проницательный сыщик обратил внимание на ее имя и понял, кто она такая. Он связался с фирмой «Биндж и Джентли». Остальное вам уже известно.
– Да, но мне до сих пор не верится, что все это правда, – призналась Грейс, гладя растрепанные волосы Лили.
– Мне говорили, что, возможно, ты приедешь навестить меня, и я целыми днями стояла у окна и высматривала тебя, но ты так и не приехала, – жалобно произнесла Лили.
– Моя милая Лили, – сказала Грейс. – Какое-то время я даже не подозревала о том, что ты исчезла! А когда узнала, мне сообщили, что ты сбежала с конюхом!
При этом известии Лили скорчила такую гримасу, что Грейс и Джеймс не смогли удержаться от смеха.
Когда пятнадцать минут спустя в приемную вышел мистер Стэмфорд, у него был очень самодовольный вид.
– Против мистера и миссис Победоноссон, а также их дочери Шарлотты будут выдвинуты обвинения в мошенничестве в крупных размерах, – сообщил он. – Очевидно, что в преступлении был также замешан Сильвестр Победоноссон, но, насколько нам известно, Господь уже вынес ему приговор.
Лили переводила взгляд с одного присутствующего на другого; у всех были очень серьезные лица.
– Что все это значит?
Грейс набрала в грудь побольше воздуха.
– Мне столько всего нужно тебе рассказать! – Затем она повернулась к мистеру Стэмфорду. – Моя сестра знает о папе и…
Мистер Стэмфорд покачал головой.
– Мы не стали посвящать ее во все детали. Мы решили, что лучше это сделать вам.
– Что такое? – спросила Лили, поняв, что взоры всех присутствующих обращены на нее.
– Я все объясню тебе, когда мы приедем в гостиницу, – пообещала ей Грейс: она очень устала.
– Биндж и Джентли теперь получили все необходимые документы, – добавил мистер Стэфморд, – включая поддельное свидетельство об удочерении. Вам же остается лишь предъявить письменное показание под присягой, подписанное человеком, который знал вас под именами Грейс и Лили Паркес хотя бы полгода назад.
– Такой человек есть, и это миссис Макриди, – ответила Грейс. – Кажется, она живет у своего сына в Коннотгарденз.
– Тогда, возможно, завтра с утра, – предложил Джеймс, – я мог бы прислать к вам клерка, и вы с ним съездили бы к этой даме и спросили, не будет ли она столь любезна поставить подпись на соответствующих документах. Тогда останется лишь основать доверительный фонд. – Он помолчал. – Насколько я понимаю, банковского счета у вас нет?
Грейс покачала головой.
– Тогда нужно будет основать объединенный фонд для вас и вашей сестры, а деньги будут переводиться в той сумме и форме, в какой вам будет удобно.
Лили нахмурилась, зевнула и спросила у Грейс:
– Мы богаты? Это все папа?
– Да, папа, и я склонна полагать, что очень скоро мы станем богатыми, очень богатыми, – ответила ей Грейс.
Все хорошо, что хорошо кончается.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
– Мы поедем в кебе? – спросила Грейс у Джеймса, стоя в вестибюле гостиницы и глядя в окно на серое дождливое утро. На ней была темно-зеленая бархатная накидка, меховая муфта и шляпка; зеленый цвет очень шел к ее волосам, а глаза сияли янтарным светом.
Джеймс рассмеялся.
– Как же быстро вы привыкли к недавно обретенному богатству, – заметил он. – Две ночи в лучшем отеле Лондона, завтрак в постель – и вуаля: вы уже требуете, чтобы я вызвал кеб для поездки в Коннот-гарденз.
– Прошу вас, не думайте, будто я…
Он снова рассмеялся и покачал головой.
– Я просто пошутил; разумеется, мы поедем в кебе. – Джеймс поговорил со швейцаром, и тот пошел вызывать наемный экипаж. – А где же ваша сестра?
– Вернулась в постель, – ответила Грейс. – Хотя, думаю, на самом деле мне следует сказать, что она еще не вставала, поскольку мы практически не спали ночью. Мы несколько часов болтали, делились происшедшими событиями и планами на будущее. И должна с прискорбием добавить, что Лили съела все фрукты в вазе до последнего.
Джеймс рассмеялся, но тут же стал серьезным.
– Вы сообщили ей о преждевременной кончине… одного джентльмена?
– Да, – ответила Грейс, садясь в кеб. – И я также рассказала ей о том, кем он был на самом деле.
Для девушек эта ночь стала незабываемой. Они столько смеялись и плакали, что трудно было определить, чего все-таки было больше – слез или смеха. Грейс улыбнулась воспоминаниям.
– Впрочем, Лили все равно не смогла бы выйти со мной: у нее ведь нет туфель.
– Да, – кивнул Джеймс, протягивая ей конверт. – Мистер Стэмфорд весьма кстати вручил мне десять фунтов, чтобы вы могли купить все необходимое.
Грейс взяла конверт и с жаром поблагодарила Джеймса. Она подумала, что не сумеет выразить словами, что она чувствовала, сидя в наемном экипаже рядом с молодым джентльменом и проезжая через весь Лондон. В зеленой бархатной муфте лежало целых десять фунтов. Грейс не могла избавиться от ощущения, что в любой момент к ней подойдет незнакомец и заявит, что все происходящее было ошибкой.
* * *
Их направили к высокому дому с террасами в Коннотгарденз, где жила миссис Макриди, и она лично открыла им двери и ахнула, увидев преображенную Грейс.
– Милое дитя! – воскликнула миссис Макриди и отступила на шаг, чтобы получше рассмотреть ее. – Надо же, как изменилось ваше положение! Стоило вам уехать из Севен-Дайлз, и вы стали настоящей леди!
Грейс рассмеялась.
– Так и есть! – кивнула она, с восхищением глядя на строгое платье миссис Макриди, отделанное кружевом.
Их пригласили пройти в гостиную, где Грейс представила хозяйке дома Джеймса и объяснила цель их визита. Глаза миссис Макриди округлились от изумления, когда она услышала краткую версию приключений Грейс, и женщина с готовностью согласилась подписать бумаги, которые привез Джеймс.
– Разумеется, я все подпишу, чтобы подтвердить: эти девушки снимали у меня комнату, – сказала она. – За всю свою жизнь мне не доводилось сдавать комнату более милым девочкам.
Когда Джеймс поблагодарил ее и стал готовить бумаги, миссис Макриди посмотрела на Грейс и подмигнула ей, а также показала ей сжатые вместе указательный и средний пальцы, как бы говоря, что они – прекрасная пара.
Грейс на это не отреагировала, поскольку не представляла, как такое в принципе возможно. Джеймс ей очень нравился, но она и мысли не допускала о том, что такой образованный молодой человек, с блестящим будущим, из хорошей семьи сочтет ее подходящей спутницей жизни – особенно учитывая тот факт, что ему были известны самые неприглядные моменты ее биографии.
Миссис Макриди медленно и аккуратно написала свое имя – Джейн Эбсворти Макриди. Подпись была засвидетельствована Джеймсом, после чего документ присыпали песком, а затем свернули в рулон. Миссис Макриди сердечно расцеловала Грейс в обе щеки и заставила пообещать как-нибудь снова приехать к ней в гости.
Грейс как раз собиралась сесть в ожидающий ее кеб, когда миссис Макриди окликнула ее. Грейс не терпелось вернуться к Лили, и она уже хотела сделать вид, что не расслышала, но затем извинилась перед Джеймсом и взбежала вверх по ступеням дома.
– Что-то еще?
– Ну, я долго об этом думала и никак не могла успокоиться, – сообщила ей миссис Макриди.
Грейс вопросительно посмотрела на нее.
– Потому что она приходила снова и снова и повторяла, что ее последнее желание перед смертью – найти вас. А это накладывает некоторые обязательства, не так ли, когда ты знаешь, что кто-то сообщил тебе о своем предсмертном желании.
– Думаю, да, – согласилась Грейс, все еще ничего не понимая. – Но о ком мы сейчас говорим?
– О миссис Смит, или как там ее зовут на самом деле.
– Вот как! – воскликнула Грейс. Похоже, некоторые этапы ее жизни никак не желают оставаться в прошлом.
– Она пришла ко мне со своей дочерью и умоляла помочь ей вас найти. Разумеется, к тому времени вы уже сообщили мне, что работаете на гробовщиков, и я могла бы рассказать ей, где вас искать, но не стала: я решила, что она задумала недоброе. – Грейс молчала, ожидая, что пожилая дама скажет дальше. – Впрочем, по ней было видно, что жить ей осталось недолго, и теперь я думаю, что эта женщина уже никому не сможет причинить зло, ведь одной ногой она уже стоит в могиле. Так что решать вам, дорогая.
Грейс кивнула, вспоминая о самом печальном, полном страданий дне своей жизни.
– Конечно, может быть, она уже умерла – но, возможно, и нет.
– И где живет эта миссис Смит? – спросила Грейс.
– В доме под названием Тамаринд-коттедж, на Сидней-стрит. Неплохой район.
Грейс кивнула.
– Я знаю, где это. Я бывала там в те дни, когда торговала водяным крессом.
– Значит, вы пойдете к ней?
– Еще не решила.
Но на самом деле Грейс уже все решила. Она победила Сильвестра Победоноссона и одержала верх над остальным семейством; пришла пора встретиться лицом к лицу с миссис Смит. А когда она увидится с ней и решит и эту проблему, то уничтожит всех своих демонов.
Вернувшись в кеб, Грейс спросила Джеймса, не мог бы он попросить кучера остановиться где-нибудь на Оксфорд-стрит, чтобы она купила пару туфель для Лили и для себя.
– А затем я пойду домой пешком, – добавила девушка. – Чтобы подышать свежим воздухом и немного подумать.
– Ну надо же! – воскликнул Джеймс. – Вам уже надоело кататься в наемных экипажах?
Грейс рассмеялась.
– Что вы, вовсе нет! Но все происходит так быстро, что мне необходимо подумать о том, что же предпринять дальше.
– Тогда, конечно, вам нужно время, – согласился Джеймс.
Он приказал кучеру остановиться в начале Риджент-стрит (по его словам, именно там находились самые изысканные и модные магазины для дам) и пообещал навестить сестер позже, в гостинице, и сообщить им о том, где они смогут пожить некоторое время.
Грейс вошла в первый попавшийся обувной магазин, где столкнулась с еще одной проблемой. У нее никогда еще не было новой пары туфель, и потому она совершенно растерялась от многообразия фасонов и качества выставленного товара. Радостно примеряя каждую пару, которую ей предлагали, Грейс в результате поняла, что перед ней на прилавке стоят семь пар туфель, все из выкрашенной в разные цвета кожи, и уже собиралась заплатить за все, но неожиданно поняла, что выглядит просто смешно. Ведь еще не известно, сколько именно денег они унаследуют, и если она станет так глупо сорить ими, то в результате они с Лили снова могут стать бедными. Просто необходимо взять себя в руки! Извинившись перед работницей магазина, Грейс купила только две пары из черной кожи (украшенные бантами из лакированной кожи, поскольку она не хотела носить туфли, слишком похожие на траурные) и попросила завернуть их.
Грейс направилась к Сидней-стрит быстрым шагом, стараясь покончить со всем как можно скорее, и, дойдя до Тамаринд-коттеджа, увидела, что это аккуратный домик с террасой и небольшим палисадником. Дверь была выкрашена в красный цвет, а тщательно отполированный медный молоточек был сделан в форме львиной головы.
Грейс постучала, не зная, как относиться к новой встрече с миссис Смит. Она надеялась, что дамы не окажется дома – но это лишь отсрочит неизбежное. Кроме того, сказала себе Грейс, встреча лицом к лицу с миссис Смит станет для нее хорошей репетицией аналогичной встречи с Победоноссонами в зале суда.
Из дома не доносилось ни звука, и Грейс, подождав с минуту, развернулась, решив уходить, но напоследок еще раз, вполсилы, ударила молоточком о дверь. Однако, когда она дошла до ворот, дверь дома открылась и, к вящему изумлению обеих девушек, Грейс очутилась лицом к лицу с мисс Вайолет, работницей «Универсального магазина траурных товаров Победоноссона».
– Мисс Вайолет!
– Мисс Грейс!
Девушки обменялись вопросительными взглядами, не переставая улыбаться, и Грейс заговорила первой:
– Сейчас, несомненно, в магазине много покупателей. Почему же вы не на работе?
– Магазин закрыли на три дня в знак уважения к покойному, – объяснила мисс Вайолет. – Мистер Победоноссон…
Грейс торопливо кивнула.
– Да, я слышала.
Вайолет удивленно посмотрела на нее.
– А вы…
Грейс нервно откашлялась.
– Я пришла поговорить с некой миссис Смит.
Вайолет кивнула. Ее лицо стало печальным.
– Миссис Смит – это имя, которым иногда пользовалась моя мать.
Грейс в нерешительности молчала.
– Ваша мать умерла? – наконец осторожно спросила она и тут же заметила у собеседницы черную повязку чуть выше локтя.
Вайолет снова кивнула.
– Неделю назад. Похороны прошли вчера; присутствовали только родственники.
– Организаторами были не Победоноссоны?
– Вот уж точно не они! – с жаром ответила мисс Вайолет. – Может, я у них и работаю, но не одобряю их методов. Однако меня снедает любопытство: зачем вы пришли к моей матери?
Грейс несколько раз начинала объяснять причину визита, но сразу же замолкала, не зная, что сказать. Во время этих жалких попыток Вайолет провела ее в небольшую гостиную и предложила сесть и выпить чаю.
– Насколько я поняла, ваша мать очень хотела увидеть меня, – наконец сказала Грейс. – Она знала меня под именем Мэри.
Вайолет, прекрасно понимая, что это означает, посмотрела на Грейс с нескрываемым удивлением.
– Неужели вы были одной из ее Мэри?
Грейс кивнула и покраснела.
– Да. И, насколько я понимаю, вы вместе с матерью ходили к моей прежней квартирной хозяйке, миссис Макриди, чтобы выяснить мое местонахождение.
Глаза Вайолет распахнулись еще шире, как только она услышала это имя.
– Так значит, вы та самая Мэри! Вы познакомились с моей матушкой в июне прошлого года? В Беркли-хаус?
– Именно там и тогда, – кивнула Грейс. – Но миссис Макриди ничего не известно о сопутствующих обстоятельствах, и, заподозрив неладное, она не стала сообщать, где меня можно найти. – Девушка тяжело вздохнула. – Я только что нанесла визит миссис Макриди, и она убедила меня разыскать вашу матушку. Миссис Макриди сказала, что та очень настаивала на встрече.
– Так и было, – кивнула Вайолет, садясь на диван рядом с Грейс. – Более того: матушка заставила меня пообещать ей, что я продолжу ваши поиски, и наказала, когда я найду вас, сообщить вам нечто очень важное. Правду.
– Правду? – Лицо Грейс исказилось от страха. Значит, с ребенком, которого она родила, что-то было не так! Он был искалечен, изувечен, изуродован!
– Эта правда не должна вас испугать, – поспешила добавить Вайолет, догадавшись, о чем подумала Грейс. Она помолчала, затем покосилась на часы на каминной полке и, похоже, приняла окончательное решение. – Не желаете ли прогуляться со мной?
Грейс показалось, что она ослышалась.
– Прогуляться?!
– Да. По дороге я все вам объясню, обещаю. – Вайолет взяла накидку, шляпку и перчатки. На ее верхней одежде был единственный знак траура – узор в виде пурпурных цветов на полях шляпки. – Идти нужно в сторону Блумсбери, – добавила она.
Благополучно перейдя дорогу, миновав крупные гостиницы и магазины и держа путь в сторону Рассел-сквер, Вайолет взяла Грейс за руку.
– Мне жаль, если вам кажется, будто я напускаю таинственности, но это последнее, что я совершаю для своей дорогой матушки, и я хочу все сделать правильно. Мама велела мне отвести вас туда и все подробно объяснить, а затем уже вам решать, что делать.
Грейс ничего не ответила: в голове у нее было слишком много вопросов.
– Когда отец умер, мама, чтобы не умереть от голода, стала работать повитухой, – объяснила Вайолет, когда они проходили мимо двух оборванных детишек, дерущихся из-за окурка сигары. – Она была одной из первых женщин, которых этому учили, и учили как следует. В основном она помогала женщинам на дому, но дважды в неделю ходила в Беркли-хаус, чтобы оказать помощь тем, кому повезло в жизни меньше. Как-то раз она сказала мне, что, наверное, приняла тысячу младенцев.
Грейс кивнула, стараясь держать себя в руках, чтобы понять, что ей говорят, а не забегать вперед.
– Конечно, выживали не все дети, да и матери тоже умирали: деторождение – дело чрезвычайно опасное. У некоторых женщин умирало несколько детей, прежде чем они наконец рожали живого. Например, одна женщина потеряла пятерых, одного за другим, и последняя смерть так на нее повлияла, что ее муж испугался, как бы она не сошла с ума.
– Бедняжка… – тихо произнесла Грейс.
Вайолет продолжала:
– На следующий же день в Беркли-хаус пришла молодая незамужняя девушка. У нее не было ни родни, ни друзей, ни опекуна, и жила она в трущобах. Она совершенно ничего не приготовила к рождению ребенка и ни пенни не отложила на нужды малыша.
Вайолет вопросительно посмотрела на Грейс. У той пересохло в горле, и она молча кивнула, желая услышать продолжение истории.
– Мама боялась, что ребенок этой девушки не выживет: хоть он и родился здоровым, он слишком мало весил, и у него были кое-какие проблемы, решить которые девушка не смогла бы из-за отсутствия денег. Мама почувствовала, что если позволит девушке забрать ребенка, то тем самым фактически вынесет малышу смертный приговор. И потому… потому она совершила то, на что не имела права.
Грейс, одновременно боясь и желая услышать продолжение рассказа, тихонько вскрикнула, остановилась и повернулась лицом к Вайолет.
– Мама взяла новорожденного и отдала его женщине, потерявшей пятерых детей, – закончила Вайолет.
– Нет! – хрипло крикнула Грейс. – Ей не следовало так поступать!
– Она это понимала. Понимала, что поступает неправильно, – произнесла Вайолет, – но она говорила мне, что в тот момент такой поступок показался ей единственно верным. – Она посмотрела Грейс в глаза. – Иначе ребенок не прожил бы и нескольких месяцев.
Грейс представила себе, как бродит по холодным улицам с малышом. Ей негде уложить его спать ночью, и за целый день у нее во рту нет ни крошки хлеба.
– Но как же бедная девушка? – всхлипнув, спросила она.
– Да, как же бедная девушка? – эхом отозвалась Вайолет и вздохнула. – Мама не могла ее забыть, постоянно о ней вспоминала. Как только она узнала, что смертельно больна (несколько месяцев назад у нее обнаружили рак), то начала искать ее. – Вайолет снова посмотрела Грейс в глаза. – Она искала вас, а когда не смогла найти, заставила меня поклясться, что я продолжу поиски.
– Ей не следовало так поступать, – хриплым шепотом повторила Грейс.
– Не следовало, – согласилась Вайолет.
Они пошли дальше, достигли Рассел-сквер и повернули на улицу с привлекательными свежевыбеленными виллами, стены которых были увиты виноградом и плющом. Вайолет попросила Грейс пройти вместе с ней по узкой улочке.
– Мама знала, что не права. Но она попросила меня найти вас, все рассказать и позволить вам самой принять решение о том, как поступить. Она оставила мне признание, подписанное и засвидетельствованное, которое можно предъявить в суде. Вы можете потребовать вернуть вам ребенка, и я поклялась ей, что если вы захотите поступить именно так, то я помогу вам.
С этими словами Вайолет остановилась у железной ограды за домом, откуда было видно детскую: великолепную комнату, на стенах которой были нарисованы кораблики, на полу стояла лошадка-качалка и лежали кубики. В комнате находилась женщина – миссис Робинсон, – державшая на коленях ребенка месяцев семи от роду. Ребенок – мальчик – был красивым, пышущим здоровьем крепышом. Грейс тихонько вскрикнула и посмотрела на него с такой любовью, что казалось, она может привлечь его к себе силой своей любви.
– Я надеялась, что нам удастся его увидеть, – призналась Вайолет. – Моя мама иногда приходила сюда по утрам, чтобы посмотреть на него и убедиться, что поступила правильно. Новые родители очень любят этого ребенка, о нем прекрасно заботятся.
Грейс неожиданно расплакалась.
– Но тогда… кого же я отвезла на кладбище в Бруквуде? – в отчаянии спросила она. – Это был другой мертвый младенец?
Уголки рта мисс Вайолет приподнялись.
– Нет, – ответила она. – Буханку хлеба за пенни.
– Буханку?!
Вайолет кивнула.
– Мама говорила, что такая буханка почти идеально повторяет вес и форму младенца. – Она больше не могла сдерживаться и улыбнулась. – Так что, чей бы гроб вы ни выбрали, на пути в рай голодать ему не придется.
Повернувшись к окну в детскую, Грейс снова стала любоваться ребенком. Она и сама видела, что его очень любят, а он отвечает такой же искренней любовью.
Грейс тяжело вздохнула. В ближайшие месяцы ей будет о чем поразмыслить. Ей предстоит принять много решений: о том, где им жить, как устроить судьбу Лили, что ей теперь делать со своей жизнью, и о том, что может произойти между ней и Джеймсом. Но над этим ей долго думать не нужно.
– Я не стану забирать ребенка, – сказала Грейс, по-прежнему не сводя глаз с малыша. – Я просто не смогу так поступить.
Вайолет повернулась к ней.
– Я надеялась, что именно это вы и скажете! Но вы уверены? Вам не обязательно принимать решение прямо сейчас.
– Уверена, – кивнула Грейс. – Мне не нужно время на раздумья. Забрать его будет жестоко, ведь тогда я разобью по меньшей мере три сердца.
Вайолет со слезами на глазах взяла Грейс за руку и крепко пожала ее.
– Я уверена: вы приняли правильное решение.
– Я не хочу, чтобы мой ребенок так рано узнал о сердечной боли, – продолжала Грейс.
– Думаю, вы никогда об этом не пожалеете, – ответила Вайолет, не выпуская ее руку.
– Но иногда, возможно, мы с вами сможем приходить сюда и…
– Восхищаться красотой сада!
– Да, восхищаться красотой сада, – эхом откликнулась Грейс.
Девушки переглянулись, а затем Вайолет предложила Грейс руку и они продолжили прогулку.
