Текст книги "Падшая Грейс"

Автор книги: Мэри Хупер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

«Маджестик».

Лучший отель в сердце Мэйфера.

Идеальное место для тех представителей аристократии, кто не желает содержать собственный дом в Лондоне.

Великолепные номера, выходящие окнами на Гайд-парк, для обладателей тонкого вкуса; некоторые из них оборудованы ванными комнатами.

Предлагаем стандартные номера и номера «люкс». Многие наши титулованные клиенты считают отель «Маджестик» продолжением Букингемского дворца.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

– Мертв? – изумленно повторил Джеймс Солан. – Сильвестр Победоноссон мертв? Не понимаю. Когда он умер? И как?

Из-за тумана Джеймс пришел на место их обычных встреч с опозданием – на самом деле он чуть было не решил вообще не приходить, поскольку был уверен, что Грейс ни за что не рискнет выйти из дому в такую погоду. Однако ближе к восьми часам вечера подул легкий ветерок и начал разгонять туман, а к девяти часам, когда Джеймс уже собирался уходить с места встречи, воздух почти полностью очистился. Неожиданно появилась Грейс: она бежала к нему, рыдая и задыхаясь.

– Он умер, потому что я убила его! – всхлипывая, призналась Грейс. – Я не хотела, но убила его.

– Вы хотите сказать… что зарезали его? – растерянно уточнил Джеймс.

– Нет. – Она пыталась сдержать рыдания. – Нет, все было совсем не так.

– Но как?

– Я… я пошла на склад гробов.

Во взгляде Джеймса появилось любопытство.

– Куда вы пошли?

– На склад на станции Ватерлоо, где хранятся гробы, прежде чем их погрузят в поезд, идущий на Бруквуд. – Увидев, что с лица Джеймса не сходит озадаченное выражение, она добавила: – Понимаете, сегодня после обеда Сильвестр Победоноссон принес в похоронное бюро поддельное свидетельство об удочерении, а я выкрала его и спрятала в гробу…

Теперь Джеймс олицетворял замешательство.

– Победоноссоны начали искать его и наконец поняли, что оно должно быть с телами, но к тому времени трупы уже увезли на станцию. Сильвестр Победоноссон поехал туда, а я пошла за ним, но добралась раньше его. Я спряталась в пустом гробу, а потом села в нем, и он увидел меня и… я думаю, умер от страха.

Рассказывая о случившемся, Грейс нервно следила за выражением лица Джеймса. Скажет ли он, что ей следует сдаться в руки полиции? Возможно, как представитель адвокатского сословия, он настоит на том, чтобы лично отвести ее в участок. И тогда ее посадят в тюрьму, навсегда, и она больше никогда не увидит Лили.

– Вы же прятались от него – так зачем вы сели в гробу? – спросил ее Джеймс, отчаянно пытаясь понять причину ее действий.

Грейс попробовала сглотнуть, но во рту у нее пересохло.

– Я так его ненавидела, что хотела напугать. – Затем она уточнила: – Вообще-то, если честно, я отчаянно хотела убить его, хотя на самом деле не думала, что он умрет. Но… он умер.

– Но за что вы его так ненавидели? – У Джеймса все еще был изумленный вид. – Из-за наследства? Из-за того что он хочет украсть деньги вашей семьи?

Грейс покачала головой.

– Нет. Дело не в этом. Он украл кое-что другое… нечто еще более ценное, чем деньги. Он украл это и у меня, и у моей сестры.

Джеймс пристально посмотрел на нее, а затем предложил взять его под руку.

– Вижу, вы далеко не все мне рассказали, – заметил он. – Здесь рядом есть небольшой сад со скамейкой. Не желаете пройтись немного и посидеть, поговорить?

Грейс кивнула, и они молча пошли по темной улице, пока не дошли до мощеного сада с каменным лотком для воды, из которого поят лошадей, и маленькой деревянной скамейкой.

– Не желаете ли открыть мне все, от начала до конца? – спросил Джеймс, усаживая Грейс и опускаясь на скамью рядом с ней. – Вы не обязаны этого делать, но, возможно, потом вам станет легче.

Долгое время Грейс молчала, пытаясь взять себя в руки, а затем, вздохнув, согласилась рассказать ему все.

– После смерти мамы мы с Лили попали в сиротский приют, – начала она, – и в целом были там счастливы, насколько это вообще возможно. Когда мне исполнилось четырнадцать, нас перевели в пансион, где мою сестру должны были научить управляться по хозяйству, а меня – выучить на учительницу. – Она помолчала, промокнула глаза платком и продолжила: – Нам сказали, что наше проживание и обучение оплачивается неким богатым и влиятельным господином, который желает дать девушкам возможность стать на ноги, и что нам очень повезло, что мы туда попали. – Грейс передернуло, и она продолжила уже тише: – К несчастью, этот господин считал, что если он оплачивает обучение девушек, то имеет право… – Она замолчала и набрала в грудь побольше воздуха. – Имеет право лечь с ней в постель.

При этих словах Джеймс взял ее за руку, но Грейс убрала ее, заявив, что пусть сначала он выслушает ее, а затем решит, стоит ли ей сочувствовать. Она закрыла глаза: так ей было легче говорить.

– У меня родился ребенок, – произнесла Грейс еле слышно. – Он умер. В тот день… в тот день, когда мы с вами познакомились, в Бруквуде, я приехала туда не на могилу матери. Единственной целью моего приезда было похоронить младенца.

Грейс снова замолчала, и на этот раз, когда Джеймс взял ее за руку, она была так благодарна ему за сочувствие, что не стала возражать.

– Я никому не могла рассказать об этом.

– Но ведь нельзя же винить вас за то, что совершил этот человек! – мягко заметил Джеймс.

– Подождите, – попросила Грейс. – Есть еще кое-что, что вам следует знать. Ребенок, которого я родила… Я не могла похоронить его достойно или хотя бы купить ему гробик, поэтому подложила его тельце в гроб покойника, которого скоро должны были предать земле.

– Я слышал, что так иногда поступают.

– В гробу, который я выбрала… – Грейс замялась, а затем выпалила на одном дыхании: – Лежало тело вашей сестры. – Она с опаской посмотрела на Джеймса. – Я выбрала ее гроб только из-за надписи на табличке. Там был такой текст, что я решила: эта дама не стала бы возражать против того, чтобы потесниться для моего ребенка.

Какое-то время Джеймс молчал, а затем произнес:

– Бедная вы девочка.

– Тогда я не знала, что моим насильником был Сильвестр Победоноссон, но теперь мне это известно. Позже я выяснила, что он надругался и над Лили.

Джеймс медленно кивнул.

– Он содержал несколько таких пансионов, и о его недостойном поведении ходили слухи. В прошлом году на него даже подали две жалобы.

– Ему предъявили обвинения?

– Нет. К сожалению, жалобам дали обратный ход. Возможно, он откупился от девушек, а возможно, просто запутал их, чтобы они отказались от обвинений.

Грейс, тяжело дыша, откинулась на спинку скамейки: довести рассказ до конца оказалось для нее нелегкой задачей.

– Так значит… значит, свидетельство об удочерении так и лежит в гробу?

Она покачала головой.

– Нет, оно при мне. Я на цыпочках обошла тело Победоноссона и забрала документ.

– Но это же превосходно!

– Однако что будет дальше? – Грейс испуганно посмотрела на Джеймса. – Меня обвинят в убийстве?

– Разумеется, нет, – заверил ее Джеймс, качая головой. – Ведь вы его не убивали.

Грейс изумленно посмотрела на него.

– Ну, – медленно начал законник, – Победоноссон вошел на склад, его хватил удар – и все. Сопутствующие обстоятельства останутся для всех тайной, ведь доказательств нет никаких – и в любом случае никто не сможет с уверенностью определить, в связи с чем у него случился сердечный приступ. – Джеймс внимательно посмотрел на нее. – Насколько я понимаю, вас никто не видел?

– Никто, – ответила Грейс. – Я была ужасно напугана и минут пять пряталась за дверью, пока за Победоноссоном не пришел кучер; когда он вошел, я выскользнула на улицу. К тому времени как кучер обнаружил тело хозяина, я, наверное, пробежала уже половину Йорк-роуд.

– Очень хорошо. Вот и все. Больше мы этот вопрос обсуждать не будем. Никогда.

Грейс с тревогой посмотрела на него.

– Мне ведь не нужно возвращаться к Победоноссонам, правда?

– Разумеется, нет! – Джеймс улыбнулся. – И судя по всему, у вас не было времени зайти в Сомерсет-хаус и взять у них свидетельство о рождении. Я прав?

Грейс покачала головой.

– Правы. И к тому же я все равно истратила те деньги, которые вы мне одолжили.

– Это не имеет значения. Я сам зашел туда и взял документы.

У Грейс перехватило дыхание.

– И все оказалось так, как вы и надеялись?

– Да. Документы совершенно недвусмысленно подтверждают: ваши отец и мать, Реджинальд Паркес и Летиция, урожденная Пол, сочетались браком в апреле 1840 года. Ваша сестра, Лили, родилась в…

– Лили! – воскликнула Грейс: за последние несколько часов она впервые вспомнила о сестре. – Где она сейчас? – Девушка тяжело вздохнула. – Как же мне ее найти?

– Мы непременно найдем ее, – уверенно заявил Джеймс. – Обещаю. – Грейс благодарно улыбнулась ему, и он продолжил: – Итак, если я правильно помню, Лили родилась в 1844 году, а вы, Грейс, – в 1845-м.

Грейс кивнула.

– Да, все верно.

– На обоих свидетельствах о рождении стоит имя вашего отца, но на вашем указано, что он находится за границей.

– Они у вас с собой? Можно посмотреть?

– С собой нет, ведь я отдал их мистеру Стэмфорду.

Грейс просияла.

– Я ознакомил его с вашей ситуацией, и он весьма заинтересовался ею. – Джеймс на минуту задумался. – Нет, слово «заинтересовался» здесь не совсем подходит: он пришел в восторг от мысли, что будет работать со знаменитым делом Паркеса и одновременно нарушит все планы Победоноссонов. А видеть восторженного мистера Стэмфорда доводится не так уж и часто.

Эти слова заставили Грейс улыбнуться.

– А что будет теперь?

– Мистер Стэмфорд поговорил с партнерами фирмы «Биндж и Джентли», и они вызвали Победоноссонов к себе. Встреча состоится завтра. Теперь, когда у нас есть поддельное свидетельство, мы тоже можем пойти туда – до того как там появятся Победоноссоны. Я намерен сегодня же посетить мистера Стэмфорда и ознакомить его с последними новостями. Я сообщу ему, что поддельное свидетельство об удочерении у нас, но не стану распространяться о том, как именно мы его раздобыли.

– А тот факт, что документ у нас, – он нам как-то поможет?

Джеймс кивнул.

– Разумеется. Если бы Победоноссоны вручили подделку юристам, возможно, им удалось бы выйти сухими из воды. Но, поскольку теперь они попали под подозрение, документ тщательно проверят – и кто-нибудь к тому же засвидетельствует, что его оригинала в Сомерсет-хаус никогда не было.

Грейс широко открыла глаза.

– Вы сказали, что встреча состоится завтра. Но ведь Победоноссонам нужно провести похороны. Тела уже лежат на складе.

– Боюсь, это не имеет никакого значения. Победоноссонов не пригласили в «Биндж и Джентли», а вызвали. Кроме того, они сами захотят прийти туда: они наверняка считают, что это последнее препятствие на пути к деньгам.

– К тому времени им уже станет известно о смерти кузена.

– Не думаю, что это сильно повлияет на их поведение, – сухо заметил Джеймс. – Насколько я знаю Победоноссонов, для них это просто означает, что те, кто остался в живых, получат больше денег.

Они еще какое-то время посидели на скамейке, погруженные каждый в свои мысли (Грейс думала о Лили и о том, где та сейчас может находиться), пока наконец первое радостное возбуждение не улеглось и девушка не начала сильно дрожать от холода.

Джеймс тут же встал и протянул ей руку.

– О чем я только думаю? Идемте же, вас нужно немедленно отвести в теплое и безопасное место.

– Но мне некуда идти, – возразила Грейс. – Если только… – Она подумала о последнем ужасном приюте, где она ночевала вместе с Лили, – о складе в Саутуарке, – и снова задрожала.

– Тогда предоставьте поиск безопасного места мне, – ответил Джеймс, быстро ведя ее по улице.

Транспорт, ранее неподвижно стоявший в тумане, сейчас снова тек широким потоком, и с помощью полисмена они перешли дорогу на углу Гайд-парка и направились в Мэйфер. Заметив, что улицы становятся более чистыми, а здания – более элегантными, Грейс окинула взглядом свое платье.

– Куда мы идем? – встревоженно спросила она. – Посмотрите на меня! Ни в одни более-менее приличные меблированные комнаты меня не пустят!

– Мы идем вовсе не в меблированные комнаты, – ответил Джеймс. – Богатые наследницы в таких заведениях не ночуют.

– А я богатая наследница?

Джеймс кивнул.

– Не забывайте: вы – наследница по завещанию своей матери.

К этому времени они уже подошли к отелю – знаменитому, великолепному, роскошному отелю на углу Парк-лейн. Джеймс быстро провел Грейс через вращающиеся двери и, когда девушка в смущении замерла посреди вестибюля, подошел к стойке администратора. Мелькнула визитная карточка, прозвучало имя «мистер Эрнест Стэмфорд, королевский адвокат», затем – слово «наследница», и тут же рядом с ними материализовался управляющий. Он с поклоном проводил Грейс к центральной лестнице, похоже, не обратив никакого внимания на то, как она одета.

– Я зайду за вами утром, часов в десять! – крикнул ей вслед Джеймс и вышел из гостиницы, не дожидаясь, когда она поблагодарит его.

НЕКРОЛОГ

Мистер Сильвестр Победоноссон.

Мистер Сильвестр Победоноссон был хорошо известен жителям Лондона благодаря своей щедрости.

Он финансировал и управлял сиротским приютом для девочек и пансионом для обучения неимущих, а также являлся частым посетителем и жертвователем Приюта нуждающихся женщин.

Многие полагали, что однажды его изберут лорд-мэром Лондона.

«Меркьюри»

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Грейс стояла у окна гостиничного номера и любовалась огромным пространством Гайд-парка, протянувшимся под окнами. День был свежим, воздух – морозным, небо – прозрачно-голубым. Из ноздрей ломовых лошадей, тянущих омнибусы, шел пар, а на лицах людей, кутающихся в зимнюю одежду, застыло недовольное выражение.

Ночью Грейс почти не спала. Еще бы: она слишком переживала из-за всего случившегося, и кроме того, выделенный ей номер был настолько шикарным, что ей хотелось не спать в нем, а ходить по нему, прикасаться к портьерам, проводить рукой по полированной мебели, поглаживать толстые одеяла и взбивать облакоподобные подушки. А когда Грейс наконец легла, то невольно снова и снова прокручивала в памяти те странные, потрясающие обстоятельства, благодаря которым она очутилась в столь чудесном месте.

Грейс отошла от окна и села на диван. Перед ней на низком столике стояла стеклянная ваза с фруктами: яблоками, апельсинами, персиками и виноградом. Целая ваза фруктов – для нее одной. Девушка подумала, что сейчас ничего не сможет съесть, но обязательно возьмет немного фруктов с собой. Взяв два яблока, она положила их в карманы юбки, в которой спала, затем добавила к яблокам два апельсина и встала, чтобы посмотреть на себя в большом зеркале. Грейс улыбнулась: вид у нее был презабавный, словно она надела две корзины, как у ослика. Грейс вынула фрукты из карманов, и, похоже, вовремя: в дверь постучали, и девушка испуганно вздрогнула. Она понимала: ей здесь не место и теперь ее вышвырнут отсюда! Или, что еще хуже, Победоноссоны выяснили, что она совершила. В дверь снова постучали, и Грейс быстро забралась обратно в постель и натянула одеяло до самого подбородка.

– Войдите! – произнесла она таким тоненьким голоском, что его наверняка никто не расслышал. Тогда она откашлялась и уже громче повторила: – Входите, прошу вас!

В номер вошла горничная с ведром угля для растопки камина, за ней – еще одна, чтобы раздвинуть шторы и прибрать, а следом – третья, с большим кувшином горячей воды, который она сразу отнесла в ванную. Выполнив свои обязанности, все трое принялись рассматривать Грейс с не меньшим интересом, чем она рассматривала их: среди прислуги мгновенно распространились слухи о том, что у них остановилась некая важная особа – богатая наследница, никак не меньше.

– Желаете ли позавтракать сейчас, мадам? – спросила одна из девушек, и Грейс с большим трудом удержалась от того, чтобы не оглянуться и не посмотреть, к кому же та обращается: никогда прежде ее не называли «мадам».

– Да, пожалуйста, – ответила Грейс. – Где я могу забрать завтрак?

– Мы сами принесем его вам, мадам, – изумленно сказала горничная. – Что именно вы бы желали на завтрак?

– А что у вас есть?

– Сардельки, рубленые котлеты, бекон, кровяная колбаса, почки под пряным соусом, – стала перечислять девушка, загибая пальцы. – Ко всему вышеперечисленному можем добавить яичницу.

У Грейс потекли слюнки. Она кивнула.

– Да, пожалуйста.

– Что именно, мадам?

– Я должна выбрать? – Она растерялась.

– Думаю, это не обязательно, – ответила горничная; ее удивление продолжало расти. – Если вы не хотите, мадам.

– Тогда я возьму все, – безрассудно заявила Грейс, подумав, как бы Лили понравилось сидеть рядом с ней в постели и уплетать сардельки.

Разумеется, когда принесли завтрак, сервированный на белых фарфоровых тарелках, накрытых серебряными крышками в форме купола, а с ним – поджаренные тосты в плетеной корзинке, Грейс почти ничего не смогла проглотить. Она съела немного омлета и четвертинку щедро намазанного маслом тоста, но к мясным блюдам даже не притронулась. Испытывая чувство вины из-за того, что испортила столько продуктов, Грейс выбросила сардельки в камин, прикрыла оставшийся завтрак крышками и очень обрадовалась, что была в ванной (сверкающей, выложенной белой плиткой комнате, предназначенной – неслыханно! – исключительно для нее), когда в номер вошла горничная, чтобы забрать подносы.

К этому моменту вода в кувшине совсем остыла, но Грейс было не привыкать, и она с радостью воспользовалась тазами и большими мягкими полотенцами. Она намылила тело и волосы мылом, которое чудесно пахло розами, и смыла его огромным количеством воды из кранов. Увы, из них бежала только холодная вода (систему подачи горячей воды в отеле еще не успели установить), но Грейс все равно казалось чудом получать столько воды, сколько душе угодно, одним поворотом крана.

Опустившись на колени перед камином, чтобы высушить волосы, Грейс приняла решение: поскольку сказка, в которую превратилась ее жизнь, явно неправдоподобна и может закончиться в любую минуту, следует насладиться ею сполна.

Грейс кое-как привела волосы в порядок (она не взяла с собой даже гребня) и посмотрела на единственную одежду, которая у нее была: измятое, дышащее на ладан платье наемной скорбящей, покрытое грязью, пылью и влажными пятнами после вчерашней беготни. Ее передернуло; как она вообще сможет снова надеть все это? Но ей придется это сделать, если она хочет выйти из номера. На туалетном столике Грейс обнаружила несколько шпилек и кое-как заколола волосы, когда в дверь снова постучали.

Поскольку на ней не было ничего, кроме полотенца, Грейс бросилась в ванную комнату, крикнув:

– Войдите!

Одна из горничных вкатила в номер тележку с кожаным чемоданом.

– Один джентльмен передал это вам, мадам, – услышала Грейс. – И еще он сказал (попросив прощения за свою смелость), что, может быть, вы захотите воспользоваться одеждой его сестры.

Грейс осторожно выглянула из-за двери ванной.

– Он сказал, что, возможно, у вас нет ничего подходящего к нынешнему сезону, – продолжала горничная, – вы ведь только что приехали в наш город, и все такое.

Грейс сдержала улыбку. Как это мило со стороны Джеймса, как предусмотрительно!

– Спасибо. И пожалуйста, поблагодарите этого джентльмена от моего имени, – добавила она.

– Он также просил передать вам, что будет очень рад встретиться с вами внизу, в холле, примерно через полчаса, – сообщила ей горничная, прежде чем уйти.

Грейс открыла чемодан и обнаружила в нем несколько платьев и подходящих к ним накидок, судя по всему, принадлежавших покойной Сюзанне Солан. Быстро осмотрев элегантные наряды, которые делали честь вкусу молодой леди, Грейс наконец выбрала себе платье бирюзового цвета, украшенное оборками и перламутровыми пуговицами. Девушка встряхнула платье, чтобы немного разгладить его, и ненадолго задумалась о том, стоит ли надевать одежду умершей, но в конце концов пришла к выводу, что раз Сюзанна Солан была человеком добрым и отзывчивым, она бы наверняка не стала возражать.

Одевшись и повернувшись к зеркалу, чтобы оценить результат, Грейс чуть не рассмеялась, увидев, как сильно изменилась ее внешность. Она так долго носила черное (а до этого – вылинявшую темную одежду), что, глядя на девушку в зеркале, облаченную в такое яркое платье, просто себя не узнавала. К платью прилагалась шляпка, тоже бирюзового цвета, поля которой были украшены вышитыми белыми цветами, и Грейс водрузила ее на свои густые локоны, надеясь, что правильно выбрала наряд для выхода в город. Единственное, что омрачало ее приподнятое настроение, это отсутствие подходящей обуви, и потому ей пришлось снова надеть грубые черные ботинки на шнуровке, отданные ей Победоноссонами.

Джеймс ждал ее внизу, в холле, и, когда Грейс появилась на лестнице, вскочил с кресла.

– Так значит, вы не обиделись? – спросил он, осыпав ее комплиментами. – Вы не сочли меня чересчур дерзким из-за того, что я решил прислать вам одежду?

Грейс покачала головой.

– В платье наемной скорбящей я бы просто не смогла покинуть номер. Правда!

– И что бы вы сделали, если бы я не прислал вам эту одежду? – весело поинтересовался Джеймс.

– Мне пришлось бы сорвать портьеры и обмотаться ими! – ответила Грейс и рассмеялась.

На улице возле гостиницы уже стояло несколько наемных экипажей; швейцар дал знак одному из кучеров, и кеб подкатил ближе. Джеймс помог Грейс войти и укрыл ей ноги пледом. Когда кучер щелкнул кнутом и Грейс откинулась на сиденье с мягкой обивкой, на нее внезапно снизошло понимание важности того, что может случиться этим утром, и ее снова начала бить дрожь.

– Милая моя девочка, вам не холодно? – участливо спросил Джеймс.

– Нет. – Грейс опять вздрогнула. – Мне страшно. Ведь Победоноссоны уже знают, не так ли? О…

– О нем? – Джеймс многозначительно наклонил голову, и Грейс кивнула. Из внутреннего кармана пальто он достал газету и как ни в чем не бывало спросил: – Вы уже читали сегодняшние новости?

Она покачала головой.

– Еще нет.

Он развернул «Меркьюри».

– Найден мертвым один из ведущих коммерсантов Лондона, владелец магазина траурных товаров на Оксфорд-стрит.

– Но как… каким образом… – Однако Грейс поняла, что задыхается от страха, и не смогла закончить фразу.

– Вот, можете сами посмотреть. – Джеймс разгладил газету и повернул ее так, чтобы Грейс смогла прочитать статью.

Увидев набранный крупными буквами заголовок – «Сильвестр Победоноссон: предполагается сердечный приступ», – Грейс снова смогла дышать.

– Почитать вам?

– Если вам не трудно.

И Джеймс прочел следующее:

– «Лондон испытал настоящий шок: мистер Сильвестр Победоноссон, владелец знаменитого универсального магазина траурных товаров на Оксфорд-стрит, вчера вечером был найден мертвым на складе, принадлежащем “Некрополис рэйлвей”, возле станции Ватерлоо. Предполагается, что мистер Победоноссон (кузен Джорджа Победоноссона, главы “Похоронного бюро семейства Победоноссон”) отправился на склад, чтобы оказать любезность своему кузену и положить в гроб знак любви скорбящей вдовы, когда его хватил удар. Мистер Джордж Победоноссон заметил, что этот любезный поступок, совершенный в чрезвычайно туманную ночь, был типичным проявлением доброты его кузена, и тот факт, что он умер, выполняя свою миссию, одновременно вызывает скорбь и умиление».

Джеймс покосился на Грейс, сидевшую с закрытыми глазами, и тихо спросил:

– Прочитать вам его некролог?

– Нет, – сказала она. – Спасибо, не стоит. Я больше не хочу думать о нем – и о том, что он совершил. Я рада, что он умер. – Она открыла глаза. – Я очень плохой человек, да?

Джеймс медленно покачал головой.

– Нет, мне так не кажется.

Грейс сидела, положив ладонь на плед, и Джеймс осторожно накрыл ее своей рукой.

Девушка робко улыбнулась ему.

– Лили тоже обрадуется, – сказала она и мысленно помолилась о том, чтобы однажды, в скором времени, она смогла сама рассказать обо всем сестре.

Незадолго до того, как часы пробили одиннадцать, Грейс сидела на краешке кожаного кресла в одной из комнат для бесед с клиентами в фирме «Биндж и Джентли». Ее уже представили обоим партнерам, а также знаменитому главе юридической фирмы, в которой работал Джеймс, мистеру Эрнесту Стэмфорду, королевскому адвокату, прославившемуся благодаря не только проницательным советам, но и буйной растительности на лице: бакенбардам и пышным завитым усам.

Все стороны тщательно расспросили Грейс об отношениях, связывавших ее с Победоноссонами, и о том, как она начала на них работать. Что касается мистера Бинджа, то он хотел узнать все, что она могла вспомнить о своей матери. Иногда его манера вести опрос становилась несколько агрессивной, и Грейс понимала: он не верит ни единому ее слову, а один раз он даже поинтересовался, не может ли кто-нибудь поручиться за нее и за то, что она – именно тот человек, за которого себя выдает.

– Например, может ли кто-то подтвердить, что вы и ваша сестра были известны под именами Грейс и Лили Паркес год назад, до того как было объявлено о наследстве? – спросил он.

Поразмыслив минуту, Грейс кивнула.

– Мы жили под этими именами в меблированных комнатах миссис Макриди в районе Севен-Дайлз.

– В Севен-Дайлз? – изумленно переспросил мистер Биндж, подняв брови. – Разве можно полагаться на слово человека, сдающего меблированные комнаты в Севен-Дайлз? Эта женщина все еще проживает там?

Грейс с большой неохотой покачала головой.

– Дом снесли.

– Еще бы! – воскликнул мистер Биндж.

– Но я знаю, где сейчас живет миссис Макриди, – продолжала Грейс. – Я могу найти ее.

Мистер Стэмфорд решил вмешаться.

– Согласно информации, которой владеет один мой клерк, эта женщина, миссис Макриди, держала доходный дом в Севен-Дайлз более двадцати лет. У нее хорошая репутация.

– Гм, – произнес мистер Биндж.

Незадолго до полудня, заметив, что Грейс все больше волнуется, Джеймс отвел ее на террасу подышать свежим воздухом.

– Я не очень высокого мнения о мистере Биндже, – заметила Грейс, когда Джеймс вывел ее под небо, покрытое снежными тучами. – Он, похоже, не верит ни единому моему слову.

– Вы должны постараться не принимать это близко к сердцу, – посоветовал ей Джеймс. – Ваш отец в свое время нанял Бинджа и Джентли, чтобы они проследили за исполнением его последней воли, и они должны удостовериться, что эта воля исполнится в точности, а деньги перейдут к законному наследнику.

– Но неужели они не могут быть немного любезнее?

– Мистер Биндж просто выполняет свою работу, – сказал Джеймс. – Мы здесь словно в суде общей юрисдикции – пытаемся установить абсолютную истину.

Погуляв по небольшой террасе минут десять, они вернулись в кабинет. И чем ближе к полудню подходили стрелки часов на каминной полке, тем сильнее волновалась Грейс, пока не начала думать, что еще немного – и она упадет в обморок, или ее стошнит, или она еще каким-нибудь образом скомпрометирует себя. Без пяти минут двенадцать мистер Джентли проводил ее, Джеймса и мистера Стэмфорда в приемную, где они должны были ждать, когда закончится опрос Победоноссонов. В приемной стояла удобная кушетка, и джентльмены кивком головы предложили Грейс устроиться на ней, но девушка слишком нервничала, чтобы спокойно сидеть, поэтому, извинившись перед Джеймсом и мистером Стэмфордом, принялась мерить шагами комнату.

А что, если все пойдет не так? В Лондоне почти любое дело можно уладить за взятку, и кто может гарантировать ей, что Биндж и Джентли не заодно с Победоноссонами? Что, если Лили отправили далеко-далеко и они больше никогда не увидят друг друга вновь? Как ей пережить зиму, не имея ни крыши над головой, ни денег? А как же ночь, которую она провела в гостиничном номере? Не бросят ли ее в долговую тюрьму за то, что она не в состоянии оплатить проживание в столь роскошном месте?

Возможно, Грейс и решилась бы поделиться некоторыми своими переживаниями с Джеймсом, но уже через несколько минут его вызвал из приемной какой-то человек, заявивший, что Джеймс непременно должен присутствовать в другом месте; обратиться к мистеру Стэмфорду с такими, с его точки зрения, пустяками девушка не рискнула. Кроме того, он был занят: разгадывал кроссворд в «Таймсе», зажав в одной руке карандаш и подкручивая усы другой.

В двадцать минут первого в приемную вошел мистер Джентли и попросил их вернуться в кабинет. Грейс, поддавшись приступу паники, в отчаянии посмотрела вглубь коридора, по которому ушел Джеймс, надеясь, что он вот-вот появится, но ее ждало разочарование. Однако мистер Стэмфорд – воплощение спокойствия и уверенности – предложил ей руку, и она с радостью приняла ее.

* * *

В кабинете сидели мистер и миссис Джордж Победоноссон, а также мисс Шарлотта Победоноссон. Дамы кутались в черные меха, мистер Победоноссон был облачен в полный траур, и все трое вздрогнули, увидев Грейс. Особенно испуганной выглядела Шарлотта Победоноссон: ее напудренное лицо заметно посерело.

– Мистер и миссис Победоноссон, мисс Шарлотта Победоноссон, позвольте представить вам мисс Грейс Паркес! – торжественно произнес мистер Джентли, словно они никогда прежде не встречались. – Мисс Грейс, – не меняя тона, продолжил мистер Джентли, – теперь вы можете воссоединиться со своей сестрой.

– Она мне не сестра, – возразила Грейс. – Это Шарлотта Победоноссон.

– Но… но… – Шарлотта Победоноссон растерялась, однако затем, призвав на помощь мечту о личном кабриолете и кучере, нашла в себе силы возмутиться: – Да, теперь я Шарлотта Победоноссон, но раньше, пока меня не удочерили мои дорогие присутствующие здесь папа и мама, меня звали Лили Паркес.

– Неправда! – возмущенно крикнула Грейс. – Как вы можете это утверждать? У меня только одна сестра, Лили, но вы – не она!

– Как смеешь ты перечить моей дочери? – тут же вмешалась миссис Победоноссон, бросив на Грейс испепеляющий взгляд. – Я взяла тебя на работу в наше бюро исключительно по доброте душевной! И вот как ты мне отплатила?

– Вы и мою сестру наняли! – напомнила ей Грейс. – И где же теперь Лили?

– О чем ты говоришь? – Миссис Победоноссон вскинула руки. – Бедняжка явно не в себе!

– Миссис Победоноссон, не могли бы вы еще раз рассказать свою историю, с самого начала? – попросил ее мистер Биндж. – С того момента как вы удочерили сидящую здесь… э… Шарлотту.

– Разумеется, – с готовностью кивнула миссис Победоноссон. – Это нетрудно. Когда миссис Паркес – миссис Летиция Паркес – умерла, она оставила ребенка, девочку по имени Лили. – И она указала на Шарлотту. – Мы знали, что отец ребенка уехал за границу и, скорее всего, умер, и потому удочерили девочку и относились к ней как к собственной дочери. И вот она сидит перед вами, уже совсем взрослая, прекрасная юная леди, которую мы так долго воспитывали и любили.

Джордж Победоноссон потряс кулаком перед лицом Грейс.

– Ты совершаешь очень, очень нехороший поступок, пытаясь помешать нашей девочке получить то, что по праву принадлежит ей!