Текст книги "Падшая Грейс"

Автор книги: Мэри Хупер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Неужели вы рискнете одеть свою драгоценную крошку в платьица не от Дорлинга? Полное приданое новорожденным от 21 шиллинга, включая рубашки, теплые распашонки и пеленки, – все оторочено восхитительным кружевом. Каждый день – новые поступления мелочей для младенцев.

Покупки отправляются на следующий день после заказа.

МАГАЗИН ДОРЛИНГА НА ЧЕМБЕРЗ-СТРИТ, МАНЧЕСТЕР

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Мистер и миссис Стэнли Робинсон вместе со своим ребенком пришли в «Универсальный магазин траурных товаров Победоноссона» уже ближе к вечеру, когда мисс Вайолет и Грейс – а также остальные сотрудницы – валились с ног от усталости. Тем не менее мисс Вайолет подошла к посетителям и поздоровалась с ними, а потом не смогла удержаться и погладила по головке смеющегося, агукающего ребенка, которого миссис Робинсон держала на руках.

– Какой очаровательный малыш! – воскликнула мисс Вайолет, делая знак Грейс присоединиться к ней.

Мистер и миссис Робинсон просто сияли от счастья.

– Наверное, я необъективен, но он просто чудо, не правда ли? – спросил отец ребенка.

– Согласна с вами, – кивнула Грейс, улыбаясь и протягивая младенцу палец.

– Но чем мы, служащие универсального магазина Победоноссона, можем помочь вам, господа? – перешла к исполнению своих обязанностей мисс Вайолет.

– На самом деле нам нужен ваш совет, – ответила миссис Робинсон. – В воскресенье у нашего малыша крестины. Мы отложили это событие до того момента, как ему исполнится полгода, но теперь, когда умер принц Альберт, мы уже пожалели о своем решении. Понимаете, на крестины придет один аристократ, титулованный джентльмен, знакомый с семьей моего мужа, и мы подумали, что он может обидеться, если мы не будем полностью одеты в траур.

– А если мы будем в трауре, то следует ли одевать в траур и малыша? – поддержал ее мистер Робинсон. – У нас есть специальная рубашечка для крестин, которая досталась мне от моей прабабки, но я не уверен, будет ли корректно в данном случае использовать ее.

– Что ж, господа, думаю, в таких вопросах мне следует препоручить вас нашему отделу для младенцев, – ответила мисс Вайолет. – Они прекрасно разбираются в протоколе и обязательно дадут вам дельный совет.

– А где находится этот отдел?

– Мисс Грейс проводит вас туда, – ответила мисс Вайолет, и Грейс повела семейную пару через толпу других покупателей в нужный им отдел, постоянно отвечая улыбкой на улыбки ребенка.

Похороны его покойного Королевского Высочества принца-консорта.

Вчера, без особого шика и помпы Государственного церемониала, но со всем возможным проявлением почтения, а также со всей торжественностью, подобающей его высокому положению в обществе и личным добродетелям, останки супруга нашей королевы были преданы земле в месте упокоения английских монархов – придворной церкви Святого Георга, в Виндзоре.

Газета «Таймс»

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

– Мне очень жаль, милочка, но ее здесь нет.

Грейс, стоящая на ступенях черного хода дома Победоноссонов в Кенсингтоне, удивленно уставилась на миссис Биман, не понимая, о чем та говорит.

– Вы хотите сказать, что мою сестру отправили с каким-то поручением?

– Нет, я хочу сказать, что ее здесь нет. Она ушла. Смоталась!

– Победоноссоны ее уволили?

– Нет. – Кухарка разговаривала с ней как с умственно отсталой. – Нет, я же сказала: она ушла. Сбежала.

Грейс нервно сглотнула; в горле у нее стоял ком.

– Когда это произошло?

– Да уже несколько дней назад. Может, и неделю.

– Но куда она ушла?

– Куда? Да кто ж ее знает! Мне она открытку не присылала! – ответила миссис Биман.

– Но она ведь здесь никого не знает! Куда она могла пойти?

– Одному Богу известно!

– И почему? Прошу вас, расскажите все, что вы знаете… Я не могу придумать ни единой причины для ее ухода. Победоноссоны плохо с ней обращались?

Миссис Биман почувствовала некоторую неловкость.

– Плохо? Да что ты! Они разве что пылинки с нее не сдували!

– Тогда позвольте мне поговорить с другими служанками – с Блоссом и Лиззи. Возможно, они догадываются, куда могла…

– У нас уже новые служанки, – перебила ее кухарка. – Хозяйка всех уволила и наняла новых. Теперь у нас Этель, Мод и Черити. Лили они не знают: они тут и двух минут не пробыли, как она упорхнула.

Грейс минуту помолчала.

– Миссис Биман, неужели вы даже не предполагаете, куда могла направиться моя сестра? Она не говорила вам, что скучает по мне? Не может ли быть так, что она просто пошла меня искать? – Произнося эти слова, Грейс представляла себе, как Лили идет на Эджвер-роуд и обнаруживает, что ее сестру перевели в магазин на Оксфорд-стрит; она отправляется туда, но ей не хватает смелости войти в огромные стеклянные двери.

Кухарка покачала головой.

– Кажется, ходят слухи, что она, возможно, сбежала с одним парнем из прислуги – он работал в большом доме, тут рядом.

– Каком именно большом доме?

Миссис Биман неопределенно махнула рукой, указывая куда-то в сторону улицы; ей было неловко выполнять просьбу мистера Победоноссона и поддерживать ложные слухи.

– Меня не спрашивайте. Больше я ничего не слышала. Миссис Победоноссон говорила, что несколько раз ловила Лили на том, что та высовывалась из окна на половине прислуги и болтала с каким-то конюхом.

Грейс почувствовала, как ей на глаза навернулись слезы.

– Но почему мне никто ничего не сказал? Почему никто не сообщил мне о том, что Лили исчезла?

– Думаю, они не хотели, чтобы вы волновались, – предположила миссис Биман, собираясь закрыть дверь. – Учитывая то, что вокруг сейчас все скорбят, никто не хотел, чтобы вы страдали еще больше.

– Но Лили моя сестра! Я не могу потерять ее. У меня больше никого нет!

– Если я ее увижу, то передам, чтобы она связалась с вами, – на прощание пообещала миссис Биман.

Однако проникновенная мольба Грейс глубоко растрогала ее, и, закрыв дверь, она немного постояла, успокаиваясь, прежде чем вернуться к своим обязанностям на кухне.

Это был день похорон принца Альберта, и на большей части Британских островов жизнь словно остановилась. Владельцы магазинов надеялись, что торговый оборот, всегда снижавшийся в декабре и почти полностью замерший после смерти принца, может улучшиться благодаря сезону праздников, но создавалось впечатление, что в этом году Рождество отменили и веселиться никто не собирается. В Лондоне, и особенно – в Виндзоре, где должна была проходить поминальная служба, царила атмосфера глубочайшего уныния: магазины закрывались, работа останавливалась, все шторы на окнах плотно задергивались, улицы пустели. Любой случайный прохожий, вне зависимости от своего положения в обществе, носил какой-нибудь символ траура, а в больших церквях по всей стране не смолкал похоронный звон.

Обе организации – «Похоронное бюро семейства Победоноссон» и «Универсальный магазин траурных товаров Победоноссона», – разумеется, также были закрыты. Грейс и остальные работники магазина тяжело трудились предыдущие шесть дней, и, хотя Грейс и беспокоилась о Лили, каждый вечер, возвращаясь на Эджвер-роуд, она была слишком измучена и не могла даже подумать о том, чтобы совершить долгую пешую прогулку в темноте до особняка в Кенсингтоне и узнать, как поживает ее сестра.

Сейчас, после разговора с миссис Биман, Грейс стояла на ступенях черного хода дома Победоноссонов, охваченная смятением. Разве Лили могло прийти в голову сбежать, не сказав сестре ни слова? Неужели такое и правда возможно? Конечно, иногда Лили делала глупости, но она никогда не проявляла склонности к флирту или кокетливым разговорам с молодыми людьми, не говоря уже о том, чтобы познакомиться с кем-то настолько близко, чтобы убежать с ним. Нет, это просто немыслимо!

Грейс пошла по боковой тропинке назад, к парадному входу, увешанному разнообразными атрибутами траура: на двери висел лавровый венок, перевитый черной лентой, а живые изгороди в палисаднике были прикрыты черным муслином. Если бы двери были открыты, случайный прохожий, возможно, заметил бы, что большое зеркало в холле задрапировано черной тканью, как и таблички с изображением королевского герба (выставлять которые семейство Победоноссон не имело ни малейшего основания), словно обитатели этого дома находились в близком родстве с принцем Альбертом.

Портьеры в приемной, разумеется, были задернуты, но, когда Грейс проходила мимо, они дрогнули, и она неожиданно увидела, что на нее внимательно смотрит какая-то девушка. Их взгляды встретились, а затем портьеры вернулись в прежнее состояние и девушка исчезла. Грейс ни секунды не сомневалась в том, что то была Шарлотта Победоноссон. И что-то в выражении быстро мелькнувшего лица, а также мгновенное исчезновение Шарлотты заставили Грейс еще больше задуматься. Она уже не сомневалась: ей солгали об исчезновении Лили; ее сестра никогда бы не ушла, не поговорив сначала с ней.

«Нужно обязательно пойти в полицию и заявить о случившемся», – решила Грейс, хотя и очень нервничала от одной только мысли об этом, ведь полиция Лондона и населявшие его бедняки находились в состоянии войны, и она не могла представить себе, чтобы какой-нибудь полицейский действительно помог ей. Но что еще она может предпринять? Разумеется, следует дать объявление в «Таймс» о том, что Лили пропала, если ей хватит денег, – но ведь Лили не умеет читать! Возможно, лучше сначала спросить совета у Джеймса Солана? В последнее время их вторая встреча не выходила у Грейс из головы. Его желание помочь ей казалось таким искренним. А поскольку Джеймс Солан – законник, он, конечно же, знает, что нужно делать в этом случае.

Но когда ей пойти к нему? Он, конечно, не может быть на работе в тот день, когда вся Англия скорбит, а завтра уже Сочельник, и значит, пытаться застать его в конторе тоже бессмысленно. Следовательно, она сможет связаться с ним только на следующий день после Рождества, и это в лучшем случае, а к тому времени Лили может уже быть на другом конце страны.

Из близлежащей церкви донесся унылый перезвон колоколов, и Грейс задрожала: отчасти из-за печального звука, отчасти – от холода.

– Лили, – прошептала она, обращаясь к сестре, – где бы ты ни была, будь осторожна.

Вечерние приемы сезона в городе и пригороде, посещаемые лично мистером Генри Бутом, представляющим обширное собрание МАГИЧЕСКИХ ТРЮКОВ, составляющим блестящие и поразительные seances nouvelles.

Превосходное развлечение гарантируется.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

На Рождество Победоноссоны угощали сливовым пудингом тех своих работников на Эджвер-роуд, кто не уехал на праздники к родным, но Грейс так переживала из-за Лили (вдосталь ли у нее еды? тепло ли ей? не удерживают ли ее против воли?), что не смогла съесть свою порцию, и в результате ее часть пудинга досталась работникам конюшен.

В день, когда принято подавать милостыню, 26 декабря, работницы семейства Победоноссон получили по два льняных платка и по отрезу грубой материи на фартук, а работники – по платку и символической бутылочке виски. Подарки эти им вручала мисс Шарлотта Победоноссон, раскрасневшаяся, благоухающая дорогим парфюмом, одетая в длинное, до пят, меховое манто; она также не преминула напомнить, как им повезло, что они смогли получить работу у Победоноссонов, и посоветовала молиться о том, чтобы такая удача не отвернулась от них в наступающем году.

– Позвольте спросить, не слышали ли вы о моей сестре? – осмелилась обратиться к ней Грейс, принимая подарок.

– Я? О твоей сестре? – Мисс Шарлотта изумленно округлила глаза. – Разумеется, нет. Что это тебе в голову взбрело?

– Я думала, что, возможно, кто-то что-нибудь слышал, – пояснила Грейс. – А поскольку вы столь любезно заботились о ней…

Мисс Шарлотта покачала головой.

– Ни единого слова, да это и неудивительно. Я ведь говорила тебе, что она принимает ухаживания от одного молодого человека, не так ли?

Грейс кивнула.

– Ну, вот видишь…

– Что я должна видеть?

– Что когда девушка компрометирует себя в приличном обществе, иногда единственным выходом для нее остается покинуть это общество.

– Я не верю, что Лили… – начала Грейс, но мисс Шарлотта уже отошла в сторону и покинула здание: в полдень ей предстояло раздавать шерстяные жилеты в больнице для девочек, потерявших отца, а после этого – посетить выступление иллюзиониста.

В ту ночь Грейс не сомкнула глаз. Не будь они так близки с сестрой и не чувствуй она, что во всей империи Победоноссонов есть какая-то гнильца, возможно, она и поверила бы в рассказанную ей сказочку и не стала бы прокручивать в голове варианты ужасных заговоров. Но зачем кому бы то ни было похищать Лили? Что можно выиграть от такого поступка? Грейс обдумывала вопрос так и этак, ворочалась, металась в постели, вздыхала, пока даже чрезвычайно спокойная Джейн не зароптала.

Однако ближе к утру Грейс неожиданно показалось, что она наткнулась на возможную причину происшедшего, ведь главной целью Победоноссонов было заработать как можно больше денег, и существовал один верный способ сделать это с помощью Лили. Возможно, они похитили ее простодушную, легковерную сестру, чтобы принудить ее заняться проституцией?

Такие слухи ходили – и достаточно близко от их дома. Миссис Макриди однажды поведала Грейс об одной несчастной, запертой в мрачном подвале соседнего дома исключительно ради занятий проституцией. «Ей не позволяли даже свежего воздуху глотнуть, – сказала тогда пожилая дама. – Ее морили голодом, она страдала от болезней и сидела на цепи. В результате бедолага умерла. Когда нашли ее тело, оно было все изъедено крысами…» Да, чем больше Грейс думала об этом, тем сильнее боялась, что именно в этом и состоит ответ на ее вопросы.

Промелькнуло еще четыре дня, прежде чем Грейс удалось добраться до судебных Иннов. Боясь, что мистер Микерс опять прогонит ее, она дала полпенни уличному мальчишке, чтобы он доставил в контору записку и передал ее мистеру Джеймсу Солану. Примерно через полчаса Джеймс вышел. Они сели рядом на скамейку на территории Иннов, но Грейс никак не могла преодолеть смущение и подыскать нужные слова, чтобы объяснить ему, чего именно она боится.

– Уверяю вас: что бы вы мне сейчас ни рассказали, это останется между нами, – произнес Джеймс, заметив ее смятение. – Когда мы познакомились, я обещал вам помочь, если это будет в моих силах, и я по-прежнему рад воспользоваться представившейся возможностью.

Грейс сжала губы. Как она может произнести такое?

– Может, вы совершили нечто, чего теперь стыдитесь? – осторожно предположил Джеймс. – Я могу ссудить вам небольшую сумму, если это вам поможет.

– Нет! Дело вовсе не в этом! – быстро ответила Грейс, качая головой. – Дело вообще не во мне!

– Вы по-прежнему работаете на семейство Победоноссон?

Она кивнула и наконец выпалила:

– Моя сестра… Она исчезла!

– Исчезла? – переспросил Джеймс. – Но откуда?

– Она служила горничной в доме Победоноссонов в Кенсингтоне, – ответила Грейс. Затем на минуту замолчала, расплакалась и заявила: – На прошлой неделе я пришла повидаться с ней, но там ее уже не было!

– Понятно. А когда вы спросили, куда она ушла, что вам сказали?

– Что она принимала ухаживания одного молодого человека и, наверное, сбежала с ним.

– Но вы считаете, что это ложь?

– Конечно! – Грейс отчаянно затрясла головой. – Моя сестра никогда бы не ушла, не поговорив сначала со мной. Она… она очень простодушна и иногда легко подпадает под чужое влияние, но она не стала бы вот так исчезать.

– Но разве не естественно предположить, что она могла с кем-нибудь познакомиться и…

– Да нет же! – перебила его Грейс. – Мою сестру никак нельзя назвать легкомысленной девицей. Кроме того, мужчины ее не очень-то интересуют, поскольку… поскольку мы обе пережили неприятное происшествие и… – Грейс снова умолкла и нервно сглотнула, пытаясь прогнать воспоминания о том страшном событии; она не могла найти в себе силы говорить дальше.

– Что ж, – успокаивающе произнес Джеймс, – тогда следует обдумать и другие возможности. Я, честно говоря, не в восторге от коммерсантов, занимающихся похоронными делами, – и особенно это касается Победоноссонов, которые, похоже, извлекают из этого больше выгоды, чем все остальные, – но каким образом они могут быть замешаны в исчезновении вашей сестры?

Грейс посмотрела на него.

– Боюсь, они похитили мою сестру в аморальных целях, – краснея, сказала она. – Я слышала, что существуют дома, где женщин держат для удовлетворения мужских желаний. Возможно, Лили заперли в таком доме против ее воли.

Но Джеймс Солан решительно покачал головой.

– Нет, нет. Я уверен: дело совсем не в этом. Даже у Победоноссонов есть имя и репутация, и они не станут ввязываться в такую скандальную историю. – Он помолчал. – Мы начинаем беспокоиться, когда наши близкие отдаляются от нас, но я уверен: у вашей сестры все хорошо и в свое время она обязательно свяжется с вами.

Грейс едва сдерживала слезы. Она была абсолютно убеждена, что Джеймс поможет ей, но он, похоже, ничего не понял.

– Благодарю, что выслушали меня, – произнесла она, как только ей удалось взять себя в руки. – Но теперь мне пора идти, пока Победоноссоны не обнаружили моего отсутствия.

– Вы дадите мне знать, когда ваша сестра свяжется с вами?

Грейс кивнула.

– Если она со мной свяжется. Хотя каким образом Лили передаст мне сообщение, если она даже собственного имени написать не в состоянии…

– Так вашу сестру зовут Лили? – В глазах Джеймса тут же появился интерес.

– Да. Разве я об этом не говорила?

Джеймс наклонил голову набок и насмешливо посмотрел на Грейс.

– А по странной, но замечательной случайности ее полное имя, часом, не Лили Паркес?

Грейс кивнула.

– Да. Но как вы узнали?

– Лили Паркес! – уже громче повторил Джеймс. – Клянусь Богом. А вы, значит, ее сестра.

– Да.

– Ваша мать… ваша мать умерла, кажется. Да, вы мне говорили. А ее как звали?

– Маму звали Летиция.

Джеймс ахнул.

– А отца – Реджинальд?

– Да, – удивленно подтвердила Грейс. – Но я думаю, что он тоже умер. Я его не помню, так как родилась уже после его отъезда. Он даже не знал о моем существовании, – добавила она.

Джеймс шумно выдохнул и сжал руки Грейс в ладонях.

– Грейс Паркес, приготовьтесь к неожиданности.

Грейс расплакалась.

– Лили умерла! Вы узнали, что она мертва?

– Нет-нет, что вы! О вашей сестре мне совершенно ничего неизвестно – кроме того факта, что о ней говорит все юридическое сообщество Лондона.

– Говорит о моей сестре?

– Говорит о ней, ищет ее, строит догадки об исчезнувших Лили Паркес и ее матери.

– Но с чего бы это?

– И о вас тоже заговорят, как только станет известно, что вы – вторая живая наследница Реджинальда Паркеса.

Грейс озадаченно посмотрела на Джеймса.

– Но какое отношение к этому имеет мой отец?

– Прежде чем я вам все объясню, – ответил Джеймс, – прошу вас описать мне обстоятельства, при которых вы стали работать на Победоноссонов, поскольку теперь я не могу не думать, что именно они стоят за исчезновением Лили.

Грейс снова охватило смятение.

– Просто миссис Победоноссон увидела меня в Бруквуде в тот день, когда мы с вами познакомились, и пригласила поработать у нее наемной участницей похорон.

– И что вы ей сказали? Простите мою педантичность, но меня так учили. Я должен получить достоверные факты.

Пошел снег; крупные снежинки падали мягко и нежно, и Грейс, смахнув с жакета сверкающие кристаллики, ответила:

– Ну, я поблагодарила ее, но сказала, что мне это неинтересно; однако потом, когда обстоятельства нашей с Лили жизни изменились и мы очутились на улице, я пришла в такое отчаяние, что отправилась по ее адресу. Я спросила миссис Победоноссон, не согласится ли она нанять нас обеих, но она отказалась, и я уже собиралась уходить, когда в комнату вошел мистер Победоноссон и заявил, что они наймут меня как скорбящую, а Лили предложат работу в доме.

– Еще бы он этого не заявил! – воскликнул Джеймс. – И я готов держать пари, на тот момент он уже знал не только ваши имена, но и фамилию.

– Думаю, я ее назвала. Но какая разница? Почему вы спросили меня об отце? Что он сделал?

– Что он сделал? – Джеймс несколько раз открыл и закрыл рот, затем вскочил и дал выход чувствам. – Что он сделал? – повторил он. – Он умер за границей и оставил вам все свое состояние, только и всего! Вы с сестрой, вероятно, самые богатые девушки во всем Лондоне!

Воцарилось длительное молчание, во время которого Грейс не могла не только заговорить, но и пошевелиться. Снег ложился на поля ее черной шляпки, словно оторачивая ее горностаевым мехом.

Наконец девушка произнесла:

– Вы, должно быть, смеетесь надо мной, сэр, и это очень нехорошо с вашей стороны.

– Клянусь, это не так. Клянусь чем угодно, – очень серьезно ответил Джеймс, снова садясь на скамью.

– Состояние? – переспросила Грейс. – Вы говорите, целое состояние?

– Так и есть. Огромная сумма, если верить слухам.

– И вы совершенно уверены в том, что моя сестра – та самая Лили Паркес, которую все ищут? – продолжала Грейс; у нее кружилась голова, и все мысли перепутались.

– Я совершенно в этом уверен. Наследство оставлено вашей матери и Лили, но поскольку ваш отец не знал о вашем рождении, а ваша мать умерла, то вы – его прямая наследница. – Он нервно рассмеялся. – Мы с коллегами так часто читали объявления и рассуждали о том, где могут скрываться мать с дочерью, что все детали я выучил наизусть.

– Значит, Победоноссонам тоже все известно, – заключила Грейс.

– Склонен полагать, что да.

– И значит, Лили вовсе не сбежала с каким-то молодым человеком.

– Разумеется, нет. Должно быть, Победоноссоны держат ее где-то и готовят к роли, которая поможет им лишить вас обеих наследства.

– О Лили! – неожиданно вскричала Грейс.

Целых две минуты Джеймс молчал, глубоко задумавшись. Прежде чем заговорить, он взял Грейс за руку.

– Я спрошу совета о том, как поступить, – произнес Джеймс, – а вы пока должны продолжать работать у Победоноссонов, внимательно следить за всем, что происходит, и играть роль наемной скорбящей.

– Последнее будет нетрудно выполнить, – сухо заметила Грейс.

– Но умоляю вас: будьте осторожны. Оба Победоноссона чрезвычайно влиятельны. Кузен…

– Сильвестр Победоноссон?

– Да, он. Он баснословно богат, невероятно амбициозен и, несомненно, бесчестен – но ходят слухи, что именно он будет следующим лорд-мэром Лондона. Если ему перейти дорогу, он станет грозным врагом.

– Так вы думаете, он тоже в этом замешан?

– Почти наверняка да. Победоноссоны всегда действуют вместе.

– Но вы, конечно же… Вы ведь знаете, как их остановить, правда? Ведь наверняка можно что-то предпринять?

Джеймс покачал головой.

– Простите, если создал у вас преувеличенное представление о своих возможностях, – сказал он. – На самом деле я младший член юридического сообщества, и власти у меня примерно столько же, сколько у того человека в конце улицы, продавца спичек.

Несмотря на разочарование, Грейс сумела выдавить из себя улыбку.

– Нет, в таком деликатном деле требуется хитрость. Пожалуй, мне стоит обратиться к одному из старших барристеров и спросить его совета.

– Но как я узнаю, что он вам посоветовал? Мне прийти сюда снова?

Джеймс на минуту задумался.

– Вы сможете ненадолго выходить из дому по вечерам?

– Вероятно, – ответила Грейс.

– Нам нужно договориться о месте встречи. Вы знаете почтовый ящик в начале Эджвер-роуд? – Когда Грейс кивнула, он продолжил: – Я прохожу мимо него каждый вечер, примерно в восемь часов. Я мог бы остановиться там и подождать вас.

– Возможно, ждать вам придется долго: вдруг мне не удастся выскользнуть на улицу.

– Я буду приходить туда каждый вечер и ждать в течение часа – до тех пор пока вы все же не появитесь, – предложил Джеймс. – И тогда, вместе, мы придумаем, что можно сделать.

Грейс робко улыбнулась ему.

– Не знаю, как вас и благодарить.

– Мне это ничего не стоит, – возразил он. – Это знаменитое дело, и с его помощью я смогу прославиться в юридических кругах. Кроме того…

Грейс посмотрела на него.

– Кроме того… – повторил Джеймс, а затем, улыбнувшись, просто сжал ее руку и сидел так до тех пор, пока Грейс не вспыхнула и не отвернулась. – Постарайтесь улучить время и сходить в Сомерсет-хаус, получить свидетельства о рождении: ваше и вашей сестры. И – что еще важнее – возьмите у них свидетельство о браке ваших родителей. – Он достал из кармана несколько монет. – Стоимость свидетельств – шиллинг за штуку.

– Но я не могу взять у вас деньги!

– Что ж, – ответил Джеймс, глядя на нее с наигранной серьезностью, – тогда я дам вам эти пять шиллингов в долг, а когда вы получите наследство, можете вернуть их мне – если хотите, то даже с процентами.