Текст книги "Убийство Золушки"

Автор книги: Мэри Хиггинс Кларк

Соавторы: Алафер Берк
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Аферист – это ему подходит. Но надо отдать ему должное – тебе эта программа подходит как нельзя лучше. Не думаю, что Фрэнк Паркер будет готов выложить все на блюдечке.

– Я заметил выражение твоего лица, когда ты увидела меня в кабинете Бретта. Для тебя это было полной неожиданностью. Я бы просто не хотел выглядеть слишком назойливым.

– Нет, я… – Лори заставила себя говорить медленнее, тщательно подбирая слова. – Я весь день ждала, что Бретт мне скажет. Поэтому, если тебе показалось, что я удивилась, когда вошла в кабинет, то это только потому, что я была уверена, что он будет один. Но, поверь мне, я очень рада, что у тебя есть время. Для меня эта передача очень важна. Сьюзан Демпси было всего девятнадцать, когда ее убили. А ее мать прожила уже двадцать лет, так и не узнав имени убийцы. Ты себе можешь представить, что это были за годы для нее? Не знать, кто убил ее единственную дочь? Целых двадцать лет?

Это даже страшнее, чем тот ад, который пережила сама Лори, в течение пяти лет не знавшая, кто убил ее мужа. Потеря ребенка просто уничтожила бы ее.

– Что ты за человек, Лори? – спросил Алекс. – Тебя так и притягивают эти ужасные, навязчивые истории. Неужели тебе никогда не хотелось сделать… я даже не знаю… передачу о каком-нибудь гламурном шоу с супермоделями или о том, как люди влюбляются друг в друга?

– Знаешь, некоторых женщин интересуют амурные истории или мода. А меня – люди, похожие на Розмари Демпси, – Лори печально улыбнулась. – Я искренне верю, что моя передача может помочь людям, Алекс. Иногда я думаю, что произошло бы, если б… – Она остановилась, не закончив мысли.

– Если бы кто-то сделал для тебя то же, что «Под подозрением» делает для других людей.

Моран согласно кивнула.

– Ты действительно хочешь, чтобы я помог?

– Хочу, – ответила женщина. Ради Розмари, подумала она про себя. Изначально она попросила Алекса принять участие в первой передаче «Под подозрением» за его выдающуюся способность вытягивать у свидетелей ту информацию, которую они страстно хотели бы скрыть от окружающих. Он был настоящим Перри Мейсоном[40]40
  Перри Мейсон – адвокат и сыщик, литературный персонаж детективов Эрла Стэнли Гарднера.


[Закрыть] сегодняшних дней и при этом выглядел гораздо более привлекательно.

– Тогда я все сделаю. Расскажи мне, что считаешь нужным.

Лори могла бы передать ему файлы с информацией и отправиться домой, но вместо этого она сама рассказала ему о каждом человеке, которого хотела пригласить на шоу, и постаралась ответить на все его вопросы. Насколько полиция уверена в точном времени убийства? Может ли кто-нибудь, кроме Мэдисон Мейер, подтвердить, где в этот момент находился Фрэнк Паркер? Насколько серьезным выглядит алиби Кита Ратнера?

Она еще раз была потрясена бритвенной остротой его вопросов. Именно это чувство привело к их взаимопониманию на съемочной площадке. Когда они снимали «Выпускной праздник», его отношение к людям полностью совпадало с отношением Лори. Именно у Алекса возникло подозрение относительно одного из работников, который крутился возле съемочной площадки, – и именно тот человек и оказался Синеглазым.

Когда съемки закончились, они перешли на новый уровень отношений – могли время от времени пообедать вместе, или Алекс приглашал Тимми с дедом на спортивное мероприятие. Но теперь он опять будет ежедневно присутствовать в ее жизни, и они вместе будут пытаться разобраться в таких чувствах, как любовь, ревность и ненависть.

Лори глубоко вдохнула, чтобы успокоиться.

– Ну, теперь, когда работа получила официальный статус, пора заняться подготовкой к съемкам. Боюсь, что я специально старалась не думать, как много тут работы. Расскажи еще раз, как Бретту удалось уговорить тебя?

– Ну, ты же его знаешь. Он начал с того, что объяснил мне, почему, по его мнению, я больше подхожу для этой работы, чем кто-либо другой. У меня создалось впечатление, что он считает, что путь к моему сердцу лежит через мое эго.

– Благодаря нашему прошлому успеху студия увеличила мой бюджет. Мы слегка улучшим внешний антураж, но основные деньги пойдут на сбор информации. Мы проведем тщательный отбор информации, перед тем как посадим участников перед камерой. Поэтому постараемся провести предварительные интервью с каждым из них, но без камеры. Надеюсь, что это даст им возможность расслабиться. А может быть, даже и проговориться о чем-то.

– Это так же, как юристы иногда получают показания под присягой заранее. Вся подготовка материалов идет за пределами суда, а вот крупная рыба подсекается уже перед присяжными.

Лори улыбнулась и посмотрела на часы.

– Мне пора, чтобы успеть встретить Тимми. Да и Бретт прав – этот ночной перелет меня доконал. Я чувствую себя совершенно разбитой.

– По тебе этого не скажешь.

Лори с трудом оторвала от него взгляд, а потом встала, чтобы проводить его до двери. Сейчас ее внимание было полностью сконцентрировано на семье и на истории Сьюзан Демпси. Ни на что иное – или ни на кого другого – у нее не было времени. Пока не было.

– Что вы будете? – спросила Лидия, рассматривая меню. – Уверена, что-нибудь очень полезное. Я до сих пор не могу забыть ваши съестные припасы, которые вы недавно купили.

Розмари хотелось бы, чтобы ее соседка не возвращалась к содержимому ее покупок. Это напоминало ей, как она была возмущена шумным поведением женщины. Миссис Демпси подавила это чувство и напомнила себе о том, почему согласилась на ланч с Лидией: она была соседкой Розмари, и с ее стороны было очень мило помочь в тот день с пакетами. Розмари так и не завела себе здесь новых знакомых, хотя и переехала в – кастл-Кроссинг уже два года назад.

Женщина сначала попыталась отблагодарить Лидию, купив ей банку с мармеладным горошком, – она не забыла о том, что соседка упомянула его как свое любимое лакомство. И вот сейчас они встретились за совместным ланчем в таверне «Рустик». День выдался великолепным, и они решили занять столик в саду ресторана.

– Я не настолько добродетельна, как можно решить по моим продуктам, – ответила Розмари, закрывая меню. – И чтобы это доказать, закажу чизбургер с ветчиной и жареную картошку.

– У меня уже слюнки текут. Я возьму то же самое; ну а для начала закажем салат, чтобы потом всем говорить, что мы ели овощи?

– Договорились.

Покончив с салатом и заказав еще один бокал «Каберне», Розмари спросила Лидию, как она оказалась в этом поселке.

– Дону хотелось дополнительной безопасности, – ответила Лидия. – Мне это казалось странным, потому что дети давно выросли и к тому времени жили отдельно. Правда, раз в месяц мы берем к себе внуков на уикэнд, а вы ведь слышали обо всех этих случаях, когда детей крадут, стоит только взрослым отвернуться от них. Ох, простите меня, Розмари, я не хотела…

– Ничего, продолжайте, пожалуйста, – покачала головой миссис Демпси.

– В любом случае Дон сказал, что детям будет безопаснее в поселке за забором. Сказал, что он уже не тот, что раньше, и не может, как раньше, колотить их по головам.

Розмари промолчала, не уверенная, что правильно расслышала то, что сказала Лидия, однако соседка увидела выражение недоумения на ее лице.

– Ну, правильно, для вас это может показаться более чем странным. Дон – мой муж, он раньше работал в охране. Телохранителем. Обеспечивал личную безопасность всяких спортсменов и музыкантов. Так мы и познакомились.

– А вы что же, вели секретную жизнь профессиональной спортсменки?

– Нет, нет. Простите. Дети всегда говорят мне, что я совершенно не умею рассказывать. Говорят, что я совершенно непоследовательна. «Выдавливаю из себя информацию по каплям», – так они говорят… Нет, я встретила Дона в шестьдесят восьмом, когда мы оба были молоды. Ему тогда было всего двадцать, и в то время он работал с Джимми Монаганом, во время его первого мирового турне. – Розмари смутно помнила, что это какой-то рок-певец с Юга, звезда своего времени. – Мне тогда было двадцать пять, но я всем врала, что мне двадцать один. В те времена музыканты не обращали внимания на девушек старше.

– Так вы что, были бэк-вокалисткой?…

– Боже, ну конечно, нет. Я под страхом смерти не смогу спеть ни единой ноты. Несколько лет назад у нас здесь был конкурс караоке, и друзья пригрозили выселить меня из Кастл-Кроссинг, если я еще когда-нибудь вздумаю запеть в их присутствии. Будьте уверены, вам бы никогда не захотелось услышать мое пение. Нет, я врала о своем возрасте, потому что была «почитательницей таланта». Чаще нас называли просто «группиз»[41]41
  Молодые девушки, сопровождающие музыкантов на гастролях и, как правило, живущие с ними половой жизнью.


[Закрыть].

Розмари чуть не поперхнулась вином. Правильно говорят – не суди о книге по ее переплету, особенно когда речь идет о человеке.

Теперь лед в их отношениях был полностью сломан, и дальше они общались уже как две закадычные подружки. Две эти женщины прожили совершенно разные жизни, но с удивлением обнаружили странные параллели в жизни Лидии, которая была вечно в пути, и Розмари, чьим главным событием в жизни был переезд из Висконсина в Калифорнию.

– И как же ты решилась на переезд сюда? – спросила Лидия. – Трудно было жить в старом доме?

Розмари занялась картошкой.

– Прости, я чем-то тебя обидела?

– Ну конечно, нет. Просто, понимаешь, на этот вопрос нелегко ответить. В том доме я жила с Джеком дольше, чем где бы то ни было. А потом он умер, и дом оказался слишком большим для меня одной. Было трудно избавиться от воспоминаний, но время пришло.

– Розмари, я совсем не хотела возвращать тебя ко всем этим воспоминаниям.

– Все хорошо. Правда, все в порядке.

Лидия протянула руку и похлопала Розмари по кисти. В этот момент на столе зазвонил телефон миссис Демпси.

– Прости, – извинилась она, взглянув на экран. – Я должна ответить.

– Розмари, – раздался голос в трубке, – это Лори Моран. У меня хорошие новости.

Розмари произносила в трубку обычные утвердительные междометия – да, понятно, так-так, – но при этом чувствовала на себе вопросительный взгляд Лидии.

Наконец, когда разговор закончился, Лидия произнесла:

– Что бы это ни было, но ты, по-видимому, рада.

– Да, можно и так сказать. Это был продюсер из Нью-Йорка. Шоу «Под подозрением» выбрало убийство моей дочери в качестве темы следующего выпуска. Конечно, продюсер ничего не обещает, и мне остается только молиться, что мы узнаем что-то новое. Ведь прошло уже двадцать лет.

– Представить себе не могу…

Розмари вдруг поняла, что впервые за эти двадцать лет говорит о Сьюзан с человеком, который ее не знал и не принимал участия в расследовании убийства. У нее появился настоящий новый друг.

Иногда у Дуайта Кука появлялось желание полностью изменить интерьер здания штаб-квартиры компании. Когда архитектор впервые рассказал ему о своей концепции, все выглядело вроде бы здорово. В здании на трех уровнях было достаточно открытого пространства, кое-где потолки достигали сорокафутовой высоты, и в то же время в нем было множество небольших закутков, решенных в яркой цветовой гамме; там стояли диваны и низкие столики, чтобы люди могли собираться небольшими группами. Идея архитектора, по его словам, состояла в создании иллюзии бесконечного лабиринта.

Что ж, эффект лабиринта, без сомнения, сработал.

Неужели он был единственным человеком, которому нравилась монохромная симметрия?

Не обращая внимания на все эти ужасные цветовые пятна, Дуайт подумал о работе, которая протекала в этих странных стенах. «Система» существовала на рынке уже больше двадцати лет и все еще имела возможность нанимать лучших и самых креативных специалистов в стране.

Дойдя до конца холла, Кук повернул направо, в сторону кабинета Хэтэуэя. Его бывший профессор был связан с «Системой» множеством связей с самого начала. Но, несмотря на все годы, которые они проработали вместе, Дуайт всегда думал о Хэтэуэе как о своем профессоре и человеке, который смог превратить «Систему» в империю.

Дверь кабинета была открыта – это полностью соответствовало «корпоративной культуре» компании.

Ричарду Хэтэуэю было уже под шестьдесят, но он все еще выглядел так же, как в те годы, когда студентки университета окрестили его «самым сногсшибательным» преподавателем. Он был среднего роста, со спортивной фигурой, дополненной густыми вьющимися каштановыми волосами и круглогодичным загаром. Одевался он так, как будто сейчас выйдет на поле для гольфа. Подойдя, Дуайт заметил, что профессор изучает статью под названием «Тренируйся не больше, а эффективнее».

Не будучи уверенным, как начать разговор, Кук уселся напротив профессора. Он решил перейти к главному незаметно, как, по его наблюдению, делали люди, когда им предстояло обсудить не очень приятный вопрос.

– Иногда, когда я хожу по зданию, мне кажется, что я все еще в вашей старой лаборатории в университете.

– Хотя в то время мы работали на компьютерах размером с малолитражный автомобиль. Да и мебель там была похуже. – Хэтэуэй никогда не лез за словом в карман. Как часто ему удавалось добиться своего, просто «убалтывая» потенциального инвестора? Дуайт превзошел профессора в том, что касалось программирования, но не будь этой способности Хэтэуэя, Кук так бы и закончил свою жизнь наемным рабочим.

– Да и стены были прямыми, – пошутил Дуайт, пытаясь не отстать от своего учителя.

Профессор улыбнулся, но Кук увидел, что его шутка не достигла цели.

– Я хочу сказать, – продолжил Дуайт, – что на нас работают все эти дети – умненькие, не растерявшие идеалов и, наверное, слегка странные… – (В этом месте Хэтэуэй рассмеялся.) – И верящие в то, что они могут изменить мир, введя правильный код доступа. В вашей лаборатории у меня было такое же чувство.

– Ты говоришь, как гордый родитель.

– А я, наверное, действительно горд. – Кук так долго старался не думать о своих эмоциях, что теперь не мог их описать.

– В этом нет ничего плохого, – заметил Хэтэуэй. – Но не надо забывать, что у нас есть инвесторы, и не хотелось бы обмануть их ожидания.

– А мы и не обманем, Хэтэуэй. – Дуайт еще долго продолжал называть его «доктор Хэтэуэй» после окончания университета. Несмотря на все просьбы профессора называть его Ричардом, это было выше сил Дуайта. «Хэтэуэй» оказалось тем компромиссом, который устроил обоих.

– Я просто хочу сказать, Дуайт, что цена наших акций стабильна, а у других она растет.

Даже будучи профессором, Хэтэуэй никогда не был приверженцем академического подхода к науке. Он всегда учил своих студентов, что технологии не только могут помочь людям изменить мир, но и принести тем, кто ими занимается, богатство.

Когда инвестор впервые выписал им семизначный чек, чтобы они могли обосноваться в Пало-Альто, Хэтэуэй направился прямо в автосалон и купил себе новенький «Мазерати».

– Но ведь ты пришел не затем, чтобы вспоминать былые дни? – поинтересовался профессор.

Дуайт всегда доверял своему профессору. Такие отношения возникли между ними в тот момент, когда Хэтэуэй предложил первокурснику, отучившемуся всего один семестр, работу в своей лаборатории. Юноша всегда считал, что его собственный отец или избегал его, или хотел его изменить. А вот у Хэтэуэя были похожие интересы, и он никогда не запрещал Куку быть самим собой. И когда они работали вместе, объединяя гений программиста Дуайта и деловую сметку профессора, результаты получались просто великолепные.

Так почему же тогда не сказать своему учителю и ментору, которого он знает больше двадцати лет, что он взламывает почтовые ящики всех, кто может быть связан с убийством Сьюзан Демпси?

Как же Дуайту хотелось поделиться тем, что он узнал! А он узнал, например, что жена Паркера Талия написала своей сестре, что она «готова костьми лечь, чтобы только Фрэнк никогда не упоминал имя этой девушки». Талия возражала против шоу потому, что знала, что муж имеет отношение к убийству?

А письмо Мэдисон Мейер к ее агенту, в котором женщина настаивала на том, что как только она окажется с Паркером один на один, произойдет ее «истинное возвращение»? Создавалось полное впечатление, что у Мэдисон что-то было на Паркера.

И все же Кук не мог решиться рассказать профессору о своих занятиях. Он понимал, что Хэтэуэя сразу начнут волновать возможные угрозы для компании в том случае, если Дуайта поймают на взломе частной переписки. После такого никто и никогда не доверит «Системе» и крупицы закрытой информации. Цена акций рухнет. Этот свой секрет Дуайт никогда не доверит своему старинному другу.

– В чем дело, Дуайт? – вопросительно посмотрел на него профессор.

– Да я, кажется, позабыл… Этот лабиринт вызывает у меня головокружение. – Кук с удовольствием увидел, что профессор улыбнулся. На этот раз шутка сработала.

– Со мной это происходит сплошь и рядом, – согласился Хэтэуэй. – Кстати, коли уж ты пришел, – мне звонила женщина по имени Лори Моран. Насчет передачи о Сьюзан Демпси. Она сказала, что это ты сообщил им мое имя. А я был уверен, что это дело рук Фрэнка Паркера, только у полиции нет доказательств.

Дуайт с трудом сдержался, чтобы не закричать: «А у меня есть!»

– Я просто хочу, чтобы люди узнали, что Сьюзан не была пустышкой, – сказал он вместо этого. – Что она не только мечтала об актерстве. Что она была… просто феноменальна.

Дуайт услышал, что его голос ломается, как у ученика средних классов. А не поймут ли все во время съемок, насколько он был в действительности околдован своей коллегой по лаборатории?

– И потом, – добавил он, – очевидно, что на экране вы будете выглядеть лучше меня.

– Ты считаешь, что это хорошая идея? Ведь они неизбежно начнут спрашивать о том, что вы делали в лаборатории. Ты ведь знаешь, что я не хочу, чтобы люди начали интересоваться тем, как начиналась эта компания.

С момента основания «Системы» прошло уже около двадцати лет. Иногда Дуайт забывал, с чего все начиналось, но Хэтэуэй помнил это очень хорошо.

– Ничего такого не произойдет, – заверил Кук профессора. – Обсуждение вопросов оптимизации пространства Сети не принесет шоу никаких рейтингов. Их интересует только Сьюзан.

– Что ж, очень хорошо. Если ты так считаешь…

Проходя по красочному лабиринту коридоров, Дуайт почувствовал себя одиноким. Он не мог вспомнить, когда еще утаивал что-то от Хэтэуэя, но понимал истинную причину, почему не решился сказать профессору о своих занятиях – боялся, что учитель в нем разочаруется.

Однако Дуайт понимал, что ему надо узнать еще больше. «Я хочу участвовать в этом шоу, – думал он, – потому что, когда окажусь среди участников, смогу скопировать информацию из их телефонов и, наконец, докажу, кто же убил Сьюзан». Но сказать об этом он не мог никому.

Он должен это сделать. Ради Сьюзан.

Если бы у нее не было в машине камеры заднего вида, Розмари Демпси задела бы небрежно поставленный на обочине ящик для мусора. Она обожала новые технологии, которые прочно вошли в ее жизнь, но не переставала задавать себе вопрос, что бы Сьюзан и Джек сказали по этому поводу.

Переключив скорость, она периферическим зрением заметила Лидию, которая из шланга поливала свои гортензии в саду. На женщине были ярко-оранжевые калоши и перчатки такого же цвета. Рукой в перчатке Лидия помахала ей. Миссис Демпси помахала в ответ и несколько раз нажала на сигнал автомобиля в качестве приветствия. Розмари внимательно следила за показаниями спидометра, пока ехала по улице. Зная Лидию, она боялась, что превышение скорости может положить конец зарождавшейся между ними дружбе. Женщина улыбалась, проезжая по улицам Кастл-Кроссинг и представляя себе, как должна была выглядеть Лидия Левитт сорок лет назад, одетая в туфли на платформе вместо садовых калош.

Она все еще улыбалась, когда навигационная система показала ей, что надо поворачивать направо. Время в пути оценивалось как 42 минуты до Сан-Ансельмо.

Проезжая мимо тротуаров, вдоль которых стояли «Мерседесы», «Порше» и даже «Бентли», Розмари подумала, будет ли ее скромная «Вольво» самой дешевой машиной в округе. Она заметила светло-кремовый пикап, стоявший перед одним из зданий недалеко от дома Николь, но, по-видимому, эта машина принадлежала ландшафтному дизайнеру.

«Вы прибыли в конечную точку вашего маршрута», – сообщила ей машина.

Розмари уже бывала в доме Николь, но все-таки задержалась перед ним на минуту, чтобы насладиться красотой. Великолепно отреставрированный дом в тюдоровском стиле, с изумительными видами на Росс-Вэлли, был, по мнению Розмари, великоват для пары без детей, но муж Николь, Гэвин, мог себе это позволить. Кроме того, он часто работал дома, не выезжая в центр Сан-Франциско, где располагались основные финансовые учреждения.

Сорокаминутная поездка была невысокой ценой за возможность лично сообщить хорошие новости.

Николь открыла дверь еще до того, как Розмари позвонила в звонок. Она быстро обняла женщину и спросила:

– Все в порядке? По телефону вы звучали очень загадочно.

– Все просто прекрасно. Я совсем не хотела волновать тебя. – Розмари была настолько погружена в свое горе, что совсем не думала, как смерть Сьюзан должна была повлиять на других людей, которые ее знали. Если твоя лучшая подруга умирает, когда тебе нет еще и двадцати, то как ты будешь жить всю оставшуюся жизнь? В постоянном волнении?

– Ну, слава богу, – проговорила Николь. – Входите. Выпьете что-нибудь?

В доме стояла тишина.

– А Гэвин дома? – спросила Розмари.

– Нет. У него сегодня обед с клиентами, так что он поехал в офис.

Розмари выросла в семье, где было пятеро детей, и сама всегда мечтала о большой семье. Но прошло больше десяти лет, прежде чем у них, на счастье, родилась Сьюзан.

Она росла общительной девочкой, и их дом всегда был полон соседских детей и ее одноклассников. Даже когда Сьюзан уехала в университет, тишина в доме так и не наступила. Он все равно продолжал гудеть от ее энергии: ее звонков, ее одежды, разбросанной по всему дому, ее дисков, звучавших из проигрывателя, когда Розмари его включала.

Миссис Демпси никогда не спрашивала у Николь, почему они с Гэвином предпочли жить в молчащем доме, но про себя сожалела об их выборе.

Вслед за Николь она прошла в кабинет, сверху донизу заставленный полками с книгами. Одна стена была отдана деловой литературе и историческим документальным произведениям. Другая стена была забита книгами на любой вкус: любовными романами, детективами, научной фантастикой – некоторые люди назвали бы такое собрание «более чем разнообразным». У нее защемило сердце, когда она вспомнила звонок Сьюзан через два дня после того, как они с Николь стали жить вместе: тебе понравится моя соседка, у нее изумительный литературный вкус… Было ясно, что все эти книги принадлежат Николь.

Когда они наконец уселись, Николь вопросительно посмотрела на женщину.

– Так ты еще ничего не слышала? – спросила Розмари.

– Нет, – ответила Николь, – кажется, нет. Не представляю, о чем вы говорите, но наверняка получу инфаркт от ожидания.

– Все состоится. Лори Моран мне позвонила. Руководство студии одобрило передачу о смерти Сьюзан для следующего выпуска «Под подозрением». И все согласились принять в ней участие: я, ты, Мэдисон, Фрэнк Паркер и – ты не поверишь – Кит Ратнер. Ей даже удалось привлечь людей, которые знали Сьюзан по компьютерной лаборатории.

– Отличные новости. – Женщина взяла руки Розмари в свои.

– Я тоже так думаю. Знаешь, мне все казалось, что я втянула тебя в авантюру, так что я хотела поблагодарить тебя лично.

– Совсем не втянули. Я согласилась с удовольствием.

Миссис Демпси никак не могла успокоиться с того самого момента, как впервые открыла письмо Лори Моран, но даже она почувствовала, что Николь отвечает как-то странно.

– Лори сказала, что с каждым из нас они проведут предварительные интервью. В основном без камеры. Просто чтобы выслушать нас и понять, о чем нас спрашивать, когда раздастся команда «мотор».

– Ну конечно. Никаких проблем.

Розмари показалось, или Николь действительно посмотрела на лестницу в своем пустом доме?

– Ты рада, Николь, правда? Я хочу сказать, что вы с Мэдисон были единственными живыми существами, с которыми Сьюзан когда-либо жила, за исключением нас, ее родителей. И Мэдисон всегда казалась мне каким-то довеском к вашим отношениям. Хочешь ты этого или нет, но ты для Сьюзан была все равно что сестра.

Все то отчуждение, которое Розмари почувствовала в Николь, мгновенно исчезло, и глаза молодой женщины наполнились слезами.

– Она для меня тоже. Она была моим другом, и она была… потрясающая. Обещаю, Розмари, я помогу. Вам, самой себе, этому шоу… Если есть хоть какой-нибудь способ узнать, что с ней произошло, мы должны это узнать.

Теперь миссис Демпси тоже плакала.

– Мы покажем Фрэнку Паркеру и Киту Ратнеру, на что способны две решительные женщины. Ведь это один из них, правда?

Когда Николь по крутой тропинке провожала Розмари до машины, она обняла ее за плечи.

Пожилая женщина приостановилась, чтобы еще раз насладиться потрясающим видом долины, этими роскошными зелеными деревьями в обрамлении голубых холмов.

– Не знаю, говорила ли я тебе об этом, Николь, но я очень беспокоилась, когда ты решила бросить университет. Я тогда боялась, что ты окажешься невольной жертвой того, что произошло со Сьюзан. Я так рада, что у тебя все в порядке…

Николь крепко обняла ее и похлопала по спине.

– Осторожнее на дороге. Впереди нас ждут большие дела.

Розмари села в машину, пристегнула ремень и отъехала от тротуара. Ни одна из них не заметила мужчину, который наблюдал за ними, стоя возле кремового пикапа. Он тронулся вслед за Розмари.

Мартин Коллинз шел по переходам гигантского здания своей Церкви, которое было расположено около шоссе I-110, в самом центре Южного Лос-Анджелеса. По пути он пожимал руки, здоровался и раздавал благословления. Только что закончилась проповедь, произнесенная Мартином перед четырьмя тысячами слушателей, которые выслушали ее стоя с поднятыми руками. Руки тянулись к Богу и… к нему, Мартину. Большинство из слушателей с трудом сводили концы с концами, но проповедник видел, как они бросали последние купюры в корзинки для пожертвований.

Времена, когда ему приходилось встречать новых членов в тату-салонах, магазинах, торгующих мотоциклами, или в подозрительных барах, а потом обращать их в свою веру, давно были позади.

Вид тысяч молящихся, с восторгом реагирующих на любое его слово, завораживал Мартина, но больше всего он любил именно эти минуты – после проповеди, после того, как толпа расходилась. Это был его шанс лично пообщаться с членами Церкви, которые были так преданны, что готовы были часами дожидаться возможности пожать ему руку.

Он завернул за фасад церкви, оставив напоследок встречу с женщиной, которая ждала его на молельном месте. Женщину звали Шелли. Она появилась здесь восемнадцать месяцев назад, после того, как нашла рекламу «Адвокатов Господа» на автобусной остановке. Шелли была матерью-одиночкой, и ее дочь, Аманда, сидела рядом с ней. У девочки была белоснежная кожа, а ее светло-карие глаза сделали бы честь любому ангелу.

Мартин наклонился, чтобы обнять Шелли, и та встала ему навстречу.

– Благодарю вас за вашу проповедь, – произнесла женщина. – И за квартиру, – шепотом добавила она. – Наконец-то у нас есть собственный дом.

Коллинз почти не слушал, что говорит ему Шелли. Маленькая Аманда с восторгом смотрела на него.

Мартин нашел способ привлечь в церковь «Адвокатов Господа» значительные денежные средства. Теперь, когда его Церковь получила официальное признание, благотворительные взносы не облагались налогом. Те жалкие гроши, которые собирались после проповедей, в сравнение не шли с «настоящими деньгами». Коллинз разработал свой собственный способ общаться с потенциальными богатыми жертвователями – он состоял из смеси религиозных сентенций и громких благотворительных заявлений. Мартин научился делать религию привлекательной – даже здесь, в Голливуде. И это не говоря о громадных государственных грантах, которые ему удалось получить благодаря нескольким понятливым конгрессменам.

Эти деньги позволяли Церкви проводить свою политику защиты Господа через помощь малоимущим, включая прямую поддержку новообращенных, которые в этом нуждались. У Шелли были причины благодарить Мартина. У него не было возможности предоставить крышу над головой всем нуждающимся, но некоторым, таким как Шелли и Аманда, он вполне мог помочь.

– Все еще не общаешься с сестрой? – Это был не вопрос, а скорее утверждение.

– Абсолютно.

Два месяца назад Мартин убедил женщину, что ее сестра – единственная оставшаяся у нее родственница, – которая говорила, что Шелли слишком много времени проводит в новой Церкви, мешает ей установить личный контакт со Всевышним.

– Ну а как твои дела? – спросил он у маленькой Аманды. – Понравились игрушки, которые мы тебе прислали?

Застеснявшись, ребенок кивнул, а потом улыбнулся.

– А можно, вы меня тоже обнимете?

Еще один кивок и объятие. Аманда все еще нервничала в его присутствии, но в этом не было ничего странного. На все надо время. Теперь, когда она со своей матерью жили в квартире, за которую платил Мартин, он станет больше времени проводить с ними.

Коллинз знал, чем заманивать людей. В университете он изучал психологию. Один из курсов был полностью посвящен синдрому избиваемой женщины: ее одиночеству и вере в то, что избивающий всемогущ и все знает.

За этот курс Мартин получил высшую оценку. Ему не нужны были учебники и ученые объяснения – он сам все видел на примере своей матери, которая была абсолютно не способна спасти себя – и сына – от издевательств отца. Он так хорошо понимал связь между страхом и зависимостью, что уже в десять лет решил, что будет управлять другими людьми. И никто никогда не будет управлять им самим.

А потом, переключая как-то ночью телевизионные каналы, Мартин наткнулся на проповедника одной из новых религий, перед которым столпились девятьсот человек, жаждущих сделать благотворительный взнос. Все в той проповеди было выкрашено в белые и черные тона. Отвергайте слово Господне – и горите в аду; или же принимайте его – и делайте взносы этому приятному человеку, который выступает перед вами. Только так можно попасть к Богу. Это были слова настоящей власти.

Мартин стал наблюдать за этим проповедником каждую ночь, изучая его поведение и фразеологию. Он изучил правила налогообложения различных религиозных организаций. Он узнал, что существуют гранты, которые открывают церквям доступ к государственным деньгам в том случае, если они занимаются благотворительными программами. Он отбелил себе зубы, записался в студию загара и напечатал глянцевые брошюры, в которых обещал людям близость к Богу в обмен на помощь бедным.

Единственной проблемой была полиция. У нее не было никаких доказательств, но деятельность Мартина привлекла внимание полиции Небраски, и он устал от того, что полицейские машины тормозили каждый раз, когда проезжали мимо его дома или же его видели рядом с детской площадкой. Поэтому он и уехал в Южную Калифорнию, полную яркого солнечного света, денег и людей, готовых на все, только чтобы доказать, какие они хорошие. Так родились «Адвокаты Господа».