Текст книги "Сюрприз на Рождество"

Автор книги: Мэри Бэлоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 7

Бертрана и Рруз уговаривали остаться на ужин, но в этом случае мать напрасно прождала бы их дома, и оба сначала отказались. Однако в конце концов их убедил остаться замечание герцогини о том, что герцог будет очень раздражен, если они не поужинают с ними. А раздражение повредит его подагре.

Позднее Джек прогулялся вместе с ними до их дома, радуясь свежему воздуху и тишине, засвидетельствовал свое почтение священнику и миссис Фитцджеральд и попробовал кусочек пирога. Затем вновь вышел на улицу. На следующий день должны были начаться репетиции театрального представления. Похоже, несмотря на протесты и ребяческую выходку в гостиной, за ним утвердили роль Отелло, подумал Джек. Он гадал, имеет ли какое-то отношение к этому выбору Красотка, и решил, что нет. Утром она предельно ясно дала ему понять, что будет на протяжении всей недели избегать его компании – так же, как и он ее.

Сейчас она была уважаемой дамой и даже более, чем просто уважаемой. Джек полагал, что ее нежелание вспоминать о том времени, когда она нуждалась в его покровительстве и торговала своим телом, вполне естественно. Джек не желал думать о Красотке. И уж совсем ему не хотелось идти в гостиную, где она была в центре внимания. Когда он принял решение прогуляться вместе с Бертраном и Роуз, то, по сути, это было бегством из гостиной.

Усталый Джек с облегчением остановился возле музыкальной комнаты, услышав долетавшие оттуда звуки музыки. Должно быть, это Джулиана играла на фортепиано. Не исключено, что ему повезло и она находилась там одна – он может продолжить ухаживать за ней. Но даже если это была не она, не похоже, чтобы Красотка покинула своих слушателей. Он прекрасно проведет здесь остаток вечера.

Когда Джек приблизился к приоткрытой двери в музыкальную комнату и толкнул ее, он понял, что играли не на фортепиано, а на одной из скрипок. Значит, там расположились Перри или Мартин. Отлично. Он сумеет расслабиться в приятной мужской компании.

Но это были не они. Джек тихо закрыл за собой дверь и медленно пересек комнату, остановившись у рояля, освещенного единственной свечой. Возле инструмента стояла тоненькая черноволосая девочка, прижав к щеке слишком большую для нее скрипку и водя по, струнам смычком, казавшимся больше ее самой. Ее глаза были прикрыты, а движения доказывали, что она полностью погружена в мелодию, которую исполняла. Она играла Бетховена с необычной для ребенка техникой и чувством.

Джек стоял, сложив руки на груди, пока девочка не окончила исполнение. Она не открыла глаза, словно прислушиваясь к эху музыки.

– Великолепно, – мягко произнес он.

Темные глаза, чересчур огромные для тонкого личика, открылись, и скрипка выскользнула из-под ее щеки – девочка попятилась.

– Нет, нет, – сказал он не двигаясь. – Я не собираюсь обижать тебя. Кто ты?

Она быстро и шумно дышала.

– Жаклин, ответила она. – Жаклин Желле. Я не сделала ничего плохого. Просто я знала, что не смогу уснуть. Мне всегда трудно уснуть.

Она – дочь Красотки, носит французское имя, как и мальчик Марсель. В этот момент Джек почувствовал тяжесть на сердце.

– Мучительное ощущение, правда? – спросил он. – Оно называется бессонницей. Иногда я тоже страдаю от нее. Ты талантлива. Наверное, брала уроки?

– Нет, – покачала она головой.

– Кто научил тебя особенной манере игры? – поинтересовался Джек.

Жаклин пожала тоненькими плечами.

– Так играл папа. – Она говорила с мягким французским акцентом.

Джек приподнял брови:

– А другие мелодии ты слышала? Ты умеешь играть что-нибудь еще или эта пьеса единственная?

– Я слышала и другие мелодии, – ответила девочка.

– Тогда сыграй мне что-нибудь, – попросил Джек, подойдя к роялю и облокотившись на него одним локтем.

Целую минуту она стояла, глядя на висящий перед ней ковер, потом поднесла скрипку к щеке и подняла смычок. Она начала играть, не глядя на Джека. Через несколько мгновений Жаклин вновь закрыла глаза, и он понял, что она забыла о его присутствии. Девочка играла Моцарта чуть быстрее, чуть агрессивнее, чем следовало, но в ее исполнении было больше чувства, чем во всех прежде слышанных им.

– Дитя, – тихо сказал он, когда Жаклин закончила играть, открыла глаза и заметила его, – тебе следует брать уроки.

Незаметно для обоих в другом конце комнаты открылась дверь, и кто-то вошел.

– Жаклин! – прозвучал гневный голос. – Что ты здесь делаешь?

* * *

В полдень Изабелла вышла на прогулку – на этот раз с детьми. Ей сказали, что неподалеку через болотистые озера был перекинут внушительный трехарочный мост. Его построили по приказу нынешнего герцога сразу после его женитьбы. С центральной арки моста открывался необыкновенный вид на дом.

Изабелла чувствовала вину за свой приезд. Возможно, ей не следовало принимать приглашение герцогини провести Рождество вместе с детьми в деревне, в дружеской компании. В глубине души она понимала, почему согласилась приехать, хотя до настоящего момента отрицала причину, по которой приняла приглашение.

Воспоминания о Джеке заставили ее вернуться в Англию, призналась она себе. Однако он не позвал ее, как она ожидала, и не появился в театре ни на одном из ее представлений. Между тем Изабелла знала, что он в Лондоне.

Ей следовало оставаться одной. Гордость не позволяла ей приблизиться к нему. Изабелла понимала, что, несмотря на уважение и фантастический успех, для Джека она оставалась всего лишь женщиной, которую он нанял на год на роль своей любовницы.

Сначала, по наивности, она думала, что между ними возник чудесный роман. Даже после того как Джек привел ее в полдень в отель, причинил ей боль и разочарование, так как ничего, кроме потрясения, она не почувствовала, она все равно продолжала верить, что любовь существовала. Изабелла была уверена, что Джек взял ее под свое покровительство, потому что ощутил, как тяжело ей пробиваться в жизни и добывать себе пропитание, и решил заботиться о ней. Она никак не связывала между собой их любовную связь и его покровительство. И даже когда он оплатил квартиру, нанял служанку и давал ей деньги на жизнь и даже на роскошные вещи, она не считала себя только его любовницей.

Изабелла думала, что он любит ее так же, как она его. Она думала так в то время:.. Какой невинной, невероятно наивной глупышкой она была!

Почему ей никак не удавалось выбросить из памяти тот год? Вопреки холодности и даже жестокости, с которыми Джек дал ей понять о разрыве, и вопреки осознанию истинной сути их отношений, даже по прошествии нескольких лет жизни с Морисом, обожания и доброты мужа, она никак не могла избавиться от воспоминаний.

Ей вообще не следовало приезжать. Ей не нужно было привозить сюда детей.

Они получали удовольствие от поездки. Спокойный и счастливый Марсель, независимо от того, где они путешествовали, прыгал рядом с ней на протяжении всей прогулки, рассказывая ей о своем новом друге – четырнадцатилетнем Дэви, должно быть, сыне Стэнли и Селии Стюарт. Тот сказал Марселю, что им придется собрать зеленые ветки, чтобы украсить дом.

– Я понесу остролист, мама, – произнес он нетерпеливо. – Дэви должен показать мне, как не уколоться обламывая его.

Пятилетний Марсель считал любого человека возрастом от одного до восьмидесяти одного года, замечающим его присутствие, своим другом.

– Мой друг Кеннет поделился со мной молоком за завтраком, – добавил он. – А позднее я читал ему рассказы. Ему всего один год. Мама, я могу читать. Я смотрю на картинки и вспоминаю истории, которые ты нам рассказывала. И я знаю несколько слов.

Изабелла подумала, что Морис, должно быть, выглядел как Марсель, когда был в его возрасте. Она полагала, что в сорок он будет копией своего отца. Но она надеялась, что он проживет дольше. Бедный Морис. Она скорбела о нем.

– А ты, дорогая? – Изабелла улыбнулась дочери и почувствовала знакомую боль. Жаклин молча шла рядом, держась за ее руку. – Тебе весело?

– Да, мама, – ответила она. – Сегодня утром я помогла няне одеть маленькую девочку. И я расчесывала волосы Кэтрин Стюарт, пока они не наэлектризовались. Ей понравилось. Она сказала, что мама всегда расчесывает ей их перед сном, но у няни не было времени утром заняться этим, Ее мама улыбнулась мне и поблагодарила, когда пришла поздороваться с Кэтрин и Кеннетом. Она разрешила мне звать ее тетя Энн.

Какой странный серьезный ребенок! Изабелла никогда не знала наверняка, счастлива она или нет.

Так же как никогда не могла предугадать, когда Жаклин выкажет свое беспокойство. Вечером Изабелла зашла в детскую уложить сына и дочь в постель и поцеловать их на ночь. В гостиной она, как и прошлым вечером, извинилась и поднялась посмотреть на своих детей. Конечно, там находились все няни, но ей хотелось проверить все самой.

Марсель спал с приоткрытым ртом, положив щеку на сжатый кулачок. Кровать Жаклин была пуста, и девочки не было в детской, где сидели три няни и, уютно расположившись, пили чай. Они не заметили, как ребенок вышел из комнаты, и вес разом вскочили, узнав, что девочка пропала.

Изабелла знала, что Жаклин не покидала дом. Однако, сильно волнуясь, она осмотрела все уголки, где могла находиться ее дочь. Наступила ночь, и вокруг было темно. Что будет, если ребенка не найдут? Что она будет делать? Изабелла почувствовала панику. Ей придется пойти в гостиную и попросить помощи.

В этот момент она оказалась перед дверью в музыкальную комнату. Ранее герцогиня лично показала ей дом. Изабелла подумала, что нужно непременно заглянуть в эту комнату, и взялась за ручку двери. Но еще до того как она повернула ее и увидела свет, Изабелла поняла, что, без сомнения, ее дочь там. Зачем она искала ее где-то еще? Ей следовало сразу Пойти сюда.

Она почувствовала облегчение, от которого у нее ослабели колени, когда в свете одинокой свечи, в дальнем конце комнаты, возле фортепиано, она увидела маленкую фигурку дочери, сжимавшую огромную скрипку и смычок. Но облегчение быстро сменило другое чувство, стоило ей заметить рядом с дочерью мужчину, облокотившегося на рояль.

Джек!

О Боже, милостивый Боже! Изабеллу охватил страх. Слепой и беспричинный страх. Она сошла с ума, когда решила приехать сюда и привезти с собой детей.

В следующий момент облегчение и страх сменились гневом.

– Жаклин! Что ты здесь делаешь?

Жаклин в тревоге вскочила и попыталась спрятать за спиной скрипку и смычок. Джек выпрямился.

Изабелла пересекла комнату, не сводя глаз с дочери.

~ Я разволновалась, не найдя тебя в кровати. Няни не видели, как ты ушла. Это же чужой дом, – сказала она.

– Мама, я не могла уснуть, – пробормотала девочка, подходя к роялю и все еще пытаясь спрятать то, что держала в руках.

– Тогда нужно было лежать в постели, пока не уснешь, – жестко произнесла Изабелла. Ее гнев усилился при виде Джека, молча стоявшего в нескольких шагах от них. – Я не позволю тебе этого, Жаклин. Ты не можешь бродить ночью по чужому дому в одной рубашке и заговаривать с незнакомцами.

Джек не двигался.

– Отвечай, что ты делаешь здесь и что это? – спросила она, указывая пальцем на скрипку. – Ты знаешь. Жаклин, что не должна играть. Никогда не должна играть. Ты просто капризный непослушный ребенок.

Две слезинки покатились по щекам девочки.

– Я попросил ее сыграть что-нибудь для меня, – спокойно заметил Джек. – Ничего страшного не случилось. Бессонницу нельзя победить, лежа в постели и ожидая сна.

Неожиданно Изабелла вспомнила о бессоннице Джека. Иногда он приходил к ней ночью, усталый и раздраженный, и умолял помочь ему уснуть. Утром он рассказывал ей про аналогичные случаи, из-за которых его прозвали ленивым насмешником. Ему неизменно помогали только ее колыбельные, погружавшие его в сон.

Изабелла не взглянула на него и никак не показала, что слышала его.

– Иди в свою комнату и ложись в постель, – сказала она дочери. – Я приду к тебе через несколько минут. И будь благодарна, что тебя не отшлепали за твое бегство. – Изабелла никогда не била своих детей, а в некоторых случаях даже начинала плакать, когда Марсель был расстроен. Но сейчас она не осознавала силы своего гнева,

– Хорошо, мама. – Голосок. Жаклин был тоненьким и печальным.

Изабелле захотелось подхватить дочь на руки и плакать вместе с ней.

– И оставь здесь эту вещь, – холодно добавила она. – Никогда больше не бери в руки музыкальные инструменты, Жаклин. Ты слышишь меня?

– Да, мама. – Девочка вынуждена была встать на носки, чтобы дотянуться до рояля и положить на него скрипку. Затем она повернулась и вышла из комнаты.

У Изабеллы защемило сердце, однако злость не прошла.

– Как ты смеешь! – Она первый раз взглянула на Джека, ее глаза горели. – Как ты смеешь!

Он скрестил руки на груди и посмотрел на нее.

– Как я смею что? – поинтересовался он.

– Как ты смеешь оставаться наедине с моей дочерью? – спросила она. – Как ты смеешь разговаривать с ней?

– Красотка, – спокойно ответил он, – ей всего семь лет, как ты сообщила мне утром. Она семилетний ребенок. Разве я мог обидеть ее?

Изабелла бросила на него затравленный взгляд. Она вспомнила, как давным-давно так же гневно смотрела на него.

– Ты думаешь, я растлитель малолетних? – спросил он.

Изабелла медленно перевела дыхание.

– Это дом моих дедушки и бабушки, – продолжал Джек. – Девочка – их гость, а я – их внук. Кроме того, она – ребенок.

Джек заставил Изабеллу почувствовать ее не правоту и беспричинность гнева. От этого она пришла в ярость.

– Не желаю видеть тебя рядом со своими детьми, – сказала она. – Особенно рядом с дочерью. Не хочу, чтобы ты разговаривал с ними и смотрел на них. Не хочу, чтобы они узнали твое имя и запомнили твое лицо. Понимаешь? – Изабелла вдруг подумала, что привезла их сюда, зная, что он может быть здесь, даже надеясь на это.

Джек холодно молчал.

– Проведена ли черта, за которую мне запрещено заходить, Красотка? – наконец спросил он. – Мне нужно аплодировать и кричать «браво» или что-нибудь еще?

Она перевела дыхание и взяла себя в руки.

– Держись подальше от них, – повторила она. – Они – мои дети. Я готова умереть за них.

– Браво, – пробормотал он.

Изабелла сделала несколько шагов по направлению к нему.

– Джек, – быстро проговорила она:

– Пожалуйста, не употребляй то слово в их присутствии. Не называй меня так, когда они могут услышать. Позволь им считать меня…

– Господи, Красотка! – Джек придвинулся к ней и больно сжал ее руки. – У тебя сложилось обо мне какое-то странное мнение.

Потрясение было сильнее, чем Изабелла могла себе представить, и она лишь посмотрела ему в глаза холодным пристальным взглядом. Она, ощущала его твердые, мускулистые ноги, прижатые к ее ногам, его грудь рядом со своей. Изабелла почувствовала на лице его дыхание и запах одеколона, которым он обычно пользовался. Это движение было настолько фамильярным, будто со времени их последнего прикосновения не прошли многие годы.

– Пожалуйста, Джек, – повторила она, не будучи полностью уверенной, о чем она просит. Она заглянула в его знакомые темные глаза, блестевшие на тонком красивом лице, обрамленном знакомыми густыми темными волосами.

Джек. О Джек!

Она подняла лицо, умоляя о поцелуе. Она ждала поцелуя. Однако он не поцеловал ее. В следующее мгновение он отступил назад и выпустил ее руки. Он обошел рояль и принялся одним пальцем наигрывать мелодию.

– Красотка, – спросил он, – почему твоя дочь не берет уроков игры на скрипке? Она невероятно талантлива.

– Нет, это не так, – поспешно ответила Изабелла. – Ее очень хвалил Морис. Его умиляло, что она могла играть на его скрипке почти с того момента, как начала ходить. Одну из них он сделал очень маленькой, специально для нее. Она играла на ней, вместо того чтобы проводить время с другими детьми, но так нельзя. После его смерти я запретила ей играть.

Изабелла слушала себя и чувствовала неубедительность своих объяснений. Скрыв свой страх, она подумала, что не обязана давать объяснений, ведь матерью Жаклин была она.

Джек опустил крышку фортепиано и несколько секунд молча разглядывал ее.

– Я никогда не слышал, чтобы ребенок играл с таким чувством, – заметил он. – Казалось, она не может остановиться. Сейчас ты достаточно обеспечена, чтобы нанять для нее лучшего учителя. Ей нужен самый лучший учитель.

– Что ты знаешь о том, что ей нужно? – Изабелла вновь почувствовала гнев. – Что ты знаешь о детях? Она должна быть спокойной и счастливой. Ей следует вести себя как все, а по ночам – спать. Ей нет нужды становиться чудо-ребенком.

– Вот как? – нахмурился Джек. – Красотка, я думал, что из всех людей на свете именно ты распознаешь талант и поймешь, что его необходимо развивать. Уверен, ее талант так же велик, как твой, правда, в другой области, и сможет принести ей славу и известность.

Она не желала для своего ребенка того, о чем он говорил. Неужели он не понимает, что она хотела для Жаклин совсем иного?

– Красотка, ты ревнуешь к ее таланту? – спросил Джек.

– Ты ничего не понимаешь! – свирепо ответила Изабелла. – Ты изнежен, тебе все давалось без усилий. Ты всегда получал то, что хотел, стоило только подумать об этом.

Она могла нанять учителя или гувернантку. Она могла выйти замуж за одного из молодых мужчин своего круга, проявлявших к ней интерес до ее отъезда в Англию. Но нет, она хотела выступать и была одержима желанием развивать свой талант и стать лучшей из лучших. Она знала все о том, как проявляется талант, и знала, к чему это ведет. Это позволяет войти в мир женщин – леди, – которые не собирались трудиться, потеряли всякое представление о морали и проводили досуг так же, как когда-то они с Джеком. Это вело к остракизму, которому подвергли ее родственники Мориса и от которого она страдала, когда он пренебрег обычаями и ввел ее в другой мир. Это означало постоянное одиночество. Изабелла не могла припомнить время, когда не была одинокой, кроме первых месяцев знакомства с Джеком. В те дни она думала, что нашла свое счастье.

У Жаклин был шанс стать настоящей леди, несмотря на положение ее матери. Она могла жить нормальной, счастливой жизнью, если кто-нибудь спрячет от нее эти проклятые скрипки.

– Она берет уроки игры на фортепиано, – сказала Изабелла. – Игра на фортепиано более подходит леди.

– Она хорошо играет? – спросил Джек.

– Достаточно хорошо, – ответила она. – Ей всего семь. Однако она не проявляет интереса ни к занятиям, ни к практике, но играет правильно.

– Красотка, – Джек перехватил ее взгляд, – ты совершаешь ошибку.

– Кто ты такой, чтобы указывать мне, как воспитывать моих детей? – Ее голос дрожал. – Кто ты такой?

Джек медленно покачал головой.

– Всего лишь мужчина, который однажды жил с женщиной, развивавшей свой талант. Мужчина, который негодовал и желал обуздать его, но понял, что тот вышел из-под его контроля, – ответил Джек. – Мужчина, который в настоящий момент считает, что был прав. Я давно не видел твоей игры, Красотка, но весь мир признал, что она необычна.

Изабелла припомнила, как Джек хотел, чтобы она оставила сцену, как он злился, когда буйные зрители с райка свистели ей громче обычного. После таких представлений он почти принуждал ее заниматься с ним любовью. В те моменты он не понимал, что игра для нее была не просто работой.

Кому-то следовало остановить ее. Родители должны были сделать это. Но они попытались и потерпели неудачу.

– Мне нужно идти в детскую, – произнесла Изабелла. – Хочу убедиться, что она легла в постель.

– Конечно, – сказал Джек, – иди. – Но как только она повернулась, его голос остановил ее:

– Красотка, не ругай ее. Бессонница – ужасное несчастье. С ней нелегко бороться, особенно ребенку.

Она взглянула на него через плечо. «Как он смеет? – вновь подумала она. – Что он понимает в родительских чувствах? Что знает о мечтаниях, страхе за своих детей, особенно за ребенка, не желавшего вести себя по-детски? Что он знает о любви, о сердце, которое чувствует состояние детей? О страхе за них, тревоге о том, что может испортить ребенку жизнь?»

Изабелла ничего не сказала. Какой в этом смысл?

Его слова давили на нее, пока она поднималась по лестнице в детскую.

* * *

Жаклин лежала в кровати с покрасневшими глазами и щеками. Она закрыла глаза, но Изабелла поняла, что девочка не спит. Она склонилась над ней и легким движением откинула с ее лица волосы, затем стремительно подалась вперед и заключила дочку в объятия. Тоненькая малышка Жаклин эмоционально и физически отличалась от Марселя и была из-за этого еще дороже.

– Дорогая, – сказала Изабелла, – я испугалась, когда ты ушла. Что бы я делала без моей маленькой девочки? Я была так счастлива, увидев, что все в порядке, а потом рассердилась. Мне не хотелось заставлять тебя плакать. Прости меня.

– Мама, – прошептала она, – тот господин сказал, что это великолепно. Он считает, мне нужно брать уроки.

Тот господин?.. Ах да, Джек…

– Мне он сказал то же самое, – проговорила Изабелла.

После короткого молчания прозвучало:

– Мама…

– Мы подумаем об этом после Рождества, – сказала Изабелла. – Может, стоит попробовать. – Она уложила дочь обратно в кроватку, ласково подоткнув ей одеяло и улыбаясь. – Теперь ты уснешь?

– Да, мама, – ответила Жаклин. Но стоило Изабелле задуть ее свечу и тихонько направиться к двери, как она опять сказала:

– Мама, я думала, что умру, когда мы покинули Францию, а ты не разрешила мне взять скрипку.

– Мы закажем другую, – проговорила Изабелла, чувствуя, как заныло сердце, – побольше, потому что ты становишься большой девочкой. Но играть будешь в строго отведенное время. Я проконтролирую это.

Лицо Жаклин осветилось улыбкой.

Спускаясь вниз, Изабелла подумала, что Джек словно перехитрил ее. Она так старалась заставить Жаклин забыть о скрипке, оградить ее от игры на ней, а сейчас пришлось разрешить это.

Тот господин. Как странно слышать, что дочь зовет его «тот господин».