Текст книги "Неотразимый"
Автор книги: Мэри Бэлоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)
Глава 14
Пребывая в отвратительном настроении после бессонной и тревожной ночи, Натаниель спустился к раннему завтраку, равнодушно посмотрел на накрытый стол и стал раздумывать, не отправиться ли в клуб почитать утренние газеты. Нет, не хотелось. Тогда, может, он застанет там кого-нибудь из знакомых, хотя бы Идена. Нет, с Иденом он не был настроен встречаться – он начнет донимать его расспросами насчет вчерашнего вечера и интересоваться, чем закончилось провожание леди Галлис.
Прекрасное утро, машинально отметил он, стоя у окна маленькой гостиной, отличное для верховой прогулки в парке. Надо было поехать, все равно он не смог заснуть. Но видеться с друзьями ему тоже не хотелось. Они потребовали бы объяснений того, что произошло вчера вечером, и обязательно завели бы разговор о Софи.
А что толку о ней говорить?
– Да, в чем дело? – обернулся Натаниель, когда дворецкий вошел в гостиную и смущенно покашлял, привлекая его внимание.
– К вам пришла леди, – сказал дворецкий. – Без сопровождения, сэр. Я спросил, не желает ли она поговорить с молодыми леди, хотя они еще спят, но она сказала, сэр, что хотела бы повидаться с вами.
Леди? Одна, без сопровождения? Леди Галлис? Но она не позволила бы себе настолько пренебречь приличиями и проявить в нем большую заинтересованность, чем он в ней.
– Но леди назвала свое имя? – спросил он.
– Миссис Армитидж, сэр, – сообщил дворецкий. Софи?!
– Благодарю вас, – сказал Натаниель. – Я сейчас приду. Проводите ее пока в салон для гостей.
– Да, сэр. – Дворецкий поклонился и ретировался.
Софи?! Что за черт! Натаниель недоумевающе нахмурился. А он-то ломал голову, нужно ли поговорить с ней, чтобы положить решительный конец их отношениям. Своим приходом она освободила его от сомнений, но почему решилась прийти к нему – к тому же в такой ранний час и без сопровождения? Может, у нее что-то случилось? Может, первоначальная догадка друзей была верной, и ее поведение вчера и в тот вечер на балу у Шелби было продиктовано страхом? И в конце концов она решила прибегнуть к их помощи!
Он быстро зашагал в комнату для гостей.
София стояла в середине гостиной лицом к двери, сняв и положив капор на стул. Как обычно, она была аккуратно и скромно одета в практичное платье для прогулок синего цвета, ее волосы, как всегда, немного выбились из прически. Но вместе с тем в ней появилось что-то новое – сегодня она вовсе не выглядела безмятежной и веселой, напротив, казалась настроенной решительно и даже воинственно.
Она невероятно хороша, подумал Натаниель, не отрывая от Софи взгляда и машинально нагибаясь и почесывая за ухом Лесси, которая лениво подошла к нему поздороваться, размахивая хвостом.
– Софи! – сказал он. – Вызвать для вас горничную?
– Нет, не надо.
– Вы пришли к Лавинии? – спросил он. – Тогда, боюсь, вы пришли слишком рано.
– Нет!
Это повторное отрицание прозвучало как объявление войны. Уж не намерена ли она с ним поссориться? Натаниель был заинтригован.
– Тогда в чем же дело? – спросил он, сделав несколько шагов в ее сторону и сцепив руки за спиной. – Чем могу вам служить, Софи?
Он прислушивался к своим словам с каким-то удивлением. Разве он только что не решил порвать с ней? Но что бы там ни было, она оставалась для него дорогим другом.
– Я полагаю, – сказала она, вздернув голову и всем своим видом выражая враждебность, – что должна перед вами извиниться. Мне не следовало представлять вашу кузину мистеру Пинтеру, а нужно было переадресовать его просьбу вам.
Вчерашний инцидент, который так возмутил Натаниеля и стал причиной бессонной ночи, во время которой он решил расстаться с Софи, теперь, когда она о нем заговорила, показался таким тривиальным, что Натаниель растерялся.
– Иногда, – примирительно заговорил он, – обстоятельства застают нас врасплох и не дают времени сообразить, как лучше поступить. Вот и я привлек к вам внимание своим поступком, тогда как мог просто что-нибудь сказать. Но считая Пинтера неподходящим для Лавинии знакомством, я и не подумал это сделать.
– Значит, вы принимаете мои извинения? – спросила она, сильно покраснев.
– Разумеется, – сказал он. – Но примете ли вы мои?
Он хотел было протянуть ей руку. Потом они бы поцеловались, и вся история ее знакомства с Пинтером, которая его вовсе не касается, была бы на время забыта. И в конце концов этот сезон не оказался бы для него таким неудачным.
– Нет, ваши я не принимаю, – сдержанно возразила она.
Он поднял брови и только сильнее сжал руки за спиной.
– Натаниель, кажется, вы считаете меня своей собственностью. Так же, как Джорджину и Лавинию. Возможно, в их случае такая точка зрения отчасти оправданна, но лишь отчасти. Они вам не принадлежат, а только временно, по тем или иным причинам находятся под вашей опекой. Но они самостоятельные люди, личности. И я тоже личность. Но только потому, что я женщина и… и была с вами близка, вы считаете меня своей, существом, за которое вы несете ответственность. Вы считаете, что можете выбирать мне друзей, отвергая тех, кого вы не одобряете. Я никогда не давала вам права распоряжаться своей жизнью. Я не дала его вам одновременно с моим телом – я дала вам только свое тело. Вы воспротивились выраженным мной желаниям.
Ему казалось, будто его хлещут кнутом.
– Я хотел только защитить вас, Софи, – сказал он. – Как и все мы.
– Защитить? От мистера Пинтера? Но он мой друг. И вчера вечером его подвергли сильному унижению. Я не могу обвинять вас в том, что вы увели Лавинию. Правильно или нет, но вы действовали, исходя из своих представлений об ответственности за нее. Но я упрекаю вас за то, что вы оказались рядом со мной. Вы были крайне заинтересованы разговором с леди Галлис до того момента, когда в гостиную вошел мистер Пинтер, вот и оставались бы на своем месте. Я не просила ни вас, ни Идена, ни Рекса и ни Кеннета окружать меня защитной стеной.
Разумеется, Софи права, думал Натаниель, они слишком много на себя взяли. Но ведь из лучших побуждений, которые были гораздо сильнее, чем простая неприязнь к Пинтеру. Все они были свидетелями ее реакции на его появление у Шелби, а сам Натаниель видел еще больше. Видел, как во время вальса она сбилась с такта и настолько растерялась, что он случайно наступил ей на ногу. При виде Пинтера она пришла в ужас, а не просто была раздосадована его появлением. Разве все это было преувеличенной интерпретацией ее поведения?
Натаниель решительно не верил, что Пинтер был ее другом. Но не имел права с ней спорить. Если она не желала рассказать ему всю правду, что ж, это было ее право.
– Нет, не просили. Простите нас за заботу о вас, Софи.
– Ваша забота причинила мне глубокое разочарование.
– Софи. – Он внимательно всматривался в ее лицо, думая о том, что всю ночь был поглощен своей злостью и обидой на нее, но ни разу не подумал о том, что поставил ее в унизительное положение. – Больше этого не случится, дорогая моя.
– Разумеется, не случится! Я только что в парке так и заявила вашим друзьям.
– Вы виделись с ними?
– Да, и сказала им то же, что говорю теперь вам. Я больше не потерплю вмешательства в свою жизнь от любого из вас четверых. Я больше не желаю поддерживать с вами дружбу и даже просто знакомство.
Он не сразу уразумел смысл ее слов. Ему понадобилось на это несколько секунд, в течение которых он неотрывно смотрел ей в лицо и заметил, как на мгновение она отвела глаза, а затем снова устремила на него спокойный и твердый взгляд.
– Нам надо было удовлетвориться той, первой нашей встречей в парке, когда я была там с Сарой. Мне не нужно было принимать приглашение в Роули-Хаус, тем более приглашать вас к себе домой. Это было ошибкой. Все было ошибкой.
Ночью ему тоже так казалось. Он почувствовал невыразимую тяжесть на сердце.
– Наша дружба – дело прошлое, – продолжала София. – Она расцвела при определенных обстоятельствах и в то время была для нас очень нужной и ценной. Такой она и останется в нашей памяти. Но с тех пор прошло много времени, все мы изменились, каждый из нас жил своей жизнью – отдельной и совершенно отличной от жизни других. Я не могу ввести вас в мою жизнь и не позволю вам попытаться ввести меня в вашу жизнь. Возвращайтесь к леди Галлис, Натаниель. Она может предложить вам все, что вам нужно, и гораздо лучше моего.
– Возвращаться к ней? – Он нахмурился.
– Я знаю, где вы провели эту ночь, – сказала она и опять вспыхнула. – И по вашему лицу видно, что вы провели бессонную ночь. Но это не важно. У меня нет к вам претензий, и я отказываюсь от любых скромных притязаний, которые имела. Я желаю вам блага. Прощайте, желаю вам доброго утра.
Колли, почувствовав, что визит заканчивается, вскочила с коврика у камина и оживленно замахала хвостом. Софи наклонилась, чтобы взять свой капор.
– Софи, дружбу так просто не убить, – сказал Натаниель. – Вы можете впредь держаться в стороне от меня и от моих знакомых, не замечать, когда встретите, продолжать жить своей жизнью без моего вмешательства и без моей заботы о вас – понимаете, у нас с вами разное представление о том, что произошло с Пинтером. Можете вести себя так, как будто мы никогда и не были друзьями. Но знайте – это остается навсегда: забота, привязанность, приподнятое настроение при одном виде друга. Если это и конец нашей дружбы, то только как результат односторонне принятого вами решения.
Вместе с тем, думал Натаниель, она высказала лишь то, что он сам собирался ей сказать – но так и не сказал бы, понял он теперь, глядя на нее.
– К черту вас, Натаниель! – вскричала она, поразив его и грубостью, и ненавистью, прозвучавшими в ее голосе. В ее глазах неожиданно сверкнули слезы. – К черту вас! Вы не можете держать меня в цепях, так решили опутать меня шелковыми нитями! Я не потерплю этого. О нет, ни за что!
Она стала дрожащими пальцами завязывать ленты капора.
Колли просительно подвывала, стоя у дверей и колотя по полу хвостом.
– Вы позволите проводить вас до дома? – тихо спросил он, отводя взгляд в сторону, чтобы ее не смущать.
– Нет! – отрезала она. – Нет, благодарю вас. Я больше не хочу иметь с вами ничего общего, сэр.
Они должны были вместе все обдумать и принять это решение расстаться. Но вдруг он с тревогой осознал, что не может смириться с мыслью о жизни без Софи. Три года он ни разу не попытался ни увидеться с ней, ни навести о ней справки – за исключением ее одного-единственного письма в ответ на его.
– Только не надо так расстраиваться, – сказал он, поднимая ее руку и целуя ее. – Я не стану с вами спорить, но если вам понадобится моя помощь, Софи, я всегда здесь.
Она выдернула у него руку, подхватила подол платья и пронеслась мимо. Он не повернулся посмотреть ей вслед, а только слушал, как дверь распахнулась, как когти собаки стучали по мраморному полу холла, а затем дверь за Софи закрылась и в доме воцарилась тишина.
Они даже не попрощались.
И он поцеловал ее левую руку – на которой так и не было кольца.
Иден один отправился завтракать в клуб. Но мог бы и не ходить, мрачно подумал он, покидая его через час. Есть ему не хотелось, и Ната он там не застал. Настроение у него могло бы немного улучшиться, если бы он стал расспрашивать Ната о его успехе с леди Галлис, но тогда ему пришлось бы рассказать другу о встрече в парке с Софи, которая так огорчила и даже обескуражила их всех.
Софи вела себя до такой степени необычно, оставив их с ощущением, что их выпороли и отчитали, как школьников. Черт побери, ведь они только хотели ей помочь, потому что любили ее, а Уолтера уже нет в живых!
Иден зашел в клуб после возвращения домой. На этот раз он с удовольствием прошелся через парк пешком. Быстрая ходьба могла помочь ему развеять дурное настроение. Он раздумывал, не зайти ли ему на Аппер-Брук-стрит, чтобы узнать, вернулся ли уже Нат. Было бы действительно интересно, если его еще нет дома. Впрочем, вряд ли – Нат стал таким респектабельным, да с ним еще молодые родственницы, которых нужно срочно выдать замуж – хотя только Богу известно, кто выберет себе в жены язвительную девицу с огненно-рыжими волосами!
Вдруг он озадаченно вгляделся вдаль и от удивления остановился. Вот уж легка на помине… На пути в парки в нем самом было несколько прохожих. Но один человек обращал на себя внимание – точнее, это была женщина. Во-первых, привлекала внимание ее размашистая мужская походка, хотя во всей ее внешности не было ничего мужского. Во-вторых, она была одна, совершенно одна. С ней не было ни провожатого, ни компаньонки, ни горничной, ни лакея. А в-третьих, это была Лавиния Бергланд, или он готов съесть свою шляпу.
Иден изменил направление и ускорил шаги. Он хотел пересечь ей дорогу, и они действительно едва не столкнулись, поскольку она так торопилась, что не смотрела по сторонам. Она вздрогнула и резко остановилась, когда рядом с ней оказался Иден, который снял шляпу и с насмешкой ей поклонился.
– Ах, это вы?
– Это действительно я, – согласился он. – Посоветую вам, мэм, не так торопиться, чтобы вас могла догнать горничная.
– А вам бы я посоветовала, милорд, не пытаться выставлять себя в смешном виде, – парировала Лавиния.
– Понятно, но это было бы так скучно. Насколько я понял, горничной при вас и не было?
– Чтобы она пыхтела рядом? Разумеется, нет. Мне двадцать четыре года, милорд, так что я вполне могу разгуливать одна! Позвольте пожелать вам доброго утра. Мне нужно идти своей дорогой и некогда болтать.
Казалось, она готова была пройти сквозь него, но когда стало ясно, что он не двинется с места, она надменно подняла брови и сердито уставилась на Идена.
– Пропустите меня, – сказала она.
– Непременно! Могу я узнать, мисс Бергланд, куда вы держите путь?
– Вас это совершенно не касается, милорд.
– Тогда посмею предположить, что это Аппер-Брук-стрит. Я и сам почти было решился идти туда. Возьмите меня под руку, мэм.
Лавиния шла в противоположную от Аппер-Брук-стрит сторону.
– Ну, понятно, если я дальше пойду одна, меня съедят волки, да? Лорд Пелем, я направляюсь не домой, а к Софи.
– Полагаю, – скрывая удивление, сказал Иден, – Нат пожелал вам доброго пути?
Особенно после того, как только накануне оттащил ее от Софи и Пинтера. Лавиния поморщилась.
– Сегодня утром Нат выглядел так, как будто не сомкнул глаз, – сказала она, к огромному удовлетворению Идена, – и настроение у него соответствующее. Не успела я упомянуть имя Софи, как он заорал на меня, но я намерена с ней встретиться.
– Разумно ли это? Кажется, вчера любому было понятно, что Нат считает неподходящим для вас иметь знакомство с… с другом Софи.
– Но я иду нанести визит не мистеру Пинтеру, а Софи. Моему другу, сэр. И что Нат может мне сказать в этой связи?
– Гм… Дайте подумать. Что-нибудь еще?
С досадой и насмешкой она прищелкнула языком.
– Я не намерена прерывать мое знакомство с Софи только потому, что Нат повел себя в отношении мистера Пинтера нетактично. Вы намерены простоять здесь все утро, милорд? Если да, то я найду себе другую тропинку. Если, конечно, вы не намерены удерживать меня силой. Но должна вас предупредить, что в таком случае я стану кричать, и очень громко!
Иден не сомневался, что она выполнит свою угрозу. И при иных обстоятельствах он с удовольствием испытал бы ее. Но только не сейчас. У него было два выхода. Он мог схватить ее за руку и силой заставить вернуться домой, к Нату, а мог проводить ее до дома Софи. Интересно узнать, как Софи намерена поступить со своими друзьями женского пола – мисс Бергланд, Кэтрин, Мойрой. Он элегантно поклонился Лавинии и предложил ей свою руку.
– Может, нам лучше согласиться на компромисс? Я готов проводить вас до дома Софи.
Немного подумав, Лавиния коротко кивнула, поблагодарила его за предложение и взяла его под руку.
– Насколько я понимаю, милорд, вы не меньше Ната недолюбливаете мистера Пинтера? – через некоторое время спросила она.
– Мы знали его во время войны на полуострове, – пояснил он. – Он был лейтенантом – на два ранга ниже нас и Уолтера Армитиджа. Уолтер, то есть муж Софи, воспрепятствовал его производству в капитанское звание по какой-то причине. Нужно ли говорить, что после этого Пинтер не питал любви к Уолтеру Армитиджу?
– О Господи! Все мальчишеские игры. Война – это игра для буйных мальчишек, которые еще не повзрослели.
– Именно так, благодарю за комплимент.
Ната можно смело канонизировать, подумал Иден. Будь она его подопечной, он давным-давно задал бы ей хорошую трепку и выбил у нее из головы эту возмутительную привычку к самостоятельности мышления. И не потому, что одобрял порку женщин, но эта рыжая бестия знала, как побольнее задеть мужское самолюбие.
Интересно, раздумывал он, приближаясь к дому на Слоан-террас, примет ли Софи Лавинию Бергланд? Он погуляет неподалеку и посмотрит, хотя, конечно, сам не станет добиваться приема. Софи достаточно ясно дала понять свое желание не видеться со старыми друзьями.
Но не прошло и минуты, как дворецкий ушел к Софи с карточкой Лавинии, как он уже вернулся и пригласил ее следовать за ним. Иден поклонился и хотел было попрощаться с девушкой, но она стала подниматься по лестнице, не оглянувшись на него.
Что ж, успокаивал себя Иден, снова надевая шляпу, ведь он сам навязался ей в провожатые.
Добравшись до дома, Софи упала на кровать и дала полную волю слезам, испытывая к себе невыразимую жалость. Но уже через полчаса заставила себя подняться, умылась холодной водой и криво улыбнулась, глядя в зеркало на свои покрасневшие глаза.
Ничего, конец света еще не наступил. Во всяком случае, пока.
Меньше чем неделю назад, если не считать тревоги по поводу требований заплатить за очередное письмо, жизнь ее текла легко и спокойно. Конечно, эта тревога представляла серьезную угрозу ее спокойствию, но она достаточно счастливо жила без своих старых друзей. И без Натаниеля.
Она опять будет счастлива. В ее друзьях и в тех мероприятиях, которые она по-прежнему будет посещать, нет ничего такого, что возбуждает ненависть ее врага. Вчера вечером она окончательно убедилась в намерении Пинтера лишить ее как средств к существованию, так и общества старых преданных друзей, с которыми она видится в высшем свете.
Что ж, она еще жива и намерена жить дальше.
«Нельзя так просто убить дружбу… Они остаются навеки – забота, привязанность, приподнятое настроение при одном лишь взгляде на друга».
Софи возмущенно нахмурилась. Остальные проявили себя настоящими джентльменами, дав ей выговориться, после чего просто поклонились на прощание и уехали. Однако Натаниель отказался принять ее отречение от дружбы, но не рассердился и не стал ее переубеждать. Он поступил еще хуже. Он вел себя вежливо, мягко и с большим достоинством. Неужели у Натаниеля действительно поднималось настроение лишь при одном ее виде?
Сегодня она ненавидела его за те самые качества, за которые любила. Не сознавая этого раньше, теперь она видела, что из четверых друзей он был наименее эгоистичным и заботился о ней с большей искренностью. Может, именно это и привлекло к нему Софию, именно поэтому она его и полюбила, тогда как в остальных была всего лишь влюблена.
Нет, больше она не станет о них думать. Сегодня она освободилась от одного осложнения своей жизни и должна жить дальше с вытекающими отсюда несчастьем и одиночеством. Но она не позволит себе падать духом.
Известие о том, что Лавиния находится внизу и хочет ее видеть, показалось Софии совсем не ко времени, но она не могла не принять девушку. Кроме того, она испытала прилив удовольствия, что Лавиния пришла оттуда, из того элегантного и благородного особняка на Аппер-Брук-стрит, где остановился Натаниель. А может быть, отчаянно надеялась София, Лавиния принесла от него весточку.
Когда Лавиния показалась на пороге гостиной, София приветствовала ее сердечным рукопожатием.
– Вероятно, ваш визит – тайна, и, надеюсь, у вас не будет из-за него огорчений.
– Представьте, лорд Пелем набросился на меня, примчавшись через весь парк, как настоящий кавалерист, стоило ему увидеть, что я иду к вам без компаньонки, – смеясь, рассказывала Лавиния. – Я заявила ему, что закачу громкую сцену, если он попытается утащить меня домой силой. А, это ты, Лесси, очень хорошо, моя девочка. Ну, успокойся, давай я тебя поглажу. – Она потрепала собаку по голове, и та, довольная, ретировалась обратно на свой коврик перед камином. – Тогда лорд Пелем испугался и взялся проводить меня до вашего дома. Так что если Нату захочется кого-то отчитать, то это будет лорд Пелем.
Она весело улыбнулась. София рассмеялась:
– Лавиния, вы прелесть! И как мне приятно вас видеть. Пойдемте присядем, и я попрошу принести нам чаю.
– Благодарю вас, – сказала Лавиния, снимая капор и кладя его рядом. – А теперь вы должны мне рассказать о вашей дружбе с мистером Пинтером. Он действительно очень хорош собой, не правда ли? Насколько я понимаю, Нат и его товарищи, как и ваш муж, недолюбливали его, потому что он был ниже их рангом и они считали его выскочкой. Мужчины могут вести себя в таких делах очень по-мальчишески, я так и сказала лорду Пелему. Ему это нисколько не понравилось – у него становится восхитительно заносчивый вид, когда задевают его мужское самолюбие. Впрочем, я хотела только сказать вам, Софи, что если мистер Пинтер вам друг, значит, он и мой друг, и вы можете представить его мне в любое угодное для вас время.
– О Боже! – сказала, присаживаясь, Софи. – На самом деле мне не хотелось бы этого делать, Лавиния. Дело в том, что он мне вовсе не друг.
– Вот как? – Лавиния уселась напротив и подалась вперед с огоньком интереса в живых глазах.
Не следовало ей этого говорить, с опозданием подумала София, но как она могла отговорить Лавинию от неповиновения Натаниелю в вопросе знакомства с Борисом Пинтером, когда он был прав во всех отношениях? Что она могла сказать?
Она улыбнулась:
– Мистер Пинтер не истинный джентльмен. Несмотря на привлекательную внешность, он отличается крайне неприятными особенностями личности, которые скорее отталкивают, нежели привлекают. Возможно, я чувствую к нему некоторую жалость. А может, просто вчера мне захотелось отстоять свое мнение перед Иденом и Натаниелем, которые подошли поближе, чтобы помешать мистеру Пинтеру выразить мне свое почтение, и перед Рексом и Кеннетом, которые с той же целью нарочно оказались рядом. Я слишком долго была независимой, чтобы меня радовала перспектива быть взятой под крылышко мужчинами.
Лавинию, кажется, это объяснение удовлетворило.
– Мужчины такие ужасные, – сказала она. – На вашем месте я собрала бы вместе этих четверых друзей и устроила бы им выговор. Хотелось бы мне при этом присутствовать! – И она рассмеялась.
– Это я уже сделала, – сказала София. – Я пошла еще дальше, Лавиния. – Все равно девушка об этом скоро узнает. – Я порвала сними дружеские отношения. Сказала им, что больше не желаю иметь с ними ничего общего.
Лавиния недоумевающе смотрела на нее.
– Так что не думаю, чтобы Нат одобрил продолжение наших с вами отношений, – сказала София и сделала глоток чаю, который только что принесли. – И вы не должны чувствовать себя обязанной передо мной. В конце концов, он ваш опекун и останется им или до вашего замужества, или до того дня, когда вам исполнится тридцать лет – а это значит, еще шесть лет.
– Вы окончательно с ними порвали? – сказала Лавиния, как будто не слышала последней фразы. – Но, Софи, ведь они вас любят. И вы их тоже. И как бы властно они себя ни вели – во всяком случае, Натаниель и лорд Пелем, двух других я знаю недостаточно, – они не… Что ж, я… То есть я уверена, что они исходили из лучших побуждений. Впрочем, это, конечно, не мое дело. Давайте поговорим о чем-нибудь другом, не возражаете?
– Я читаю сейчас «Потерянный рай» Мильтона, – с готовностью переменила тему София. – Это очень тяжело, но вы совершенно правы, Лавиния, это стоит читать.
– Бедный Мильтон не понимал, какого замечательного героя он представил в образе Сатаны, – заметила Лавиния.
– Самого настоящего мятежника! Меня не удивляет, Лавиния, что вы ему сочувствуете.
Они продолжали и дальше с интересом болтать. София в душе беспокоилась, не появится ли Борис Пинтер, но надеялась, что он немного выждет, прежде чем предъявить ей очередное письмо. Одержанная им победа должна доставить ему удовольствие по меньшей мере на несколько дней.
И все время, пока она разговаривала с Лавинией, ее не оставляла подспудная мысль: неужели действительно у Натаниеля поднимается настроение, стоит ему только ее увидеть? А у нее самой?
