Текст книги "Любовная соната"
Автор книги: Мэри Бэлоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
Глава 16
Подъехав к деревне Денбридж в Уилтшире и решив остановиться на постоялом дворе «Петух и фазан» в нескольких милях от нее, Джеральд продолжал себе изумляться. Похоже, он еще глупее, чем всегда думал о себе. Он не знал фамилии Присс!
Она прожила с ним почти год. Он считал ее другом – и даже своей любимой. И тем не менее он знал ее только как Присс. Он содрогался, осознавая степень своего высокомерного отношения к ней. Похоже, что он постоянно смотрел на нее сверху вниз, считал ее женщиной, которая недостойна никакого внимания. Как он мог в течение года знать женщину настолько близко – и в то же время знать только ее имя?
Это сильно затрудняло поиски. Он не смог найти ее следов во время прогулок по деревне или поездок верхом по ее окрестностям. Он старался вести расспросы настолько осторожно, насколько был способен. Но ничего узнать не удавалось, так что в конце концов, сидя в деревенской пивной с пинтой эля на столе, он вынужден был спросить, не знает ли кто-нибудь о Присси, которая работала на кухне в доме его сестры. Его сестра-де умоляла справиться о ней, когда узнала, что он будет проездом в этих местах. Никто никакой Присси не знал. И совершенно определенно тут не было никакой Присси, которая бы недавно вернулась домой из Лондона.
– Тут есть Бесс, – подсказал один из молодых парней, морща лоб. – Некоторые зовут ее Бесси. Это ведь звучит немного похоже на Присси, так?
– Бесси за всю свою жизнь и на пять миль от дома не уезжала, – возразил кто-то презрительно.
– Ее родители еще живы, – сказал Джеральд, – и у нее есть несколько младших братьев и сестер.
Он добавил, что Присси ушла от его сестры, чтобы вернуться домой и выйти замуж. И – да, его сестра забыла сказать ему фамилию девицы. Глупый недосмотр.
Мужчины, собравшиеся в пивной, дружно задумались – и дружно покачали головами. Нет, эта Присси не из их деревни.
– Была, конечно, мисс Уэнтуорт из помещичьего дома, – проговорил тот же молодой человек, который высказал предположение насчет Бесси. – Она ведь была мисс Присцилла Уэнтуорт, правильно, пока не уехала отсюда? А его светлость, переселившись сюда, стал тут королем, герцогом, епископом и мэром одновременно.
Тот мужчина, который с презрением принял его предыдущие слова, прищелкнул языком.
– Джентльмен говорил о девке, которая работала на кухне, Нед! – сказал он. – Держи пасть закрытой, если не можешь не говорить глупостей.
Молодой парень обиженно замолчал.
Местный священник позже подтвердил то, что Джеральд уже знал в душе. Денбридж не был домом Присс. Мисс Блайд его обманула, или же Присс обманула ее саму.
Однако перед тем как вернуться в Лондон, он все-таки остановил коня перед воротами Дентон-Мэнор и посмотрел туда, где в глубине прямой аллеи стоял аккуратный георгианский особняк, который, как он узнал, служил домом некому мистеру Освальду Уэнтуорту. Мисс Присцилла Уэнтуорт, дочь прежнего владельца и кузина нынешнего, больше здесь не проживала.
Однако он не стал вести свои расспросы в особняке. Это было бы слишком нелепо.
Вот только на обратном пути он вспомнил о ее умении читать и писать – и всех признаках того, что она освоила эти навыки давно, а не всего год назад. И она умела рисовать, и писать акварелью, и вышивать. И она пела хорошо поставленным голосом. И в разговорах она ни разу не сбилась на просторечие, даже когда находилась во власти сильных чувств. А ее манеры и вкус были безупречными.
Майлз назвал ее настоящей леди.
Она говорила, что ей писали родители. И что ей писал тот мужчина, за которого она собиралась выйти замуж. Дьявольщина, неужели он совершенно глуп? Эта семья и этот ухажер, которых он считал бедными и неграмотными сельскими рабочими, ей писали?
Боже правый!
Мисс Присцилла Уэнтуорт.
Но такое невозможно. Если в своих отношениях с Присс он был невероятно глуп, то сейчас ему грозила опасность превзойти самого себя в дурости. Это исключено.
Он знал наверняка только одно – и от этого у него было невероятно тяжело на сердце. Либо она полностью ему солгала – либо сказала правду, но позаботилась о том, чтобы он никогда не смог ее найти. В обоих случаях это никак его не утешало. В обоих случаях Присс намеренно положила конец их отношениям, не допуская того, что ее можно будет уговорить вернуться.
На последнем этапе пути он решил, что ему следует все-таки ее оставить. Если она несчастлива, то именно этого она и добивалась. Она приняла решение. У него нет больше никаких обязательств по отношению к ней. Он свободен от нее.
Но конечно, после возвращения он обнаружил, что, хотя его совесть спокойна, его сердце не может успокоиться. Он снова пришел к мисс Блайд.
– Вы намеренно отправили меня по ложному следу? – спросил он у нее.
Она изумленно подняла брови.
– По ложному следу, сэр? – переспросила она. – Вам не удалось ничего узнать о Присси? Мне казалось, что вам это удастся.
– Значит, она обманула вас относительно своего местопребывания, – сказал он.
– Но я и не рассчитывала на то, что вы найдете там ее саму, сэр Джеральд.
Он посмотрел на нее и нахмурился. А потом судорожно сглотнул.
– Мисс Присцилла Уэнтуорт? – проговорил он почти шепотом. – Но она же не может быть Присс? Это ведь не она?
– А вам никогда не казалось, что ваша содержанка – женщина необыкновенная?
Он изумленно воззрился на мисс Блайд.
– Леди? – сказал он. – Но почему?
– По той же причине, что и девчонка из придорожной канавы, – ответила та. – Из желания прожить немного дольше в этом чудесном мире, сэр Джеральд. Ее отец умер, поручив ее заботам брата. Они были необыкновенно дружной и любяшей семьей. К несчастью, ее брат умер вскоре после смерти ее отца и, как это заведено у молодых людей, не оставил завещания. Все перешло к ближайшему родственнику.
– Мистеру Освальду Уэнтуорту, – договорил за нее Джеральд.
– Он и его жена превратили ее жизнь в ад, – сказала мисс Блайд. – Она приехала в Лондон, чтобы преподавать в моем пансионе для благородных девиц. Я несколько лет была ее гувернанткой. К сожалению, уезжая из дома, куда ей было велено не возвращаться, она не подозревала о том, что за школу я содержу. Она была слишком горда, чтобы согласиться занять какую-то должность, которую я могла бы для нее придумать. Она настаивала на том, чтобы честно зарабатывать себе на жизнь. И слово «честно» она понимала совершенно буквально.
– Боже! – Он закрыл глаза. – И где же она?
– В безопасности, – ответила Кит. – И гораздо более умиротворена, чем я могла надеяться в глубине души. Она нашла людей, которые снова приняли ее как мисс Присциллу Уэнтуорт.
– Значит, никакого замужества не намечалось, – проговорил он.
– Это так.
– Она просто захотела от меня уехать, – заключил он. – И она постаралась расстаться со мной как можно мягче. Мне следовало знать, что Присс сделает именно так.
Мисс Блайд ничего не сказала.
Джеральд расправил плечи и посмотрел ей в глаза.
– Благодарю вас, мэм, – сказал он. – Я рад знать это. Я больше не буду отнимать у вас время.
– Почему бы вам не вернуться к нам этим вечером, сэр Джеральд? – предложила она. – У Сони есть свободный час, и у Маргарет тоже. Вы бывали с Маргарет? У нее есть немало постоянных клиентов.
– Благодарю, – сказал он, – но… нет. Доброго вам дня, мэм.
Она смотрела ему вслед еще долгое время после того, как за ним закрылась дверь. Брови ее были нахмурены, во взгляде отражалась тревога.
Джеральд решил, что все-таки он скорее рад тому, что согласился провести хотя бы часть лета в Северн-Парке. Ему невыносима была мысль о том, чтобы ехать в Брукхерст, хотя он и признавал, что ему придется провести там хотя бы неделю или две, чтобы лично навестить всех арендаторов и выслушать все предложения и жалобы, которые у них обязательно будут.
Ему очень хотелось увидеть поместье Северн-Парк, поскольку считалось, что оно может похвастаться одними из лучших зданий и парков Англии. Раньше Майлз там не жил: период траура он предпочел провести в том доме, где он вырос.
А еще Джеральд был рад туда поехать, потому что там собралось приятное общество и потому что там его не станут заставлять делать то, чего ему не хочется, и казаться тем, кем он на самом деле не является. Конечно, поначалу графиня прилагала массу усилий к тому, чтобы приглашать соседей с молодыми дочерями, которых усаживали рядом с ним за столом или в экипажах. Но это прекратилось после того, как ее супруг переговорил с ней в присутствии Джеральда.
– Джеральду совершенно не хочется найти себе жену или предмет для флирта, Абби, – сказал он ей. – Правда, Джер?
Джеральд рассмеялся.
– По правде говоря, нисколько, мэм, – подтвердил он. – Хотя я ценю сердечную доброту, которая внушила вам желание позаботиться о моем счастье. Я совершенно счастлив в своем холостяцком статусе.
– А вот и нет, – возразила она ему с присущей ей прямотой, которая подчас его просто ошеломляла. – Вы тоскуете по потерянной любви. Майлз мне рассказал. Но я больше не стану вам досаждать. Если вы желаете оставаться несчастным, то мы с Майлзом постараемся устроить вас как можно лучше.
В следующие недели он с радостью убедился в том, что она умеет держать слово.
Конечно, у графини хватало забот, помимо его счастья. Мисс Сеймур гостила в Северн-Парке, но одновременно туда приехал и мистер Борис Гарднер, брат графини. И в начале лета между ними должна была состояться торжественная помолвка, а свадьба была намечена на раннюю осень, после чего мистер Гарднер собирался купить офицерский патент, вступить в гвардию и увезти свою супругу с собой.
Графиня была в своей стихии. А еще она хлопотала о своих младших единокровных сестрах: когда брак избавил ее от бедности и необходимости зарабатывать себе на жизнь, она снова смогла с ними воссоединиться.
И, как будто всего этого было мало, оставался еще тот факт, что она готовилась родить Майлзу ребенка в самом начале нового года. Делая мысленные подсчеты, Джеральд пришел к заключению, что его друг времени не терял. Леди Северн не выказывала никакого стеснения из-за своего состояния, а разговаривала о нем часто и с немалой охотой.
Графиня Северн была полна воодушевления. И Майлз был в нее влюблен. А она – в него. Несмотря на поспешное и неблагоприятное начало их супружеской жизни, они были счастливы вместе. Джеральд, тихо вздыхая, думал о том, что некоторым людям судьба дарит удачу. А вот он оказался в числе неудачливых.
Не то чтобы он сильно удивлялся этому. Именно этого он и привык ждать от жизни. Многие годы он твердил себе, что больше никогда не вступит ни в какие длительные отношения с женщиной. Именно по этой причине он решил не жениться. Но он взял женщину на содержание и оставил ее при себе на слишком долгое время – и успел к ней привязаться. И, конечно, она его отвергла.
Именно так строилась вся его жизнь. И он не собирался впадать в ярость по этому поводу. Он сам виноват в том, что позволил Присс занять такое положение, из которого она смогла нанести ему рану. Он не винил в этом ее. Она была настолько добра, насколько могла. Если бы он не сделал глупости и не отправился ее разыскивать, то никогда не узнал бы, что она бросила его исключительно потому, что больше не захотела с ним быть.
Он намеревался еще две недели прожить в Северне, а потом, в конце августа, через неделю после свадьбы Бориса Гарднера и Лоры Сеймур, отправиться в Брукхерст. Погода была не такой хорошей, как прошлой осенью, и потому они пользовались любой возможностью проводить время вне стен дома.
Как-то во второй половине дня они всемером отправились на долгую прогулку, несмотря на то что порывы ветра усилились, как только они вышли из дома.
Младшие девочки побежали вперед, а граф, его супруга и Джеральд пошли следом медленнее. Обрученные замыкали процессию.
– Ты скоро себя совсем с ума сведешь свадебными планами, Абби, – сказал граф, беря ее под руку. – Пора немного прогуляться.
– Ничего себе «немного», – отозвалась она. – У меня вот-вот сорвет шляпку, несмотря на ленты и булавку. И у меня такое странное чувство, что мне слова задувает обратно в горло, так что все начнут принимать меня за немую. А это было бы ужасно. Думаю, ты перепугался бы и немедленно послал бы за доктором.
– Немая Абби – это наверняка больная Абби, – подхватил ее брат. – Но мы очень хорошо слышим тебя сзади. Правда, Лора?
Леди Северн рассмеялась.
Граф посмотрел на нее с высоты своего роста и шутливо нахмурился.
– Абби, – упрекнул он ее, – слишком много пирожных с кремом, дорогая моя. И слишком много конфет. Я намерен приказать поварихе, чтобы тебе неделю не давали сладкого.
Ветер, подхватив тонкий муслин, из которого было сшито платье графини, прижал его к ее телу, обрисовав чуть округлившуюся фигуру.
Она весело засмеялась.
– Можешь морить меня голодом, если желаешь, милый мой господин, – сказала она, – но я знаю, что у тебя не хватит жестокости, чтобы морить голодом твоего наследника или дочку, кто бы у нас ни родился. Я нисколько не опасаюсь.
– Мы совсем тебя смутили, Джер, – усмехнулся Майлз, – заговорив открыто на столь неловкую тему. Давай переведем разговор на что-нибудь другое, Абби. Расскажи нам о чем-нибудь.
– Могу о свадьбе! – весело предложила она, заставив мужа застонать.
«Слишком много пирожных с кремом».
У Джеральда кровь стучала в висках. Сердце отчаянно колотилось. Ему трудно было дышать, трудно было передвигать ноги, трудно было помнить, где он находится.
«Слишком много пирожных с кремом». Присс лежит в постели обнаженная, прижавшись спиной к нему, а его ладонь прижимается к ее животу. К ее округлившемуся животу.
«Слишком много пирожных с кремом. Или, может быть, пирожков с джемом. Мне надо поговорить с миссис Уилсон и попросить ее, чтобы она поморила тебя голодом».
И Присс почти тут же говорит ему о своем письме и предложении замужества. И поспешно оставляет его в течение следующих нескольких дней.
Округлившийся живот Присс. Ее округлившееся чрево.
Граф и графиня снова смеялись они делали это часто.
– А как вы считаете, сэр Джеральд? – спросила у него графиня.
– Не смей ей потакать, иначе тебе плохо придется, Джер! – предостерег его Майлз.
– Что? – спросил он, совершенно растерявшись. – Извините. Послушай, Майлз, мне надо идти. Мне надо вернуться. Я… Прошу прощения.
Он повернулся и поспешно зашагал прочь, обратно к дому. При этом он довольно неловко протиснулся между женихом и невестой.
Майлз догнал его и зашагал рядом.
– Джер! – окликнул он его. – Что-то не так?
– Нет, все в порядке, – ответил Джеральд. – Мне надо вернуться, вот и все.
– Вернуться в дом? – уточнил Майлз. – Или уехать из Северн-Парка?
– Мне надо вернуться, – повторил Джеральд.
– Так мне и показалось, – кивнул Майлз. – Что было сказано или сделано не так, Джер? Тебя ведь не смутил наш разговор о беременности Абби?
Джеральд внезапно остановился и повернулся к другу.
– На каком она сроке? – спросил он.
Майлз недоуменно нахмурился.
– Скоро четыре месяца, – ответил он. – Джер, мне не следовало говорить о том, что это уже заметно. Просто мы с Абби так нелепо довольны собой, словно мы единственные, кто до такого додумался.
– Четыре месяца, – сказал Джеральд, невидяще глядя на друга. – Апрель. – Он поднял руку и стал отсчитывать пальцы. – Еще пять. Май, июнь, июль, август, сентябрь. Значит, в сентябре. А сейчас вторая половина августа.
– Джер! – Майлз сцепил руки за спиной и пристально посмотрел на друга. – О чем ты, черт возьми, говоришь?
– Наверное, ей остался всего месяц, – сказал Джеральд. – А может, и меньше. Мне надо вернуться, Майлз!
– Джер! – Майлз бросил на него взгляд, полный досады. – А может, полезно дать тебе в нос?
– Я точно так же пошутил насчет пирожных с кремом, – сказал Джеральд. – В апреле, Майлз! А через несколько дней она уехала. Я решил, это потому, что я ей не нужен. Я решил, что она придумала эту историю для того, чтобы меня не обидеть.
– Присси?
– А может быть, дело было не в этом, – продолжил Джеральд так, словно не слышал друга. – Возможно, дело было совсем в другом, Майлз. Возможно, она решила, что я прогоню ее, когда узнаю. Возможно, она решила, что я не захочу иметь никакого отношения к ней или… или…
– …к твоему ребенку, – закончил за него Майлз.
– Может быть, она вовсе не хотела уезжать! – Джеральд наконец повернулся и снова зашагал к дому. – Но даже если она хотела, Майлз. Даже если хотела. Что ей теперь приходится переживать? Она совсем одна! Мне надо ехать!
– Конечно, – согласился Майлз, снова пристраиваясь рядом с ним. – Я прекрасно понимаю, что надо. И я никогда не мог поверить, что ты ей надоел, Джер. Только не Присси! Она была к тебе слишком сильно привязана. Но ты уверен относительно другого? Случайные слова, сказанные тобой и мной…
– Уверен, – кивнул Джеральд. – Пусть иногда я бываю слепцом, Майлз, но когда я наконец что-то вижу, я бываю просто ослеплен светом.
– Ну что ж, – заключил Майлз, – нам надо собрать твои вещи и приготовить тебя к отъезду как можно скорее. Или еще раньше.
– Вы найдете ее в Фэрлайте, в Суссексе, – в конце концов сказала мисс Блайд. – Это небольшой поселок на побережье.
Джеральд медленно выдохнул. Он уже почти отчаялся добиться от нее сведений.
– Сэр Джеральд, – сказала она, глядя на него прямо и сурово. – Я сделала нечто такое, чего не делала никогда раньше – и не рассчитывала сделать теперь. И я отнюдь не уверена в том, что поступила правильно. Ей хорошо там, где она сейчас живет. Как я поняла, почти все жители деревни – люди немолодые и довольно одинокие. Они приняли ее с распростертыми объятиями, хотя эта глупая девочка отвергла мой совет и с самого начала честно рассказала им о себе.
– И вы боитесь, что я нарушу ее мирную жизнь?
– Я уверена, что вы нарушите ее мирную жизнь. Но принесет ли это ей большее счастье? Вот вопрос, который не даст мне спокойно спать ночами.
Некоторое время Джеральд стоял и в глубокой задумчивости смотрел в пол.
– Возможно, ей тоже нужно честно поговорить со мной, – сказал он наконец. – Возможно, когда она это сделает, то сможет всю оставшуюся жизнь провести в ладу с собой. Возможно, ей нужно увидеться со мной еще раз.
– Она мне как дочь, которой у меня никогда не было, – довольно грустно призналась мисс Блайд.
Он встретился с ней взглядом.
– Она мне как жена, которой у меня пока не было, – отозвался он. – Думаю, что это должно сделать нас союзниками, а не врагами.
Она едва заметно улыбнулась:
– Возможно, мне придется внести изменения в лекцию, которую я иногда читаю моим девушкам. Возможно, надежда никогда не умирает окончательно, даже для самых забитых и презираемых членов человеческого общества.
– Или для самых привилегированных, – тихо сказал он.
Глава 17
Присцилла редко ходила на берег в этот последний месяц. Хотя тропинка не была опасно крутой, на спуске было трудно сохранять равновесие, а беременность делала обратный подъем весьма утомительным.
Но сегодня она спустилась вниз: ее приманили искры солнца, сверкавшие на волнах, и ярко освещенный песок. Небо было бледно-голубым, а море – на тон темнее. Стоял безупречный день далеко не безупречного лета.
Однако это лето никак нельзя было назвать мрачным. Поднимаясь обратно к своему коттеджу и напоминая себе, что спешить ей некуда и она может идти хоть полчаса, если ей того захочется, Присцилла думала о том, что она здесь счастлива.
На фермах вокруг Фэрлайта было несколько более молодых жителей и семей, но в самой деревне все жители были людьми немолодыми и жили либо в одиночестве, либо парами. Они открыли ей свои сердца, и ее радостное ожидание приближающегося рождения ребенка стало и их радостным ожиданием. Они постоянно давали ей советы, которые часто оказывались противоречивыми. Например, миссис Уайтинг если бы могла, то заставила бы ее целыми днями сидеть в кресле, поставив ноги на скамеечку. Но была и мисс Корк, которая рекомендовала энергичную прогулку вдоль берега дважды в день, утром и вечером.
Мистер и миссис Дженкерсон, которые оставили процветающее дело и переехали сюда из Лондона семь лет назад, уйдя на покой, предложили ей работу. Миссис Дженкерсон часто было одиноко, как объяснил ее муж, а передвигаться ей стало трудновато. Они оба будут безмерно благодарны, если мисс Уэнтуорт сможет составлять ей компанию… скажем, три дня в неделю? Они с удовольствием заплатят ей за потраченное на них время.
Присцилла заверила их, что будет счастлива составить компанию миссис Дженкерсон, но у нее нет желания брать с них деньги.
Однако они на этом настояли.
– Видите ли, мисс Уэнтуорт, – объяснил ей мистер Дженкерсон, – люди деловые чувствуют себя спокойнее, если платят за услуги. Тогда не может быть речи о том, что кто-то у кого-то в долгу.
Присцилла приняла их доброту, прекрасно понимая, что миссис Дженкерсон отнюдь не страдает от одиночества, поскольку в деревне у нее масса друзей. И не было особенно заметно, чтобы ей было трудно передвигаться.
Другие жители тоже начали упоминать о том, что им пригодилась бы такая-то или такая-то помощь в их повседневной жизни. Это никогда не было чем-то неприятным или унизительным. Например, мистер Фиб-бинс обнаружил, что в возрасте семидесяти двух лет у него стали сдавать глаза, так что он сам уже не сможет перечитать свои любимые книги, и он хочет, чтобы она читала ему иногда вслух. И, конечно, он будет рад заплатить ей за такое одолжение.
Присцилла сделала перерыв в своем медленном подъеме и положила руку под округлившийся живот, пытаясь переместить часть его веса. Солнце передвинулось к западу. Кто-то стоял у тропинки на верху скалы. Но солнце находилось у него за спиной, так что она не могла разглядеть, кто это. Она с улыбкой подумала, что если это викарий Уайтинг, который расскажет об увиденном жене, то ее ждет выволочка.
Во время своего первого визита в ее коттедж викарий сказал Присцилле, что жители поселка заботятся о своих ближних. Он говорил правду. И ее приняли как свою.
Она возобновила подъем. Ее счастье было таким большим, что порой в уединении своего коттеджа она плакала от радостного изумления. Она получила шанс начать новую жизнь.
И если порой вечерами, когда она сидела дома, закрыв окна шторами, она начинала испытывать одиночество и желание услышать звуки родного голоса и увидеть родное лицо, то сосредоточивала свои мысли на ребенке, которому предстояло родиться в ближайший месяц.
Она перестанет быть одинокой, когда ее ребенок появится на свет. И, может быть, у нее будет сын. Может быть, он окажется похожим на своего отца. Но будь это сын или дочь, со светлыми волосами или с темными, это будет ребенок Джеральда. И она обязательно найдет в ребенке что-то от него.
Джеральд смотрел, как она медленно поднимается по песчаной тропинке. Хотя она посмотрела вверх и увидела его, он знал, что она его не узнала. Вечернее солнце находилось у него за спиной.
Какое-то время ему трудно было выровнять дыхание. У нее был очень большой живот!
Несмотря на то что она поднималась очень медленно, ее движения были непринужденными, спокойными, словно ей не нужно было спешить или попасть куда-то к какому-то определенному времени. Она выглядела счастливой.
А когда она оказалась ближе, он увидел, что ее не ошибся. Ее взгляд был мечтательным, уголки губ чуть приподнимались в намеке на улыбку. На ней была соломенная шляпка, которую он купил ей в прошлом году.
Наконец, оказавшись совсем близко, она снова посмотрела на него, притенив глаза ладонью.
– Здравствуй, Присс, – сказал Джеральд.
Она долго стояла совершенно неподвижно. Солнце освещало ее, превращая в сияющее, полное жизни создание, прекрасное в своем будущем материнстве. Выражение ее лица почти не изменилось.
Присцилла мысленно признала странную вещь: она почти не удивилась. На последнем этапе беременности она стала сонной и мечтательной и чуть отрешенной от реальности. Она думала о нем и грезила о нем почти непрерывно.
Она сознавала, что он реален, что он действительно стоит рядом. Но она почти не удивилась.
– Здравствуй, Джеральд, – отозвалась она и прошла остаток тропинки, чтобы оказаться рядом с ним наверху. – Я не думала, что она тебе скажет.
– Она и не сказала бы, – признался он, – если бы я злился или угрожал. Думаю, она наконец поняла, что для ее же спокойствия, ей лучше сказать мне, где ты находишься.
Он был без шляпы. Солнце играло с его волосами, превращая их в золотистый ореол. Он казался таким знакомым! Ах, таким бесценно знакомым!
– Зачем? – спросила она. – Зачем тебе понадобилось это знать, Джеральд?
– Присс, – проговорил он, – тебе следовало мне сказать. Почему ты мне не сказала?
Он всегда считал ее хорошенькой. Теперь она казалась ему прекрасной. Глядя на округлившийся живот, заставлявший ее чуть отклоняться назад и выгибать спину, он подумал, что это – его ребенок. Его. И ее. Это их ребенок.
– Я нарушила правила, – ответила она, – и совершила главный грех для шлюхи. Я позволила себе забеременеть.
– Присс, – возразил он, – ты не была шлюхой. Ты была моей любовницей. Моей женщиной. Я был к тебе привязан. Разве ты этого не знала?
Пока он ехал сюда из Лондона, он представлял себе все очень ясно. Он рисовал себе сцену, подготавливал слова. Он воображал, что увидит ее разбитой и растерянной. Та Присс, которая всегда встречала его с теплой улыбкой и приветливо протянутыми руками, которая ступала всегда так энергично, теперь будет нуждаться в том, чтобы ее приняли в протянутые руки. Он будет сильным, он будет владеть положением.
Она улыбалась ему своей новой улыбкой – мечтательной, которая была порождена ее близким материнством.
– Да, Джеральд, знала, – ответила она. – Я это знала. И я тоже была к тебе привязана. Но я нарушила правила. Проявила небрежность. И должна была ответить за все.
– Но это же несправедливо, правда, – сказал он, заглядывая ей в глаза и изумляясь тому, что не видит в них горечи, – что все устроено так, чтобы мы, мужчины, могли наслаждаться жизнью – при условии, что у нас есть деньги для того, чтобы оплачивать свои удовольствия. А женщине приходится брать на себя всю ответственность и нести весь груз последствий, если она была небрежна, как ты выразилась. Присс, этот ребенок мой. Это я его создал. Я ответствен за это не меньше, чем ты.
Присс была благодарна судьбе. Она не могла понять, почему мисс Блайд вдруг нарушила все свои правила и отправила Джеральда к ней. Но она была глубоко благодарна. Теперь она поняла, что именно это было ей нужно для того, чтобы почувствовать полное умиротворение: чтобы Джеральд навестил ее, признал свое отцовство в отношении ее ребенка, сказал ей, что был к ней привязан.
Если не считать того, что завтра, когда он уедет, ей снова будет больно.
Она не станет думать о завтрашнем дне.
– Ты не хочешь зайти ко мне в коттедж? – предложила она. – У меня всегда кипит чайник.
– Тебе надо сесть, Присс, – сказал он, подавая ей руку. – Это очень тяжелое бремя?
– Миссис Мердок – она здесь повитуха – говорит, что он скоро опустится, – ответила она. – Тогда мне станет легче дышать. Конечно, тогда мне станет труднее ходить. Но это будет недолго. Когда ребенок опускается, он почти готов родиться.
– Присс… – Он накрыл ее руку своей. – Когда?
– Недели две или три, – ответила она. – Мисс Блайд предупредила тебя, что ты найдешь именно это?
– Я сам понял, – сказал он. – Ты, наверное, сочла меня невероятным простаком, Присс. Да уж, слишком много пирожных с кремом! Если бы Майлз не сказал точно те же слова своей графине всего неделю назад, мои глаза, возможно, так и не открылись бы.
Присс прошла впереди него в коттедж и наклонилась к огню, на котором весело посвистывал чайник.
– Графиня в интересном положении? – спросила она. – Лорд Северн счастлив? Я рада за него.
– И я приехал, Присс, – продолжил Джеральд прежнюю тему. – Я бы приехал на много месяцев раньше – тогда, когда узнал, кто ты на самом деле, но в тот момент я мог придумать единственную причину, по которой ты стала бы мне лгать: я все-таки тебе надоел и тебе захотелось уехать. И я оставил тебя в покое.
Она выпрямилась, закончив наливать кипяток в заварочный чайник.
– Ах, Джеральд, нет! – сказала она. – Ты ведь знал, что это не так. Я тебе сказала, что это не так!
– Но что мне оставалось думать, Присс?
Ее руки внезапно замерли на грелке, которую она пристраивала на чайник. Она перевела взгляд на него.
– После того как ты узнал что? – переспросила она.
– Я ездил в Денбридж. Это было вскоре после твоего отъезда, Присс. Мне хотелось убедиться в том, что ты счастливо устроена. Я намеревался забрать тебя с собой, если это окажется не так, может быть, предложить тебе больше денег. Кит сказала мне, куда поехать. Но только когда я оттуда уже уехал, я понял, что мисс Присцилла Уэнтуорт, о которой мне упомянули, – это ты. Но я сложил два и два в моей обычной черепашьей манере. Почему ты никогда ничего не рассказывала мне, Присс?
– На первом этаже я была твоей содержанкой, Джеральд, – ответила она. – А наверху я была сама собой, совсем другим человеком. Мне казалось важным, чтобы эти две личности оставались раздельными.
– И ты никак не могла поделиться со мной своей реальной личностью? – спросил он. – Мне казалось, что мы друзья, Присс. Я считал, что ты знала, как я к тебе привязан.
– Я была твоей содержанкой, Джеральд, – повторила она. – Ты платил мне, чтобы я ложилась с тобой в постель.
Он тяжело опустился на стул и прикрыл глаза ладонью.
– Но ведь это было не все, – возразил он. – Было и другое, правда? Ведь это же было не все, правда, Присс? Для меня – было.
Она поставила чашку с чаем на стол рядом с ним и неловко села напротив него.
– Хорошо, что ты приехал, – сказала она. – Я рада, что ты это сделал. Я много думала о тебе в эти последние недели.
– Здесь есть священник? – спросил он. – Я видел церковь. Как ты считаешь, Присс, он обвенчает нас завтра? Я не хочу ждать дольше. Я не хочу, чтобы ребенок родился вне брака.
Он понял, что сказал что-то не то. Впервые за это время выражение ее лица изменилось. Он с досадой подумал, что он, как всегда, неловок. Никакого формального предложения руки и сердца? Он не встал на одно колено и не сделал еще чего-то, что так важно бывает женщинам? Он нервно провел рукой по своим вьющимся волосам.
– Никакой свадьбы не будет, Джеральд, – сказала она. – Ты из-за этого приехал? Это очень благородно с твоей стороны. Да, очень благородно. Но пожалуйста, давай говорить о чем-то другом. Расскажи мне еще про лорда Северна и его жену.
– Присс, – сказал он, – ты леди. Ты мисс Уэнтуорт из Дентон-Мэнор.
Нет. Она не хотела этого. Она не хотела таких воспоминаний.
– Я женщина, которую ты нашел у мисс Блайд, Джеральд, – напомнила ему она. – Та женщина, которая находилась у тебя на содержании почти год. Я не стала вдруг иной просто потому, что теперь тебе стало известно, что когда-то в прошлом я была мисс Уэнтуорт из Дентона. Я не годилась в жены, когда была просто Присси. И сейчас ничего не изменилось.
