Текст книги "Minecraft: Утерянные дневники"

Автор книги: Мер Лафферти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Мер Лафферти
Minecraft: Утерянные дневники

Посвящается Фионе, Блейзу, Алексу и черепашкам

Пролог

Часть первая

Глава 1
Лучше б грибы растила

В бухте неподалеку мелькали красные и оранжевые головы, с блеянием появляясь и с бульканьем уходя под воду. Элисон потрясла головой. Овцы вырвались на свободу и ускакали прямиком к воде. Опять.

Скрестив руки, она смотрела, как их пушистые квадратные головы появляются и вновь исчезают, ясно давая понять, что в ближайшем времени не собираются выходить на сушу. Да что не так с этими овцами? Они любили воду больше, чем любые встречавшиеся ей овцы. Родители разводили животных нужной им расцветки, но, насколько было известно Элисон, с кальмарами скрестить их не пытались.

Кстати о кальмарах: судя по темным пятнам в воде, к овцам заглянули друзья.

Солнце было еще высоко, и Элисон могла вмешаться и поймать овец, но она ненавидела нырять за маленькими чудовищами. Мокрая шерсть воняла ужасно.

– Восхитительно, – проворчала она, засучив рукава. Она достала из рюкзака немного пшена и пошла к краю бухты.

– Как делишки? – раздался крик у нее за плечом.

Она подпрыгнула на месте и развернулась. Позади, задрав голову, стоял ее лучший друг.

– Макс! – крикнула она. – Не делай так. Я приняла тебя за крипера!

Он пожал плечами.

– Разве я шипел? Я просто хотел узнать, что ты поделываешь. – Он вытянул шею и заглянул ей за плечо. – О… опять овцы плавают?

Она не могла решить: то ли подтвердить этот до смешного очевидный вывод, то ли велеть ему отойти от воды. И выбрала оба варианта.

– Яблочко и Маленький принц снова сбежали. Пойду верну их, – Макс уже открыл рот, и она торопливо продолжила: – в одиночку, Макс. Твоя мама убьет тебя, если еще раз подойдешь близко к воде. А меня убьет даже два раза.

Он чрезвычайно внимательно огляделся вокруг, приложив ко лбу ладонь козырьком, чтобы не слепило солнце.

– Хм. Я ее здесь не вижу. А я уже близко к воде, – он сделал маленький шаг вперед и, крепко зажмурившись, погрузил пальцы ног в воду. – Я уже умер?

– Пока нет, – ответила Элисон сквозь зубы. – Просто дай мне самой их оттуда вытащить. Если хочешь помочь, иди проверь загон или еще что сделай. Выясни, почему они снова убежали.

Макс сделал еще один шаг в воду, не отрывая глаз от плескавшихся животных. Надо признаться, овцы, кажется, и правда отлично проводили время в бухте. К ним действительно присоединился кальмар, и его щупальца мелькали в воде рядом в яркими овечьими головами.

– Ты же знаешь, что я им нравлюсь больше тебя, – сказал Макс. – Тебе нужна моя помощь.

– Это неважно, если я принесу еду, они выйдут, – сердито ответила Элисон. – И нет, не больше.

Но он был прав. Элисон раздражало, что овцы красной и оранжевой породы в их семейной отаре любили ее лучшего друга и игнорировали ее саму. Сегодняшний день не стал исключением; наверное, они подумали, что Макс пришел с ними поиграть: когда он был по колено в воде, они счастливо заблеяли и поплыли к нему.

Он даже не пытался привлечь их внимание пшеном.

– Макс! – донесся громкий крик, и Элисон вздрогнула. Она не стала оборачиваться. Она очень хорошо знала этот голос: мама Макса делала так постоянно. – Немедленно выходи из воды!

Не говоря ни слова, она промчалась мимо Элисон к воде. Яблочко и Маленький принц в ужасе заблеяли и повернули назад, пытаясь спастись от неистового брызжущего во все стороны монстра, набросившегося на Макса. Кальмар нырнул на глубину.

Мама Макса не обратила на это внимания. Не успел Макс открыть рот, чтобы возразить, как мама схватила его поперек туловища и потащила на берег.

Макс забился.

– Мам, все хорошо, я не тону. Я не собирался заходить дальше! – кричал он. – Нужно было помочь Элисон с овцами!

– Я не позволю тебе опять рисковать жизнью! Я не могу тебя потерять! – ответила его мама. В ее полных ярости глазах уже собирались слезы. Она бросила его на песок и уперла руки в бока.

– Ты не потеряешь! – ответил Макс, но последние слова потонули в ворчании, с которым его мама вдруг нагнулась и вновь схватила его в охапку, крепко прижав к себе.

– Ты забыл, что я уже чуть тебя не потеряла? – повторяла она, не обращая внимания на то, что он пытается вырваться.

Элисон смущенно отвела глаза. В последние месяцы она чувствовала себя неуютно, глядя на проявления родственной любви, даже такой странной, как у Макса и его чересчур заботливой семьи.

– И, Элисон, – сказала мама Макса, отпуская его и снова упирая руки в бока, – я была о тебе лучшего мнения.

– Не кричи на Элли, мам, – вступился Макс, вставая между ними. – Она говорила мне не ходить. Я не послушал.

– И все же она должна о тебе заботиться. Она старше.

– Меньше, чем на год! – возразил Макс. – Мне двенадцать, я не хочу, чтобы она со мной нянчилась.

– Мы обсудим это за ужином, молодые люди, – она указала на Макса. – Больше в воду не заходи.

Макс вздохнул.

– Ладно, хорошо. Элли, я проверю загоны и очень постараюсь по пути к воде не приближаться. Хотя не знаю, что мне делать со слюной. От нее избавиться нелегко. – Макс сплюнул на землю и тут же понесся прочь, в панике взмахнув руками.

– Не смешно! – крикнула мама ему в спину, заливаясь слезами. – Пусть к воде не подходит, – напомнила она Элисон, словно та успела забыть.

– Я знаю, – ответила та. – Я тоже к ней подходить не хочу. Но загон опять сломался, и мне нужно поймать овец.

Мама Макса утерла слезы и сделала глубокий вдох. Придя в себя, она с сочувствием в опухших глазах посмотрела на Элисон.

– Почему? – спросила она ласково.

– Что почему? Почему нужно поймать их? Потому что они убежали, – ответила Элисон, моргнув. – Почему загон сломался? Не знаю. Но я точно знаю, что овцы сбежали, а когда это случается, ты загоняешь их обратно. У дедушки была на этот счет глупая присказка, что-то вроде «Если овце в загоне не мило, то лучше бы ты грибы растила».

Мама Макса нахмурилась.

– Это бессмысленно. В смысле, почему ты вообще заботишься об овцах? Они не пропадут, если ты выпустишь их на волю. Тебе больше не нужно о них волноваться. Нам не нужна шерсть, а тебе не нужны заботы. Нет никакой причины их разводить, а потребность чинить загон лишь раз за разом заставляет тебя возвращаться домой. Знаешь, без этих воспоминаний было бы лучше, – она сделала небольшой акцент на слова «раз за разом», напомнив Элисон, что возвращаться к разрушенному дому ей не на пользу. Она похлопала Элисон по плечу. – Подумай об этом. Увидимся за ужином.

Элисон буравила взглядом воду, чтобы не смотреть вслед маме Макса. Загон был далеко от дома, за рощей, и Элисон, навещая овец, на самом деле не видела сломанной деревянной хижины, которую звала когда-то домом.

Она часто ходила к загону, стараясь тщательно заботиться об овцах. Она чувствовала, что слишком многим им обязана.

Но мама Макса была права. Им больше не нужна шерсть. И Элисон тратила время и ресурсы на частую починку загона, а еще целыми вечерами бегала за сбежавшей отарой.

С другой стороны, они были одной из немногих радостей ее жизни. Она взглянула на проплывающую овцу, радостно играющую с кальмаром, который вновь всплыл и игриво обернул щупальца вокруг Яблочка. Маленький принц пытался боднуть подбиравшиеся к нему щупальца.

Элисон услышала позади топот, и, не успела она повернуться, как мимо нее пробежал к бухте Макс. Он с улюлюканьем прыгнул в мелкую воду, подняв столько брызг, насколько был способен, и, высоко поднимая ноги, с трудом пошел вброд, навстречу счастливо заблеявшим при виде него овцам.

Элисон рассмеялась и зашла в воду вслед за ним, рассыпая над головой зерно. Даже под угрозой наказания Макс всегда мог заставить ее смеяться и позабыть ненадолго о проблемах.

Глава 2
Папе Элисон не хватало воображения

Яблочко чавкала зерном, которым угостил ее Макс, а Элисон осматривала починенный им загон.

– Не перекорми их, – предупредила она, не оборачиваясь. – Им не время плодиться. Только новых ягнят мне сейчас не хватало.

– Ой, да ладно, ты же хочешь увидеть Яблочко-младшего? – спросил Макс, гладя овцу. – Может, получится Апельсинчик?

– Только если этого Апельсинчика не будет еще пуще тянуть поплавать после обеда, – ответила она. – Ну так… ты использовал мои инструменты для починки загона или… пошел другим путем?

Макс поднял на нее взгляд. Она хмуро смотрела на большие, громоздкие предметы, которыми он залатал загон.

– Ах, это. Я просто взял парочку блоков и заткнул ими дыру. Не смог найти дерева. Заплата в два раза выше – на случай, если Крепыш Бирюза снова начнет скакать. Правильно же сделал?

– Но… – она махнула рукой на изгородь, не зная, что и сказать. Она оглядела поляну. Семейная ферма Элисон стояла вдалеке от деревни, около дома Макса, и их большую поляну окружали высокие деревья. Сломанный деревянный дом ее семьи скрывался за поворотом, и Макс заметил, что она всегда поворачивалась к нему спиной, чтобы не напоминать себе о его существовании.

– У тебя было полно дерева! Я дала тебе хорошие инструменты! – сказала она, указывая на деревья. – А ты просто заткнул дыру этими… что это вообще такое?

– Обсидиан, – Макс знал, что она в жизни не видела обсидиана. Он был слишком редким, и родители никогда бы не позволили им играть у лавы.

Элисон, буравя его взглядом, осыпала его градом вопросов.

– И что это за материал для починки? Это же теперь даже не изгородь. И где, Верхнего мира ради, ты достал обсидиан? И с чего бы тебе его тратить на починку овечьего загона? Если твоя мама узнает, что ты лезешь в воду и лаву, она…

– …убьет меня, знаю, – прервал он с широкой улыбкой. – Если она узнает, чем я занимался, ей придется убить меня несколько раз. Как думаешь, что разозлит ее больше, лава или вода?

Вот. Он дал ей лазейку. Спроси о блоках. Спроси, где я был. Он думал, что она продолжит расспрашивать, но она лишь погнала нескольких овец в загон, пока другие (Крепыш Бирюза, Старик Бирюза, Светлая Бирюза и Ничего Что Ты Серая Я Тебя Все Равно Люблю или Ничего, для краткости) настороженно за ними наблюдали. Большинство овец избегали заходить в воду – и тех, кто воды не избегал. Но Яблочко и Маленький принц не обращали на них никакого внимания и жевали зерно, пока с них капала на траву вода. Воздух запах мокрой шерстью.

Элисон достала из рюкзака лопату и начала копать у ограды. Макс застонал. К ней вернулась целеустремленность.

– Если тебе скучно, можешь мне помочь, – она кинула лопату ему, а себе достала еще одну. – Папа всегда говорил, что рвы уродливые. Но я думаю, что это самый легкий способ удержать их в загоне.

Несколько секунд Макс осматривал искусно сделанную лопату, которую кинула ему Элисон. В свободное от беготни за овцами время она с головой ныряла в крафтинг, с каждым днем создавая все более качественные инструменты. Она немного интересовалась и броней, но лишь когда у них хватало материалов, а хватало их редко.

Макс начал копать – он обошел ограду, и они с Элисон встретились с противоположной стороны, прокопав каждый по рву в один блок шириной.

– Ты заполнишь ее водой? Ой, нет, лучше лавой! – сказал он с широкой улыбкой.

– Не сегодня, – ответила она, отложив инструменты. – Пока сойдет и ров. – Она выпрыгнула из него и со вздохом отряхнула руки. А затем повернулась к Максу. – Итак. Где ты нашел эти блоки? Я знаю, что ты их не намайнил – у тебя нет алмазной кирки.

Да! Ей интересно! Он усмехнулся, как ему казалось, хитро и озорно.

– Скоро узнаешь. И я надеялся получить алмазную кирку от тебя.

Она пошла к дому Макса.

– Чтобы майнить обсидиан, нужна алмазная кирка. Чтобы сделать алмазную кирку, нужны алмазы. Надо раздобыть их – и иметь при себе железную кирку.

– Еще и зачарованную, знаю, – закатил глаза Макс. Она это уже говорила. Он знал, что из них вышла бы отличная команда: она бы крафтила, а он зачаровывал, – но Элисон почему-то говорила, что с чарами лучше не шутить. – Но, знаешь, если бы представился способ создать железную кирку, то у тебя бы получилось. Только и всего. Еще один шаг к тому, чтобы самим майнить обсидиан.

Стоило ему намекнуть на то, что у него есть нужные материалы для железной кирки, как она воспрянула духом. Через мгновение она со смехом потрясла головой.

– Наверное, я предсказуема. Попросить твою маму захватить для меня немного алмазов, когда она на следующей неделе пойдет в деревню навестить твоего папу? А ты расскажешь мне, где нашел обсидиан для майнинга.

– Про обсидиан я объясню позже, – ответил он. Они уже подходили к его дому, а если мама услышит о майнинге, чарах или о других опасных делах, например, о том, чтобы дышать на улице, ее опять удар хватит.

Макс немного расслабился. Он все же смог заставить Элисон улыбаться, а для этого в последнее время требовалось все больше и больше усилий. Но он не мог винить ее за скорбь по семье. Несколько месяцев назад и в его семье случились кое-какие неприятные перемены, к которым он нескоро привык.

К тому же, он никак не ожидал, что Элисон, по сути, станет ему сводной сестрой. Ты ждешь от дружбы прогулок, приключений и совместных побегов от зомби, если вы задержались допоздна. Ты не ждешь, что друг станет жить с тобой в одном доме после ужасающего происшествия – например, после того, как потеряет семью и кров из-за неожиданного нападения криперов.

Но Макс был благодарен, когда Элисон вошла в их семью. За несколько недель до этой трагедии он чуть не утонул, пока плавал в бухте, и с тех самых пор мама душила его своей заботой. Даже построила на заднем дворе сарай, чтобы хранить все свои жидкости подальше от дома, и это, по мнению Макса, был уже немножечко перебор, но этого он ей не говорил. Когда к ним присоединилась пораженная, убитая горем Элисон, мама смогла направить всю свою заботу на нее, дав Максу спокойно прийти в себя. Лучшим и худшим моментом стало то, что мама воспринимала Элисон как старшую сестру-няньку: худшим, потому что, серьезно, нянчиться с Максом не надо, а лучшим, потому что ему наконец разрешили выходить из дома, да еще с лучшим другом.

Сам он уже оправился от того случая, когда чуть не утонул, но Элисон по понятным причинам все еще иногда грустила по потерянным родным. В такие моменты Макс, как мог, отвлекал ее: например, ломал ограду, чтобы овцы сбежали и у Элисон появилась решаемая проблема вместо направленной в пустоту бушующей скорби.

Конечно, он бы никогда не признался, что ограда – его рук дело. Вдруг разозлится.

* * *

Когда к ним въехала Элисон, мама Макса, архитектор, поприветствовала ее башенкой, которую пристроила к задней стене дома. Так у Элисон появилось место, в котором можно укрыться, если хочется побыть одной, место круче и лучше обычной старой спальни. Временами Макс старался прятать свою зависть; родители никогда и не думали о том, чтобы пустить великолепные навыки архитекторов на создание необычного местечка для него. А потом вспоминал, через что прошла Элисон, почему ей нужно было убежище, и грусть отступала.

Немножко.

После заварушки со сбежавшими овцами и ужина, за которым Элисон и Макс заверили его маму, что и они, и овцы в полном порядке, он удостоверился, что мама спит, и пробрался к двери в башенку Элисон. Тихо постучал.

Лицо выглянувшей Элисон было перемазано углем.

– Что?

– Что крафтишь? – с живым интересом спросил он, тут же позабыв, зачем пришел.

– Тс-с, заходи, – ответила она. Он быстро оглянулся через плечо и пошел за ней. Вместо того, чтобы подняться, Элисон подошла к дверце под лестницей и открыла ее. Та вела прямо на склон холма за домом Макса; они с Элисон частенько расчищали место под секретный форт для крафта.

В форте стоял станок, который Макс сделал для нее вскоре после ее переезда. Она казалась вялой и очень несчастной, так что, в конце концов, Макс попросил ее отвлечь маму на пятнадцать минут. Элисон расспрашивала что-то о строительстве в воздухе, в чем его мама была большая мастерица, и пока она говорила, Макс проскользнул в сарай к маминому станку. Позднее тем же вечером он подарил Элисон новый станок и несколько простейших инструментов, и она улыбнулась – впервые с тех пор, как к ним переехала.

С тех пор у нее было, чем себя занять, чем отвлечься от бесцельного шатания и грусти. Они сразу же начали собирать камень и дерево, выясняя, что могут смастерить. Вскоре они построили собственную мастерскую в секретной пещере, которую выкопали под башней.

С того дня Элисон приноровилась к крафту, починке и улучшению вещей. Сегодня Макс увидел, что в их мастерской с того дня Элисон весьма поднаторела в создании, починке и улучшении предметов. Сегодня Макс увидел их мастерскую забитой новыми предметами. Элисон работала с самого ужина! На столе лежали новые лопаты, топоры, кирки, удочки и ведра. Она взяла в руки кирку и гордо протянула ее Максу.

– Я нашла немного железа, – сказала она. – А теперь найди мне немного алмазов, и я сделаю тебе алмазную кирку.

– Ты ходила майнить железо без меня? – возмущенно спросил он. – Но почему?

Ее лицо помрачнело, она смерила его сердитым взглядом.

– Чтобы сделать тебе сюрприз – новую кирку, неблагодарный ты дурень, – она повернулась к нему спиной и начала складывать инструменты со станка в сундук.

Его негодование поутихло.

– Спасибо, – пробормотал он. Желая сменить тему, он подошел к сундуку, в котором они обычно хранили ресурсы. – Ну так, эм, что ты еще нашла?

Она ответила не сразу, так что он открыл сундук и посмотрел на его содержимое. За время своего похода ей удалось отыскать железо, песок и уголь, но она не обнаружила ничего из дорогих блоков, о которых он только слышал от бывалых шахтеров: золото, изумруд, алмаз или лазурит.

– Тебе надо заменить мамины инструменты новыми до того, как она проснется, – сказала Элисон, все еще не глядя на него. Они тайно улучшали мамины инструменты и заменяли сломанные. Так у них оставалось место на хранение других штук, которые Элисон изготавливала ради одного лишь опыта.

Он точно задел ее за живое, но не до конца понимал, чем.

– Эй, Эли, прости. Просто мне нравится майнить вместе, вот и все. Не люблю упускать момент.

Она потерла щеку, так же, как, помнится, делала ее мама, и снова повернулась к нему.

– Я знаю. Но… – она сглотнула и продолжила: – Мой папа всегда злился и говорил, будто я не ценю то, что он для меня делает. Я думала, он просто вредничает. Но теперь понимаю, как он себя чувствует. То есть, чувствовал. И не могу перед ним извиниться.

Макса переполнил стыд, у него загорелись уши. Он посмотрел на пораженную горем подругу, промямлил слова благодарности и, взяв подаренные инструменты, оставил ее плакать в одиночестве.

Что лишь заставило его стыдиться еще больше. Почему он не мог просто сказать спасибо за ее подарок? Он хорошо умел отвлекать ее: выпускал овец, дарил подарки сам. Но он знал, что иногда Элисон нужно, чтобы он просто выслушал ее, когда она чувствовала себя несчастной и брошенной, а это для него было самым трудным.

Глава 3
Когда жизнь дарит тебе лаву, делай лавовый сок

Ночью Элисон размышляла о том, как странно понимать обе стороны конфликта. Она помнила, как обижалась на отца, если он на нее огрызался, но теперь знала, что чувствуешь, когда делаешь кому-то добро, а тот отмахивается, словно от вчерашней свиной отбивной. Она не могла уснуть, а потому вылезла из постели и смотрела, как внизу под окнами бродит по поляне скелет.

Она спустилась в мастерскую и проверила запасы. Железа осталось как раз на кирку для себя, так что теперь они с Максом будут майнить вместе, гораздо быстрее. Она достала тщательно нарисованную ею карту. Дом и башню она разместила на холме и подсчитала его общую величину.

Она обнаружила жилы угля и железа, отметила их местоположение. Она считала, что если они пойдут на запад, за тыквенную ферму мамы Макса, то смогут найти и блоки получше. Максу она карту еще не показывала, но, может быть, покажет завтра. Если они помирятся, вот.

Кирка лежала на станке – крепкая и искусно сделанная. Элисон провела по ней рукой, гордясь своим мастерством. Она никогда всерьез не думала, что разведение овец или портное дело ей подходят, хоть и любила пушистых негодников, но это – создание инструментов – было ей по вкусу.

Мама Макса еще не заметила, что они потихоньку заменяют ее изношенные инструменты на улучшенные Элисон. Ну или просто ничего не говорила. А мама Макса была не из молчунов. Элисон обожала ее за это, пусть даже ее слова, по большей части, были связаны с чрезмерной заботой о Максе. Слишком уж часто Элисон не озвучивала своих мыслей. И даже спустя несколько месяцев после случившегося можно подумать, будто мне плевать, что я говорю людям.

Чего она боится? Она уже и так потеряла почти все, что имела. Но ответ был очевиден: у нее остались лишь дружба с Максом и гостеприимство его семьи. Она бы не перенесла, потеряй и это.

* * *

На следующее утро мама Макса произнесла заветные слова:

– Сегодня я пойду навестить в деревне твоего отца. Не покидайте дом.

В семье Макса все было устроено странно: его мама работала над архитекторскими проектами дома, а его папа уже несколько месяцев жил в городе, руководя постройкой огромного здания. Когда Элисон спросила об этом маму Макса, та напряглась и ответила, что он работает сверхурочно, а затем сменила тему. Выглядело так, словно она скрывает что-то от Элисон.

Макс тоже не любил говорить о том, почему его родители живут и работают отдельно друг от друга, избегая отвечать на вопросы Элисон, и она удивлялась, почему они оба становятся такими мрачными и скрытными. Семья Макса всегда казалась ей большой, счастливой и шумной, они часто бывали в гостях у семьи Элисон на ужинах. Иногда они приводили с собой тетушек и дядюшек Макса – дядюшки Николас и Максимильян, как и тетушка Горти, тоже жили неподалеку. Когда приходил дядя Николас, бабуля Диа жаловалась и ссорилась с ним, они друг другу перечили, но мама Элисон всегда говорила, что их семьи очень близки – не только несмотря на пререкания старших, но и благодаря им. Элисон совершенно этого не понимала, но скучала по тем временам.

Очевидно, она не знала все подробности нынешней жизни семьи Макса, но она не собиралась давить на Макса, если тот не желал рассказывать. Элисон знала, что Макс очень умеет делиться переживаниями, а потому ждала, пока он соберется с мыслями. А они тем временем отправятся за приключениями.

– Вы уверены, что путешествовать в одиночку безопасно? – спросила Элисон у мамы Макса.

Та озадаченно улыбнулась.

– Конечно. Я каждый раз добираюсь одна, когда Макс в школе.

Элисон потупила взгляд.

– Я знаю. Просто… там есть опасные мобы.

– А. Понятно, – ответила мама Макса. – Ну, не волнуйся за меня, милая. Я прекрасно справлюсь самостоятельно. Кроме того, я вернусь еще до заката.

Она похлопала Элисон по плечу и продолжила собирать вещи в дорогу. Элисон подавила волну страха, поднимавшуюся внутри от мысли, что мама Макса будет на дороге одна.

Она вернется еще до заката, повторила она про себя, все будет хорошо.

Пока мама Макса суетилась на кухне, собирая припасы для долгого путешествия в деревню, Элисон и Макс, сидевшие за столом, встретились взглядами и, немедленно помирившись, безмолвно условились следовать привычному плану. Они еще несколько недель назад договорились, что если станут майнить склон холма за домом, то формально дом не покинут. Они ведь просто расчищают место, на котором можно достроить новые комнаты для башни Элисон, верно?

– Она точно купится, – уверенно заявил Макс, но Элисон его уверенность не разделяла. И все же соблазн создать еще больше полезных вещей был слишком велик, чтобы его подавить.

Они помогли маме Макса нагрузить их ослицу Франсин свернутыми в трубки чертежами и кое-какой едой в дорогу, а затем выпроводили ее прочь с обещанием оставаться «внутри». Его мама ненадолго остановилась проверить, как растут тыквы.

Мама Макса часто говорила о том, как славно плодоносил в этом году ее сад, но сокрушалась, что тыквы еще недостаточно подросли для продажи на рынке. Она наклонилась и заботливо похлопала одну из них по боку, убеждая, что в следующий раз возьмет ее с собой в город.

Макс в ответ на это закатил глаза. Элисон знала, что он ненавидит тыквы и любые блюда с ними, но Элисон ела их нечасто, а потому все еще наслаждалась семейными блюдами, в которые клала их мама Макса.

Она выпрямилась и бросила хмурый взгляд на густые заросли деревьев между садом и холмом за домом.

– Надо подрезать их, когда вернусь, – сказала она. – Но сами ничего не делайте, дождитесь меня.

И с этими словами она отправилась в путь.

– Берегите себя! – крикнула ей вслед Элисон.

– Ну наконец-то! – выпалил Макс, когда его мама направилась вниз по дороге, ведя за собой Франсин. – Ушла.

Он побежал через холл к своей комнате и вернулся, держа в руках пару факелов и свою новенькую кирку.

– Я работала над картой, – сказала Элисон, вынимая ее из кармана. – Пока мы докопались до этого места – и я считаю, лучше идти сюда.

Она указала рукой на местечко за тыквенной бахчой:

– Думаю, зайди мы на несколько блоков дальше, чем раньше, обнаружим кое-что получше.

– Так идем! – откликнулся он, направившись к двери.

– Погоди-ка – а что, если мы найдем там что-то плохое? – спросила Элисон. Она всегда это спрашивала, потому что знала: наткнуться на пещеру, полную скелетов или зомби, легче, чем на расположенную так близко к поверхности золотую жилу.

– Мы сбежим, – сказал он, как всегда, с ухмылкой.

* * *

Элисон майнила, как муравей. Макс майнил, как кузнечик. Она работала методично и осторожно, а он копал там, где хотел.

Элисон всегда следовала системе рядов: двигалась вперед на шестнадцать блоков, поворачивала в сторону на два, а затем – обратно на шестнадцать. А если решала копать глубже, то всегда делала это с большой осторожностью, под наклоном, никогда не майня строго вниз.

Каждый раз, проходя этими тропинками, она подумывала изготовить несколько лестниц, но по вечерам ее ноги не болели от прыжков по блокам, и она считала это тратой времени и ресурсов.

Макс просто копал.

Когда они только начинали раскопки, Элисон приходилось немедленно останавливать его, когда он начинал копать вниз напрямую, и указывать ему, что он не знает, в какую пещеру можно провалиться, напоминать, что если он упадет, будет сложно выбраться. Затем Макс продемонстрировал ей, что отточил навык подпрыгивать и ставить под собой блоки, строя колонну и так выбираясь из колодца, который мог выкопать. Однажды подобное проделала старшая сестра Элисон, Декстра – и незамедлительно свалилась вниз, да так, что потребовалась помощь доктора. Увидев этот трюк снова, она так расстроилась, что не разговаривала с Максом до конца дня.

По крайней мере, собиралась – а потом увидела из окна статую овцы, которую он построил из блоков красной шерсти. У статуи была глупая мордочка, до странного напоминавшая ей ее овцу Яблочко.

Теперь Макс больше никогда не копал прямо под собой.

Попав внутрь холма, Элисон сверилась с картой при свете прикрепленного к стене факела.

– Чтобы оказаться под фермой, нам надо копать в этом направлении, – сказала она, и Макс начал долбить блоки вокруг себя, создавая в холме дыру побольше. Она вздохнула и спустилась на несколько блоков ниже и начала копать следующий ряд.

Макс вилял туда и сюда по своему туннелю, перечеркивая ее ряд и радостно вопя каждый раз, когда находил что-то кроме грязи и камней. Элисон работала осторожно, сжимая зубы и следуя строгой системе, делая пометки на карте. В конце придется пройти через беспорядочную чехарду туннелей Макса и попробовать занести на их карту.

Она все еще копала и думала о карте, когда произошли сразу три вещи:

1: Макс закричал, что зашел слишком далеко и прокопался до поверхности холма гораздо выше тыквенной бахчи. Элисон краем глаза увидела солнечный свет и повернулась посмотреть, что Макс там делает.

2: Ее железная кирка легко пробила блок песчаника перед ней, и она, не задумываясь, продолжила майнить, пока оглядывалась. Она открыла рот, чтобы крикнуть ему заткнуть дыру, иначе его мама поймет, что они копают, но ее охватили идущие из проема жар и красное сияние. Она прикрыла глаза рукой и попятилась, глаза обожгло болью.

3: В стену справа от нее вонзилась стрела. Она наткнулась на пещеру, полную лавы, как минимум с одним вооруженным луком скелетом. За первой стрелой полетели еще две. Ясно, там точно больше одного скелета, – признала она.

* * *

Она повалилась на спину, и в эту же секунду Макс вновь окликнул ее по имени.

– Эли, ты меня слышишь? Я нашел тыквенную бахчу! Мы прямо над ней!

Из пещеры начала сочиться лава, в стену за ее спиной вошли еще несколько стрел. Скелеты пошли к ней, избегая наступать в лаву, но явно желая наказать ее за то, что она вломилась в их дом без приглашения.

Элисон поднялась на ноги. В последний раз взглянув на приближавшихся скелетов, она повернулась и понеслась к Максу. Не дав ему возможности задать ни одного вопроса, она схватила его за руку и побежала к выкопанной им дыре.

* * *

– Может, она не заметит, – сказал Макс, смотря вниз.

Они смотрели на тыквенную бахчу, надежно спрятавшись на вершине дерева в дубовой роще, которую хотела вырубить мама Макса.

Спрятавшись в тенях, ферму патрулировали не меньше двадцати скелетов. Они избегали центра бахчи, который превратился в дымящееся озеро лавы, от которого пахло сгоревшим тыквенным пирогом. Они плелись прямо в направлении Элисон и Макса – единственной хорошей новостью было то, что они не видели детей за ветвями.

– Такое она не заметит только в том случае, если ты опять чуть не утонешь, – откликнулась Элисон, прижимавшая колени к подбородку. – Думаешь, можно это устроить?

Макс бросил на нее сердитый взгляд.

– Это не я открыл проход к лаве, скелетам, огню и боли! И почему ты просто не заткнула дыру? У тебя же с собой достаточно блоков, или нет?

– Посмотрим, как быстро будешь соображать ты, когда станешь уворачиваться от стрел и потоков лавы! – возразила Элисон. – Я просто пыталась выбраться!

– Признай, Эли, ты открыла проход в пещеру, и теперь мамина тыквенная бахча пропала, – сказал Макс.

– Это ты прокопал проход в холме, – возразила она, но ее словам не хватало уверенности. Ее разрывало от гнева на Макса и страха, что он может оказаться прав. Что будет, когда его мама вернется домой? Она накажет Макса, выгонит ее прочь? Как она могла так подорвать доверие приютивших ее людей?

– Мы можем избавиться от скелетов до ее прихода, – задумчиво сказал Макс. – Тогда останется лишь разобраться с лавой.

– Сражаться со скелетами. В лаве. Да ты и с овцой справиться не можешь! – ответила Элисон.

Макс покраснел. Эли не часто припоминала ему случай, когда Окей боднула его в спину и пихнула в корыто с водой, но если уж припоминала, это действовало. Он хвастался тем, что хорошо ладит с овцами, но эта его не любила – и как могла демонстрировала свою неприязнь.