Текст книги "На острие ножа"

Автор книги: Мэлори Блэкмен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Честно?

– Естественно.

– Нас будут чаще приглашать в Крестовые клубы, если солисткой у нас станешь ты, – ответил Джексон.

Я просила честно – и, безусловно, получила. Короче говоря, Джексон хочет меня использовать. Ну что ж, ничего страшного, поскольку я тоже буду использовать и его самого, и его группу, чтобы самостоятельно заработать денег. И правда, соблазнительно. Я буду как-то себя обеспечивать, и для этого не нужно будет уходить куда-то каждый день, поэтому не придется оставлять Калли дольше чем на несколько часов. И тогда я смогу сдержать слово, которое дала Мэгги, и хоть как-то участвовать в оплате счетов.

– У вас запланировано ближайшее выступление? – спросила я.

– В эту субботу – слишком скоро? – Джексон усмехнулся.

– В субботу? В ту субботу, которая через четыре дня? – запищала я.

– Ага!

– Я же не знаю ни ваших песен, ни аранжировок! – Я была в ужасе. – А вдруг у меня на ваши мелодии диапазона не хватит и я пущу петуха?! А вдруг…

Вошла Мэгги с чашкой чая и протянула ее Джексону.

– Спасибо! – просиял Джексон.

– Все нормально? – спросила меня Мэгги.

– Джексон тут кое-что затевает, – ответила я.

– Что затевает? – напряглась Мэгги.

– Зову ее в группе петь, – вставил Джексон.

– А, петь? – Было видно, как Мэгги расслабилась.

– Да-да, – сказала я.

– Значит, ты согласна? – спросил Джексон.

Я задумалась. Я буду зарабатывать деньги, это плюс, но для этого придется петь перед зрителями. И еще придется петь в компании Джексона, у которого характер что твой действующий вулкан, а на всех Крестов на свете зуб размером с бивень мамонта. Стоит ли игра свеч?

– Да нет, наверное, – проговорила я.

– А почему?

– У меня тут на руках, знаешь ли, не кукла. Мне надо за ребенком ухаживать, – огрызнулась я.

– Я посижу с Калли, если нужно! – мигом вызвалась Мэгги.

Я испугалась:

– Нет! Ей еще даже двух месяцев нет. Как же она без меня?…

– У нас только репетиции раз-два в неделю по вечерам, после работы, и выступления в пятницу или субботу вечером, – пустился уговаривать Джексон. – Я ведь не слишком многого прошу, верно? А деньги мы сможем зарабатывать вполне серьезные.

– Мне надо ухаживать за ребенком, – повторила я.

– Сеффи, тебе очень полезно выходить из дома, – сказала Мэгги. – После больницы ты носа наружу не высовывала.

Я что, вдруг заговорила по-марсиански? Не хочу я никуда выходить из дома. Не хочу высовывать нос наружу. И уж точно не хочу стоять и петь перед толпой незнакомых людей. О чем они оба говорят? Неужели мое общество уже настолько надоело Мэгги?

– Не думай, я тебя никуда не гоню. Наоборот. Мне очень приятно, что вы с Калли тут живете, – сказала мне Мэгги. – Просто мне тревожно за тебя, Сеффи. Ты никуда не хочешь ходить, ничем не хочешь заниматься.

Ладно. Спорить с ней при Джексоне я уж точно не собираюсь.

– Джексон, спасибо за предложение, но нет, – твердо сказала я.

Он поджал губы и встал.

– Слушай, если передумаешь, вот мои адрес и телефон. – Он протянул мне визитную карточку из тех, которые можно напечатать в любом книжном магазине в автомате, куда вбиваешь данные и получаешь кучу визиток за сущие гроши. Я взяла ее, даже не взглянув. Я не собиралась петь в его группе и вообще нигде, и мы оба это знали.

Я дождалась, когда Мэгги проводит его, а сама прижимала тебя, Калли, к груди и терлась носом о твою макушку.

– Что я тебе сегодня расскажу про папу? – спросила я.

Ты посмотрела на меня так, словно была готова впитать каждое слово.

– Любимое блюдо Каллума – жареная ягнятина. Он считал, что астрология – ерунда на постном масле. Не верил, что звезды и планеты определяют чью-то судьбу. Говорил, что самый глупый вопрос, который девочка может задать мальчику, – это «Кто ты по гороскопу?». Честно говоря, я и сама в подобное не верю, но Каллум страшно злился, когда речь заходила о таких вещах. Любил рисовать. В основном зверей в прыжке. И деревья. Всегда одинокие деревья на фоне унылого пейзажа. Мне они не очень нравились…

Я умолкла, обнаружив, что не одна. Мэгги вернулась в комнату и смотрела на меня.

– Почему ты так резко обошлась с этим беднягой? – спросила Мэгги.

– Я не заметила, что обошлась с ним резко, – отозвалась я. – Но петь с ним я не хочу и не люблю, когда мной манипулируют.

– Сеффи, тебе надо выходить в люди. Ты даже не возила Калли к своей маме. И тебе надо решать, как жить дальше, – сказала Мэгги. – Чем ты собираешься зарабатывать?

– А, вот в чем дело, – обиделась я. – Вы боитесь, что я не смогу платить свою долю?

– Нет, что ты. – Мэгги мотнула головой. – Просто кажется, что ты замыкаешься в себе. Ты выстраиваешь жизнь так, что все вращается вокруг Калли, а это нездорово.

– Подожду, когда она подрастет, тогда и подумаю, что делать дальше, – сказала я.

– Сколько будешь ждать? – уточнила Мэгги. – Еще месяц, еще год? Десять лет? Пятьдесят? Сколько?

– Мэгги, прекратите давить на меня! – завопила я. – Оставьте меня в покое!

Как видно, я напугала тебя, Калли: ты заплакала.

– Вот видите, что вы наделали? – напустилась я на Мэгги.

И, не дав ей ничего ответить, выбежала из комнаты с тобой на руках. Как она не понимает?! Если бы я могла прийти на могилу Каллума и заползти туда к нему с тобой на руках, я бы так и поступила.

Почему никто этого не понимает?

Глава 25 ∘ Джуд

Кара позвонила мне на мобильный и попросила встретиться с ней у метро «Чамбер-лейн» в семь вечера. Мне не очень хотелось слишком часто ходить в город. Там повсюду натыканы камеры видеонаблюдения и никогда не знаешь, кто на тебя смотрит, но Кара уж очень уламывала меня. И я не смог отказать.

В конце концов, как она истолкует мое нежелание? Не говорить же ей, что я до сих пор в розыске за участие в похищении Персефоны Хэдли. Так что я сделал, как просила Кара. Обмундированием на тот день стали обычные джинсы, обычная футболка, обычная куртка и бейсболка, низко надвинутая на лоб. Я держал глаза опущенными, когда поднимался по эскалатору со станции. При этом я нутром чуял, что это какая-то безумная затея. Если меня когда-нибудь схватят, то именно в таком месте, в городе, где кругом полно народу, меня легко окружить, а найти укрытие будет трудно. Что же я тут делаю? До сих пор не понял – кроме того, что меня попросила Кара.

Кара уже ждала меня. Я сунул билет в турникет, отошел к стеночке, чтобы толпой не снесло, и стал смотреть, как она вертит головой в поисках меня. На ней были темно-зеленые облегающие брючки и белая майка. Руки у нее были такие изящные и мускулистые, словно их вырезал из темного дерева какой-то скульптор. Сегодня она не стала завязывать косички на затылке, и они свободно падали на плечи и обрамляли ее профиль, когда она поворачивалась.

А я стоял и смотрел. И смотрел.

Но тут она заметила меня.

– Стив! Привет, Стив!

Ну вот, опять. Эта ее улыбка – она ярче и теплее летнего солнца.

– Привет, Кара. – Я двинулся ей навстречу.

– Как я рада, что ты смог выбраться. У меня для тебя сюрприз.

– Не люблю сюрпризов.

– Этот тебе понравится.

Мы пошли рядом, и минуты через две Кара неожиданно продела руку мне под локоть. На мой смущенный взгляд она только улыбнулась и потащила меня дальше. В конце концов мы остановились перед огромным кинотеатром – едва ли не самым модным в городе, не говоря уже о том, какой он был роскошный.

– Мы что, идем сюда? – Я нахмурился.

– Я купила нам билеты на «Чужие времена, чужие племена»! – Кара просияла.

– Он же только что вышел, дня три назад.

– Ну да.

– И ты терпеть не можешь фантастику, – с подозрением продолжил я.

– Зато ты любишь, – ответила Кара. – Это для тебя.

У меня сжалось сердце. А потом мелькнула – только мелькнула – мысль, что это ловушка. Что, возможно, за нами наблюдает полиция и ждет удобного момента. Но стоило мне взглянуть Каре в лицо – и я понял, что нет. Не может быть. Лицо у Кары было как открытая книга с картинками. Я совершенно искренне растерялся и не знал, что сказать. А от довольной улыбки на ее лице ощущение пустоты внутри только усилилось.

– Тебе же будет скучно, – промямлил я наконец.

– С тобой – нет, – сказала Кара. – Понимаешь?

Я кивнул. Когда мы вошли, сердце у меня снова сжалось. Мы пришли на полчаса раньше, так что нужно было подождать в баре. Я купил нам выпить, мы сели.

– После нашего позавчерашнего разговора про этот фильм я боялась, ты догадаешься, что я затеяла, – призналась Кара, отпив своей минералки.

Я помотал головой:

– Вообще ни сном ни духом.

– Вот и славно.

– Кара…

Кара выжидательно посмотрела на меня. Я огляделся – рядом никого, ближайшая компания у стойки аж в нескольких метрах от нас. Вообще-то я собирался спросить Кару, как прошел день, о друзьях, родителях, хобби, как она провела праздники – обо всем на свете, кроме того, что само сорвалось с языка.

– Почему ты со мной?

Кара словно бы не поняла меня:

– Потому что ты хотел посмотреть этот фильм, а я решила, что потом мы можем сходить поесть или прогуляться по парку…

Я имел в виду другое.

– Почему тебя не смущает, что все видят тебя в обществе нуля?

Кара откинулась на спинку стула и посмотрела на меня с непонятным выражением. Кажется, этим вопросом я перечеркнул все свои достижения. В том смысле, что, если она прикидывается, будто не различает цвета, почему я не могу?

– А тебя беспокоит, что на нас смотрят? – спросила Кара наконец.

– Иногда.

– Стив, когда ты смотришь на человека, что ты замечаешь в первую очередь, за что цепляется взгляд?

Я пожал плечами, не зная, что ответить. Она сказала:

– Я первым делом замечаю глаза. Не только цвет, но и разрез, и мысли и чувства, которые прячутся за ними. Как ты думаешь, это имеет смысл?

Я кивнул.

– А потом я сосредотачиваюсь на губах – часто они улыбаются или нет, – продолжала Кара. – Я люблю такие губы, которые умеют улыбаться. Ты умеешь, просто редко это делаешь.

К чему она клонит? В кино стали подтягиваться зрители, кто-то сел неподалеку от нас. Мне стало неловко, и я пожалел, что вообще поднял эту тему.

– Потом я смотрю, есть ли человеку что сказать, варит ли у него котелок, – продолжала Кара. – А остальное не имеет значения.

– Разумно, – сказал я. – Уже пускают в зал.

Кара склонила голову к плечу:

– Стив, может быть, ты хочешь, чтобы мы ушли?

– Нет. Нет, конечно.

– Я не хочу заставлять тебя делать что-то, что тебе неудобно, – серьезно сказала Кара.

– С тобой мне всегда удобно, – ответил я.

– Честное слово?

– Честное слово.

– К твоему сведению, – продолжала Кара так же серьезно, – я с тобой, потому что мне нравится быть с тобой.

– Это потому что у тебя отличный вкус, – пошутил я, чтобы разрядить не только обстановку, но и собственное напряжение.

– Рада, что ты его одобряешь. – Кара с улыбкой встала. – Пойдем?

Я допил пиво и присоединился к ней.

– Пойдем.

И мы пошли в зал, чтобы посмотреть фильм.

Глава 26 × Сеффи

Правда, сегодня чудесный день, Калли? Вот эти белые штуки – это облака. А голубое над ними – это небо. А зеленое вокруг нас – трава. Мы сидим на скамейке в парке и просто наслаждаемся погодой. Тебе нравится, когда я щекочу тебе животик, правда? Нравится! Как ты думаешь, Калли, я трусиха? Как ты считаешь, мне стоило принять предложение Джексона? Честно говоря, хотелось. Но петь в группе перед публикой – я раньше никогда таким не занималась. Сейчас я делаю много такого, о чем раньше и не помыслить не могла. Мне нет еще и двадцати, а у меня уже дочка. Иногда я просыпаюсь среди ночи сама по себе и на долю секунды воображаю, будто и не было последних лет. Я просыпаюсь в мире, где Каллум еще жив, а я дома у мамы и моя жизнь снова проста до невозможности. Но только на долю секунды.

Зря я накричала на Мэгги. Она искренне хотела помочь. И она любит тебя, Калли-Роуз. Еще как. Скоро мы с тобой съездим повидаем мою маму. Она тоже очень-очень тебя любит. Держись за это, Калли. Любовь – это главное. Поверь мне на слово, уж я-то знаю.

Глава 27 ∘ Джуд

В тот день я решил сделать Каре сюрприз и объявился незваный в ее салоне с корзиной для пикника. Кара была просто красавица. На ней была короткая темно-синяя маечка, открывавшая живот, и такая же, в тон, пышная юбка в тонкую вертикальную золотую полоску. Длинные тонкие золотые сережки подчеркивали шею, и вся она была такая веселая, такая живая. Я только увидел ее – и невольно улыбнулся.

– Стив, идея замечательная, но я не могу просто взять и уйти! – запротестовала Кара.

– Да ладно! – ответил я. – Тут что, все развалится, если тебя не будет полдня?

– У меня на три записана миссис Берджесс и еще клиентка на без четверти четыре…

– Пусть их кто-нибудь другой обкорнает или пусть придут в другой раз, – сказал я.

Не ломайся, Кара, раздраженно подумал я. Не хватало еще упрашивать тебя.

Кара посмотрела на меня – и вдруг засияла:

– Эй, ребята, я пошла!

И взяла меня под руку. Мы вышли, даже не обернувшись. И в этот момент я понял, что она моя с потрохами. Я получу все ее деньги до последнего пенни – и это вопрос нескольких часов, самое большее – дней.

Мы пришли в парк и сели на скамейки для пикника возле детской площадки, поболтали, поели, еще поболтали.

– Когда ты наконец расскажешь мне хоть что-то о себе? – спросила Кара и надкусила яблоко.

– А что ты хочешь узнать?

– Чем ты зарабатываешь на жизнь?

– Сейчас я ищу работу, – ответил я. – Но всего несколько месяцев, а до этого работал… на стройке.

– Ты строитель?

– Да.

– Каменщик, маляр, штукатур? Кто? – уточнила Кара.

– Маляр-штукатур по большей части, – ответил я. – Но что мы всё обо мне да обо мне…

– Как странно – ты всегда так говоришь после двух вопросов, – заметила Кара. – Буду называть тебя «мой человек-загадка».

– Нет во мне ничего загадочного, – возразил я. – Моя жизнь – открытая книга.

– Открытая книга на непонятном языке, – тут же парировала Кара, и я засмеялся.

После пикника мы прошлись по парку, потом сходили в местный кинотеатр и отправились домой к Каре ужинать. Час спустя мы оба сели за стол поесть спагетти с цыпленком и распить бутылку скромного, но приличного красного вина.

– Стив, я тебе нравлюсь? – без предупреждения спросила Кара.

Я внутренне застонал. Ну почему девчонкам вечно нужны эти разговоры про чувства и отношения? Почему нельзя просто провести вечер без всего этого дурацкого самокопания?

– Конечно нравишься, – сказал я.

– Тогда почему ты никогда не претендуешь на большее, чем просто поцеловать меня? – спросила Кара, не в силах смотреть мне в глаза.

Голова ее была опущена, ей было явно неловко. Я положил вилку – аппетит пропал начисто. Ну вот что прикажете на это ответить?

– Понимаешь, в последнее время мне много всякого пришлось обдумывать. – Я вздохнул. – Ну я ищу работу, надо платить за квартиру, в общем, сейчас у меня все складывается не лучшим образом.

– Тогда, прошу тебя, позволь мне помочь! – взмолилась Кара.

– Нет, я же говорил тебе…

– Стив, это просто деньги!

Кара вскочила и бросилась к столику в углу гостиной. Она сняла цепочку с шеи и висевшим на ней ключиком отперла ящик. Это был единственный запертый ящик в столе, я уже успел это выяснить. Я смотрел, как она достает чековую книжку и идет обратно ко мне.

– Сколько тебе надо?

Она уже подписывала чек, даже не успев указать сумму.

– Я твои деньги не возьму, – тихо сказал я.

– Стив, прошу тебя. Я этого хочу. Хочу помочь тебе, – сказала Кара.

Но я ее уже не слышал. Бросил салфетку на стол и поднялся.

– Я, наверное, пойду.

– Стив…

Кара прикоснулась теплой ладонью к моей щеке. И посмотрела на меня так, словно я ей и вправду нравился или что-то в этом духе. Словно я занимал в ее жизни особое место, хотя познакомились мы всего несколько мимолетных недель назад. Кара поднялась на цыпочки и поцеловала меня. Я закрыл глаза и обнаружил, что целую ее так же страстно, как она меня. Уже давно никто не хотел меня так сильно. Я обхватил ее руками, не открывая глаз, и стал целовать так, словно это был последний миг в моей жизни, всё, что у меня осталось.

А потом я открыл глаза. Кара еще не оторвалась от меня, глаза у нее были открыты, но при виде нее все во мне застыло. Я отпрянул и уставился на нее.

– Что случилось? – спросила Кара.

– Ничего, – выговорил я. – Просто мне пора идти, честно.

– Стив, у тебя внутри что-то болит. Пожалуйста, скажи мне, в чем дело?

– Ты про что?

– Я думаю… я думаю, ты боишься близких отношений. И иногда ты смотришь на меня, как будто…

– Как будто что? – выдавил я, когда она умолкла.

– Как будто ты смотришь на меня, а видишь кого-то другого. Как будто смотришь сквозь меня.

У меня возникло совершенно непонятное ощущение – словно вся кровь забулькала, что ли. Неужели я и правда настолько утратил бдительность?

– Ты знаешь, что мой папа умер от инфаркта. Почему ты не хочешь сказать мне, кого потерял ты? – спросила Кара.

Я открыл рот, но слова не шли с языка.

– Мы с папой были очень близки, – продолжала Кара. – Так просто это не пережить.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – Я мог только шептать, и этот еле слышный шепот был полон боли.

– Ты потерял кого-то?

– Брата. У меня брат погиб… его убили.

Кара кивнула. Она была такая понимающая, и это было хуже всего, потому что я видел, что она понимает меня – полностью. Она была словно моя половинка, только спокойная и разумная.

– Какой ужас, Стив.

Я не мог ничего ответить.

– Иногда в тебе столько одиночества. Столько боли, – мягко произнесла Кара. – Ты напоминаешь мне меня.

И тут кровь с ревом понеслась у меня по жилам, все быстрее, все жарче. Я хотел, чтобы Кара замолчала. Перестала говорить. Перестала меня понимать. У меня защипало в горле. Защипало в глазах.

Замолчи. Замолчи. ЗАМОЛЧИ…

– Стив… – робко произнесла Кара.

Я глядел на нее, не отваживаясь даже моргать. Ее пальцы снова потянулись к моей щеке. Ее прикосновение было мягким и теплым.

– Мы с тобой так похожи. – Она печально улыбнулась. – Наверное, потому нас и тянет друг к другу. Родственные души.

Мне надо было заставить ее замолчать. Надо было. Я поцеловал ее – с ощущением, будто невидимый кулак неумолимо сжимает мне сердце. Кара обхватила меня руками и поцеловала с тем же отчаянием одиночки. Она все понимала правильно. Я был одинок. Я был одинок всю жизнь, даже до того, как моя семья раскололась на миллион осколков. Что же во мне такого, что мне так трудно с кем-то сблизиться? Что во мне такого, что я не могу ни найти, ни удержать друзей? Что во мне такого, что позволяет мне целовать трефу и уже не хотеть отстраниться и вытереть рот? Что во мне такого, что заставило меня влюбиться в ту, кого я должен презирать?

Рука сама собой скользнула от ее талии вверх, под майку. Ее обнаженная кожа была мягкая, как шепоток, и гладкая, как дорогой бархат. Никогда не встречал такой гладкой кожи. Чем больше я прикасался к ней, тем сильнее мне хотелось еще. Я притянул Кару к себе, рука скользнула к ее груди. Кровь у меня кипела, билась, мчалась по жилам. Я не мог дышать, я в жизни так не заводился. Я хотел не просто секса. Я хотел любви, хотел раствориться в Каре.

Но тут я открыл глаза…

Я выпрямился и заставил себя сосредоточиться на цвете ее кожи. Впитать его. Утонуть в нем. Но я больше не видел, какого она цвета. Только глаза, теплые и густо-карие, которые улыбались мне с пониманием. С любовью.

С любовью.

Кара улыбалась мне. Полное доверие, любовь и преданность. Это было слишком. Я умирал от этого. Я стиснул кулаки и ударил ее. Она повалилась навзничь. Уставилась на меня, потрясенная настолько, что не могла даже закричать. Ее глаза, такие теплые и глубокие, что мне хотелось погрузиться в них, были полны боли и изумления. Но любовь в них осталась. Я рухнул на колени и ударил ее снова.

А потом уже не мог остановиться.

Я бил ее и бил, пока не вскочил на ноги. И даже после этого не смог оставить ее в покое. Я бил ее ногами, выплескивая на нее всю бурлившую внутри ярость. Кара не имела права делать так, чтобы я полюбил ее. Я покажу нам обоим, что она для меня ничего не значит. Я все бил ее и бил, хотя она кричала и умоляла остановиться.

И даже когда она перестала кричать.

Я прекратил избивать ее руками и ногами, только когда физически вымотался настолько, что руки и ноги перестали слушаться. Кулаки у меня были в крови. Я вытер тыльные стороны ладоней о штаны. Потом подобрал с пола забытую чековую книжку. Прошел к ящику, который она обычно запирала, и забрал оттуда все деньги, чековые и банковские книжки и все, что только мог. Только после этого я ушел – и следил за собой, чтобы ни разу не взглянуть на Кару. Ни разу. Даже одним глазком. С каждым шагом, который отделял меня от нее, я остывал – и так и должно было быть. У меня есть деньги и чеки, которые я обналичу завтра прямо с утра, а потом исчезну. В этом я мастер. Я прошел всего несколько шагов и обнаружил, что щеки у меня все мокрые. Я посмотрел в небо. Когда успел пойти дождь? Ночное небо сияло россыпями звезд, теплый ветерок обдувал мне лицо.

В небе не было ни единого облачка.