Текст книги "Незваные гости"

Автор книги: Мелисса Марр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

ГЛАВА 12

Чтобы не нарываться на лишние неприятности, Джек поспешил выйти из палатки сестры. Он чувствовал себя достаточно бодрым для того, чтобы снова отправиться в патруль, но, как справедливо заметила Кэтрин, он не спал уже больше полутора суток. Сейчас он далеко не был уверен, что вообще сможет заснуть. Веррот не позволял бодрствовать несколько суток подряд, вплоть до обморока; он просто уменьшал потребность в отдыхе.

Джек знал, что Кэтрин испытывает отвращение к верроту. Попробовав его первый раз, она всячески старалась избежать его употребления, а когда он пытался настаивать, поднимала такой хай, какого от нее не видывали ни по каким иным причинам. Тут ее не мог убедить даже Эдгар. Если же ей все же приходилось его выпить, она могла или закрыться в своей комнате, или отправиться куда-нибудь в полном одиночестве.

В мире имелось очень много непонятных для Джека вещей, и проблема отношения его сестры к верроту – и к кровососам как расе существ, – стояли на одном из первых мест в их списке. Из всех обитателей Пустоземья Гаруда ближе всего подходил к понятию «друг». Джек даже упомнить не мог, сколько раз на протяжении двадцати с лишним лет он предлагал ему помощь. Возможно, их связывала всего лишь неподвластность старению, которая была присуща и расе Гаруды, возможно, старый кровосос высоко ценил какие-то из идеалов, которые они оба разделяли, а может быть, Гаруде просто нравилось, что Джек постоянно противостоит Аджани. По-настоящему важно было то, что Гаруда, когда требовалось, сам предлагал Джеку помощь и никогда не требовал ничего взамен. Но, несмотря на это, Кэтрин, как только дело касалось кровососов, утрачивала душевное равновесие.

Однако Джек не мог не признать, что ворваться в палатку и напоить Хлою верротом, даже не обсудив этого предварительно с Кэтрин, было не самым изящным решением вопроса. Истина состояла в том, что Хлоя была их слабым местом – при том даже, что Джек еще не обдумал сложившееся положение с необходимой обстоятельностью. Будь у него время отойти от первоначального воздействия веррота, он придумал бы что-нибудь получше, но по какой-то причине, которую он так и не смог понять, на этот раз его сознание затуманилось сильнее, чем обычно.

Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Голова у него шла кругом. Сейчас было важно обуздать этот круговорот. Может быть, снова отправиться в патруль? Наверно, ему пошло бы на пользу, если бы он убил кого-нибудь.

Прежде всего следовало бы убрать веррот в палатку, а вот остаться там он не мог. Нужно было посмотреть, как дела у Гектора, – хотя, пожалуй, это был только предлог, а на самом деле он хотел оттянуть столкновение с действительностью, которое показало бы, что заснуть ему удастся не скоро. Если вообще удастся. Будь жива Мэри, все было гораздо проще.

С тех пор как она умерла, ему казалось, что он должен бы горевать по ней сильнее, поскольку между ними существовало взаимопонимание, но это оказалось бы той самой ложью, которой они с Мэри молча договорились избегать с самого начала их союза. Ни он, ни она не питали иллюзий насчет их отношений. Иногда ему хотелось, чтобы такие иллюзии существовали. Пока что он не испытывал ни к одной женщине ничего, кроме физического влечения. Он беспокоился о своей сестренке, он уважал Эдгара настолько, что его отношение к нему можно было бы назвать привязанностью. Но в последнее время это казалось ему недостаточным. Он хотел чувствовать, заботиться о ком-то, помимо своего долга, и если бы он был честен перед собой, то признал бы, что его по большей части волнует лишь дело, да и то в силу привычки.

Опорой ему служила тень идеала, которым он некогда руководствовался, тонкая ниточка, оставшаяся от веры в то, что он сможет исправить их положение к лучшему, если будет делать то, что нужно. К сожалению, эту веру он давно уже утратил. Ни его поступки, ни слова ничего не исправляли. Он уже не сомневался в том, что им предстоит оставаться здесь до самой смерти. Но, даже утратив веру, он не подавал виду, потому что иначе все они лишились бы точки опоры. Теперь Джек был твердо уверен лишь в одном: что он должен делать все, что в его силах, и даже больше того, чтобы сохранить эту кучку людей, неизвестно как оказавшихся в Пустоземье.

Иногда Джек даже сомневался, хочет ли он узнать о причинах, которые занесли их всех сюда, а в другие дни жаждал этого знания, как пьяница, которого трясет в ожидании следующей выпивки. Кусочки правды, которые он мало-помалу собирал воедино, ничуть не успокаивали его, но он не прекращал попыток придать осмысленность их странной участи. Дома, в Калифорнии, его нельзя было отнести к числу богобоязненных людей. Имей он желание исповедаться, ему пришлось бы признать, что он нарушал большую часть заповедей. Причем не единожды.

Бесспорно, он не был хорошим человеком. Это по его вине Кэтрин сначала ввязалась в карточные игры, а потом и стала работать в салуне. Если бы не он, не дошла бы она до такой жизни. Он не уберег ее, не добился того, чтобы она хорошо устроилась или вышла замуж, как подобает леди. Вместо этого он после кончины родителей увез Кэтрин с собой, словно чемодан. И, что еще хуже, он притащил ее сюда, в Пустоземье. Когда он в последний раз стоял в грязном калифорнийском переулке, она цеплялась за его руку, а потом они осознали, что очутились в странном новом мире. Много, много раз он гадал, не мог ли он своими проступками привлечь внимание какого-нибудь бога или дьявола, который выдернул их из дома и забросил в этот кишащий чудовищами мир. И по прошествии двух с лишним десятилетий он так и не придумал, как же наладить их будущее.

Гектор с трудом скрыл изумление, увидев, что Джек возвращается на пост. Он был чуть ли не самым простецким парнем во всей группе, быстрым и на гнев, и на веселье. Гектор, как и все его товарищи, привлекал внимание уроженцев Пустоземья, но по особой причине – в основном потому, что его жилистое тело было густо изукрашено татуировками. Во времена Джека, дома, искусство татуировки не пользовалось популярностью, зато в Пустоземье имело широкое распространение. Здесь каждый кровосос носил татуированное клеймо клана, и у многих монашеских орденов тоже имелись нанесенные на кожу символы. У других аборигенов можно было обнаружить знаки принадлежности к племени или общественному положению. У прибывших картинки на коже встречались редко, но Гектор с удовольствием использовал свои украшения для того, чтобы ослабить настороженность и часто – неприязнь, которые уроженцы Пустоземья испытывали к Прибывшим.

Он выпрямился на табуретке и взглянул на Джека.

– Забыл что-нибудь?

– Нет. – Джеку приходилось сдерживаться, чтобы не впасть в ненужное многословие или не начать поспешно тараторить. – Я достою смену.

– Отлично. – Гектор сграбастал свои собственные ножи и зашагал прочь. Он был вполне порядочным человеком и никогда не задавал вопросов, на которые у Джека не было ответов, – или, если они у него все же появлялись, не настаивал, когда Джек пропускал их мимо ушей.

В общем, Гектор был из тех, о ком Джеку придется сожалеть, когда он в конце концов не воскреснет.

Было приятно иметь рядом с собою хотя бы одного-двух людей, не отягощенных особой душевной сложностью. Таких, как Мэри. Фрэнсис частенько казался одним из таких или почти таких, но в данный момент он занимал для Джека второе место (после Кэтрин) в списке тех, кому «хорошо бы надавать подзатыльников». Нельзя, впрочем, было не признать, что этот список частенько менялся. Сейчас Фрэнсис вполне мог уйти в самый конец перечня трудных детишек, находившихся на руках у Джека. Все зависело от того, удастся ли Эдгару справиться с настроением Кэтрин и как Хлоя перенесет дозу веррота.

Следующие несколько часов Джек внимательно всматривался в пустыню и мечтал о том, как хорошо было бы бродить по ней, а не удерживать себя на одном месте. Вынуждать себя к этому, испытывать свою собственную дисциплину было хорошо в теории, но отнюдь не на практике. Он прохаживался взад-вперед, глядя на пробегавших, пролетавших и проползавших мимо животных. Он заряжал, разряжал и перезаряжал оружие. Он точил клинки.

К тому времени, когда Фрэнсис пришел, чтобы сменить его после полуночной смены, Джек уже был готов простить ему то, что он выпустил Кэтрин из лагеря, лишь за то, что он явился вовремя. Стоять на посту, когда тебя переполняет энергия, было куда труднее, чем обычно.

– Она не беспомощная неженка, она была сильно расстроена, она не собиралась ходить в темноте, а тебе я сообщил об этом довольно скоро после того, как она ушла. – Все эти слова Фрэнсис выпалил одним сплошным потоком, умудряясь при этом шумно заглатывать воздух.

– Я знаю. – Джек встал и потянулся, будто по-настоящему устал.

– Эдгар меня убьет, к гадалке не ходи! – Фрэнсис отбросил со лба прядь волос.

– Полагаю, это зависит от Кэтрин. Но впредь не делай глупостей.

Фрэнсис покачнулся на пятках, перебросил тощий хвостик волос через плечо и уставился на Джека с выражением щенка, родившегося на городских задворках и впервые увидевшего человека.

Джек переложил ружье с колен на стоявший перед ним столик. Так оно оставалось на расстоянии протянутой руки, хотя теперь, когда тьма начала редеть, можно было немного поумерить бдительность.

– С завтрашнего дня ты будешь стоять первую дневную смену. А Эдгара я на следующие несколько дней поставлю на поздний вечер. Таким образом, у него будет время остыть, прежде чем вы с ним вновь сойдетесь на одной дорожке. – Излагая свой план (который он использовал уже не единожды), Джек все время следил за тем, чтобы говорить ровно и размеренно, как обычно. – Но, Фрэнсис, повторяю, больше не делай глупостей.

Фрэнсис кивнул и повернулся к пустыне, а Джек направился в сторону палаток.

Кэтрин стояла около своей палатки, скрестив руки на груди и притопывая ботинком по песку, и выражением лица почти до боли в сердце напоминала их мать.

– Ты просто безмозглый идиот! – устремилась она навстречу брату. Если бы под ногами у них лежал дощатый пол, ее шаги гремели бы, как пожарный колокол. Здесь же у нее просто летела пыль из-под ног, и казалось, будто вокруг нее клубится облако пара. Джек не смог сдержать улыбку. А сестра подскочила к нему вплотную и ткнула его пальцем в грудь.

– Где ты это взял? Впрочем, неважно. У того костлявого мерзавца, да? Мог бы и головой подумать! Я серьезно говорю. – Теперь она принялась грозить ему пальцем. – Я знаю, ты и сам напился. Ты просто… а-а-а, что там говорить, мы оба знаем, кто ты такой! – И, закончив обвинительную речь коротким сдавленным всхлипыванием, она добавила: – Ну скажи хоть что-нибудь!

– Ты сейчас очень похожа на маму.

Она мгновенно остыла.

– Это нечестно!

Сентиментальное настроение у сестры должно было пройти уже через несколько секунд, но Джек не имел права упустить возможности им воспользоваться.

– К истории с монахами причастен Аджани. Ты тоже должна выпить это.

– Джек…

– Только не вынуждай заставлять тебя всякими варварскими мерами, – почти умоляюще добавил он. – Мы лишились одного бойца, и если Аджани заявится сюда снова, то главными мишенями будете вы с Эдгаром.

– И ты. И Гектор, и Фрэнсис, и Мелоди, потому что он их ни во что не ставит. И Хлоя, потому что она новенькая. – Называя имена, Кэтрин загибала пальцы на руке. – О боже, он, наверно, узнает о Хлое, прежде чем она сможет прийти в себя, да?

– Потому-то я и дал ей веррот, – мягко, почти вкрадчиво заметил Джек.

Кэтрин передернула плечами.

– Но ведь не мог же он узнать, что Мэри не воскреснет. Это же невоз…

– Он мог просто услышать о том, что она не воскресла, и поэтому принялся выслеживать нового Прибывшего. Но мы нашли ее раньше. Благодаря подарку Гаруды она скорее восстановится после перехода. Мы должны подготовиться на случай нового налета Аджани. – Джек притянул Кэтрин к себе и обнял, но продолжил отнюдь не ласково: – У меня есть полная бутылка, да еще то, что осталось в недопитой. Пока ты не выпьешь – из лагеря не выйдешь. Попытаешься сбежать, не выпив, – я свяжу тебя и посажу в палатку. Мне это понравится не больше, чем тебе, но, Кэтрин, если будет нужно, я это сделаю.

– Зараза! – пробормотала она, но тем не менее обняла брата в ответ и лишь потом отступила, снова скрестив руки на груди.

– Все будет хорошо, – пообещал Джек.

– Значит, незачем…

– Тебе придется выпить веррот, – перебил ее Джек. – Пей или сиди в лагере. Я не могу рисковать твоей жизнью и не допущу, чтобы Эдгар все время переживал за тебя – от него ведь тогда не будет никакого толку. Кэтрин, в последнее время происходит слишком уж много изменений.

– Зараза, – повторила она, но на сей раз не пожелала смягчить бранное слово объятием.

ГЛАВА 13

Хлоя ожидала возвращения Китти в палатку со смешанным чувством волнующего предвкушения и недовольства. Она ощущала в себе такой прилив жизненных сил, как никогда в жизни. Недавно она осмотрела наскоро лагерь в обществе Китти, но это было глубокой ночью, а она до сих пор чувствовала, что не в состоянии усидеть на месте.

Ее джинсы и блузка пропотели насквозь, их требовалось постирать, так что она переоделась в юбку с длинными разрезами по обеим сторонам – чтобы девушка могла легко дотянуться до кобуры на бедре, объяснила Китти, – и в новую блузку из какой-то легкой, но грубой на ощупь материи. Ни кобуру на бедро, ни какого-либо другого оружия Хлое не дали, зато она получила пару очень высоких поношенных ботинок из коричневой кожи, походивших, по словам Китти, на пароходные трубы. Они почти подходили Хлое по размеру, и когда в носки набили тряпок, пришлись как раз. В юбке с разрезами чуть не до пояса она чувствовала себя неловко, зато ботинки годились для этой местности гораздо лучше, чем туфли-лодочки на низком каблуке, в которых она угодила сюда. К тому же, по словам Китти, эта обувь защитит ее ноги от любых змей и ящериц, которые в изобилии водились в пустыне, если им приспичит кусаться. В этом отношении туфельки, бесспорно, не шли ни в какое сравнение с сапогами.

Дожидаясь Китти, Хлоя пыталась заставить себя усидеть неподвижно хотя бы столько времени, сколько нужно для того, чтобы зашнуровать ботинки. У них имелся лишь один серьезный недостаток: чтобы продеть шнурки сквозь многочисленные дырочки, следовало сидеть на месте, в то время как ее тело вибрировало от переполнявшей его энергии. Когда Китти вошла, Хлоя еще раз перевела дух, рассчитывая, что после этого ее голос перестанет дрожать, и спросила:

– Скажите, я здесь пленница? Или все-таки мне можно пойти погулять и осмотреться?

Китти закрыла глаза, потерла виски и лишь потом ответила:

– Нет, Хлоя, ты не пленница. Но тебе все же следует понять, что ты здесь новенькая и пока еще не слишком ясно соображаешь. А чувствуешь себя так – из-за веррота. Это ведь нечто вроде наркотика, но только опаснее, потому что получить его можно, только убив кровососа или если он даст его человеку добровольно. Нужно только перетерпеть первоначальный эффект, и все будет в порядке. Я думаю, чем раньше начать осваиваться, тем скорее поможет.

– Да. Поможет. Конечно. – Хлоя принялась кивать – так торопливо, что у нее зубы застучали. – Дома, в моем настоящем мире, я была алкоголичкой на излечении. Я уже проходила через такое. Может быть, вашего мира я и не понимаю, но нажираться в хлам мне не впервой.

Она с силой передернула плечами, поскольку попытка сохранять неподвижность оказалась все же непосильной. Ее тело стремилось к движению, при содействии сознания или без него, и она хотела – ей было необходимо! – по меньшей мере как-то контролировать это стремление.

– Вы только скажите, куда мне можно пойти, – попросила она самым спокойным тоном, на какой была способна.

Китти присела на корточки, отодвинула дрожащие руки Хлои и сама дошнуровала ей ботинки.

– Попозже, когда ты успокоишься, я попрошу у тебя прощения за поступок брата. Но пока повременю с этим. А ты иди. – Она выпрямилась, заставив тем самым Хлою посмотреть ей в лицо, и внушительно произнесла: – Помнишь, что я говорила насчет изгороди? Не прикасайся к ней.

С этими словами Китти направилась к выходу и откинула клапан палатки. Хлоя последовала за нею.

– Ты должна оставаться в лагере, – добавила Китти. – Здесь, в ограде, только наши. Снаружи, – она обвела жестом темную пустыню, – столько всяких чудовищ, что сейчас, когда ты даже на месте устоять не можешь, я и пытаться не буду перечислить их. Там города, леса, реки, океаны. Там и жители есть, они так и говорят: мы, дескать, из Пустоземья. Ты должна оставаться в лагере и выйти сможешь только с кем-нибудь из нас. Понятно?

Повинуясь неожиданному порыву, Хлоя кинулась к Китти, крепко обняла ее и так же быстро отпустила.

– Обещаю!

Может быть, Китти и ответила что-то, но произнесла она это так тихо, что Хлоя не услышала бы, даже если бы ждала ответа. А она его не ждала. В мгновение ока она выскочила из палатки и оказалась под небом, с которого светили две очень яркие луны, озарявшие маленький палаточный лагерь, который на первый взгляд показался ей безлюдным. Все это ничуть не походило на округ Колумбию, и, пусть Хлоя и не знала, как оказалась здесь и каким образом выяснить это, она твердо намеревалась понять мир, который отныне ей, судя по всему, предстояло называть своим домом.

Она внимательно огляделась по сторонам, решая, куда же ей пойти. Впервые попав в лагерь, она почти не разглядела подробностей. И сейчас принялась осматривать его, стараясь идти как можно медленнее, насколько позволял поющий в крови веррот. Палаток оказалось около дюжины; все они стояли поодаль одна от другой, так что их обитатели не могли случайно нарушить уединение друг друга. На земле чернело несколько кострищ; ей показалось странным увидеть их в пустыне. Подойдя поближе, чтобы рассмотреть одно из них, она обнаружила, что это яма, укрепленная металлическими обручами, на дне которой лежали головешки и какие-то мелкие кости, чуть присыпанные песком. Миновав яму, она увидела очень крупного мужчину, одетого в черное, который вышел из одной из палаток, и поспешила отвести от него взгляд. Ей казалось, что видела его, когда попала в лагерь, и даже поздоровалась, но уверенности в этом у нее не было. Так что она уставилась в землю и прибавила шагу, рассчитывая, что он решит, будто она не заметила его. Стоять и разговаривать – это же было бы для нее пыткой, пусть довольно гуманной, но все же…

Хлоя сделала еще несколько шагов и осознала, что лагерь имеет очень четко обозначенный периметр. На земле было закреплено что-то вроде троса из разноцветных металлических проволок, в который были вплетены какие-то кристаллы. Этот трос тихо гудел. А сразу за ним возвышалась ограда из металлической сетки.

Она направилась к ограде, но чей-то голос заставил ее остановиться.

– Если дотронешься, он убьет тебя. В смысле, забор.

– Я знаю, – ответила Хлоя, смутно понимая, что об этой мелочи она, кажется, забыла. Веррот вселил в нее ощущение, будто ее тело способно на что угодно. Позже, когда опьянение пройдет, ей потребуется… потребуется что-то сделать, чтобы можно было добывать его и впредь. Если это снадобье не разрушает человека, как наркотики или спиртное, может быть, ей удастся впредь наслаждаться подобным самочувствием. Может быть, оно и привыкания не вызывает… Она подумала, что кто-то уже говорил именно эти слова. Ну а сейчас она постаралась выбросить все это из головы и повернулась к человеку, который принес ей веррот.

Джек выглядел жилистым, каким она ощутила его, когда он нес ее на руках; его глаза были широко раскрыты, и рот тоже приоткрыт. И виду него был обалденный: мышцы, осанка, понимающий взгляд, манящие губы, в общем, сплошная опасность, от которой все сторожевые системы Хлои сразу пришли в действие.

– Ты ведь только что попала сюда. Думаю, вряд ли ты захочешь умереть так рано.

– А есть здесь хоть что-нибудь такое, что меня не убьет? – Она попятилась от ограды, поближе к нему, и сама не понимала, в меньшей опасности оказалась или, напротив, в большей. – Я точно помню, что той ночью видела дракона. Ваша сестра дала мне юбку, скроенную так, чтобы можно было достать оружие, которого она мне не предложила, – очень разумно с ее стороны, учитывая то, что я вся как на иголках после того, как вы опоили меня вампирской кровью.

– Это не вампиры. Их просто называют кровососами. Китти их не любит, вот и зовет вампирами. – Он переминался с ноги на ногу и раскачивался, будто ему тоже трудно было стоять на месте. – Может быть, я поторопился и дал тебе веррот, не объяснив что к чему, но он придаст тебе сил. Ты выпила его и теперь быстрее отойдешь от последствий перехода. Ты уже, в общем-то, выздоровела.

Она облизала губы, думая о верроте, а взгляд Джека остановился на ее губах. От этого Хлоя почему-то почувствовала себя неловко. Она вдохнула как можно медленнее, потом так же выдохнула, пытаясь расслабиться. Забор представлял смертельную опасность, поэтому она не могла отступить, а сделать шаг вперед означало еще больше приблизиться к человеку, который за непродолжительное время, что она провела здесь, несколько миль нес ее на руках по пустыне и без всякого предупреждения напоил ее опасным наркотиком.

– Входить в наш отряд означает доверять моему суждению. – Джек перевел взгляд на пустыню за спиной Хлои.

– Там, за мною, что-нибудь есть?

– Нет. А если бы и было, то забор убил бы что угодно. – И после короткой паузы Джек добавил, глядя ей в глаза: – Просто я привык всегда ожидать неприятностей.

Он не сводил с нее взгляда, и Хлоя поневоле задумалась: считает ли неприятностью ее самое или предвидит какие-то неприятности для них обоих. Так они стояли, словно в тупике, стояли долго, и Хлоя уже почти решилась поинтересоваться, что же держит их в этом положении, но тут Джек резко повернулся и зашагал прочь.

Сама не понимая почему, может, из любопытства, а может, просто по глупости она рванулась за ним.

– А что вы делаете?

– Хожу.

– Вы тоже пили это? – Она шла следом за Джеком, немного стесняясь того, что выданная ей юбка слишком уж много оставляет на виду, но втайне надеялась, что он все же хоть мельком глянет на ее ноги.

Он вдруг остановился так резко, что ей пришлось вскинуть руку и упереться в него, иначе она или наткнулась бы на Джека, или упала бы. Под своей ладонью она ощутила каменную мышцу, пожалуй, тверже, чем у боксера-любителя, с которым она некоторое (весьма короткое) время встречалась; рельефность мышцы вызвала у Хлои нехорошее желание погладить Джека по спине. Но, конечно, она этого не сделала и отдернула руку так же быстро, как и выставила ее.

Джек снова повернулся к ней.

– Да, я пил тот же самый веррот. Я должен обеспечить всем нашим безопасность. Я патрулирую окрестности. Охочусь. Как, впрочем, и почти все мы. – Он положил руку на кобуру, висевшую у его бедра. – Мы делаем здесь все что можем, поддерживаем порядок, пытаемся быть силой добра. Так мы зарабатываем себе на жизнь и искупаем грехи, которые и привели нас сюда.

– Что? – удивилась она и снова отступила на шаг.

– Кто-то выбирал нас поодиночке. До того как нас засосало в Пустоземье, каждый из Прибывших убил кого-нибудь или сделал еще что-то ужасное. Вот единственное, Хлоя, что всех нас объединяет. – Джек взмахнул рукой, и она, вслед за его жестом, снова обвела взглядом залитый лунным светом и испещренный тенями лагерь. – Все эти люди – убийцы. Скорее всего, что и ты – тоже.

Вряд ли он мог найти еще какие-нибудь слова, которые так резко погасили бы искру желания, которая начала было разгораться в Хлое. Убийца? Хлоя уставилась на него, не отвечая на вопрос, который он косвенным образом задал. Вернее, даже не вопрос – он ведь довольно ясно намекнул: ей следует сознаться в том, что она тоже убийца. А вот тебе! То, что было у нее в прошлом, никого не касается. У каждого есть секреты, о которых не следует распространяться, тем более перед человеком, с которым ты только что познакомилась. Что было, то было; она никогда ни с кем не обсуждала это и впредь не будет. Жизненное правило номер один: никогда и ни с кем об этом не говорить. Тайны бывают опасными, делиться такими ни в коем случае не следует. Может быть, преступления, которые она совершила в прежней жизни, здесь не наказуемы, а то и вовсе не считаются за преступления, но все это еще не повод для того, чтобы болтать о них.

Она направилась было прочь от Джека, но едва успела сделать несколько шагов, как он окликнул ее:

– Ты умеешь стрелять?

– Что? – Она снова повернулась и уставилась на него.

– Стрелять, Хлоя, стрелять. Если ты останешься с нами, тебе придется обороняться. Пользоваться ружьями и пистолетами проще, чем ножами и разным местным оружием.

– Иной раз случалось попадать в мишени, – уклончиво ответила она.

– Я собираюсь наружу. Все равно нужно по-быстрому обойти окрестности. – Он ткнул рукой в безжизненный пейзаж, расстилавшийся за пределами лагеря. – Если захочешь остаться с нами, тебе придется показать мне, что ты умеешь.

Это не было оправданием, даже нисколько на него не походило. Однако в этих словах явственно звучала готовность не докапываться до ее грехов, как выразился Джек. Для нее же это было вполне достаточной уступкой – тем более что сопровождалась она приглашением осмотреть местность вокруг лагеря.

– Предложение заманчивое, – сказала Хлоя. В памяти, правда, назойливо всплывало требование Китти оставаться в лагере, но ведь она собиралась выйти не одна. С ней был Джек, главный местный босс. Так что все, без сомнения, будет в порядке. Она попыталась подойти к нему не торопясь, но в душу к ней закрадывалось подозрение, что сейчас замедленные движения у нее не очень-то получались. Пока она стояла на месте во время разговора, в ней накопилось неимоверное количество энергии. И продолжительная прогулка, да еще и с перспективой пострелять, казалась ей очень привлекательной.