Текст книги "Порочная связь"

Автор книги: Меган Марч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Меган Марч
Порочная связь

Meghan March

DIRTY TOGETHER (#3)

Copyright © 2016. Dirty Together by Meghan March

Published by arrangement with Bookcase Literary Agency and Andrew Nurnberg Literary Agency

© Болятко О., перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Глава 1. Холли

Я жду, когда загорится зеленый свет единственного светофора в городе Голд-Хэвен, штат Кентукки. Потом поворачиваю налево и въезжаю на заправочную станцию. На этой станции я впервые в жизни заправляла свою машину бензином. Тогда это было намного дешевле. Мой «Понтиак» ненамного лучше, чем «Фиеро» выпуска 1988 года, на котором я ездила в те дни, но в этом городе он не будет бросаться в глаза, а именно это мне и нужно. Прежде чем выйти из машины, я надеваю солнечные очки и шляпу, похожую на те, которые обычно носят дальнобойщики.

Старые колонки, которые я ожидала увидеть, те, на табло которых крутятся цифры, заменены новыми моделями.

Это даже к лучшему. Это уменьшает мои шансы быть узнанной, если я постараюсь держаться подальше от людей.

Я провожу карточку через считывающее устройство, заправляю машину и закрываю бензобак. Когда я вернусь в Нэшвилл, я наконец сменю машину. Я могу себе это позволить, ведь я нечасто сорю деньгами.

И хотя на конкурсе «Мечты кантри» я выиграла миллионный контракт со студией, получила я на руки смешную сумму. Альбомы? Их выпуск обходится чертовски дорого. А что касается моих гонораров за выступления на гастролях, после оплаты всех расходов их даже не стоит упоминать. Но по мере того как будет расти продажа билетов на мои выступления и увеличиваться число моих поклонников, все изменится.

А пока я экономлю каждый цент и трачу деньги лишь на самые насущные нужды, потому что не знаю, когда окажусь на мели.

И мало что изменилось с тех пор, как я вышла замуж за миллиардера Крейтона Караса. Мысли о муже вызвали у меня чувство вины и сожаления. Не могу поверить, что я снова это сделала. Этим утром я просто встала и ушла.

И я думала лишь об одном – если я сейчас, прямо в этот момент, не уйду из его пентхауса, что-то внутри меня сломается. Мне просто необходимо было выбраться из этого города. Я знаю, что я трусиха и идиотка. Мне не нужно, чтобы кто-нибудь говорил мне об этом, потому что я сама уже обругала себя всеми возможными словами.

Я отрываю квитанцию и засовываю ее в карман куртки, а потом сажусь в машину и поворачиваю ключ зажигания.

Клик.

Я пытаюсь сделать это еще раз.

Щелк.

Вот дерьмо. Я тяжело вздыхаю, роняю голову и лбом прижимаюсь к рулю.

Я уверена, что это моя карма. Вот что случается с женщинами, бросающими своих мужей безо всякого объяснения, притом не один раз, а дважды.

Черт. Но как бы мне ни хотелось проникнуться жалостью к себе, сейчас не время для этого.

Я беру себя в руки и снова открываю дверцу. Здесь раньше работали заправщики, но давно, еще до того, как я начала учиться водить машину. Не то чтобы я стала платить дополнительные два цента за их услуги.

Я поправляю шляпу и направляюсь к гаражу. Окна над входом закрыты, возможно, из-за сильного ветра, так что я открываю дверь из матового стекла и вхожу в приемную.

Песня группы «Криденс Клиаруотер Ревайвал» звучит так громко, что можно подумать, будто ты стоишь прямо рядом со сценой на их концерте. Дешевые обитые досками стены теперь частично отделаны плиткой, частично выкрашены в нарядный голубой цвет. Заправочная станция явно преобразилась с тех пор, как я в последний раз была в этом городе.

Я нажимаю на кнопку звонка, но его не слышно из-за оглушающих звуков гитары.

Я могу без конца слушать «ККР». Но хотя я с удовольствием послушала бы еще пару песен, прежде всего мне нужно разобраться с машиной. Однако поблизости не видно никого из местных рабочих. Я решаю взять дело в свои руки и захожу за стойку, за которой расположена дверь в гараж.

Внутри гаража пахнет маслом, выхлопными газами и резиной. Не то чтобы неприятно, просто резковато. Здесь темнее, чем в приемной, так что я снимаю солнечные очки.

Мое внимание привлекает мужчина, который, нагнувшись, что-то откручивает гаечным ключом под капотом классического «Мустанга». На нем рабочие брюки и черная теплая рубашка, облегающая его широкие плечи.

– Эй! Можно вас попросить? – Мой голос проигрывает битву с гремящей музыкой. – Эй! – кричу я. Никакого ответа.

Я оглядываюсь по сторонам в поисках магнитофона. Найдя его, я направляюсь прямо к нему. Я нажимаю кнопку выключателя, и музыка смолкает.

Мужчина поднимает голову и поворачивается, чтобы посмотреть на смолкнувший магнитофон.

– Какого черта? – рявкает он. Потом замечает меня и обводит вопросительным взглядом. – Кем вы, черт возьми, себя…

– Простите. Вы не слышали меня из-за громкой музыки. – Я поворачиваюсь к нему и делаю несколько шагов. Собираюсь еще раз извиниться и внезапно узнаю его. – Логан Брэнтли?

Его прищуренные глаза широко раскрываются.

– Холли Викман. Не видел тебя сто лет.

Он вытаскивает тряпку из заднего кармана и вытирает руки. Потом собирается было протянуть мне руку, но смотрит на нее и хмурится.

– Подожди секунду.

Он поворачивается и направляется к раковине, расположенной в углу.

Запах цитрусов примешивается к запаху масла и выхлопных газов, и до меня доходит, что он моет руки, прежде чем обменяться со мной рукопожатием. Я не уверена, чувствую себя смущенной или польщенной. Логан Брэнтли был самым плохим из плохих парней, и я была влюблена в него с того момента, когда стала достаточно взрослой, чтобы влюбляться.

Хотя он никогда не обращал на меня внимания.

Он был старше меня на несколько лет и любил раскатывать по городу в своем стареньком «Камаро», как настоящий крутой парень, всегда с разными девчонками на переднем сиденье. Я не заслуживала его внимания, а потом, едва получив аттестат, он уехал из города. Я понятия не имела, что он вернулся, и мне становится интересно, как он жил все эти годы.

Он заканчивает мыть руки и подходит ко мне, распространяя запах апельсина.

– Подумать только… Что ты, черт возьми, делаешь в моем гараже, Холли Викс?

На этот раз он называет меня сценическим именем, и я краснею от смущения.

Я облизываю губы, пересохшие от жары, потому что печка в моей машине была включена всю поездку из Нэшвилла. И радио тоже, на полную громкость. Я во все горло подпевала всем старым исполнителям, которых только могла отыскать в эфире. Все, что угодно, лишь бы отвлечься от мыслей о Крейтоне и о том, как он отреагировал, найдя мою записку. Голос у меня в голове, очень похожий на мамин, говорил, что на этот раз он просто спишет меня со счетов.

– Холли? – Логан возвращает меня к действительности.

– Прости. Я, э-э-э… моя машина не заводится. Я залила бензин в бак, потом села в нее, повернула ключ зажигания, и ничего не произошло. Ну, раздался щелчок, а потом… ничего.

Он улыбается, и я захлопываю рот, потому что мне кажется, что он смеется над моим идиотским лепетом.

– Щелчок. Тогда, наверное, дело в стартере. – Он поворачивает голову и смотрит на дверь. Может быть, пытается увидеть мою машину? – На какой роскошной машине ты теперь ездишь? Я могу представить тебя в «Лексусе». Ты всегда была на голову выше всех здешних девчонок.

Мои брови поползли вверх.

– Я? На голову выше?

До шестнадцати лет я ходила в поношенной одежде, которую приносили в церковь женщины, чьи дочери были на несколько лет старше меня. А в шестнадцать стала покупать себе одежду в магазинах, торгующих со скидкой. Может быть, он имел в виду, что я всегда прикрывала сиськи и задницу в отличие от девчонок, которые удостаивались чести проехаться в его машине?

Что он подумает, когда увидит мой «Понтиак»? Его теория о «Лексусе» распадется в прах. Я все та же Холли, какой была раньше, и блеск софитов пока еще не изменил меня. И даже те две недели, которые я провела рядом с миллиардами Крейтона.

Логан снова смотрит мне в глаза.

– Да, ты. Ты всегда была классной. Хотя, возможно, я заблуждаюсь насчет «Лексуса». Готов поспорить, что ты разъезжаешь в «Бентли». – Его намек на богатство Крейтона невозможно не понять, так же как и медленный, оценивающий взгляд, которым он одаривает меня. – Да, я думаю, что тебе очень подойдет «Бентли».

Я не понимаю, почему произвожу на него такое впечатление. На мне потертые обтягивающие джинсы, ярко-голубая рубашка, доходящая до середины бедра, короткая черная кожаная куртка, ковбойские сапоги и нелепая шляпа. Далеко не дизайнерский прикид.

– Никаких «Бентли». И никаких «Лексусов».

Хотя у Крейтона есть «Бентли», которым управляет его шофер, но мне-то он не принадлежит. Так что лучше я прерву болтовню Логана, и немедленно.

Он пожимает плечами.

– Ну что ж. Давай пойдем посмотрим, что у нас там.

Я следую за ним и почти наталкиваюсь на него, когда он резко останавливается напротив моего «Понтиака».

– Пожалуйста, женщина, скажи мне, что это не твоя тачка.

Я расправляю плечи и гордо заявляю:

– Прости, что не дотягиваю до твоих стандартов.

Повернув голову, он смотрит на меня.

– Эта тачка не дотягивает до твоих стандартов – вот в чем проблема.

Я пожимаю плечами.

– Жизнь в высшем обществе не всегда такая гламурная, как ты мог бы подумать.

Он что-то бормочет себе под нос, и я улавливаю лишь несколько слов: жалкая пародия на мужа.

– Ключи?

Он протягивает руку, и я отдаю ему ключи.

Чтобы втиснуться за руль, ему приходится отодвинуть кресло назад. И когда он вставляет ключ в замок зажигания и поворачивает его, ничего не происходит. Даже щелчка не слышно.

– М-м-м… раньше был щелчок.

– Да. Полетел стартер или соленоид. Я могу заказать его, но в лучшем случае его доставят лишь в понедельник. Может быть, во вторник.

Учитывая, что сейчас уже субботний вечер, меня это не удивляет.

– Хорошо. Большое спасибо.

Он вылезает из машины.

– Рад помочь своей землячке, которая выбилась в люди. Я попрошу Джонни помочь мне закатить ее в гараж.

– Спасибо. Большое спасибо. Одной заботой меньше.

Только как я теперь доберусь до бабушкиного дома, мысленно добавляю я.

Я устала после долгого дня, но все равно открываю багажник и достаю сумку. Потом подхожу к дверце пассажирского сиденья, открываю ее и беру свою сумочку. Повесив ее на плечо, я закрываю дверцу и обхожу машину со стороны капота.

Логан поднимает руку, жестом приказывая мне остановиться.

– Что ты, черт возьми, делаешь?

Я смотрю ему в глаза.

– Иду к бабушкиному дому.

– Пешком?

– Это не так уж далеко.

– Сейчас холодно, как в аду, и до него по меньшей мере три мили. Ты не пойдешь пешком.

Я ощетиниваюсь при этих словах. Господи, убереги меня от альфа-самцов.

– Я не знаю, когда тебе пришло в голову, что очень круто принимать за меня решения, но спасибо, я буду делать то, что захочу, черт возьми.

– Холли, не будь смешной.

Я взвиваюсь. И прежнее смущение тут же покидает меня.

– Ты не в состоянии разглядеть, когда женщина находится на грани нервного срыва? Потому что я вишу на тонкой ниточке, и последнее, что мне нужно, это чтобы еще какой-то чертов мужик говорил мне, что я должна делать, а чего не должна.

К концу этой тирады мой голос уже понимается на полторы октавы вверх.

– Вау. Солнышко. Успокойся.

– Даже не…

Но он поднимает обе руки, словно защищаясь от хищницы, которую внезапно увидел перед собой.

– Я подвезу тебя. – Он поспешно добавляет: – Если хочешь.

Я чувствую, как гнев начинает меня отпускать, и соглашаюсь:

– Хорошо. Спасибо.

Логан берет у меня из рук сумку, и я не сопротивляюсь. У меня нет на это сил. Я устала как собака. И совершенно вымотана. Я хочу лишь поскорее добраться до бабушкиного дома, чтобы упасть на чистые, как я надеюсь, простыни и просто отлежаться несколько дней.

Мы выезжаем с заправки на огромном черном «Шевроле» Логана. Сиденья обиты темно-серой кожей, и внутри салона пахнет новой машиной. Я оглядываюсь в поисках освежителя воздуха с запахом новой машины, но не вижу его. И электроника в машине такая навороченная, что я полагаю, что она тоже новая. Очевидно, если кто из нас теперь и купается в роскоши, так это Логан Брентли.

Он включает радио – разумеется, местную станцию – и направляется из «центра города» в сторону бабушкиного дома. Я беру в кавычки слова «центр города», потому что он состоит всего лишь из одного светофора и четырех углов. И, принимая во внимание, что жители Голд-Хэвена не отличаются большим воображением, они так и называют центр города – Четыре Угла. Один угол – салон красоты, еще один – почта и аптека и два остальных – бар и заправочная станция. Вот и весь центр.

Голос диск-жокея привлекает мое внимание, когда произносит мое имя. И начинает звучать мой последний сингл. Мне следовало бы прийти в восторг оттого, что меня крутят по радио, но меня хватает лишь на слабую улыбку. Я вернулась домой не для того, чтобы быть Холли Викс.

Логан смотрит на меня, словно ожидая, что я что-нибудь скажу, так что я бормочу первое, что мне приходит на ум:

– Полагаю, понимаешь, что добилась успеха, когда слышишь себя на местном радио в родном городе.

Логан качает головой.

– Это спутниковое вещание. А местная станция все время крутит твои песни. Они вообще мало что другого ставят.

– А-а-а, – говорю я дрогнувшим голосом.

Глядя прямо перед собой, Логан говорит:

– Я всегда знал, что ты выбьешься в люди. Я рад, что ты не упустила свой шанс. – Он бросает на меня быстрый взгляд и добавляет: – Хоть это и сделало тебя недосягаемой для меня.

Я настолько выбита из себя всей этой ситуацией – тем, что я снова в Голд-Хэвене, и тем, что сижу в машине Логана Брентли, – что даже не нахожу, что ответить.

Похоже, Логана это не беспокоит, потому что он продолжает:

– Итак, какого черта ты здесь делаешь, похожая на вытащенную из воды общипанную курицу?

Я подавляю смешок и приподнимаю бровь.

– А мне показалось, ты сказал, будто я хорошо выгляжу.

Он улыбается, бросив на меня быстрый взгляд, а потом снова сосредоточивается на дороге.

– Да нет, ты выглядишь хорошо, просто кажешься очень уставшей и напряженной – и рядом с тобой нет мужа.

Я сжимаю в кулак левую руку и правой рукой прикрываю булыжник на моем пальце. Здесь, в Кентукки, он кажется еще более неприлично огромным.

– Мне просто нужна передышка, – говорю я. – Мне нужно какое-то время побыть одной и разобраться в себе.

Логан включает сигнал поворота, прежде чем въехать на подъездную аллею, ведущую к бабушкиному дому. Он останавливает машину и поворачивается ко мне.

– Мне кажется, это последнее место, куда ты могла бы сбежать от неприятностей.

В доме меня ожидает множество воспоминаний – и беспорядок, который оставила там мама после того, как вломилась туда и стащила некоторые самые дорогие для бабушки вещи.

Я делаю вдох, приподняв плечи, а потом выдыхаю и выпрямляюсь.

– Полагаю, когда тебе хочется сбежать от неприятностей, самым естественным порывом будет поехать туда, где твои корни. Меня не было здесь девять месяцев, но за это время столько всего произошло. Я хотела лучшей жизни, и я откусила больше, чем смогла проглотить.

Я даже не успела подумать, прежде чем у меня вырвались эти слова.

– И теперь я даже не знаю, кто я на самом деле. Я подумала, что, если вернусь сюда, я смогу найти ответы на свои вопросы, чего я, похоже, не могу сделать в другом месте.

– И поэтому ты сбежала?

Его вопрос не удивил меня.

– Это долгая история.

Надеясь закончить наш разговор, я открываю дверцу и спрыгиваю на землю. Для этой тачки ему нужна лестница.

Снова забросив сумочку на плечо, я подхожу к Логану, который уже держит в руке мою тяжелую сумку. Он идет следом за мной к лестнице, ведущей на бабушкино крыльцо, выкрашенное в лиловый цвет.

Она выбрала этот цвет тем летом, незадолго до смерти, чтобы позлить свою зловредную соседку. И она не ошиблась. Бабушка всегда бывала права. Полагаю, истинной причиной, по которой я приехала сюда, была моя надежда, что она поможет мне своей мудростью и своими советами, даже несмотря на то что ее здесь больше нет.

Я открываю замок и распахиваю дверь. Пыль кружится в воздухе, и я полагаю, что арест помешал моей маме навести здесь хоть какой-то порядок.

Логан ставит сумку на пол и делает шаг в сторону, давая мне пройти в дом.

– Спасибо. За то, что подвез, и за то, что помог мне с машиной. Когда машина будет готова, оставь сообщение на бабушкином телефоне.

– Не за что.

Он стоит, засунув большие пальцы рук за пояс рабочих брюк, и я понятия не имею, чего он ждет.

Я собираюсь закрыть дверь, но Логан говорит:

– Будь готова к восьми часам.

– Ч-что?

– Ты слышала меня.

– Но я… Что?

– Ты вернулась, чтобы заново обрести свои корни, Холли. И я собираюсь помочь тебе в этом.

Глава 2. Холли

Я сказала себе, что никуда не пойду, когда забралась под чистую простыню в свою старую кровать, не заводя будильник. Я сказала себе, что никуда не пойду, когда в семь сорок пять зазвонил дверной звонок. И я сказала себе, что никуда не пойду, когда накрыла голову подушкой, чтобы не слышать настойчивого стука в дверь.

Я сказала себе, что никуда не пойду… и тут увидела в дверях моей старой спальни Логана Брентли.

Ошарашенная, я села в кровати.

– Какого черта? Как ты сюда вошел?

– Я же сказал тебе, что приду в восемь часов. Я решил, что ты еще не будешь готова, поэтому пришел пораньше. А теперь вытаскивай свою задницу из постели. У нас сегодня насыщенная программа.

– И почему, несмотря на то что я не реагировала на тебя последние пятнадцать минут, ты все еще не понял, что я никуда не пойду?

Он вошел в комнату с таким видом, словно был у себя дома, и прислонился к стене, обклеенной лиловыми обоями.

– У тебя были причины приехать сюда. Я могу понять, когда кто-то хочет спрятаться и зализать свои раны, но это не помогает. Поверь мне. Я-то это знаю.

Я откинула одеяло, радуясь, что легла спать в футболке и легинсах.

– Ты действительно хочешь вытащить меня отсюда?

– Даже если ты будешь брыкаться и кричать. И учитывая, что твои фотографии появятся где-то в Интернете, тебе лучше освежить макияж.

У меня отвисает челюсть, и я несколько раз моргаю, услышав его нахальные слова.

– Господи Иисусе, будет чудом, если у тебя есть подружка. Ты напрочь лишен какого-либо такта.

Он криво усмехается.

– Может быть, у меня не одна подружка. И такт – явно не то, чего ищут женщины в наши дни, Викс.

– Как бы там ни было, убирайся из моей комнаты.

Я киваю на дверь на тот случай, если он меня не понял.

Логан смеется, и я не могу не оценить тот факт, что он стал весьма привлекательным мужчиной. Он сменил рабочие брюки на поношенные джинсы, надел теплый свитер, на этот раз темно-зеленого цвета. Свитер облегает его грудь, и я могу заметить, что этот мужчина хорошо сложен.

Я, возможно, и замужняя женщина, но я посрамила бы свой пол, если бы не посвятила минуту тому, чтобы оценить отличный образчик мужского рода, пусть даже чисто теоретически. Я машу рукой, прогоняя его, и он наконец поворачивается и идет к двери… давая мне возможность оценить его и сзади.

Покачав головой, я спускаю ноги с кровати и тянусь за своей сумкой. Я вытаскиваю из нее джинсы и длинный черный свитер. И роюсь в сумке, пока наконец мне не становится ясно, что я забыла упаковать носки. По крайней мере, я не забыла белье. И это напомнило мне о том, как тогда, в моей гримерке, Крейтон пришел в ужас, подумав, что я собираюсь предстать перед публикой без трусиков, в одном коротком платье.

Почему мы, кажется, нашли возможность наладить отношения посреди этого сумасшествия, называемого гастролями, но как только вернулись к нормальной жизни, я чуть не дошла до нервного срыва? И что это говорит о нашем возможном будущем?

Я отбрасываю этот мучающий меня вопрос. У меня еще будет время подумать об этом. Сначала мне нужно разобраться с самой собой, а потом уже думать обо всем остальном. Так что я иду к шкафу и разыскиваю носки, роясь в куче вещей, которые оставила там и так за ними и не возвращалась.

Я планировала вернуться, разобрать вещи и выставить дом на продажу, но что-то все время останавливало меня. И вовсе не отсутствие времени в моем сумасшедшем графике. Когда несколько месяцев назад я платила налог на недвижимость, я сказала себе, что пришло время продать дом.

Но я так и не смогла поставить точку. Даже сейчас я еще не готова. И это просто удивительно, потому что мне не терпелось стряхнуть пыль этого городка с моих сапог. И после того как умерла бабушка… мне было слишком тяжело вернуться. Однако, как я и сказала Логану, здесь было единственное место, куда мне захотелось убежать. Жизнь – сложная штука.

Я, будучи девчонкой из Кентукки, часто вспоминаю фильм «Дни грома». Там Немезида Тома Круза, Роуди Бернс – тот парень, который стал его другом после того, как они разбили взятые напрокат машины по пути на званый ужин, – говорит, что ребенком он работал на ферме, чтобы получить возможность участвовать в гонках. Но позже стал участвовать в гонках, чтобы получить возможность вернуться и жить на ферме. По крайней мере, мне кажется, что это было примерно так.

Возможно, этот фильм – не шедевр, но я никак не могу забыть его. Это еще один способ сказать, что лучше там, где нас нет. Я нахожусь не в том положении, что Роуди Бернс, потому что не горю желанием насовсем вернуться в Голд-Хэвен, но я не перестаю размышлять о том, что, может быть, в дальнейшем буду петь и гастролировать, надрывая задницу, лишь для того чтобы накопить достаточно денег и уйти на покой.

Все это непредсказуемо.

И тут я замерла в процессе натягивания носка на ногу. Неужели я только что представила себе свое будущее, в котором не будет Крейтона? Потому что если Крейтон останется частью моего будущего, деньги не будут играть для меня никакой роли, разве нет?

И тут возник еще более важный вопрос – если Крейтон останется частью моего будущего, буду ли я спустя десять лет все еще петь и гастролировать? Потому что если даже у нас с ним все будет хорошо, не надоест ли ему эта история с музыкой кантри, которая поначалу казалась ему интересной, но со временем утратила свою привлекательность?

Перестань волноваться заранее, Холли. Я принимаю решение на сегодня похоронить все мучающие меня вопросы. У меня пока еще нет на них ответа. И может быть, появление Логана у меня на пороге – счастливая случайность, которая поможет мне отвлечься.

Стянув с себя легинсы, я надеваю джинсы, а потом меняю футболку на свитер и смотрю на свое отражение в зеркале, которое верой и правдой служило мне в трудные годы подросткового периода. Мне легко сказать, чем сейчас я отличаюсь от меня прежней.

Мои волосы теперь более длинные и блестящие благодаря рекомендациям стилиста. Мое тело стало стройнее благодаря диете и подсчету калорий. Но вы поверите, что мои сиськи стали более аппетитными? Нет, я не продала душу дьяволу, просто открыла для себя бюстгальтеры «пуш-ап» и нашла нужный мне размер. Мое лицо, как и тело, стало худее, скулы острее, а брови приобрели форму, над которой поработал профессионал. Но, не считая этого, я все еще та же девчонка, которой была, когда уезжала из этого города.

И неужели Крейтон сможет долго довольствоваться этой девчонкой?

– Прекрати, – говорю я своему отражению. – Просто прекрати.

– Поторопись, Холли! – кричит Логан снизу.

– Придержи коней, наглый тип! – кричу я ему в ответ.

Я хватаю косметичку, замазываю тональным кремом круги под глазами, наношу бронзовый румянец на щеки, подкрашиваю тушью ресницы и покрываю губы блеском. И этого, решаю я, будет достаточно.

Программа Логана по возвращению меня к моим корням началась с ужина у «Мистера Бургера», единственного ресторана быстрого питания в городе, потому что Макдоналдс не потрудился открыть у нас свое заведение. Здесь на редкость тихо для субботнего вечера, но это и к лучшему.

Мы делаем заказ и садимся в дальнем углу, ожидая, когда нам принесут еду. В городе шутят, что обслуживание в «Мистере Бургере» такое медленное, потому что им приходится вначале пойти убить корову.

Проходит двадцать минут, прежде чем нам приносят два огромных чизбургера, жареный картофель и шоколадный молочный коктейль. Я не съедала так много калорий за один присест с тех пор… вероятно, с тех пор, когда в последний раз ела здесь. И эта еда очень отличается от того неприлично роскошного стейка, который Крейтон заказал в гостинице.

Но и эта еда потрясающая. И компания тоже не такая уж плохая.

Я говорю очень мало, но Логан прекрасно ведет беседу, хотя у меня такое чувство, что обычно он не такой разговорчивый. Он рассказывает мне о том, как вернулся в город после увольнения с флота. Он не говорит, что такого он натворил во время службы, и я подозреваю, что это было что-то интересное.

Он вернулся в город через несколько дней после того, как я уехала в Нэшвилл, и поскольку не привык бездельничать, нанялся на работу в гараж, где он подрабатывал, еще учась в школе. Как оказалось, во время службы на флоте он в свободное время занимался реставрацией классических автомобилей, так что Чак, прежний владелец гаража, сразу же нанял его.

– Когда Чак три месяца спустя сказал мне, что собирается на покой, я понял, что не могу позволить ему продать гараж кому-либо, кроме меня. Возвращение в этот чертов гараж стало для меня настоящим возвращением домой. Он не был удивлен тем, что я не хочу, чтобы он продал этот гараж кому-то еще, и был настолько добр, что помог мне выкупить его. Я почти расплатился с ним, а потом взял кредит в банке для того, чтобы отремонтировать гараж. И все теперь складывается у меня неплохо.

Я поражена тем, что за шесть месяцев он успел купить это заведение, отремонтировать его и превратить старый гараж Чака в популярное место для реставрации и починки классических автомобилей. Более того, сказать, что я поражена, – это сказать слишком мало. Похоже, не я одна способна упорно воплощать в жизнь свою мечту.

Еще меня удивляет, что мы покидаем ресторанчик, не привлекая к себе внимания. Полагаю, я не такая уж знаменитость, даже в своем родном городе. Очевидно, в маленьких городках популярна лишь Миранда Ламберт[1]1
  Американская певица, автор-исполнитель в стиле кантри. Лауреат музыкальных премий «Грэмми», Академии кантри-музыки и Ассоциации кантри-музыки.


[Закрыть].

Вторая часть операции «Возвращение Холли к ее корням» привела нас в то место, где все начиналось – «Пойло и Яйца». Мне следовало бы знать, что все кончится этим, ведь это единственное место в Голд-Хэвене, куда люди приходят развлечься.

Прием, который мне оказывают здесь, очень отличается от того, с которым я столкнулась в «Мистере Бургере». Можно подумать, что я – настоящая героиня, которая вернулась спустя долгие-долгие годы.

– Черт побери, смотрите, кто к нам пожаловал! – кричит Бенни, перекрывая шум, царящий в кегельбане.

Он направляется ко мне так быстро, как только позволяет трость, и обнимает меня.

– Привет, Бен. Как твои дела?

Этими словами моя бабушка приветствовала его многие годы, и я давно уже переняла у нее эту привычку.

Он отстраняется, опираясь на свою деревянную трость, чтобы сохранить равновесие, и склоняет голову набок.

– Думаю, куда интереснее, как идут твои дела, миссис Миллиардерша.

Мои щеки вспыхивают. Я не хочу говорить о той Холли, оставшейся за пределами этого города. Я здесь не для этого.

– Я в порядке. Просто решила немного передохнуть.

Он хочет спросить еще что-то, но передумывает. Я бросаю быстрый взгляд на Логана, который выразительно смотрит на Бенни. Ограждает меня от его вопросов?

– Как насчет партии в боулинг, Бен? – спрашивает Логан.

Бенни с энтузиазмом кивает.

– Конечно. Все, чего захочет моя девочка. Но у меня есть условие.

– Бен, – начинает говорить Логан, но я перебиваю его. Я отлично знаю, каково будет условие Бенни.

– Я спою одну песню. Но не из моих.

– Договорились. Идите поиграйте, а позже встретимся в баре.

Мы сыграли две партии, и легкость в общении с Логаном удивляет меня. В нем нет того напряженного предвкушения, которое я чувствую каждый миг, проведенный рядом с Крейтоном. Но зато это общение лишено всякого стресса.

Оно просто… непринужденное.

К тому же невозможно не сравнивать этих мужчин – одного грубоватого и приземленного, другого – утонченного и лощеного. И каждый из них по-своему опасен.

Я знаю, как вести себя с такими парнями, как Логан. И не потому, что провела много времени на гастролях рядом с Буном. Логан воспитывался в тех же условиях, что и я. Я могу надерзить ему, дать сдачи и при этом не чувствовать себя неловкой или скверной.

Я могу дать сдачи и Крейтону, но когда я оказываюсь в его мире, я теряю уверенность в себе, потому что чувствую себя совсем чужой. Во время гастролей все было лучше, но лишь потому, что это он был в моем мире. Как там говорится в пословице о птице и рыбе, которые полюбили друг друга? Наверное, мы слишком разные.

Мои мысли настолько отвлекают меня, что я неудачно бросаю шар. Черт. Вот вам и триста очков, которые я умею заработать за партию. Я не раз проделывала это. И это еще одно умение, которое жена миллиардера, вероятно, не должна упоминать в своем резюме.

Я обожаю играть в боулинг, есть жареные пикули и петь песни о грузовичках и разбитых сердцах. И я ненавижу чувствовать себя настолько… не отвечающей требованиям. Как я смогу быть подходящей парой Крейтону, если даже я сама не чувствую себя такой? Слова Анники по-прежнему все еще ранят меня.

Логан бросает шар, и я с радостью отвлекаюсь от своих мыслей. Он тоже умеет играть и набирать по триста очков за партию. Я наблюдала это множество раз, когда школьницей подрабатывала здесь, а он приводил сюда своих подружек. Вот вам и еще одно различие между этими мужчинами. «Пойло и Яйца» – это как раз такое место, куда парень вроде Логана приводит свою подружку. А когда я пытаюсь представить себе Крейтона в этом окружении, мне это не удается.

Но я была полна решимости отряхнуть пыль этого города со своих сапог и никогда не возвращаться сюда. Так что за печаль, если я не могу представить себе Крейтона здесь? Я хотела лучшей жизни, и я ее получила. И когда я наберусь мужества проживать ее, а не плыть по течению, позволяя приливам и отливам то выбрасывать меня на берег, то утаскивать в открытое море?

Я хватаю свой шар, размахиваюсь… и снова неудача. Отвернувшись от дорожки, я сажусь на синий пластиковый стул и роняю голову на руки.

– Холли, какого черта? – спрашивает Логан.

– Я не могу это сделать. Мне нужно перестать думать. Я хочу сегодня вечером ни о чем не думать, но у меня не получается.

Логан кладет шар на пол и садится рядом со мной. Кроме древесного аромата лосьона после бритья или дезодоранта от него исходит запах гаража – масла, выхлопных газов, резины и цитрусов.

Этот запах не неприятный. Он настоящий.

Но это не Крейтон.

– Что я могу сделать? Как мы можем помочь тебе перестать думать? – спрашивает Логан.