Текст книги "Аннабель в стране грез (СИ)"

Автор книги: Мэднесс Робин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Робин Мэднесс
Аннабель в стране грез

Сломанная Реальность. Путешествие Анабель.

Автор: Робин Мэднесс

Глава 1: Пугало

  Она появилась из неоткуда, сама того не желая.  Удивлению ее не было границ, когда она оказалась на поле желто-коричневой травы. И простиралось оно далеко до края небесного горизонта. Неосознанно девушка двинулась с места и пошла вперед. И шла пока своим внезапным появлением не распугала стаю ворон, сидевших на старом потрепанном пугале. Она подошла ближе, чтобы рассмотреть его.

 – Спасибо, что прогнала их. Это достаточно болезненно, когда они клюют мое и без того изувеченное, дряхлое тело.

 – Кто здесь? Кто говорит со мной?

 – Это я – Пугало. Я вишу перед тобой, как ты можешь меня не видеть?

 – Что? Пугало? Но ведь это не возможно? Как... – она отпрыгнула в испуге.

 – Не бойся меня, я не причиню тебе вреда. И даже если бы хотел этого, то не смог бы. Ведь я распят на этом деревянном кресте, у меня нет ни рук, ни ног, только эти палки, выходящие из рваного балахона которыми я отнюдь не могу пошевелить. И эта льняная маска, покрывающая пуховые перья составляющие, то, что вы люди называете головой.  А возможно или нет – не мне решать. Я просто есть. И сейчас видимо я есть для того, чтобы поблагодарить тебя.

 – Поблагодарить за, что?

 – За то, что прогнала воронов. Очевидно твои мысли были заняты чем-то другим на тот момент, когда я сказал это в первый раз.

 – А, хорошо.

 – Да, действительно, так лучше. Хорошо, когда не испытываешь боль, не так ли?

 – Да, думаю да. Хотя конечно, безусловно, лучше. И давно вы висите здесь?

 – Сколько себя помню.

 – А, что же вы охраняете. Ведь здесь нет ни огорода, ни даже грядки. Да и вороны вас не боятся.

 – Не знаю. Видимо ничего. Я просто вишу. Наверно в этом есть какой-то смысл, но мне он не открыт. Скорее всего, ответ на твой вопрос знает тот, кто создал и повесил меня сюда.

 – И кто же вас создал?

 – Я этого не знаю. Точнее не помню. Помню только то, что вишу очень давно. А насколько давно и не помню. Но до этого давно, ничего – пустота.

 – Значит так было всю вашу жизнь? Без каких-либо изменений. Вы просто висите и все?

 – Да кажется так. Разве, что мое тело чуть ранее выглядело более презентабельно. Думаю, скоро вороны ничего от меня не оставят.

 – Может быть мне снять вас?

 – В этом нет смысла, ведь у меня нет ног, и я не смогу идти. Да и зачем-то ведь я должен здесь висеть. Неважно известно мне или нет зачем, но я должен.

 – Но ведь вы не хотите больше испытывать боль, почему бы, что-то не поменять? Я, возможно, смогу найти или сделать и пришить вам ноги. И тогда вы сможете идти.

 – Кажется, до тебя мне уже кто-то предлагал пришить ноги, но этот кто-то так и не вернулся. Да и не нужно. Ведь у меня есть цель. Я не знаю ее, но она есть.

 – Но разве это не бессмысленно?

  – Нет, отнюдь, нет. Вот сейчас я веду беседу с тобой.  Возможно, это и есть моя цель. А возможно и нет. Однако это все-таки, что-то изменит.

 – Что это может изменить?

 – Не знаю, знать должна ты.

  -Я?

 – К примеру, мы могли бы и не встретиться сегодня, и оттого день стал бы другим, и для тебя, и для меня. Значит, наша встреча для чего-то была нужна. Но так, как моя жизнь останется неизменной, хотя возможно найдется пища для ума, твоя, же получит новый поворот.

 – Да. Наверно так оно и есть. Вы умны, но, как в этом почти бескрайнем поле, вы стали таким?

 – Я иногда встречал таких вот путников как ты. И мы говорили. Одним из них был ученый. Он говорил больше остальных. Слушая его речи, и я стал умнее. Хотя до и после него, люди говорили вещи не более и не менее умные.

 – Ясно.  А не говорил ли ученый, как найти выход из этого места?

 – Этого места? Смотря что – ты подразумеваешь под этим местом. Поле?

 – Нет, не совсем. Скорее эту страну, если это страна.

 – Да страна. Страна людских грез, как говорил ученый. Но он ведь мог и солгать или не знать наверняка.

 – Страна людских грез? Значит ли это, что я сплю?

 – Возможно.

 – Тогда, чтобы вернуться, мне нужно проснуться?

 – Ну, или наоборот заснуть. Этого я знать не могу.

 – Ясно.  Но может быть, вы знаете, что там за полем.

 – Нет и не могу. Тот, кто уходил от меня никогда не возвращался.  Хотя, тот ученый говорил, что видел по дороге ко мне, и кажется, оставался на ночлег в старом доме неподалеку. И кстати, шел он с той же стороны, что и ты. Странно, что ты не заметила тот дом.

 – Да странно. Но мне кажется – я оказалась сразу на этом поле. Не могу вспомнить ничего, что бы было до него. Не могу вспомнить даже, как на нем очутилась.

 – Так же, как и я. В этом мы с тобой похожи.

 – Видимо так. А как сюда попал тот ученый? И другие.

 – Никто из них не помнит.

 – Значит это действительно сон. Тогда ничего страшного, скорее всего мы скоро проснемся и все вспомним. И возможно вы перестанете быть пугалом.

 – Ох, как же я об этом мечтаю. Может быть, я наконец-то воссоединюсь с любимой.

 – С, любимой?

 – Да. Она восходит по ночам, отгоняя от меня вороньи стаи и боль, что приходит с ними. Но она постоянно молчит. Я разговариваю с ней и тщетно прошу ответа, ведь она молчит. Наверно ей просто не дано говорить, как мне или тебе.

 – Восходит? Что это значит?

 – Она просто появляется. Там на небе. Озаряя и прорезая собой ночную тьму. С ней ко мне приходит спокойствие и благоговение. С ней – уходит боль.

 – Светит? Она Луна?

 – Да, кажется, так ее называют люди.

 – Но ведь она не живая. Хотя, что мне утверждать, ведь я разговариваю с пугалом.

 – Да, утверждать наверняка ты не можешь.

 –  Мы так долго разговариваем с вами. И я до сих пор не знаю вашего имени.

 – У меня нет имени девочка. Ведь я обычное пугало.

 – Но вы говорящее пугало, а это все меняет. Может быть мне, как-нибудь вас назвать?

 – Не стоит. Может быть мне не дано иметь имя.

 – Но почему нет. Ведь это почти ничего не изменит? Ваша цель останется такой-же не ясной, как и раньше.

 – Возможно. Но не будем рисковать.

 – Ну, а я Анабель.  Наверное, мне пора идти Просто Пугало.

 – Не могу знать Анабель, но если ты хочешь – можешь идти.

 – Прощайте и удачи.

 – И тебе.

   Она повернулась к нему спиной и пустилась трусцой. Разговор был, конечно, интересный, но немного странный. Значит, чтобы вернуться в реальный мир нужно просто проснуться... или заснуть. Пожалуй, она заснет в том доме, о котором говорило пугало.

 Вскоре желтовато-коричневая трава сменилась колючим терновником и высокими зелеными кустами.  Колючие шипы впивались в ноги. Идти было трудно, но она шла, так как уже видела впереди очертание здания.  Подойдя, наконец, почти в плотную к нему, она оказалась у высоких, заржавевших, узорчатых ворот, окруженных изрядно по рушившейся каменной стеной.

 Возможно, когда-то эти ворота были накрепко закрыты, но спустя время замок на них проржавел и сломался. Однако и теперь открыть их было достаточно сложно. Ведь терновником и густыми кустами поросло почти все вокруг. Помимо этого за оградой  густо пророс розарий. С трудом, но она смогла немного приоткрыть их и пролезть во внутрь. Если ученый и был здесь ранее, то он явно нашел иной вход. Но это уже не было важно. Пробравшись через розовые кусты, она взобралась на каменные ступени дома.  Дом, напоминавший скорее небольшой дворец, вероятней всего, был построен в эпоху правления королевы Виктории. И был частью грез какого-нибудь знатного англичанина. За массивными деревянными дверьми открывался темный, может быть не совсем грандиозный, но впечатляющий зал, потолок которого был украшен огромными канделябрами. Сквозь разбитые окна пробивался дневной свет и потому многие участки зала были хорошо видны. Как и портрет женщины, очевидно хозяйки особняка, висевший на противоположной от входа стене. На потускневшим полотне можно было различить детали ее внешности. У нее были темные, как каштан волосы и такие же темные большие глаза. Тонкий почти прямой нос и пухлые ярко красные губы. Своей красотой она могла бы затмить саму Афродиту. В нижней части картины было написано имя и фамилия. Элизабета. Фамилия была неразборчива. Но это и не имело значения.

 Анабель прошла в комнату, расположенную справа от зала. Здесь было еще темнее, чем в зале, за счет того, что окна были занавешены выцветшими, но когда-то бывшими ярко-алыми, тяжелыми занавесками. Она подошла к окнам и попыталась отодвинуть занавески, но те оборвались и упали на пол.  Свет из окна упал в центр комнаты. И обнажил старое пианино. Большинство его клавиш провалилось, но некоторые еще могли издать слабый звук.  Чуть дальше от него можно было различить обтянутую красным атласом софу, вокруг которой были, словно снежинки разбросаны осколки белоснежной посуды. Ей стало интересно, что же произошло, что же привело в упадок этот некогда великолепный дворец. Возможно, его хозяйка более не грезила о нем. Если то был всего лишь сон.

 Окончив осмотр первого этажа, она поднялась по винтовой лестнице наверх. Где обнаружила ряд идущих друг за другом спален. Девушка прошла в самую большую расположенную в той части дома, откуда открывался вид на внутренний двор.

 Анабель сняла с широкой двуспальной кровати пыльное покрывало и легла. Легла, чтобы заснуть – заснуть и проснуться. В доме чужих грез.

Глава 2 «Внутри огромного дуба».

«Что за мир открылся моему взору. Странный и причудливый с одной стороны, с другой опасный и неведомый, порождающий смешанные и тревожные чувства. Что-то явно выглядит неправильно во всем этом. Как и по чьей воле, я попала сюда? Что мне делать? Куда идти?» – Постоянно крутилось в головке Анабель.

Собравшись с мыслями, она пошла вперед, в большей степени не осознавая, куда и почему идет. Сквозь туман, сквозь мрачные стволы деревьев, шагая по тропе образованной корневищами деревьев. Эти странные, похожие на дубы деревья (из-за своей высоты они все же больше напоминали сосны, но по своему строению были похожи на переросшие дубы) стояли ровно в два ряда, вставши по обеим сторонам корневой тропы. Эти величественные создания отнюдь не были столь прекрасны, их массивные мускулистые ветви и пульсирующие перетекающие бугристое тело напоминали бьющихся в жуткой агонии мучеников. Будто созданные каким-то злым гением, они одновременно и пугали, и пробуждали жалость. Так как особого выбора в направлении не было, то и проблемы в перемещении так же не было. Все дальше, дальше от начала пути. Глубже, глубже в чащу то ли леса, то ли чего-то извращенно на него похожего. В любом случае это место было за гранью ее понимания. Силы заканчивались, но тропа все продолжала свой узловатый путь. Куда-то далеко за границу тумана, выстроившуюся в почти материальную преграду, запрещающую глазам продолжить путь и видеть то, что скрыто за ней. Каким-то неведомым образом, данной, очевидно свыше мыслью, Анабель поверила в то, что путь ее уже скоро закончится.  Пелена рассеялась и открыла то, что так долго скрывала.  Тропа вывела девочку к еще более огромному, еще более ветхому дубу. Из-за громадности сооружения она ни сразу заметила небольшую дверь между корней в самом его основании. Сон (как казалось мне изначально и впоследствии ни раз приходило на ум) приобрел новый поворот. Влекомая чередой совсем непонятных чувств Анабель подошла и постучала в дверь.

Анабель постучала в дверь, но шагов не послышалось. Ни шороха, ни скрежета, ни единого звука. Тогда она постучала еще и еще. C третьей попытки дверь приоткрылась.  Из проема ей увиделись два ярких огонька, они мерцали, исчезали на мгновение и снова появлялись.

Следом за ними появился звук.

– Что тебе? – всхлипнул незнакомый голос. Он скрежетал, как старая пластинка на пыльном граммофоне.

Анабель молчала, волнение и незнание сыграли свою роль.

– Что тебе? – переспросил голос, скрежета и взвизгивая.

– Вы все это время стояли у двери? – сказала она первое, что первое пришло в голову.

– Да.

– Но, но почему же не открыли?

– По традиции – три.

– Что три?

– Стука. Слишком много вопросов и слишком мало времени. Заходи, чай уже остыл.

– Чай?

– Никаких вопросов! Слишком, слишком много вопросов.

Щелчок и в ту же секунду за дверью зажегся свет. Свет мягкий и теплый, он поблескивал на шерсти хозяина. Подол его красного, махрового халата задевал деревянные мостки, издавая едва слышимый шелест. Внутри дуб был полый. Первый этаж был вырублен в самом основании. Таким же был и второй, и возможно третий. Туда вели выдолбленные из древесины ступени. Хозяин любезно помог снять с Анабель куртку и повесил на один из позолоченных крючков, расположенных на стене у самого входа.

Кухня была доверху заставлена банками и склянками с наклеенными на них ярлычками с надписями: "Выпей меня", "Съешь меня", "Отравись мной" – и так далее, в том же духе "Алисы". На дубовом столике, посередине кухни стояли две чашки чая и тарелка с "Имбирным печеньем" – надпись соответствовала действительности. Мохнатый хозяин нетерпеливо приглашал сесть на один из стульев, стоявших рядом.

Чай и вправду почти остыл, что немного нервировало кролика. Недолго думая он вылил содержимое в серебристую металлическую раковину, встроенную в каркас кухни, как и вся мебель.  После чего, взяв две склянки с надписями: "Керосин" и "Огненное дыхание дракона", подошел к низкой каменной печке. Вылив немного керосина на угли внутри, он открыл вторую банку и направил резкую огненную струю. Керосин вспыхнул, и пламя разлилось по периметру тесной печной духовки. Чайник уже стоял на ней. Оставалось только ждать, когда он вскипит.

  – Ненавижу, ненавижу! – Почему мне всегда достаются такие гости!  Что за невоспитанность! – выкрикнул кролик, после чего выдал еще несколько совершенно невнятных, пискливых возгласов.

    Но когда чайник вскипел, хозяин разлил чай по чашкам, когда несколько раз взглянул на часы, то немного успокоился и притих.

  – Угощайся! Это лучшее имбирное печенье во всем мире! – сказал он уже гораздо спокойнее, чем прежде, что немного успокоило Анабель.

  – Действительно вкусное спасибо.

  – Пожалуйста, пожалуйста, – у него явно повысилось настроение.

  – А, можно попросить сахар?

  – Сахар!? – Этот чай не пьют с сахаром деточка! Чему вас только учат в ваших школах?

   "Хорошо обойдусь без сахара".

  – Так, что это за место?

  – Что за место?

  – Да

  – Мой дом!?

  – Да нет же...

  – Да это мой дом! Мой и только мой! – он снова начал всхлипывать.

  – Нет, нет. Я вообще не говорю о вашем доме...

 – Не говоришь о моем доме!? Как можно не говорить о моем доме!?  – хозяин снова перешел на писк.

"Да это же не кролик, а мышь, какая – то!"

– Я имею ввиду, как найти выход?

  – Выход находится там же где и вход юная леди! И чему вас только учат в этих школах?!

  – Да нет же!

  – Именно так!

  – Как вернуться?

  – Вернуться как? Куда?

  – Домой.

  – Мы уже дома.

  – Вы дома, а я нет.

  – Возвращаться нельзя, потеряется время!

– Да как же потеряется?! Потеряется на что и зачем? Если все вернуть назад, придется снова греть чай!

– Вы меня снова не так поняли. Я не имею ввиду возвращение во времени.

– Ты сказала назад.

– Хорошо, тогда как пойти вперед?

– Все определяется временем и "Как пойти назад", и "Как пойти вперед".

– Ладно.

– Еще чаю?

– Нет, пожалуй, нет.

  Он еще раз взглянул на часы.

– Тогда в постель. Ты и так потратила слишком много времени. Скорее, скорее, ну скорее же. Вставай. Всем в доме пора спать. Что за невоспитанность? И чему вас только учат в тех школах.

Все еще продолжая сидеть за столом, Анабель спросила:

– Всем? Значит, здесь есть еще кто-то?

 – Моя невеста.

– Невеста?!

– Она спит в дальней комнате. И я специально повесил табличку "Не входить". Надеюсь ты понимаешь, что это значит?

– Не входить.

– Именно.

– А, теперь живо наверх... Ох время, время... – он начал нервно постукивать лапой по часам.

– Куда идти?

– Наверх по лестнице. "Комната для гостей".

Поднявшись по ступеням и войдя в длинный коридор, Анабель наткнулась на дверь с надписью "Комната для гостей".  Льняные простыни, льняные покрывала. Вырубленная из дуба кровать и ночной столик. Девочка легла, но спать не собиралась.

Через некоторое время все-таки уснула.

Еще через некоторое проснулась от странного шума. Аккуратно почти беззвучно вышла в коридор.

Шум исходил от той самой комнаты с надписью "Не входить".

Звук, тот что Анабель слышала лежа в постели за грубо вытесанной дверью, в коридоре стал походить на детский плач, перебиваемый кроличьими всхлипами и не ясными причмокивающими хлюпаньями.

Прокравшись в полутьме к комнате с невестой, слегка приоткрыла тяжелую дверь. Страха не было.

Яркий, красноватый свет, ударивший в глаза, ненадолго ослепил, но через некоторое время картина происходящего стала четкой.

Посреди комнаты стоял хозяин дома и хладнокровно, почти без эмоционально (за исключением периодических, радостных всхлипов) кидал, словно поленья в топку, лежавших на полу младенцев в занимавшее всю западную стену подобие женской матки.

Матка в свое время издавала то самое причмокивающее хлюпанье. Она пульсировала, сжималась и жадно поглощала нежное, свежее мясо.

Ноги Анабель стали ватными, а кролик уже закидывал в чудовище последнюю жертву. Рука соскользнула с ручки, и громоздкая дверь с шумом захлопнулась. Хозяин услышал. Он тут же распахнул ее резким ударом своей большой задней лапой.

–  Что ты здесь делаешь? Тебе нельзя здесь быть! – на этот раз писк звучал, как сирена скорой помощи.

– Я же предупреждал! – всхлипнув еще раз, он схватил девочку за руки и втащил в комнату.

"Все, я пропала, что интересно занесут в протокол о причине смерти – съедена маткой?" – звенело в голове Анабель.

Этого в любом случае нельзя было допустить. Еще несколько метров, и она погибла. Он толкал и толкал, все ближе и ближе. А попытки Анабель вырваться были не очень-то.

Она почти чувствовала, как матка сжимает ее тело, всасывает в себя.

И тут Анабель увидела..., то, что могло ее спасти. Часы – они висели у него на поясе. Только бы успеть. Да! Алилуйя! Кролик и сам не успел заметить, как его ненаглядный атрибут полетел вслед за детьми.

– Нет!!! – всхлип оглушил.

Он рванул к матке и попытался быстрым движением достать их изнутри, но лапу вытащить уже не смог, она медленно поглощала его. А он только и мог, что рваться и кричать, всхлипывать и кричать: – "Нет, моя королева, нет!!!".

Что бы процесс пошел быстрее (ох время, время) сильным пинком по пушистому хвостику Анабель отправила грызуна к праотцам (или же к праматери).

Что же теперь? Сердце бешено колотилось, не давая мыслям свободы. Они летали где-то около, обрывки разума, как звездочки вокруг головы Багза Бани после удара об стену. Наконец тело стало двигаться само по себе. Оно рванулось назад в коридор, по коридору и вниз по лестнице. Вниз в кухню. Там, руки Анабель быстро и автоматически схватили две склянки с надписями – "керосин" и "огненное дыхание дракона". Думаю, вы уже догадались, чего хотело подсознание Анабель. Взлетев по лестнице, обратно к комнате с табличкой "не входить" и распахнула дверь. После чего облила западную стену содержимым из банки "керосин" (полностью опустошив ее) и вернувшись к выходу, открыла "дыхание дракона". Стену объяло пламенем. Матка запульсировала  с бешеной скоростью. Плоть чернела и отслаивалась обугленными хлопьями. Вскоре, а точнее очень быстро пламя перекинулось на параллельные стены. Надо бежать. Пулей к выходу. Закрыто. Не может быть! Что говорил кролик? "Вперед" Куда именно? Вот же проход рядом с кухней. Анабель казалось, раньше его здесь не было. Через дверь, через корневища, на мокрую землю и на свободу. По поросшей травой тропе, дальше от дома. Оглянувшись через много метров, она долго смотрела на то, как горит и догорает старый дуб.

Глава 3.  «Тропой любви».

  Пламя, как ни странно не перекинулось на соседние деревья, и путь вперед был безопасен, хотя кто его знает?

По-видимому, в этой части леса недавно прошел дождь (такая мелочь, как странные погодные условия уже не могла удивить) и все вокруг заполнилось легкой синеватой дымкой.

Трава имела темно-бирюзовый окрас и была покрыта крупными влажными каплями.  После длительного вдыхания паров смога, воздух казался еще более свежим и прохладным, чем, как это бывает, после дождя. Деревья здесь уже не стояли в один тесный ряд и более чем представляли собой обычный лес. Но Анабель все равно не стала сходить с тропы (независимо оттого какой непроходимой и еле видной она бы не была). И ее терпение было вознаграждено. Деревья стали редеть и лес наконец уступил место едва различимым в тумане полям.  Присмотревшись, в этой густой дымке она смогла различить очертания небольшого особняка.  Через несколько шагов погодя, из тумана проступила окружавшая его высокая металлическая ограда. Еще, через несколько шагов она заметила то, что на самой ограде, помимо резных вставок было еще что-то чужеродное. Как оказалось, этим чем-то были куклы. Множество прогнивших деревянных кукол в изодранных платьях и кое-где плюшевые медведи.  Высокие ворота ограды были широко распахнуты. Немного помедлив, она вошла в них.

  Перед вытянутыми окнами раскинулись многочисленные кусты розария.  Они почти полностью закрывали висевшие рядом детские качели, которые, будучи раскачанными ветром терлись и шелестели о них. Не было возможным представить, что особняк обитаем.

– Мы ждали тебя целую вечность, –  произнесенная в унисон двумя голосами фраза, напугала и заставила обернуться.

– Мы так долго тебя ждали, – как оказалось голоса принадлежали женщинам, а скорее молодым девушкам, только что вышедшим на порог.

Они стояли вплотную друг другу, настолько близко, что это дало волю ужасным предположениям. И предположения оправдали себя, как только Анабель подошла ближе. Они были сиамскими близнецами, сращенными боками.

– Ванна уже готова – и снова, в унисон распевали они сладостными девичьими голосками.

– Что?

– У тебя было длинное путешествие, тебе нужно привести себя в порядок, – заговорила, наконец, в одиночку левая.

– Хорошо, – Анабель стало интересно, какие секреты были в их шкафу.

 Войдя в просторный холл с висящими канделябрами, пламя которых мягко ложилось теплом на стены и предметы, сестры сопроводили Анабель на этаж выше по одной из двух винтовых лестниц. Высокие окна прикрывали шелковые немного выцветшие занавески и потому в тех местах, что не были доступны свету свечей, было достаточно темно. Резкие тени падали от предметов, создавая таким образом собою фантастические, эфемерные существа.

В ванной комнате было не меньше различных сосудов чем и у кролика, но большинство надписей на них поблекло и узнать их содержимое представлялось возможным только после открытия. От воды исходил приятный, свежий пар. В воздухе стоял запах ароматных масел. Как только сестры покинули Анабель, девочка погрузилась в горячую, блаженную воду. После часа или возможно двух, расслабленная и чистая она вышла в коридор. Они уже ждали.

– Что за одежда? – спросила правая.

– Нам нужно переодеть тебя. – укоризненно произнесла левая.

Жестами они указали следовать за ними. Она покорно пошла следом.

Гардеробная была огромной и казалось здесь было около миллиарда различных нарядов. У одной из стен располагался трельяж. Рядом с ним будуарный столик, а под столиком стул на два смежных сидения.

В течении нескольких часов они подбирали для нее наряды, примеряли, надевали, очень долго, постоянно оспаривая решения друг друга.  И чем сильнее было их рвение и экспрессия, тем более Анабель походила на куклу. То и дело их тянуло в разные стороны, что провоцировало обеих на новые споры. Но, наконец, они все же пришли к одному решению.

Хотя на этом дело не закончилось. Ни одна женщина, по словам обеих, не могла бы обойтись без макияжа и прически. Они посадили девочку за будуарный столик, а сами встали сзади – слева и справа. Наклонятся, разумеется, сестрам было не совсем удобно. Они снова начали тянуть друг друга в разные стороны. В итоге одна встала со спины другая с боку и каждая занималась своими вещами.  Правая – прической, левая – макияжем. По ходу своей работы они не слишком обращали внимание на работу друг друга и потому не спорили, а делали все достаточно быстро. Но когда работа была окончена – результат не впечатлил не ту не другую. И они вновь поменялись местами, чтобы исправить и сделать все по-своему. Казалось эта процедура будет длиться бесконечно.  Но, в конце концов закончилось. Обе очень гордились своей работой.

– Ты великолепна! – Воскликнула правая.

 – Ты мастер! – Воскликнула левая.

Они еще долго восхваляли друг друга, пока эта хвала не перешла в спор, который   к   удивлению Анабель завершился страстным и непристойным поцелуем.

– Мне казалось вы сестры?

– Так и есть, – восторженно заявили они в унисон.

– И ты тоже можешь стать нашей сестрой, – заметила левая.

– Нашей младшей сестрой, – добавила правая.

– Мне не слишком удобно говорить это после того, как вы позаботились обо мне, но я        пожалуй – откажусь.

– Откажешься?! Но мы так долго ждали тебя. И уже полюбили.

– Это конечно приятно слышать, но нет.

– Думаю, что утром ты передумаешь – предположила левая.

– После того, как поешь и поспишь, – добавила правая.

– Возможно, – девочка не стала спорить.

После вегетарианского ужина, который совершенно не насытил желудок, Анабель уложили в просторной яркой спальне. Здесь: широкая двуспальная кровать – застеленная красным шелком в тон к занавескам, белый ворсистый ковер на полу, ночные столики с розами из сада в высоких керамических вазах и канделябры со свечами. Уютная, удобная, великолепная и почти королевская – спальня. Некоторое время Анабель посещало желание остаться. Еще через какое – то время она отогнала эти мысли, но с большим трудом. Сестры ушли, пожелав ей спокойной ночи и поцеловав в лоб. Она закрыла за ними дверь на задвижку, не минуты не сомневаясь в правильности своих действий.

Уснула достаточно быстро. Спала беспокойным, терзаемым кошмарами сном. Находясь на гране с реальностью и дремой, в какой-то момент Анабель начала слышать голоса. И еще долго была не в силах понять, откуда они исходят. Из ее подсознания или все-таки извне – из комнаты.

– Она сказала, что не хочет быть нашей сестрой.

– Она может передумать.

– Она может не передумать.

– Но если мы пришьем ее сейчас – она может обидеться.

– Она привыкнет.

– А, вдруг...

Сделав над собой немалое усилие – Анабель открыла глаза.

Сестры и вправду были здесь. Здесь – рядом. Они прошли через тайный проход за напольными часами – под слабым освещением свечей девочка могла видеть открывшееся отверстие в стене. В руке одной была длинная острая игра, в руке другой – толстая вязаная нить. Они хотели пришить ее к себе.

Немедля, она вскочила с пастели. И ринулась к выходу, но они перекрыли проход.

– Куда ты? Мы ведь любим тебя. Мы просто хотим, чтобы ты осталась вместе с нами.

– Я уже сказала – нет!

– Ты передумаешь, ты должна передумать. Мы будем заботиться о тебе.

– Нет! – Анабель сделала рывок по направлению к напольным часам и нырнула в темноту.

Они бежали в след, выкрикивая одну и ту же фразу: – "Мы любим тебя". Бежала без оглядки, все быстрее и быстрее, но голоса не стихали. Бежала по облицованным камнем темным коридорам, где редкие углы были освещены канделябрами. Бежала, пока на пути не возник тупик.

В этом мраке она не сразу заметила дверь, потянув за ручку, девочка оказалась в подвальном помещении особняка. Пол был завален прогнившими картонными коробками и деревянными ящиками. Кое-где можно было видеть детские игрушки и фотографии. На противоположной стене дверь, ведущая к свободе. Крики сестер постепенно приближались. Пробравшись сквозь груду исторического мусора, она обнаружила, что дверь наружу заперта.

– Неужели я останусь здесь навечно? Окно. Но высоко. Можно попробовать. Только бы оно было открыто". Анабель взобралась по коробкам вверх и потянула за ручку. Ей пришлось приложить силу. Штукатурка в щелях отслаивалась и падала на пол. Близняшки уже ворвались в помещение. Окно открылось, осталось только вскарабкаться. Схватившись за раму, девочка подтянулась и убрала одну ногу с коробок. Ни одной засечки, ни одного уступа не за что зацепиться. Подтянувшись еще немного, смогла поставить колено на подоконник. Осталось протиснуться и конец этому кошмару. Сестры были связаны, и передвигаться им было неудобно, этим Анабель выигрывала время. Но близняшки настигли и успели всеми четырьмя руками обхватить девочку за ноги. Анабель удалось высвободить одну ногу и лягнуть. Удар попал в шею левой девушке. Она не смогла удержать равновесие и свалилась с коробок на пол, потянув за собой сестру. Анабель,упав из окна, оказалась снаружи.

В тот момент уже ничего не могло остановить ее. Она бежала и бежала, все дальше и дальше. Возможно даже быстрее чем в предыдущий раз. Они уже не пытались догнать ее, но не перестали посылать вслед свои безумные фразы: "– Вернись! Мы прощаем тебя, только вернись. Останься с нами! Будь нашей сестрой!" Крики угасали с каждым новым метром. И только тогда, когда они наконец смолкли, Анабель остановилась. Упала на мокрую траву, внимала стуку своего сердца и совершенно не хотела знать, что ждет ее дальше.