Текст книги "Тихое НЕсчастье"
Автор книги: Майя Неверович
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Майя Неверович
Тихое НЕсчастье
Глава 1
…Ночь. Обычная, совсем не тихая, летняя ночь. Все шумы города врывались в окно. Я поднялась, не выдержав этой смеси из лая собак и воя сирен. Закрыла чёртово окно. Хотя, мужу, конечно, удобнее было бы. Он спит ближе к окну, но ему все эти звуки, как колыбельная. Я усмехнулась, глядя, как смешно торчит его пятая точка из-под покрывала и пошла на свою сторону.
Стук в дверь… Негромкий, видимо, знают, что у нас маленький ребенок. Потому что не звонят, не тарабанят. Стучат негромко, но – падла – настойчиво. Придётся открыть. По дороге заглянула в спальню – спит.
Открываю дверь и в коридор, буквально налетает на меня Надюха, сестра моя.
– Ты чё, чего случилось? – я, взбудораженная от ночного визита, выглянула в подъезд, – Стас тоже тут?
– Нет! – агрессивно, громким шёпотом говорит Надюха и захлопывает дверь.
Я только теперь догадалась включить свет в коридоре и…
Надюха сидит на табуретке и смотрит на меня глазами побитого котёнка. Она явно, недавно ревела. Лицо красное, в крапинку. Она молча, но жмурясь, будто от боли, расстегнула кофту и сняв её, подняла руку, показывая мне локоть. Он был весь сбит.
– Ты где так?
– Это не всё. – Усмехнувшись, она подняла юбку выше коленок. Они обе были сбиты.
Я присела на корточки, переспросив еще раз:
– Ты где так? – ну не лезло больше ничего в голову.
…В квартире слышно только, как гудит холодильник и как Надюха стучит ногтями по тумбе, оставляя следы на белой кружевной скатерти. И молчит.
Я смотрю на эту сучку и пытаюсь понять – мне её жалко или я её ненавижу?
– Этот урод мне изменил… – произнесла Надюха и перестала стучать. Её рука зависла над тумбой, будто там, на этом квадратике скатерти она их и застукала. – Я залезла в его телефон.
Я молчала. Не сказать, что была сильно шокирована, зная Стаса. Но пока её прорвало, надо дать высказаться. И я начала догадываться откуда появились эти ссадины.
– Залезла на его страницу. Там всё в цвет. Где бы он её и как… – Надюха машинально оглянулась на дверь спальни. – Маруська спит? ну ты поняла…
– Это я поняла. Ссадины откуда?
– Оттуда. Он вышел из ванной, и я ему в рожу телефон, начала требовать объяснений, орать.
Это было вполне в её духе.
Да и если откровенно сказать, в духе их отношений. Живут чуть больше трёх лет, из них два – постоянные страсти в итальянском стиле: бурно ругаются и сладко мирятся.
Надюха снова задрала юбку. Запрокинула голову и закрыла глаза, громко сглотнув слюну.
Какое-то время она сидела молча, зажмурившись. Словно, всё
происходившее меньше часа назад, снова промелькнуло перед её глазами…
***
Она давно чувствовала неладное: холод, грубость, непонятное отдаление. Долго не решалась на этот шаг, поскольку боялась подтвердить свои сомнения. Но. Однажды, она это сделала. И увидев в телефоне мужа смс какой-то Ане Ш. (как она была подписана) и фотки той, которые она присылала периодически, просто накрыло! Окатило кипятком! Был ступор, неверие, непонимание, миллион вопросов и желание просто убить!
Услышав, что муж выходит из ванной, Надюха сначала бросила гаджет на место, но тут же схватила его, и пошла навстречу мужу, держа телефон перед собой и выкрикивая всё, что она думает о нём, о ней и что-то еще. В голове был просто гул.
Стас, даже не произнеся ни слова, буквально пригвоздил её, рукой схватив за горло. Надюха так стукнулась затылком о стену, что на секунду потемнело в глазах. Но, возможно, это и не от удара, а от шока.
Стас сжал ей горло, выхватил телефон, быстро кинул его на стол и влепил ей пощечину. Вместо, вполне ожидаемых извинений, хоть каких либо слов оправданий – он ЕЙ влепил пощёчину и смотрел налитыми кровью глазами.
– Ты ЭТО хотела найти? Ты какого хрена туда полезла? Какого ты полезла в МОЙ телефон? – он отпустил Надюху и, стукнув напоследок ладонью ей по лбу, пошёл в комнату.
– Спать можешь, где хочешь, но чтоб я тебя не видел. – прорычал он уже на ходу.
Такого Надюха ну никак не ожидала!
– Я где угодно? Ты совсем попутал?! Вали к своей шмаре, урод! – догнав, она толкнула его спину, а саму уже душили слезы отчаяния.
Страх с болью слились вперемешку…
От страха трусило, но она не собиралась этого показывать.
Стас, резко развернувшись, схватил её за волосы, повалил на пол и потащил в сторону коридора. Но тут же бросил и, брезгливо вытерев ладоши, снова прорычал:
– Пошла вон, дура! Опять не понятно?
И спокойно направился к балкону.
Вот тут Надюха реально испугалась! Она даже кричать не могла, настолько была напугана. У них были ссоры, скандалы даже. Но такого…
Схватив с кресла свои вещи, она – глядя абсолютно ошалелым взглядом – вылетела в подъезд.
Когда позади остались пара этажей, до неё дошло, что надо бы одеться. Затылок болел неимоверно, ноги и локоть были содраны…
Надюха тихо выла и одевалась… Выла не столько даже от боли. Ссадины почти не ощущались. Ныл затылок. Боль была от предательства. От шока. От стыда.
…И вот она сидит в коридоре у младшей сестры, которая и так никогда не любила её мужа. Стало так жалко себя! Слёзы текли непроизвольно.
А утром приехала «тяжёлая артиллерия» под названием Мама.
Невысокая, слегка сутулая, она могла произвести впечатление этакого «божьего одуванчика» предпенсионного возраста для тех, кто не знал её лично. Мы же с сестрой тихо пили кофе, стараясь не шелестеть даже фантиками от конфет.
Каждый раз, когда приезжала мама, я чувствовала себя провинившейся девчонкой.
Муж и дочь к приезду мамы успели разбежаться. Один на работу, вторая в сад. Нам же с Надюхой пришлось выслушивать всю тираду.
– Ишь, чего удумала! Разводиться! Ты обо мне подумала? Я как людям в глаза смотреть буду? – безостановочно вскрикивала она, нервно ни то вытирая стол, ни то лупя его тряпкой.
– Отродясь такого не было! Вышла замуж, нечего хвостом крутить!
Мы обе сидели слегка опешив и переглядывались. Вот тебе и позвонили в поисках поддержки…
– Ма, а ничего… – попыталась возмутиться Надюха, но мама так стукнула по столу, что вздрогнули не только мы, но и кружки.
– А вот и ничего! Семья – это главное. Не надо доводить мужика и будет всё нормально. Ты думаешь, ваш отец не гулял?
После этих слов у меня округлились глаза, я повернулась к маме. Я всегда считала, что наш отец не из таких. Да, он мог выпить, но никогда не был агрессивным. И уж тем более, представить, чтобы он мог изменять. Самого папы не было в живых уже несколько лет, но в памяти он таким и остался: добрым, весёлым, немного рассеянным. Прямо, как Надюха.
Мама, видимо, поняв по моему взгляду, что в горячке сказала лишнее, тяжело вздохнула и уже намного тише, но таким же требовательным тоном продолжила:
– Да, было дело. Но у нас семья, у нас были вы. И, конечно, я его простила. А главное, – посмотрела она на Надюху, – истерик не закатывала. Мужик стремится туда, где его холят и лелеят. Такая уж это скотина. А я тебе сколько раз говорила – рожай. У обоих сразу дурь из башки вылетит. Всё они ерундой маются. Какие могут друзья? Зачем в дом таскают всяких? А те ж и уськают, поди.
Мамина тирада могла продолжаться вечно. Эта её манера приплетать во время ругани всё до кучи, уже не удивляла. Но вот того, что она так накинется на Надюху, мы конечно, не ожидали. Она сидела напротив меня и смотрела умоляюще. Глаза уже были полны слёз. Я же никак не могла уложить у себя в голове то, что слышала.
Во-первых, вот таким образом узнать, что папа, который всегда казался практически эталоном, оказался совсем не идеалом. Во-вторых, мамина реакция.
– Так, всё! – не выдержав этого фарса, я стукнула по столу. Мама попробовала и на меня прикрикнуть, но я её перебила.
– Нет, теперь ты послушай. Твоей дочери хреново. Ей изменили и за это, её же и «наказали». А ты твердишь про какие-то семейные ценности?! Про то, что тебе перед кем-то там будет стыдно?! Мам, ты вообще, чья мать? Мы тебе не ради этого всего позвонили.
В маме, казалось бы, умной и адекватной женщине, сидело это совдеповское (или не знаю, откуда взятое) понятие «что мужик в доме главный», а ты баба, ты терпи и создавай уют. Как она и меня когда-то учила: «мужик пришёл уставший, даже если пьяный, а ты его приголубь, накорми и спать уложи. И ни слова поперёк. Вот тогда в семье будет идиллия…»
Для мужика– то, понятно. А где комфорт женщины в таких отношениях?
В общем, как мы очень быстро поняли, маме звонок был лишним. Она ушла, хлопнув дверью и крикнув напоследок:
– Чтоб сегодня же была дома. Приеду, поговорим.
Я закрыла за ней дверь и пошла к Надюхе на кухню.
Она сидела, уткнувшись лбом в стол, и накрыв голову руками.
– Надь, ну не надо. Не плачь. – Я села напротив.
– Да не плачу. Просто в шоке от собственной матери. Казалось бы, – она подняла голову. – К кому ещё идти-то, как не к ней?
– Ко мне. Живи, сколько надо. Только надо побои снять и посоветоваться с адвокатом, как тебе быть. – я встала. – Давай сфоткаем твои синяки и посмотрим в интернете, что мы можем ему предъявить. Тебе нужен будет грамотный адвокат.
– Не надо. Не пойду я никуда. – с отчаянием проговорила сестра.
– Это ещё почему?
– Ну что я им скажу? Да и не хочу. Это все начнут пальцем тыкать. Не хочу, не пойду никуда.
– Ну давай, – я махнула в сторону двери. – Вернись домой, а то может он не весь пар выпустил? Так пойди, не забудь ещё прощения попросить.
Напротив меня загнанная в угол, не понимающая, как ей быть дальше, сестра. Она подняла на меня глаза и виновато прошептала:
– Ты, наверное, права. Но… Ник, мне почти тридцатка. – звучало это так, будто у неё неизлечимая болезнь. – Ну, кому я нужна буду через год-другой?
– Ты совсем дура?!
– Не начинай.
– Да это ты прекращай! Вот калекой ты точно мало кому понравишься. Я не понимаю, почему ты вечно его оправдываешь? Он об тебя ноги вытирает, как хочет, а ты считаешь это нормальным. Хоть раз найди в себе силы дать ему отпор. Бить мы его не можем. Но наказать – вполне.
Надюха согласно кивнула.
Я включила ноут и мы сели гуглить статьи побоев. Картина была печальная. Чем больше мы читали, тем больше понимали, что ему не будет ровным счётом НИЧЕГО. Чтобы посадить, нужно чтобы он её порезал. Да-да, это не образно, а реальные статьи. За синяки, ссадины и угрозы, Стасу грозил максимум, штраф. Всё!
***
Выходные закончились.
Надюха прекрасно понимала, что жить вечно у сестры она не может, поэтому всё свободное время смотрела варианты съёмного жилья.
Хотя, их со Стасом квартира и была совместно купленной, но так просто он её не отдаст. Да и ипотеку платить. У него есть чем, а она искала варианты, как можно дешевле, так как её зарплаты ни на что нормальное не хватит.
Сестру она попросила никому ничего пока не рассказывать. Было почему-то ужасно стыдно признаваться, что ей изменили и её же выставили. Да и по сути, ушла-то она сама.
Родители Стаса позвонили и заявили, что «никто тебя не выгонял, ты сама хвостом крутанула. Зачем было лезть под горячую руку?»
Интересно, у того поколения, у всех такое мировосприятие?
Теперь Надюха понимала, что эта тупая фразочка: «бьёт – значит любит» – намертво засела ни у одного поколения женщин. Надюха, как жертва маминого воспитания, ужасно стыдилась говорить, что они с мужем разводятся. Сама не могла объяснить почему, но вот не хотела она это озвучивать. В голове сидела мысль: «А вдруг…»
А вдруг, он извинится. А вдруг, он осознал и уже жалеет. А вдруг, это она виновата в чём-то? Чего-то не додала, где-то не усмотрела. И конечно, вечное «что люди скажут». Однако, она понимала, что никакого «а вдруг» уже не произойдёт.
…Надюха буквально впорхнула в цех.
Впрочем, как всегда. Что в понедельник с утра, что в пятницу вечером – она всегда с улыбкой на лице. Её халат развевался, как крылья бабочки, за что коллеги её шутливо так и называли «наша бабочка». Она всегда приветливо улыбалась, даже на грубость умудрялась отвечать шуткой. Да ей и не хотелось грубить. Всегда позитивная, всегда поддержит разговор. Вот и сейчас никто не знал, что творилось внутри. Как хотелось просто плакать и никого не видеть. Но она снова смеялась над шутками, которые даже не особо слушала. В голове постоянно крутились мысли, от которых было не очень весело.
Сегодня её опять похвалил начальник смены, отметив, что она практически живёт на работе. И прищурившись, усмехнулся:
– И как муж ещё не выгнал из дома? Терпеливый мужик, молодец.
Надюха засмеялась и прошмыгнула мимо него в сторону курилки.
Хотя бы вне дома, она будет свободной! Здесь она «душа компании». Беззаботная девчонка, счастливая жена, успешная коллега. Грустно улыбнувшись своим мыслям, словно разбуженная очередным смехом в курилке, она неторопливо выдохнула сигаретный дым.
А в голове стоял лёгкий туман и немного заложило уши… то ли от сигарет, то ли от бессонных ночей. Немного странное ощущение, как будто хочется есть и спать, причём одновременно. Прям очень сильно. Настолько, что кружится голова…
…Непонятные, бормочущие голоса и какая-то суматоха… Надюха открыла глаза.
Она лежала на кушетке в рабочем медпункте. Как она здесь очутилась, непонятно. Голова всё ещё кружилась. Она приподнялась.
– Тихо, тихо.
– Ты как? – подскочили и медсестра и Анна Антоновна, её мастер.
– А что случилось? – Надюха не могла понять, как она здесь оказалась и почему ничего не помнит. Не могла же она сознание потерять?
Но оказалось, что смогла. Прямо в курилке.
Медсестра охватила её голову руками и начала заглядывать в зрачки, потом попросила следить за её указательным пальцем.
А Анна Антоновна в это время охала и сбивчиво рассказывала, как она испугалась, как Надюха только вот смеялась и тут – бац! – грохнулась.
– Ты если беременна, ты сразу говори, будем переводить. – спокойно сказала медсестра, записывая что-то в карте.
– Ничего я не беременна. Это точно исключено.
– Головой не ударялась последние дни?
Надюха аж оторопела слегка. Она практически ощутила тот удар о стену. И почувствовала тот ужас и боль.
– Нет. А при чём тут удар?
– Точно не ударялась? – опытной медсестре явно не понравилась заминка в ответе. -Смотри, это может быть сотрясение. Могу направление выписать.
– Не надо мне ничего. – грубо отрезала Надюха и встала. – Я в порядке. Просто чуть перенервничала и не позавтракала.
Из кабинета Надюха вышла в растерянности. Она понятия не имела, чем может быть опасно это сотрясение. Да и вообще, вряд ли у неё именно оно. И снова в голове это «а вдруг».
Так хотелось позвонить Стасу. Просто, чтобы он знал! Это ведь он виноват! Это из-за него она шмякнулась на виду у всех. И неизвестно ещё, чем всё обернётся. Хотелось забиться в дальний угол и просто выть. За эти дни она так устала от всего. От этой осязаемой боли унижения от предательства мужа и матери, от жалостливого взгляда сестры и кучи мыслей. Хотелось напиться или найти кнопку Reset в голове.
Но в цех она зашла, привычно улыбаясь. Её проблемы касаются только её.
***
Вчера мы с Надюхой договорились, что поедем вместе к ней домой, чтоб она забрала вещи. Я хотела, чтобы на всякий случай, муж поехал с нами, но прошлой ночью он признался, что ему неинтересно участвовать в чужих семейных разборках.
– Ты пойми, – шёпотом говорил он, когда мы лежали в постели, – Они через неделю помирятся, а мне со Стасом потом как общаться? Да и он нормальный мужик.
Я аж привстала:
– Нормальный?
– Да ты послушай, – спокойно продолжил муж, – поступил он хреново. Я ж не спорю. Но мы столько лет знакомы. Он меня выручал не раз. Как мужик, он нормальный. Может, муж и хреновый, но мне-то с ним не жить.
То есть, мужик и муж – это какие-то разные понятия. И эти люди что-то говорят про женскую логику. В общем, уснули мы, отвернувшись друг от друга. У меня внутри всё кипело от чувства несправедливости.
Но утром, я конечно, сделала ему завтрак, тем более что рядышком ковыряла свою кашу и заспанная Маруська, которую папа каждое утро отвозит в сад.
И вот мы с Надюхой уже подходим к дому.
Та нервно теребит ключи:
– По идее, он сейчас на работе. Но мало ли. Или вдруг, они мои вещи выкинул? Как думаешь? – Она выглядела, как загнанный зверёк. Видно было, что её слегка потряхивает. Она постоянно смотрела по сторонам.
– Машины нет, уже хорошо. – успокаивала она сама себя. И судя по тому, как прибавила шаг – вполне успешно.
Погодка, надо отметить, была прямо так себе. Вроде, лето ещё не совсем закончилось, но небо какое-то серое, почти без облаков. Да и настроение больше осеннее, что ли.
Мы поднялись на четвёртый этаж, где и была Надюхина со Стасом квартира. Пока я пыталась отдышаться, она прислонилась к двери и слушала, нет ли кого дома.
Из-за стены доносился какой-то ор. Но это из соседней квартиры, даже я уже не удивлялась, что опять скандал.
Тётенька бальзаковского возраста, чуть ли не мамина ровесница, нашла себе этакого Карлсона – и внешне и по самоуверенности в своей неотразимости – младше себя лет на десять. Тётенька и сама выпить любила, а как с этим товарищем сошлась, так стало вообще весело.
Меня прервал звук открывающегося замка. Надюха повернула ключ и мы зашли в квартиру. Никого. Ну и отлично.
Надюха пулей рванула в кухню, успев скомандовать, чтобы я собрала её вещи в зале.
Пока я аккуратно складывала её вещи в огромную клетчатую сумку, сама Надюха явно собирала посуду, судя по звукам из соседней комнаты. В какой-то момент она заглянула ко мне, и со словами:
– Некогда их складывать, так сойдёт! – высыпала в сумку стопку своих трусов.
Вот это её «так сойдёт» меня с детства бесило. В этом мы с ней абсолютно разные. Я попыталась всё же, хоть немного разложить её труселя аккуратнее.
– Я всё! – крикнула я, с трудом застёгивая сумку. Пришлось даже прижать её к себе и, навалившись, силком закрывать молнию.
В дверной проём было видно, как Надюха выносила в коридор ещё одну такую же сумяру и рюкзак.
А в это время голоса соседей уже переместились на лестничную клетку. Было слышно, как она, явно снова не трезвая, орала:
– Пошёл вон! И манатки свои забирай!
– Ах так! – кричал Карлсон (как мы его с сестрой прозвали) – Тогда я и дверь заберу, это я её ставил!
Мы, еле сдерживая смех, прислушались. Я, тихонько поставив на пол сумку, прильнула к глазку.
Эх, ничего не видно! Но был слышен треск снимающейся с петель двери. Сосед был, хоть и не высокий, но довольно крепкий мужичок. Но и дверь совсем не лёгкая. Толстенная, деревянная. И видимо, она не хотела так просто сдаваться. Несмотря на крики хозяйки, что, мол, может забирать свою дверь и валить на все четыре. Покряхтев и поматерившись, сосед сдался. Ударив со всей дури (которой было немало) ногой по двери, он пошёл вниз. Удар был такой силы, что в подъезде стоял гул, смешанный с выкриками соседки в адрес уже ушедшего Карлсона. Но этот мог и вправду, ещё вернуться. И не раз.
– Трындец, у вас тут весело. – прошептала я, беря в руку сумку. – Выходим?
– Да, погнали отсюда.
Мы взяли сумки, Надюха накинула рюкзак и мы вышли из квартиры.
На улице немного распогодилось, но почему-то, облаков не было видно. Небо стало сплошным голубым полотном.
***
Дома мы долго ещё хохотали и с той ситуации и с того, как мы смотрелись со стороны, выходя из подъезда с двумя огромными сумками. Женя хохотал с нами:
– Колготки надо было напялить. С кружавочкой! Надюха, как ты любишь!
Я смеялась с ними, но последняя фраза слегка кольнула. А он прям знает, какие она колготки носит? Нет, я не ревнивая. Но всё же, не очень приятно.
Я прижалась к мужу и поцеловала его в гладко выбритую щёку. Обозначила территорию.
Вечером, когда мы уже лежали в постели, так, вроде невзначай, просто вспомнив вечерние приколы, я решила всё же, высказать:
– Мне знаешь, не очень понравилось твоё замечание про колготки. Ты так внимательно следишь за тем, в чём ходит моя старшая сестра? Сомневаюсь, что ты помнишь, в каких вещах хожу я.
Мне реально, было обидно. И да, возможно, я немного ревновала, хоть и не собиралась этого показывать.
Муж рассмеялся:
– Ты совсем, что ли? Да колготки твоей сеструхи – это уже мем. У кума спроси. Она вечно наряжается, будто ей пятнадцать. И эти нелепые колготки с цветочками. – он снова засмеялся. – А то я тебе ни разу говорил?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
