355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Майя Валеева » Чужая » Текст книги (страница 5)
Чужая
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 04:19

Текст книги "Чужая"


Автор книги: Майя Валеева



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

IX. САФАРИ ПО-РУССКИ

Шли дни, недели, и все ближе подступали новогодние праздники. Ход времени словно бы увеличивался с каждым днем – будто оно летело под крутую гору. И каждый прожитый день все отдалял и отдалял от меня мою Еву и оставлял все меньше надежды на то, что я увижу ее когда-нибудь, или, хотя бы, узнаю что-нибудь о ее судьбе.

Но со временем боль потери не уходила. Я потеряла не просто свое домашнее животное, не собаку (когда я училась в школе, у меня пропала собака, и мы все очень переживали). Это же было нечто совсем другое. Кусок, выдранный с кровью из моей души. Часть моей жизни. Часть моей любви. Ибо любовью для меня было все, что мне дорого и необходимо – сама жизнь, природа вместе с ее совершенством, красота, и как часть этого удивительного и прекрасного – и мой сын, и мой бывший муж, и моя волчица. Она, Ева, просто была частью меня самой.

Один лишь Руслан верил, что Ева обязательно вернется к нам. Как и все дети, он все чаще и чаще вспоминал Деда Мороза. Он каждый год с благоговением ждал его и всегда просил его о подарке. Обычно он шептал это Деду Морозу в открытую форточку поздним вечером.

В этом году у него было лишь одно желание.

– Знаешь, аника, о чем я попросил Деда Мороза? – сказал он как-то перед сном.

– О чем же?

– А ты и не догадалась? Конечно о том, чтобы он помог нам найти нашу молчицу. Я сказал ему, что мне не нужно никакого подарка, даже конфет и апельсинов не нужно. Пусть только он найдет нам Еву! Я сказал ему, что и аника будет рада этому. Я правильно сказал?

– Конечно правильно, – я попыталась за своей улыбкой спрятать грусть.

– А Дед Мороз сделает, что я просил? Это для него ведь не трудно! Он же все равно по лесу летает, может, он как раз там Еву и встретит?

– Я думаю, что Дед Мороз обязательно постарается выполнить твою просьбу. Конечно, он встретит Еву в лесу и покажет ей, как найти наш дом…

Нет, я не верила в то, что Ева может найтись! Но что-то заставляло меня подолгу простаивать у окна глубокой ночью. И все всматриваться и всматриваться в пустые улицы. У меня замирало сердце, если вдруг появлялась какая-нибудь крупная собака.

Я часто приходила к клетке, где жили волки – родители Евы. С тех пор прошло почти два года, и они оба еще больше постарели. Да и на работе у нас происходили перемены. Пришел новый директор*. До этого он работал в какой-то фирме, а в зоопарк пришел с идеей сделать его процветающим и прибыльным. Мне пока было не совсем ясно, как этот молоденький пухленький Дима Снегирев сделает наш зоопарк процветающим. Пока что Дима активно занялся переоборудованием своего кабинета, покупкой компьютеров, установкой электронной почты. Планы у него были наполеоновские. Связи с зоопарками всего мира. Продажа молодняка за валюту в цирки и другие зоопарки. И даже издательская деятельность – мы сами будем выпускать свои открытки, буклеты, и даже, может быть, газету.

Марат с энтузиазмом принял идеи нового начальства. И вскоре был назначен заместителем директора. Лично мне Дима Снегирев почему-то не внушал доверия. Он напоминал мне менеджера из какого-нибудь магазина или фирмы. Их, таких гладеньких, напомаженных, высокомерных и важных, с сотовыми телефонами в кармане, развелось в наше время пруд пруди!

На планерках Дима, не выпуская из рук своего телефона, любил прохаживаться от стены к стене и говорить:

– Мы должны из всего научиться делать бабки, ребята. Даже из любви нашего народа к животным. Запомните – десятки международных фондов готовы отдать нам свою «зелень». Надо только доказать этим тупорылым америкосам, что мы полностью принимаем их правила игры. И гранты посыпятся, как дождь. А будут «грины» – и всем нам будет хорошо. И вам, и птичкам, и мышкам. Все построим, и новые вольеры, и новую территорию отвоюем. Сейчас время такое – кто успел, тот и съел. А те, кто не врубается – просто лохи! Ну пусть сидят и курят бамбук. У нас должен быть свой имидж… – Дима Снегирев мог разглагольствовать так часами.

Марат, получив повышение по службе, тоже переменился. Но со мной, по старой памяти, он особо не важничал. Передо мной он не мог скрыть своего восхищения нашим директором.

– А ты знаешь, что Дима еще совладелец одной очень интересной фирмы?

– Какой же фирмы? – мне было любопытно узнать, чем же еще занимается наш новый директор.

– Кстати, эта фирма уже почти год как существует. Она называется «Айвенго».

– Очень романтично!

– Он организовывает охоту для иностранных туристов. Ну, типа сафари африканского. Только здесь у нас – на русского медведя, лося, или волков. Арендовал в лесхозе огромный участок. Вот клево! Немцы богатые приезжают в основном. Но скоро, говорит, и турки будут, и арабы там всякие. Из Кувейта. За одного только лося штук пять баксов они платят. И всем хватает. Димка еще и местное общество охотников прикармливает, чтобы не рыпались.

– Да, это клево придумано. Царские охоты, значит… – сказала я, – Только мне не нравится, что он еще и нашим зоопарком занялся. Ведь явно, что не из любви к животным.

– Отсталая ты, Элька! Все живешь студенческим романтизмом! Ха-ха! Времена дружин, когда мы забесплатно готовы были под пулю браконьера лезть, прошли! Прав Дима – за любовь к животным бабки не платят! Те, у кого нет мозга, пусть бамбук курят да болванки точат…

– Маратик, тебя прямо-таки не узнать. Ты тоже про бамбук начал говорить. Что ж, ты в компаньоны не идешь к нему?

– Почему же не иду? – с некоторым самодовольством усмехнулся Марат. – А, кстати, ты разве не знаешь, куда девался выводок волчат нынешней весной?

– Я думала, ты их утопил, как всегда… – я насторожилась.

– Нет, мы их всех увезли в Димкино хозяйство. Там их сейчас в деревне выращивают. Им за это платят.

– А выращивают зачем?

– Для охоты, конечно. Где сейчас волков сыщешь? А на них большой спрос – охота на волков очень нравится туристам. К тому же, они будут ручные, бегать за ними далеко не надо. Раз – и пара штук баксов в кармане. Между прочим, это моя идея!

Я просто не верила своим ушам. И это был Марат! Мы с ним вместе бегали в рейды за браконьерами. Что стало с ним? Что стало с этим сумасшедшим миром?! Что я могла ему ответить? Мы просто говорим на разных языках.

– Ну ты и подонок! И не говори мне ничего больше, – я почему-то страшно устала от этого нелепого разговора. И зачем ему понадобилось исповедоваться именно передо мной?

– Ну и дура. Вот и живи в дерьме! А мне надоело! Вон другие ездят на «Фордах-Скорпио» или на джипе «Черокки». А у меня даже вшивого жигуленка нет! Мне надоело торчать в этом дерьме! И между прочим, с каждого волчонка я буду иметь! А на твоем бы месте твою волчицу давно продал. Диме!

Марат ничего не знал о том, что Ева пропала. Как это было здорово, что он ничего не знал! Уж не Дима ли попросил поговорить со мной, разведать обстановку?

– Марат, постой… А сколько же платят этим мужикам в деревне, чтобы они вырастили и приручили волчонка?

– С этими-то проще всего! Дима завозит водку ящиками, ну еще по сто тысяч в месяц – и они счастливы. Некоторые даже своих собак предлагали. Вместо волков. Но у Димы фирма веников не вяжет. Волков – так настоящих. Да, Дима просил передать, что за взрослую волчицу он бы мог дать тебе штуки три. Ты представляешь, сколько это – три штуки баксов?

– Да пошел он… и ты вместе с ним!

– А ты, Эль, зря так. Из-за волчат, что-ли? Так им все равно было подыхать. Ты же видела. А здесь хоть поживут, солнышку порадуются. Да еще пользу принесут. Обществу…

– Так он скоро весь зоопарк продаст, вот увидишь! Плевать ему на животных! – крикнула я.

Марат рассмеялся:

– Ну и продаст – если нужно будет. Если целесообразно. Велика важность! У нас всю страну вон продают на корню, а тут какой-то вымирающий зоопарк. Плохо у тебя с обонянием, Эля. Не чуешь, куда ветер дует?

– У этого вашего ветра запах канализации, Маратик, и меня от него тошнит!

После этого разговора Марат стал мне противен. Но еще более противен стал мне наш новый директор. Когда он въезжал в служебные ворота на своей темно-синей иномарке, потом аккуратно выходил из нее, прижимая папку с бумагами, в длинном темном пальто и с белым кашемировым шарфом, когда он приветливо улыбался своими толстыми губами, и при этом его розовое пухлое лицо еще больше розовело – я чувствовала к нему почти физическую ненависть.

Дима был руководителем нового стиля – так у нас сейчас любят говорить. Считал себя либералом и истинным демократом. Некоторое время назад он съездил в Штаты, и оттуда, помимо неудержимого восхищения этой страной и всеми американцами, привез еще манеру говорить «Хай!» и «Бай!» и называть своих сотрудников только по имени. Так и он для всех был не Дмитрий Сергеевич, а просто Дима.

Через несколько дней после разговора с Маратом Дима попросил меня зайти к нему в кабинет.

Его кабинет, переделанный заново, сиял всеми прелестями и прибамбасами столь популярного теперь евроремонта. В прихожей у Димы с недавних пор появилась длинноногая, молоденькая секретарша Яна. Когда я бывала в кабинете нашего директора, мне все время казалось, что я в офисе какой-нибудь фирмы.

– Хай, Элечка, заходи! – Дима сидел за столом, компьютер был включен, а из принтера бесшумно выползали, один за другим, листки бумаги.

– Привет, – сказала я, и тут только заметила, что в кабинете присутствует еще кто-то.

– Вот, познакомься, Айрат Гараев, директор фирмы «Айвенго», мой друг и партнер. По бизнесу, конечно, ха-ха!

«Все ясно, «Айвенго» уже здесь. Начинает свою охоту… Посмотрим…» – я кисло улыбнулась Айрату, который напоминал мне скорее гопника, каких видимо-невидимо разъезжает по городу в девятках или фордах. Он был невысок, накачан, как Рэмбо, у него была странно маленькая голова на бычьей шее. Шею обрамляла золотая цепочка. Золотой дутый перстень отчетливо поблескивал на безымянном пальце.

– Да, кстати, Эля, у тебя есть загранпаспорт? – Дима внимательно рассматривал какие-то бумаги, – Тут вот в Гамбурге международная конференция по зоопаркам, и я подумал – что у нас все одни и те же сотрудники ездят… Думаю, может, ты бы поехала, а?

– Ну, если ты так считаешь, Дима, я не против. И паспорт у меня есть. Я в прошлом году в Болгарии отдыхала, – я ответила ему как можно приветливее и наивнее, хотя было совершенно ясно, что это – лишь наживочка, на которую меня хотят поймать. Я ждала, когда же они начнут главный разговор.

– Вот и отлично, я пошлю по факсу или по электронке заявку именно на твое имя. Конференция через три недели. Подумай о теме своего доклада.

– Эля, мы бы хотели с Вами обсудить еще один вопрос, – Айрат улыбался мне чарующей улыбкой, – Вы курите? Пожалуйста! – он протянул мне пачку каких-то шикарных сигарет. От него пахло дорогим одеколоном. Запах был мужественный и приятный, но видно Айрат полил себя слишком обильно.

– Прошлой весной, когда я еще тут не работал, ты взяла в нашем зоопарке волчонка. Причем это нигде не было зафиксировано, и произведено без чьего-либо разрешения? – сказал Дима.

– Да, этих волчат ежегодно топили, и я случайно увидела, как Марат чуть не утопил последнего. Выхватила у него из рук. И что же теперь?

– Эля, мы с Айратом предлагаем тебе очень выгодную сделку. Ведь у тебя проблемы с волчицей? Она выросла, она не может жить в городе. К тебе милиция приходила, ведь так?

– Я куплю ее у Вас, Эля, – Айрат явно нервничал, его пальцы немного дрожали, когда он стряхивал пепел с сигареты, – Я предлагаю Вам за волчицу три штуки зеленых. Таких денег за нее Вам никто не даст.

– Но я не продаю ее, уважаемый Айрат! – меня даже немного веселил этот разговор. Ведь я его предвидела и потому была совершенно спокойна. К тому же, Евы у меня не было. Но мне доставляло какое-то странное удовольствие держать их об этом в неведении, – И потом, а Вам зачем волчица? – я решила прикинуться наивной.

– Эля, у Айрата большое хозяйство в лесу. Что-то типа национального парка. Ему нужны разные виды животных, но чтобы они были не совсем дикими, понимаешь? Волк должен жить в лесу. Что мы тебе и предлагаем. Я хочу, чтобы все были довольны – и ты, и мы, и твоя волчица.

– Да, особенно будет довольна волчица! Когда в нее засадят несколько зарядов дроби! Господа «новые» русские и татары, я прекрасно знаю, зачем вам волк. Вам что, Дима, не хватает тех волчат, которых вы взяли этой весной?! Уже всех перебили ваши туристы? – я почувствовала, что постепенно начинаю терять контроль над собой и заводиться, – Хороший же у Вас национальный парк, господин Гараев! Кровью невинных животных торгуете?

– Фу-у, Эля, ты разговариваешь, как эти «красно-коричневые» на митинге! Давайте не будем курить бамбук, а?

– О кэй, Эля, я даю Вам за нее не три, а четыре штуки, – вздохнул Айрат.

– Как же вам объяснить!? Но это примерно то же, если бы Вы просили продать моего сына. Вы понимаете?! Вам не поможет и миллион!

Дима встал, подошел к окну. Зазвонил телефон, и голосок Яны прозвенел из-за двери:

– Вас просят, Дима!

– Я занят, занят! – злобно рявкнул Дима, – Эля, Элечка! – он повернулся ко мне, – Пойми и нас. У нас летит контракт. Те волчата еще не годятся. Нужен взрослый волк, понимаешь?

– Это ты ничего не понимаешь! Ты не понимаешь всей гнусности вашей идеи! Всей ее гадости, подлости! Я ненавижу охоту вообще, но это даже не честная охота. Это просто бойня! Как ты вообще сюда, в зоопарк пролез?! Ты же всех этих зверей готов за свои паршивые доллары расстрелять и зарезать! Ты просто опасен для зоопарка. Кто же поставил тебя директором?! И к тому же, у меня нет сейчас волчицы. Она убежала в лес. Пропала. Ясно вам?!

– Тебе не кажется, что ты превышаешь своим поведением все границы дозволенного?

– Плевать мне на твои границы! Думаешь, мне нужен твой паршивый Гамбург?! Купить хотел? Не нужен он мне! – я смотрела прямо в светлые, ледяные от ярости глаза Димы.

– Зря ты так, Эля. Мы хотели по-хорошему. А в Германию поедешь именно ты. Только не надо хамить. Можно и пожалеть потом…

Я ничего им не ответила, резко вышла, хлопнув дверью. От двери испуганно, с круглыми глазами отскочила Яна. Она взглянула на меня, как на сумасшедшую.

«Быть может, это даже счастье, что Ева пропала, – думала я, – Ведь им ничего не стоит приехать ко мне и взломать дверь, и украсть ее прямо из дома. И никто за это не ответит…»

Общаясь с этими людьми, я впервые ощущала какую-то растерянность: им бесполезно было что-то доказывать, взывать к привычным общечеловеческим истинам. У них были свои истины. Они были жителями какой-то другой планеты. И у меня не было тех слов, чтобы доказать им ничтожность их стремлений.

Порой я ловила себя на том, что продолжаю мысленный спор с Димой, и в этом тайном споре истина оказывалась все же на моей стороне. Я знала точно, что Дима и ему подобные начисто лишены тех органов чувств, которыми обладала я. Это было нечто, что и самой себе мне было объяснить трудно… Запах утренней реки, таинственная неприступность лесной чащи, песенка синицы солнечным зимним днем, наконец, красота и совершенство здорового сильного зверя, все, все, этот удивительный мир, столь далекий от их ничтожных интересов, его красота, его вечность… они были недоступны ни Диме, ни Айрату, ни всем этим самодовольным людям в иномарках и норковых шубах… Почему-то я совершенно точно знала это. Быть может, это была классовая ненависть. Быть может. Но я была искренне рада, что мне этот мир открыт. И ничто никогда не сможет мне заменить его.

Я продолжала ходить на работу. С Димой старалась просто не сталкиваться. Он же проявил удивительное благородство – выполнил свое обещание. Через пару недель я полетела в Германию.

X. ДРУГОЙ БЕРЕГ

К утру вдруг неожиданно потеплело. Небо заволокло серыми тучами, откуда-то издали, медленно, редкими порывами приближался восточный ветер. Он пока еще только робко шелестел в верхушках самых высоких сосен и елей: вдруг налетал, стряхивал с них шапки снега, и они рассыпались вдребезги, разлетаясь среди деревьев белой пылью. Лес оцепенело молчал. Крошечные елочки были совсем не видны из-за снега. Снег лежал на стволах, на каждой веточке. И лишь густые заросли малинника в оврагах сиротливо шелестели и постукивали своими серыми голыми прутьями.

Всю ночь волчица пробиралась по сугробам и буреломам, и теперь, с наступлением утра, она начала искать себе уютное местечко, чтобы выспаться и отдохнуть.

Прошло уже несколько недель с того страшного дня, когда Ева вместе с Челом убежала из деревни. Ева не умела считать дни и ночи. Тусклый зимний день сменялся долгой темнотой, но потом вновь наступал рассвет, и только холод и голод не отступали ни днем, ни ночью. Да еще снег, белый, глубокий, холодный и мягкий снег, в котором Ева постепенно научиться согреваться даже в самый сильный мороз. Поначалу волчица чуть не погибла от голода. Прошло несколько дней, прежде, чем ей удалось поймать свою первую добычу – старую зазевавшуюся полевку, которая любопытства ради выползла ненадолго из своей уютной норки. А потом Ева наткнулась на настоящий клад – молодого кабанчика. Сильно истощенный, он не выдержал морозов и погиб. Вот его-то заледенелое тельце и обнаружила Ева. Она оставалась возле добычи дня три – пока не съела все до последней косточки. Несчастный кабанчик просто спас волчицу. Она почуяла в себе новые, еще неизведанные силы… Она поняла, что может выжить и совершенно одна, без близких ей людей, без тепла и их уютного дома. И лес оказался вовсе не таким уж страшным и чужим, каким он казался ей в первые дни.

Иногда внезапный шорох пугал или настораживал волчицу. Иногда ей казалось, что это Чел бежит рядом с ней. И она останавливалась, мучительно прислушивалась, скуля и взвизгивая. Порой его присутствие было столь ощутимым, что шерсть вставала у нее на загривке. Тогда она выбиралась на край оврага, или взбиралась на пригорок и начинала выть. Ей казалось, что Чел обязательно услышит ее и придет к ней… Быть может тогда, когда она от него ушла – он просто спал, свернувшись в клубок. А потому он обязательно догонит ее, найдет ее по ее следам.

Но по-прежнему никто не отзывался на ее голос – ни Чел, ни другие волки. Она была одна, совершенно одна во всем лесу. И лес этот, и снег, – были бесконечны.

Кто знает, как сложилась бы ее судьба, встреть она на своем пути другого волка? Скорее всего, Ева пошла бы за ним, чтобы больше никогда не вспоминать о людях, чтобы жить той жизнью, которая дана волкам самой природой…

Но ни одинокий волк, ни волчья стая не встретились Еве. Где-то там, позади, остался Чел. Где были Эля и Руслан – Ева не знала. Быть может, она найдет их там, в снежной буранной дали? И Ева брела и брела вперед. И день сменялся ночью, и ночь сменялась новым днем.

…А ветер все сильнее и сильнее раскачивал вершины елей и сосен. Снег с шелестом скользил между ветвей. Под старой елью волчица присмотрела уютное местечко – со всех сторон оно было, словно шатром, укрыто густыми еловыми лапами, на которые намело много снега. Там же, под елью, снега было не так много. Ева выкопала себе небольшое углубление, и долго крутилась, кряхтела, устраиваясь поудобнее. Наконец легла с легким блаженным стоном и начала выкусывать комья льда, застрявшие между подушечками ее лап.

Глухая тишина убаюкивала. Лишь где-то в вышине крикнул несколько раз и смолк какой-то одинокий ворон. Да в березовых ветвях протенькали гаички.

Сон смыкал свинцовые веки. Волчица спрятала нос между лапами и мгновенно заснула.

Она проспала весь день и проснулась только в сумерках. Отряхнувшись, волчица выбралась из своего убежища. Снег отливал в темноте сине и смутно. На тысячи, мириады волчьих глаз были похожи звезды, мерцающие в черном небе. Ева прошла всего несколько метров, как вдруг оказалась на окраине леса.

Она стояла на краю обрыва. Это был берег реки. Там, внизу, расстилалось огромное ее пространство, где-то под толстым льдом бежала куда-то невидимая и неслышимая вода.

А на другом берегу светился сотнями тысяч огней огромный город! Небо над городом тоже сияло, и в этом сиянии меркли даже звезды.

Волчица смотрела на город, как завороженная. И вдруг разом навалилась на нее, впилась в ее сердце немыслимая и невыносимая тоска, сладостная и горькая, мучительная и светлая. Разом нахлынули на волчицу воспоминания – вспомнила она голубоватый свет ночных фонарей, что освещал их дорогу во время ночных прогулок; вспомнился острый запах бензина, гудки машин, громады домов, и пахнущий кошками подъезд, и родная, обитая черной кожей дверь, и во всем этом хаотическом вихре, что пронесся в ее голове – два самых главных и самых любимых ее существа – Эля и маленький теплый человечек, который так ласково пахнет молоком и называет ее «молчицей»! Они были там, в этом огромном сверкающем городе – это Ева знала совершенно точно.

Она заскулила. Затопталась на месте. Оглянулась назад, на темный молчаливый лес. Лес, который спас, защитил ее от страшного огня там, в деревне. Лес, в котором остался верный и любящий Чел.

Лес был тих, понятен. Сверкающий город пугал. Но там были ее любимые существа!

И Ева больше не сомневалась. Она бросилась вниз, по крутому склону. Проваливаясь в глубоком снегу, она вылетела на самый лед, и затрусила вперед, к городу легким звериным галопом.

Город оказался намного дальше, чем ей показалось вначале. И чем ближе подходила Ева к противоположному берегу, тем больше встречалось ей человеческих следов. Запах чужих людей был враждебен и пугал ее. То и дело у нее вздыбливалась на загривке шерсть. Она останавливалась, подолгу нюхала и изучала каждый след. Каждый предмет, ненароком оброненный каким-нибудь рыбаком. Она шла все медленнее и медленнее. Все сильнее пригибалась к земле, все сильнее ее хвост поджимался к животу. Несколько раз она останавливалась в нерешительности, оглядывалась назад, на лес, чернеющий тонкой полосой. Страх сжимал ее душу. Но то властное и неудержимое, что гнало ее к людям, к их городу – было сильнее Евы. Она хотела домой, к Эле и маленькому человечку. Припасть к ним, вдыхая родной запах, спрятать в них свою голову, закрыть блаженно глаза… о, это было сильнее всякого страха!

Волчица оказалась на старой заброшенной окраине речного порта. Тут и там высились ржавые, занесенные снегом остовы старых пароходиков и катеров. Кучи мусора, бревна, стекло, железо, куски арматуры и проволоки – все эти человеческие следы пугали ее. Она не решалась идти дальше. Тем более, что почуяла скорое приближение утра. И впрямь, на востоке посветлело, и чистое небо окрасилось первым апельсинным перышком восходящего солнца. Вокруг не видно было свежих следов человека. Но было очень много собачьих следов. И это отнюдь не могло обрадовать Еву. Она прекрасно понимала, чем грозит для нее встреча с собачьей стаей.

В отдалении послышался лай. Волчица поспешно забралась в ржавый трюм одного из катеров. Она устроилась поудобнее и затихла. Прийдется ждать темноты.

Собаки жили здесь давно. Теперь это была даже не стая, а целое племя, разросшееся с тех пор, как на окраину речного порта перестали наведываться бригады собачников. Кто-то из этих собак жил возле времянок портовиков, которые охотно прикармливали своих любимцев, давая им незамысловатые имена. Кто-то промышлял возле ресторана и буфета при речном порте. Частенько к стае прибивались новые собаки, среди которых было немало породистых – появлялись овчарки и эрдели, кавказцы и маленькие, но энергичные фокстерьеры, которые очень часто убегают от хозяев благодаря своему неуемному характеру. Быть может, многих из этих собак разыскивали опечаленные хозяева, публикуя в городских газетах слезные объявления, в которых они просили вернуть любимца за вознаграждение… Были в стае и настоящие бродяги без роду, без племени, появившиеся на свет здесь, среди груд металлолома и полусгнивших бревен. Каким бы ни было прошлое этих разномастных псов – больших и маленьких, пушистых и не очень – теперь они жили одной общей жизнью стаи, подчинялись ее законам, были непримиримы к чужакам и яростно защищали свою территорию, враждуя подчас с другими стаями, обитающими по соседству.

У каждой собачьей стаи, конечно, есть свой лидер, свой вожак, который отвоевал свое особое положение в яростных драках. Вожак всегда сильнее любого из кобелей своей стаи, и не только сильнее, но и мудрее, опытнее, умнее других собак.

Вот уже три года вожаком большой собачьей стаи в речном порту был Джохар – крупный черный кобель, чистокровный немец, когда-то убежавший от своих хозяев и давно уже живший вольной бродячей жизнью. Джохаром его прозвали портовые рабочие, за его злобный нрав и смелый характер. Именно Джохар первым затевал большие драки, делая набеги на чужую территорию. Редко какому псу удавалось уйти целым и невредимым, если он случайно сталкивался со стаей Джохара. Собаки налетали на чужака и безжалостно терзали его. Если у него хватало сил вырваться и убежать – он спасал свою жизнь. Но чаще всего чужака просто разрывали на клочки.

Как и в каждом сложном обществе, в стае Джохара каждая собака занимала свое особенное положение. Была в стае и самая главная сука, любимица вожака, овчарка-полукровка Лада, были многочисленные дети Лады и Джохара, которые пользовались в стае особыми правами. Несколько самых крупных и сильных псов всегда участвовало в драках, именно их посылал Джохар на «разборки» с чужаками или соседями. Именно с этими псами, молодыми и сильными, приходилось Джохару чуть ли не каждый год отвоевывать заново свое право быть вожаком. Конечно, когда-нибудь Джохар состарится и ослабеет. И за его спиной уже маячил его заместитель – год назад прибившийся к стае кавказец Рэкс.

Если Джохар был как бы собачьим " президентом», Лада – «первой леди», Рэкс – «вице-премьером», то фокстерьер Чаппи, несомненно, был президентским «пресс-секретарем». Маленький, но смелый и отчаянный, как все представители его породы, Чаппи не мог позволить себе унижаться перед другими псами, и нашел для себя прекрасную роль – быть главным разведчиком, наводчиком и зачинщиком. Быстрый и стремительный, Чаппи, кроме того, обладал самым отличным нюхом – ведь недаром он в прошлом был обученной охотничьей собакой! Чаппи всегда лучше остальных знал, кто и когда побывал на их территории, Чаппи первый поднимал звонкий лай, первый чуял опасность или узнавал о том, что возле вагончика есть что-нибудь съедобное.

И на этот раз охотничий нюх не подвел фокстерьера. Было утро, собаки только еще просыпались, сонно встряхивалась, зевали, валялись на свежем снегу. Кто-то лениво взлаивал, кто-то ожесточенно ловил у себя блох. Некоторые привычно потрусили к вагончикам, возле которых рабочие обычно вываливали собаками остатки еды.

Чаппи отправился на утреннюю разведку. Ночь, как и всегда, оставляла после себя множество интересных тайн. И Чаппи увлеченно распутывал строчки следов, не забывая метить территорию. Он уже знал, где побывал знакомый пес из соседней стаи, где пробегали крысы и мыши, где промелькнула кошка, прошел незнакомый человек, посидели и покопались в снегу вороны… Неожиданно фокстерьер остановился. В нос ему отчетливо и сильно ударил запах дикого зверя. Чаппи мелко задрожал, шерсть поднялась по всей его спине, он взволнованно зарылся в снегу бородатой мордой, и фыркая и взвизгивая, стал вынюхивать след. Вот она, цепочка следов! Страх, возбуждение, восторг охватили его охотничье сердце. Фокстерьер зашелся в заливистом истерическом лае. Это был боевой клич, и этого было достаточно для того, чтобы разномастная стая с лаем бросилась на его голос. Теперь все они учуяли зверя. Глаза собак сверкали. С розовых языков капала слюна. Их клыки обнажились. Их загривки встопорщились. Своим беспорядочным мельтешением собаки сбили весь след, и только что понятная и ясная картина исчезла. Чаппи был обескуражен и озадачен. Он, как волчок, вертелся на одном месте, тщетно пытаясь разгадать, куда ведут следы зверя. Собаки рыскали вокруг повсюду, вспрыгивали на бревна, заглядывали под груды металла и в пустые ржавые трюмы. Лишь один Джохар хранил мрачное спокойствие. Насторожив острые уши, с чуть вздыбленной шерстью, он наблюдал за происходящим и был готов к неожиданному нападению. Где-то рядом притаился враг. Джохар никогда в своей жизни не встречал волка. Но инстинкт говорил ему: это враг.

А в это время Ева медленно пробиралась между грудами и завалами. Она давно уже услышала собак. Их лай раздавался совсем близко. На ее счастье, ветер дул как раз в ее сторону, и потому собаки не могли почуять ее. Зато волчица отчетливо различала их запахи, она даже представляла, сколько их там. И понимала, что встреча с собачьей стаей не сулит ей ничего хорошего. Нужно было уходить. Как можно дальше. И она медленно, осторожно выбиралась из смертельного кольца.

Скорее всего, волчице удалось бы выбраться из этой переделки благополучно, если бы не одна случайность – она нос к носу столкнулась с низкорослой, маленькой собачонкой… Это произошло так неожиданно, что обе они на какое-то мгновение застыли. Рыжая собачонка в немом ужасе. Ева – в странной растерянности. Она не знала, как ей нужно поступить с этой собачкой…

Эта рыжая собачонка была изгоем, какие встречаются почти в любой собачьей стае. И потому она не то чтобы жила вместе со стаей, но постоянно околачивалась вокруг, потому что одиночество было все же страшнее тех постоянных тычков и взбучек, которые получала Рыжая почти от всех членов стаи, даже от щенков.

Одним лишь молниеносным броском Ева могла бы достать собачонку, но она медлила. Рыжая, очнувшись от шока, залилась истерическим криком, и как ошпаренная бросилась прочь, не переставая верещать. Волчица не погналась за ней.

С яростным лаем собачья стая бросилась на голосок Рыжей. Впереди всех несся, словно маленький кудлатый грязно-серый шарик, фокстерьер Чаппи. Он забыл обо всем – об осторожности, об уважении к своему вожаку, о том, что он сам в сущности – только маленький фокстерьер. Азарт охотника, клокотанье горячей крови было сильнее любого из этих чувств.

Ева понимала, что теперь ее спасение – только сильные выносливые ноги. Только они могли унести ее прочь, к далекому спасительному лесу, что затерялся за белой равниной противоположного берега. Волчица бросилась к реке. Две собаки оторвались от стаи намного вперед. Это были Чаппи и Джохар.

Волчица не хотела никакой драки. Ей нечего было делить с этими псами, она понимала, что находится на чужой территории. Она хотела одного – чтобы ее оставили в покое. Плотно прижав уши, поджав тяжелый хвост к самому брюху, она угрюмой волчьей поступью уходила вглубь сплошного белого пространства реки. Маленький, злобно рычащий комок появился сбоку совершенно неожиданно. Ободряемый несущейся позади стаей, фокстерьер потерял всякое чувство осторожности. Быть может, ему показалось, что он на охоте со своим хозяином, который бежит за ним со своим всесильным ружьем? Когда-то Чаппи был прекрасной охотничьей собакой – он великолепно работал по лисам. Вытаскивал их за горло прямо из тесных нор и душил, не дожидаясь, когда подойдет хозяин…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю