Текст книги "Снегурочка для олигарха (СИ)"

Автор книги: Майя Бессмертная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава тринадцатая

Наконец, сигнал светофора сменяется на зелёный, и я со всех ног бегу по переходу – мальчик уже завернул за угол этого дома, вдоль которого бегу я, и мне не видно, куда дальше свернул Саша.

Заворачиваю за угол, и сгибаюсь пополам, тяжело дыша – на улице почти никого, а мальчик бесследно исчез. Возможно, он просто заметил слежку, и решил скрыться от нежелательной преследовательницы. Но я бежала на отдалении от него.

Куда же он делся?

Осматриваюсь. Он вряд ли убежал далеко – скорее всего, просто решил спрятаться, смешавшись с толпой. Весь первый этаж дома занят под магазины и кафе. Возможно, мальчик юркнул в одно из этих помещений, в надежде, что я пройду мимо.

Но я не так наивна. Сама бы сделала то же самое. Не можешь убежать – спрячься.

Так-так, посмотрим. Полдома занято площадью под один из крупных сетевиков. Саша мог зайти в магазин? Теоретически, конечно, мог. Только зачем? Вряд ли он выбежал из дома, пробежал мимо нескольких магазинов, чтобы зайти именно в этот. Он мог бы спрятаться в любом другом. Тем более, что этот – не самый большой, а панорамные окна делают его хорошо просматриваемым. Думаю, мальчика здесь нет.

А что у нас дальше?

Я топчусь на улице, боясь пропустить мальчика. Ведь он может выйти из своего укрытия в любой момент. Я почти уверена, что он где-то рядом. Значит, надо изучить оставшиеся помещения первого этажа.

Вторая часть дома отдана под обувной магазин и кафе быстрого питания.

Сквозь панорамное окно я оглядываю помещение обувного магазина. Народу там почти нет – только какая-то полная женщина внимательно разглядывает витрины. Мальчишке здесь негде затеряться – магазинчик совсем небольшой.

Вот женщина садится на предложенный пуфик, и берёт своими руками симпатичный сапог, отороченный мехом. Юная продавщица заботливо протягивает клиентке ложку для удобства, но толстуха отшвыривает металлическую палочку в сторону.

Натянув на свою ногу сапог, она критически осматривает себя в зеркало, и кривится. Продавщица услужливо приносит женщине второй сапог из пары, но клиентка явно недовольна – она замахивается сапожком и попадает в витрину, стоящую рядом.

Обувь градом посыпалась на пол, а полная женщина, в ярости брызгая слюной, покидает магазин, и вылетает на улицу, тяжело дыша. Её перекошенное лицо приобрело цвет зрелого помидора, а глаза готовы вылезти из орбит.

Она подлетает ко мне, изумлённо наблюдающей, как несчастная продавщица собирает свой товар.

– Кругом жульё! Не ходите туда! Говорят, что Италия, а на ярлыке написано – Китай!

Я согласно киваю, но женщину не остановить. Она уже пошла в разнос, громко выкрикивая нецензурную брань.

– Ах, эти китайцы хитрожопые! Шьют, небось, в соседнем подвале, и ярлыки сами пришивают. И как им не стыдно народ облапошивать? Натравлю на этот магазин Роспотребнадзор, пусть с ними разберутся! Нет, где это видано, чтоб китайское дерьмо по десять тысяч продавали?

Она, наконец, замолкает, и я решаюсь спросить:

– А мальчика там нет? Небольшого роста, в зелёном шарфе?

Женщина окидывает меня внимательным взглядом:

– Потеряла, что ль?

– Ну да, сын усвистел, пока я в магазин заходила. Вот и думаю, куда он мог побежать?

– Бывает! Но, ты всё же, лучше следи за мальчишкой!

Женщина расплывается в улыбке и указывает сарделеобразным пальцем на соседнюю дверь, кафе быстрого питания.

– Туда он побежал! Чуть меня не сшиб! Быстрый малый, ты его в секцию какую спортивную отдай, пусть энергию свою во благо тратит!

– Спасибо вам большое!

Я киваю женщине, и приближаюсь к кафе. Моё сердце начинает быстро биться, а дыхание перехватывает. Неужели, я сейчас, наконец, поговорю с Сашей на чистоту? Ведь он явно знает, где мой сын. А возможно, он вообще там встречается с Маратом?

Выдыхаю и решительно тяну ручку двери на себя. В кафе народу немного – половина столиков свободна. Мальчишку я вижу сразу же – он сидит в углу, за маленьким столиком, спиной ко мне, и что-то ест. Рядом с ним – никого. То ли Марат ещё не пришёл, то ли Саша и не ждёт никого, наслаждаясь гамбургером.

Ну что ж, не буду ждать – застану мальчика врасплох. Главное, говорить серьёзно и уверенно. Это ж ребёнок, он не сможет долго врать и изворачиваться.

Подхожу к Саше сзади на трясущихся ногах, и кладу руку ему на плечо:

– Привет!

Мальчишка оборачивается, и на его лице я вижу неприкрытый ужас. Но, я и сама шокирована не меньше его – передо мной не Саша Боголюбов, а мой родной сын Марат, с родимым пятном у правого уха и пронзительными серыми глазами, как у его родного отца.

– Вы?

Мальчик пытается встать, растерянно смотря на меня, но я крепко держу его за капюшон куртки.

– Зачем вы меня преследуете? Что вам нужно? Вы не психолог из школы, я знаю! Отпустите меня!

В глазах Марата плещется ужас, и я облизываю пересохшие губы – придётся сознаться. Иначе мальчуган поднимет такой вой в кафе, что на меня вызовут полицию. После этого я вообще его больше никогда не увижу.

– Успокойся, пожалуйста. Мне нужно с тобой поговорить. Я не сделаю тебе ничего плохого.

Мальчик замолкает, уставившись в тарелку с гамбургером. Он весь напряжён. Я сажусь напротив него и изучаю сына глазами – он, конечно, уже не тот сморщенный малыш в пелёнках, но у него всё те же серые умные глазки, которые снились мне каждую ночь.

– Можно я возьму себе кофе? А потом всё тебе расскажу.

– Валяйте!

Это небрежное слово неприятно резануло слух, и я поморщилась. Ладно, постепенно обучу сына хорошему тону и правильным словам. Ну, разве можно так отвечать взрослой незнакомой женщине?

Моя бабушка была бы в ужасе, услышав такое из уст маленького мальчика. Да, похоже, моего сына, в основном, воспитывала улица.

Во мне просыпается библиотекарь, и я, бубня себе под нос о хороших манерах, небрежно кинув пальто на спинку стула, подхожу к кассе.

– Здравствуйте. Слушаю ваш заказ.

Молоденькая девушка в красном фартуке лучезарно мне улыбается, и я чувствую себя самым дорогим и желанным клиентом этого общепита. Надо же, какая молодец.

Я смотрю на меню, написанное мелом на школьной доске, висящей над кассой, и ощущаю зверский приступ голода. Завтракала я дома, рано утром. С тех пор прошло уже несколько часов. Да и погоня за Маратом меня очень утомила.

– Мне гамбургер и кофе.

Девушка радостно кивает и озвучивает мне совсем небольшую сумму. Это – сущие копейки за весьма приличный перекус. Теперь я понимаю, почему мой ребёнок тут ест – вкусно и недорого.

А вообще, откуда у мальчика деньги?

– Присаживайтесь за любой столик, заказ вам принесут.

– Я буду за тем столиком, где мальчик сидит.

Я оборачиваюсь назад, и вижу, что сына и след простыл. В панике я кидаюсь к входной двери, забыв накинуть пальто и шапку.

На улице снова повалил снег. Я выпадаю из тёплого кафе в джинсах и свитерочке, и мгновенно покрываюсь снегом. Снежинки, пушистыми хлопьями падают мне на голову, плечи, залетают в декольте. Я ёжусь от холода, но не могу позволить мальчику уйти.

Сквозь снежную пелену я различаю силуэт сына – Марат не успел далеко уйти – он отошёл всего метров на тридцать. Бежать?

– Марат!

Мальчик оборачивается, и смотрит на меня своими пронзительными, серыми глазищами. В эту секунду мне кажется, что передо мной стоит Пашка. Боже, как они похожи!

– Отстаньте!

Сын поворачивается, и я понимаю, что вот-вот, и он уйдёт. Скроется, исчезнет навсегда. А мне его не догнать – моя верхняя одежда осталась в кафе. Ну, не бежать же мне по улице в тонком свитере? Да хрен бы с ней, одеждой. В кафе осталась и моя сумочка с документами деньгами. Вот её я точно не могу бросить.

– Марат! Не уходи! Я твоя мама!

Последнюю фразу я выкрикиваю со слезами на глазах. В ту же секунду подул сильный ветер, и ворох колючих снежинок запутывается в моих длинных русых волосах. Мальчик недоверчиво оборачивается, и недоумённо переспрашивает:

– Что вы сказали?

Прохожие, разделяющие нас, бросаются в разные стороны, и я отлично вижу сына – он стоит немного растерянный и ошеломлённый. Я сглатываю комок, стоящий в горле, и добавляю, уже тише:

– Я твоя родная мать! Ну, пожалуйста, давай поговорим в кафе, я тебе всё расскажу!

Я вижу, что Марат колеблется, и аккуратно шагаю вперёд – неторопливо, боясь спугнуть мальчика. Вдруг, своим быстрым движением я всё испорчу, и Марат убежит, как подстреленный оленёнок?

Наконец, подхожу к нему вплотную. Сын высокий, почти с меня ростом. Его родимое пятнышко немного выросло с момента рождения, и ничуть не уродует лицо мальчишки. Глаза серые, обрамлённые чёрными пушистыми ресницами. А вот рот – мой.

– У тебя мои губы, неужели ты не видишь?

Я бормочу еле слышно, начиная кашлять. Я вся продрогла до костей, и ощущаю себя голой, несмотря на тонкий свитерок, сделанный из синтетики. Так и простыть недолго! Марат кивает, сводит брови на переносице, и недоверчиво соглашается:

– Ладно, пойдёмте в кафе.

Я хватаю мальчишку за ледяную ладонь, и бегу с ним в кафе. Чёрт, теперь я точно похожа на снежную бабу.

– Заказать тебе что-нибудь?

– Не надо.

Мальчик мотает головой, и плюхается на стул, развязывая свой яркий шарф. Я присаживаюсь напротив и хватаю бумажный стаканчик с кофе, который официантка заботливо поставила передо мной.

– Марат, я и, правда, твоя родная мать. Меня зовут Настя.

Сын поднимает на меня свои глаза:

– Мою приёмную маму тоже звали Настя.

– Я знаю, родной.

Мальчик стаскивает с головы тёмную шапочку и морщится:

– Родной? Да вам девять лет на меня наплевать было! Как вы могли меня бросить!

Закусываю губу, слушая эти обвинения. Марат, безусловно, прав. Мне нет прощения, да и оправдываться я не собираюсь. Всё так и есть – я предала его, бросила.

– Прости. Я искала тебя очень долго, но тебя быстро усыновили, ты попал в приёмную семью, и у меня не было возможности найти тебя.

В глазах мальчика блестят слёзы:

– Да вы знаете, как я жил? Мои приёмные родители не любили меня! Я им был чужой! И мама этого не скрывала!

Хватаю сына за руку, пытаясь наладить с ним тактильный контакт. По моим щекам текут слёзы, и я мотаю головой:

– А я всё это время разыскивала тебя! И только сейчас мне это удалось! Я нашла твою бабушку, Алевтину Петровну.

– Эта старая грымза мне никто. Она сама выгнала меня из дома, а ту квартиру, в которой я жил до аварии, стала сдавать.

– Я знаю. Но теперь, я тебя нашла. Вот, смотри.

Я высыпаю содержимое своей сумочки на стол. Паспорт, губная помада, фотография Марата в рамке, расчёска, свидетельство о рождении мальчика, ключи, кошелёк.

– Смотри, у меня есть твои документы. Я их забрала у Алевтины Петровны. А сейчас мой адвокат подал в суд, чтобы я смогла стать твоим опекуном. Поехали домой, теперь ты будешь жить со мной.

Мальчик аккуратно рассматривает мой паспорт, молчаливо перелистывая страницы. Наконец, кидает взгляд на своё свидетельство о рождении, и спрашивает:

– А вы меня спросили? Может, я не хочу с вами жить!

Я беру Марата за руку:

– Но, я же, твоя мама. Если ты мне не веришь, давай, сдадим анализ ДНК? Ты убедишься, что я говорю правду.

– Не нужен мне никакой анализ! И вы не нужны!

Мальчишка нахлобучивает шапку на голову, срывается с места, и выбегает из кафе. Я смотрю на него сквозь панорамное окно – сын быстро убегает, мне не догнать его.

Выдыхаю.

Ну, а что я хотела? Что Марат кинется ко мне на грудь, будет обнимать, плакать и кричать: «Мамочка»?

Нет, признаться, я в тайне надеялась, что мальчик примет меня более дружелюбно. Что мы хотя бы пообщаемся, я расскажу ему, что заставило меня так поступить, но…

Наверное, я слишком наивна.

Закрываю лицо руками и трясусь в ознобе. Снег на тонком свитере уже растаял, превратив его в мокрую тряпку. Джинсы прилипли к ногам, и я понимаю, что полностью мокрая – до трусов. Мне нельзя в таком виде выходить на улицу – тотчас заболею.

В кармане пальто вибрирует мобильный телефон. Я достаю его, и смотрю на экран – Илларионов. Чёрт, совсем забыла про мужчину. Он, наверное, недоумевает, куда я делась. Исчезла, и оставила его машину открытой.

– Простите, Максим Максимович…

Начинаю я с извинения, но дрожащий голос адвоката прерывает мою пламенную речь.

– Анастасия Игоревна, вы на громкой связи. Рядом со мной – Александров Павел Иванович. Он…

У меня внутри всё обрывается. Пашка? Я не ослышалась? Ну да, он что-то говорил про то, что собирается выяснить, кто такой адвокат на самом деле. Но я не очень поверила ему. И, видимо, зря.

– Что он вам сделал?

– Нет-нет, ничего. Но он не доволен, что мы с вами общаемся. Я ему говорю, что между нами только рабочие отношения, но он мне не верит. Подтвердите это, пожалуйста!

У меня внутри всё холодеет. Пашка что, сошёл с ума? Решил поиграть в бандита, и похитил адвоката? Он что, не понимает, чем это может обернуться?

– Паша, Алло?

– Да, Снегурочка, слушаю тебя.

Голос олигарха звучит тихо и спокойно, как будто он не сделал ничего предрассудительного, и встретил Максима Максимовича за чашечкой кофе. Наверное, это ему не в первой, раз он так уверенно разговаривает. А может быть, он даже не один?

– Паш, не причиняй зла Максиму Максимовичу! У нас с ним действительно только деловые отношения. Он помогает мне в поисках ребёнка. И ты знаешь, весьма успешно. Я только что виделась с мальчиком!

Мой голос дрожит, а воображение рисует ужасную картину – как Пашка стоит посреди леса с пистолетом в руках, а перед ним стоит на коленях связанный Илларионов.

– Правда? Очень рад за вас, Анастасия Игоревна. Вы расскажете мне всё, чтобы я знал, как действовать дальше?

Адвокат нервничает, но разговаривает без каких-нибудь намёков на флирт, сухо и по-деловому.

– Конечно. Полицию, скорее всего, можно не привлекать больше. Но я вам всё расскажу. Паш, не трогай Максима Максимовича, пожалуйста. Он только выполняет свою работу.

– Хорошо, не буду. Приезжай домой, тебя ждёт сюприз.

Пашка отключается, а я дрожащими руками залпом выпиваю кофе, оставив гамбургер нетронутым, хватаю со стула своё пальто.

– Девушка, вы гамбургер оставили.

К столику подходит миловидная официантка с подносом, и начинает убирать со стола.

– Да-да, знаю, но я очень тороплюсь.

– Я вам сейчас в коробочку упакую, подождите секундочку. И шарфик забыли, на полу валяется!

Она указывает пальчиком на ярко-салатовый шарф, сиротливо лежащий на мокром, грязном полу. У меня внутри всё переворачивается. Это шарфик Марата!

Я наклоняюсь, и бережно поднимаю шерстяное изделие с пола, убирая в сумочку. Это – хороший знак. Наверняка, мне вскоре представится возможность вернуть шарф законному владельцу.

Тут же ко мне подскакивает официантка:

– Вот, возьмите, пожалуйста. Приятного вам аппетита, приходите к нам ещё!

Она настолько искренне улыбается, что у меня на глазах выступают слёзы – мир не без добрых людей, всё – таки. Если Марат примет меня, мы обязательно вернёмся в это кафе, уже как семья.

– Спасибо.

Выхожу на улицу. Бежать до метро – очень далеко, да и быстро я не доберусь до дома, сейчас самый час-пик. Моя одежда – насквозь сырая, и завтра, я, скорее всего, свалюсь с простудой.

Дрожащий голос Илларионова сразу дал мне понять, что случилось что-то экстраординарное. Что имел ввиду Пашка, говоря, что дома меня ждёт сюрприз? Расчленёнка адвоката?

Содрогнувшись от неприятных мыслей, я вызываю такси. Чёрт с ними, с деньгами. Главное – доехать как можно быстрее и спасти Максима Максимовича.

Таксист кавказской национальности всю дорогу смотрел на меня в зеркало заднего вида. Мне было неприятно под пристальным взглядом горячего мужчины, и я предпочитала смотреть в окно. Правда, там не было ничего интересного – мокрый снег скатывался по стеклу, оставляя на нём мокрые, грязные разводы.

– Такая красивая девушка! Давай покатаемся!

Кавказец подмигивает мне, и я краснею. Чёрт побери, ещё проблем с водителем мне не хватало!

– Везите меня по указанному адресу. Меня там ждёт муж, а он – очень горячий мужчина.

– Горячей меня? Да быть не может!

Кавказец гордо поднимает указательный палец вверх и улыбается. Я содрогаюсь. Только бы ему не пришло в голову увезти меня в другую сторону. Хотя, я всегда могу позвонить Пашке. Пусть лучше он разделается с этим наглым таксистом, нежели с Илларионовым.

Но, кавказец не стал испытывать судьбу – доставил меня чётко по адресу.

– Ты если что, звони. Вызывай прямо меня, вмиг домчу и денег меньше возьму!

Таксист бодро подмигивает и уезжает, не зная, что ему просто повезло, что он не встретился сейчас с Александровым.

Я на трясущихся ногах захожу в подъезд, и подхожу к своей квартире – за дверью не слышно ни звука. Может, адвоката уже нет в живых?

Господи, неужели, Пашка – самый настоящий бандит?

Содрогаюсь, и открываю дверь своим ключом. В прихожей – темно, свет выключен. Я аккуратно снимаю сапоги, и иду в гостиную, спотыкаясь о чью-то обувь.

Ожидая увидеть самое ужасное, я долго не решаюсь заглянуть в комнату, и слышу мягкий голос Павла Ивановича:

– Снегурочка, иди сюда, мы тебя заждались.

Вхожу и оглядываюсь.

Ни луж крови, ни отрубленных конечностей, ни орудий пыток. Всё тихо и спокойно. Два мужчины – Илларионов и Александров сидят на моём продавленном диване и играют в нарды!

– Ну, сейчас я тебя разделаю! Я уже полностью в дом вошёл!

Максим Максимович с азартом бросает два кубика, и, с весёлым гиканьем, начинает переставлять круглые деревянные фишки. Он не выглядит ни побитым, ни запуганным. Павел Иванович сидит напротив мрачнее тучи – его чёрные фишки даже не полностью вышли из дома, и мужчина крайне раздосадован.

– Видишь, Снегурочка, он меня обыгрывает!

Я во все глаза смотрю на мужчин и свожу брови на переносице – ничего не понимаю.

– Куш! Ну, сейчас я от тебя камня на камне не оставлю!

Вошедший в раж Илларионов начинает бодро выводить свои белые фишки из игры. Пашка мрачнеет ещё больше.

Я прислоняюсь щекой к косяку. Кажется, дома – всё спокойно. Но, тогда что это за спектакль устроили мужчины по телефону? Или им удалось подружиться после звонка?

– Всё! Я вышел!

Максим Максимович вскакивает с дивана и отвешивает олигарху подзатыльник. Я ойкаю. Ну, всё, Александров сейчас его порвёт, как Тузик – грелку.

Но, нет. Павел Иванович цокает языком, пожимает руку сопернику, и подходит ко мне.

– Не везёт в игре, повезёт в любви. Правда, Снегурочка?

И он, крепко прижимая меня к себе, абсолютно не стесняясь присутствия чужого человека, припадает к моим холодным губам, мгновенно обдав их жаром.

Я прикрываю глаза, и наслаждаюсь властным, горячим поцелуем олигарха. Наконец, Пашка отстраняется, и я с сожалением заглядываю ему в глаза. Мужчина подмигивает:

– Мы не одни, забыла?

Краснею.

– Объясните, что, чёрт возьми, произошло? Я решила, что Паша убивает Максима Максимовича. Вы меня разыграли?

Пашка оборачивается к адвокату, дав возможность ему высказаться первым.

– Ваш мужчина, Анастасия, был не слишком дружелюбен, и мы, действительно, слегка повздорили.

– Но быстро всё выяснили, да?

Пашка дружелюбно хлопает Илларионова по плечу и расползается в широкой улыбке, не дав возможности адвокату рассказать всё, что произошло между ними. Максим Максимович кивает:

– В таком случае, мы завтра с вами обсудим ваш разговор с Маратом, и решим, что нам делать дальше. Хорошо?

– Да-да, я вам позвоню.

Выпроваживаю адвоката, чтобы он не наговорил лишнего. Не дай Бог, сболтнёт, что это мой сын, и всё – пиши пропало, Пашка обо всём догадается.

А я не хочу, чтобы он знал, что Марат – его сын. По крайней мере, пока.

Илларионов прощается, и выходит за дверь. А мы с олигархом остаёмся наедине. Я поёживаюсь под его пристальным горячим взглядом.

– Ты прости, мне нужно переодеться – я вся мокрая от снега. Боюсь, что завтра заболею.

Шагаю в ванную, и срываю с себя влажный свитерок. Пашка не отстаёт. Он подходит сзади, и прижимается к моей спине своим разгорячённым телом.

– Значит, тебе просто необходима скорая экстренная помощь.

Его пальцы уже ловко расстёгивают пуговички на моих джинсах, и спускают их вниз.

– Ммм, у тебя просто ледяные бёдра. Необходимо согреться! Сейчас я наполню ванну.

Мужчина подходит к ванне и быстро откручивает барашки. Горячая вода сильной струёй тут же начинает наполнять ёмкость. Я смотрю на олигарха сзади, и понимаю, как сильно его хочу.

Но тут у мужчины раздаётся телефонный звонок, он хватает трубку, и морщится:

– Это из дома. Прости, Снегурочка.

Киваю. Эх, ну да, совсем забыла, что олигарх мне не принадлежит – у него есть жена и дочь. Я скидываю нижнее бельё, выливаю в ванну ароматную пену с запахом кокоса, и погружаюсь в мягкие мыльные пузырьки.

Сейчас Пашка вернётся, и я сделаю ему массаж, а потом…

Блаженно закрываю глаза, в ожидании мужчины. Но, моим планам не суждено сбыться. Олигарх влетает в санузел с перекошенным от гнева лицом.

– Насть, прости, я домой поехал.

– Что-то случилось?

– Асмик звонила. Катрин приехала в особняк.

– Я думала, ты запретил своей бывшей любовнице снабжать твою жену алкоголем.

– Я тоже так думал! Но она всё равно приехала! И охранник её впустил – Лилия приказала. Уволю нафиг, придурка! Сказал же – я – самый главный! Нельзя меня ослушаться!

Мужчина подлетает ко мне, быстро чмокает в щёку, и уносится из ванной. Проходит минута, и я слышу, как хлопает входная дверь. Вот и всё. Павел Иванович убежал, бросив меня в одиночестве.

Наивная. О чём я думала, когда связывалась с женатым? Конечно, я для него всегда буду на второстепенных ролях.