Текст книги "Шёлк лоскутный, или Книга падших"

Автор книги: Майкл Улин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

По завершению сигнала крылья вернулись в исходное положение. Мелкими шажками Она переместилась на наружную поверхность окна. Была ночь. Где-то далеко, на западе, блеснула слабой вспышкой далёкая молния. Но здесь небо было ясным, вечные звёзды по-прежнему загадочно переливались. Есть желание, есть интуитивные знания, есть какая-то информация. Был слабый, но отчётливый ответ откуда-то с запада. Яркая звезда пронеслась по звёздному небу и исчезла навсегда, оставив след надежды в фасетчатом глазу шелкопряда.

Внизу, под окном, на ветке сирени болтался помятый кокон, зацепившийся распущенной шелковой нитью. Несколько миллиграммов растворимого белка – пептидов – в зоне отверстия, образованного ферментами слюнных желез созревшей куколки, ожидали Инн.

Последняя ссобойка перед дорогой в настоящую жизнь[7]7
  Это последний этап эволюции шелкопряда, последнее «причастие» взрослой особи, вероятно, является фантазией, ибо пока не описан естествоиспытателями.


[Закрыть]. Инн вспорхнула с оконной рамы (крылья мягко и согласованно работали в дозвуковом режиме колебаний), нависла над своим коконом – хоботок быстро и умело собрал последние микро-капли. А уже секунды через три, оторвавшись от своих временных пристанищ, она поднялась над зданием. Ей повезло. Ничего не изменилось и всего на расстоянии полу-нити кокона от неё росло то самое «древо жизни Тутов» – шелковица чёрная. В этих северных широтах шелковица белая – более нежная и теплолюбивая – была ещё большей редкостью. Полёт прошёл почти без помех. Летучая мышь перепугано шарахнулась от возникшего эха, заработав психическую травму на всю ночь. Самки (♀) Тута – плохие летуны, значительно худшие, чем самцы (♂). Причина банальна – запас яиц значительно отяжеляет их брюшко. Днём ласточки и стрижи губят самок, не успевая отлететь или избежать столкновения из-за высокой скорости полёта. Поэтому они выбирают ночные перемещения. Летучие мыши не опасны для Тутов, это закреплено и наследуется уже несколько тысячелетий. Самый страшный враг – сумеречный охотник козодой, но в этих широтах его практически нет.

Древо было великолепно – высокое, без следов обрезки и других повреждений, вполне подходящее для вскармливания и развития всей отложенной грены одной самки.

Инн сразу заняла лучшее место на стволе – чуть выше середины кроны. До момента следующего вектора связи, «часа Х», оставалось время. Она расположилась на западной стороне, со стороны ветра, приняла вертикальное положение и стала ждать. Светать. Здесь Инн будет ждать свою судьбу. Неизбежность. Определённость. Его.

Эрть

Энн налила очередную (уже четвёртую!) чашку кофе дрожащей, слегка затёкшей рукой. Оставив уснувшую дочь, она отлучилась минут на десять, чтобы вернуться после проветривания её комнатки, и продолжила просматривать сшивку, оставленную Фредом из своего утиля ещё 4 дня назад. Текст был на литовском языке, к нему прилагался технический (компьютерный) Google-перевод. Для такого рода документов название типа манускрипт было вполне обычным. Фамилия Войнец – тоже ничего необычного, такое себе видоизменённое русским переводчиком сербское определение для потомственного воина, воителя. Только вот занесло этого самого воина «ой, куда!» – и рисунки необычных растений и существ, и номинированные фенотипы, и неизвестная спец-иероглифика языка генома. Вначале шла непереведённая часть на литовском, в нескольких местах встречалось латинское написание «Bibl.». «Наверное, ссылки на канонические писания христианства», – подумала она, просматривая текст дальше. Описание методик с шифрованными инструментами, среди которых узнавался, в частности, рестрикционный препаративный модуль с названием, включающий латынь – Bombyx mori, т. е. Тутовый шелкопряд. Речь шла о специфическом комплексе, реагирующем исключительно на личиночном (пренатальном) уровне развития или проявимости генома индивида! Активность его на взрослой особи с конечным уровнем инкарнации была нулевой.

– Что-то новое, – отметила она про себя, – по крайней мере, не припоминаю, чтобы в универе об этом интересном феномене упоминалось в генетических инструментах. А ведь дата документа – прошло, пожалуй, полтора столетия! Наверное, эта версия текстового документа не была просто гугл-переводом, но имела смелую научную интерпретацию первоисточника.

Уже два знакомых вида членистых растений описывались в двух главах как носители органелл, способных к фиксации (восстановлению) атмосферного азота, описывалось их накопление в организме, в биомассе, в форме нуклеиновых и белковых соединений. Первое – с каким-то непривычным названием, в транскрипции, звучащей как Н-купуажу, его связывание с участием нитрогеназы, глютаминовой и аспарагиновой кислотами, с образованием соответствующих аминокислот.

(Возможным, но спорным вариантом этого растения является «кордилина Ти – маталея» – удивительное растение острова Ниуэ в Полинезии /примечание Автора).

Второе – растение Эрть, относящееся к семейству Азолловых – папоротников, седьмой вид рола Azolla (гигант по сравнению со своими мелкими гидрофильными родственниками, ныне вымерший). Оно описывалось только как ссылка в тексте, размещённом далее. О нём, об этом растении, остались воспоминания в исторической памяти народа как «Папарать кветка» из-за особенной формы листа, похожей на цветок и несущего споры.

Этот вид являлся допотопным и вымершим. Эрть, в отличие от ближайших родственников, некогда успешно освоилась в более сухих регионах планеты, вступив в «непозволительно близкие отношения» со взаимно редуцированной формой цианобактерий или сине-зеленой водорослью типа Анабены, предположительно семейства Ностоковых. Последние получили прописку как внутриклеточные обитатели, органеллы.

Вторым аспектом в соответствующей главе было описание съедобных сверх-окультуреных плодов Н-купуажу как биомассы, содержащей низкое количество клеточной ДНК, и потому безопасной для потребления их астро-субъектами.

Что-то во многих деталях совпадало с материалами, переданными Гене и только вскользь просмотренными Энн.

Далее тексты перемежались дневниками и исследовательскими протоколами с решениями некоторых проблем.

Во введении этой части перевода был приведен генно-метаболический анализ нескольких земных видов: Человека – (Неандертальца, рода Homo sp. var.n…), рис. 4; орангутанга – (Pongo pygmaeus), рис. 5.3.; шимпанзе – (Pan troglodytes schweinfurtsii), подвид Ш. швейнфуртовский, рис. 5.4.; гиббона хулок – (Hylobates hoolock), рис. 5.5.; горной гориллы – (Gorilla gorilla), рис. 5.2.; некоего «Существа Х», не имеющего названия в современной науке, жалких остатков практически исчезнувших видоизменённых мутантов, которых иногда описывают как «Снежный человек», рис. 6; а также Кахау – (Nasalis larvatus), рис. 5.6.; гелады – (Theropithecus gelada), рис. 5.7.; и Дологопята-привидение – (Tarsius spectrum), рис. 7.

Как ни странно, был приведен и анализ обычных коров из заказанных наземных видов, и дельфинов – афалин (Tursiops truncatus), пресноводных дельфинов или сусук (Platanista gangetica), и касаток (Orcinus sp.) – из водных.

Сравнение было приведено в таблице с учётом некоторых понятных и непереводимых качественных показателей, из которых следовал вывод о статистической пригодности по сумме преимуществ первого вида из приведенного списка. В перечислении обоснований искусственно проводимого отбора, в начале, среди первых требований и преференций, были среда обитания и способность к манипуляции соразмерными объектами. Водные объекты выбора, дельфины, набирали свои баллы только как потенциально супер-рефлексирующие, способные к кодированной индивидуальной коммуникации. Однако среда обитания оставила слишком сильный след на «конструкции» этих существ, их способности к тонкому манипулированию физическими объектами. Было так же ещё одно существенное «но» – завершала свой второй этап на планетах солнечной системы Сирианская миссия, избрав зоной своих разрешённых Договором интересов водный мир планеты Земля, спутника Юпитера – Европы и спутника Сатурна – Энцелады. Именно дельфины (вместе с некоторыми представителями головоногих, и люминесцетно-светящихся морских обитателей) стали земными избранниками миссионеров дружественной цивилизации Сириуса. Кроме того, у нескольких видов дельфинов был найден особый маркер, вероятность естественного происхождения которого была чрезвычайно мала.

Первоначальная номинация среди приматов привела к тому, что номинантом оказался объект (Существо Х), а примат человек (рис. 4), набирал всего 56 % от показателя лидера номинации. Однако, Существо Х, при дальнейшем внимательном изучении, оказалось непригодным для генной трансформации на планете, в этом измерении. Оно было представлено только любопытными экземплярами из другого мира, параллельного (и, в некотором роде, соседнего), а его воплощение оказалось всего лишь магическим камуфляжем для такого рода «прогулок». Были также иные особенности.

Человек всё ещё существенно выделялся как особенный вид на планете. Как если бы он не являлся творением этого региона Вселенной, в отличие от многих животных на планете. Этот объект был «продуктом» множества влияний и переделок (согласно ссылкам на отсутствующие Протоколы) из предшествующей генерационной волны (4-й расы). Степень деградации практически отрывала это звероподобное существо от некогда великолепного, совершенного создания, украшенного особыми выростами на голове как у ♂, так и у ♀. Создание быстро деградировало и уже не угадывалось в этих, измельчавших во всех отношениях, потомках. Он компенсировал свои физические недостатки: прятался от ночных хищников и иных неприятностей в пещерах, грелся, сохранив в большинстве популяций навык поддержания огня, используя его для приготовления пищи доступной, но не пригодной для непосредственного употребления в сыром виде. Вполне удовлетворительно использовал палку и камни для множества своих задач. В меньшей степени ему удавалось ладить с соплеменниками. Скупой язык и неконтролируемая эмоциональность были тому причиной. И он уже долго оставался на грани вымирания – любое увеличение численности приводило к усилению внутривидовой конкуренции, борьбе, как говорится – «не на жизнь, а на смерть».

Для повышения уровня существа типа человека (неандертальца) до требуемого как субъекта цивилизации, требовалось полное его переформатирование. Были проведены соответствующие генные эксперименты донорами генов и других структурных систем, в которые включались 6 вышеперечисленных приматов, животное Го и один из видов дельфинов. Человек был пересоздан включением систем дополнительных генов и таким образом улучшен с точки зрения «созидателей», по сравнению с его земным прототипом – видом, деградировавшим за сотню тысячелетий. А также по сравнению с агрессивными видами других приматов (шимпанзе), прежде всего восстановлением и расширением функциональных возможностей его вербальной коммуникативности, возможностью восприятия некоторых кластеров образа и содержания. В человеческом геноме сохранилась важная основа наземного передвижения – стопа, позволяющая передвигаться на задних конечностях более успешно, чем иные приматы (в том числе гиббоны и носачи). А также хорошо настроенная система взаимоотношений с представителями Эб Ла (иммунитет).

Некоторая часть текста касалась спонтанной миграции морфогенеза приматов, использованных в генных процессах, проявляющейся в положении 1-го пальца передней конечности (руки) и встречающихся феноменов шестипалости. А также атавистического рудимента – копчика (хвостик) и почти потерявших свою изначальную симбиотическую функцию пазухи в области верхних дыхательных путей, формах носа, в гирсутизме (остаточной волосатости), в строении гортани, голосовых связок, как вербального механизма коммуникации. Кроме констатации таких морфологических феноменов как следствие случайных генетических следов от вышеуказанных доноров, была информация об исправленных настройках. Согласно тексту, это создавало некоторую избыточность ДНК. Удалось исключить такую часть недостатка прототипа, как немоту в непозволительно большом проценте, нарушение цветового восприятия (проявлявшееся вплоть до протонопии), спонтанную агрессивность, витаминную зависимость, влекущую за собой драматические срывы некоторых тонких настроек к планам бытия, и другие.

Менее заметными поначалу были «технические следы» – оставленные без защиты многочисленные сайты ядерного генома, способные к слиянию не только с векторами, но и с вирусными частицами. Эти отклонения, аберрации от номинантного образа существа, как элемента цивилизации, считались недостатками качества или просто небрежностью исполнителей. (Очевидно все мы, нынешнее человечество – гибриды, а также своеобразные химеры собственно прототипа человека и частиц генетической информации других видов (приматов), сцепленные векторами и со встроенной сложнейшей регуляцией). Как носители аналога основного генома «божьей искры» (Адамаса), имеющие сайты связывания собранных наборов генов с этой основой.

Отдельным разделом упоминалась проблема введения в генофонд прототипа человека так называемой внехромосомной наследственности в виде органеллы – особой формы митохондрий-аминохондрий. Это потребовало отдельной серьёзной доработки и ядерного генома. В том числе для полного удаления зависимости от таких компонентов пищи, как витамины. Ввиду особенности последнего (для человека передача всех этих внехромосомных свойств происходила от материнского организма, обеспечивая, таким образом, тотальность), была возможна такая «доработка» проекта особи № 2[8]8
  Человек (богочеловек) был создан очень давно в гомологичном качестве, по замыслу Великого Самопорождённого божественного ангела Барбело, через Адамаса и Евы и его божественный совершенный мир существует доныне как мир потомков Сима в далёкой галактике. В той части Вселенной, где царят иные законы,… в том числе и термодинамики; и потому, называемого для нашего мира «Обителью Демона Максвелла»


[Закрыть] (человека цивилизации) и создание некоторых новых свойств через женскую особь. Всё было близко к завершению. Для защиты такой крови от внешнего солнечного облучения, в жарких ареалах планеты была введена заметная кожная пигментация, маскировавшая любой цвет – от пурпурного, голубого, или зеленовавто-серого до чёрного.

В завершении части текстового перевода было обоснование того, что пара (Адам и Ева) была создана по приблизительному эталону-образцу и подлежала дальнейшей ассимиляции на планете, под наблюдением. Отличие от божественного первообразца было в самовосстановлении – способности к порождению себе подобных.

Далее следовал отчёт о необычном растении Эрть, уникальном растении планеты. Фред чуть больше года назад уже представлял подобный документ для Геннадия. И всего через год супруг Энн получил грант на разработку такой органеллы в ведущем исследовательском центре Великобритании в должности содиректора проекта (учитывая его славянское происхождение, это, определённо, был прорыв) с окладом в 20 раз превышающим средний по стране. Поэтому вопроса о том, ехать или нет, не возникало.

Растение Эрть не только производило связывание атмосферного азота и, затем, как и N-купуажу (оно же иногда называется «деревом Жизни» и относилось к вымершему виду высших наземных растений), восстановление закислов и нейтральных молекул N₂ в белковые и другие азотистые вещества метаболизма. Оно вырабатывало споры, несущие такие органеллы в больших количествах. Растения – симбионты были уязвимо капризными, требовали наличия в микро-количествах особенного (редкоземельного) металла и, вероятно, погибали под действием слишком длительного дождя и погружения в воду. Окислы азота, как полупродукты дыхательного метаболизма, превращались, при излишнем смачивании, в кислоту – это было губительно для тонкой структуры растения, привезенного на планету ещё при четвёртом в этой эре посещении (6 десятков тысячелетий назад). Второй вариант гибели был связан с фиксацией высокорадиоактивных изотопов азота и следующего за тем (после связывания и накопления летального воздействия, как радиации, так и продуктов распада, которые являлись токсичными). Это произошло при том же посещении, с целью замены структуры атмосферы планеты и изменения популяционного пула на ней. Азот переставал быть дефицитным элементом (это при наличии его более чем в 34 атмосферы) и организмы не нуждались бы в белковой пище! Снятие такого дефицита обеспечивало некогда гигантских существ планеты (известных как динозавры и др.) необходимыми пластическими веществами, включающими, прежде всего, азот. Сам воздух становился питательным – источник азота и, опосредованно, аминов, белков и нуклеинового материала. Эффект был крайне необычным для нашего жизненного опыта – общий вес биомассы планеты был выше на порядок! А если бы современные зоологи попали в то время, они определённо были бы поражены всемерным гигантизмом и численностью практически всех видов животных.

Далее в тексте обсуждался вопрос жизнеспособности этого спорового симбионта в зависимости от температуры тела носителя. Для холоднокровных (земноводных и пресмыкающихся) и некоторых насекомых времени симбиоза было в два раза больше, чем для теплокровных.

Были также обнаружены некоторые виды, обладающие свойством азотфиксации, относящиеся к грибам (например, Мицене серой /Mycena strobilicola и многим другим). Конечная точка биоценоза у них так и не была прослежена до конца.

Текст продолжался, но был не отформатирован и перевод перестал читаться в том месте, где повествовалось о проблемах экипажа (популяции астронавтов во главе с Аватаром особи Б) – внезапном инфицировании и гибели культуры растения N-купуажу, приведшем к потере плодоношения. Употребление незрелых завязей других растений и продуктов биомассы стало опасным для экипажа ввиду эволюционной потери защит от чужеродной наследственной информации геномов планеты в пищевых продуктах. Возможно, за сотни поколений филогенеза популяции Астронавтов, последние потеряли исходную защиту своих давних предков к приему природной пищи на клеточной основе.

Далее следовали постановка задания и методические описания евгенных экспериментов на объектах Существа Х и человеке. Одна из первых глав была посвящена интродукции и последующей экстрадукции новой органеллы с азот-ассимилирующим свойством как продукту биосинтеза и энергонакопления. Этот фактор был востребован для созидания принципиально новой популяции на планете* (далее шла непереводимая игра символов, очевидно имеющих отношение и к метаболизму газообразных углеводородов, типа СН₄, С₂Н₆) с азотной атмосферой. Удачным в этом аспекте оказался тот самый объект Существо Х, который был способен ассимилировать эту экспериментальную органеллу. Приведение у него комплекта других реакций ввода нового продукта в метаболизм также произошло довольно успешно. Единственным печальным последствием такого экспериментального вмешательства стало постепенное вырождение митохондрий – через пару поколений Существо Х превращалось в облигатного уязвимого жителя этой далёкой планеты-спутника (или пока только инкубатора с азотной атмосферой в безразмерном боксе-отсеке корабля пришельцев). Суть трансформации была в замене липофильной части мембраны, атакуемой в иных условиях обитания растворяющими жиры летучими углеводородами иных атмосфер. Энергия, кроме световой, вырабатывалась благодаря внушительному запасу ввозимого кислорода и сжиганием местного углеводорода. Таким образом восполнялся обменный углерод (СО₂) и вода.

У человека (завершающие работы велись с учётом именно женских особей, в подклассе внеядерной наследственности, осуществляемой на клеточных органеллах аминохондриях, относящихся к митохондриальным) происходило лёгкое психологическое нарушение от одного из продуктов этого синтеза-окисления, которое уже и известно поэтому, как веселящий газ – N₂O. Эффект был супер устойчив, и по большому счету именно поэтому человек подпал под другую, более узкую схему преображения, без его экспорта в другие миры. Миры, в которых процесс связывания азота происходил через его восстановление с помощью аммонийных производных, связываемых с метаболизмом при участии органических кислот. Существенную проблему также составляла активная регуляционная роль другого окисла азота – NO, однако удовлетворительное её решение было найдено и внесено в ядерный геном в составе одной из хромосом.

* * *

…Энн, как и её брат, любила сказки и с удовольствием рассказывала их дочери, чувствуя мудрость контекста в таком детском литературном фольклоре, однако для взрослой жизни сказка всё же была заменена инструкциями к различным приспособлениям к механизмам и т. п. А тут! Конечно, текст был не таким гладким и однозначным, как в настоящем повествовании – в восприятии, собственно, Энн. Он был испещрён пропусками и, следовательно, предположениями и догадками, так как около 70 % текста оставалось непереводимым, неизвестным дословно, а половина переведённой части вообще не интерпретировалась никак. В переводе практически отсутствовали объёмные и малопонятные тексты, описывающие особенности работ с Существом Х как с объектом со встроенным доминантным потенциалом иного пространственного, но не временного измерения, отчёты по оценке и «отбраковке» других видов, геномных доноров. Были и не совсем понятные сообщения о редком и спонтанном эффекте проявления в геноме синтетического человека цивилизации тел, жизнеспособных в ином измерении – своеобразных двойников-антиподов. Эта тема, похоже, была под своеобразным табу. Изложение темы отсутствовало. Эти «кусочки» приводились в виде многочисленных приложений во второй части в виде уменьшенных рисунков оригинала манускрипта.

Давление от выпитого кофе и такого объёма информации подскочило до той границы, когда ужестало слышно сердцебиение в ушах.

Вскользь упоминалась «ошибка», а, вернее, намеренная аберрация от планируемой цели – введение частично генома пришельцев – астронавтов своих эпигенов. Эти гены кодировали некоторые, не свойственные данной форме жизни, качества. За такую провинность или «оплошность» часть исполнителей была отстранена от дальнейших работ и примерно наказана.

Процесс наказания был запротоколирован для будущих поколений создаваемых элементов новой цивилизации через особую форму записи. После специальной тотальной формовки (карты сборки) протоколы должны быть изъяты и уничтожены во всех хранилищах планеты. Однако, «процесс» был уже запущен. Выявить и изъять все случаи такого внепланового внедрения было практически невозможно.

Там же следовало упоминание о неком протоколе разборок по небрежности – последствиях неполного удаления препаратов, попавших таким образом в биосферу планеты. Вплоть до подозрений о тайной намеренности таких «провалов».

Отстранение провинившихся исполнителей и их замена привели к недостаточной шлифовке конечного варианта, его незавершённости, его нестабильности и генной нестыкованности с некоторыми другими объектами, вводимыми для этой планеты (с тем же «деревом жизни», например). А также к феномену спонтанного возврата витаминной зависимости как связи с обменом азотсодержащих веществ метаболизма. Пришлось остановиться на неполном в своей регуляции, хрупком и неустойчивом, но минимально «достаточном» обменном уровне генома. Эта упрощённая схема была принята из-за дефицита времени прежде всего.

* * *

Энн отложила текст. «Надо будет перечитать на свежую голову, завтра», – подумала она. «А сейчас пора спать, 3 часа ночи! Скоро светает». Застелив кровать и почистив зубы, она выключила свет и прилегла, но через несколько минут свет снова был включен. Манускрипт снова оказался в её руках. Спустя еще несколько минут, Энн всё-таки заснула с текстом в руке и со включенной лампой. Она помнила, что как раз подошла к самому, как ей казалось, главному – результатам евгенетики человека и следствию этого, проявлявшемуся в его онтогенезе, пренатальном периоде развития.

Как бы мы ни старались, время пробуждения ребёнка – всегда некоторая неожиданность. Либо для самого ребёнка (если он просыпается от резкого звука, например), либо для окружающих – как правило, родителей, успевающих «позабыть» или расслабиться во время детского сна. Элл проснулась, сохранив остатки сновидений – странных, необычных – ей снился полуночный полёт со всякими периодически происходящими «не столкновениями» с летучими мышами, нетопырями, которые, приблизившись к ней, вдруг испуганно метались прочь – и так до самого рассвета… потом что-то ещё… А перед самым пробуждением она видела свою куколку, и как маленькой крылатой феей выпорхнула из кокона, её кокона и, полетав по спальне, вылетела в форточку. Ощутив свою виртуальную потерю, Элл воспротивилась. Слабое по энергетике чувство собственности заставило, тем не менее, вернуть виртуальный образ назад в кокон, где её чудная фея, сложив крылышки, устроилась на отдых в кроватке. Первой мыслью Элл после пробуждения была её куколка. Она встала и, не одеваясь, подошла к своей игрушечной кроватке, в которой оставляла кокон. В кроватке ничего не было! Элл вспомнила, что ещё вчера кокон был пуст, они с дядей Фре даже пытались найти куколку при пустом коконе. Элл не забыла об этом. Однако сейчас и пустого кокона тоже не было. Тщательно, слегка взволнованно, девочка осмотрела детскую – под кроватью в первую очередь (почему-то ей казалось, что именно туда «прячутся» все пропажи). Затем на подоконнике, на полу, на столе, ещё раз в своей сумочке – нигде не было её куколки и даже пустого кокона, не говоря уже о той самой фее с крылышками. Второпях натянув колготки, полосатую пижамку и тапочки, она выскочила за дверь. На секунду задержавшись на развилке поворотов, Элл направилась наверх, к дяде Фреду – вдруг он знает! Дверь была приоткрыта, но дяди Фре не было. Она вошла и осмотрелась. На столе лежала «дес», экран слабо отсвечивал в режиме энергосбережения. Кровать была небрежно застелена. На подоконнике стоял искусственный кактус (хаб), членистые зелёные части которого были (она недавно узнала об этом в группе) флэшками. Информация передавалась по проводу от горшка хаба к антенне, от каждой флэшки, интегрируемой в энерго-автономную память, вмонтированную в горшке, согласно некогда популярному дизайну. Под столом и под кроватью здесь тоже было пусто – точнее, ни куколки, ни кокона не было. Оставалось посмотреть только шуфляды стола, всего 4 штуки. Элл начала открывать их, начиная с нижней.

Там лежали несколько толстых потрёпанных папок. На верхней, самой массивной папке была надпись. Элл уже успела бегло пройти с папой, ещё до его командировки, букварь. С помощью такого перспективного багажа знаний, она пыталась прочесть все надписи – чаще вслух, интуитивная подсказка для дополнительного понимания звуковой картинки читаемого слова. «С б о р к а», – начала по буквам читать Элл. «Сборка», – повторила слитно всё слово, «а р х и в н ы х – архивных до ку ме н то в – документов», – повторяла она слитно читаемые слова. «Архивных» – это слово она неоднократно слышала от мамы и дяди Фре – понятно, это же его работа. Дальше следовали ещё какие-то три слова, которые при прочтении и повторении ничего для неё не значили: «И но ха – Иноха, д э н – дэн, ф о ни ке н а – Фоникена», – девочка правильно повторяла вслух каждое слово. Далее следовали цифры – четыре и два с точкой между ними. Открыв обложку папки, Элл увидела внутри несколько многостраничных документов. На каждом из них, вверху, на первой страничке, была одинаковая надпись: «М а н ус к ри п т – манускрипт, – во й не ца – Войнеца», – негромко повторила Элл совсем непонятные для неё слова. Полистав несколько страниц в поисках картинок, она так ничего интересного и не нашла, только ещё одно слово, выделенное шрифтом и несколько раз уже встречавшееся на разных страничках текста, привлекло её внимание: «Б» – далее шла какая-то стройная неизвестная ей буква (i), «б, л» – всего четыре буковки. Закрыв общую папку, Элл приподняла её нижнюю часть, посмотрела под неё – там лежали похожие папки, такие же старые на вид, как и эта верхняя. На поверхности папок лежала старая игральная (?!) карта с изображением конника с копьём. Засохший таракан с одним сохранившимся усом переключил её внимание. Такие «жучки» уже давно стали редкостью в домах. (Одной из вероятных причин этого было излучение средств связи и коммуникации). Осторожно вытащив сухого таракана, она положила его на стол и бегло просмотрела оставшиеся три шуфляды. В одной из них, средней, тоже лежали какие-то бумаги с чертежами, но интересных картинок при пересмотре не обнаружилось, кроме какой-то сложной технической картинки из множества колёсиков, вмонтированных друг в друга и странных цветных картинок, вызывающих какие-то кислые ощущения. «Надо идти завтракать», – подумала девочка. На этот раз Элл решила попросить дядю Фре показать ей картинки, чтобы ещё раз посмотреть на них и чтобы дядя рассказал ей, что на них изображено. В третьей шуфлядке были разные мелкие штучки – канцелярские принадлежности, карандашики, ручки, ластик и другие, но главного – её куколки – там тоже не было! Четвёртая шуфляда – верхняя – вначале не открывалась, как будто была закрыта. «Ладно, надо будет попросить у дяди Фре, когда придёт с работы, посмотреть, поискать пропажу там». Ещё раз окинув комнату взглядом перед тем, как уйти, Элл увидела на панельке шуфляды маленькую кнопочку с правой стороны. Нажатие на кнопочку ни к чему не привело, но интуитивно она попробовала снова открыть шуфляду. На этот раз успешно. В тайной шуфляде находились какой-то документ и квитанции с ним. А под ним несколько больших почтовых конвертов с бумагами, вложенными в виде пакетов внутрь. Конверты были подписаны. Три из них оказались не заклеенными и Элл, старательно достав содержимое каждого из них, проверила их на наличие чего-то интересного – картинок или, может, конфеты. Но поиск не дал результатов. Извлечённые пакеты были заклеены и вложены в конверты. Разочарованная результатом поисков, Элл в случайном порядке вложила пакеты в конверты, всё как было, и положила всё это на прежнее место, в шуфляду. Документ был чужим, с каким-то фото незнакомого ей человека, и она положила его так же – ведь дядя Фре может поругать её.

– Лучше я потом спрошу у дяди, пусть покажет и расскажет что у него тут есть интересного, – подумала она. А пока она была довольна уже найденным.

Элл медленно спускалась по лестнице в свою комнатку со своей добычей, сухим тараканом, в левой ладошке. Мама Энн уже проснулась – слышно было, что она в кухне, разговаривает по телефону. Рассмотреть находку девочке не удалось – мама стремительно вошла в комнатку почти сразу за ней, воскликнув:

– Поговори с папой, только недолго! – Элл быстро, но аккуратно положила свою находку на подоконник и, взяв трубку, сказала: – Алло!.. Папа, а моя куколка потерялась!.. И куда-то подевался кокан! – сразу пожаловалась она, выразив своё огорчение.